***
Очередной день из совместной жизни Яны Дягилевой и Егора Летова в загробной жизни начался весьма обычно. Девушка проснулась раньше, как и всегда до этого, сходила в душ, слегка подкрасила ресницы и отправилась заниматься своими делами, а именно: нехотя убралась, разбудила Летова, который без этого спал бы и спал ещё часов пять, проверила кухню на наличие съестного, неизвестным образом пополняющегося в холодильнике, и поздоровалась с ранними пташками, которые вполне возможно ещё не ложились, а снова болтали всю ночь напролет на неизвестные ей темы. Но все же немного после каждодневной утренней суеты, она занялась любимым делом: написанием теорий заговора. Девушкой она была действительно умной и образованной, в гороскопы и магию не верила, но теории, почему именно такой набор людей оказался в конкретном доме с разницей около тридцати-сорока человеческих лет при разных обстоятельствах не давали ей покоя. Яна все искала и искала ответ на этот вопрос и как только в доме появился Летов, она одновременно обрадовалась и загрустила. С одной стороны теперь она не одна, а с лучшим другом, которому можно рассказать и доверить все что угодно и с которым при жизни они стали гордыми родителями пары тройки кошек, наконец-то она с человеком, с которым можно постебать всех и вся умными и не очень шутками и анекдотами из серии: «шли как-то два панка по улице». А с другой стороны, она не была уверенна, что его фанаты переживут такое. Все же фанатская любовь очень сильна. Ее наверное, можно сравнить только с детской, невинной любовью-привязанностью, которая проявляется только на концертах, фанвстречах, фестивалях и, чаще всего, на личных, случайных встречах на улицах различных городов России и за ее пределами. Именно в такие моменты, что сами музыканты, что их слушатели понимают, что все в этом мире обычные люди. В таких размышлениях Яна провела пару тройку дней после появления Летова в доме. Но время течет, с каждым проведенным вместе днём Яна все больше свыкалась с мыслью, что все хорошо, пускай и в загробном мире и нужно продвигаться дальше.***
– Пошли гулять, – предложила как-то раз Яна Летову. – Ну пошли, – ответил Игорь ей, а после продолжил, – только зачем? – Ну как зачем? – возмутилась девушка, – красиво, лес вокруг, может вдохновение поймаешь, напишешь чего. – Ладно, – покачав головой вверх-вниз, сказал Летов, – не буду спорить, все равно тебя не переубедить. Довольная своей работой Дягилева улыбнулась, быстро закинула в небольшой рюкзак, найденный на просторах кладовки*, тетрадь и карандаш на случай вдохновения Летова и свой любимый блокнот с ручкой. Через пару минут, потраченных на небольшие сборы и курение на крыльце коттеджа, сибирские панки отправились в свой небольшой поход по неизведанной тайге. И, пускай Яна уже знала примерное расположение некоторых полян, бескрайний лес оставался для нее загадкой (а для Летова, к слову, лес был вообще больной темой. И единственная ассоциация с ним была: «Никогда не вздумай пить в лесу. Особенно с этими чертовыми писателями»). Бесконечные ели, лиственницы, кедры и прочие хвойные деревья в сочетании с лесной прохладой создавали некоторую атмосферу неизвестности и неизведанности, которая и помогала девушке концентрироваться на мыслях и хоть часами раздумывать обо всем. Осень постепенно накрывала тайгу. И хоть по хвойным деревьям это понять было сложно, это все же очень сильно ощущалось. Трава потихоньку выцветала и теряла свою яркую зелень, небо все чаще хмурилось и затягивалось тучами, солнце светило, но грело с каждым днём всё меньше и меньше, а над головой время от времени пролетали редкие стайки крикливых птиц. Растения, животные, люди, которых в такой глуши не было и призраки, которых здесь было в избытке, все готовились к грядущей зиме. Яна и Игорь шли молча. Каждый был занят своими мыслями, и разговор не шел, с чего бы его ни начинали. Но этого и не было нужно. Достаточно было молчания и звука шагов, чтобы понять друг друга. – Мы не можем похвастаться мудростью глаз и умелыми жестами рук, – Яна сделала небольшую паузу, – нам не нужно все это, чтобы друг друга понять, правда ведь? – И то верно, – согласился Летов, – а чего это ты решила «КИНО» вспомнить так резко? – Просто под ситуацию подходит, вот и все, – особо не задумываясь, ответила Янка. – А мне кажется, что больше сюда подходит другая песня, – улыбнувшись, сказал Летов, и не дожидаясь ответа, продолжил, – под ракитовым кустом, осень круглый год, сумерки и мысли ни о чём, камешки и песни в пустоту, сумерки и мысли ни о чем, камушки и песни в пустоту. – Красивая песня, – спокойно согласилась Яна, – но подходит больше под состояние природы, чем под состояние нашего нынешнего общения. – Про природу то я согласен, а с общением то что не так? – несколько удивился Игорь. – Не знаю как сформулировать, – начала Дягилева из далека, – просто как будто не то. Не как при жизни. Котов что ли не хватает. Летов рассмеялся, диалог потихоньку продвигался с мертвой точки. – Котов и правда очень сильно не хватает. Может со Смертью поговорить, подгонит нам какого-нибудь мелкого другана. – Хочешь снова стать гордым отцом? – спросила Яна, улыбаясь. – Именно, – подтвердил ее слова Летов. – Кстати... – начала очень издалека Янка, – можно вопрос? – Я весь во внимании, – ответил Егор. – Ты задумывался когда-нибудь о том, почему именно такая компания собралась в коттедже? – наводя подводящие вопросы, девушка прощупывала почву. – Ну есть такое, можно сказать, что немного, но задумывался, – прищуря глаза, сказал Игорь. – А хочешь задуматься ещё сильнее? – задала риторический вопрос Дягилева, – можешь не отвечать, я знаю, что хочешь. – Прямо мысли мои читаешь, – добавил Летов к словам Яны. – Рассказать тебе свои теории? – задала ещё один вопрос Янка. – Начинай. – Ну слушай. Смотри, у некоторых здесь, так скажем, очень интересные подробности смерти. Например меня убили, подстроив утопление, которое якобы было вызвано моим депрессивным состоянием на последних годах жизни**. Кому это нужно и зачем я так и не поняла. Или например Витя. Я подозреваю, что ему хорошенько подрезали тормоза. Машина то у него не самая плохая была. Ехал он рано утром, автобус бы даже из-за поворота увидел, перед тем как кассету перевернуть. В случае чего, я думаю, вывернул бы. Или Володя. Слишком много подозрительных людей терлось вокруг него в конце его жизни. Даже если списывать на болезнь. А Игорь Чумычкин? Говорит, что скинулся с крыши. Но мы, к сожалению не знаем всех подробностей. Может его подтолкнули к этому, может пьяный был, кто знает. Ну или хотя бы вас с Горшеневым и Клинских взять. Почему Юре скорую так нормально и не вызвали? Он же сам говорил, что ему нехорошо. А Горшеневу почему скорую не вызвали? Не думаю, что в Питере, пускай и ночью, не найдется ни одного человека, который будет в состоянии вызвать скорую помощь. Как минимум жена его, Князь, или как там его... – девушка задумалась на пару секунд, – Андрей короче, близкий друг его. Ребята с группы тоже. Ты вообще средь бела дня помер. Так можно сказать про каждого из домашних. И к сожалению, тебе не повезло, я не знаю подробностей больше половины смертей людей в этом доме. Могу основываться только на их словах. – Возможно ты права, но как теперь узнаешь-то, – ответил ей Летов, несколько пораженный размером информации, вываленной на него за один раз. – Я про тоже, возможно очень многое нам только предстоит узнать в будущем. Дальше разговор медленно перетекал из одной сферы безумных теорий в другую. Перебирались старые и додумывались новые. Осенний ветер потихоньку усиливался. Надвигалась буря.