Первый круг: Птица счастья

      Ворона с Псом спят вместе, на одной кровати, прижавшись друг к другу так плотно, будто приросли кожа к коже — а всё потому что на узкой птичьей кровати вдвоём по-другому не поместиться. Доктор наблюдает за ними, нависнув сверху златоглазой голодной тенью.       В спину ему тоже глядят яркие глаза — птичий вожак сидит на своей жерди под потолком. Судя по запаху, курит. Судя по запаху, не табак.       Рваный выдох вырывается у Доктора сквозь зубы. Холодными пальцами он дрожаще тянется к нежному запястью Вороны, чтобы сжать — сломать, вывернуть, утянуть в темноту лесов и дорог, чтобы навечно вместе, чтоб потеряться в переплетении пустошей, шоссе и дешёвых придорожных кафе.       Он осекается, застыв. В бессильной злобе сжимает руку в кусак, впиваясь ногтями в ладонь до крови, закусив губу до надорванного мяса.       На запястье уже лежит чужая рука.       Пёс ночует у них уже почти как неделю. Он будто поселился здесь, среди Птиц, в их с братом родном Гнезде.       Ворону становится всё тяжелее утянуть Туда. Он упорствует, не видит ни деревьев, ни дорог, ходит по коридорам один без опаски и — немыслимо! — теперь почти не боится Перекрёстка.       Даже воздух вокруг него меняется. Вдыхая его, Доктор обжигается и кашляет с надрывом — Ворона пахнет пылью Наружности, гарью, выхлопами машин и людьми-людьми-людьми...       Гневно сощурившись, Доктор прикрывает нос и рот ладонью, оглянувшись на лежащего рядом с братом Пса. Это он принёс эту вонь. И Ворону таким он тоже сделал. Вот если б не было этого!..       Обшарив свободной рукой все карманы, Доктор издаёт отчаянный писк бешенства — но тихий, сдавленный, едва различимый ухом человека. У Стервятника же слух нечеловеческий.       Он негромко хмыкает за спиной, потрясая в руке маленьким складным ножом.       — Нехорошо так ревновать, — шёпотом упрекает он Доктора и прячет нож в карман – от греха подальше, — разве так тебя учил Папа Птиц?       — Не учил ты меня ничему, — также шёпотом огрызается Доктор, снова нависнув над братом и его другом.       В ответ — снова тихий смешок.       — Ты всегда был куда более сложным мальчиком, чем твой брат. Чего только стоило научиться улавливать твоё присутствие...       Доктор раздражённо кривит губы, вспоминая истории — говорят, научился их вожак этому вскоре после смерти одного из Сиамцев. Стервятник, всегда бывший чутким мальчиком, с потерей брата превратился в оголённый нерв. Учуять душные клубы помешательства вокруг одного из новоприбывших состайников для него не составило труда.       Пёс появился в Доме даже позже, чем они — и как сразу, как быстро он украл у Доктора Ворону!.. Брат мгновенно нашёл язык с пришельцем, вонявшим Наружностью, и про него, Доктора, почти сразу забыл.       Закусив губу, Доктор сжимает кулаки.       — Он отберёт у меня его, — срывается нервным шёпотом с губ. За спиной слышится шуршание, тихие шаги и понимающий вздох Стервятника.       — Он отберёт у меня Ворону, — повторяет шёпотом Доктор, когда узкая бледная ладонь вожака ложится ему на плечо. С отвращением Доктор стряхивает её.       — Мальчик мой, — тяжело вздыхает Стервятник.       Вместе они молчат. Тень, засевший в изголовье кровати, в самом густом сумраке, переползает ближе к Доктору и тот сам будто меркнет на глазах, Стервятнику становаится различить его фигуру.       — Ты... — начинает было Стервятник, но замолкает, прислушиваясь к темноте за спиной. Проснувшегося выдает сбившееся дыхание.       — Вожак...       Стервятник оборачивается. Со своей кровати на него заспанным взглядом смотрит Красавица, удивлённо приподняв брови.       — Что-то случилось? — робко спрашивает он, присматриваясь. Так и есть, вожак стоит над ворониной постелью.       В ответ Папа Птиц слабо мотает головой.       — Так, ерунда. Совершаю ночной обход, охраняю сны своих птенцов. Спи.       Без лишних вопросов Красавица кивает и ложится на кровать, развернувшись к вожаку и Вороне спиной. Он точно слышал, что Стервятник с кем-то разговаривал. Но у кровати больше никого не было.