Кравец

Тем утром на кухне хлопотала Айрис. Алекс удивился: как такая миниатюрная и невзрачная женщина может источать такое чувство превосходства? Вот вам материал для школы лидершипа: ни образования, ни социального статуса, зато полная уверенность в собственном праве распоряжаться всеми по своему усмотрению. Этому, пожалуй, не научишься. Айрис деловито кивнула в ответ на приветствие, и на столе перед Алексом тотчас же возникла чашка коко и тарелка с чем-то под румяной корочкой. — Творожный пудинг с медоникой. Ешь, пока тёплый. Аллергии на лактозу нет? — Нет, — отозвался Алекс, довольный, как ученик, давший правильный ответ. Вкусный пудинг, который Алекс скорее назвал бы запеканкой, примирил его с грозной домоправительницей. Поэтому, когда она села напротив с чашкой коко и принялась разглядывать его в упор, он на такое назойливое любопытство не обиделся, а улыбнулся вполне дружелюбно. — Как тебе у нас? Пожал плечами. Но Айрис глядела строго, без улыбки, так что пришлось дать ответ. — Все очень добры ко мне. Помогают, вот кормят меня, рассказывают всё, объясняют. Даже не представляю, что бы я делал без всех вас. Айрис кивнула с прежней серьёзностью. — Иногда потеряшки попадают к нам слишком поздно. Тогда случаются неприятные вещи. Наверное, некоторые и вовсе нас не находят. О таком и думать страшно. Помолчали. Мысли снова вернулись к Роану, к тому, как сидели они обнявшись, будто хорошие друзья, если не любовники. Впрочем, это всё равно. Скоро он вернётся домой, и они никогда больше не увидятся. Да даже если не вернётся… Айрис будто прочла его мысли: — А если надолго задержишься, чем займёшься? — Наверное, постараюсь найти работу по специальности, — ответил Алекс не слишком уверенно. — Я программист, но в основном работал биоинформатиком. Не знаю, на каком уровне эта наука у вас, но, может быть, смогу как-то устроиться. Айрис встала, но разговора не прервала, напротив. — Поел? На здоровье. Не мой ничего, я потом в машину загружу. Буду делать тесто на пирог с печенью, собиралась вчера, но закваска куда-то делась, пришлось новую ставить. Ты не занят сейчас? Тогда вот тебе яйца, взбивай. Чёткие указания и ясные цели — что ещё надо человеку для счастья? Алекс вертел венчиком, безропотно резал неприятную печёнку и знакомый до слёз лук и попутно, сам того не замечая, рассказывал о работе, пока Айрис не заскучала и не принялась расспрашивать о том, что ближе к сердцу: о коко-машинах, пылесосах и посудомойках. — Вот у вас в доме что было? Поломойка была? А паровая гладилка? А что тогда было? Было даже немного смешно рассказывать о телевизоре, планшете, телефоне, миксере, кофеварке. Отдельная история касалась интернета и вызвала больше недоумения, чем вдохновения. — Не понимаю, — хмурилась Айрис, энергично замешивая тесто. — Если я хочу с кем-то поговорить, то просто возьму телефон и позвоню… Между прочим, спутниковые телефоны и у нас есть, но они очень дорогие. — У нас не спутниковые, сотовые. Хотя и спутниковые тоже есть… Принцип сотовой связи тоже не вызвал большого воодушевления, может быть, оттого, что и сам Алекс не очень-то его понимал, а следовательно, и рассказывал бестолково. Зато робот-пылесос был признан вещью полезной и практичной, в результате чего Алекс получил самый первый, с пылу с жару кусок румяного пирога. Не иначе как на запах заявилась целая компания: Роан и намертво прилипшая к нему Радмира, лекарь Бойд и, неожиданно, квадратный Кадм. Айрис тотчас же принялась командовать и ими. Из холодильника извлекли большой котелок с бульоном и водрузили на плиту, на стол выставили приборы, Роан снял с полки большой пакет молока и тут же разлил его по всему полу. Алекс воспользовался общей суматохой и слинял. Спустился к морю. Там было прохладно, но возвращаться в дом и разыскивать куртку, которую до него носил неизвестно кто, совсем не хотелось. Уж лучше мёрзнуть, глядя на быстрые облака, тень которых бежит по серым волнам. И стараться не вспоминать, и ни в коем случае не придумывать жалкие и сопливые истории, которые если и случаются с кем-то, то уж точно не с такими, как он. А ему нужно связаться с Сейинвин, кажется, она одна способна что-то предпринять. Все остальные или трахаются, или треплются. Бесят и те и другие. Прошёлся по маленькому пляжу: два десятка шагов от одного осыпающегося рыжей крошкой утёса до другого. Потом поднялся вверх по лестнице, побрёл между разросшимися кустарниками запущенного сада и ещё издалека заметил на дорожке невысокую тонкую фигуру, узнал чёрные с проседью волосы и мешковатый свитер. Встречаться с Феланом не хотелось, и Алекс к дому не пошёл, свернул на едва заметную тропинку, бегущую вдоль обрыва. Там было хорошо: ветрено, прохладно и привольно. Слева — бесконечный серо-голубой простор, сливающийся с горизонтом, справа — редкие домики, разбросанные на зеленеющих пологих холмах. Картина представлялась настолько обычной, что снова возникла предательская мысль о розыгрыше, о правительственном заговоре или же — что вероятнее всего — о безумии. Алекс решил, что будет идти, пока идётся. Ему редко удавалось шагать вот так, никуда не торопясь и не имея никакой определенной цели, не беспокоясь о работе, о Миле, о деньгах. И не странно ли это, что настоящие проблемы волнуют нас меньше ежедневных мелочей, может быть, потому что наш маленький мозг не может охватить их целиком и оттого предпочитает фокусироваться на ерунде? Впрочем, и эти мысли вскоре пропали, будто развеянные резким и холодным ветром с запахом соли, водорослей и далёких земель, лежащих за горизонтом. День перевалил за половину, солнце теперь стояло уже над океаном, а на горизонте собирался туман, грозивший затопить к вечеру всё побережье. Тропинка поднялась на верхушку покатого холма, и Алекс увидел впереди пологую дугу залива с белым песчаным пляжем, а над ним — светлые домики небольшого городка, амфитеатром поднимающегося над морем. Алекс пошёл быстрее и вскоре хорошо различил черепичные крыши, маленькие зелёные скверики и даже колокольню церкви, поднимающуюся над белыми стенами. Картина казалась настолько идиллической, что больше смахивала на театральную декорацию или кадр из фильма, чем на реальный город, где может прорвать канализацию или из перевёрнутого мусорного бака высыпается на тротуар совсем не живописная дрянь. Тропинка набрела на деревянную изгородь, за которой паслись лошади, обогнула довольно большую усадьбу с ажурным белым домом в тени фруктового сада и привела на парковку. Алекс прошёл между уже привычными тяжеловесными седанами и оказался на тихой уютной улице. И улица, и весь этот пряничный городок показались знакомыми. Типичный прибрежный уголок, то ли Кармел, то ли Мендосино, с сувенирными лавками, зонтиками уличных кафе и распахнутыми дверями картинных галерей. Алекс вспомнил, что денег у него нет даже на чашку коко, нет и Пи-Ай, откуда можно было бы снять мелочь, и эта мысль огорчила его больше, чем он сам ожидал. Он присел на скамейку в крохотном сквере с двумя деревьями и одной небольшой, но очень пышной клумбой и принялся смотреть на прохожих, немногочисленных и неторопливых. Он вдруг понял, что от души завидует им, принадлежащим этому миру и точно знающим, куда и зачем они идут. Даже если они просто гуляют безо всякой видимой цели, как вон та молодая женщина в кислотно-зелёном балахоне, ведущая за руки двоих пацанчиков лет шести на вид, или как тот пожилой мужчина с лопоухой собакой на поводке, или странная пара в одинаковых рубашках, которая и вовсе никуда не направлялась, а сидела за столиком у входа в магазинчик, что-то оживлённо обсуждая. Нет, этот город не был декорацией, по его улицам ходили настоящие люди, со своими именами, судьбами и следами на земле, и только Алекс был там бесплотным призраком, невидимым и не отбрасывающим тени… От этой мысли захотелось немедленно напиться, но и для этого нужны были деньги. Между тем солнце уже скрылось за кронами деревьев, с моря потянуло прохладой, и Алекс поёжился в своей лёгкой майке. Нужно было возвращаться в дом на берегу, чтобы не замёрзнуть и не сбиться с дороги в темноте, но он не сдвинулся с места из-за какого-то мрачного упрямства, из-за тупого нежелания снова и снова делать то, что имеет смысл, ведь, если разобраться, смысла нет ни в чём, и в доме на берегу его не больше, чем на скамейке под цветущим деревом в городе без имени, где Алекса не знают и не ищут. Оказалось — ищут. Уже в сумерках, в сизом тумане рядом с Алексом остановилось авто. Стекло опустилось, и кто-то неразличимый в полутьме окликнул его: — Оу! Ты Алекс? Потеряшка? Пришлось ответить, хоть и не слишком вежливо: — Ну я, вам-то что? В ответ раздалось возмущённое: — Такое скажешь! Мы за тобой. Тебя все уже дома обыскались! Давай садись скорее! «Такое скажешь», так говорил Роан. В чужом мире знакомая фраза показалась чем-то вроде протянутой руки. Замёрзший Алекс забрался на заднее сиденье. Там уже была какая-то женщина с круглым приветливым лицом. — Салют, — звонко сказала незнакомка. — Меня зовут Мавис, а ты Алекс, да? Что-то довольно больно кольнуло его в бедро. Машина тронулась, быстро набирая скорость, запетляла по узким улочкам с кляксами жёлтых фонарей в туманных нимбах. Алекс хотел что-нибудь ответить симпатяжке Мавис, но тело перестало слушаться, и ему удалось только промычать что-то тупое. Несколько секунд Алекс ещё балансировал на зыбкой кромке сознания, будто смертельно пьяный человек, но вскоре мир пред его глазами тошнотворно задрожал, перевернулся и исчез.