Первый круг: Птица счастья

      Пёс нутром чует что-то нехорошее.       "Нехорошее" уже не эфемерно — на горизонте маячит выпуск. С содраганием домовцы ждут этого дня. Что их ждёт за покосившимся забором в Наружности, пугающей даже своими отголосками здесь, в Доме?       Пёс никогда выпуска не боялся — не застал того, предыдущего, о котором старожилы говорить отказывались наотрез; даже Ворона, и тот отнекивается.       И Наружность его пугает куда меньше, чем других его сожителей. Чего он в ней не видел? Бывало же уходил на месяц (не меньше) и ничего, выживал как-то.       Но Наружность и впрямь неприветлива.       Она резкая, в ней жизнь течет своим чередом, невозможно ничего предсказать или угадать, можно только просчитать самые вероятные исходы; знаков провидения здесь нет, духов, готовых поддержать, тоже. Каждый здесь сам за себя.       Пёс в Наружности дышит свободой. Шутка ли, домовец, любящий жизнь за калиткой Дома больше, чем внутри неё?       Он надеится однажды увести сюда Ворону. Тому тоже понравится. Он влюбится в бескрайний разлёт неба, и в дома, и в ветхий общественный транспорт. Он влюбится в новую жизнь, потому что всегда безоглядно любил новое.       Но Пёс так долго предавался этим мечтам, что забыл о реальности — одна из основных ошибок. Наружность такого бы не простила, тут же отвесив хлёсткий удар, после которого подняться было бы тяжело. Но Дом ошибки прощает.       Замечтавшись, Пёс упускает из вида главное — Ворона уже почти не здесь. Не с ним. Даже сидя в одной комнате он где-то в другом месте, где его не найти и не дозваться. Это пугает.       В отчаянии Пёс мечется между кроватями, зовёт друга — реакции не следует. Но стоит тошнотворному кому паники подкатить в горле под самый корень языка, так, что отвратительный вкус желчи уже явственно ощущается во рту, Ворона отмирает. Смотрит по сторонам потерянно, тянет:       — Пёс, я что, заснул?       Заснул-заснул, судорожно кивает он, но как только закрывается дверь со всех ног мчит в Кофейник. Или по коридорам — искать хоть кого-то, кто сможет объяснить, какого чёрта происходит.       Белобрюх отнекивается. Снова.       Его хочется побить, и Пёс до боли сжимает пальцы в кулаки, но сдерживается и идёт дальше. Ему нужен кто-то другой. Кто-то старше и опытнее.       В Кофейнике за дальним столом он видит Горбача. Тот в ответ на все вопросы только странно на него смотрит и упрямо качает головой — иди, мол, куда шёл, Пёс.       Сжав челюсти, чтоб не зарычать, он уходит. Вторая попытка и снова мимо.       В коридоре, оставшись один, он сползает по стене и садится, закурив сигарету в самом тёмном углу. Делиться правдой с ним не хотят ни молодые, ни старые. Кто?       Кто?       "Кто?", — мысль режет сознание.       Кт...       И тут же мысль обрывается — эврика! От глупости ситуации хочется рассмеяться. Какой он идиот. Был один человек, всегда сговорчивее остальных. Из разговоров с ним можно было что-то выудить, пусть и с трудом продираясь сквозь хитросплетение загадок и туманных намёков.       Ему нужен Шакал Табаки.

***

      — Говоришь, в ступор впадает?       Пёс кивает, наблюдая за тем, как резво маленький колясник рассекает между кроватью и столом в Четвертой, не задева при этом мусор на полу. В комнате они были одни, так что Пёс, ничего не стесняясь, всё спросил напрямую.       — Да. Будто нет его.       — А это, — отвечает голосом знатока Табаки, — совсем другое вообще-то. Ступор — это ты есть. А его нет.       Усмехается он при этом краешками губ так нехорошо и хитро, что у Пса сжимается всё внутри до размеров песчинки.       — Как это — нет?       — А вот так, — пожимает плечами Табаки. Он поднимает руки в воздух так, чтобы Пес их видел, а потом сжимает обе в кулак. Затем одну из них, левую, он убирает за спину.       — Вот так, — повторяет он, потреся спрятанной за спину рукой.       Пёс отчаянно хмурится.       — Получается...       — Но-о-но-но! — сердито прерывает его Табаки, вскинув угрожающе обе руки, – великий магистр и так достаточно тебе помог! Теперь думай сам.       Комнату Четвёртой Пёс покидает в смешанных чувствах. Он хотел этого, да, и Табаки ему явно помог, но...       Рука, что Табаки выставил перед лицом Пса, явно изображала ступор, как он есть. Но рука за спиной... Как он там сказал? Что Ворона был, как будто бы не здесь...       Глубоко задумавшись, Пёс выходит на задний двор и закуривает. Ворона, переставая его слышать, как будто был не здесь. Как будто уходил куда-то. Значит, он именно что оказывался не-здесь .       Где бы он ни был, твёрдо решает Пёс, он его оттуда заберёт. И уведёт с собой в Наружность.