***
В доме появился клавишник. Милый мужчина в теплой красной кофте появился в коттедже. Как потом узнали домашние, зовут мужчину Александр Козлов, играет он на синтезаторе, умер в две тысячи первом году от сердечного приступа. Музыкалку он не закончил, но некоторые знания и умения имелись. С остальными обитателями Саша вполне ужился, но ему было скучновато, всё-таки он при жизни он играл клавишных, а не на струнных (хотя на них, вообще-то, тоже) так что общих музыкальных тем не было. При жизни он не был особенно популярным, все внимание доставалось братьям-солистам, но он не отчаивался и продолжал вкладывать свои силы в общую работу группы. Так летели недели. Коттедж наполнялся шумом, разговорами и игрой на гитарах и, недавно появившихся барабанах и синтезаторе. К сожалению, далеко не все домашние хорошо ладили, часто музыканты спорили, громко материли друг друга или приходящих к ним вечно пьяных и влюбленных писателей, но чаще всего, все споры все равно заканчивались песнями под гитару. На удивление быстро и хорошо Саша поладил с Игорем. Вместе они часто гуляли по лесу, чтобы не отвлекать и ещё больше не нервировать ругающихся Яну и Юру*. Насколько поняли, или догадались Витя с Володей, Козлов и Чумычкин прекрасно понимали друг друга, ведь в последние годы своей недолгой жизни они оба боролись с затяжной депрессией. Но не только Саша и Игорь прекрасно поладили друг с другом. Две легенды - Цой и Высоцкий тоже прекрасно нашли общий язык. Вместе они писали стихи, подбирали для них аккорды, вместе читали много книг и самое главное, много говорили на самые разные злободневные темы. А Яна просто осталась с Юрой. Нельзя сказать, что они хорошо ужились, но им было интересно спорить друг с другом. Единственный минус, иногда эти дискуссии доходили до ругани, часто состоящей только из брани. А так все было достаточно мирно и тихо.***
Но вот, однажды, весь мир и покой разрушил крик Яны. Сначала никто в доме не понял, радостный он, или крик ужаса, но увидев человека, стоящего у входной двери, все стало понятно. В дверях стоял Летов. Да-да, тот самый Егор-Игорь Летов, с которым Янка так тесно общалась при жизни. – Игорь! – воскликнула радостно-печальная Яна. – Яна! – воскликнул в ответ Летов. – Так давно не виделись, – Яна полезла обниматься к распахнувшему руки мужчине, – я так скучала. – Я тоже скучал, Яночка, – ответил Егор. – Единственный минус, – девушка отошла от Летова, – теперь ты тоже умер и некому теперь раскрывать тайны нашей смерти. – А... Точно... Я же умер... Вот черт! – почти крикнул осознавший ситуацию Игорь. – Так ладно, – скооперировалась и перевела тему Янка, – чего ты в дверях-то стоишь, как неродной прям? Проходи скорее! – А? Ага, – Летов сказал это и прошел в гостиную-кухню, находившуюся сразу после входной двери. Яна же время не теряла, она пошла и поставила кипятится чайник. Пока вошедший в комнату Игорь здоровался со всеми присутствующими, Янка просто стояла и наблюдала. Что-то ей подсказывало, что сегодня с какой-то новостью придет или Смерть, или Есенин, или кто-то ещё. Свою теорию она решила уточнить у остальных домашних. – Ребят! – крикнула она чтобы обратить на себя внимание, – кто-нибудь договаривался с кем-то о посиделках? – Не-а, – почти синхронно ответили ей Цой и Высоцкий. – Я тоже не планировал ничего такого, – не отрываясь от листа с аккордами и словами, написанными совсем недавно, сказал Клинских. – Мы тоже ничего такого не делали, – ответили ей Чумычкин и Козлов, пишущие ноты для фортепиано и гитары, чтобы собрать ансамбль. – Значит это или паранойя, или накручивание, или просто я уже с катушек слетела настолько, что думаю о приходе Смерти или чертовых писак, – постукивая пальцами по столешнице сказала Янка. – Третье скорее всего, – колко подметил Юра. – Завались нахуй пожалуйста, твое мнение не спрашивали, – раздражённо ответила ему девушка. Все замолчали, все кроме Хоя, который настолько увлекся песней, что не замечал ничего вокруг и даже отвечал машинально. Жильцы этого дома прекрасно знали, насколько не стоит злить размышляющую Янку. А если быть точнее, то все это усвоили после того, как она врезала Есенину, когда тот, будучи в состоянии алкогольного опьянения, пытался пристать и подколоть сидящую рядом девушку. Летов даже был уже готов держать Яну, чтобы она окончательно не прибила Юру, но на его удивление, девушка просто вдохнула; выдохнула, посчитала до десяти и успокоилась. Тогда все вздохнули с облегчением. Так, в относительном спокойствии, прошло несколько часов. Писатели не явились, но, как и говорила Яна, пришел Смерть. – Ну приветик, ребятки! – поприветствовал их парень в черном, – как дела? – А как могут быть дела у призраков? – задал встречный вопрос Высоцкий. – Вы в своем репертуаре, Владимир Семёнович, – усмехнулся Смерть, – ну, я к вам пришел не просто так. – Да мы уже это поняли, – оторвавшись от написания нот сказал Козлов, – может ближе к делу? – Ну, как хотите, ближе к делу, так ближе к делу. У меня к вам такой вопрос. Что будете делать, если небесные лодыри наконец-то начнут работать и распределят вас? – серьезным тоном сказал парень-смерть. – Ну а что останется? – начал философствовать Летов, – в этом мире не мы хозяева, нам останется только подчиниться распределению. – Пошлем их в пизду, а лучше сразу нахуй, – кратко излагая свои мысли сказал Юра. – Согласен с Юрой. Мне и здесь хорошо, – оторвавшись от книги ответил Цой. – Ага, нам тоже и здесь окей, – наконец-то закончив небольшое произведение для гитары, за себя и Козлова сказал Чумычкин. – Но если вы останетесь здесь ваши души станут заблудшими... – ответил немного прихуевший (и это мягко сказано) Смерть. – Ну и хуй с ними, наши души и при жизни были не сильно прикаяны к телу, – коротко ответила Яна. – Понятно, – коротко ответил парень-смерть и поспешил откланяться, направляясь к музыкантам-классикам с тем же вопросом. Так, весьма тихо закончился очередной день долгой, загробной жизни русских рокеров. Сегодня даже не пришел никто из писателей серебряного века, что безумно радовало единственную девушку в доме.