Поздний цветочек

В комнате жарко, в воздухе витает два запаха. Шото внимательно смотрит мужу в глаза. Изуку… Тот так же внимательно смотрит в ответ. Лишь мгновение, но им кажется, что время остановилось и этот момент длится вечность. Мидория медленно облизывает отчего-то пересохшие губы, откидывает прядь с плеча. Альфа вновь притягивает омегу к себе, резко припадает к его губам. Изуку прижимается в ответ, крепко, доверительно обхватывает руками шею альфы. Тодороки скользит ладонями по бокам омеги, трепетно вдыхает такой любимый, сейчас очень сладкий аромат. Он упивается им, наслаждается и остатками рассудка думает, что счастливее, чем сейчас, быть он просто не может. Мидория дрожит, его тело горячее. С губ то и дело срываются томные вздохи. Глаза устало прикрыты, он изо всех сил жмется к альфе, прижимается носом к его плечу. Шото хаотично целует его в щеки и губы, всё крепче и крепче прижимая к себе. Где-то на подкорке сознания он старается не забывать, что Изуку живой человек и от такого неистовства ему может стать больно, но получается плохо. – Ты волнуешься? – в перерыве меж поцелуями шепотом спрашивает Тодороки. Он так красив… Омега отзывается не сразу. Его руки подрагивают то ли от течки, то ли от предвкушения. Он слабо улыбается, увлекая альфу за собой к кровати. Тот подступает, не желая ни на секунду отпускать его из рук. – Н-нет, – тихо отвечает Мидория, уперевшись ногами в кровать. Он хватает мужа за шею и тянет на себя, падая. – Уверен? – Шото нависает над ним, тяжело дыша. Кровь в жилах бурлит, приливает к паху. В штанах тесно. Очень красив… Течка Изуку спешно набирает обороты, а с ней и гон Тодороки. Их запахи усиливаются, смешиваются. – Ох, – Мидория тяжело вздыхает и приподнимается, впиваясь в губы альфы страстным поцелуем. Да! Да! Да! Тодороки наваливается на него, скорее стягивает рубаху, задирая её вверх пальцами. Он с неохотой отстраняется от губ омеги, целует его шею, ключицы, грудь, медленно опускаясь ниже. Омега дышит тяжело, его глаза постепенно затягивает дымкой похоти. Шото целует низ мягкого живота, внимательно наблюдая за Изуку, что извивается на простыне, как змея. Альфа стягивает его штаны, крепко, даже чуть болезненно сжимает пальцами бедра мужа. Тот гулко стонет. – А я чуть волнуюсь, – остатками сознания признается Тодороки. Хотя теперь он уже не уверен в своих словах. Вид Мидории, лоснящегося к нему, текущего и зовущего по имени заставляет всякие страхи отступить на задний план. – Не надо, – тихо отзывается омега, слабыми от течки руками скользя по своей груди. Он медленно садится и стягивает с альфы штаны, быстро хватает горячими пальцами стоящий колом член. Шото тяжело выдыхает. Он хватает Изуку за плечо и толкает обратно на постель. Ждать сил нет. Хочу. Очень хочу. Здесь и сейчас. – Хочу тебя, – рычит Тодороки и приподнимает бедра омеги над матрасом. Тот извивается, раздвигая ноги. Альфа прижимается пенисом к сочащемуся смазкой отверстию, решительно толкается внутрь, рыча. Внутрь… внутрь… – Ох, – Мидория вздрагивает, пытается перевернуться на бок. Он неуверенно морщится, хватая всё, что попадется под руку: одеяло, одежду, подушки. Омега тихо что-то бурчит, но Шото уже не слышит его. Он в недоумении смотрит мужу между ног, его член не хочет проникать внутрь. Ему больно? Альфа тихо недовольно рычит и опускает таз Изуку обратно на постель. – Прости… я совсем забыл, – он, как может, бережно толкается внутрь Мидории пальцами, те проскальзывают легко. Омега начинает гулко стонать, жмуря от удовольствия глаза. Так лучше. Тодороки смотрит на него и только и думает о том, как бы не кончить прямо сейчас. Он так красив. Так любим мной… На долго выдержки Шото не хватает: поняв, что Изуку достаточно растянут, он тут же перехватывает его за бедра, крепко сжимает их пальцами и смело толкается внутрь его разгоряченного тела. Пенис входит легко, альфа блаженно выдыхает. Мидория беспокойно переворачивается и сонными глазами смотрит на мужа. С его губ то и дело срываются блаженные стоны. Тодороки наклоняется над ним, нежно целует в губы, с удовольствием вздыхает любимый аромат. Изуку обхватывает руками его шею и прижимает к себе. Он тихо стонет альфе на ухо, покусывая от наслаждения губы. Да! Да! Шото сдавленно рычит, кусая клыками попавшуюся под лицо подушку. Хочется укусить Мидорию, но где-то отдаленно Тодороки понимает, что ему это может не понравиться. Приближаясь к окончанию, альфа ускоряется, вбивает омегу в кровать. Тот мычит, прижавшись к мужу изо всех сил. Его тело горячее, очень горячее. Шото толкается на всю длину, чувствуя, как к паху приливает наслаждение. Он замирает, изливаясь внутрь омеги. Тот выгибается, тоже приходит к завершению. Они пересекаются взглядами, Тодороки слабо улыбается. Он чувствует, как узел постепенно начинает набухать, но даже не думает выходить. Мидория мгновение удивленно на него смотрит, потягивается, чувствуя странные тянущие позывы между ног. – Т-там… – он отрывисто дышит, утирая ладонью пот со лба, – ох… Шото приподнимается на руке, внимательно изучает взглядом веснушчатое лицо. Красное от жара и течки. Именно таким в самых постыдных своих мечтах он надеялся его увидеть. – Изуку, – Тодороки помогает мужу убрать кудрявые прядки с лица, заправляет их ладонью назад, – я… очень тебя люблю, – тихо говорит он и наклоняется, целуя мужа в губы. Тот прикрывает глаза, что-то блаженно мыча. Альфа бережно приподнимает его, крепко прижимая к себе, и перекатывается на спину, укладывая омегу на себя. Мидория вздрагивает и удивленно на него смотрит. – Мне нравилось лежать на спине… – неуверенно бормочет Изуку, устало положив ладони мужу на грудь, а на них – свой подбородок. – М… – Шото виновато улыбается, – боюсь тебя раздавить, – объясняет он, крепко обнимая омегу за талию. Тот приподнимается на локтях, ерзает. Его ноги согнуты в коленях, грудь от прерывистых вздохов постоянно вздымается. Альфа переводит на неё внимательный взгляд, хочется прикусить розоватый сосок зубами, но он знает, что Мидория этого не любит. Ещё и по голове можно получить… Изуку открывает рот, хочет что-то сказать. Но его сил хватает только на то, чтобы укрыть себя и мужа краем одеяла, что не успело свалиться с кровати. Только голова омеги опускается к Тодороки на грудь, он засыпает. Шото смотрит на него влюбленными глазами, осторожно проводит пальцами по обнаженной спине. Запах Мидории всё ещё очень сильный, сладкий. Альфа с наслаждением дышит им, упивается. Изуку такой красивый… Тодороки ходит медленно вдоль дома, волнуется. Ярко светит солнце, весело щебечут птицы. Стоит страшная жара. Лето. Альфа с трепетом чего-то ожидает. Из избы доносятся тревожный шумы: вздохи, крики, охи и ахи. Внутри суетятся омеги. Он всё порывается войти внутрь, но терпеливо ждет, измываясь от нетерпения. Наконец из окна доносится громкий детский плач. Шото облегченно выдыхает и врывается в дом, замирает на пороге. – Поздравляем, папаша, дочь у тебя родилась, – радует его знахарь и отдает Тодороки маленький шевелящийся сверток. Альфа смотрит на него, по щекам мгновенно начинают течь слезы… Тут же яркая вспышка, и он уже стоит посреди рощи, держит под руку счастливо улыбающегося Изуку. Тот всё такой же улыбчивый, здоровенький, в красивых пышных формах. Он весело что-то говорит, кого-то зовет, и из кустов к ним выпрыгивает светловолосый мальчуган. А через секунду из-за дерева выходит парнишка постарше вместе с совсем взрослой девушкой. Шото смотрит на них и улыбается, чувствует безграничные счастье и любовь… Тодороки проснулся вечером. Он вздрогнул, удивленно разлепив глаза. Сон. Это был лишь сон. Самый счастливый сон за всю жизнь… Шото непроизвольно улыбнулся. Пусть и этот сон окажется вещим. Он вздохнул, чувствуя, что по щекам стекают слезы радости. В комнате ощутимо пахло чем-то непристойным, за окном уже было довольно темно. Его гон кончился, что могло говорить только о том, что и течка Мидории кончилась. А такое просто так не происходит. Или течный омега должен был получить травму, или испытать сильный стресс, или… забеременеть. К их ситуации ни первое, ни второе не подходило. – М… значит, скоро у нас родится малыш, – шепотом сказал альфа. Он блаженно улыбнулся, медленно переводя взгляд с потолка на себя. Изуку больше на нем не лежал, нет. Он съехал набок, пристроившись у альфы под теплым боком. Альфа с любовью в разноцветных глазах на него уставился. Такой домашний, такой красивый. Он скользнул ладонью по мягким бокам, с удовольствием представляя их будущего ребенка. Теперь и деревне врать не придется. Лишь бы Энджи никому ничего не растрепал. – А после, я верю, у нас будет ещё ребенок и ещё, – тихо протянул Шото, наклоняясь и целуя омегу за ухом. От его прикосновений Мидория проснулся. Он лениво открыл один глаз, медленно сел. Одеяло съехало с его тела на матрас. Тодороки тут же вспыхнул. Во время гона их общая нагота его совершенно не смущала. Но теперь… альфа вмиг покрылся краской и неловко отвернулся. Он ожидал, что и Изуку так себя поведет. – Ох… – но тот, нет, лишь зевнул и сладко потянулся. – Шото! – омега постепенно начал оживать и счастливо схватил мужа за руку. – Теперь у нас точно будет ребенок! – воскликнул он. – И врать никому не придется, – на его губах появилась блаженная улыбка. Тодороки тоже улыбнулся. – Я очень рад, – тихо сказал он. Их носы оказались очень близко. Мидория смотрел на него около минуты в ожидании чего-то, а после отвернулся. Шото удивленно на него посмотрел. – М… – Изуку свесил с кровати ноги, подобрал свою одежду, медленно принялся одеваться, пока что не вставая. – Я как-то не так отреагировал? – забеспокоился Тодороки, тут же прильнув к его спине. – Ты вдруг стал менее оживленным, чем минуту назад. Омега покачал головой. – Нет, – он мельком глянул на альфу, – просто… я почему-то ожидал, что ты скажешь, что любишь меня, – застенчиво объяснил Мидория. – Я люблю тебя! – горячо воскликнул Шото, чмокнув его в щеку. – Просто… как-то даже стыдно так часто это повторять. – Ты чего? – Изуку обернулся, – и ничего не стыдно… – он закусил губу, – ты бы знал, как приятно мне это слышать, – тихонько признался омега. Альфа удивленно на него уставился. Он не сдержался и ещё раз чмокнул мужа. На сей раз в лоб. Тот сдавленно заулыбался, отводя глаза. – Ты знаешь, а я уже придумал имя для ребенка! – торжественно объявил Тодороки, поднимаясь и тоже начиная одеваться. – Имя? – удивился Мидория. – А я думал, я буду называть, – тихо и отчего-то излишне жалобно протянул он. – О, – Шото дернулся, – конечно, ты! Если… так хочешь. Это лишь предложение, – он улыбнулся и чмокнул вновь омегу в веснушчатую щеку. Тот смутился. – М… а какое имя ты придумал? – спросил он. – Рина! – торжественно объявил Тодороки. – Рина? – повторил удивленно вслед за ним Изуку. – М… мне нравится, – улыбнулся он, а Шото горделиво ухмыльнулся, довольный собой. – Но если родится мальчик? – Э… – альфа вздрогнул, – мальчик? – он нахмурился, – почему-то я думал, что у нас будет девочка, – Тодороки насупился. Мидория добродушно усмехнулся, а после счастливо рассмеялся. – Ты такой, – начал он бодро, но осекся, заметив взгляд гетерохромных глаз на себе, что тут же стал очень серьезным, – м… – Какой? – забеспокоился Шото. Изуку качнул головой. Он медленно поднялся, натягивая штаны, и нерешительно перемялся с ноги на ногу. – Ох, – тяжело выдохнул. – Что такое? – Тодороки подскочил к нему, хватая за руки. – Что? Что? – он слышал когда-то, что, если альфа неосторожна будет с омегой своим, то травмировать того может. Я сделал что-то не так?! Ему больно?! – Всё в порядке, – Мидория улыбнулся, – просто… м… странное на мгновение ощущение, – он медленно подошел и взял мужа за руку, внимательно посмотрев ему в глаза. Тот замер, весь вытянувшись по струнке. Чего он так смотрит? – Так… какой я? – вспомнил он. – М… такой… – Изуку прикрыл глаза, медленно переместив свои ладони альфе на плечи, – такой хороший. Добрый, заботливый… – он осторожно улыбнулся. Тодороки вздрогнул, от радости и удивление растерявшись. Из-за похвалы от любимого омеги он был готов растечься лужицей по полу, начал лосниться и по-дурацки улыбаться. – Ох… спасибо. – М… и… – Мидория нерешительно подошел ближе, – последнее время… последние дни, – он быстро заправил прядь за ухо, – когда я смотрю на тебя… Что? Что он хочет сказать? Шото заволновался, с трепетом ожидая. – Чего? – он подался в сторону Изуку, нависнув над ним. Тот нервно хихикнул. – Ну… я не знаю, – его щеки мгновенно запунцовели, – у меня так… – омега растерялся. – Нет, неважно! Тодороки глупо моргнул. Нет! Нет! Нет! – Изуку! Что ты думаешь, прошу, скажи! Это очень важно для меня, – Шото притянул его ближе к себе, приобняв за талию. – Ну? – М… – Мидория отвел глаза, – меня… страшно это смущает, я не могу говорить. Я… и раньше хотел этим поделиться, но это очень… – Чем? Чем? – Тодороки обеспокоенно постарался посмотреть ему в глаза, но омега отвернулся. – Чем поделиться? Изуку, пожалуйста, не мучай меня! Что ты хочешь сказать? – Ну… – омега бережно погладил его по плечу, подойдя чуть ближе, – когда я смотрю на тебя, внизу живота будто всё замирает от какой-то тревоги… а… А когда мы стоим так близко, моё сердце то замирает, то стучит быстро-быстро, – он закусил губу. Шото вздрогнул. В него будто молния ударила. Он медленно моргнул, переваривая услышанное. Да. Да! Да!! ДА! – Изуку! – он сжал мужа крепко-прекрепко в объятиях, прижавшись носом к его волосам, – я тебя люблю! Очень люблю! – горячо воскликнул он. Мидория опешил. Он растерянно обнял альфу за шею. – М… ты к чему это говоришь? – застенчиво спросил он. – Просто так, – Тодороки глубоко вздохнул, – судя по твоим словам, ты… – он отстранился, внимательно заглянув омеге в глаза. Тот вспыхнул, как спичка, и тут же отвернулся. – Нет! Нет, замолчи! Не говори, что ты там подумал, – воскликнул он, страшно смутившись. Повисло молчание. Шото послушно не открывал рта, ожидая, чего же сделает Изуку. От его недавних слов его сердце стучало быстро-быстро. Он помнит, как в тринадцать лет испытывал ровно такие же ощущения. В голове был кавардак, сердце сходило с ума, в животе постоянно порхали бабочки, когда рядом оказывался Мидория. И теперь он не мог не думать, что с омегой происходит то же самое. – Изуку, – через семь минут полнейшей тишины позвал Тодороки. – Ты хочешь спать? – Мн-мн, – Мидория покачал головой. – Просто вечер уже. Может… чтобы нагнать усталости, прогуляемся? – тихо предложил Шото и, не дожидаясь ответа, потянул омегу на улицу. Тот медленно последовал. Супруги вышли на улицу. Они медленно направились вдоль домов, молча. Тодороки не мог перестать улыбаться, ведь чувствовал себя самым-самым счастливым человеком на всём белом свете. Всё, о чем он мог только мечтать, стало явью. Любимый омега с ним, держит его за руку. Они живут вместе, вместе радуются каждому новому дню. Скоро у них будет ребенок. А, если повезет, то не один, а два. Лучше бы даже три! По пути им встречались соседи, что весело интересовались здоровьем Изуку. И тот теперь уже безо всяких зазрений совести отвечал, что всё хорошо. – Я рад, что больше не надо никого обманывать, – тихо протянул Мидория, глядя в звездное небо. – Я тоже, – гулко отозвался Шото. – Но больше я рад тому, что у нас наконец-то будет ребенок, – шепотом добавил он. Омега улыбнулся, слабо покивав. – Д-да, – согласился он. – Но всё же хорошо, что мы больше никому не будем врать. А то я чувствовал себя плохо из-за того, что мы всех обманываем. Мне так стыдно было! Их излишняя забота… а теперь она не будет беспочвенной, – Изуку радостно прижался к его руке. Тодороки удивленно на него посмотрел, а после перевел взгляд вдаль. Странно осознавать, что именно в таких простых вещах его счастье. Быть рядом с любимым человеком, крепко держать его отчего-то холодную ладонь в своей, прижиматься изо всех сил ближе. Проблемы и трудности, что есть в его жизни, меркнут, когда он думает о Мидории. – О, какие люди! – позади них послышалось удивленное восклицание. Супруги удивленно обернулись. Шото скрипнул зубами, поморщившись. Отец. Что он сейчас скажет? – Доброго вечера, – слегка улыбнулся Изуку. Со свекром у них не сложились теплые отношения, точнее, их просто не было. – Доброго-доброго, – Энджи хихикнул, внимательно на них глядя. – Полагаю… – он улыбнулся, – я могу поздравить вас со скорым пополнением? Мидория вздрогнул. Он удивленно посмотрел на мужа, ожидая каких-то пояснений. Тот лишь рукой махнул. – Рано пока ещё говорить, – бросил он, прижимаясь к Изуку как можно ближе. – Да могу, могу, – Энджи засмеялся. Он странно заулыбался, глядя на молодых. – Вы… хорошо, даже очень хорошо вместе смотритесь, – вдруг неожиданно тихо и серьезно проговорил он. Шото удивился. Ему-то казалось, что отец никогда всерьез не воспринимал их брак. – Э… спасибо. – И, сынок, знаешь, – Энджи погладил подбородок, – ты… – он глубоко вздохнул, – правда заслуживаешь всего этого. – В каком смысле? – Шото нахмурился. – Я раньше думал, экий дурак у меня сын, – Энджи усмехнулся. – А сейчас гляжу – нет. Вовсе нет. Совершенно не зря ты учудил много всяких глупостей. Не зря со свадьбы своей сбежал, не зря опозорился на всю деревню, – он хмыкнул. – Не зря, – повторил Шото, положив голову омеге, что стоял со смущенным видом, на плечо. – Определенно не зря. Ясно вижу это сейчас, – Энджи улыбнулся. – Никогда прежде твои глаза так не светились. Шото вздрогнул, мгновенно покрывшись мурашками и залившись краской. – Д-да, – хрипло отозвался он. – А ты, – Энджи перевел взгляд на Изуку, – цени этого идиота. Он правда тебя любит. – Я знаю, – тихонько отозвался Мидория. – Пусть, возможно, и делает порой глупости всякие, это он не со зла. – Угу… – омега странно улыбнулся. – Я тоже его люблю, – негромко сказал он, качнув головой. Энджи удивленно присвистнул, похлопал сына, что застыл в оцепенении, и двинулся дальше. – Что ты сказал? – хрипло уточнил Тодороки. – М… ну да, – Изуку повернулся к мужу, – я… жутко стесняюсь об этом говорить, – признался он. – Но… я очень много об этом думал, – Мидория взял Шото за руку, – ты… за все те дни, что мы вместе, стал мне очень… очень дорог. И… я точно не знал, любовь это… не любовь… Но мне кажется, что мне было бы очень плохо без тебя жить. Сложно… плохо, невыносимо. Я так привык к тебе, к твоему запаху, голосу. Не могу представить своё пробуждение без тебя… Альфа всё продолжал стоять в растерянности и удивленно на него смотреть. Внутри всё ликовало, его слегка трясло от радости. – Правда? – сдавленным шепотом уточнил Тодороки. Омега нервно хихикнул. – Твой отец прав, – тихо сказал он. – Ты такой дурашка, – Изуку легко рассмеялся. Шото не сразу отозвался, наслаждаясь его звонким смехом. Точно. Ещё счастливее быть просто невозможно… – Да. Я дурашка, – согласился альфа и припал к тонким, но таким любимым, желанным губам. Мидория удивленно вздрогнул, но без промедления обнял мужа, легко прижимаясь ближе. Тодороки скользил ладонями по его мягким бокам, бережно придерживая за талию. – И как не стыдно! – послышался рядом с ними чей-то старческий голос. Супруги отстранились друг от друга, удивленно обернувшись. – Что за молодежь пошла? Ни стыда, ни совести, – гончар, что несколько месяцев назад делал для Шото тарелки, фыркнул, медленно направляясь дальше. Помнится, именно он первым предположил, что может, они и будут вместе. Изуку проводил его удивленным взглядом и сдавленно захихикал. Тодороки удивленно на него посмотрел. – Он прав, – омега смущенно заулыбался, – негоже людей смущать… Мало ли, что подумают. – А что они должны думать? Пусть знают! – Шото решительно притопнул ногой. – Кстати… мне такой сон приснился красочный, – протянул он загадочно. – Что за сон? – заинтересовался Мидория. – Пойдем, расскажу, – Тодороки блаженно прикрыл глаза.