***
Коридор второго этажа манил своим синеватым сиянием из-под дверей и заунывными мелодиями, что были едва слышны в закрытых комнатах. Сами комнаты отталкивали. Люди, скрывающиеся за запертыми дверями воплощали жестокость и лицемерие, а уровень гнева зашкаливал, когда Эрен нетвёрдым шагом шествовал около комнат. Сегодня второй этаж был особенно ярким. Это тревожило Йегера, и он помутневшим взглядом осматривал каждую дверь. Он пропустил ванную, которая являлась его изначальной целью, и понял это лишь когда дошёл до конца пролёта. Впереди расположились ещё несколько дверей, а предпоследняя была распахнута, выпуская из затворного мирка незаконной деятельности голоса и ультрамариновый свет. Эта открытая дверь — словно трещина, словно расщелина в плотном вакууме другого измерения. И сейчас из неё медленно вытекают основы мироздания жителей параллельного, сжатого до размера комнаты мира. Ещё из щели струится синий свет, озаряет коридор своим умиротворением. Вот почему так ярко. Голосов из трещины не слышно — их поглощает нескладная песня, вырывающаяся из динамиков колонок. Кто-то сзади зашёл в ванную, захлопнув дверь, а из соседней комнаты донёсся тихий смех. Это вернуло Йегера к реальности. Он скользнул взглядом по стенам и прошёл вперёд. Виновником, что оставил открытой брешь среди двух миров, оказался чертов Ривай. Эрен не сразу увидел его: парень вжался в стену около совсем неуместной на этом этаже колонны, примыкающей к бетону перегородки. Аккерман оторопело сверлил взглядом стену напротив, также сокрытую выступом, поэтому Эрен не мог разглядеть объект, вогнавший местного аристократа в такой ужас. Приблизившись, Йегер разглядел парня получше: испуганные глаза, прикушенные губы, растрепанная чёлка. Предположительно серая рубашка выглядит небрежно, а пиджак сполз с одного плеча. В таком состоянии Аккермана он ещё не видел. Если бы Эрен был сейчас трезв, он бы развернулся и ушёл обратно к нормальной вечеринке на первый этаж, но трезв Эрен не был. Поэтому он подошёл почти вплотную к Риваю, так, чтобы видеть каждую пору на фарфоровой коже, и громко хлопнул у него перед лицом. Липкий страх в стальных глазах сменился сначала шоком, а потом раздражением — Аккерман увидел старого знакомого. Мгновенно вернув себе самообладание, Ривай довольно грубо оттолкнул Эрена и поспешил закрыть оставленную им дверь. Портал меж мирами схлопнулся. Эрен ощутил привычное недовольство и желание задеть собеседника: — Внутри с продажами плохо, решил попытать счастья снаружи? Тогда тебе на этаж пониже. — Аккерман никак не отреагировал, продолжая сверлить противоположную стену задумчивым взглядом, то и дело рвано выдыхая. Из ближайшей к ним комнаты вышла девчонка. Чёрное платье выгодно подчёркивало ее бёдра, а его длинные шелковые рукава придавали рукам некую изящность. Красная помада огнём горела на бледном, спокойном лице, а оправа аккуратных очков отливала коридорной синевой. Длинные каштановые волосы рассыпались лёгкими волнами по плечам. В руке она сжимала небольшую сумочку, идеально дополняющую образ. Девушка являлась олицетворением статусности и пафоса, и Эрен недовольно подметил, что гостит она на втором этаже не в качестве клиента. Ривай, узнав, видимо, знакомую, дернул её за руку, и тоном, не терпящим возражений, произнёс: — Смотри на стену. Что это? — спрашивал с нажимом. Выражение лица — все ещё воплощение ледяного равнодушия. — Ну? — Ещё сильнее сжал чужое предплечье. Девушка сразу же вырвала руку из цепкой хватки, и, бросив презрительное: « — Ничего, идиоты чертовы.», быстро удалилась. Долбанная стена. Теперь и Йегер повернул голову и уставился на голый участок на цветастых обоях. Уставился и ужаснулся. Сделал шаг назад, больно ударившись затылком о стену. Но все ещё смотрел: на стене кривыми разномастными буквами было выведено слово «помогите», алыми каплями, стекающими вниз на бледный паркет. Выглядело зловеще. Что за хуйня? — Единственная мысль. — Что за хуйня.? — Единственная мысль, которую Эрен способен озвучить. — Ты видишь? — Ривай развернулся и пытливо уставился на Йегера. — Если ты про жуткую кровавую надпись, то да, вижу, блять. — Получилось резче, чем должно было. — Почему девчонка ни черта не увидела? — Аккерман прислонился к стене, выдыхая. — Потому что ты еблан, который не умеет общаться с людьми. Так ее схватил, конечно она даже не посмотрела на стену, думала, как бы быстрее свалить! — Йегер также прижался к стене, рассматривая надпись напротив. — Она смотрела. — Замолчали. Музыка из комнат то и дело сплеталась в одну нескладную мелодию. — Розыгрыш? — У них, видимо, фетиш на кровь. — Эрен хмыкнул. — Конечно розыгрыш. — Точно. — Ривай достал сигарету, но курить передумал, поэтому вернул ее обратно в портсигар с выгравированной буквой «А» на крышке. Фамильный. — Шутников этих бы… — Уебать как следует, — закончил за него Эрен. — Как вариант. Больше они не говорили. Лишь рассматривали окровавленную стену впереди, следили за багряными подтеками и слушали тихую попсу, играющую в комнате, обнажившей совсем недавно своё нутро. Думать о смысле и источнике появления надписи не хотелось. Одурманенный мозг все ещё не был способен на такие мысли. В итоге они все-таки медленно покинули свои наблюдательные посты и размеренным шагом направились в сторону лестницы. За пределами дома занимался рассвет.***
Хистория была безнадежно пьяна. Все вокруг неё слилось в бесконечную какофонию кислотного неона, ярких вспышек замусоленных полароидов и звенящего шума знакомых голосов. Сама же девушка устроилась на диване, устало опираясь на подлокотник. Туфли на ненавистном каблуке были сняты и покоились возле ножек столика. Босые ноги Хис водрузила на этот же столик. В правой руке она крепко сжимала бокал с, предположительно, вином, которое мерно плескалось в стекле фужера, оставляя багряные подтеки на его стенках. Рейс прикрыла глаза, погружая собственное воспалённое сознание в спокойную темноту. Заунывная песня для медленных танцев способствовала расслабленному состоянию девушки, она даже тихо подпевала знакомые слова. Темнота опущенных век нормализовала дыхание, позволяя Хистории глубоко вздыхать всякий раз, когда голос знакомых пробирался в её шаткий вакуум спокойствия во всем этом пьяном безумии. Слабая головная боль заставила Хис почувствовать себя пьяной будто впервые. На самом деле в этом был смысл, ведь последний раз Рейс выпивала год назад. Девушка гордилась собой, так как смогла побороть более сильную и губительную зависимость, но, будем честны, во время бесконечно тянувшихся бесцветных дней в реабилитационном центре она мечтала о розовых неоновых лампах и вкусу легкого спиртного на губах. Справедливости ради, Хис никогда не заходила дальше шампанского, предпочитая обычно его или вино, в некоторых случаях ограничивалась пивом. В те времена алкоголь оставался в тени, пропуская вперёд намешенную в зиплоках химию, и сейчас своеобразная привычка осталась, не позволяя девушке переварить вкус виски и подобных напитков. Хотя в данный момент Рейс успешно перебрала «лёгкого» алкоголя и самозабвенно дрейфовала в пьяной неге в глубине сознания. Рядом с ней, на соседних диванах и на полу около них, расселись знакомые, более стойкие к восприятию алкоголя, но не менее пьяные и весёлые. Браун и Гувер, перебивая друг друга, рассказывали совершенно сумасшедшие истории, каждый старался преподнести свою в ещё более безумном свете. Кое-кто из знакомых переодически вставлял комментарии, а девушки пьяно смеялись. Все их реплики неприятным гулом отдавались в голове, как бы Хистория ни пыталась сосредоточиться на звучащей из колонок песне. Собравшись с мыслями, она резко открыла глаза: картинка перед ней расплывалась, едва очерчивая силуэты людей. Те, что танцевали недалеко от диванов, оккупированных компанией, полностью сливались в мутное пятно. И этот неон. Повсюду розовый, розовый… Хис несколько раз ожесточенно моргнула. Картинка стала чётче: девушка смогла даже сфокусировать взгляд на объёмной, усеянной стразами серьге, болтающейся у знакомой девушки, сидевшей на полу возле дивана с местом Рейс. Сережка отбрасывала блики, завораживая блеском страз. Мысленно досчитав до десяти, девушка поднялась с уютного дивана. Головная боль резко усилилась, а все перед глазами будто подернулось дымкой. Очередная волна смеха знакомых спровоцировала всплеск раздражения Рейс, поэтому она, как можно уверенней, направилась к выходу из комнаты, параллельно бросая Райнеру, что ей нужно проветриться. Парень лишь кивнул, продолжая вещать о бредовых похождениях, якобы с ним случившихся. Идти было сложновато, поэтому время от времени она, пошатываясь, подходила к стене и пару секунд приходила в себя. Шатание по коридорам выматывало, но зато отрезвляло отлично. Особенно если каждый второй человек в этом коридоре считал своим долгом окликнуть Хис и спросить как у неё дела. Фраза «Всё в порядке!» успела стать ненавистной, но девушка продолжала свой путь, лишь бы не слышать чужие разговоры, что так злили. На одном из поворотов Хистория столкнулась с Форстером, что с хищной улыбкой высматривал потенциальных покупателей. Заметив девушку, он лишь сочувственно кивнул и пропустил ее вперёд. Рейс была чертовски благодарна ему, в том числе за то, что рыжий дилер присматривал за Эреном, хоть и сугубо в своих интересах. Побродив ещё немного, Хис остановилась перед лестницей, ведущей на второй этаж. Лестница — своеобразный барьер, разделяющий два по-своему жестоких и совершенно разных мира. Единственное место в доме, где синий свет смешивается с розовым, фиолетовым потоком освещая ступени. Внизу — безумный хаос из смертных грехов, наверху — центральный круг ада, завораживающий своей гнетущей тишиной. Второй этаж манит. Манит закрытыми дверьми и тихими разговорами. Комнатами, погрязшими в синем полумраке, столами, на которых блестят прозрачные пакетики, людьми, что призраками заполняют комнаты. Манит недоступностью. И до одури пугает. Хистория шагает на ступеньку. Липкий ужас растекается в организме, пожирая душу. Девушка медленно поднимается по лестнице, затаив дыхание. Не может позволить себе даже жалкий вздох. Лишь преодолев последнюю ступень, яростно вдыхает воздух. От синего света кружится голова. Длинный коридор невидимыми глазами пожирает Хисторию, а она затравленно вглядывается в чернеющие двери. В конце коридора единственный источник света — балкон. До него — десяток закрытых дверей, скрывающих своё мерзкое нутро. Рейс идёт вперёд. Уверенно, гордо подняв голову, шествует мимо дверей. Только сейчас понимает, что забыла надеть туфли. Холодный паркет неприятно колит босые ноги. Сердце бьётся как бешеное, в голове у девушки — обрывки воспоминаний: больничная палата, чей-то сдавленный крик, чувство величайшего спокойствия и белый потолок. Потолок, от света ультрамариновый, в одной из этих комнат. Хис почти бежит, в надежде добраться до балкона. Подавляет в себе желание сбежать, вновь утонуть в хаосе людей. Девушка уверена, пройти этот коридор — побороть страх. Разорвать оковы зависимости и ужаса. И она не будет долбанной Хисторией Рейс, если не победит в этой игре против себя самой. Наконец ладонь упирается в прохладное стекло балконной двери. Сам балкон закрыт по неведомой причине. Обычно в этом доме открыты все двери за исключением родительской спальни. Может, щеколда на двери заела? Неважно. Факт в том, что на балкон не попасть. И Хис это совсем не волнует, ведь угнетающий коридор остался позади, и сейчас она видит темное небо сквозь испещрённую бликами дверь и балконные перегородки. Девушка глупо улыбается, хотя сердце заходится в бешеном ритме. Она смогла. На плечо довольно резко опускается чья-то рука, заставляя Рейс вздрогнуть и резко развернуться. Девушка, стоявшая рядом с ней, понимающе присвистнув, сделала шаг назад, поднимая руки в извиняющемся жесте. Хистория медленно кивает, рассматривая незнакомку. Та довольно экстравагантна: безразмерный мешковатый костюм безнадёжно заношен. Он полностью выцвел, и теперь, некогда чёрный, выглядит грязно-серым. Хис абсолютно уверена, что костюму этому не меньше сорока лет, и что раньше он принадлежал упитанному мужчине. Так сильно новая знакомая утопала в нем. Хотя в сочетании с чёрной рубашкой, ворот которой был расстегнут, и темно-серым ослабленным галстуком в полоску, выглядела девушка эффектно. Небрежность в ее наряде гармонировала с мрачной серьёзностью, а громоздкое кольцо на правой руке прекрасно справлялось с ролью акцента в этом образе. Передние пряди каштановых волос незнакомой девушки были коротко подстрижены, создавая подобие челки, явно самостоятельно: пряди были срезаны неравномерно, челка не поддавалась укладке. Но, опять же, некая небрежность этой девушке определённо была к лицу. Задние, более длинные пряди, были стянуты в простенький хвостик. Кстати о лице: его покрывала россыпь веснушек, а тёмные омуты карих глаз утягивали в свою глубину. Завораживали. Кажется Рейс слишком долго позволила себе бесстыдно рассматривать солидную шатенку, потому что в данный момент последняя щёлкала пальцами перед ее лицом: — Красотка, ты в порядке? — говорит расслаблено, с усмешкой. — Да?.. Да, в порядке… — Хис постепенно приходила в норму (читай как — трезвела), поэтому с каждой секундой, проведённой вместе с собеседницей, процент неловкости возрастал. Особенно, когда Рейс поняла, что та видела её, прислонившуюся руками к балконной двери и завороженно на неё пялившуюся. Наверное, забавно со стороны. Но ни черта не забавно в голове у Хистории. Она поспешила отвести взгляд. Девушка напротив все так же насмешливо интересовалась: — Помощь не нужна? — Достаточно саркастично, чтобы Хис немного вышла из себя. И до жути небрежно. Эта девушка — сплошная долбанная небрежность и отстранённость, мать его. — Разберусь. — Выходит резче, чем надо было. — Какие мы дерзкие. — В словах кареглазой насмешка. Одна сплошная насмешка. — Хотя чего я ожидала от самой Хистории Рейс?! — Эта фраза демонстрирует нулевые актерские способности незнакомки. — И это её хотели позвать к нам?.. — а это уже тихим голосом, рассчитанным на то, что Хис не услышит. Хис слышит. Пропуская колкости, она концентрирует внимание на этой реплике. Позвать к нам. Куда, блять, к нам? Рейс достаточно зла, чтобы задать этот вопрос: — Куда позвать? — Оу. Уже никуда, красотка. Обстоятельства плачевные, да и ты не захочешь.— Шатенка отстранённо пожимает плечами. — Ладно. — Рейс проще закрыть эту тему. Подумает она об этом у себя в комнате, когда будет совершенно трезва. — Так тебя помочь, милашка? Проводить вниз? Подержать волосы, пока блюёшь, и все такое… — Эта девчонка ещё и навязчивая. Хистория очень зла. Достаточно, чтобы послать собеседницу ко всем чертям собачьим. — Ну попытайся. — Подходит ближе, чтобы незнакомка смогла придерживать её за талию, пока они будут идти. — Я никуда не пойду, пока не скажешь, кто ты. — Хистория, видимо, все ещё безнадежно пьяна. Шатенка ослепительно улыбается, опуская руку на чужую талию: — Имир. Просто Имир.***
Эрен пытается прожечь дыру в дорогущем костюме Аккермана, пока идёт за ним по коридору первого этажа к выходу. Уже второй раз они покидают этот дом вместе. Это раздражает Йегера почти так же, как красные буквы на стене. Какая же нелепая шутка. На крыльце они задерживаются. Эрен закуривает, Ривай стоит, оперевшись о перила. Они молчат. Всех все устраивает. А потом Аккерман начинает говорить: — Я не продаю. — Чего? — Эрен реально не понимает, к чему эта долбанная реплика. — Ты сказал сегодня на втором. Я никогда не продавал наркотики. — Ривай не смотрит на собеседника. Его черные волосы колышет ветер, и хоть они недостаточно длинные, чтобы мешаться, Ривай судорожно их поправляет. Уровень ярости мгновенно поднимается до максимальной отметки. Эрен будто вспоминает ту обречённую злость, что накрывала его год назад. Он бы сейчас запросто разбил лицо школьной суперзвезде, но подходить к Аккерману не хочется. И говорить ему что-то не хочется. Этот богатый ублюдок достаточно лицезрел его слабости. Поэтому Эрен уходит. В противоположную сторону от дома — это не имеет значения, если хочешь скрыться от болезненных воспоминаний и конкретного ненавистного человека. Напоследок он лишь роняет короткую фразу, пропитанную холодной ненавистью: — Кому ты врёшь.