Обласканные солнцем | Сборник драбблов

      Меч рассекает воздух вокруг, оставляя в горле сухой, давящий ком. Итэр сжимает рукоять, тяжело дышит и горит адским пламенем мести за близких, вступая в очередную битву с врагом, снова и снова отпуская потоки ветра, взывая убийц к правосудию. Бездна окружает его, наемники Фатуи и маги стремятся к уничтожению, а пока его близкие в заточении обмана и зла, он, Итэр, рыцарь Ордо Фавониус, обязан победить. Но сколько бы попыток он не делал, враги волнами накрывали его, оставляя удар за ударом.       Эфир прикрывает глаза, не обращает внимания на окутанные пеплом стены, вдыхая жженый запах, коим пропитался кислород. Не в его власти мешать предназначению, а потому веки вновь приоткрыты, и он смотрит, как Итэр отдает всего себя во благо своим убеждениям, пытаясь расправиться с врагами. Где-то внутри него синим ледяным пламенем разгорается неизвестное доселе чувство, которое веками им игнорировалось, как и сейчас, но боль, что Эфир испытывает от нарастающей давки, неутолима.       Удар приходится на последнего мага, но Итэр все еще держит меч, пытаясь восстановить дыхание, однако гул за спиной заставляет его обернуться. Во мгле сияют глаза Вестника Бездны, сияют омерзением к сущему, и чем ближе он подходит к путешественнику, тем сильнее желает его уничтожить.       — Прощай… — единственное, что говорит блондину Вестник, и Итэр еле успевает отразить атаку, заставляя землю содрогнуться. Эфир крепче сжимает пальцами перила, шумно выдыхает и хмурится, смотря на происходящее, на то, как тяжело Итэр переносит удары врага, сплевывая кровавые сгустки. Его силы и время на исходе, и если сейчас он не сможет ничего сделать…       … все это будет бесполезно.       Стоило Итэру зарядить силу Анемо, как его сразу же вбивает в пол с неистовым треском гранита, и дышать становится больнее от сломанных костей, от ран, увечий, нанесенные временем и обстоятельствами.       Вестник усмехается и подходит ближе, целясь стрелами в Итэра.       — Не такой конец ты себе представлял, не так ли, — говорит тот прежде, чем Итэр попытается отстраниться, повернуться и уйти от атаки, но сил не хватает, и все, что остается путешественнику — крепче взять меч.       Но он не получает удара.       Открыть глаза удается не сразу, пока на коже не чувствуются теплые кровавые капли. Итэр не понимает, в чем дело, пока не поднимает головы, покрываясь холодом от увиденного.       — Что?..       Слов не находится, а Эфир лишь подрагивает, стоя перед Итэром на одном колене, опираясь на собственный меч. Кровь стекает от раны и пачкает Итэра, когда Вестник отстраняет оружие, заставив Эфира захлебнуться собственной болью.       Итэр недолго смотрит на Эфира, пока его не прошибает судорога и он не ловит обессилевшего Эфира в объятия, укладывая к себе на колени и все еще отказываясь верить в реальность.       — Эфир…       — Ничему тебя жизнь не учит, — внезапно говорит Эфир и дрожащими ладонями оглаживает щеку путешественника, — если ты умрешь, мир полетит к чертям с… собачьим. Кто его тогда спасать будет?       Итэр дрожит, смотря на Его Высочество, еле дотрагивается до раны, и не обращает внимания на слезы, что текли по его щекам.       — Н-нет, подожди… я… скоро придет помощь, ты…       — Итэр, не надо, — холодно отвечает Эфир и сглатывает ком напряжения, смотря на юношу, — сила Бездны не сравнится с чьей-либо. Не пытайся мне помочь. Я… сделал то, что должен был сделать с самого начала.       — Эфир!..       — Лучше… лучше позаботься о себе и других. У тебя это неплохо получается.       Тело слабеет, оставляя после себя лишь светлый пепел, и Эфир наклоняет Итэра к себе, накрывая его губы — такие теплые, мокрые от попадающих на них слез, — нежным поцелуем, неспешным.       Первым и последним.       — Постарайся не умереть, — с хриплой усмешкой шепчет Эфир и слабеет мгновенно, а сердце холодеет, не имея в себе больше огня.       На щеке с оставленным кровавым следом от чужой руки появляются новые дорожки слез, и даже видя прибывших Кэйю и остальных, не может отпустить уже почившее тело.       — Эфир… нет, нет-нет-нет, Эфир! Эфир, очнись! — молит он, кричит, поднимая голову, — Барбара, прошу тебя, помоги ему!       — Итэр…       — Кто-нибудь!       Его пробирает судорога, с который Итэр утыкается в висок Эфира, крепко его обнимая. Истерика не стихает долго, он не дается в чужие руки, не имея сил и желания оставлять Эфира. Он жив… но не в этом мире. Больше нет.       Когда тело окончательно исчезает в ветре пылью, Итэр смотрит на свои ладони и сжимает их до боли, поворачиваясь в сторону Вестника, исчезнувший в той же мгле, откуда появился.       Теперь он сам вернется за ним и отомстит.       Итэр ему обещает.