Долиною смертной тени

Сяо Синчэнь сидел под раскидистой яблоней, обняв колени, и наблюдал за колонией муравьёв, которые трудились над расчленением мёртвой осы. Сегодня он встретил свой семнадцатый день рождения, но совсем не чувствовал себя счастливым. За высокими стенами, окружавшими храм, склон горы был укутан плотным туманом, а тяжёлые ворота надёжно запечатало заклинание. Однако это место не было тюрьмой, и Сяо Синчэнь знал, что может покинуть его, но тогда уже не будет пути обратно. Ему не хотелось покидать свою наставницу, но при этом желание увидеть мир за стенами возрастало с каждым днём. Уже несколько раз он просил Баошань Саньжэнь позволить ему ненадолго оставить храм, но она оставалась непреклонна в своём условии — как только он выйдет за ворота, они закроются для него навсегда. Книги не могли в полной мере удовлетворить любопытство Сяо Синчэня, а его упрямый нрав всё меньше поддавался контролю. Слушая рассказы наставницы о мире людей, он всё больше чувствовал, что нужен там, внизу, а достижение бессмертия не несёт в себе никакого смысла, ведь можно использовать свои силы во благо людей, а не проводить годы в медитациях. В итоге сегодняшний день был омрачён ссорой с наставницей, и Сяо Синчэнь, разозлившись, ещё долго вымещал гнев на деревянном манекене, оставляя на нём глубокие следы от лезвия Шуанхуа. Юноша чувствовал, что находится совсем не на своем месте, но страх изменить жизнь всё ещё был сильнее. За размышлениями о насущных проблемах Сяо Синчэнь не услышал, как к нему подошла Баошань Саньжэнь. Бессмертная пару минут наблюдала, как её ученик расстроенно ковыряет яблоневой веткой рыхлую землю, заставляя муравьёв в панике разбегаться, а затем спросила: — Почему ты не отвечал мне, когда я звала тебя? Сяо Синчэнь вздрогнул и резко поднял голову на звук голоса. Он рассерженно поджал губы, но, повинуясь правилам, всё же поднялся на ноги и отряхнул подол одежд. — Простите, наставница, я чувствовал, что ещё недостаточно успокоил свой разум и побоялся, что не услежу за своими словами, — юноша опустил упрямый взгляд. — Мне очень жаль, что я позволил себе поведение, недостойное вашего ученика. — Ты ещё очень молод, и излишняя вспыльчивость нормальна для твоего возраста, но меня крайне пугает это стремление вырваться в мир людей, — она тяжело вздохнула и сложила руки за спиной. — А-Чэнь, я не зря придумала это правило — пока ты живёшь здесь, твой разум оторван от мирских проблем, и ты ещё сможешь сконцентрироваться на достижении высшей цели совершенствования. Но как только внутри твоей головы поселятся переживания и страдания из-за несправедливости жизни, ты уже не сможешь стать прежним. — Но я прошу хотя бы один день, — Сяо Синчэнь с надеждой посмотрел на наставницу. — Обещаю, что не заговорю ни с кем, я лишь хочу понаблюдать со стороны… — Тогда этот день будет стоить нашей с тобой связи, — Баошань Саньжэнь пожала плечами. — Я искренне забочусь о тебе, А-Чэнь, и если бы я не прожила в мире людей достаточно времени, то не знала бы, насколько это опасное место для такого юноши, как ты. — Неужели я должен провести всю жизнь здесь? — в его глазах застыли слёзы, которые Сяо Синчэнь отчаянно пытался скрыть за длинными ресницами. — Я благодарен вам за заботу и воспитание, но я не понимаю, почему вы не хотите, чтобы ваши ученики были свободными… — Ты свободен, Синчэнь, — строго ответила Бессмертная. — Но мой опыт показывает, что ещё ни одного моего ученика не ждала прекрасная жизнь у подножия горы, — она мотнула головой, и белоснежная копна волос рассыпалась по её спине. — Я подбираю брошенных сирот для того, чтобы подарить им своё учение и возвысить их к небесам, если ты хочешь изваляться в грязи, тогда ты не будешь моим учеником. — Я просто хочу увидеть что-то, кроме этих стен, — с горечью ответил он и повернулся к наставнице спиной. Она с сочувствием посмотрела на него и прикрыла глаза. Баошань Саньжэнь понимала, что огромной душе Синчэня было тесно в этом месте, но она слишком привязалась к этому своенравному и очень талантливому юноше, чтобы позволить ему повторить судьбу других своих учеников. За каждого из них она чувствовала ответственность и всегда пыталась уберечь, но тем не менее не могла не оставить им выбора уйти или остаться. Поэтому Бессмертная всё ещё надеялась, что сможет переубедить Сяо Синчэня и подождать, пока утихнут его порывы, но со временем это становилось всё сложнее. Было страшно представить тот день, когда он подойдёт к ней и скажет, что принял окончательное решение. — А-Чэнь, — тихо позвала Баошань Саньжэнь, и Сяо Синчэнь медленно повернул к ней голову. — Я желаю тебе лишь добра, поэтому не хочу, чтобы ты покидал эту гору. Поверь, ты очень быстро разочаруешься в людях и поймёшь, что в книжках всё совсем не так, как это происходит в реальности. — Я не хочу разрывать нашу связь, наставница, — уже спокойно ответил Синчэнь. — Я продолжу усердно тренироваться. — Сегодня тебе следует отдохнуть и выспаться, — она тепло улыбнулась. — День рождения бывает всего раз в год, будет обидно, если ты проведёшь его в плохом настроении. — Конечно, — Сяо Синчэнь слегка приподнял уголки губ, но в его глазах явно читалась печаль. — Простите, что заставил беспокоиться. — Я всегда беспокоюсь о тебе, А-Чэнь, — Баошань Саньжэнь слегка сжала его плечо. — Пожалуйста, обдумай мои слова. Бессмертная исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив Сяо Синчэня наедине со своими мыслями. Он не стал говорить о том, что думает о внешнем мире каждый день, и в его голове остаётся всё меньше аргументов за то, чтобы остаться на горе. Да, здесь безопасно и всегда тепло, у него есть всё для комфортной жизни и невероятно сильная наставница, которая поделилась с ним знаниями, которые недоступны другим заклинателям. Баошань Саньжэнь была одной из немногих бессмертных, пожелавших остаться среди людей, а не вознестись на небеса. Её огромный опыт позволял ей создавать новые техники и заклинания, и она старалась передать всё самое важное и полезное своим ученикам, чтобы они развивали свои духовные силы и достигали бессмертия. Но Сяо Синчэнь сомневался, что это его путь. Однообразная серая вечность в блаженных садах или смертная, но наполненная событиями жизнь среди людей? Это был сложный выбор, но юному даосу казалось, что он вот-вот должен его сделать. Сегодня ему и правда не хотелось думать о чём-то сложном, книги и каллиграфия тоже не могли поспособствовать концентрации внимания, так что Сяо Синчэнь просто бродил среди цветущих персиковых деревьев, размышляя о всяком. На берегу пруда урчали лягушки, громко разливались трели дроздов и ветер дёргал ивы за длинные ветви. Это место навсегда поселилось в сердце Синчэня, и потому оставить его было так тяжело. Он бы хотел иметь возможность просто вернуться сюда в любой момент и почувствовать себя так же комфортно и безопасно. Шумно вздохнув, юноша пнул крупный камень под ногами и поднял взгляд от земли. Его прямые брови тут же нахмурились, а рука сама по себе легла на рукоять Шуанхуа. Впервые за семнадцать лет Сяо Синчэнь увидел ворота храма открытыми. — Что случилось? — одинокий вопрос повис в воздухе, но некому было на него ответить. Осторожными шагами Сяо Синчэнь подошёл к воротам и застыл в шаге от того, чтобы оказаться за ними. Сердце волнительно стучало в груди, ладони дрожали, а взгляд искал в зарослях снаружи любые признаки опасности. Стояла зима, но рядом с морем погода была довольно мягкой, поэтому вместо снега с хмурого неба моросил мелкий дождь. За стенами храма всегда было тепло, и цвели деревья, поэтому Сяо Синчэнь невольно поёжился от неприятной сырости. Что случилось с заклинанием на воротах? Сяо Синчэнь часто забирался на крышу храма, чтобы посмотреть на море и окружавший вершину горы лес, но, оказавшись в одном шаге от желанной свободы, он вдруг замялся. Юноша оглянулся, убеждаясь, что наставницы нет поблизости, и вынул Шуанхуа из ножен. Если Баошань Саньжэнь вдруг поймает ученика за воротами, он может сказать ей, что решил проверить заклинания и барьер, окружавшие храм снаружи, так что фактически это не было побегом, и наказывать его было не за что. Потратив пару минут на этот сомнительный, но единственный план, Сяо Синчэнь всё же переступил черту храма. Под серым небом январский вечер казался особенно тёмным, а густой лес непроглядной стеной спускался вдоль каменной дорожки вниз по склону. Сяо Синчэнь обладал довольно острым слухом и сейчас настороженно крутил головой по сторонам, вылавливая редкие звуки. Спускаясь по тропе, даос иногда оглядывался в направлении храма, убеждаясь, что ворота всё ещё были распахнуты. Ему уже пора было остановиться и вернуться обратно, но, может, любопытство, а может, и иная сила тянула его идти дальше. Он не заметил, как скрылся из виду храм, и как серые сумерки окружили его со всех сторон. Каменная тропинка закончилась, и дальше сквозь лес виднелась лишь тонкая полоска примятой травы. Кто-то был здесь недавно. Сяо Синчэнь подкинул в воздух огненный талисман, который смог осветить небольшой участок земли, и опустился на корточки, разглядывая отпечатавшийся на земле след. Неизвестная гора находилась рядом с диким побережьем, а до ближайшего поселения было так далеко, что вряд ли кто-то мог случайно забрести в эти земли. Если рядом бродил чужак, сумевший найти храм Баошань Саньжэнь, нужно было немедленно сообщить об этом наставнице и… — Не боишься заблудиться, даочжан? — мелодичный голос заставил Сяо Синчэня вздрогнуть и резко вскочить на ноги, подняв меч. — Неужели ты не знаешь, что после заката нечисть особенно опасна? — Кто здесь? — громко спросил Сяо Синчэнь, вглядываясь в темноту. — Выходи сейчас же! — У-у, ты такой грозный, — усмехнулся незнакомец. — Я совсем безоружен, а у тебя в руках такой острый меч… Как я могу просто выйти к тебе? — Я не трону тебя, если ты не задумал дурного, — даос замешкался. Он впервые говорил с кем-то, кроме Баошань Саньжэнь, и старался придерживаться нейтрального тона. — Может, ты потерялся? — Ха-ха, — звонкий смех, казалось, звучал сразу со всех сторон. — Ты прав, даочжан, я уже давно потерян, но вот ты нашёл меня. Послышался шелест травы, и Сяо Синчэнь резко развернулся, отправляя в воздух ещё один талисман. Теперь из темноты показался силуэт юноши, облачённого в чёрные одежды, и его серые глаза поблёскивали странным алым светом в полумраке. Он сильно вымок под дождём, рваная чёлка липла ко лбу, но незнакомца, казалось, это совсем не волновало. Широкая улыбка тронула его губы, обнажая довольно острые клыки. Сяо Синчэнь с интересом рассматривал приближавшегося юношу, обнаружив, что тот был примерно его возраста и довольно крепок телосложением, простая и местами износившаяся одежда вряд ли защищала его от холода, а отсутствие какого-либо оружия немного успокоило даоса. До того момента, пока он не вспомнил про свой храм. В голове возникла мысль о том, что перед ним мог стоять совсем не человек, а существо, сумевшее разрушить запечатывающее заклинание. — Кто ты? — строго спросил Сяо Синчэнь, подняв подбородок. — И как сюда попал? — Я просто одинокий бродяга, — Сюэ Ян печально вздохнул и заложил руки за спину. — Искал место, чтобы укрыться от непогоды… — Ты добрался сюда пешком? На много ли вокруг нет ни одного поселения… Откуда ты пришёл? — Бродил то там, то сям, и как-то забрёл сюда, — он безразлично пожал плечами и остановился в паре шагов от даоса. — Я видел твой храм на вершине горы. Пустишь переночевать? — Что? — Сяо Синчэнь ошеломлённо уставился на незнакомца. Он знал, что Баошань Саньжэнь с помощью магии скрывала вершину горы от чужих глаз. Никто из людей не смог бы добраться до храма просто так, а это значило… — Назови себя! — Как невежливо, даочжан, — Сюэ Ян цокнул языком и помотал головой. — Голодный босяк мокнет под дождём, а ты сразу хочешь узнать его имя… Сначала угости меня чашкой супа, а там и знакомство легче пойдёт, — он лукаво улыбнулся. — Тебя не должно быть здесь… — Сяо Синчэнь в замешательстве огляделся по сторонам. — Возвращайся туда, откуда пришёл! — Не могу, — вздохнул Сюэ Ян и уселся прямо на холодную мокрую траву. — Сил совсем не осталось, боюсь, прямо здесь я и умру… — Ты! — от возмущения Сяо Синчэнь лишь хватал воздух ртом. Упрямство не позволяло ему признаться, что он совершенно не знал, что делать с этой странной находкой, но также он не представлял, как просто притащит его к наставнице, ведь это не был птенец, случайно выпавший из гнезда. — Тебе нельзя в мой храм… — Что же это за храм такой, раз там нельзя найти приюта для уставшего путника? — Сюэ Ян вопросительно посмотрел на даочжана снизу вверх. — Тогда я не буду настаивать, но завтра утром тебе лучше похоронить моё тело, а иначе я вернусь призраком и буду вечность завывать под воротами твоего храма. — Но… ты… как же… — Сяо Синчэнь не заметил, как опустил руку, сжимавшую меч. Что он должен был сделать в этой ситуации? Разве наставница не учила его состраданию и помощи ближним? Юноша перед ним и вправду выглядел очень уставшим, а дождь как на зло не планировал останавливаться, так что к утру незнакомец мог умереть от холода и голода. — Если моя наставница позволит, ты можешь остаться… но только на одну ночь! — Ай, я знал, что ты добр сердцем, хоть и похож на камень снаружи, — Сюэ Ян радостно подскочил на ноги. — Вот увидишь, даочжан, я понравлюсь твоей наставнице, я ведь всем нравлюсь. Уверенной походкой, позабыв об усталости, босяк тут же направился в сторону храма. Сяо Синчэнь догнал его и сердито скрестил руки на груди. — Разве ты не жаловался, что у тебя не осталось сил идти? — Твоя доброта придала мне сил, — Сюэ Ян шёл так близко к Сяо Синчэню, что касался его плечом. — Думаю, мы могли бы подружиться. Сяо Синчэнь на мгновение остановился и удивлённо посмотрел в спину незнакомца. Подружиться? Он впервые видел человека в этих краях, и это уже было целым потрясением, но теперь, вспомнив прочитанные книги, юный даос подумал о том, что было бы неплохо, если бы Баошань Саньжэнь взяла ещё одного ученика, и тогда жизнь за стенами храма уже не казалась бы серой и скучной. Конечно, Сяо Синчэнь не был наивен настолько, чтобы предаваться грёзам о дружбе с первым встречным, но маленький росток надежды поселился внутри него. Они вместе достигли ворот храма, и Сяо Синчэнь остановился, пытаясь уловить признаки тёмной энергии или чужое присутствие. Но всё выглядело так, будто ворота открылись сами собой, и в итоге юноша добровольно запечатал их, наложив заклинание. Он не станет убегать из храма и обязательно расскажет обо всём наставнице, потому что так было правильно. Незнакомец, которого он привёл с собой, тем временем лениво оглядывал двор храма. Здесь горели фонари, и можно было внимательнее разглядеть интересную находку. Теперь Сяо Синчэнь заметил, что этот юноша обладал довольно красивой внешностью, хотя кожа его выглядела бледной, а левую руку обтягивала перчатка из плотного бархата. Сюэ Ян зевнул и обернулся, встречаясь с внимательным взглядом Сяо Синчэня. — Налюбовался? — без стыда спросил он, заставив даочжана вздрогнуть и мгновенно отвести глаза. — Может, покажешь мне храм? — Ничего я не любовался, — Сяо Синчэнь, прошуршав мелкой галькой, упрямо прошёл мимо своего спутника. — У меня нет причин доверять тебе, вот и присматриваю. — А вот я доверил тебе свою жизнь, даочжан, — Сюэ Ян лукаво дёрнул бровью, заставив даоса заметно покраснеть. Внутри у Сяо Синчэня нарастало странное предчувствие, но он никак не мог понять, что оно значило. Будто кто-то царапал его грудь изнутри, пытаясь предупредить о чём-то. — Стой здесь, я должен поговорить со своей наставницей, — буркнул даочжан и направился в сторону храма. Он не мог пустить незнакомца внутрь без разрешения наставницы, поэтому вынужден был потревожить её покой и уповать на благосклонность. Однако, обойдя несколько комнат храма и постучав в её покои, Сяо Синчэнь не смог обнаружить Бессмертную. Тогда он вытащил из-за ворота медальон на тонкой цепочке и сжал его между пальцев, пытаясь мысленно связаться с Баошань Саньжэнь, но даже здесь его ждала тишина. Эти медальоны были её изобретением, позволявшим держать связь даже на расстоянии, но также они не позволяли покинуть ворота храма… до сегодняшнего дня. Сяо Синчэнь подумал, что его кулон потерял силу, а наставница просто занимается вечерней медитацией где-нибудь на территории храма, но это могло занимать часы, а гость на улице явно устанет столько ждать. Поэтому даос, скрепя сердце, отправился на кухню, чтобы найти что-то съестное. Немного подумав, он принял решение встретить гостя в небольшой комнатке у входа, чтобы не показывать ему основную часть храма, пока Баошань Саньжэнь не даст на то разрешения. Довольный придуманным планом, Сяо Синчэнь поставил на стол последнюю тарелку со сладким печеньем и направился обратно на улицу. Стоило ему открыть дверь, как по глазам ударил яркий свет. Пасмурный вечер превратился в солнечный день, а вместо двора храма перед глазами даочжана оказалась узкая улочка, вдоль которой выстроились низкие дома. Было тихо, лишь ветер гонял пыль между лежавшими на земле трупами и тихо поскрипывал табличкой, висевшей на крыльце гончарной лавки. Сяо Синчэнь замер и несколько раз медленно моргнул. Обернувшись, он обнаружил, что его храм исчез, а в руке вдруг оказался Шуанхуа, с которого на землю стекали капли крови. Чьей крови? — Чего так долго, даочжан? — уже знакомый голос окликнул его откуда-то слева. На перилах крыльца одного из домов сидел Сюэ Ян, держа в руке большое красное яблоко. Он покрутил перед глазами красивый плод, потёр его о воротник и откусил кусочек, облизнув губы от сладкого сока. — Что… случилось? — Сяо Синчэнь чувствовал себя очень странно и понимал, что происходящее с ним не было реальным. Однако разбросанные по земле мёртвые тела не выглядели менее пугающими от этого. — Ты убил всех этих крестьян, — спокойно ответил босяк, поматывая ногой. — Хочешь яблоко? — Я… — даочжан опустил взгляд на лезвие Шуанхуа, который подрагивал в его руке. — Ты лжёшь… — Не лгу, — пытаясь прожевать яблоко, пробубнил Сюэ Ян. — Разве что я сначала отрезал им языки и отравил порошком… Но убил их точно ты. — Кто ты? — тихо спросил Сяо Синчэнь и крепко зажмурился от громкого звона в ушах. Меч с грохотом упал на землю, а даочжан закрыл уши руками, но голос Сюэ Яна продолжал звучать всё так же чётко . — Мы так давно знакомы, даочжан. Ты точно должен меня вспомнить. — Нет… — Сяо Синчэнь медленно опустился на колени, нарастающая в голове боль не давала даже открыть веки, поэтому ему оставалось лишь слушать. — Ты… Я знаю тебя? — У нас с тобой была восхитительная история, Сяо Синчэнь, — шаги Сюэ Яна раздавались где-то рядом. — Пока ты не оборвал её на самом интересном моменте. — Мои глаза… Почему так больно? — Не надо было вырывать их ради твоего дражайшего Сун Цзычэня, который всё равно прогнал тебя прочь из-за глупой обиды, — Сюэ Ян усмехнулся и в следующую секунду убрал руку Сяо Синчэня, чтобы опалить его ухо горячим шёпотом. — И это из-за него ты оставил меня? Разве я не заботился о тебе целых три года, даочжан? Разве тебе не было хорошо рядом со мной? — Хватит! — прикрикнул Сяо Синчэнь, удивившись собственной реакции. Что-то далёкое постепенно всплывало из его памяти. Обрывки воспоминаний, словно блёклые картинки, проносились перед глазами. — Помнишь нашу первую встречу? А совместную поездку в Ланьлин, где ты так рьяно боролся за мою немедленную казнь? — Сюэ Ян расхохотался и отпустил руку даоса. — Я даже устроил резню в Байсюэ для тебя. Тебе понравилось? — Перестань… — О, а с какой нежностью твои руки лечили мои раны, — Сюэ Ян восторженно вздохнул. — Твоё сердце и правда сочится добротой. — Сун Цзычэнь, — жалобно произнёс Сяо Синчэнь, когда в его памяти всплыло лицо старого друга. Оно уже не выглядело таким же чётким спустя столько времени, но всё же от этих воспоминаний внутри было горько. — Я хотел убить его для тебя, но ты справился с этим даже лучше. Вот только переборщил, отправившись за ним следом. — Я… умер? — Без сомнений убил себя своим же мечом, — задумчивый голос Сюэ Яна прозвучал где-то рядом. — Я столько времени упрашивал тебя вернуться, но ты упрямо лежал в этом гробу и отказывался говорить со мной… А я ведь уничтожил целый город из-за тебя! — Сюэ Ян сорвался на крик, но тут же затих. Сяо Синчэнь не мог открыть глаза и от страха просто приобнял себя за плечи, как вдруг услышал другой, совсем тонкий голос: — Даочжан, почему ты не просыпаешься? — А-Цин? — даос в панике повернул голову на звук и протянул руку, но ощутил лишь дуновение ветра. — Ты здесь? — Я говорила тебе, что этот мерзкий слизняк опасен, но ты не послушал… — девушка печально вздохнула. — Прости, что обманула тебя, но ты единственный был добр ко мне, и я так не хотела больше оставаться одна… Я бы рассказала тебе свой секрет однажды, если бы у нас было больше времени. — Где ты? Подойди ближе. — Даочжан, я обязательно приду навестить тебя завтра, ты только выздоравливай скорее, — А-Цин немного помолчала, видимо, обдумывая, что ещё можно сказать. — Старшая сестричка со смешными ушами сказала, что я могу помочь твоей душе поскорее стать целой, если буду говорить с тобой, так что ты точно скоро устанешь от моей болтовни и проснёшься, я знаю! — она забавно хихикнула. — Давай в следующей жизни обязательно встретимся? — А-Цин? — Сяо Синчэнь поднялся на ноги и медленными шагами двинулся вперёд. — Подожди, куда ты ушла? Но в ответ была лишь тишина. Сяо Синчэнь привык ориентироваться по звукам после потери зрения, поэтому сейчас чувствовал себя абсолютно потерянным. Куда бы он ни шагнул, его окружала бесконечная одинокая пустота. Одиночество всегда пугало даоса, поэтому он так легко согласился путешествовать вместе с болтливой девчушкой, обокравшей его на рынке. Он считал, что А-Цин разделяла его горе, и вместе им будет проще выживать, вот только не справился с этой ношей. Сяо Синчэнь подверг её опасности, доверившись случайному незнакомцу, и не мог не винить себя в этом. Где была А-Цин сейчас? Сколько времени прошло? Кто нарушил их хрупкий мир? Сюэ Ян. Это имя само собой всплыло перед глазами Сяо Синчэня, и последовавшая за этим волна злости заставила даочжана стиснуть зубы. Да, он вспомнил эту лукавую улыбку и хитрый прищур выразительных глаз. При первой их встрече Сяо Синчэнь посчитал Сюэ Яна довольно своенравным и диким юношей, который не проявлял должного уважения к старшим. Однако, когда они встретились в следующий раз после гибели клана Чан, Сюэ Ян вёл себя куда сдержаннее, а безумие на его лице приобрело совсем другие оттенки. Это была расчётливость и жестокость, и несмотря на пятнадцатилетний возраст, босяк из Куйчжоу оказался весьма одарённым тёмным заклинателем. — Даочжан, ты пришёл сюда и обвиняешь меня без всяких доказательств? — Сюэ Ян невинно хлопал ресницами, когда Сяо Синчэнь прижал его к земле, надавив на грудь ногой. — Если ты старше, это не значит, что тебе можно обижать меня… — Я собрал неопровержимые доказательства, раскайся, и возможно, твоё наказание не будет жестоким… — Но я ничего не сделал, в чём же мне раскаиваться? — мальчишка тихо рассмеялся. — Твой меч пропитан тёмной энергией, а в твоём рукаве я нашёл этот жуткий артефакт, — Сяо Синчэнь продемонстрировал зажатую в руке Тигриную печать. — С его помощью ты и убил клан Чан. — Не знаю я таких, — фыркнул Сюэ Ян. — Ты просто встретил безродного бродягу и решил свалить на него все злодеяния… Как не стыдно, даочжан? Но единственным, у кого напрочь отсутствовало чувство стыда, всегда был Сюэ Ян. Именно таким Сяо Синчэнь и запомнил его — грубым, жестоким, хладнокровным. С безумной улыбкой он убивал людей, проливая реки крови, уродовал тела и жадно облизывался, слушая мольбы о пощаде. Даочжан и вправду обладал добрым сердцем, которое не было способно на убийство. Даже такого монстра, как Сюэ Ян. К тому же, сейчас он не помнил ни про бойню в Байсюэ, ни про события в городе И, но чувства, которые Сяо Синчэнь испытывал к Сюэ Яну, сильно разнились с воспоминаниями. — Сун Цзычэнь… — снова позвал он, дрожа от страха. Сяо Синчэню больше некого было звать. — Фэнмин? — услышал даочжан и резко вздрогнул, распахнув глаза. Вокруг него из-за сильной метели нельзя было разглядеть ничего уже на расстоянии вытянутой руки. Мелкие снежинки били по щекам, закручивались в вихри и превращались в снежные барханы, выраставшие местами до невиданных высот. Сяо Синчэнь покрутился на месте и увидел приближавшееся сквозь белую пелену тёмное пятно. Он насторожился и осмотрел себя, но не заметил никакого оружия. — Фэнмин, проказник, — чёрное пятно превратилось сначала в высокий силуэт, а затем в старца, закутанного в тяжёлый плотный плащ, под капюшоном которого с трудом можно было разглядеть слегка помутневшие голубые глаза. — Я говорил тебе не выходить из храма в метель, ты опять заболеешь! — Учитель Шу? — Сяо Синчэнь нахмурился и потёр висок. Откуда он мог знать этого человека? — Тебе надо беречь себя, ведь твоё золотое ядро слабее, чем у обычных заклинателей, — старик корявыми пальцами накинул на голову Сяо Синчэня капюшон с мехом белой лисы. — Вернёмся в тепло, тебя надо скорее отогреть у огня. Учитель Шу снял с пояса фонарь и взмахом руки зажёг его, поманив Синчэня за собой. Почему-то даос знал, что может доверять этому человеку, хоть и не мог вспомнить, где он его встречал. В голове у Сяо Синчэня все воспоминания перемешались в один комок, из которого с трудом можно было вытянуть блеклые обрывки. По крайней мере, Сюэ Ян куда-то исчез… — Даочжан! — босяк, одетый в слишком лёгкий для окружавшей их непогоды ханьфу, появился прямиком из ниоткуда. — Вот ты где! — Я не хочу тебя видеть, — ответил Сяо Синчэнь, демонстративно отвернувшись от Сюэ Яна. Сяо Синчэнь постепенно вспоминал события своей жизни: обучение на Неизвестной горе, знакомство с Сун Ланем и короткий миг их спокойной жизни, когда они вместе планировали основать орден. В его голове звучало множество голосов, и видения проносились перед глазами так быстро, что не получалось разобрать их все. В глубине сердца эмоции менялись с непривычной частотой. Горечь, разочарование, надежда, счастье, боль — казалось, он испытывал их все одновременно. Однако, злость, которую он чувствовал по отношению к Сюэ Яну, Сяо Синчэнь различал без труда. Но на что он злился? — Ну не будь таким хмурым, — Сюэ Ян обогнал его и развернулся, шагая спиной вперёд по сугробам. — Ты знаешь, куда мы идём? — Мы? — Сяо Синчэнь окинул своего спутника презрительным взглядом. — Я уже сказал тебе исчезнуть. — Не могу, ты сам хочешь видеть меня здесь. — Вздор! Сюэ Ян не ответил, но и никуда не ушёл. Он всё так же легко шагал впереди Сяо Синчэня, и глубокие сугробы ничуть не замедляли его шагов. Думая о том, был ли это сон или странное проклятье, Сяо Синчэнь не заметил, как белоснежное полотно под ногами закончилось, превратившись в каменные ступени храма, припорошенные снегом. Высокое строение, тёмной громадой расположившись посреди снегов, было совершенно непохоже на обитель Баошань Саньжэнь. Этот храм был намного больше, строгий и неприступный, он полностью отличался от райских садов на Неизвестной горе. Старик уже поднялся на вершину лестницы и теперь стряхивал с плаща снег. — Мин-эр, не стой на ветру! — позвал он Сяо Синчэня и поспешил скрыться за дверьми. — Да-а, не верится, что здесь ты провёл пятнадцать лет своей жизни, — протянул Сюэ Ян, оглядев трёхэтажный храм, выкрашенный в чёрные, красные и золотые цвета. — Как-то тут мрачновато, даочжан. — Я не… не могу вспомнить это место, — странный звон снова нарастал в ушах, и Сяо Синчэнь неприятно поморщился. — Юань…тун? — Именно он, — Сюэ Ян сложил руки за спиной и слегка наклонил голову, посмотрев на даоса. — Место, где ты стал искусным целителем. — Странно, я совсем не помню, как попал сюда… — Тогда попробуй зайти внутрь, может, это навеет тебе какие-то воспоминания, — спокойно предложил Сюэ Ян, накручивая на палец тёмный локон. — Почему ты ходишь за мной? — Сяо Синчэнь недовольно нахмурился. — Ну тебе же нужно с кем-то поговорить. — Да, но на твоём месте я бы предпочел видеть Сун Цзычэня… — А вот здесь ты обманываешь себя, даочжан, — Сюэ Ян загадочно дёрнул бровью. — Я здесь, только пока ты этого хочешь. — Нет! Убирайся! — Иди уже в свой храм, я всё равно не смогу пойти за тобой… — Почему? — тут же выпалил Сяо Синчэнь, смутившись собственной реакции. Одна часть его разума кричала о том, что Сюэ Ян опасен, и что этот человек совершил нечто настолько ужасное, что Сяо Синчэню следовало убить его на месте. Другая же часть подкидывала странные воспоминания, в которых не было картинок, но звучал знакомый голос, и кожу покалывало от тёплых прикосновений. Кем же на самом деле был Сюэ Ян? — Потому что мне нужно уступить место этому зануде, — Сюэ Ян недовольно закатил глаза. — Не волнуйся, мы ещё встретимся позже. — Зануде? — даочжан закрыл веки и потряс головой. Он ничего не понимал, всё вокруг казалось нелепым и странным, и Сяо Синчэнь хотел бы получить хоть какие-то объяснения, но Сюэ Ян, кажется, не собирался больше ничего говорить. — Ай, просто зайди в двери и сам всё увидишь, — он жестом помахал Сяо Синчэню, прогоняя его. — Постарайся сильно не скучать, — Сюэ Ян усмехнулся и развернулся, тут же растворяясь в неутихающей метели. — Ты… Подожди! — Сяо Синчэнь окликнул юношу, но ветер унёс его слова. Даос с недоверием посмотрел на двери храма. Где, демон возьми, он оказался? Откуда-то из толщи воспоминаний всплыли образы, в которых Сяо Синчэнь видел, как сидит на ступенях этого храма, читая книгу. Кто-то подошёл к нему и поставил рядом тарелку со спелой вишней, смотревшейся чужеродно на фоне высоких сугробов. — Мин-эр, отдохни немного, нет никакого проку от учения, если ты будешь пренебрегать здоровым сном и едой, — низкий мужской голос говорил с заботой и теплом. — Я должен заниматься больше остальных, чтобы укрепить духовное ядро, — упрямо ответил Сяо Синчэнь. — Не верю, что нет способа вылечить мою болезнь. — Ты не болен, Фэнмин, — ответил ему мужчина. — Просто у тебя есть свои особенности, но это не делает тебя хуже, чем кто-либо из других моих учеников. Ты помогаешь людям, даже не имея духовных сил, и я горжусь тобой. Вдруг новый порыв ветра бросил в лицо Сяо Синчэня колкие снежинки, разбив воспоминания в пыль. В его памяти будто два цветных стёклышка* наложились друг на друга. Он помнил время, проведённое под наставничеством Баошань Саньжэнь, но в тот же момент будто существовала другая его версия, изучившая сотни видов трав и десятки болезней и спасшая немало человеческих жизней. Кем он был на самом деле? Но снежный буран не мог ответить на этот вопрос, и у Сяо Синчэня не было иного выбора, кроме как подняться по лестнице и войти в храм Юаньтун. Шаг за шагом, не чувствуя холода и усталости. Сяо Синчэнь положил руку на бронзовое кольцо двери и с усилием потянул на себя, не зная, что могло ждать его внутри, и потому совсем не удивился, когда вместо коридоров храма он вновь очутился на улице. Однако теперь это был летний солнечный день, а на месте храма оказался постоялый двор, отчего-то очень знакомый Сяо Синчэню. Персиковые деревья вдоль дорожки уже отцвели, и незнакомый мужчина в соломенной шляпе замазывал на одном из них рану после свежесрубленной ветки. Сяо Синчэнь замешкался на пару секунд, но всё же решился подойти. — Извините… — А? — мужчина обернулся, посмотрев на даочжана снизу вверх, и прищурился от яркого солнца. — Мин-Мин, ты как раз вовремя. Твоя мама приготовила обед, а я уже закончил помогать этому бедному дереву и скоро присоединюсь к вам. — Отец? Сяо Синчэнь ничего не знал о своих родителях. Он был совсем маленьким, когда попал на Неизвестную гору, и Баошань Саньжэнь говорила, что подобрала его с улицы, не рассказывая других подробностей. Со временем Сяо Синчэнь понял, что и не хотел бы их знать, потому что вполне свыкся со статусом сироты, а правда о родителях могла оказаться не самой приятной. Тогда откуда он знает, что человек перед ним являлся его отцом? — Ты какой-то странный, — мужчина утёр рукавом выступивший на лбу пот и поднялся на ноги. — Неужели на солнце напёкся? Наверное, отвык от жары за столько лет в Юаньтуне? — Я… — Сяо Синчэнь услышал уже привычный звон в ушах, за которым обязательно следовал поток бессвязных мыслей и образов. Переждав новую болезненную волну воспоминаний, он продолжил: — Всё в порядке, отец. — Ну ладно, — Юй Гунпин задумчиво почесал покрытый щетиной подбородок. — Постарайся не напрягаться сильно, дома тебе нужно только вкусно есть и много спать, — он добродушно рассмеялся и похлопал Синчэня по плечу. Мужчина вернулся к своему занятию, а Сяо Синчэнь, тяжело вздохнув, поднялся на крыльцо постоялого двора. Куда теперь перенесёт его очередная дверь? Но на этот раз даочжану удалось войти внутрь дома, где воздух был пропитан запахами специй и жареной фасоли. Всё казалось таким знакомым и привычным, но в то же время странным, будто Сяо Синчэнь наблюдал за жизнью кого-то другого. С кухни доносился звон тарелок, быстрые удары ножа о разделочную доску и тихий голос, напевавший спокойную мелодию. Поначалу Сяо Синчэнь подумал, что в таверне было пусто, но теперь он заметил человека, одиноко сидевшего за одним из столов. Перед ним лежало несколько красных яблок, и сам он степенно орудовал ножом над одним из них. Тёмно-серая куртка, высокий длинный хвост и крепкая спина, которую Сяо Синчэнь уже где-то видел… Он медленно обошёл стол и заглянул в лицо незнакомца, тут же содрогнувшись от неожиданности. Это был Сюэ Ян. Заметно повзрослевший, но всё ещё легко узнаваемый по серым глазам и красивым чертам лица, которые всегда вводили в заблуждение окружающих. До встречи с Сюэ Яном Сяо Синчэнь не знал, что красота может быть настолько опасной. Хотя сейчас вчерашний убийца беспечно вырезал кроликов из спелых яблок, по кругу раскладывая их на тарелке. — Что ты здесь делаешь? — спросил Сяо Синчэнь, тут же привлекая внимание Сюэ Яна. Он мило улыбнулся и отложил в сторону нож. — Жду тебя, даочжан. — Ждешь… меня? — Сяо Синчэнь в недоумении нахмурился. Он всё ещё не мог вспомнить, что не так было с Сюэ Яном, и поэтому относился к нему настороженно. — Уже очень давно, но это не страшно. Главное, что ты всё-таки пришёл, — Сюэ Ян опустил печальный взгляд и скромно подвинул тарелку ближе к Синчэню. — Ты ещё любишь яблоки? — А… — даос растерянно посмотрел на аккуратно вырезанных кроликов. — Н-наверное. — Мне так много нужно тебе рассказать, что я даже не знаю, с чего начать… — Откуда я тебя знаю? — перебил его Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян озадаченно поджал губы, опустив взгляд. Еще мгновение назад этот же человек сопровождал даочжана сквозь метель, ехидно улыбался и не стеснялся с вызовом смотреть в глаза, но сейчас он выглядел… виноватым. Его плечи поникли, дыхание стало тяжелее, и он растерянно смотрел на свои руки, так и не решаясь ответить. Сяо Синчэнь пристально смотрел на него, ожидая хоть каких-то слов, но Сюэ Ян просто застыл на месте. Ничего не происходило. — Эй? — даос помахал раскрытой ладонью перед взглядом своего собеседника. Безуспешно. Кажется, ждать больше не было смысла, и Сяо Синчэнь резко поднялся, чтобы затем стремительным шагом покинуть постоялый двор. Ему начинала надоедать эта странная путаница, не имевшая для него никакого смысла. Некоторые воспоминания, едва появившись, вновь исчезали из памяти, и на их месте появлялись другие, совсем не похожие. Вот он усердно практикуется с мечом под чутким взглядом Баошань Саньжэнь, а вот он, испачкав руки по локоть в чужой крови, зашивает чьё-то раздробленное колено. В один момент Сяо Синчэнь видит Сун Ланя, греющего руки у костра, а в другой — прекрасное лицо со следами ожогов, на которые он собственными пальцами наносил лечебную мазь. Где была явь, а где выдумка? Имена и лица мелькали перед глазами, словно закрученные в вихрь колючие снежинки. Сяо Синчэнь бесцельно шёл по тропинке, уводящей его дальше от постоялого двора. Когда он вышел на крыльцо, день уже сменился звёздной ночью, и полная луна ярко заливала землю холодным светом. Стрекотали сверчки, высокая трава тихо шелестела от ветра, разносящего созревшие семена на далёкие расстояния. Даочжан опустил голову вниз, медленно переставляя ногами. Внутри черепа кипящая боль выжигала любые мысли, от чего на глазах наворачивались слёзы. Сяо Синчэнь не мог чувствовать ничего, кроме этой боли. Ни холода, ни зноя, ни запаха полевых цветов, ни дыхания ветра. Весь мир превратился в кроваво-красную пелену, сквозь которую тяжело было разглядеть дорогу. — Я хочу помочь ему, — стоило Сяо Синчэню закрыть глаза, как он вновь услышал голоса. Один из них был его собственным. — Но я не могу сделать это сам, поэтому я пришёл к вам. — Ты обезумел! — резко ответила ему Баошань Саньжэнь. — Я не буду калечить своего ученика собственными руками! — Я покинул гору и больше не являюсь вашим учеником, — взмолился юноша. — Если вы не хотите пачкаться в крови, я сделаю это сам… — Глупец! — послышался звук от удара кулаком по столу. — Я растила тебя всю твою жизнь, и ты думаешь, что мне хватит хладнокровия, чтобы вырвать тебе глаза? Твоей крови я не боюсь, но и не собираюсь проливать её… — Хорошо… Ладно… — голос Сяо Синчэня дрожал, судорожные вздохи превращались в сдавленные всхлипы. — Я сам… Я должен… Моя вина… Собственный крик ударил по ушам, и Сяо Синчэнь закрыл их руками, хотя это никак не помогло. Что он мог сделать, чтобы прекратить эти мучения? За что он заслужил их? — Хватит… Больно… — он не сдержал сдавленный крик, когда его глаза опалило огнём. Сяо Синчэнь чувствовал влагу на своём лице, но не мог понять, были ли это слёзы или его кровь. Мир снова погрузился во тьму, оставив лишь обрывки чужих голосов. Он до скрежета стиснул зубы и закрыл лицо ладонями, пытаясь дышать размеренно и спокойно, но страх уже перерастал в панику. Темно, как же темно, почему никто не зажжёт свет? «Даочжан, нам нужно бежать, скорее! Этот убийца Сюэ Ян задумал что-то ужасное, пожалуйста, пойдём со мной!» Чей это голос? Девочка? Как же её звали… «Без тебя я не справлюсь, даочжан! Я не хочу больше скитаться в одиночку. Если ты не уйдёшь, то и я останусь с тобой. На худой конец, он всего лишь убьёт нас обоих…» Убьёт? Кто убьёт? Ты должна уходить, глупышка, ты слишком молода, чтобы умирать… «Но если это и впрямь Сюэ Ян, почему он сразу не убил меня? Почему остался со мной на долгие годы, вопреки своей ненависти? Зачем Сюэ Ян так поступил?» Он монстр, ужасный демон, кровожадный подонок. В нём нет ничего человеческого, он ядовитая зараза, бесчувственный зверь, он… «Я не уйду, если тебе плохо или больно. Ведь ты не оставил меня, когда я умирал в одиночестве. Мы вместе пережили столько трудностей, даочжан, разве что-то ещё способно меня напугать?» Кто-то гладил Сяо Синчэня по волосам, позволяя уткнуться в сгиб шеи и без стеснения комкать свою рубашку, пачкая её кровавыми слезами. Даос ничего не мог видеть, ему было страшно и больно, но тёплые ладони и тихий голос уговаривали его успокоиться. «Сюэ Ян… ты действительно отвратителен. До тошноты». Он стоял на коленях посреди украшенного золотыми пионами зала с гордо поднятой головой и высокомерной ухмылкой на лице, будто приставленная к горлу сабля не могла в одно мгновение отделить его голову от туловища. «Сяо Синчэнь, именно поэтому я и ненавижу тебя. Мне противны люди, подобные тебе, хвастающиеся своей праведностью, добродетельностью и святостью. Глупые наивные дураки, думающие, что одними их добрыми поступками можно сделать этот мир лучше!» Нет, ничего не осталось от праведности. Руки тёплые от крови, и хочется содрать с них кожу, чтобы избавить себя от ощущения грязи. Столько людей, столько невинных жизней. Лезвие Шуанхуа никогда не забудет пролитую кровь. «Пожалуйста, пощади». Как унизительно и мерзко. Но нет смысла в гордости, когда у тебя не осталось ни одного близкого человека. Сяо Синчэнь сам порвал связи со своей наставницей, собственными руками убил Сун Цзычэня и в одно мгновение потерял человека, которого считал своей родственной душой… Да, он думал, что никого ближе Сун Ланя в его жизни уже не будет, что холодный и строгий, но внимательный и честный близкий друг станет его верным спутником по жизни… Пока на подходе к городу И Сяо Синчэнь не нашёл в высокой траве едва живого юношу. То, что даочжан испытал к нему за эти три года, не шло ни в какое сравнение с их с Сун Цзычэнем отношениями. Тогда Сяо Синчэнь понял эту чёткую грань между дружеским теплом и любовным трепетом, подкреплённым искренним ощущением того, что тебя понимают. «Даочжан, пожалуйста, вернись. Пять лет… или уже шесть? У меня не осталось сил ненавидеть тебя, мне некому мстить, я не хочу убивать… Но если бы ты… Если бы ты ещё хоть раз угостил меня конфетой или рассказал мне историю на ночь… Я так много прошу, я знаю, но тогда давай ты хотя бы проснёшься?» Проснуться? Какой в этом смысл? Ради кого Сяо Синчэню жить? Он мечтал о жизни среди людей, а в итоге сам стёр своё имя и закутал свой меч в ткань, чтобы никто не смог узнать его. «Я и не думал вредить тебе, я сделал это, потому что люблю тебя». Так горько. Сяо Синчэнь никогда не слышал этих слов в свой адрес и даже не смел надеяться, что кто-то действительно полюбит его. Он был смелым и упёртым, когда защищал других, но втайне хотел бы, чтобы нашёлся кто-то, кто бы тоже позаботился о нём. Просто иметь возможность укрыться в объятиях любимого человека стоило слишком дорого для него… Но Сяо Синчэнь заплатил эту цену. Поток фраз и образов иссяк, стихли все звуки и шум. Медленно Сяо Синчэнь открыл веки и устало вздохнул. Он не успел даже толком осознать происходящее, как на него будто с неба упал ошеломляющий треск огня. — Спасайтесь! Уходите! — кричал кто-то вдали. Языки пламени отражались в янтарных глазах Сяо Синчэня, пока он рассеянно оглядывался по сторонам. Он сидел на земле прямо перед объятым пожаром храмом, а вокруг него в панике люди пытались найти выход. Многие уже были мертвы, за другими с молниеносной скоростью гнались духи, похожие на сгустки чёрного тумана, кто-то в агонии стонал, умоляя убить его. — Красивое зрелище, правда? — Сюэ Ян вновь внезапно подошёл из-за спины, закинув на плечо лезвие Цзянцзая. — Я устроил его для тебя. — Что? — Сяо Синчэнь с трудом поднял взгляд на безумца и увидел, как тот заворожённо улыбался, вслушиваясь в крики людей. — Твой драгоценный Сун Цзычэнь, вроде, ползает где-то здесь… Ещё при первой встрече он смотрел на меня своими злобными глазами, поэтому я лишил его их, — Сюэ Ян хмыкнул и присел на корточки, поравнявшись с даосом. — Он не заслужил твоей жертвы. Признаюсь честно, я не хотел, чтобы ты остался без зрения… Но ты сам виноват! — он вдруг изменился в лице и протянул руку к Сяо Синчэню, намереваясь схватить его за грудки, однако не смог… Сюэ Ян злился или же отчаялся, ему было сложно осознавать свои эмоции, поэтому он просто разъярённо сопел, сжимая рукоять меча. — Ты такой правильный, даочжан. Я думал, что заставлю тебя убить мирных людей, и ты свернёшь с этой праведной дорожки, но ты даже не смог до конца вонзить в меня меч, когда я сам позволил тебе это. — Я не вправе распоряжаться ничьей жизнью, кроме своей, — хрипло ответил Сяо Синчэнь, подавшись вперёд и глубоко заглянув в глаза Сюэ Яна. — Если ты хотел умереть, тебе следовало попросить об этом кого-то другого. — Меня сейчас вырвет, — Сюэ Ян презрительно поморщился. — Вот и оставайся наедине со своими чистыми помыслами. Ты сам выбрал эту никчёмную жалкую жизнь… — он одним движением поднялся на ноги и опустил руку, державшую Цзянцзай так, что его лезвие оказалось прямо перед лицом Сяо Синчэня, но он не смог увидеть в отражении ничего, кроме мутного пятна. — По крайней мере я никого не винил в собственной никчёмности, — бросил вслед даочжан, когда Сюэ Ян уже собрался уйти. — И не перекладывал ответственность за свои поступки на других. — Правда? — с насмешкой воскликнул Сюэ Ян. — Жаль, что это не добавило тебе кармы, ведь в итоге самоубийство поставило жирную точку в твоей жизни. — Подонок, — прошипел Сяо Синчэнь, но Сюэ Ян уже не смог услышать этого. У него не было сил размышлять ни о Сюэ Яне, ни о словах, сказанных им, поэтому даос просто поднялся на ноги и отправился искать Сун Цзычэня. Обгоревшие тела, разрушенные статуи божеств, разорванные в клочья книги и древние манускрипты — всё наследие, оставшееся от храма Байсюэ. Сяо Синчэнь бывал здесь и раньше, даже жил некоторое время, когда они с Сун Ланем ещё только начинали свой короткий путь. Не потребовалось много труда, чтобы найти Сун Цзычэня, потому что он остался единственным выжившим и теперь громко кричал, проклиная Сюэ Яна. Он и правда полз по земле, его глазные яблоки вытекли, и эта кровавая каша теперь капала на землю, стекая по его щекам. Руки Сун Ланя покрылись волдырями, одежда местами выгорела и практически срослась с кожей, и от этого зрелища Сяо Синчэнь просто застыл на месте, боясь даже вздохнуть. Для него всё казалось сном, сумбурным и страшным, но всё же выдуманным его собственным разумом. Пока Сяо Синчэнь не мог осознать, что однажды уже видел это всё собственными глазами. — Вернись! — истошный крик не смог заглушить даже вой пламени. — Вернись и убей меня, ничтожный демон! Или ты струсил? — Сун Цзычэнь, — надрывно и обречённо, от чего пальцы до боли вцепились в волосы на виске. — Прости… — Синчэнь? — Сун Лань повернул голову в сторону звука и попытался подняться, но дрожащие руки не могли удержать его тело. — Это ты? — Я опоздал, — слёзы блестели от всполохов огня, словно капли золота, и Сяо Синчэнь уже не испытывал того ужаса, который сковал его в первый раз. Ему было больно и горестно, но даже сейчас он бы без сомнений вновь повторил своё решение из прошлого. — Почему мой храм? — Сун Лань продолжил медленно ползти в сторону друга. — Почему этот монстр забрал всех близких мне людей? — Потому что… — Сяо Синчэнь не сдержал громкий всхлип. Он не мог смотреть на Сун Цзычэня, как и не мог сдвинуться с места, поэтому просто поднял взгляд к тёмному звёздному небу и судорожно выдохнул. — Потому что я подвёл тебя. — Столько людей… Мои наставники, соученики, младшие адепты… Он не пощадил никого! — Сун Лань с отчаянием ударил кулаком о твёрдую землю. — И всё из-за тебя! Сяо Синчэнь опустил голову и закрыл глаза. Так странно, но сейчас он не чувствовал ничего, только одинокую пустоту и безысходность. — А я… Я бесполезен! — продолжил Сун Лань. — Кому нужен слепой заклинатель? Я лишь обуза, жалкий калека. Синчэнь, в этом пожаре ты сам сжёг мечты о нашем ордене! Он не ответил, все слова встали комом в горле, и Сяо Синчэню казалось, будто он знает, какая фраза Сун Ланя будет следующей… — А теперь убирайся! — взревел Сун Цзычэнь, и тёмная кровь густыми дорожками вновь потекла по его лицу. — Жаль, что я не могу посмотреть в твои глаза сейчас, но я не желаю больше слышать твой голос… Я считал тебя своим другом, я заботился о тебе и искренне верил в нашу благую цель, но теперь я потерял всё, хотя даже не был ни в чём виноват! — Прости, что испортил твою жизнь, — тихо ответил Сяо Синчэнь. Сквозь боль и беспрестанно капающие слёзы он не слышал собственного голоса. — Мне не следовало покидать наставницу, вместо добра я принёс в этот мир лишь разрушения. Сун Лань зашёлся рыданиями, уткнувшись лицом в землю, а Сяо Синчэнь почувствовал, что окончательно теряет связь с разумом. Он пошатнулся от внезапного головокружения, в глазах вдруг потемнело, а земля резко ушла из-под ног, и даос ощутил леденящее чувство падения. А затем открыл глаза. Шея затекла, затылок немного болел, а золотое ядро всё ещё ощущалось тяжёлым грузом в груди. Сяо Синчэнь медленно моргнул несколько раз, осознав, что лежит на полу и смотрит в потолок. Бесконечно долгий и странный сон закончился, оставив после себя немало хаоса в голове. Какие-то обрывки воспоминаний смогли вернуться на место, но этого было недостаточно, чтобы понять происходящее. Во рту пересохло, и Сяо Синчэнь с трудом облизнул губы, чувствуя сильную слабость. Кажется, у него был жар, поэтому бредовые сны не стали удивлением, однако сейчас он даже не смог бы назвать собственного имени. Кто он и как здесь оказался? Разворошив сваленные в кучу клочки воспоминаний, Сяо Синчэню удалось вспомнить последние моменты своей жизни. У этих воспоминаний не было картинок, лишь отпечатки испытанных эмоций и услышанные фразы. Сяо Синчэнь вспомнил, как ощутил полнейший ужас, узнав, что его подло обманули. Дважды. Но обман А-Цин померк на фоне отвратительной и мерзкой лжи Сюэ Яна. Втереться в доверие, подружиться, так сладко напевать слова заботы и понимания… Зачем? Это продолжалось не три дня и даже не три месяца, а целых три года. За это время можно было придумать тысячи способов свершить месть, разорвать врага в клочья, сжечь и смешать его прах с грязью, но Сюэ Ян не использовал ни единого шанса. Он не пытался навредить или обидеть, зато с радостью развлекал своей болтовнёй и случайными шутками, и это оказалось самой страшной пыткой в конце… Когда Сяо Синчэнь, узнав всю правду об убитых им крестьянах, окоченевшими от страха пальцами сжимал лезвие Фусюэ. «Как ты можешь спасти других, если не в силах даже спасти себя?» Это была чистая правда. Сюэ Ян, при всём его безумии и кровожадности, не стал плеваться ядовитыми оскорблениями и проклятьями, он просто сказал правду. Если бы Сяо Синчэнь послушал свою наставницу, если бы он никогда не покинул свой храм и не стал вмешиваться в жизни других людей, ничего этого могло бы не случиться… Хотя он не мог знать наверняка. Проклятье. Он уже обдумывал это сотни раз, все эти «если» и «может быть», но какой в этом был толк, когда всё уже произошло? Сун Лань был мёртв, десятки невинных людей тоже погибли от руки Сяо Синчэня, и сам он позорно влюбился в тёмного заклинателя, которого однажды лично привёл на казнь. Это было настолько больно, что Сяо Синчэнь скорее бы ещё раз вырвал себе глаза, лишь бы не ощущать это. «Прошу, пощади…» Он правда растерял всю гордость и просил пощады у демона? Вот кем стал ученик знаменитой Баошань Саньжэнь? Опозорив себя и свою наставницу, не оправдав ожиданий других и убив близкого друга собственным мечом, что ещё мог сделать Сяо Синчэнь? Конечно, он знал, что души самоубийц возвращаются на круг перерождений лишь в очень редких, практически исключительных случаях, и ему вряд ли бы повезло. Хотя так было бы даже лучше. Умереть навсегда, без права вернуться в мир живых, чтобы никогда больше не причинять боль другим. Он помнил, как нащупал рукоять Шуанхуа, лежавшего на земле, и мгновенно принял решение. Подняться на ноги и убить Сюэ Яна? Но что тогда? Это будет лишь ещё одно кровавое пятно на белоснежных одеждах даоса, но его смерть не сможет вернуть ни Сун Цзычэня, ни вырезанную целиком деревню. Все будут жалеть Сяо Синчэня, когда узнают его историю, может, даже пригласят в какой-нибудь орден, будут сыпать проклятьями в сторону Сюэ Яна и говорить, что он это заслужил, но на самом деле он никогда бы не умер. Сюэ Ян продолжил бы жить в памяти Сяо Синчэня, каждую минуту напоминая ему о том, какой уродливой и больной была его первая и последняя любовь. Тяжёлый вздох сорвался с губ Сяо Синчэня, и он закрыл глаза рукой. Самые яркие и сильные его чувства первыми вернулись в память, поэтому он чувствовал себя так, будто застрял в одном моменте. С трудом ему удалось подняться и сесть на полу, поморщившись от боли в затёкших мышцах. Сколько времени прошло? Мог ли он доверять собственному разуму, постоянно подкидывавшему всё новые и новые воспоминания? Взгляд сам скользнул в сторону Шуанхуа, всё так же лежавшего в углу комнаты. Кровь на лезвии и полу напомнила о том, как Сюэ Ян вцепился в него голыми руками, рискуя лишиться всех пальцев сразу. Как смешно. Не этот ли человек вырезал клан за свой мизинец? Когда-то Сяо Синчэнь получил этот меч от Баошань Саньжэнь, он был так взволнован и потрясён, мечтал вершить правосудие и защищать людей, а в итоге… Он не смог встать и лишь отполз в угол, уткнувшись лбом в колени. В комнате было темно, и тонкая полоска лунного света не доставала до Сяо Синчэня, хотя он уже должен был привыкнуть к тьме, но сейчас позорно дрожал из-за лихорадки и леденящего страха темноты. Страхи были частью его разума и уже не могли исчезнуть даже после восстановления души. Он крепко зажмурился и закрыл голову руками, было так плохо и больно, но что он мог сделать с этим? Если он откроет глаза, сможет ли он увидеть что-то, или мир снова окрасится в сплошной чёрный цвет? «Я же здесь, тебе не надо бояться». Кому принадлежали эти слова? Кто держал его за руку, защищая от темноты? Кажется, это был всего лишь сон… Сяо Синчэнь почувствовал внезапное тепло, окружавшее его со всех сторон. Сквозь плотно закрытые веки слабо пробивался свет, и даос с опаской поднял голову, решаясь открыть глаза. Комната вдруг оказалась залита мягким золотистым светом, а источником этого света был… он сам? Сяо Синчэнь ещё плохо соображал и не понимал, что происходит, пока не опустил голову вниз и не увидел, как сквозь плотную ткань его одежд сочится свет. Слеза феникса, почувствовав страх, мгновенно сработала. Потянув за серебряную цепочку, Сяо Синчэнь достал мерцающий завораживающими искрами кулон и внимательно рассмотрел его на ладони. Настоящую ценность некоторых вещей можно осознать только после их потери. Однажды Сяо Синчэнь проснулся и уже не смог увидеть ни рассвет, ни цветущие персиковые деревья, ни даже собственное отражение в зеркале. К этому было невозможно привыкнуть, и об этом нельзя было забыть ни на секунду. Всё восприятие мира людей начинается со взгляда. Можно потерять слух или возможность говорить, но это будет не так страшно, как прожить всю жизнь в темноте. Три года Сяо Синчэнь мечтал хотя бы на мгновение увидеть лицо таинственного друга, который не оставил его в самые тяжёлые моменты жизни и не ушёл, даже когда все раны затянулись. И как сложно было поверить, что темнота скрывала за собой безумный оскал Сюэ Яна. Сейчас, забившись в угол комнаты и утирая одной рукой беспрестанно капающие слёзы, Сяо Синчэнь смотрел на этот кулон и не верил, что у него снова есть возможность видеть. Память тут же вернула ему воспоминания о вечере, когда между бескрайним звёздным небом и твёрдой землёй двое прятались от лишних глаз на краю леса. «У меня есть кое-что для тебя». На протянутой ладони оказалась цепочка с красивым кулоном. «Я не боюсь темноты, но я боюсь, что однажды не окажусь рядом, когда буду нужен тебе». Нужен? Разве остался ещё кто-то, кто мог позаботиться о нём? «Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал о том, что я искренне относился к тебе всё это время». Искренне в чём? Сяо Синчэнь нахмурился, перед глазами замелькали вполне чёткие воспоминания. Летний день, в открытые окна кареты проникали солнечные лучи, лаская красивое лицо заснувшего юноши. Он беспокоится во сне, и Сяо Синчэнь чувствует, что хочет оберегать сон этого человека. Небольшая комната на постоялом дворе. Маленькие светлячки, словно звёзды, мерцают в темноте, и всё тот же юноша шутит, заставляя смеяться до коликов. Сяо Синчэню кажется, что у него внутри всё перемешалось в приятном волнении. Уютная кухня в доме, пахнет подгоревшим рисом и приправами. Он крепко прижимает Сяо Синчэня к столу, пытаясь отобрать острый нож. Даочжан чувствует, как у него перехватывает дыхание от одного взгляда в эти глубокие тёмно-серые глаза, и он сдаётся, потому что боится того, как его тело реагирует на такую близость. Берег озера, на закате тёплые лучи солнца пробиваются сквозь бамбуковую рощу. Сяо Синчэнь не может оторвать взгляда от того, как этот юноша бережно осматривает его лодыжку прежде, чем нанести мазь. Прикосновения нежные и осторожные, но от них невидимое тепло разливается по всему телу. Никто так не касался Сяо Синчэня раньше, и ему стыдно за то, что он хочет большего. Несколько мгновений спустя он с трудом берёт себя в руки и развязывает чужой пояс, чтобы осмотреть раны. Сяо Синчэнь знает, что он десятки раз осматривал людей, но только это тело волнует его разум и вызывает мелкую дрожь. Он хочет отстраниться, убежать и спрятаться от пугающих чувств, но вдруг оказывается лежащим сверху. Дыхание становится тяжёлым совсем не от резкой смены позиций, а от того, что Сяо Синчэню кажется, будто своим бедром он прижался к совсем не двусмысленной реакции человека под ним. Жарко, стыдно, волнующе. Он видит дома и деревья с высоты птичьего полета, он чувствует прохладу ветра и горячие ладони на своей талии, ему становится мало. Сяо Синчэнь заново ощущает все волны трепета, восхищения и желания, переживает, расстраивается и надеется, вспоминает вспышки пережитых чувств. Ещё одно воспоминание: прохладный воздух, запах пудры и карамели, тёплое дыхание на губах. Сяо Синчэнь видел, как звёзды срываются с неба, словно капли дождя, а затем его захлестнуло невероятное чувство. Первый в его жизни поцелуй. Этот человек не торопился и не напирал, в любой момент можно было уйти или отстраниться, но это не то, чего хотелось на самом деле. Когда чужая рука уверенно легла на талию, прижимая ближе, Сяо Синчэнь едва сумел удержать тихий стон. Сознание спуталось, кожа пылала от прикосновений, но всё внутри молило не останавливаться. Он цеплялся за воротник этого юноши в надежде, что это может спасти от стремительного водоворота чувств, в который всё глубже засасывало Сяо Синчэня. Для влюблённого сердца достаточно одной искры, и вот уже по венам разливается чистый огонь. В один миг страсть угасла, сменившись растерянностью. Почему он уходит? Что было не так? Дело в неопытности, или всё это изначально было ошибкой? Останься, скажи мне правду сейчас, чтобы не пришлось мучиться от мыслей всю ночь… Сяо Синчэнь начинает понимать, что это не были сны. Оглядываясь по сторонам, он без сомнений перечисляет содержимое коробок и ящиков, знает расположение комнат в доме и вспоминает город, в котором живёт. Сяо Синчэню удаётся подняться на ноги и добраться до шкафа с готовыми лекарствами. Откуда-то ему известно, что скрыто в фарфоровых баночках, и он по очереди выпивает содержимое трёх из них. Унять боль, остановить лихорадку и успокоить разум. Он снова смотрит на Шуанхуа — явное доказательство того, что жизнь на Неизвестной горе не была сном. В голове что-то вспыхивает, и Сяо Синчэнь, скользя руками вдоль стен, добирается до спальни и с помощью огнива зажигает несколько фонарей. Страх проходит, слеза феникса постепенно гаснет, забирая с собой успокаивающее тепло. Он садится в кресло и второпях пододвигается ближе к зеркалу, рассматривая своё лицо. Оно практически то же, что и раньше, вот только выглядит немного старше, но, возможно, Сяо Синчэнь просто отвык от собственного отражения. Тогда он трясущимися руками убирает волосы за спину и поднимает подбородок, чтобы фонарь смог лучше осветить шею. Сяо Синчэнь внимательно осматривает её с обеих сторон, но не находит ни шрамов, ни любых других следов от порезов. Беспомощно нахмурив брови, он облокачивается на стол и прячет лицо в ладонях. Сердце болезненно бьётся в груди, принося дискомфорт, хотя лекарства всё же начали действовать, унимая боль в теле. Пробуя последний доступный вариант, Сяо Синчэнь берёт со стола нож для бумаги и неглубоко режет подушечку пальца, окончательно убеждаясь в том, что он жив, а всё происходящее вокруг реально. Но как? Он точно помнил холод надвигающейся смерти, помнил как пытался вдохнуть, и кровь булькала в горле, заполняя рот. Что было после этого? Кажется, Сяо Синчэнь слышал какие-то голоса, кто-то надрывно звал его по имени, но ничего уже не имело смысла. Главное, что больше не было боли, разрывающей душу. «Я доверяю тебе свою жизнь и не прошу ничего взамен, потому что уже задолжал слишком много». Насколько короткой и нелепой была жизнь Сяо Синчэня. Когда ему казалось, что всё не может быть ещё хуже, обязательно случались события, доказывающие обратное. Сейчас он готов был сорваться на истерический смех, проматывая в голове уже имеющиеся воспоминания. Постепенно они начинали сливаться, хотя многое ещё предстояло вспомнить, но Сяо Синчэнь пытался хотя бы немного восстановить общую картину. Он снова жив, и это не поддавалось сомнению, как и то, что он убил себя. Было что-то, что случилось после его смерти, и из-за чего он оказался сегодня здесь, и в этом точно был замешан Сюэ Ян. Для тёмного заклинателя его уровня вернуть кого-то к жизни наверняка не составило труда, но для чего? Пальцы Сяо Синчэня сводило от едкой будоражащей злости. Он никогда не испытывал подобное. Даосские техники помогали держать чувства спокойными, а разум холодным, но сейчас ничего не помогало. Снова оказаться игрушкой в чужих руках было унизительно и больно. Так часто лицо Сюэ Яна мелькало в воспоминаниях Сяо Синчэня, и так много чувств вызывали эти воспоминания, но почему среди них не было ненависти? Осознание медленно, но неизбежно настигло само. Ведь Сюэ Ян уже сделал это однажды — залез под самую кожу и добрался до сердца, разбив его изнутри. Сяо Синчэнь с абсолютно безжизненным взглядом откинулся на спинку кресла. Он снова доверился этому демону и поддался его чарам, но на этот раз всё стало куда серьёзнее. Какой же ты жалкий и глупый, Сяо Синчэнь. Даже смерть не спасла тебя от позора. Нож для писем со звоном упал на поверхность стола. От первой жизни Сяо Синчэню досталось не так много воспоминаний — похожие друг на друга бесконечные дни на Неизвестной горе, недолгая жизнь рядом с Сун Ланем, омрачённая ссорой, и несколько лет тьмы, сопровождаемой звуками и прикосновениями в городе И. Но он не знал ничего о перерождении, и для него путаница в голове была результатом очередного жуткого эксперимента Сюэ Яна, просто тёмное заклинание, вернувшее Сяо Синчэня к жизни и разрушившее его память. Сердце ныло от тоски и обиды, потому что он успел так сильно привязаться к Сюэ Яну, что уже не мог ничего ему сделать. И не хотел. Тогда что вообще он мог? Когда боль в голове утихла, даже дышать стало легче, и Сяо Синчэнь, пытаясь разобраться в хаотичных мыслях, снова провалился в сон. В этот раз он не был настолько странным и реальным, но сцены из обеих жизней продолжали постепенно занимать свои места в памяти. Спать в кресле оказалось не менее неудобно, чем на полу, и когда Сяо Синчэнь проснулся, солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Думать стало чуть легче, голова кружилась не так сильно, а духовное ядро начало справляться с резко возросшим количеством ци. Видимо, ночью шёл дождь, потому что когда Сяо Синчэнь открыл окно, выходящее на внутренний двор, ему на лоб упала прозрачная капля, сорвавшаяся с ветки ивы. Несмотря на грядущую осень, на улице всё ещё стояла жаркая погода. Жизнь продолжалась. Сяо Синчэнь наблюдал за полётами насекомых, чувствовал тёплый ветер на лице и слышал щебет птиц. При других обстоятельствах он бы никогда не выбрал смерть. Слишком много прекрасного было в этом мире, но тогда, в городе И, его лишили всего. С чего вдруг Сюэ Ян решил вернуть отнятую жизнь? Вопросы в голове плодились с каждой минутой, и Сяо Синчэнь готов был начать их записывать, как вдруг кто-то постучал в дверь. Он мгновенно напрягся и вспомнил про барьер, который случайно установил над домом, но видимо он исчез во время сна. — Даочжан… — раздался с улицы жалобный голос. — Просто скажи мне, что ты в порядке… Меньше всего Сяо Синчэню хотелось бы видеть и слышать Сюэ Яна. Сейчас он не мог адекватно оценить ситуацию и сделать верные выводы, его память всё ещё восстанавливалась, и тело поддавалось слабости. Сяо Синчэнь осознавал свои неоднозначные чувства к Сюэ Яну, и это ещё больше всё усложняло. Нужно было во всём разобраться, но почему-то казалось, что все ответы ждали за дверью, нужно было только впустить этого демона в дом… Нефритовая шпилька легко выскользнула из волос и одним движением руки превратилась в узкий острый нож. Ощущение беззащитности совсем не нравилось Сяо Синчэню, и он выставил своё оружие вперёд, медленно подойдя к двери и стараясь не издавать звуков. — Сяо Синчэнь, если ты слышишь меня, давай поговорим, — не умолкал Сюэ Ян. — Я знаю, что ты многого не понимаешь, и я боюсь, что ты примешь неправильное решение, о котором можешь пожалеть… Да что он себе позволяет? Сяо Синчэнь едва не вскрикнул от злости, но смог лишь крепче сжать челюсти. Он жалел почти о всех решениях, которые принял в своей жизни, и тут Сюэ Ян как всегда бил прямо в цель. — Прости, что обманул тебя, но поначалу я думал, что так будет лучше для тебя, — он немного помолчал. — Я не хотел, чтобы ты снова возвращался в прошлое, так много лет минуло… Сяо Синчэнь испуганно посмотрел на дверь и замер. Много лет? Сколько? Каким воспоминаниям он мог доверять? — Мне так много хочется сказать тебе, но в твоей голове и так наверняка очень много мыслей, поэтому я подумал… Я бы смог помочь тебе разобраться, — кажется, Сюэ Ян ударился лбом в дверь. — Пожалуйста, не пытайся пережить это в одиночку, позволь мне позаботиться о тебе. Даос отшатнулся от двери, будто она обожгла его огнём. Что он несёт? Какая ещё забота? Что случилось с самодовольным Сюэ Яном, который кичился своими способностями вырезать кланы, не щадя даже собак? Внезапно возникшее перед глазами видение подкинуло картинку лесного грота, под навесом которого было тепло и сухо, а снаружи лил сильный дождь. Насквозь вымокший Сюэ Ян держал его за руки, используя собственные духовные силы, чтобы согреть и высушить Сяо Синчэня. Но что если босяк намеренно подселил эти ложные воспоминания? Кто мог знать пределы его безумия? — Я всё равно не оставлю тебя, — Сюэ Ян настойчиво скрёбся в дверь. — Я так скучал по тебе, я искал тебя повсюду и теперь не отпущу, — он несколько раз слабо постучал в дверь. — Сяо Синчэнь, я изменился… Теперь всё не так, я встал на правильный путь, я помогаю людям, и я больше не отступлюсь от этого. Сяо Синчэнь презрительно поморщился и потёр висок. Скорее ад разверзнется среди живых, чем Сюэ Ян встанет на правильный путь. Какая наглая и подлая ложь… — Я ошибался, я всё испортил и не могу многое исправить, — у Сюэ Яна дрожал голос. — Я никогда не хотел навредить тебе, я просто завидовал твоей чистоте и лёгкости, потому что мои руки уже нельзя было отмыть от крови… Ты единственный позаботился обо мне, но я не ценил этого. Какие вообще могли быть ценности в жизни этого человека? Сяо Синчэнь хотел бы разразиться руганью и неопровержимыми фактами, но не мог. Правда была в том, что за три года он ни разу не заподозрил подвоха в поведении своего друга. Если Сюэ Ян действительно играл эту роль, неужели он был настолько искусным актёром? Он всегда рассуждал довольно здраво, не боялся грязной работы и в конце концов даже лечил простуду Сяо Синчэня. Кусочки мозаики никак не хотели стыковаться в голове даочжана, поверить в то, что в городе И действительно был Сюэ Ян, всё ещё казалось очень сложным. В тот день всё произошло слишком стремительно, у Сяо Синчэня не было времени, чтобы хоть что-то обдумать прежде, чем он полоснул себе мечом по шее. — Мне многое пришлось осознать, я усердно работал над собой, чтобы убедиться в том, что я безопасен для других, — говорил Сюэ Ян за дверью. — И в первую очередь для тебя. У меня с собой нет никакого оружия, если ты захочешь убить меня, я не остановлю тебя, но… Позволь мне увидеть тебя ещё хоть раз. Сяо Синчэнь закрыл уши руками, не желая больше слушать весь этот бред. Может, это был очередной странный сон? Все вокруг походило на комедию, и Сяо Синчэнь не желал больше в ней участвовать. Вернув шпильку на место, он размял пальцы и попытался вспомнить заклинание для установки барьера, чтобы прогнать Сюэ Яна прочь. Когда-то он был силён в этом, вряд ли навыки потерялись… Бум. От резкого хлопка дрогнули деревянные рамы окон. Сюэ Ян тут же забарабанил по двери, умоляя впустить его и не делать глупостей, но Сяо Синчэнь был слишком занят созерцанием сугробов внутри комнаты. На потолке, стульях и шкафах намёрз лёд, всё покрылось инеем, а под ногами хрустел снег. От взрывной волны оторвались полки с травами, горшочки упали на пол, но не разбились, просто утонув в снегу. У шкафа отлетела дверца, вода застыла в вёдрах, и изо рта вылетал пар. Сяо Синчэнь, не моргая, смотрел на устроенный им беспорядок, а потом перевёл взгляд на свою ладонь. На кончиках пальцев таял иней. — Проклятье, — вслух выругался он, мысленно записывая в список проблем пункт о потере контроля над духовными силами. Их было слишком много, и Сяо Синчэнь ещё не подозревал, сколько на самом деле лет он не практиковался в заклинаниях. — Даочжан! — беспомощно простонал Сюэ Ян. — Не заставляй меня выламывать эту дверь. — Не смей! — тут же выпалил Сяо Синчэнь. — Ты там? Слава богам… У тебя всё в порядке? — Нет, ведь за дверью стоишь ты, — злобно ответил даочжан. — Тебе что-то нужно? Чем я могу тебе помочь? — Убирайся и не приходи сюда больше, — Сяо Синчэнь рассерженно пнул ногой снег. Почему всё так сложно? — Я… Хорошо, — неожиданно послушно согласился Сюэ Ян. — Лишь бы тебе было комфортно… Но я нашёл вещь, которую передала твоя наставница. Прости, я не сразу вспомнил. Наверное, это важно для тебя, она сказала, что ты всё поймёшь. Я оставлю её и вернусь позже, может, ты захочешь со мной поговорить. «Я лучше снова умру», — подумал Сяо Синчэнь, нахмурившись. Баошань Саньжэнь ни за что в жизни не пустила бы незнакомца на гору, она всегда оберегала свой покой от чужаков, да и откуда Сюэ Яну знать, где она находится? Снова обман, какой по счёту? Сяо Синчэнь злился ещё больше, если бы не крепкая дверь, разделявшая их, он бы наверняка уже душил Сюэ Яна собственными руками. Однако злость вдруг исчезла, когда в щель под дверью пролез белый бархатный мешочек с вышитой синей лилией. Сердце даоса пропустило удар. Никто во внешнем мире не знал об этом символе, ученики отрекались от своей наставницы и не имели права носить её знаков, поэтому достать такую вещицу можно было лишь в одном месте… Но как? Судя по звуку удаляющихся шагов, Сюэ Ян и вправду ушёл. Его покорность крайне напрягала, но и без того рассеянное внимание Сяо Синчэня сейчас было сосредоточено только на этом мешочке. Неужели наставница ещё помнила о своём ученике? Он растерянно прикусил губу и поднял вещицу с пола. Кто мог подумать, что он будет скучать по временам, проведённым под чутким взором Баошань Саньжэнь? После всех событий идея прожить всю жизнь вдали от людских проблем казалась весьма здравой. Наставница не раз предупреждала своего непослушного ученика, но он всё равно оставил её… Сяо Синчэнь осторожно ослабил завязки и перевернул мешочек, вытряхивая на руку круглый блестящий медальон из стали. Такой же носила и сама Баошань Саньжэнь. На лицевой стороне был отпечатан всё тот же символ лилии, а на обратной — именные иероглифы. Это был личный медальон Синчэня, который он несколько лет носил на шее перед тем, как собственноручно снял его в обмен на свободу. С его же помощью он мысленно мог в любой момент связаться с наставницей, и оттого чувствовал, что она всегда была рядом… Как давно они не общались?