Багряные брызги бежали по зеркальной поверхности, пугая своей неестественной яркостью. Они тонкими струйками катились вниз, то и дело сливаясь между собой и позволяя алым каплям срываться вниз, на раковину. На её белоснежной поверхности они ещё больше завораживали, вселяя в сознание ощущение липкой тревоги. Эрен не мог отвести взгляд от алеющих капель крови. Звук чужого голоса будто резко вернул сознание на место:
— Отвратительно.— Ривай, скривив губы, рассматривал зеркало. Его взгляд быстро метался от одного угла к другому, выдавая внутреннее замешательство.
Йегер, наконец сдвинувшись с места, потянулся ладонью к стеклу, и провёл пальцем по одному из разводов с характерным противным звуком. Теперь на зеркале красовалась ровная полоска, пересекающая бардовые брызги. Эрен, попытавшись разглядеть своё лицо в крошечном клочке освободившегося пространства, все -таки перевёл взгляд на свою ладонь:
— Реально кровь.— Голос звучал ровно, но тон выдавал непонимание и удивление. Эрен будто бы отвечал на собственный немой вопрос.
— Да ты блять гений. — Аккерман, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень отвращения, смотрел на ладонь Йегера. — Господи, смой это дерьмо.
Йегер надменно усмехнулся у себя в голове - Аккерман чертов брезгливый говнюк, как же ожидаемо. Хотелось бы высмеять эту аристократическую брезгливость, не скупясь на лестные комментарии, но. Они все ещё стояли в крошечной ванной, разглядывая зеркало, залитое кровью, которая черт знает как на нём оказалась. Не каждый день такое случается, однако. Тягучая усталость и лёгкий дурман в сознании не позволяли искренне удивляться.
В итоге Эрен решил последовать совету, и покрутив пластиковую насадку ручки крана, подставил ладонь под холодную струю.
Вода быстро смывала багряный след на пальце, смешивалась с кровью и бледно-алой струйкой устремлялась в слив. Поразительно ровные капли, мерцающие красным чуть ранее, тоже смешались с потоком воды и бесследно пропали в ее струях. Ладонь пронзил отрезвляющий холод. Ледяная вода всегда помогала.
Ривай тихо проговорил:
— Зеркало тоже помой.
Словно по щелчку, после этой фразы к Йегеру вернулись привычные эмоции. Аккерман даже в такие моменты мастерски умел выводить из себя своим конченным высокомерием. Эрен повернулся, чтобы прямо в лицо собеседнику издевательски проговорить:
— А сам, бедный, испугался? — Йегер определённо был доволен едким саркастическим тоном, который только что смог воспроизвести.
Аккерман, ожидаемо, закатил глаза и скривил губы ещё сильнее:
— Я не трону это.
— Твои проблемы. Я не буду это вытирать, мне плевать. — Кажется лимит безопасного общения с говнюком - Аккерманом истёк, и теперь каждая клеточка в организме Эрена мечтала разбить его слишком надменное и пиздецки правильное лицо. Йегер направился к выходу из ванной: его слишком сильно накрывали отхода для того, чтобы хоть немного заинтересоваться в уборке чужой ванной. Аккерман молча прожигал дыру в его затылке яростным взглядом.
Выйдя в коридор, Эрен все-таки краем глаза заметил, что Аккерман, подобрав с бортика ванной какую-то тряпку, аккуратно проводил ей по зеркалу, шипя тихие ругательства. Кровавые подтеки кривыми разводами расплывались по отражающей поверхности, вызывая ещё большее напряжение. Йегер не удержал нервный смешок, и поспешил покинуть ненавистный второй этаж.
Возвращался домой он уже когда розоватая акварель рассвета уступила ясному утру, поражающему своей кристальной синевой. Мысли в голове не складывались в единый поток, то и дело возвращая сознание к состоянию приятной неги. Эрен только сейчас заметил, как сильно кружится голова и как стремительно расплывается утренний пейзаж у него перед глазами. До нужного дома остался один квартал.
Эрен лежал на кровати, уставившись в потолок. Приятный полумрак окутывал комнату. На окне висели закрытые жалюзи, и лишь из тонких щелей между ними лился свет, светлыми полосами падающий на стену. В свете солнечных лучей витали пылинки в собственном завораживающем танце. Стрелки часов показывали второй час дня, а с улицы переодически слышались голоса случайных прохожих и характерное жужжание моторов изредка проезжающих машин. Открытое окно пускало в комнату дневную прохладу и лёгкий ветерок, колышущий белые занавески. Эрен методично переводил взгляд с окна на потолок, и обратно. Когда он успел открыть окно и задернуть жалюзи? Наверное ещё вчера, перед своим уходом…. Мысли всё ещё не желали упорядочиваться, а ноющая головная боль подкрепляла дерьмовое состояние парня.
Эрен вернулся домой в седьмом часу утра и, оставаясь незамеченным, проскользнул в свою комнату. Тётка и её муж храпели в их спальне, и Йегер уже не в первый раз благодарил судьбу за то, что их сон не был чутким. Зайдя в комнату, Эрен рухнул на кровать, не потрудившись даже скинуть потрепанные кеды - так сильно его вымотала эта ночь. Парень пытался заснуть, но головная боль, вызванная отходàми и похмельем, не позволяла расслабиться ни на секунду. В итоге Эрен забылся тревожным сном на пару часов, и проснувшись почувствовал себя ещё отвратительней, чем раньше. Не имея ни сил, ни желания подниматься, он лежал, прислушиваясь к уличным звукам и пытался вернуть порядок собственным мыслям, уставившись в потолок. Йегер прикидывал, сколько сейчас времени, но посмотреть на часы сумел лишь многим позже. И вот теперь он все также лежит, в одежде, пропахшей бухлом и потом, в не расправленной кровати, полностью опустошенный. Наркотики далеко не впервые действовали подобным образом на организм парня, и кратковременная апатия давно вошла в привычку. Эрен с удовольствием отметил, что сегодня воскресенье, а значит он может весь день валяться в постели в компании собственной хандры, не переживая о родственниках. Эмилия с мужем по воскресеньям на весь день сваливали в гости к приятелям, оставляя Эрена наедине с собой. Парень попытался воссоздать подобие улыбки, вспоминая этот факт, но сдался, радуясь лишь в душé. Из-за не меняющейся в течении нескольких часов позы, к головной боли добавились неприятные ощущения в спине, и Эрен, тихо выругавшись, перевернулся на бок, уставившись в стену. Теперь на него смотрели любимые исполнители, запечатлённые на постерах, купленных где-то за бесценок.
Йегер снова обратился к мыслям. Он пытался вспомнить события минувшей ночи, но всё произошедшее до того, как он забылся в психоделическом кайфе от наркоты, будто расплывалось. Зато гораздо чётче и неприятнее в сознании маячила встреча с Аккерманом в ванной и залитое кровью зеркало. Йегер на все сто был уверен, что стал жертвой чьего-то розыгрыша, и его совершенно не волновала личность дерьмового шутника. Но розыгрыш был реально странноват, если учесть, что красные разводы на зеркале чертовски напоминали настоящую кровь и ощущались также… Йегер раздраженно выдохнул, вспоминая неприятное ощущение алой жижи на пальце. Следующим воспоминанием стал Ривай, кропотливо оттирающий кровь. Придурок.
Затем мысли увели Эрена в другую область, и он до темноты пролежал в мрачной комнате, поднимаясь лишь для того, чтобы опустошить желудок от выпитого спиртного.
***
Голоса кучи школьников будто бы колотили по жутко разболевшейся голове. Их смех выводил из себя, звенел в ушах раздражающим звуком. Состояние со вчерашнего дня улучшилось, но головные боли продолжались, будто бы желая продлить мучительные отходá. И вот теперь Эрен вместе с Жаном лавирует между компаниями учеников перед главным входом в школу. Они оба до ужаса уставшие и злые, мучимые похмельем после субботней вечеринки и проснувшиеся к первому уроку в понедельник. Отвратительно. Конечно, они могли бы спокойно прогулять большую часть уроков и выспаться, но судьба решила сыграть с ними злую шутку: первым уроком значилась история, по которой у Эрена неподъемным грузом висели долги, а в потрепанном рюкзаке ждали своего часа помятые листы с докладами. Не зря же Йегер потратил целое утро, субботы, на секундочку, для их написания. Вряд ли, конечно, те жалкие мятые листки с кривыми строчками можно было назвать докладами, но если смотреть объективно, то работа была выполнена, и даже вполне прилично. Тем более после истории Эрен планировал свалить, а Жан согласился выступить моральной поддержкой на первом уроке. Искать плюсы определённо стоило.
Наконец, они с Жаном вошли в школьный холл, все такой же величественно-античный, обрамлённый с двух сторон мраморными колоннами. Оба парня молчали, понуро опустив головы - сил хватало лишь для того, чтобы вяло ответить на приветствия знакомых. Эрен, все же изредка глядя по сторонам, несколько раз ловил на себе жалостливые взгляды. «Справедливо.» — мелькало в сознании, выглядел он сейчас крайне дерьмово. Синяки под глазами поражали собственной яркостью, волосы спутались, а футболка, которую он не глядя нацепил сегодня утром, казалось, пережила ядерную войну: когда-то пафосно написанный бренд практически стерся, а на серой ткани кое-где мелькали пятна от давно засохшей крови. Кажется, в этой футболке он с кем-то сцепился в прошлом месяце. А теперь и не узнаешь, собственная это кровь или противника… В прочем, Эрена это мало волновало. Да и по правде говоря, положение спасали бренчащие на шее подвески разной длинны, а массивный крест как раз закрывал стёршийся бренд. Цепочку с ключом видно не было: металлический предмет касался кожи, скрытый футболкой, и оставлял приятный холодок.
Эрен неосознанно перевёл взгляд на идущего рядом Жана: выглядит как долбанная модель даже в таком состоянии. Передние пряди светлых волос уложены назад, а отросшие задние - в беспорядке. Широкие джинсы небрежно висят на талии, а рубашка с глубоким вырезом бесит своей яркостью. На шее болтаются самодельные бусы. Кирштайн был олицетворением нелепой моды, и Эрен бы даже позавидовал, если бы не знал, что лучший друг каждый день просыпается чертовски рано и крутится перед зеркалом несколько часов прямо как чертова девчонка.
Йегер раздраженно перевёл взгляд на стройный ряд шкафчиков, выискивая свой. Узнав знакомые строчки любимой песни, выведенные им самим на панели шкафчика в начале года, Эрен удовлетворенно кивнул, и открыв дверцу, начал искать учебник по истории, невольно прислушиваясь к разговорам вокруг. Он услышал глубокомысленное « Нихуя себе!» от стоящего рядом Жана, который разговаривал с знакомыми и закатил глаза. Вытащив, наконец, учебник и захлопнув шкафчик, Йегер присоединился к беседе.
— Да мы все в долбанном шоке..— Эмоционально вещал знакомый парень.— Никто не ожидал, что она вернётся….
—Кто вернётся? — Скучающе спросил Эрен. Кажется за сегодняшнее утро он уже несколько раз слышал о возвращении таинственной личности, которую называли либо «она», либо «стерва».
— Чувак, да ты не в курсе! — Другой парень хлопнул его по плечу. — Сучка Рейс вернулась из больнички, прикинь!
Все остальные согласно закивали, продолжая яростные споры насчёт ее возвращения.
Стоп. Сучка Рейс. Сучка, мать его, Хистория Рейс.
Упоминание хорошо знакомого имени мучительной болью резануло по сердцу. Осознание накрыло разрушительной волной, сокращая пространство вокруг Эрена до размера школьного коридора. Чужие разговоры и раздражающий скрип закрывающихся шкафчиков вмиг затихли, оставаясь невнятными звуками на фоне.
Хистория вернулась, господи.
Эрен, почувствовав особо сильно обострившуюся головную боль, надавил ладонью на виски. Жан, стоявший рядом, молча сжал его плечо и кивнул в сторону коридора. Поняв намёк, Эрен как можно быстрее отвязался от знакомых и вместе с другом направился в сторону кабинетов.
— Переживаешь? — Жан внимательно наблюдал за Йегером, пытаясь поймать его взгляд.
— Я в долбанном шоке, мать вашу. — С чувством произнёс Эрен, не зная как более точно выразить свои эмоции. — Я, блять, должен увидеть её.
— Конечно увидишь! И я тоже. — Кирштайн хмыкнул. — Интересно, она все ещё ведёт себя как сука?
— Она не сука. — Ответ вышел слишком резким. Эрен почувствовал волну паники на подсознании, но уверенно попытался её подавить.
— О да. Когда-нибудь я извинюсь перед твоей подружкой за такие слова! — Посмеивался Жан, стараясь воссоздать интонацию, пропитанную едким сарказмом. — Не грузись, чувак!
Эрен, уже приготовив ответную колкость, обернулся к другу, но не успев начать говорить, влетел в человека, идущего впереди. Это оказался парень из параллели, который притормозил, дабы пропустить кого-то, и теперь пыхтел неразборчивые ругательства в сторону Эрена писклявым голосом. Едва ли последнему было какое-то дело до этого: взгляд малахитовых глаз был устремлён на фигуру, возникшую в коридоре.
Хистория Рейс величественно плыла по школьному коридору в окружении нескольких парней с её параллели. И выглядела она
чертовски привлекательно: светлые волосы золотистыми волнами обрамляли лицо и струились по узким плечам, заканчиваясь возле лопаток. Год назад она обрезала волосы до плеч, сейчас же дала им отрасти и смотрелось это воистину божественно. Розовый кружевной топ идеально подчеркивал тонкую талию, а расклешенные джинсы на низкой талии обтягивали бёдра. Хистория бегала взглядом по толпе, обжигая холодом ледяных глаз. Выражение её лица было лишено всяких эмоций, а любые обращения к собственной персоне были успешно проигнорированны.
Эрен наблюдал за ней, ощущая как предательски быстро бьётся сердце. Хистория была так близко — такая знакомая и родная, но такая далёкая и чужая после года разлуки. Паника уже не поддавалась контролю и мерзким комом вставала поперёк горла. Эрен
реально не знал, что ему делать.
На секунду он поймал взгляд голубых глаз, и лишь на мгновенье ему показалось, что в чужих глазах колыхнулись какие-то чувства. В следующую секунду Рейс скрылась за поворотом в компании тех странных парней и внушительной толпы сплетников.
Эрен застыл на месте. Одна часть его сознания рвалась вперёд, к его некогда лучшей подруге. Эта часть мечтала догнать девушку, остановить и прокричать ей в лицо: — « Эй! Помнишь меня? Помнишь через что мы прошли вместе? И лучше бы тебе помнить, потому что я чертовски сильно скучал по тебе и волновался за твою ебаную жизнь!».
Другая же часть твердила ему об абсурдности этих действий, принуждала бежать в противоположную сторону, забыть о Хистории так, как он порой забывал весь прошлый год. Эта часть хотела стереть девушку из памяти, потерять в небытие ту трепетную дружбу. Сердце снова кольнуло, а поток воспоминаний лишь подкидывал все новые и новые моменты того самого времени.
***
Девушка забежала в туалет, с силой захлопнув дверь. Быстро проверила все кабинки, и лишь достигнув полного уединения, устало опустилась на пол. Грязная плитка ничуть не смутила ее - прохлада кафеля отрезвляла, приводила в чувства. Хистория позволила себе отдышаться и попыталась унять дрожь в руках. Она тихим шепотом повторяла себе одну и ту же фразу раз десять подряд, но дрожь не унималась, и руки тряслись все сильнее.
— «Ты справилась, Хис. Ты чертовски хорошо справилась…»
Тринадцатый раз. Похвала притягивала, слова грели свей правдивостью, но чертова тревожность все сильнее давила на девушку. Хистория вскочила с грязного пола, отшвырнув рюкзак в сторону. Подошла к раковине. Ржавый кран кривым потоком пустил воду, и Рейс провела мокрыми ладонями по щекам, позволяя ледяным капелям стекать по шее. Она подняла глаза на мутное зеркало, заляпанное жирными разводами. Лямка топа чуть съехала, а под глазами - едва заметно, но всё же, чернила размазанная тушь.
Буквально только что Хистория Рейс достойно продефилировала по школе, заявив о своём присутствии. Она в первые же минуты обзавелась компанией, позволила всем рассмотреть её надменность и высокомерие. Создала и развила образ, которому ещё только предстоит стать чётким, а ей придётся вживаться в созданную роль.
И это было правильно.
Правильно, если она собиралась достойно вернуться и не утонуть в потоке насмешек и издевательств.
Хистория всегда была умной, и как только в окне старенькой машины матери показался родной город, она поняла: либо она проявит свою вновь созданную и почти утраченную личность, личность лицемерную и расчётливую — по настоящему уродливую и циничную, либо ей не выжить в старшей школе.
Так вот, Рейс достойно заявила о себе: на каждом углу теперь вновь обсуждали её почти забытый сучий характер и вульгарную внешность. За прошедший год она и забыла, насколько приятно быть в центре внимания. Так почему сейчас в зеркале она видит лишь напуганную, уставшую девочку? Почему ей так тяжело?
Ответ лежит на поверхности. Хистория закручивает кран обратно, ибо шум воды действует на нервы.
Потому что они все — лживые сволочи.
Они все пожирают её своими глазами, они обсуждают, они планируют что-то прямо сейчас, пока она торчит в пустом туалете. И потом они точно сделают что-нибудь… скажут что-то такое…
Удар.
Хистория раздраженно оглядела ладонь с содранными костяшками, игнорируя ноющую боль. Сжала руку сильнее. Кое-где выступили незаметные капли крови. Кафельная плитка отлично помогает снять стресс, оказывается.
Рейс снова подняла затуманенный злобой взгляд в отражение. Всё.
Ей нужно собраться, мать вашу, ведь Хистория Рейс реально сильнее, чем кто-либо. Лучше, чем кто-либо.
Лицо в отражении озарила надменная улыбка. Рука потянулась к лицу, аккуратно убирая лишнюю тушь. Второй рукой она вернулась лямку на прежнее место. Затем Хистория, выдохнув, подобрала сумку и покинула туалет.
Никто не сможет сломать её снова.
***
Эрен бы так и стоял посреди коридора как последний идиот, если бы Кирштайн практически насильно не затолкал его в нужный кабинет, как раз когда раздалась трель звонка. Урок проходил как в тумане. Монотонный голос учителя слышался лишь неопределённым шумом, слова сливались в непонятные звуки, и все это только увеличивало головную боль. Эрен сложил руки на парте и опустился на них головой, принимая удобное положение. По меньшей мере семь человек в их классе точно также лежали на партах, пытаясь уснуть. Речи учителя истории всегда служили отличным снотворным замученным старшеклассникам, что приходили к первому уроку. Пожилой учитель же вещал об одной из революций, совершенно не обращая внимания на заскучавших учеников, поэтому Эрен спокойно погрузился в собственные мысли, которые сейчас занимала лишь Хистория Рейс.
Они познакомились три года назад, столкнувшись на одной из вечеринок. Эрен тогда переживал особенно тяжёлый период, полностью утянутый в глубины самой сильной скорби. На тот момент после смерти родителей прошло около двух месяцев, и четырнадцатилетний подросток, в одно мгновенье оставшийся один, без должной поддержки и причины жить, отчаянно пытался искать то, что поможет ему справится с непреодолимой болью. В то время Эрен разорвал связи со всеми знакомыми и друзьями, хотя последние отчаянно пытались помочь. Только переехав в дом к родственнице, Йегер днями мог не выходить из комнаты, спать почти целые сутки и медленно утопал в собственной боли. Тогда помог Жан, и Эрен реально будет обязан ему до конца жизни.
А Кирштайн лишь предложил Йегеру пойти вместе на вечеринку, в надежде на то, что последний сможет развеяться хоть немного. Вот так и получилось, что после той самой вечеринки Эрен приобрёл самую пагубную привычку, с которой жил и продолжает жить до сих пор, и познакомился с девчонкой, которая увязалась за ним дабы получить новые ощущения.
Спустя неделю они снова встретились в свете синего неона, и лишь тогда поговорили. Эрен как сейчас помнит задний двор дома какого-то парня, который в то время устраивал тусовки. Помнит пыльные ступени, на которых они с Хисторией сидели. Может почувствовать аромат ночной свежести, смешанный с резким запахом спиртного, что плескалось у них в стаканах. Может воспроизвести в голове приглушённые звуки музыки и пьяные крики подростков, оставшиеся в тот момент где-то далеко.
В ту ночь, сидя на крыльце с пластиковыми стаканчиками в руках, Эрен и Хистория смотрели на темнеющее небо, испещрённое звёздами. Девушка начала говорить о своей семье, о матери. Рейс рассказывала о ней, улыбаясь. И тогда Эрен не смог сдержаться. Он обрушил на светловолосую девчонку все своё отчаяние и печальную ярость. А Хистория выслушала. Затем они разошлись по домам, и Эрен так сильно мысленно благодарил новую знакомую за то, что выслушала, не сказав ни слова, не соболезнуя его утрате. За последние месяцы он достаточно много услышал подобных лицемерно-вежливых слов.
После той вечеринки Хистория нашла его в школе, и весь день провела рядом с ним, болтая на самые разные темы. Тогда Эрен узнал о её популярности, услышал нелестные комментарии о ее характере от друзей, и благополучно послав всех к черту, проводил Хисторию до дома. С того дня начала зарождаться их дружба. Большую часть времени вместе они проводили на вечеринках. Вместе несли бред в пьяной эйфории, вместе двигались в такт музыке в неоне гирлянд, вместе, шатаясь, шли до дома в предрассветных сумерках. И пробовали все вместе в первый раз.
В перерывах между бесконечными тусовками они сбегали с уроков и слонялись по школе, сидели дома у Рейс, смеясь над глупыми шутками. Находили поддержку друг в друге. Были по-настоящему близки, пока головокружение эйфории утягивало их на самое дно. И Эрен бы не сожалел об этом сейчас, если бы не тот раз. Слишком много «бы». Все-таки сожалеет. Безмерно сильно.
Йегер резко открыл глаза, вглядываясь в испещрённую рисунками поверхность парты. Комок дикой паники сжимал горло, заставляя сердце предательски стучать в груди со всей силы. Стены кабинета будто давили на Эрена, поэтому приняв лучшее своё решение, он подхватил рюкзак и в считанные секунды покинул класс. Историк продолжал вещать о революции, не заметив. Благо свои кривые доклады Эрен отдал ему перед уроком и получил свою законную тройку.
Прохлада коридоров успокаивала, но разгоревшаяся тревожность не желала потухать, сдавливая горло. Мысли снова возвращались к Рейс. К тому случаю, после которого Хистория уехала в рехаб на долгий год, ни оставив не единой возможности с собой связаться.
Эрен старательно переводил мысли на другое, несясь по коридору, нечаянно задев другую неприятную тему: влюблённость. Он никогда не влюблялся в кого-то, не испытывал симпатию. Ему и не нужно это было - возвышенные чувства всегда занимали последнее место в списке дел на ближайшую жизнь. Но. В то время он этого не признавал, пытаясь забыться всеми возможными способами. Поэтому и счёл близкую дружбу чем-то большим.
В год отсутствия Хистории Эрен проанализировал те моменты и пришёл к неприятному выводу: тогда он не особо различал реальность и головокружительные измерения приходов. Все смешивалось в музыку и яркие цвета вечеринок. А необъятное желание забыть скорбь все сильнее поглощало его. Но в тот момент он придумал симпатию к Хистории, и также пьяно забывался в ней, как и в постоянных тусовках.
Эрен не успел признаться Рейс в чувствах, это несомненно спасло его. А когда Хис уехала - понял что и не было никаких чувств.
И сейчас не появились.
Избегая туалетов дабы не столкнуться с кем-либо, Эрен завернул в тёмную нишу между колоннами и прислонился к прохладной стене, пытаясь выровнять дыхание. Он чертовски не был готов к возвращению подруги: только начал выстраивать стабильную жизнь, забывая прошлое, а она ворвалась ураганом и сломала хрупкую конструкцию.
Но Эрен пиздец как скучал.. Скучал по Хистории Рейс и её оптимистичным историям из жизни. Тревога постепенно ослабляла хватку, оставляя лишь неприятное ощущение после себя.
В темноте ниши что-то сверкнуло белой вспышкой. Эрен резко повернулся, всматриваясь в тёмный угол.
«Да что за пиздец.» — Маячило в голове, пока глаза привыкали к темноте. В итоге, ничего не разглядев, Эрен хотел было выбраться из своего укрытия, и наконец-то свалить из школы, как вдруг все его сознание окутал липкий страх. По телу пробежал холодок, а мысли резко потеряли свой смысл. Взгляд вернулся к углу. Ничего. Эрен моргнул. Ничего. И опять..
Блять.
Йегер отпрянул назад, сильно ударившись о каменную стену затылком, а через секунду уже бежал по коридору к выходу. Перед глазами маячил нечёткий силуэт лица, неожиданно вспыхнувший в темноте: нездоровый вид, напуганные глаза и совершенно сумасшедшая улыбка. Быть может Эрен надумал лишних деталей.
Да и в целом: какое к чёрту лицо. Йегеру следовало бы особенно не нервничать, если его утомленное сознание способно на такую шутку. Так почему до самого дома сердце колотилось как бешеное?
***
Эрен выбрал самую лучшую стратегию — избегание. И, между прочим, блестяще с ней справлялся, всю неделю просиживая уроки и перемены в школьных курилках, а после конца занятий быстро залезая в машину Жана и уезжая со школьной стоянки на высокой скорости. С Хисторией они ни разу не пересеклись. Зато он был наслышан о вечеринке, намеченной в эти выходные. Грандиозной тусовке в честь возвращения Хистории, если быть точным.
Эрен, взвесив все за и против, не нашёл причин туда не пойти:он решил просто купить у Форстера то, что нужно, и скрыться в одной из комнат до самого утра, чтобы остаться незамеченным. Прекрасный план.
Пятница обещала быть такой же успешной, как и остальные дни. Йегер не спеша направлялась к машине Жана, где уже сидел сам владелец, скучающе разглядывая проходящих мимо девушек. У Кирштайна сегодня было дерьмовое настроение: он позвал Микасу на предстоящую вечеринку, ожидая положительного ответа, и, что ожидаемо, был весьма недоволен отказом.
Эрен зловеще улыбнулся, забавляясь ещё одной неудаче друга.
Его собственное настроение было потрясным: он снова буквально ничего не делал всю неделю, а теперь с нетерпением ждал выходных. Ещё и весьма удачно избегал Хисторию. Ну что может быть лучше..?
—Эрен, блять, Йегер. — Знакомый голос раздался совсем близко, а затем и сама Рейс появилась перед ним.— Давно не виделись.
«Вот же блять.» Обреченно мелькнуло в мыслях.
