***
Комната Хис совсем не изменилась за прошедшее время: такая же безбожно яркая и притягивающая весь хлам, который только можно найти. На стенах, кажется, нет и десяти свободных сантиметров: все увешано платками с группами и фильмами, фотографиями любимых знаменитостей Рейс, рисунками. Для пафосных снимков, сделанных на полароид, отведено пространство над кроватью. На фотках сама Хистория улыбается в камеру в окружении своих друзей, а на белых полях снимков видно какие-то подписи, имена и сердечки, выведенные маркером. На нескольких фотках есть и Эрен: там они с Хис стоят в компании знакомых на чьём-то дне рождения, все до ужаса пьяные и весёлые. На другом фото запечатлены только они вдвоём: глупо позируют в камеру на фоне танцующих людей. Опять чья-то вечерника. На следущей они с бутылками в руках увлечённо спорят между собой. Со стороны может показаться, что их жизнь наполнена только лишь вечными тусовками, алкоголем и так далее по списку, но… Хотя нет никакого но, ведь когда ты, будучи подростком, растёшь в городе со смехотворным населением и отсутствием всяких развлечений, то вечеринки становятся тем единственным способом расслабиться, повеселиться и забыть о скучной, проблемной жизни. Никто не в праве винить их за шумные тусовки, тягу к алкоголю и ранние половые связи. Они же подростки. Когда-нибудь одумаются. На последнем снимке с присутствием Эрена совсем другая атмосфера: они с Хисторией улыбаются в камеру на фоне закатного неба, а на голове у Йегера покоится венок из фиолетовых цветов. Что это за цветы — Эрен в душè не ебёт, просто тогда Хис подметила, что они круто сочетаются с его изумрудными глазами. Глядя на эту фотку, Йегер смущённо улыбается: в тот день Рейс потащила его смотреть на закат в поле за городом, и они до темноты сидели на поваленном грозой дереве, наблюдая за уходящим солнцем и разговаривая о всякой ерунде. — …и эта дура просто, блять, ушла, даже не поздоровалась… Эрен? — Рейс запустила в него маленькой розовой подушкой. — Ты меня слушаешь? — Прости, Хис… — Йегер виновато поднял руки и повернулся к подруге. Он уже минут сорок лежал на кровати, рассматривая стену с фотками, а Хистория, сидя на полу рядом с кроватью, вещала о бывшей подруге, которая весьма пренебрежительно отнеслась к ее возвращению. В итоге они все-таки зашли к Микасе домой: Эрен извинился и эмоционально заверил подругу детства, что на следущей неделе обязательно придёт, а Хистория сухо поздоровалась и из вежливости поинтересовалась о планах Аккерман на эти выходные. Микаса же, с бóльшим пренебрежением чем обычно, отвечала на вопросы, и, к огромному удивлению Эрена, сказала что придёт на вечеринку завтра. К слову, Аккерман не выносила эти сборища пьяных и орущих подростков, а последний раз была на вечернике в честь пятнадцатилетия Эрена, с которой ушла в первый же час. Почему она вдруг решила пойти сейчас, Эрен не спросил, так как напряжение между девушками увеличивалось с каждой секундой. Поэтому Йегер поспешил попрощаться с Микасой и увести Рейс подальше. Так получилось, что обе девушки ещё с начальной школы не выносили друг друга без конкретной причины, и Эрену постоянно приходилось находить компромисс между ними. — Я и забыл, что у тебя здесь фотогалерея, вот, освежаю в памяти… — Ой. — Хис раздраженно выдохнула и откинулась головой на кровать. — Мне пора избавиться от них. — Она махнула рукой в сторону фотографий. — Все эти идиотки не хотят со мной общаться. Ну и к черту их. Оставлю фотки только с тобой. — Хороший выбор. — Эрен, усмехнувшись, снова опускается на подушку, а его взгляд продолжает бегать по комнате. В голове не укладывается, как Хис находит что-либо в этом хаосе из вешалок со шмотками, гирлянд, горшков с цветами и прочей декоративной ерунды. В дальнем углу комнаты сооружён целый ботанический уголок: разнообразные цветы покоятся в цветастых горшках, а из подвесных кашпо свисают лианы зелёных листьев. На подоконнике стоит самое нормальное растение, по мнению Эрена. Листья этого цветка ворохом стелятся во все стороны, а на горшке красуется гордая подпись: «хлорофитум хохлатый». Забавно. Может, Йегер тоже заведёт себе такой. Его внимание снова привлекает голос Рейс: — Ты же придёшь завтра? — Я когда-то пропускал такого рода события? — Йегер идеально подстраивает искреннее удивление. Хистория смеётся. Ее золотистые волосы водопадом струятся по плечам, а бижутерия приятно звенит. Это могло бы завораживать. Йегер же, расслабленный и увлечённый моментом, выдаёт: — Лет в пятнадцать я был уверен, что влюблен в тебя. — Идиот. Эрену хочется приложиться головой об стену. Эта информация могла бы отправиться в могилу вместе с Йегером в своё время. Могла бы. А теперь ему придётся формулировать ответы на вопросы Хис. Она, кстати, заинтересованно наблюдает за ним, хитро улыбается и спрашивает: — Так все-таки был или нет? — Нет. Прости, Хис. И сейчас нет. Мое сознание тогда много раз подводило меня. Я делал много херни, помнишь? — Эрен отводит взгляд от пронзительно-голубых глаз. — Помню конечно. — Рейс делает паузу. — Тебе не за что извиняться. Я бы не смогла ответить взаимностью в любом случае. И дело не в тебе, серьезно. — А в чём? — Эрен прекрасно знает, что дело не в нем, просто сейчас, спустя год, его лучшая подруга кажется сплошной загадкой, которую он обязан разгадать. — Ну тогда меня интересовали только таблетки, я бы просто проигнорировала твою влюблённость. А сейчас… — Хис неуверенно замолкает. — Я расскажу как-нибудь, окей? — Без проблем. — Эрен не будет давить на подругу. Он умеет ждать, и спокойно дождётся, когда Хис созреет для разговора. — Кстати. Для тебя не будет проблемой завтрашняя вечеринка? — В каком смысле проблемой? — Кажется Рейс реально не понимает, куда ведёт Йегер. — Ты не сорвёшься? — Ладно, прямолинейность — достойная черта характера. — Эрен. — Хис ловит его взгляд. — Я год избавлялась от зависимости, и говорю тебе со сто процентной уверенностью: я не хочу и не буду употреблять. Мне хватило. К концу фразы голос девушки задрожал, но Рейс всегда была достаточно сильна характером. Поэтому она снова улыбнулась и выжидающе посмотрела на собеседника. — Хорошо. Я в тебе не сомневался, Хис. — Вот и славно! Знаешь, я бы не хотела, чтобы старания тех конченных медсестёр были напрасны, правда. — Хис улыбнулась ещё шире. — Но от тяги к алкоголю меня никто не лечил. — О да. Узнаю прежнюю Хисторию Рейс. Думаешь, сможешь осилить бутылку мартини? — Эрен спокоен за подругу. Но оставлять ее завтра без присмотра он не планирует. — Обижаешь, придурок. — Держи в курсе. — Оба смеются.***
Из нижних окон особняка льётся до одури яркий розовый свет, моргающий каждую секунду. На втором этаже сквозь жалюзи светит привычный синий. Дом Жана сегодня в лучшем своём обличии. Около крыльца толпятся люди с сигаретами, мелькающими меж пальцев, а со стороны дороги прибывают новые компании, оповещая о своём приходе громким смехом. Многие, проходя мимо них, здороваются, узнавая либо хозяйку сегодняшней тусовки, либо Йегера, ее сопровождающего. Они стоят недалеко от дома, разделяя последнюю сигарету на двоих. Хис то и дело обнимает себя руками, стараясь спрятаться от ночной прохлады. Ее короткое красное платье на бретельках изящно обтягивает все нужные места, и Рейс выглядит чертовски горячо. Привычные подвески звенят на шее, дополняя образ, а красная помада на губах добавляет плюс сто баллов в колонку «сексуальность». Хис, сделав очередную затяжку, начинает крутиться на месте в надежде согреться. Эрен бы накинул на неё свою ветровку, но благополучно забыл ее дома, и сейчас вместе с подругой дрожал от холода, стоя в одной футболке. Как только сигарета дотлевает до фильтра, они быстрым шагом направляются к крыльцу и заходят в хаос шума и разноцветных огней. Музыка орет особенно громко, поэтому все слова, произнесённые без вынужденного повышения голоса, исчезают в куплетах Линкин Парка. Вокруг двигаются толпы подростков, звенят бутылками и орут знакомые строчки вслед играющей песне. Центральная часть первого этажа обычно самая шумная и активная — сегодня не исключение. Поэтому Эрен раздраженно расталкивает людей в стороны, дабы беспрепятственно пройти дальше. Хис спешит следом. В главной гостиной примерно такая же обстановка, различие лишь в том, что достаточно много людей группами устроились на диванах и креслах, и теперь переговариваются, то и дело наполняя свои стаканчики спиртным, стоящим на подлокотниках и столиках. В одной из таких компаний Рейс узнаёт своих друзей и они с Йегером подходят поздороваться. Эрен узнаёт парней, тенью следующих за Хисторией в школе, и наконец имеет возможность их рассмотреть: Райнер Браун и Бертольд Гувер выглядят настолько обыденно, насколько могут выглядеть среднестатистические подростки. Они оба вусмерть пьяные, но вполне способные контролировать собственное поведение. Оба весело смеются, обсуждая с Хисторией какую-то ситуацию. Что ж, доверия они пока не заслужили, но и ничего отрицательного в них Йегер не заметил. Он привлекает внимание Хис и показывает в сторону малой гостиной дальше по одному из коридоров, мол, пошли уже. Но Хистория не спешит покидать компанию, к которой теперь присоединились девушки из класса Рейс. Последняя же виновато улыбается Эрену и говорит, стараясь перекричать музыку: — Я знаю, ты здесь не ради посиделок под градусом. — Она кивает в строну друзей. — Развлекайся, они присмотрят за мной. И снова Хис проницательнее чем кто-либо. Йегер мысленно благодарит девушку, но беспокойство за подругу не желает оставлять его так просто: — Ты уверена? Мы могли бы выпить с Жаном… — Эй, Эрен. Ты никогда не пьёшь с Жаном на таких вечеринках. — Отрицательное наречие Хис выделяет голосом. — Не вздумай подстраиваться под меня, забывая о своём комфорте. — Тон девушки олицетворяет заботливую ярость. — Ты точно будешь в порядке с ними? — Ладно, Йегер готов сдаться, если услышит ещё аргументов. — Да, Эрен. Я реально хорошо проведу с ними время, они не позволят мне перебрать, а потом проводят до дома, ладно? — Черт с тобой. — Хорошо. Сказанные девушкой слова звучали достаточно приемлемо.— Ты ведь ограничишься алкоголем? — Я не собираюсь повторять это снова. — Рейс раздраженно выдыхает. — Прости, я знаю, что ты беспокоишься и все такое, но я реально могу контролировать себя, хорошо? — Хорошо. — Тревога наконец оставляет его. Черт, Эрен правда доверят подруге и не собирается ставить это доверие под сомнение. — Отдыхай, Хис. — Взаимно. Будь осторожней с этим. — Рейс невнятно махнула рукой. — Со всем, что ты делаешь. Пожалуйста. — Конечно. Когда-то не был? — Йегер улыбается, прежде чем бросить небрежное «до скорого» и раствориться в толпе танцующих тел, оставляя Хисторию на попечение подружками и новоявленным ухажерам. Теперь, пробираясь к малой гостиной, Йегер составил чёткий план своих дальнейших действий, который включал в себя пункты: а) Найти Жана. б) Позаимствовать у него парочку купюр. в) Найти Флока. г) Закрыться в любой свободной комнате и упороться. Великолепно. Малая гостиная представляла собой точно такое же помещение, обставленное дорогущей мебелью, заставленной бутылками. Здесь всё ещё толпились люди, танцуя и крича, а по углам ютились парочки, которые не успели урвать себе одну из комнат. Отличалась она от других мест тем, что компания, в которой формально находился Эрен, всегда располагалась именно здесь, и, соответственно, Жан тоже тусовался исключительно с ними, когда не был занят очередной девчонкой. Сегодня, к счастью, не был. Зато с удовольствием потягивал водку из горла, устроившись на одном из диванчиков. Перед ним на столе стройным рядом лежали самокрутки на всю компанию, к которым пока никто не притрагивался, оставляя их на потом. Увидев Йегера, все дружно поздоровались и утянули его в беседу на долгих двадцать минут. За это время, кстати, Кирштайн не произнёс ни слова, а значит был абсолютно и беспросветно пьян. Выждав момент, Эрен подошёл к другу и присев рядом с ним, попросил: — Одолжи десятку, мне не хватает. Фраза, которая произносится Эреном буквально на каждой вечеринке. И каждую вечеринку Кирштайн, нормально не соображающий, шарится по карманам и отдаёт другу первую попавшуюся купюру: как правило, стодолларовую. И пока Жан не заметит что это не десятка, Йегер предпочтёт молчать, в своих же интересах. А сотни же хватит на несколько покупок, да ещё и сдача останется на бытовые расходы. Что ж, сегодня не прокатило. Эрен стоит в коридоре, благополучно покинув компанию, и пялится на смятую купюру в десять долларов. Это буквально половина стоимости заветного товара: Форстер всегда просит двадцатку. Йегер замечает одинокую бутылку на подоконнике и делает глоток, позволяя дешёвому виски прожигать горло. Оставив алкоголь на прежнем месте, Эрен все-таки направляется на поиски Флока, бегло придумывая достойное оправдание, дабы попросить скидку. В конце концов, по старой дружбе. Рыжий дилер обнаруживается в одном из коридоров. Парень, облокотившись на стену, довольно улыбается, пересчитывая деньги. Услышав собственное имя, он аккуратно складывает купюры в карман пестрой рубашки, накинутой на майку, и, поискав в толпе зовущего, наконец замечает Йегера. Стоит последнему подойти достаточно близко, Форстер хватает его за руку и ведёт в первую же открытую комнату, коей оказывается довольно просторная гардеробная. Оказавшись вдвоём в компании многочисленных плащей и шуб, принадлежащих матери Жана, они начинают диалог, стоя на критически близком расстоянии друг от друга: — Моя детка строго по расписанию, как мило! — Флок хитро улыбается, касаясь ладонью чужой щеки. — Как обычно? Йегер уверенно кивает, и даже не пытается убрать чужую руку от своего лица, пока собеседник сам не отстраняется и неторопливо ищет нужный товар во внутреннем кармане рубашки. Когда прозрачный пакетик с кристальным порошком оказывается в руках Флока, Эрен наконец произносит: — Я хочу договориться о скидке. — Ловит насмешливый взгляд. — Ну же, по старой дружбе и все такое… Форстер показательно закатывает глаза, крутя зиплок меж пальцев: — Сколько у тебя? Теперь помятая десятка, которую протягивает Эрен, выглядит ещё более жалко. — Ладно, — Растягивая буквы, произносят дилер. Всё-таки принимает купюру, сразу же убирая её. — Вместо скидки могу предложить честный обмен. Флок улыбается самой ослепительной улыбкой, выжидающе глядя на Эрена. Последний же моментально улавливает подтекст «обмена», и теперь полумрак гардеробной кажется максимально неловким. Мысли отчаянно носятся в сознании, а Йегер обречённо подмечает, что думать о том, насколько рационально трахаться за дозу, ему ещё не доводилось. Беспорядочный поток мыслей прерывает насмешливый голос собеседника: — Господи. — Рука дилера снова опускается на чужую щеку. — Расслабься, детка. От тебя мне нужен один-единственный поцелуй, и ничего более. Целоваться с Флоком Форстером в планы Эрена не входило, но, по крайне мере, предыдущие мысли можно спокойно забыть. Как будто камень с плечь, серьезно. Эрену требуется несколько секунд, чтобы проанализировать «заманчивое» предложение и прийти к знаменательному выводу: «Почему бы и нет?» Если уже настроился, то пускаться нужно во все тяжкие. — Ладно, давай. — Когда-нибудь Йегер научится не показывать своё волнение, но точно не сегодня. — Вперёд. Услышав согласие на дальнейшие действия, Форстер ещё ярче улыбнулся, и наклонился вперёд, невероятно близко, утягивая Йегера в поцелуй. Целовал Флок с должным напором, но не перебарщивал. Какого рода поцелуй — обговорено не было, поэтому дилер справедливо держал язык за зубами, а руками аккуратно придерживал чужое лицо, на удивление не позволяя себе лишнего. Ощутив достаточный комфорт, Эрен ответил на поцелуй, давая невесомое согласие его углубить. Как только это произошло, Флок убрал одну руку, и через несколько секунд Йегер почувствовал в кармане джинс едва ощутимый вес заветного товара. Разрывая поцелуй, Форстер быстро коснулся губами чужой щеки и отстранился, с интересом наблюдая за Эреном. Последний же не сдержался и показательно скривился, вытирая рот ладонью, чем заслужил хитрый смешок Флока. — Ты просто невероятен… — Дилер, все также довольно улыбаясь, направился к двери гардеробной. Ухватившись за ручку, Форстер повернулся, и, наградив Йегера восторженным взглядом, бросил привычное: — Развлекайся, детка! Дверь закрылась за ним, и теперь Эрен в одиночестве разглядывал вешалки с женской одеждой. На удивление, спокойная песня доносилась из-за двери, и парень даже едва слышно подпевал вслед хорошо известным строчкам. Feelings are intense, Words are trivial. Pleasures remain, So does the pain. Музыка создавала неповторимую атмосферу, позволяя Эрену углубиться в свои мысли. Мысли, крутившиеся вокруг только что произошедшего «честного обмена». Йегеру самую малость было стыдно за соглашение на, какими бы они не были, все же махинации с собственным телом ради наркоты, но в целом он был доволен результатом. А ещё ему было совершенно плевать с кем целоваться всю сознательную жизнь, поэтому личность Форстера нисколько не смущала, а сам дилер делал это более чем прилично, поэтому Эрен спокойно получил должное удовольствие от поцелуя. Неожиданно вспомнились тусовки до отъезда Хис в реабилитационку. Тогда пятнадцатилетний Йегер целовался практически со всеми присутствующими там, не обращая внимания на пол, возраст и внешние данные. Эрену нравилось само действие, невероятные ощущения и факт нереальной близости другого человека. Сейчас же ничего не изменилось. Разве что теперь Йегер уделяет хоть какое-то внимание личности потенциального партнера, да и целуется с кем-то гораздо реже. Зато Эрен гордился тем, что на тех вечеринках, будучи в неадекватном состоянии, он пресекал любые попытки на осуществление физической близости и сам никогда дальше поцелуев не заходил. Да и отношений у него никогда, вплоть до нынешнего момента, не было. Вернувшись из мысленной прострации, Эрен понял, что все ещё стоит среди дорогих мехов, и поспешил покинуть гардеробную. Найти свободную комнату было сложно, но в итоге Йегер отыскал прекрасный вариант. Комната была обставлена максимально обыденно. Сразу видно — гостевая. Настроение поднялось, и Эрен довольно улыбнулся. Далее — привычный порядок действий: закрыл дверь на щеколду, устроился за столом, достал зиплок, сформировал две аккуратные дорожки, достал уже не первый раз используемую и уже скрученную в тонкую трубочку однодолларовую купюру… Мир резко наполнился красками, а Эрен, утопая в приятном головокружении, будто бы обрёл дополнительные органы чувств. Полоска розового света, видимого сквозь пространство меж дверью и полом, приобрела кислотный оттенок. Музыка в мгновенье стала громче, приятное возбуждение — сильнее. Все слишком очень. В этом и смысл, на самом деле. Эрен завалился на кровать, позволяя вязкому головокружению овладеть им, и провалился в психоделическую негу. Основной аффект на этот раз был очень краткосрочным, поэтому способность здраво мыслить и соображать полностью вернулась через двадцать минут, и теперь комнатка предстала перед Эреном особенно серой и невзрачной. Не до конца трезвое сознание рвалось к вспышкам гирлянд и громкой музыке. Поэтому, не долго думая, Йегер ушёл из комнаты, переодически пьяно шатаясь. Перед глазами то и дело возникали яркие блики, на секунды возвращающие Эрена в трип. Он, опираясь на стену, добрался до гостиной, восхищенно оглядываясь по сторонам. Так ярко, так легко. Здравые мысли кричали о нежелании находиться среди толпы, поэтому теперь Эрен поднимался по лестнице на второй этаж, в уже испытанную ванную. На лестнице он едва не отступился, но, наконец поднявшись, заставил себя собраться и окунуться в атмосферу тихих разговоров, тягучих мотивов песен и закрытых дверей второго этажа.***
Микаса Аккерман поморщилась, вдыхая запах самокруток, пота и спирта, захвативший первый этаж. Рядом с ней стояла девчонка, мерзко-приторные духи которой дополняли прекрасный аромат. Входная дверь все ещё была так спасительно близко, но девушка одёрнула себя, пробираясь вперёд сквозь пьяную толпу. В последнее время Микаса критично оценивала собственную жизнь, а когда вся школа скандировала возвращение Рейс, когда-то окрещённой главной сучкой и уверенно оправдывающей эту роль, невидимая преграда разлетелась на кусочки, и Аккерман почувствовала невероятно сильную нужду в социуме. В конце концов, нужно порой выходить из дома, даже если единственный вариант — это отвратительно вульгарная вечеринка дома у такого же отвратительно вульгарного человека. Вероятно, нахождение сейчас в этом месте — самый опрометчивый и глупый поступок в её жизни. Но Микаса уверенно идёт вперёд, то и дело поправляя пиздецки узкое платье. В каждой комнате она задерживается лишь на несколько минут, в гостиной — чуть больше. И то, чтобы выцепить закрытую бутылку легкого пива. Взгляды мужской части контингента раздражают, а рука непроизвольно тянется к груди, дабы заслонить кажущийся слишком глубоким вырез. Спустя сорок минут Микаса все ещё торопливо ходит из комнаты в комнату, не зная чем себя занять. Знакомых у неё крайне мало, никто её не знает, танцевать нет никакого желания, а пиво, как на зло, оказалось противной безвкусной жижей. Музыка долбит по ушам, а картонные стены комнат не заглушают ее достаточно сильно. Спасение находится внезапно и предстаёт в виде стеклянной двери, ведущей на террасу. Аккерман благодарит бога за такой подарок судьбы и заходит, с силой захлопнув за собой дверь.