Затеряные в тайге.

***

День девушки явно начался хорошо. Проснувшись рано утром ей не пришлось долго распутывать волосы, явно потерявшие свой презентабельный вид всего за одну ночь. На чистой одежде не оказалось странных, не ясно откуда взявшихся пятен. Под боком не оказалось отсыпающегося после очередной попойки лучшего друга, да что там говорить, Яна даже тушью в глаз не ткнула, пока старательно прокрашивала верхние ресницы, что было крайне удивительно. Утро началось просто прекрасно для единственной дамы в данном доме. Как оказалось позже, на кухне даже никто не отсыпался после ночной пьянки, что ее крайне обрадовало, но насторожило. – Володь, – обратилась она к Высоцкому, читающему непонятно откуда взявшуюся газету. – Чего, Ян? – ответил ей мужчина, не отрываясь от чтения. – А почему сегодня так подозрительно тихо и спокойно? До моего дня рождения ещё далеко, – спросила девушка. – А дома не может быть тихо, спокойно и уютно? – явно не понимая посыл заданного вопроса, приподняв брови, уточнил Высоцкий. – Ну просто это странно, – пояснила свой вопрос Яна, – обычно кто-то бухает, кричит, стонет от сильного похмелья, играет на инструментах, поет. В общем, жизнь кипит. – А, – понимающе протянул Владимир, – просто вчера все выпили по паре бокалов да разошлись, видимо до сих пор спят, – пожимая плечами ответил на вопрос мужчина, не до конца уверенный в своих словах. – Тогда ладно, – успокоив свое шестое чувство, сухо сказала Яна. – Ага, – кинул напоследок Высоцкий. – Я тогда пока пойду прогуляюсь, – добавила Дягилева, – скажи пожалуйста Игорю, когда он проснется, чтобы не искал меня. – Хорошо, – не особо вникая в суть сказанных девушкой слов согласился Владимир. Яна ушла. Дверь с громким щелчком закрылась, перед этим запустив немного теплого и густого летнего воздуха в дом. Выйдя на крыльцо, девушка решила перед началом прогулки нужно покурить. Достав из кармана джинс новенькую коробочку поставленного Смертью «Парламента» и черную зажигалку, она закурила. Зажав между зубами один кончик сигареты, Яна подпалила свободный край. Бумага с завёрнутым в нее табаком начала быстро тлеть. На кончике появилось небольшое количество пепла. Наполнив лёгкие опасным дымом за пару тяг, девушка выдохнула и, через пару таких вдохов, затушила сигарету о железные перила, а после выкинула ее себе в ноги. В процессе полета сигарета растворилась в воздухе, а после и совсем исчезнув. Яна курила часто, особенно когда волновалась, так что зрелище того, как сигарета исчезает уже было более чем привычным. Постояв на крыльце ещё пару секунд, девушка направилась к густому сосновому бору. От высоких елей, лиственниц и кедров приятно пахло смолой и шишками, в густом, горячем воздухе этот запах распространялся особенно хорошо. Как оказалось, в лесу было прохладнее чем на поляне, где находился коттедж, это радовало, ведь будь жара такой же сильной, девушка вполне могла получить тепловой удар или сильное обезвоживание. Скрывшись в тени большой ели с раскидистыми ветвями, Яна достала из небольшого рюкзака свой блокнот, голубую шариковую ручку, несколько карандашей (простых и цветных), несколько разноцветных гелевых ручек и закладки-флажки, которыми она помечала самое важное. После приготовлений девушка начала делать новые заметки, перечитывать старые, вносить новое и вычёркивать ненужное. Работа на свежем воздухе шла куда лучше. Новая запись началась со слов: «Последнее время новые люди к нам не поступают, не знаю, хорошо это, или плохо. Вполне возможно, что это затишье перед бурей». Сделав несколько объемных заметок о новых жителях дома, Яна отложила канцелярию и поднялась на ноги. Размяв затекшие мышцы и суставы, она уже хотела собирать свой рюкзак и идти гулять дальше, но не тут-то было. Перед рокершой появился образ поэтессы. – Яна, милая, хочешь выпить с ними чаю, посекретничать? – проговорила своим нежным, бархатным голосом Ахматова. – Не знаю, – честно ответила девушка, убрав выпавшую прядь волос за ухо, а потом закинув лямку рюкзака себе на плечо. – Ну давай, было бы просто прелестно, если бы ты согласилась, – ненавязчиво начала упрашивать Анна. – Ладно, – выдохнула Яна, – я согласна. – Отлично! – радостно произнесла поэтесса, беря собеседницу за руку, – сейчас переместимся на нашу виллу. – Окей, – не успела сказать девушка, как оказалась перед большой, да что там говорить, просто огромной усадьбой. – Идём в беседку, – взяв спутницу за запястье, Ахматова побежала к одной из беседок. Пока девушки бежали, они видели утонченные беседки в стиле восемнадцатого-девятнадцатого века. В них сидели писатели и поэты золотого и серебрянного века литературы и о чем-то весело беседовали. Изредка они поднимали головы или смотрели в след бегущим девушкам, глазами изучая Яну. Пробежав, а точнее почти пролетев, около пятиста метров, поэтессы оказались у беседки, в которой сидели Цветаева, Барто, Тушнова, Инбер, Берггольц, Друнина, Казакова и Ахмадулина. – Дамы, – обратилась к сидящим в беседке девушкам Ахматова, – знакомьтесь, это Яна Дягилева, – указав на девушку, стоящую рядом, дополнила свои слова приветствия поэтесса. – Ох, Яночка, привет-привет, давно не виделись, – сказала первая Цветаева, уже знакомая с представляемой девушкой. – Она тоже поэтесса, но ушла немного в другое русло и стала музыканткой конца двадцатого века, – продолжила знакомство Ахматова. – Это Агния, Вера, Оля, Вероника, Римма, Юля и Белла, – показывая рукой на девушек поочередно представила всех Анна. – Приятно познакомиться, – натянув улыбку на лицо сказала Яна. – Нам тоже, – почти в один голос ответили поэтессы. Не успели девушки начать свое обсуждение с новой знакомой, к ним подошло солнце русской поэзии собственной персоной – Александр Сергеевич Пушкин. – Приветствую вас, дамы, – начал он полилог. – Здравствуйте-пидораствуйте, – борзо начала Яна. Удивленный дерзостью девушки, Пушкин на пару секунд застопорился, но после продолжил. – Могу я с вами познакомиться? – вежливо спросил Александр Сергеевич, глазами указывая на Яну, намереваясь поцеловать тыльную сторону ладони пришедшей в гости девушки, в качестве приветствия. – Пошел нахуй, – по привычке ответила на такой вопрос Дягилева, – всмысле, отказано, – тут же исправилась девушка, вспоминая, с кем она говорит, – мне бухого в край Серёжи под своей дверью через день хватает. – Ну так чего же вы не попросите Владимира Владимировича следить за Сергеем Александровичем? Они же всегда вместе ходят, – искренне не понимая сути проблемы спросил Пушкин. – Как будто я не просила, – объяснила ситуацию Янка, – видимо та шутка все же перестала быть шуткой, – внезапно сменила тему девушка, вылавливая глазами знакомые силуэты, сидящие в беседке совсем одни и максимально близко друг к другу. – Что ещё за шутка? – искренне не понимая, почему девушка перевела тему, выпытывал поэт, устремляя свой взгляд туда же, куда смотрит интересующая его девушка. – Они кстати поругались утром, – добавила Ахматова, видимо, понявшая посыл шутки, сказанной когда-то Янкой. – Ага, ещё вчера вечером ругались, – дополнила слова подруги Цветаева. – Весело у вас тут, – ответила на данную информацию Яна, наблюдая за не понимающим ничего лицом поэта, – если проще, – начала объяснять все Пушкину Янка, – однажды за столом я пошутила о том, что Серёже в меня влюбляться не надо, лучше влюбиться в Маяковского, ведь он добрый, милый, ответственный и всегда рядом. Видимо Сережа принял к сведению эту фразу, – заговорчески улыбнувшись, раскрыла карты Яна. Пушкин по прежнему ничего не понимал и глазами просил все объяснить нормально. – Ну Александр Сергеевич, вы наверное не поймете. В ваше время поцелуи в губы между двумя взрослыми мужчинами это нормально? – спросила Яна. – Более чем, особенно если это приветствие, – не понимая сути вопроса ответил Пушкин. – А в наше это не нормально, ну, если быть точнее, то не совсем, – дополнила ответ Дягилева,- в наше время романтические, сексуальные, да и в принципе любые тактильные контакты кроме рукопожатия, между двумя мужчинами не считаются нормой, это очень сильно презирается народом, по этому я и переживаю за отношения этих двух. – Почему же это презирается? – выпытывал ответы Пушкин. – Ну условно говоря, если мужик трахает женщину, то это норм, если же мужик трахает мужика, то это фу, мерзость, ненормально, – максимально прямо сказала девушка, – причем этому нет нормального объяснения. Услышав данные слова из уст девушки, Пушкина чуть не схватила вторая смерть. Его убеждения насчёт девушек сильно покачнулись, и дабы отгородить его от второй смерти, Лермонтов, Гоголь и Пущин заботливо забрали его к себе пить чай с баранками. Просидев с другими поэтессами около двух часов, Яна подумала, а потом высказала свои мысли насчёт ухода обратно. – Блин, мы конечно очень круто посидели, но я наверное двинусь домой, Игорь волноваться будет. – Жалко конечно, что ты так быстро уходишь, – ответила ей Ахматова, – ты же умеешь перемещаться? – уточнила поэтесса, поправив по́лы голубого платья. – Ага, – сказала правду девушка. – Ну тогда приходи ещё, можешь перемещаться к нам когда хочешь, мы всегда будем рады видеть тебя, – улыбаясь попрощалась с Яной Цветаева. – Ага, давайте, увидимся, – выходя из беседки и махнув на последок рукой, девушка растворилась в воздухе, уже через секунду появляясь перед дверью своего дома. – Я вернулась, – снимая с себя кеды, сказала Яна, после чего попала в объятия лучшего друга. – Ты ушла и даже ничего мне не сказала. Почему? – спокойно спросил Летов. – Ты спал, не хотела тебя будить, – обнимая друга в ответ сказала Дягилева, после начиная рассказывать о своем дне, проведенном в компании поэтесс.