Бунтарь

      - Знаешь в чем твоя проблема, Томас? – Георг потянулся за пивом, помогая пухленькой молодой разносчицы снять напиток с подноса и расставить на столе. Ему достался большой пузатый стакан со сколотым краем, Тому – классическая немецкая пивная кружка. – Ты зациклился на плохом. То, что было во Франции – уже закончилось, и нет смысла возвращаться к этому.       Хлебнув пенный напиток, парень кинул в рот пару соленных орешков, поданных несколькими минутами ранее, в качестве аперитива, и продолжил излагать свою мысль.       – Твой страх ирреален, его не существует. Ты сам, своим поведением, вытаскиваешь его на свет. Вот скажи мне, друг, зачем ты соврал?       - Что-то еще? – не давая Тому ответить на довольно неприятный вопрос, вмешалась разносчица.       - Одну мясную тарелку, милая, - за двоих попросил Георг и, проводив взглядом девушку, отошедшую к прилавку, вернул все свое внимание на друга. Томас тоже потянул пиво из своего стакана и довольно выдохнул. В отличие от бунтаря, наслаждавшегося в этот момент безукоризненным сервисом «Сферы», Томас предпочитал этот небольшой паб, затерявшийся среди узких берлинских улочек. Когда парню было не то десять лет, не то двенадцать, его хозяин только открывал свое заведение, раздавая визитки в торговых центрах. Одна из них и попала в руки к Томасу и его лучшему другу – Георгу Листингу. Не на что особо не рассчитывая, друзья все таки решили посетить этот паб, и не промахнулись. Хозяин радужно встретил детей, и даже поднес, почти бесплатно, два огромных стакана газировки. Но что было особенно ценно в те годы для Георга и Томаса, им позволили просидеть в этом пабе, в компании взрослых людей, целых пятнадцать минут. После такой немыслимой щедрости, оба друга стали постоянными посетителями этого места. В те годы они приходили редко и оставались ненадолго, но чем старше становились ребята, тем чаще и дольше они торчали в этой небольшой пивной. На тринадцатилетние Томаса (который был младше Георга на половину года), хозяин поставил обоим парням их первые пивные стаканы. А на свое восемнадцатилетние, тот же Томас, закатил в этом пабе немыслимую вечеринку, затянувшуюся за полночь. Чем старше становились парни, тем чаще они собирались в этом пабе, и тем более откровенными становились темы их разговоров. Хозяин относился к этому спокойно, принимая друзей, как собственных сыновей. Никогда и не в чем не отказывая. В этот паб приглашались сначала девушки, подцепленные на улицах, а позже, когда Том уже окончательно принял свою ориентацию, парни. После отъезда друга во Францию, паб с его хозяином, стали для Георга последней ниточкой соединявшей его с прошлым, в котором Томас всегда был рядом. А после его возвращения, стал первым местом, где друзья вновь собрались вместе.       - Ситуация была слишком непредсказуемой, - после нескольких минут молчания, наконец ответил Том. – Я отдрочил в школьном туалете на одного из учеников. Что я должен был сказать полицейскому? Что зашел поссать?! Со стояком в штанах??       - Оу, Томас, брат, тише, - Георг шутливо поднял руки, показывая, что сдается, а потом, перейдя на серьезный тон, ответил:       - Ты отдрочил в туалете для учителей. Причем тут этот бунтарь? Сказал бы, что он заходил покурить, тем более, что все так и было.       - Гео, друг, сразу видно, что ты никогда не имел дело с детьми, - Том хлебнул пиво и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза рукой от яркого электрического света ламп. – Ну сдай я его… Ты можешь представить себе последствия этого шага? Он мог бы соврать все, что угодно, чтобы притопить меня. Что угодно, Георг, вплоть до обвинений в харассменте*. И поди докажи, что это ложь. При его-то связях.       Георг не успел ничего ответить, когда дверь паба распахнулась, и в помещения вошли еще двое мужчин. Выбрав столик, они уселись недалеко от друзей, тем самым прервав их уединения. Говорить о подобных вещах в полный голос стало опасно. Тут же засуетилась пухленькая разносчица, дочка хозяина паба, подрабатывающая у отца в свободное время.       - И это стало причиной, чтобы притопить самого себя? – выждав подходящего момента, вернулся к беседе Георг и, наклонившись поближе к молодому учителю, зашептал. – Да послушай же меня, Том. Мальчишка мог бы просто проболтаться, что перебросился с тобой парочкой слов в туалете. Или, еще лучше, сослаться на тебя, когда его обвинили в поджоге, которого он не совершал. Чудо еще, что он этого не сделал. Я бы на его месте так и поступил. И вот тогда тебе действительно пришел бы конец. Копы не остановились бы, душу из тебя вынули, но докопались до истории во Франции.       Трюмпер смолчал. Сказать на это было нечего. Он и сам знал, что повел себя глупо, скрыв от полиции подобное событие. Надо было признаться честно, что столкнулся с учеником в туалете. Кабы знать заранее, что на бунтаря вылиться подобное обвинение, Томас бы прикрыл его, уж нашел бы что сказать. Например, что напугал походом в директорский кабинет, да так сильно, что мальчишка даже забыл затушить сигарету. Вот и весь поджог.       Но, как известно, история сослагательного наклонения не знает. А в тот момент, Трюмперу и самому было так страшно, что на ум не приходило других идей, кроме этой, глупой и чертовски опасной для обоих. Хорошо еще, что Билл оказался умнее, смолчав об их встречи в туалете, или, вернее будет сказать, не придав этому значения.       - Я одного не пойму, - друг снова прервал затянувшееся молчания, - если этот бунтарь не совершал поджог специально, то чего он так испугался?       - Отца? – Томас поиграл сережкой в губе, все еще продолжая размышлять о поведении мальчишки. Да и своем собственном. – Не знаю. Может ему достается дома? Родители разные бывают. Когда они сидели в участке, мужчине достаточно было одного взгляда, чтобы Каулитц успокоился.       - Думаешь его дома?.. – Георг не договорил, но Том его понял и пожал плечами. Могло ли такое быть на самом деле? Мальчишка не выглядел затравленным, скорее напротив, излишне дерзким, самоуверенным. Этот его рокерский прикид, торчащие хаер волос, косметика на лице. Нет, ни один отец не смирился бы с подобным. Что поведение сына? Мальчишки всегда неспокойны, всегда готовы впасть в авантюры, подраться, напакостить. Это обычное поведение для парня. За это хоть отчитывай пацана, хоть нет – толку никакого. Но чтобы сын наносил на лицо косметику и в таком виде приходил в школу… Тут отец должен был не просто проявить стойкость и понимание, но и очень сильно любить своего сына. Или… ненавидеть?       - Держите, парни, - разносчица появилась словно из под земли, с огромной круглой тарелкой в руках, на которой примостились баварские колбаски. – Угощайтесь.       - Спасибо, Улла, - от души поблагодарил Трюмпер, помогая поставить блюдо прямо на середину стола. – Если еще что-нибудь понадобиться, мы тебя крикнем.       Девушка заулыбалась, приглаживая цветастую юбку платья и белоснежный передник. Весь ее пышный стан словно стал уже, фигуристее. Урсула не была красоткой в классическом понимании этого слова, но обладала неким шармом, позволяющем не оставаться без кавалеров. Том, да и Георг тоже, считали ее своей младшей сестрой. И девушка платила им теми же монетами.       - К вам еще кто-то должен подойти? – Улла наклонилась ближе, оперлась рукой о столешницу, второй подперла правый бок и подозрительно прищурилась. – Что-то вы, ребята, сегодня темните.       - Есть причины, - хохотнул Георг. – Томаса чуть с работы не поперли из-за одного богатого пацана.       - А ну-ка, ну-ка, поподробнее, - Урсула опустилась на соседний стул и, подцепив пальчиками несколько орешков из пиалы, забросила их себе в рот. – Что за пацан?       Том вынужден был повторить свой рассказ, смягчая все жаркие подробности, о которых, естественно, знал Георг, и снизив голос до шепота. Поделились парни и своими соображениями насчет Билла. Урсула ненадолго призадумалась.       - Ты, конечно, свалял дурака, Том, не в обиду тебе это было сказано. Но что с испугу не сделаешь. А вот пацан ваш странный, - наконец произнесла девушка. – Если бы его дома поколачивали, он бы ходил и всех шпынял. А с ваших слов он больше на провокатора тянет.       - Чего же он тогда испугался, Улла? – Георг откусил от колбаски. Сок потек по подбородку. Схватив со стола салфетки, парень начал обтирать лицо и стол. Урсула подперла голову рукой, наблюдая за стараниями парня. Отбросив скомканную салфетку в сторону, Георг, наконец, заметил на себе внимательный взгляд голубых глаз. Вопросительно вздернув брови, Листинг качнул головой, словно спрашивая у девушки, что случилось. Урсула тяжело вздохнула и, отведя взгляд от парня, вернулась к беседе.       - Пацан мог бы испугаться вылететь из школы. Или, к примеру, быть переведённым в другое место.       - Мало похоже на правду, - Георг легкомысленно пожал плечами, не торопясь соглашаться с подругой. – Кто сказал, что он уже не вылетел из этой школы? Томас говорит, сегодня он так и не пришел на уроки.       - Не пришел? – Улла повернулась к Тому. – Откуда ты тогда взял, что он признался в поджоге?       - Знакомый рассказал, - ответил молодой учитель и быстро зашептал друзьям. – Я не успел выяснить большее, поэтому пригласил Шефера попить пивка после занятий, но он что-то задерживается. Хочу расспросить поподробнее.       - Можешь рассчитывать на нас, Том, - Урсула оглянулась на хлопнувшую дверь паба. В помещение вошел крепкий коренастый парень лет 20 с небольшим. Его черные волосы были завиты мелким барашком. – Это не он?       - Нет, - Томас качнул головой. – Шеферу уже за тридцать.       Потом подумал и добавил:       - Но кандидат хороший. Не упусти.       Урсула бросила на Трюмпера осуждающий взгляд, встала и пошла принимать заказ. Парень не был постоянным клиентом, и сейчас от обслуживание Уллы зависело, насколько ему понравиться этот паб. Двое мужчин, сидевших рядом с друзьями, поднялись и, расплатившись, пошли к двери. Том проводил их ленивым взглядом, откусывая от колбаски изрядный кусок и замер. Дверь, едва закрывшаяся за прошлыми посетителями, распахнулась вновь, впуская шумную компанию из четырех человек: двух девушек и двух парней. Молодые люди с шумом протиснулись внутрь, а вслед за ними в помещение шагнул тяжеловесный учитель физкультуры.       - Гео, внимание, - Томас ткнул друга локтем в бок и взглядом указал на Шефера. – Это он.       Густав, заметив Тома, приветливо махнул рукой и пробираясь между столиками, заспешил к самому дальнему углу, где находилось любимое место парней. Эта встреча, как и все подобные ей, оказалась немного смазанной. Георг раньше времени протянул руку для рукопожатий, Густав же напротив, немного замешкался.       - А я чуть не заплутал, - признался Шефер, когда все уже опустились на стулья. Он внимательно оглядывал место, в которое его пригласил Томас. В глазах мужчины читалась растерянность смешанная с любопытством и Трюмпер его очень хорошо понимал. Любимый паб друзей был местом весьма специфическим. Владелец не вкладывал в него очень много денег, делая акцент на хорошем пиве, нежели на хорошей посуде. Вся она была разномастной, где-то сколотой, где-то надтреснутой, что не преминул заметить Шефер. Точно такими же были и стулья: один пластиковые, другие деревянные. Одни витые, другие, словно нарочито, сделанные грубо, с шершавыми краями и с трудом подогнанными друг к другу досками.       - Что будем пить-есть? – Урсула, покачивая бедрами подошла к столику и заинтересованный взгляд Густава переместился с интерьера паба, на его же разносчицу. Оглядев пышные формы девушки, Шефер заулыбался и попросил себе пиво. Кажется, он хотел добавить что-то еще, но не стал делать этого при друзьях. Улла пообещала вернуться с пивом и отошла к стойке.       - Необычное место, правда? – Томас обвел паб глазами. – Но мы к нему уже привыкли. С открытия бываем в этом месте. Пиво здесь превосходное.       - Сейчас сам оценит, - Урсула вернулась к столику с пузатой, похожей на бочонок, кружкой, наполненной пивом. Белая пенная шапка, обрамляющая стеклянную емкость, приятно потрескивала, а капли влаги, стекающие по краям, пробуждали желание попробовать. Поставив перед Шефером кружку, Улла кивнула головой, словно поощряла мужчину отведать хмельной напиток. Густав пригубил пиво и удовлетворенно крякнул, видимо тот пришелся ему по вкусу.       - Весьма недурно.       Услышав столь лестный отзыв, Урсула горделиво подперла бок рукой.       - Можно теперь и к пиву что-нибудь заказать, - подмигнула она мужчине. – Что хотите?       - Принеси что-нибудь на свое усмотрение, - Густав проявил неслыханное доверие к вкусу незнакомой ранее разносчицы.        - Эй, - Георг решил, что это неплохое время для начала разговора, - старик, ты же работаешь вместе с Томом, я прав? Что у вас там за фигня получилась с поджогом?       - Подпалили корзину для мусора, - односложно ответил Шефер, сведя на ноль усилия Листинга. И когда парни совсем уж было отчалились, добавил:       - Только будьте уверены, этот мальчишка, что поджог устроил, все свалит на случайность. Неделю, может быть две, и он вернется в школу.       - Богатый? Друг, бери колбаски, не стесняйся. Урсула может еще минут десять провозиться. Она сегодня одна работает, - Георг проявил широту души, кивая на большую круглую тарелку, стоящую на середине стола. И как только Шефер откусил от колбаски, вернулся к теме разговора. – Наверное, тяжело работать с такими детьми?       - С детьми всегда тяжело работать, - подтвердил Густав. – С одними легче, с другими труднее. Наша школа не рассчитана на золотую молодежь. Таких детей оправляют в Лондон. У нас обычная частная школа.       - Обычная? – Томас хохотнул. – Ты, брат, не видел, на каких машинах подъезжают к этой обычной школе.       - Если только пара тройка, - уступил Густав, - Признаю, это не средний класс, но звезд с неба родители наших учеников тоже не хватают…       - А Каулитц? – Том боковым зрением засек Урсулу, что с тарелками в руках пробиралась к их столику и постарался подать сигнал, отсрочив ее приближения. Улла замерла, кивнула и замедлила темп.       - Каулитц – это особый случай. Я помню этого мальчишку, когда он только вернулся из Англии, выглядел он, правда, тогда совершенно по-другому. Его отец еще пытался сына куда-нибудь пристроить, но от нашей школы рожу воротил. Сколько его наш бывший директор не уговаривал. Я потом от Ангелики, Фрау Фоллс, нынешней нашей директрисы, узнал, что Вильгельма этого из Английской школы поперли. Даже учебный год доучиться не дали. Я вам, парни, так скажу, он там, видно, что-то натворил, вот его отец и почел за лучше забрать сына…       - Погоди, Густав, - Георг притормозил учителя, - я не понимаю. Если отец этого парня отказался от школы, как тот в ней учиться начал?       - Вот это самое интересное, - Густав глотнул пива, - Вылетел он из той школы, куда его в итоге отдали. Он почему у нас учится? Потому что его, видно, никуда больше и не берут.       Томас удивленно поднял голову.       - Так наш «Путь» для него третья школа?       - Бери выше, парень. Пятая.       Друзья удивленно замолчали. Пятая? Билл сменил четыре школы? Томас задумчиво уставился на Урсулу, стоящую, с тарелками в руках, неподалеку от столика. Та, приняв это на свой счет, быстро подошла к столу.       - Ну что, заждались? – Улла поставила перед Шефером тарелки и услужливо спросила, не нуждается кто еще в пиве. Ответом ей было короткое и дружное «все». Даже Густав успел допить свою пузатенькую кружку. Как только девушка отошла, Шефер решил сменить тему разговора:       - Эта Урсула ваша знакомая?       - Так точно, - Томас улыбнулся. – Дочь хозяина паба. Подрабатывает тут в свободное время, как сегодня.       - Давно ее знаете? – Густав не отставал.       - Да лет с … нет, не вспомнить, - Томас развел руками. - С детства. Как этот паб открылся, так мы и познакомились. Играли вместе неподалеку от этой улицы. Они рядом тут жили, а мы после уроков прибегали. Пиво, как ты понимаешь, нам в том возрасте не наливали. Вот мы и компенсировали знакомством с дочкой. С тех пор вот и общаемся.       - И будем общаться и дальше, если ты опять во Францию не свалишь, - Улла подошла с кружками. Ребята засуетились, принимая пиво и расставляя его по столам. Потом переложили закуску с одного большого блюда на тарелки принесённые разносчицей для Густава. Урсула услужливо махнула тряпкой по столу и, забрав лишнее блюдо, удалилась.       Парни со звоном стукнувшись кружками, хлебнули хмельного напитка.       - Я наслышан о Франции. Почему ты вернулся? – задал Шефер новый вопрос. Сидеть этом пабе ему было и правда уютно. Столик находился на большом расстоянии от входной двери и снующие туда-сюда посетители пивной не мешали разговору. Да и ребята были людьми весьма интересными. Не сказать, чтобы у Шефера не было друзей или он в ком-то дополнительно нуждался, просто этот тихий вечер за кружкой отменного пива, напоминал ему его собственные двадцать с копейками.       Трюмпер молчал. Может быть Георг прав: его страх ирреален, фантастичен, находится только в его воображении? События произошедшие во Франции давно остались позади. Но если он сам не прекратит цепляться за прошлое, опасаясь правды, то может случиться что-то более страшное. Томас мог воплотить свои страхи в реальность, как чуть было не произошло в полицейском участке. Пора было это прекращать. Не рассказать всем, нет. Просто принять случившиеся события и оставить их позади.       - Я поругался с тренером, - Томас выдохнул правду. Он видел удивленные глаза друга. Листинг не мигая смотрела на него, словно спрашивая в своем ли тот уме. Трюмпер усмехнулся своим воспоминаниям, рассеянно мазнул рукой по джинсам и заговорил:       - У нас была вечеринка и я напился. Честнее будет сказать, перепил. До полной невменяемости. И натворил дел.       - Все было на столько серьезно? – Шефер бросил встревоженный взгляд сначала на Георга, а потом на Тома. Длинные черные косички молодого учителя рассыпались по широким плечам. И трудно было поверить, что этот молодой, красивый парень, сделал что-то настолько неправильное, что из-за этого пришлось бросить и спортивный центр и страну, сбежав обратно на родину.       - Копы нашли на третий день. Не в самом лучшем виде.       - Наркотики? – шепотом спросил Шефер.       Сделав огромный глоток пива, Трюмпер хохотнул и произнес:       - Нет, дури не было. Но и алкоголя вполне хватило на пару «подвигов». Кажется, я не далеко ушел от Каулитца. Кстати, как ты узнал, что Билл сменил четыре школы?       На языке вертелся совсем другой вопрос «Как ты обо всем узнаешь?», но задать его Том не решался.       - Об этом вся школа трепалась, от учителей и до уборщиков, когда этот мужик вернулся к нам. Видел бы ты его. Ныл Ангелике, какой Вильгельм у него хороший и как все с ним несправедливы. Мое мнение, мужики, этого Каулитца, я сейчас про сына, не спроста из четырех школ турнули. У нас бобье болтало, что он, видать, норкотой приторговывал. А может и сам балуется. Кто их, богатеев этих, поймет.       Трюмпер устало выдохнул и переглянулся с Георгом. Вот тебе и ответ, чего так испугался этот мальчишка. Видимо в ведро был сунут пакет с дурью. Хорошо же он себя чувствовал, когда понял, что в туалете начался пожар. Стоп! Том тряхнул головой. Что-то в этом рассуждении не сходилось. После пожарных приехали менты, и травки, судя по вопросам, которые задавал седоусый пожилой полицейский - герр Кёлер – в ведре не обнаружилось. Все вопросы касались поджога. Какой из этого следует вывод? Либо пакет с наркотой сгорел дотла, что маловероятно, либо кто-то успел его забрать, пока Трюмпер и Каулитц находились в кабинете Фрау Фоллс.       - Я прав, Том? – Георг ткнул Трюмпера локтем в бок, выводя из размышлений.       - В чем? Я что-то… - Томас неопределенно повел рукой.       - Я рассказывал о твоей учебе во Франции, - Листинг допил пиво и опустил пустой стакан на стол. – Надо бы еще заказать. Урсула!       И не дождавшись разносчицы, сам вскочил на ноги.       - Пойду отолью. А ты, - палец Георга остановился на Шефере, - запомни, друг, Трюмпер у нас математический гений. Мир о нем еще услышит. *Харассмент - домогательство.