Поздний цветочек

У внучки главного гончара деревни скоро свадьба. Вновь устраивают большое пиршество. Изуку с Шото тоже обязаны прийти. Прошло два месяца, август. Слух о беременности Мидории облетел всю деревню, и они с мужем пока что не придумали, как его развеять. – Мне кажется, все уже догадались, – тихо пробурчал омега, подходя к Тодороки, что с остальными трудился в поле. – М? – альфа обернулся к нему, на его губах сразу же появилась улыбка. За те дни, что они женаты и живут вместе, Шото так и не смог к этому привыкнуть. И каждый раз, оказываясь рядом с Изуку, вел себя очень взбудоражено. Лоснился, а внизу его живота собирались мурашки. – О чем? – Ну, – Мидория огляделся по сторонам, убеждаясь, что их никто не подслушивает, и тихо сдавленно сказал: – о том, что я не беременный. – Если перестанешь вести себя, как не беременный, то никто ни о чем не догадается, – уверенно заявил Тодороки, забирая из его покрасневших от напряжения пальцев два тяжеленых ведра с водой. – Что ты имеешь в виду? – не понял омега. – Ну, беременные, во-первых, тяжести не носят, – недовольно заметил Шото и быстро чмокнул его в лоб. Изуку смутился и резко отвернулся. Он тоже за время их сожительства не привык к любвеобильности Тодороки. – А во-вторых? – А во-вторых, думаешь, людям заняться нечем, чем за тобой следить? Тем более, все думают, что срок ещё ма-аленький, – умиленно протянул Шото. Мидория не был беременным, но одна лишь мысль об этом его умиляла и радовала. – Мм, – омега вздохнул. – Я всё равно волнуюсь. Если прознают, что мы притворяемся, придется обо всем рассказывать. Хорошо хоть, что знахарь молчит. – Не волнуйся, – Тодороки бережено приобнял его за талию, – всё в порядке. Если тебя это так тревожит, то ты же лучше меня должен знать, как ведут себя беременные. Лежи на печи и вздыхай о том, как ты устал, – засмеялся Шото. – Жалуйся на чрезмерный аппетит и головокружение! – М, я совсем не умею врать, – признал Изуку. – Ну, ты знаешь, – он осторожно обвил руки вокруг туловища альфы, прижавшись к нему. Тот напрягся, замерев. Мидория редко проявлял излишнюю нежность. – Зря, думаю, мы всё это затеяли. – Ты же помнишь, так случайно получилось, – Тодороки снова чмокнул его в лоб. Омега смутился и спрятал лицо, уткнувшись носом мужу в грудь. – Зато теперь отсутствие твоих течек не вызовет подозрения. – Ага, – омега вздохнул. – Но мы так и не придумали, что будем делать дальше? У окружающих скоро возникнут вопросы, мол, чего живота не видно и всё остальное. – Изуку, не думай о других, – Шото осторожно встряхнул его в своих руках и с любовью заглянул в зеленые глаза, – разве тебе есть до них дело? – он улыбнулся, наклонившись, собирался поцеловать Мидорию в губы. Но тот почему-то отвернулся и отошел. Всё-таки не привык к любвеобильности Тодороки. – Я боюсь, они чего нехорошего про меня подумают. Сначала по их мнению моя течка пришла очень поздно, не как у других омег. А теперь ещё и странности с беременностью… Если кто-то напрямую спросит знахаря об этом? Вдруг он ляпнет что-нибудь! Что не осматривал меня! – Изуку задрожал. Последнее время они страшно часто поднимали этот разговор. Шото чмокнул ещё раз его в макушку, крепче прижимая к себе. Не знал, как по-другому успокоить. – Горе ты луковое, – вздохнул он и улыбнулся мыслям. – Ну скажи мне, кто станет у знахаря такое спрашивать? Некрасиво в чужую жизнь залезать вот так вот. – Угу… – Мидория что-то согласно забурчал. Хотя его волнение очевидно никуда не ушло. За все эти дни они так и не удосужились сходить к знахарю. Странный это был старик, очень странный. Вряд ли согласится их вранье поддерживать. Расспрашивать начнет, что, да как. А Изуку ох, как не хочется ему рассказывать о своих проблемках. Его тетка, сестра Инко, знахарка, недавно уехала в соседнюю деревню за множество верст. А так бы она с легкостью подтвердила их обман, ведь знает, что течки у Изуку так и не было. – Сегодня на свадьбе повеселишься, развеешься. Все и думать забудут о том, что ты там беременным был, – засмеялся Тодороки. Мидория сонно кивнул. – Ага, напьются там и уснут носами в салатах! – улыбнулся он, вспомнив их собственную свадьбу. – Тоже так хочешь? – весело предположил Шото. – Ну-у, – Изуку сдавленно заулыбался. – Ах, нет! – альфа одернул его. Омега удивленно на него посмотрел. – Нельзя тебе пить. – Это ещё почему? – Мидория обиженно упер руки в бока. Когда он так делал, отдаленно начинал напоминать беременную куропатку. Тодороки не мог сдержать смех. – Потому что все остальные думают, что ты ребенка ждешь, – напомнил Шото и по-доброму усмехнулся. – Ой и правда… – выдохнул Изуку. – Экий забывчивый ты, – с улыбкой заметил Тодороки. – Правда, что ли, беременный? – захихикал он. – И ничего не беременный! – омега возмущенно пихнул его локтем в живот. – У нас же с тобой не было ничего, – зашипел он. – Ага, – Шото вздохнул, прикрыв от блаженства глаза. – Ничего… – повторил он задумчиво. – Нет, кое-что между нами всё-таки было, – заметил альфа, еле сдерживая счастливый писк. Грушевый запах Изуку стал ещё сильнее за последние дни. Их ночные поцелуи очевидно этому способствовали. Мидория смутился и отвернулся. – Но только ты тоже не пей! – серьезно проговорил он. – Или запрусь изнутри в избе и тебя внутрь не пущу, – предостерег омега. Тодороки усмехнулся. – Не пустишь? – переспросил он. – В мой собственный дом? – и засмеялся. – Да, – Изуку строго закивал головой. Он стал намного смелее за последние недели. Привык наконец-то к такой жизни. Вот, улыбается, смеется. И от прикосновений уже не убегает так же спешно, как раньше! – Мой отец как-то сказал, – вздохнул Шото, – мол, если омега въехал в избу, значит, теперь это его дом. – Да? – удивился Мидория и тут же серьезно кивнул. – Правильно твой отец сказал. Слушай его больше, – он помахал ладонью и побежал дальше по делам. Тодороки проводил его полненькую фигурку взглядом, не в состоянии перестать улыбаться. Он чувствовал себя таким счастливым. Судя по тому, как быстро запах Изуку усиливается, через несколько недель его течка действительно может прийти. И тогда у нас будет много-много детей! Один, два, пять, а лучше десять! Шото блаженно заулыбался. Он старался быть лучшим для Мидории, чтобы тот наконец-таки начал смотреть в его сторону другими глазами. Насколько сильно это работало, Тодороки судить не мог, ведь Изуку не начал вдруг его любить. Но его глаза всё-таки теплели, когда он смотрел на альфу, поэтому Шото считал, что на верном пути. – Слушать больше отца, – Тодороки усмехнулся. – А я и слушаю. Только вот не все его советы такие уж умные, – подумав об этом, Шото вспомнил, что так и не решил, чего бы такого сделать для Мидории, чтобы сердце его было покорено. За эти два месяца в его голове не родилось ни одной светлой идеи. Поэтому, закончив с работой, Тодороки поспешил к отцу. Заодно проведает, узнает, как дела. Давно уже не навещал его. – То есть, говоришь, он так тебя и не полюбил? – удивленно повторил Энджи. Сын застал его за поздним завтраком и решил присоединиться. – Не порядок! – Вот-вот, – Шото вздохнул. – Нет, отношения у нас хорошие, но, боюсь, любви никакой нет. – Да? – Энджи прищурился. – Ага… когда смотрит на меня, не горят его глаза, – печально рассказал Шото. Энджи засмеялся. – А за что тебя любить? – на полном серьезе спросил он. – Ну как за что? – возмутился Шото, – я же хороший! Вон, какой дом построил! – он горделиво поднял нос. – Этим хвастаться ты мог года три назад, – фыркнул Энджи. – Этого хватило, чтобы омега твой на тебя внимание обратил. Он и обратил, теперь, вон, вы вместе живете. А теперь новое надо что-то придумать. – Эх, – Шото подпер голову рукой. Приходить к отцу – значит, согласиться получить от него дозу нравоучений и осуждений. Никакой тебе похвалы. Будто Шото ему и не родной вовсе. – Ты мне так и не рассказал, чего ему подарил, – напомнил Энджи. Шото вздрогнул и поморщился. Виновато опустил взгляд. – Ничего не подарил, – глухо сказал он. Энджи расхохотался. – Ничего, значит, – фыркнул он. – Зачем за советами моими приходишь, если не следуешь им? – недовольно поинтересовался мужчина. Шото смутился. – Да не знаю я, что подарить. – Эх, сын, – Энджи устало покачал головой, – не всему я тебя научить смог, ох, не всему. Дрова колоть умеешь, избу хорошую построил, в кузнице работаешь, замены тебе нет и не будет! Рыбачишь и на охоту, если нужда будет. А любить не умеешь, – он вздохнул. Шото удивленно на него уставился. – Любить? – переспросил он. – Да, – Энджи внимательно на него посмотрел, его глаза странно заблестели. – А ты думаешь, это легко? Любить надо смело, самоотверженно, сильно. А иначе какая эта любовь? – Ну так я… – Шото поежился. Он и правда не знал, как показать Изуку всю свою любовь. Не знал, как сделать его счастливым. Слов ведь не достаточно… – Ага, ну так ты… и ничего, – Энджи махнул рукой. – Не важно, сын, что именно ты подаришь. Вещицу какую полезную в хозяйстве или безделушку какую. Важно, что подаришь именно ты, – вздохнул он. – Твой омега должен всегда чувствовать, что ты его любишь. За все те дни, что вы вместе, ты бы, если бы не был таким олухом, мог успеть надарить ему тысячу подарков. Он бы обязательно почувствовал, что не безразличен тебе. – А это… – Шото неуверенно нахмурился, – не слишком… ли глупо? – удивился он. Энджи в недоумении на него уставился. – Нет, – строго заметил он. – Ну, я имею в виду, что… зачем дарить то, что ему не нужно. Если я хочу сделать ему приятно, то разве не правильнее делать то, что принесет пользу? – объяснил свою мысль Шото. – Ну, помогать там по дому… – протянул задумчиво он. Энджи на него строго посмотрел. Его синие глаза, кажется, почернели. – Подойди-ка сюда, – позвал он сына к себе и поднялся. Тот поежился и неуверенно подошел. – Чего? – с опаской спросил он. – Подойди, подойди ближе, – Энджи нахмурился. А как Шото встал рядом с ним, так дал сыну неожиданный сильный подзатыльник. Тот отшатнулся, мгновенно оскалившись. Он всё мог понять, но в таком возрасте такого терпеть был не намерен. – Ещё скажи, что не делаешь этого! – зашипел на него Энджи. – Чего этого? – возмущенно уточнил Шото, потирая ушибленный подбородок. – Не помогаешь ему. Это же само собой разумеющееся! Ты должен делать сверх этого. Подарить ему что-то, например, – Энджи покачал с отвращением во взгляде головой. – Да помогаю я ему, – пробурчал недовольно Шото. – Помогаю! – Знаю я, как ты помогаешь, – закатил глаза мужчина. – Помню, как в детстве ты других детей игнорировал, когда они о помощи тебя просили. – Когда такое было? – насупился Шото. – Не помню! – Ладно. А как в тринадцать тебя звали то туда, то сюда, а ты не ходил. Это-то ты должен помнить. На других никакого внимания не обращал, только всё о себе думал, – недовольно заворчал Энджи. Шото обиженно поджал губы. Да, его редко интересовали окружающие. И помогать никому из них он не стремился. А с тринадцати лет, как познакомился с Изуку, стал ещё более одержимым своей идеей построить красивую большую избу. Его просили о помощи, предлагали поиграть, звали в гости. А Шото мастерски от всего этого уклонялся, лишь бы ни на минутку от дела не отвлекаться. – Почему только я один всё должен? – тихо спросил Шото и присел на стул. Затылок всё ещё болел, но он ничего не стал говорить, не хотелось выглядеть слабым. Да и что он скажет? Отец-то считает, что за дело сынку отвесил. А драться с ним в случае чего Шото не осмелится, не так воспитан. – А кто ж еще, если не ты? – удивился Энджи. – Ну, – Шото недовольно поморщил нос. – Сколько себя помню, мне всегда говорили, что я должен то, должен се. И не только я, а все альфы. Почему так? – он вздохнул, подперев щеку рукой. – Почему омеги ничего не должны? – устало спросил он. И не сказать, чтобы Шото тяготился своей судьбой и долей. Нет, он рад был, что его всегда заставляли что-то делать. Так он мог предстать перед Изуку, как самый трудолюбивый, умный, сильный и ловкий. Но такие вопросы порой посещали его голову. Энджи странно на него посмотрел. Будто засомневался, что со своим сыном говорит. – А ты думаешь, омегой быть легче? – удивленно и тихо спросил он. Шото поморщился. Нет, он так не считал. Вообще даже и не думал сравнивать альф и омег. Они слишком разные. – Я этого не говорил, – недовольно заметил Шото. – Но ты так считаешь? – Нет. – Тогда к чему такой вопрос? Сын, ты если не забыл, омеги детей рожают. Это целых девять месяцев беспрерывного труда, считай. Без перерыва на отдых. С невероятно болезненным окончанием, именуемым родами. И так несколько раз за жизнь. Думаешь, легко? – Я этого не говорил, – насупился Шото. – И альфу правильную выбрать надо, – заметил Энджи. – Трудолюбивую, заботливую. А не как некоторые, – с явным намеком в голосе проговорил он. – Я трудолюбивый! – возмутился Шото. – Трудолюбивый? Сынок, – неожиданно добрым голосом начал Энджи, – а ты кроватку для ребенка уже сколотил? – Э… нет, – Шото поежился, – ну рано ведь ещё. – Ага, рано-рано. Потом поздно будет. А одеял ты наменял? – хмуро спросил мужчина. Шото закатил глаза. А потом вдруг удивленно спросил: – Зачем одеяла? – А гнездиться он чем будет? – усмехнулся сердито Энджи. – Веточками деревьев, как птички на улице? – он закатил глаза. Шото опешил. Гнездиться? Гнездиться? Изуку будет… гнездиться? Построит гнездо? Ой, и правда… гнездо… одеяло… беременность. Ах, если бы всё это было взаправду. – Я понял, – Шото поднялся. От этого разговора ему стало грустно. – Он у тебя ещё не начинал? – уточнил серьезно Энджи. – Э… нет, – альфа сглотнул, представив это. Жаль, Изуку не ждет на самом деле ребенка. А значит сцену его гнездования Шото понаблюдать не сможет. – Ну-ну, как начнет, ты не робей, помогай ему! – строго проговорил Энджи. – Чтобы чувствовал он, что не один. – Я понял, – кивнул Шото, страшно смутившись. Почему одна лишь мысль об этом будоражила его. – Ага, – Энджи недовольно цыкнул. – И про подарок подумай. Он же у тебя ещё и беременный, ты о нем должен очень хорошо заботиться. Если что-то случится с ребенком, знаешь, что я с тобой сделаю? – хмуро спросил он. Шото отпрянул. Он закивал головой и отвернулся, лихорадочно соображая. Они с Мидорией были слишком наивными, полагая, что смогут просто сделать вид, что у Изуку случился выкидыш, и забыть про вымышленную беременность. Родственники и соседи вовсю завалят их вопросами, как это произошло. Направят к знахарю мало ли… И Энджи ведь тоже слов на ветер не бросает. Шото совершенно не хотелось стать ковриком. Отец ведь все потроха из него вытрясет! – Я понял, – сипло сказал Шото. – То-то же. И смотри мне! – Энджи погрозил сыну пальцем. – Не позорь меня. Иди подарок сделай. Сегодня празднество у деревни, все веселиться будут. Лучшего шанса не подвернется! Возвращаясь домой, Тодороки чувствовал себя странно. Как будто всю душу из него вытрясли. Как они теперь соскочат с выдуманной беременности? Если с Изуку что-то случится, Энджи же с Шото три шкуры спустит! Дабы отвлечься от страшных мыслей, Тодороки направился на рыбалку. Его это успокаивало. Домой добрался к обеду с пустым ведром. Не поймал ни одной рыбки. Мидория, когда это увидел, страшно удивился, но ничего плохого не сказал. – В реке рыба, что ли, кончилась, – пробормотал лишь себе под нос. – Извини, – Шото виновато вздохнул, – всех упустил. Мысли далеко витают, – объяснил он. Изуку мягко улыбнулся. – Всё хорошо, – он подошел к альфе и взял его за руку. Тот напрягся, удивленно на него посмотрев. – Шото, а куда ты подарок положил? – спросил омега вдруг. Тодороки опешил. Откуда Изуку знает про подарок?! – Ч-чего? – сипло спросил Шото. – Ну, подарок, – удивленно повторил Мидория, – для молодоженов, сегодня на свадьбу. Уже готовиться пора, скоро ведь пойдем, – неуверенно объяснил он. – А-а-а! Так, он в шкафу, – Тодороки облегченно выдохнул. Изуку радостно кивнул и подпрыгнул к шкафу, открывая дверцы. Он нагнулся над нижней полкой, вновь убеждаясь, что всё в порядке. Он любил всё перепроверять. Шото уставился на него, все кровь от успевшего покраснеть лица отлила, приливая в область паха. Он с большим усилием воли отвернулся. Уже давно Тодороки замечал за собой, что ему сложно себя контролировать. Раньше у него голова шла кругом просто от того, что они с Мидорией держатся за руки. От поцелуев он был готов упасть в обморок. А сейчас, пусть это всё ещё не стало обыденным, альфа чувствует, что всего этого ему мало. Человеческая натура жадна. Шото успокаивает себя каждый раз мыслью, что Изуку вот-вот и потечет. Его запах уже сильный, правда совершенно не сладкий. – А о чем ты думал? – донесся до него веселый голос Мидории. Тодороки обернулся, вновь ужасно желая на него посмотреть. На лице появилась счастливая, блаженная улыбка. – О детях, – Шото подошел к мужу, что переместился к столу, вдруг обхватив его обеими руками за талию. Изуку вздрогнул. – О детях? – он обернулся, снизу вверх внимательно посмотрев на альфу. Тот наклонился к нему, надеясь поцеловать. Его губы практически прикоснулись к губам Мидории, но он вовремя себя одернул и спросил: – Можно? – Чего? – Мидория покраснел. Его глаза отчего-то заблестели. – Можно тебя поцеловать? – тихо спросил Тодороки, уткнувшись носом в веснушчатую щеку. – Ты так вкусно пахнешь, мм, Изуку, – он быстро облизнул губы. Его руки заскользили по спине омеге, крепче его сжимая. Омега на его вопрос не ответил. Он приподнялся на носочки и положил альфе ладонь на лоб. – Вроде не горячий, – пробормотал себе под нос. – А? – Шото, у тебя опять гон, что ли? – тихо спросил Мидория. Тодороки опешил. – Нет. А это что… так выглядит со стороны? Я тебя напряг? Извини, – он неохотно отстранился. – Да нет, – Изуку улыбнулся, – ты просто давно уже… не вел себя так. М… – от собственных слов и предположения омега смутился. – Так, а что ты думал о детях? – поспешил он сменить тему. – Думал, что ужасно хочу своих. Ах, если бы ты правда был беременным, – тоскливо протянул Шото. – М, ну, – Мидория мягко улыбнулся, – я верю, скоро у нас будет ребенок. – Ага, – Тодороки подскочил к нему, вновь крепко к себе прижав. – А ещё мой отец, – альфа скрипнул зубами, – на меня ругается. От недовольства даже подзатыльник мне дал, – с неохотой рассказал Шото. Изуку сдавленно захихикал. – Ну не ворчи, – улыбнулся омега. Он обошел Тодороки кругом, приподнялся на носочки и поцеловал его в затылок. – Не болит больше? – Ещё немного, – со стоном протянул Шото. – Поцелуй ещё, – попросил он. Мидория захихикал. Он обнял со спины альфу руками за шею и послушно снова его поцеловал. Тодороки благодарно и счастливо заурчал. – Ты доволен? – спросил умиленно Изуку. – М, да-а, – Шото счастливо к нему прижался. – Но лучше бы ещё, – он наклонился, подставляя губам Мидории своё лицо. Тот смущенно улыбнулся, опустив глаза. – Ты мне нравишься, Шото, ты очень хороший, – вдруг сказал Изуку. – А? – тот удивленно открыл доселе закрытые глаза. – Ну… – Мидория отвел взгляд. – Благодаря тому, какой ты добрый, я… совсем не боюсь быть с тобой так близко и… ну… целоваться. Мне это даже нравится, – сдавленно проговорил омега. Тодороки удивленно на него уставился. А Изуку, дабы замять смущающую паузу, схватил его лицо в свои ладони и начал целовать. То в щеки, то в нос, то в лоб, то в губы. Шото сдавленно счастливо урчал, блаженно прикрыв глаза. – Изуку, я так тебя люблю! – воскликнул альфа, схватив его за талию. – М… я з-знаю. – Очень, очень сильно! – Угу, – Мидория последний раз чмокнул его в лоб. – Пойдем обедать уже, – пробурчал он. – Пойдем…