Поздний цветочек

Шото сидел за столом и медленно жевал давно взятый в рот кусочек яблока. Он не работал, отдыхал: сегодня у всей деревни праздник – День урожая. Первый день осени. Все гуляют, веселятся, отдыхают. Альфа с хмурым прищуром наблюдал за Изуку, что… суетился. Будто бы чем-то обеспокоенный, он ходил туда-сюда, волновался. На его лице была отображена вселенская озабоченность. Вот только чем? Мидория перемещался быстро по дому из одного угла в другой. Переставлял предметы, суетился. Его руки еле заметно подрагивали, а складочка меж бровей всё никак не хотела уходить. Это началось со вчерашнего вечера. Изуку ходил странный, обеспокоенный. Тодороки спросил его, мол, чего тревожишься. Но омега только плечами пожал и решил, что сон всё исправит. Но наутро стало только хуже. Мидория слегка хмурился, вздыхал, озирался по сторонам. Будто ожидал чего-то. Наступило время обеда, но даже вкусный суп его не изменил. Шото побаивался его одергивать, мало ли что. Если бы что-то случилось серьезное, Изуку бы рассказал. Он уже начал доверять своему альфе… Создается ощущение, будто Мидория сам не знает, чего переживает… Омега вперевалочку подошел к окну, с любопытством в чистых зеленых глазах в него уставился. После поморщился и обернулся к Тодороки. Тот от его выражение лица беспокойно вздрогнул. Изуку кидал на него редкие странные взгляды, но ничего не говорил. Мидория медленно подошел к столу, искоса посмотрел на Шото. Он вздрогнул, вдруг покраснел и тут же отвернулся. Альфу передернуло. Что с Изуку? Что он там подумал? – Что-то не так? – тихо спросил Тодороки, не выдержав. Он страшно боится надоесть омеге своей заботой, излишне на него надавить. Но уж слишком волнуется. – А? – Мидория ощутимо вздрогнул. Он сделал робкий шаг в сторону сидящего альфы. Тот вскочил, взмахнув обеспокоенно руками. – Э… нет… – Точно? – Шото бережно заключил его в кольцо своих рук, боясь отпустить. Его сердце трепетно замерло, мало ли, Изуку не хочет сейчас обниматься. Уже пару месяцев альфа беспрепятственно к нему прикасается и целует. Мидория больше не возражает так остро, как раньше. Он даже перестал вздрагивать. Спокойно обнимает в ответ, улыбается. Но Тодороки так и не научился понимать, когда у Изуку есть на контакт настроение… – М… – омега поморщил нос, – я не знаю, – тихо и честно сказал он. – А что? – Шото с беспокойством заглянул ему в глаза. – Ты всё утро сам не свой. Переживаешь о чем-то? – Нам есть, о чем переживать, – нервно усмехнулся Мидория. – Вся деревня думает, что я беременный, – он грустно вздохнул. – Приносят всякие… – Изуку посмотрел на очередной кувшин молока от Юги и широкий пояс из овечьей шерсти, что на днях принес им Эйджиро. Сказал, что своему омеге такие делал, когда тот беременный ходил… – Но ты же переживаешь не об этом? – Тодороки прищурился. Мидория вздохнул. – Я не знаю. Какое-то странное ощущение. Я волнуюсь… или… – Изуку неуверенно пожал плечами. Шото обеспокоенно нахмурился. – Заболел? – хмуро предположил он. Долго не думая, положил мужу ладонь на лоб. – Не горячий, – констатировал факт. – Я не больной, – Мидория отрицательно помотал головой. – Просто… ощущение… чем-то я взволнован. И… как-то… – он быстро глянул на Тодороки и тут же опустил глаза. Альфа удивленно на него уставился. – Чего? – Мм… – Изуку прижался лбом к его плечу, но ничего не сказал. У Шото перехватило дыхание, он замер. Его руки плавно крепче обхватили омегу, прижали к себе. Тодороки осторожно наклонил голову, прижавшись носом к его макушке. Вкусно пахнет… Альфа отдаленно подумал, что запах стал сильнее. Намного сильнее со дня свадьбы. Слаще, насыщеннее. Хотя всё ещё далеко не так, как у других. – Изуку, – Шото тихо его позвал. Он опомнился и отвернулся, чтобы любимый аромат дурманил не так сильно. – Ты не скажешь? Что у тебя там на уме? – Ох… – Мидория вздрогнул. Он поднял на мужа глаза. – Я всё думаю о том, что… – Изуку закусил губу, – твой запах кажется мне… очень приятным, – его голос превратился в шепот. Тодороки отпрянул. Его глаза округлились, брови поползли вверх. – Мой? – ошалело спросил он. – Д-да… – омега быстро закивал головой. – Нет-нет, он и раньше был… хорошим, но сейчас как-то совсем… особенно, – Изуку закусил губу. Шото нервно усмехнулся. Запах! Нравится! Запах! Нравится! Изуку считает его очень приятным! – И ты не знаешь, с чем это может быть связано? – осторожно уточнил Тодороки. Мидория покачал головой. – И вообще, – он вздохнул, еле сдержав зевок, и медленно обвил руками альфу поперек талии, – и вообще… – повторил гулко. Шото сглотнул. Он замер, с трепетом ожидая, чего же ещё Изуку сделает. Он редко проявлял нежности сам. Но омега ничего не делал. Продолжал стоять, сонно прикрыв глаза. Мидория плохо спал? Нет… Всю ночь он не двигался, ничего не бурчал, значит, кошмары не могли его терзать. Чего ж сейчас носом клюет? – Сегодня праздник, вечером все веселиться будут, – негромко заметил Тодороки. Он быстро, пользуясь случаем, поцеловал мужа в лоб. Тот, вопреки обычному поведению, обратил на это внимание. Улыбнулся и что-то тихо замычал. Шото вздрогнул. Его прямо передернуло. Он нахмурился, уставившись на мужа. Ждал какого-нибудь объяснения его поведению. Часто бывало, что, когда Изуку вдруг чмокал альфу в щеку или начинал гладить его по голове, тот довольно урчал, лоснясь к теплым ладоням. Мидория на это лишь сдавленно хихикал. Но наоборот не бывало никогда. Когда Тодороки не сдерживался и целовал Изуку, тот неловко улыбался и часто отворачивался, смутившись. А тут… – Праздник, – омега, будто отмерев от забвения, вздрогнул и чуть отстранился. Но из кольца рук не выбрался и альфу не отпустил. – Надо идти? – Надо? Если хочешь, – Шото усмехнулся. – Но разве можно не хотеть веселиться? – он весело подмигнул. Мидория задумался. Его глаза заволокло дымкой раздумий. А после он вдруг вынес неожиданный вердикт: – Не хочу. Не пойду никуда, – он вновь прижался к мужу, положив голову ему на грудь. – Почему? – Тодороки отпрянул. Он рассчитывал повеселиться с Изуку. Вместе. С Мидорией определенно что-то не так. Ему же нравится быть в кругу людей, плясать и горланить до утра песни… Что же случилось? – Я… не хочу, – будто удивляясь собственным словам, проговорил медленно омега. Шото думал с секунду, а после решительно кивнул. – Значит, посидим дома, – улыбнулся он. Изуку нахмурился. – Нет, – нерешительно заявил он. – Ты должен пойти! – и поморщился, словно осознание этого приносило ему дискомфорт. – Я без тебя никуда не пойду, посидим дома. Вместе. Это тоже хорошо, – улыбнулся Тодороки. Мидория хотел возразить. Это четко было написано на его лице. И Шото понимал, почему он хочет. Странно в праздник дома сидеть. Надо с другими веселиться, праздновать, танцевать, выпивать. У соседей возникнет много вопросов, если они останутся дома. Ну и ладно… Изуку закусил губу и так и не возразил. Он пожал плечами, мол, решай сам, и ничего больше не сказал. На его лице появилась слабая умиротворенная улыбка. Они бы и стояли так, обнявшись и прижавшись друг к другу. Это было слишком хорошо. Но беспокойство взяло над Тодороки верх. Он вновь спросил: – Так что же с тобой не так? Если не заболел, значит, стало быть думать, беспокоишься о чем-то. О чем? – М, – Мидория плечами пожал. – Сложно сказать. Я просто странно себя ощущаю… – он огляделся мельком по сторонам и всё-таки отстранился от альфы под грустный стон последнего. – Пойду, полежу… – пробормотал себе под нос. Шото проводил его обеспокоенным взглядом. Ему нужен был совет. К такому в детстве его никто не готовил… – Отец! – Тодороки решительно тарабанил в тяжелую дубовую дверь. Он бы рад был пойти к кому угодно другому, но к кому? Другие его родственники… сильным опытом не блещут. Сами, считай, только-только во взрослую жизнь вступили. Энджи открыл не очень скоро. Похоже, тоже ничем не занимался из-за праздника. На печи лежал, жевал калачи… – Чего надобно? – мужчина лениво открыл дверь. – Снова случилось чего? – усмехнулся он. – Что ж, проходи… Шото решительно прошел внутрь избы. Его передернуло, когда он вспомнил, как мучился здесь с гоном. Без Изуку. Он обернулся на отца, не зная, с чего начать. – Тут дело такое, – альфа решительно присел на стул. Энджи удивился, но спокойно сел напротив. – Какое? – его лицо стало серьезным. – Всё-таки поссорились? – предположил он. Шото мотнул головой. Как быстро Энджи понял, что речь пойдет об Изуку… – Нет. Всё у нас хорошо. Просто он… странный ходит, – неуверенно изрек Шото. Энджи вопросительно на него посмотрел, мол, продолжай. Но Шото не нашел, что продолжать. Он поморщился, прокручивая в голове события последних дней. Всё было, как обычно. Замечательно… Хотя вряд ли Изуку относится к нашей жизни так же радужно… – Странный? – мужчина поморщился, – а проблема-то в чем? – Так в этом-то и проблема! Странный! Задумчивый, взволнованный, обеспокоенный чем-то. По дому туда-сюда ходит, вещи перетаскивает… – Шото нахмурился. Он понимал, что глупо это звучит. Мидория не заболел, ничего с ним не случилось. Просто странно себя ведет, не обычно. Но сам Тодороки не переживать не может. Не может не бежать за помощью и вопросами… – Эх, – Энджи подпер голову рукой, – сразу видно, сын, что ты последний мой ребенок… – В смысле? – Шото нахмурился. В голове закружились самые странные догадки. Перед Изуку он как-то хвалился, что самый толковый среди своих братьев и сестры, не смотря на свой возраст. Омега на это только посмеялся. Но кроме Мидории ни с кем Шото не хочет себя так вести, не хочет зазря хвалиться. Не видит в этом никакого смысла. Не оценит отец, в лучшем случае только посмеется… – Да в прямом. Не видел, походу, совсем омег беременных, – Энджи устало прикрыл глаза. Утомился, видать, от сына и его вечных тревог. Шото дернулся. Никто ведь не знает, что Изуку не беременный… – Да это не из-за этого… – Из-за этого, не сомневайся, – улыбнулся уголками губ мужчина. – Это нормально. Поволнуется немного, скоро пройдет. – Не из-за беременности это, – с нажимом в голосе повторил Шото. Он и не думал раньше, что отец так сразу всё на беременность валить начнет. Вымышленную. Совсем позабыл о ней. – А ты чего так уверен? – усмехнулся Энджи. – Я вот точно тебе говорю. Совсем скоро гнездо строить начнет… Шото нахмурился. Он не может рассказать отцу правду, но такие ответы его не устраивают. Не из-за беременности Изуку такой, вовсе нет. – Гнездо… да уж, – альфа надул губы, подперев кулаком щеку. – А ты что думал? – Энджи усмехнулся. – Не трогай его пока что лишний раз, – наставительно проговорил он. – Станет скоро забывчивым и ветреным, но ты не ругайся, терпи. Так надо. – Надо? – Шото наморщил лоб. Он о беременности много не знал. Ну так, не больше остальных… – Надо-надо, – Энджи улыбнулся. – Начнет посуду наверняка ронять, все разбивать. Просыпаться будет среди ночи, странности всякие думать. Но ты не сердись – терпи! – Да-да, – альфа закатил глаза. Полезная информация, но для него глупая. Как бы Изуку себя не вел, Шото не станет на него кричать. Просто не сможет. – А ну не делай такое лицо! – возмутился мужчина. – Я тебе умные вещи, между прочим, рассказываю! Кто ещё правде научит? Только батька, – от сказанных слов он сам вдруг повеселел и засмеялся. – Угу, – Шото кивнул, мысленно всё ещё находясь возле Мидории. – А гнездо… – Энджи вздохнул, – тут ты зазря в сторонке не стой – помогай. – Зачем? – удивился Шото. Ему почему-то вообще казалось, что Изуку не будет его строить. – Как зачем? Чтобы не чувствовал твой этот себя одиноким, – нахмурился Энджи. – Хотя, учитывая, какой ты не сообразительный, он сам тебя заставит! – рассмеялся он. Шото поморщился. Пусть речь и об Мидории, но… – Заставит? – переспросил он, поморщившись. – Ещё как, – Энджи продолжил весело смеяться. – Ну ладно, ну ладно, попросит, не заставит. Просто попросит. А ты только попробуй отказаться! – он погрозил сыну кулаком. Тот усмехнулся. Отказать Изуку в чем-либо? Да ни в жизни! – И в мыслях не было, – сухо сказал он. – Это правильно… Ты же избу вашу построил? – Я. – Вот и гнездо, значит, тебе строить, – Энджи продолжил весело смеяться. Шото отдаленно подумал, что на старости лет он стал совсем весельчаком. – Да-да. И всё-таки, если не в беременности причина, тогда чего он волнуется-то? – уточнил он ещё раз. – Да в беременности, говорю же тебя! – возмутился мужчина. – Точно-точно, не сомневайся. – Ясно, – Шото вздохнул. До этого почему-то он не подумал, что отец даст ему примерно такое объяснение. – Что ж, коли так, то не буду здесь сидеть, – он поднялся. – Беременного мужа иду поддерживать, – пробормотал себе под нос, усмехаясь. – Экий ты дурак! – Энджи вдруг его остановил. – Чего поддерживать? Потом поддерживать будешь. Оставь его в покое, говорю же, не мешайся. Только лишний раз злить будешь. А ему злиться нельзя. И сам тоже разозлишься, он ведь сейчас совсем не такой, каким раньше был. – Мм, – Шото нахмурился и послушно сел обратно, чтобы не вызывать лишних подозрений. – Я не могу злиться на Изуку, – на его лице от одного упоминания этого омеги появилась улыбка. – Ишь, не можешь! Это ты сейчас так говоришь. А как он забывать всё начнет, попомнишь мои слова! И ронять всё будет, – Энджи усмехнулся. Шото закусил щеку. Всех раздражает забывчивость. Но он всё же уверен, что не будет гневаться на Изуку. На этой почве они развели длинную беседу. Домой Шото возвращался только через пару часов. Напоследок Энджи сказал ему: – И смотри, не приставай к нему! – наставительно погрозил пальцем. Альфа в недоумении нахмурился. – Так я и… – растерялся он, пытаясь сообразить, о чем речь. – Пусть по ночам спит хорошо! – объяснил недовольно Энджи и поспешил выпихнуть сына за дверь. Тот, как смысл дошел до него, жутко смутился. Он и не приставал к Изуку никогда. И в мыслях не было… Шото поспешил домой, ведь обещал Мидории, что по-быстрому, а сам задержался. Замер в сенях, вдыхая любимый аромат. Вся изба уже пропиталась грушевым запахом. Его любимым запахом. Тодороки с удовольствием вошел внутрь дома. Он любил возвращаться сюда, страшно любил. После появления Изуку этот дом стал для него самым дорогим местом во всем свете. – Я пришел! Прости, задержался! – весело сказал Шото с порога. Ответа не было. Он прошелся по большой комнате, омеги здесь не было. Он не собирался никуда уходить. Значит, всё ещё лежит? Тодороки подошел к не так давно появившейся двери. Медленно толкнул её, боясь потревожить сон Изуку. Вдруг тот заснул. Но перед ним представала совершенно другая картина. Мидория ходил туда-сюда вдоль кровати и сильно хмурился, о чем-то, видимо, раздумывая. На кровать были стасканы три одеяла. А ведь им и одного с головой хватало, лето всё-таки только кончилось. – Изуку… – Шото нервно выдохнул. Мидория и вправду гнездится, что ли? Но… зачем? Альфа растерянно на него уставился. В его голову уже закрались страшные подозрения, мол, может, его омега беременный? Но только от кого? Нет-нет, глупости… – А? – омега вздрогнул. Он удивленно обернулся на альфу, будто и не слышал, что тот пришел. – Ой, привет, – его губы мгновенно растянулись в стороны. Тодороки тоже улыбнулся. Редко Изуку так радовался его возвращению. – Чем ты тут занимаешься? – Шото подошел к нему, осторожно взял за руку. Мидория удивился этому, но радостно прильнул ближе. Альфа ошарашенно на него посмотрел. – Я… я ничем, – Изуку положил голову на его плечо, удовлетворенно прикрыв глаза. Тодороки нервно захихикал. Пользуясь случаем, он чмокнул омегу в щеку. Тот отчего-то счастливо заулыбался. Чрезмерно тактильный, контактный, любвеобильный. Что же случилось? – А это тебе зачем? – Шото махнул рукой на кровать. Мидория оглянулся, удивленно уставившись на одеяла. Сам будто бы не знал, что они там. – Мне казалось, стало холодно, – тихо объяснил омега. Он прикрыл глаза, уткнувшись носом альфе в плечо. Тот перестал дышать, не понимая, что происходит. Сердце подпрыгнуло высоко, он резко вдруг обнял мужа за талию, притянул крепко к себе. Тот, вопреки всему, этого не испугался, не поспешил отстраниться. Он лишь прижался ближе. Что-то с ним случилось. Что-то с Изуку определенно случилось. Но это совершенно не плохо… даже хорошо… Тодороки нервно хихикнул. Ему нравилось это. Страшно нравились теплые прикосновения, мягкие касания. Ему нравилось ощущать, как омега дышит ему в плечо. Его аромат такой чертовски приятный. У альфы замирает сердце от происходящего, а голова идет кругом. Как долго он мечтал, что Мидория ответит на его чувства ответными, как долго грезил счастливой семейной жизнью? Нет, конечно, Изуку ни слова о любви не сказал. Но он так доверительно прижимается, лоснится. Проявляет инициативу и улыбается ответной реакции. Шото отдаленно подумал, что, наверное, он спит. Но это самый сладкий сон… – Но ведь сейчас очень тепло, – тихо проговорил он мужу на ухо, опаляя кожу горячим дыханием. – Очень, – повторил, удивляясь собственным словам. От объятий сердце ускорило бег, резко стало жарко. – Уберем их? – Нет! – Мидория агрессивно помотал головой. – Оставим! – запротестовал он. А после, уже тише и спокойнее добавил: – оставим. Можем ведь оставить? – Конечно, – Тодороки чмокнул его в щеку. – Что нашло на тебя? – Не знаю… – Изуку сонно прикрыл глаза. – Пока тебя не было, к нам Кьека заходила. Спрашивала про здоровье мое, самочувствие. Принесла одеяло, сказала, нам теперь пригодится. И подмигнула так странно! – омега поднял голову, закусив губу. Шото в недоумении нахмурился. – Одеяло? – Да! Но… я так и не понял, зачем… – пробормотал Мидория. – Будто знала, что мне будет холодно… – А где же оно? – Тодороки глянул еще раз быстро на постель. Всё те же их одеяла. Что на свадьбу дарили, что сами сшили, что Изуку из дома привез. – Оно красивое очень, я положил его в шкаф. – Ясно, – Шото настороженно кивнул. Наверное, Джиро решила, что Изуку гнездиться начнет… – Мне кажется, – Мидория грустно вздохнул, – что мы неправильно поступаем, обманывая их. Я ведь совсем не беременный! А они нам столько всего носят… это нехорошо, – тихо проговорил он. Тодороки вздрогнул. Они уже поднимали этот разговор, альфа сам понимал, что некрасиво получается. Но что делать? – И как же нам быть? – поинтересовался он мнением омеги. Тот неуверенно пожал плечами. – Я про выкидыш говорить не хочу! – воскликнул он вдруг. – Сглазишь меня, небось! – Я тоже не хочу, – вздохнул Шото. Его рука скользнула по боку Изуку, остановившись на его животе. Таком же мягком, как всегда. Альфа бережно его погладил. – Да и отец обещал, что шкуру с меня спустит за такое, – усмехнулся он. – Ой! – Мидория чуть отпрянул, прижав ладони ко рту. – Тогда точно нельзя говорить! Они замолчали. Поднимать эту тему каждый раз было неприятно. И вспоминать лишний раз, что пока что Изуку не может иметь детей. Их сердца грело только то, что аромат Мидории всё усиливается и усиливается. Они с трепетом ждут… – Скоро все веселиться начнут. Ты точно не хочешь идти? – Не хочу, – омега вздохнул. Он лукаво улыбнулся и отошел от альфы. Тот грустно вздохнул: слишком уж приятными были объятия. Мидория подошел к окну и закрыл его зачем-то ставнями. В комнате сразу воцарился полумрак. Он потянул мужа за руку к кровати, тот послушно сел, удивленно за ним наблюдая. Ожидал, что же будет дальше. – А чего хочешь? – гулко спросил Тодороки, когда Изуку так ничего и не объяснил. Омега качнул головой. Он прикрыл дверь, медленно подошел к альфе. Тот шумно вздохнул. – Я… не знаю, как объяснить это, – виновато пробормотал он. – Но я не могу уже ждать, – тихо признался Мидория. Шото нахмурился, насторожившись. Испугался. Что там с Изуку случилось? – О чем ты говоришь? – Я не могу ждать до ночи, – виновато повторил омега. Он подошел к Тодороки и вдруг присел к нему на коленки. Тот испуганно дернулся. Мидория медленно обвил руками его шею, закусив губу. – Сегодня весь день я странно себя ощущаю. Я… постоянно о тебе думаю, – смущенно проговорил Изуку. – И твой запах, – он закусил губу. – Я не знаю, что на меня нашло! – Э… – Шото опешил. – Но ты не мог бы… меня… как в ночи… – омега опустил глаза, – потрогать, – смущенно попросил он, чувствуя томление внизу живота.