Долиною смертной тени

Прохладный медальон быстро согрелся от тёплой руки, и в глазах постепенно темнело. Сяо Синчэнь сел на пол прямо у входной двери и закрыл веки. — Синчэнь. От низкого знакомого голоса по спине пробежал холодок. Сяо Синчэнь до боли сжал медальон в руке, чтобы сдержать подступившие слёзы. — Мой близкий друг, мой верный и смелый соратник в борьбе со злом… Мне жаль, что я так и не смог сказать ему всё лично, — голос Сун Ланя был ровным и печальным. — В этом мире мне осталось не так много времени, и очень скоро я отправлюсь вслед за ним в место, где демоны судят человеческие души за их поступки… Забавно, правда? — он усмехнулся, а Сяо Синчэнь тихо всхлипнул, закрыв лицо дрожащей рукой. — Демоны довольно ответственны в своём деле, — ответила ему Баошань Саньжэнь. — Тебе нечего бояться, ты не сотворил серьёзных грехов и тут же отправишься на круг перерождений… — А он? — С ним сложнее, но я сделаю всё, чтобы Синчэнь тоже вернулся к нам однажды. Сяо Синчэнь хмурил брови, пытаясь понять хоть что-то. Он чётко слышал голоса своего друга и наставницы, будто подслушивал разговор под дверью, но их фразы не имели никакого смысла… Круг перерождений? Вернулся однажды? Что всё это значит? — Моя душа уйдёт в Загробный мир с неизмеримым грузом вины, — продолжил Сун Цзычэнь. — Но по крайней мере я закончу свою земную жизнь. Я не ощущаю холода и усталости, не могу есть и пить и вместо сна провожу время в медитациях, чтобы хоть немного отдохнуть от этого мира, — он помолчал, задумавшись. — Знаете, я так давно не видел снов и вдруг понял, что забываю, как выглядел Синчэнь… Я не хочу застать тот миг, когда его черты навсегда сотрутся из моей памяти. — Вы оба совершили много ошибок, — Баошань Саньжэнь тяжело вздохнула. — Но разве есть смысл говорить о них сейчас? Мы с трудом собрали и упокоили душу Синчэня, так что теперь нам остаётся лишь верить, что его новая жизнь будет гораздо счастливее… Перерождение позволит ему забыть все тяготы и боль минувших дней. — Он даже не вспомнит обо мне, — горько ответил Сун Лань. — И я уже не вспомню его. Боги, почему я был так глуп? Зачем я прогнал его? Синчэнь не виноват в том, что этот… — он резко замолчал, будто пытаясь успокоить гнев. — Проклятый Сюэ Ян. Этот безумный демон преследовал меня до самых ворот вашего храма и умолял развеять его призрак… Какая мерзость. — Очевидно, он умер не самой лучшей смертью, раз стал призраком, хотя это неудивительно, — строго ответила Баошань Саньжэнь. — Я также виновата в том, что позволила Синчэню уйти, не дождавшись твоего пробуждения. Вам нужно было поговорить ещё тогда, но даже так, я… Я не знаю, какой был бы выход из этой ситуации. — Мы бы уже не смогли жить как раньше, — тихо сказал Сун Цзычэнь. — Я поступил с ним неправильно, а он пожертвовал своими глазами ради меня… Кажется, мы бы просто утонули в чувстве вины друг перед другом. — Жизнь порой бывает слишком сложной, — произнесла Баошань Саньжэнь. — Вы оба не заслужили всего этого. — Я так сильно хочу извиниться перед ним, — с горечью сказал Сун Лань. — Я наговорил Синчэню столько ужасных вещей, обидел его и наверняка стал одной из причин, почему он умер именно так, — его голос дрогнул. — Смерть от его руки была честью для меня. — Уверена, А-Чэнь не держал на тебя зла. Он всегда был добр сердцем и умел видеть хорошее в людях. — Он был лучше меня. Такой юный, но такой смелый, Синчэнь постоянно брал на себя всю ответственность. Я видел, как он закончил свою жизнь, но не смог остановить его… Надеюсь, теперь ему хотя бы не больно, — голос Сун Ланя постепенно становился тише. — Я скучал по нему все эти годы после ссоры, я искал его в каждом городе и ждал нашей встречи. Столько слов крутились у меня в голове, и я представлял момент, когда снова его увижу… Но я не ожидал, что всё будет так, — он запнулся, будто от слёз. — Его душа сопровождала меня целых десять лет, но у меня не было языка, чтобы извиниться хотя бы перед ней, — его слова были похожи на песок, утекающий сквозь пальцы. — Пусть он будет счастлив в новой жизни, пусть не знает больше горя и потерь… Синчэнь заслужил целый мир, но этот мир не заслужил его… Голоса стихли, фрагмент прошлого растворился в небытии. Сяо Синчэнь растерянно прислонился спиной к двери. В городе И у него не было времени, чтобы осознать смерть Цзычэня, а сейчас у него не хватало смелости, чтобы признать это. Неужели его правда больше нет? И Синчэню не приснился момент, когда он нащупал знакомые иероглифы на Фусюэ, когда он умолял друга ответить, но слышал лишь ядовитый смех Сюэ Яна? Тяжело поверить в то, чего ты никогда не видел, а если в голове мысли кружатся, словно опавшие листья, во что вообще верить? Сяо Синчэнь вспомнил их первую с Сун Ланем встречу на ночной охоте, когда они вдвоём успокаивали разбушевавшегося речного духа. Они не знали друг друга и не успели даже поговорить, но в бою выяснилось, что слова были лишними. Слаженно и чётко два заклинателя дополняли один другого, и после того, как всё стихло, они долго разговаривали под звёздным небом. Это было странно и волнительно, но такая спонтанная встреча совсем не пугала, и Сун Цзычэнь, хмурый и настороженный вначале, оказался внимательным и чутким собеседником. Судьба ли нацарапала на бумаге эту встречу или же злой рок, но Сяо Синчэнь чувствовал себя счастливым тогда. Жаль, что совсем недолго. Бок о бок они с Сун Ланем боролись с нечистью и узнавали друг друга, приходили к общим выводам и решениям. Сяо Синчэнь остановился в Байсюэ, и там они решили, что хотят создать свой орден. Слава о двух справедливых и сильных заклинателях быстро распространялась вокруг, люди стали всё чаще обращаться к ним, и оба друга не остались без внимания крупных орденов. Казалось, жизнь только шла в гору, Сяо Синчэнь понимал, что не зря выбрал этот путь, а Сун Лань каждый день лишь подтверждал это. Яркая луна и холодный снег. Сяо Синчэнь и вправду излучал доброту и искренность, а Сун Лань был колючим и строгим снаружи. Один из них светил за двоих, пока не сгорел дотла. Другой всегда скрывал боль за острыми шипами и в итоге ранил близкого. Они были слишком разными, и люди со стороны не понимали, как эти два даоса смогли найти общую цель. Размышляя о высоком, они создали вокруг себя собственный хрупкий мир, который так легко удалось разрушить Сюэ Яну. Если долго смотреть на небо, можно оступиться и упасть в грязь. Но сейчас, пропустив через себя поток всех этих мыслей, закричав в голос от боли и с силой ударившись затылком об дверь, Сяо Синчэнь вдруг подумал о чём-то новом… Действительно ли это была столь крепкая дружба? Да, они понимали друг друга и во многом ладили, но вся их жизнь крутилась вокруг идеалов и целей и в итоге вдребезги разбилась от первого неожиданного удара. В семнадцать Сяо Синчэнь, едва ступив ногой на твёрдую землю, преисполнился сказочными мечтами, ещё не зная, что жизнь совсем не похожа на сказку. Сун Цзычэнь, будучи не слишком общительным и доверчивым, увидел в Сяо Синчэне всё то, чего ему самому недоставало. Стремительно развивавшаяся дружба так и угасла, не разгоревшись. Они провели вместе не так много времени, чтобы говорить о родственности душ, да и к тому же ни один из них не испытывал подобного раньше, и им показалось, что их встреча — подарок судьбы, однако в итоге она оказалась проклятьем. Быть может, порознь им было бы намного лучше? Только в городе И Сяо Синчэнь почувствовал, что дружба бывает совсем иной. Сюэ Ян никогда не преследовал высоких целей, для него жизнь была забавой и шуткой, и такое отношение поначалу настораживало даоса. Как же стремление к спасению людей? Как можно довольствоваться обычной жизнью? Именно Сюэ Яну впервые удалось рассмешить Сяо Синчэня так, что тот едва не выронил меч из рук. Это было глупо и ужасно стыдно, и босяк ещё долго припоминал это, но в то время так ощущалась… жизнь. Просто находиться в текущем моменте, не гнаться за золотым фениксом, не пытаться спасти весь мир, а вот так, сидя тёплым вечером, слушать стрекотание сверчков и смеяться над нелепыми шутками. Рядом с Сун Цзычэнем не получалось почувствовать себя так же свободно. Сяо Синчэнь стал забывать о том, что он ещё очень молод. Все его чувства тонули глубоко в сердце, так и не появившись на свет. В действительности их не объединяло ничего, кроме мечты о создании ордена. Сяо Синчэню не с чем было сравнивать свои ощущения, и он считал, что друга лучше ему уже не найти. Сюэ Ян же вообще видел в каждом встречном опасность, но за три года он позволил Синчэню побыть самим собой, без груза ответственности за статус ученика Бессмертной и без строгого взгляда Сун Цзычэня, под которым страшно было допустить ошибку. Сун Лань не был плохим человеком, и Сяо Синчэнь по-прежнему винил себя в случившемся, но сейчас, спустя годы разлуки, все чувства, стоило дотронуться до них, превратились в пепел. В сердце стало пусто. Как бы хотелось сейчас, чтобы ярость наполнила его до краёв, чтобы появились силы поднять Шуанхуа с пола и свершить правосудие, заставив Сюэ Яна страдать. Или лучше схватить преступника и доставить его прямиком к пышному столу Верховного Заклинателя? Тогда слава Сяо Синчэня возродится вновь, многие ордены всколыхнутся, поднимется шумиха, которая ещё долго будет будоражить людские умы и накатывать, словно морские волны. Но нужно ли это ему? Сяо Синчэнь сам стёр своё имя из летописи, а отнятая у Сюэ Яна жизнь вряд ли принесёт хоть какое-то облегчение. Сун Цзычэня больше не было, ничто в этом мире уже не могло его вернуть, и ничто не могло исправить их общих ошибок. Нужно было или принять всё это, или… — А-Чэнь? — тихий голос прозвучал, казалось, внутри черепа. — Наставница? — ошеломлённо спросил Синчэнь. Он не ожидал, что спустя столько лет медальон вновь соединит его с Баошань Саньжэнь. — О Боги, ты действительно жив, — она облегчённо вздохнула. — Хоть в чём-то этот оборванец преуспел… — Я не… Это правда вы? — Сяо Синчэнь прижал медальон к груди — единственную его путеводную нить в этом безумии. — Когда тебе было семь лет, ты упал с дерева и рассёк ногу, от чего у тебя остался шрам на левой голени. В пятнадцать я вручила тебе Шуанхуа, и ты ещё долго пользовался старым мечом, потому что боялся поцарапать этот, — она усмехнулась. — Ты не любишь мясо, записываешь особенно яркие сны в тетрадь, грызёшь кончик кисти, когда пишешь, и используешь сухие листья вместо закладок в книгах… Недавно я нашла в собрании стихов Цюй Юаня высохший цветок фиалки. — Наставница… — Сяо Синчэнь крепко зажмурился, позволяя слезам скатиться вниз. — Я ничего не понимаю… Тут был Сюэ Ян, он принёс мне этот медальон… Как такое… Что слу… — он едва мог говорить от бушующих внутри эмоций и в итоге стиснул зубы, чтобы не расплакаться. Как бы больно и плохо ему не было, Сяо Синчэнь уже не был тем маленьким мальчиком, который бежал к своей наставнице, чтобы пожаловаться на ужалившую его пчелу. Он доказал свою зрелость, когда покинул ворота храма, так что теперь ему оставалось лишь терпеть. — Я бы хотела ответить на все твои вопросы, но и сама знаю не так много, — спокойно ответила Бессмертная. — Для начала, я действительно встречалась с Сюэ Яном и лично передала ему твой медальон. Сун Цзычэнь лишился языка, и медальоны были единственным способом общения, а то, что ты услышал вначале, было моим воспоминанием о последнем нашем разговоре, — с горечью произнесла она. — Я подумала, что для тебя это будет важно. — Последнем? — ошеломлённо спросил Сяо Синчэнь. — Подождите, Цзычэнь правда был у вас? — Это слишком долгая история, — вздохнула Баошань Саньжэнь. — Если я расскажу тебе всё с самого начала, это может свести тебя с ума. Прости, А-Чэнь, но сейчас я должна сказать только самое важное, — она выдержала паузу. — Цзычэнь пришёл ко мне, потому что ему некуда было больше идти. С собой в потрёпанном мешочке он принёс лишь твою душу… А твоё тело стало пеплом. Сяо Синчэнь резко вдохнул и медленно выдохнул. Он снова спит? Или всё же проклят? Может, это безумие? Как ему понять, что реально? В отражении он точно видел свое лицо, видел кровь, выступившую из пореза на пальце… Что значит «тело стало пеплом»? — Дыши глубже, — позвала его наставница. — Позже всё станет понятнее, и я знаю, что сейчас тебе очень плохо, но постарайся запомнить мои слова. А-Чэнь… я бы хотела извиниться, — её голос дрогнул, будто от волнения. — После твоей смерти я много думала о том, что есть и моя вина в этом. Я была плохой наставницей, раз мой ученик так трагично закончил свою жизнь. Прости, я не должна была оставлять тебя одного. В голове у Сяо Синчэня с грохотом взрывались мысли. После смерти… Он правда умер? Если Сун Лань принёс к Баошань Саньжэнь только его душу, значит… Как она вернулась в тело? — Я точно умер? — хриплым голосом спросил он. — От собственной руки, — печально ответила Бессмертная. — А затем переродился. — Переродился? — едва не вскрикнул Сяо Синчэнь. — Но почему… От шока он запнулся, не в силах продолжить. Мысли скреблись внутри головы, будто пытаясь выбраться наружу, воспоминаниям из двух жизней становилось тесно. Сяо Синчэнь часто дышал, прокручивая в голове сотни картинок и звуков, всё смешалось воедино, паника давила ему на плечи. — Ты хочешь спросить меня, почему ты помнишь всю свою прошлую жизнь? — голос Баошань Саньжэнь вернул его в сознание. — Ответить на это сможет лишь твой старый знакомый из города И. Конечно, смысл реинкарнации в том, чтобы начать жизнь с чистого листа, но у Сюэ Яна, кажется, были свои планы… — Сюэ Ян? Это он сделал? — брови даоса поползли вверх. — Но как? Разве я не должен был остаться в Загробном мире после… самоубийства? — Ты прав, — устало произнесла Бессмертная. — Я точно не знаю, что этот подлец сделал с твоей душой, но всё же ты вернулся в мир живых, хоть и не прошёл полный круг перерождений. Но это уже не твоя проблема… — Но я… Значит, — он до боли прикусил губу, складывая в голове кусочки разбитых воспоминаний. До этого момента Сяо Синчэнь считал их сном или проделкой Сюэ Яна, но сейчас они начали приобретать смысл. — Все эти воспоминания у меня в голове… Они реальны? — Твоя память восстановится со временем, медитации могут помочь тебе в этом. Всё, что ты пережил в новой жизни, будет ощущаться ярче, а события из прошлого станут похожи на блеклых призраков… Возможно, сейчас ты чувствуешь все те эмоции, которые испытал перед самой смертью, но это лишь отголоски былого, — Баошань Саньжэнь замолчала на пару секунд. — Синчэнь, прошло очень много лет после твоей смерти… Десятки лет, и ты успел вкусить новую, совершенно другую жизнь. Сюэ Ян говорил, что ты счастлив сейчас, и я думаю, он меня не обманывал. Не цепляйся за то, что уже случилось. Ты поплатился жизнью за собственные ошибки, так что теперь начни всё заново и больше не допускай их. Сяо Синчэнь растерянно хлопал глазами, обдумывая услышанное. Сердце глухими ударами отзывалось в груди, напоминая, что в этом теле и вправду текла жизнь. Вот маленький Юй Фэнмин неловко бежит по липкой грязи, догоняя отца на узкой тропинке. После дождя они набрали много червей и теперь собирались на рыбалку. Фэнмин, глядя на отца, тоже закидывает удочку, но весь свой скромный улов он отпускает обратно, потому что жалеет пёстрых рыбок. А вот ему уже десять, мама заливается слезами, собирая сына в далёкий и долгий путь. Она долго сопротивлялась идее отправить Фэнмина на обучение в храм, но в конечном итоге сдалась, потому что не хотела, чтобы её ребенок променял свои мечты на подработку в таверне. У него было слабое духовное ядро, но смелое сердце, а она лишь хотела видеть сына счастливым. Юй Фэнмину пятнадцать, наставник выбрал для него новое имя и похвалил за усердную учебу. Юноша скучает по дому и родителям, часто болеет из-за постоянного холода и нескончаемого снега, но не жалуется и не сдаётся. Пару дней назад он впервые спас чью-то жизнь, и это волнение не утихало до сих пор. Юй Дэлунь долго рассматривал свои руки, удивляясь тому, на что они были способны. Незаметно пролетели годы, и ему стукнуло двадцать. Многие его соученики уже покинули храм, чтобы разбрестись по миру и лечить людей. Юй Фэнмин остался, потому что его золотое ядро развивалось медленнее, и он всё ещё надеялся найти способ вылечить этот недуг. Как и кровавые слёзы, в детстве пугавшие всех мальчишек на улице. — Если ты хочешь плакать, беги скорее домой и позволь слезам капать, пока не станет лучше, — говорила ему мама. — Нет ничего стыдного в том, чтобы иногда быть слабым, но ты немного отличаешься от других ребят, поэтому тебе надо постараться не показывать им свои слёзы. Годы, потраченные на изучение древних книг и порой даже запрещённой литературы, не дали никаких результатов. Никто из учителей в Юаньтуне так и не смог понять, почему столь одарённый мальчик поражён этой странной болезнью, но это не мешало никому относиться к Фэнмину с теплом и заботой. Незадолго до двадцатипятилетия Юй Дэлунь принял решение закончить своё обучение. Он уже около десяти лет лечил и спасал людей, но всё же хотел повидать мир. Его наставники расстроились, услышав эту новость, но сказали, что Фэнмин может вернуться обратно в любой момент, если захочет. Несмотря на постоянный холод и частые метели, внутри стен Юаньтуна для Юй Дэлуня всегда было тепло и солнечно. И он впитал в своё сердце достаточно этого тепла, чтобы дарить его людям. Спустя несколько месяцев, проделав огромный путь с севера на юг, однажды он остановился на постоялом дворе и увидел знакомое знамя на сером флаге. Однако Юй Дэлунь покинул свой орден будучи ребёнком и не смог вспомнить, что значила серебристая магнолия. Он не знал, что столпившиеся в коридоре заклинатели могли бы быть его соучениками, и что лежащий на кровати и истекающий кровью мужчина был главой ордена Чалин Шэнь, прибывший в эти земли, чтобы помочь союзникам. Местные лекари были бессильны перед столь серьёзными ранами и предлагали отрезать повреждённую ногу, но Шэнь Чэншу упрямо мотал головой, теряя силы и время. — Могу я взглянуть? — Юй Дэлунь, едва уловив шёпот адептов в коридоре, решил, что не сможет пройти мимо. Глава Шэнь, едва державшийся в сознании, тогда лишь коротко кивнул и закрыл глаза, готовясь к очередной боли. Но удивительно мягкие и чуткие руки молодого лекаря отличались от грубых действий других врачей. Юй Фэнмин пару минут осматривал изувеченное колено и молча достал свою сумку. Невероятно точные и аккуратные швы заживали быстро, лекарь каждый день готовил мази и отвары, которыми поил главу ордена, и заодно вылечил тяжёлое отравление вражеским ядом у одного из адептов. В одном из разговоров Юй Дэлунь узнал, кем являлся спасённый им мужчина, а тот предложил любую цену за то, чтобы талантливый лекарь вернулся в свой орден, опасаясь, что кто-то мог воспользоваться обширными знаниями юноши в недобрых целях. Над этим предложением не пришлось долго размышлять: Фэнмин скучал по своей семье и, кроме того, должен был завершить лечение главы Шэнь, поэтому сразу согласился, предвкушая встречу с родителями. Жизнь и правда становилась всё лучше, Юй Дэлунь получил высокий статус в ордене, вернулся к семье и занимался любимым делом. Он познакомился с множеством хороших людей, но один из них очень быстро начал забираться глубже в душу. Смелый, красивый и внимательный… Фэнмин мог бы долго продолжать этот список. Шэнь Вэньян, наследник ордена, опытный заклинатель, спасший десятки жизней, Юй Дэлунь бы соврал, если бы сказал, что его сердце не начинало биться чаще при одном лишь упоминании этого имени. Отношения с соучениками в храме не шли ни в какое сравнение с тем, что Фэнмин чувствовал к своему новому знакомому… Хотя ему всё чаще казалось, будто он знал этого человека раньше, ведь они так быстро поладили, и Вэньян как-то угадывал вкусы и предпочтения молодого лекаря, незаметно переступив черту доверия. Поначалу это было похоже на зарождение крепкой дружбы, но времени, проведённого вместе, становилось мало, как и прикосновений, внезапных взглядов и украденных минут наедине. К поездкам по делам ордена добавились случайные встречи, а затем и совместные чаепития за обсуждением историй из жизни. Это ощущалось так, будто Юй Дэлуня медленно, но верно затягивало в трясину, выбраться из которой уже не получится, если увязнешь хотя бы по колено. И он нырнул с головой. Несколько месяцев, проведённых рядом с Шэнь Вэньяном, привели к острой и терпкой влюблённости, переродившейся в чистую крепкую любовь. Фэнмин понял это, когда стоял босиком посреди разлившегося после дождя озера и смотрел, как розовый закат отражается в серых глазах Вэньяна. Его взгляд всегда казался уставшим, нотки печали не исчезали, даже когда он смеялся, но именно в тот момент вместо усталости Шэнь Сюань смотрел на мир сквозь призму счастья. Юй Дэлунь тогда боролся с желанием ощутить вкус чужих полных губ, стыдясь собственных порывов. Разве могло это быть взаимно? Но, как оказалось, он ошибался в своих мыслях. Когда Вэньян, стоя под тёмным небом, надел на его шею кулон, когда он не отстранился и позволил прижаться ближе, Юй Фэнмин думал, что в следующую секунду обязательно проснётся. Слишком хотелось остаться в этом моменте, когда от прохладного ветра защищало чужое тепло, и мягкое дыхание касалось чувствительной кожи на шее. Юй Дэлунь не знал, что мир так просто может уйти из-под ног, когда впервые в жизни почувствовал поцелуй на своих губах. Из-за волнения лекарь отвечал робко и суетливо, но от этого ощущения не стали менее приятными. Он пытался не думать о том, был ли это для Вэньяна первый опыт, или задумчивый юноша уже успел украсть несколько девичьих сердец, но когда заклинатель без объяснений сбежал после поцелуя, внутри всё сжалось от обиды. Возможно, первая любовь в пятнадцать была бы лёгкой и дерзкой, ни к чему не обязывающей и стремительно угасающей после яркого взрыва. Но Фэнмин уже не был так молод, его сердце желало не только лишь острых чувств, но и последующей за ними тёплой взаимной любви. Такой, которая способна гореть всю жизнь, согревая и освещая путь мягким светом. И сейчас Сяо Синчэнь чувствовал, что его сегодняшние чувства в разы сильнее того, что он испытал в прошлой жизни, и они успели так глубоко пустить корни в сердце, что если выдрать, то останутся лишь ужасные рваные раны. — А-Чэнь, — Баошань Саньжэнь вырвала его из размышлений. — Как ты чувствуешь себя сейчас? — Я… жив. — Хорошо, — тихо рассмеялась Бессмертная. — Это прекрасное чувство, не позволяй больше никому отнимать его у тебя. Я знаю, ты был в отчаянии, когда решил закончить свою жизнь, но теперь береги её как свою самую большую ценность. — Сун Цзычэнь, он… — Сяо Синчэнь замолчал и обречённо вздохнул. — Да, он тоже отправился в новую жизнь, — ответила она. — Ваши долги друг перед другом погашены. — Это я убил его, — горько ответил даос. — Всё началось из-за меня… — Довольно! — жёстко перебила его Баошань Саньжэнь. — Твои сожаления ничего не изменят, но Сун Цзычэнь бы очень расстроился, увидев, как ты снова коришь себя. Он бы хотел видеть тебя счастливым, он бы хотел, чтобы ты прожил новую яркую жизнь. Запомни его радостным и воодушевлённым, Цзычэнь тоже начал всё сначала, так верь, что он счастлив сейчас, — голос Баошань Саньжэнь снова стал тихим и низким. — Твоя прошлая жизнь закончена, нет смысла снова страдать из-за неё. Вспомни о том, к чему ты стремишься сейчас, живи ради этого и не теряй времени на уныние. — Мне всё ещё тяжело осознать это… — Я знаю, — с сочувствием ответила она. — Но боюсь, у тебя не так много времени на то, чтобы взять себя в руки. — Что это значит? — встрепенулся Сяо Синчэнь. — Скоро узнаешь. Послушай, А-Чэнь, я не могу вмешаться в то, что произойдёт, но я могу дать тебе свое наставление, — Сяо Синчэнь выпрямился и поджал ноги под себя, внимательно слушая голос в своей голове. — Не бойся Сюэ Яна, что бы он ни сотворил в прошлом, сейчас он и правда безобиден и вряд ли будет врать тебе в чём-то… Поверить в это не могу, — пробормотала она. — Я сама позволила ему вернуть твои воспоминания вместе с осколком души, из-за которого страдали твои духовные силы. — Осколок души? — даос растерянно посмотрел на свои бледные ладони. — Так вот почему силы вернулись… — Это было нужно, потому что тебе придётся защищать себя в скором времени, — продолжила Бессмертная. — Будь внимателен, приведи в порядок разум и свой дух, я знаю, что в итоге с тобой всё будет хорошо, но постарайся не пострадать. — Наставница, я не понимаю… — Ты всё поймешь, когда настанет момент. Позволь Сюэ Яну вернуть тебе долг. — Всё так сложно, — он закрыл глаза рукой. — Мне кажется, что я задыхаюсь. — Понимаю, что доставила тебе ещё больше хлопот, но я переживала за твоё состояние. — Я обещаю, что не сделаю ничего дурного, наставница, — голос Сяо Синчэня дрогнул. — Кажется… теперь у меня есть родители. Я бы не хотел причинить им боль. — Хорошо… правильно, — слегка расстроено ответила она. — Тебе нужны ориентиры, которые помогут не сбиться с пути. Просто помни о своих близких… и не забывай обо мне. Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. — Вы сделали слишком много для меня, — он смотрел, как блестящая поверхность медальона переливается на свету в его ладони. — Я никогда вас не забуду. — Если вдруг захочешь… возвращайся. Сяо Синчэнь вздрогнул. В прошлой жизни или этой, ему всё ещё было бы слишком стыдно вернуться обратно на Неизвестную гору. Он сам обменял блаженное существование бессмертных на трудности человеческой жизни, и потому никогда не думал о том, чтобы снова спрятаться за высокими стенами. Сейчас ему нужно было разобрать кромешный хаос в голове, подумать о том, что делать дальше с этой жизнью и людьми, окружавшими его. Он не станет бежать от проблем, но тем не менее душу грело осознание того, что было в этом мире место, где его точно ждали. — Я постараюсь со всем справиться, — скорее самому себе сказал Сяо Синчэнь. — Спасибо, что помогли мне даже спустя столько времени. — Яньлин Даожэнь, Цансэ Саньжэнь и ты… Я не хочу больше терять своих учеников. Пожалуйста, позаботься о себе, — Баошань Саньжэнь тихо вздохнула. — Думаю, будет достаточно того, что я тебе рассказала. Отдохни и наберись сил… Они тебе понадобятся. — Я буду в порядке, наставница. Голос в голове Сяо Синчэня смолк, оставив его в тишине собственного дома. Осознать собственную смерть было не так сложно, но… перерождение? Тогда как ему достались эти воспоминания из прошлой жизни и даже внешность? Если всё это сделал Сюэ Ян, то… зачем? «Очевидно, он умер не самой лучшей смертью, раз стал призраком». Сюэ Ян тоже проживает новую жизнь? Сяо Синчэнь не раз видел его руки и мог точно сказать, что все десять пальцев тёмного заклинателя были на месте, и если он не научился отращивать утраченные части тела, то это могло значить лишь то, что это было… другое тело. Которое выглядело точно так же, как и в прошлом, разве что на несколько лет старше. Чем больше Сяо Синчэнь думал о разговоре с наставницей, тем больше загадок исчезало из его мыслей. Он и правда довольно ярко и чётко помнил свою сегодняшнюю жизнь — от самого детства и до текущего момента. Ему не могло присниться всё это, столько деталей, лиц и событий, огромный груз знаний, собранных за пятнадцать лет обучения. Но в то же время в его голове, словно на тонком шёлке, вырисовывались другие очень хрупкие картинки. Их было не так много, после потери зрения Сяо Синчэнь мог помнить только звуки и прикосновения, а такие воспоминания было тяжелее сохранить. Хотя он предпочёл бы вообще никогда не вспоминать о тех мрачных годах, в которых мир превратился в пустоту. Но Баошань Саньжэнь была права, утопать в сожалениях о прошлом уже не имело никакого смысла. Нельзя просто отменить чью-то смерть, если она уже случилась, остаётся лишь надеяться, что после перерождения этот человек получит счастливую жизнь. В сердце Сяо Синчэня не было обид, он был рад, что Сун Цзычэнь смог начать всё заново, а не бродить бесцельно в облике лютого мертвеца, не имея возможности насладиться сном или дружеской беседой. «Вспомни о том, к чему ты стремишься сейчас». Несмотря на то, что Сяо Синчэнь ощущал себя так, будто его резко окатили ледяной водой, жизнь всё ещё продолжалась. Его семья, дела и заботы никуда не делись, и каким бы запутанным и пугающим не казался мир вокруг, в действительности он остался таким же, как и вчера. Изменился лишь юноша, растерянно обнимавший себя за плечи и пытавшийся осознать невозможное. Он прожил четверть века, не ведая о том, что в его теле находилась сшитая по кусочкам душа, которая так и не отмылась от прошлой боли. Сяо Синчэнь не знал, что было после его смерти, не знал, как вообще получил право на новую жизнь, и самое главное — почему за всем этим стоял Сюэ Ян. В чём смысл возвращать к жизни своего врага? Можно было бы подумать, что для него это очередная забава, если бы это не приняло настолько огромные масштабы. Сюэ Ян прекрасно отыгрывал роль умелого заклинателя и наследника ордена, так правдоподобно, что у Сяо Синчэня не было ни одного аргумента, который мог бы указывать на злые умыслы его давнего знакомого. Ложь была вполне в духе Сюэ Чэнмэя, но ради шутки он бы никогда не стал рисковать собственной жизнью. Сяо Синчэнь вспомнил, как огромный демон вжимал Сюэ Яна в дерево, грозясь превратить все органы в кашу. И судя по россыпи шрамов на руках тёмного заклинателя, он далеко не раз засовывал их в пасть самой смерти. Но Сяо Синчэнь отказывался верить в то, что Сюэ Ян мог измениться. Что могло случиться с отпетым преступником, чтобы он вдруг захотел встать на праведный путь? «Я сделал это, потому что люблю тебя». Бред. Грязная ложь. Жалкая уловка. Он не умеет любить, только ранить. Но какое объяснение тогда можно найти тому поцелую? И тому, что было после? Сюэ Ян мог вонзить нож в сердце своего врага, но вместо этого упал перед ним на колени, вымаливая прощение. Сяо Синчэнь шумно вздохнул и потёр глаза пальцами. Он слишком устал думать и задавать самому себе вопросы, на которые никак не мог ответить. За окном солнце золотилось перед наступающим закатом, а в животе у даоса болезненно урчал желудок, напоминая о том, что жизнь в теле необходимо ещё и поддерживать. Именной медальон отправился обратно в мешочек, и Сяо Синчэнь поднялся на ноги, понимая, что ему предстояло самому разобрать беспорядок, в который превратилась его жизнь. Стоило сделать шаг, как под ногой что-то громко хлюпнуло. Сяо Синчэнь опустил взгляд и увидел, как по полу растекалась огромная лужа. Весь лёд после его неудачной попытки создать барьер уже растаял и превратился в воду, которая только усугубила бардак. Тихо выругавшись себе под нос, Сяо Синчэнь взял тряпку и ведро и принялся за дело. Он убрал раскатившиеся по комнате горшочки с травами, вернул полки на место и приделал дверцу к шкафу, разобрал стол и вылил переживший превращение в лёд чай. Спустя почти полтора часа усердной уборки в доме воцарился порядок, не считая нескольких капель крови, темневших на лезвии Шуанхуа. Сяо Синчэнь намеренно обходил стороной лежавший на полу меч, решив оставить его напоследок. Но всё же было неуважительно обращаться так с собственным оружием… Хотя помнил ли ещё меч своего хозяина? Кусая губы, Сяо Синчэнь долго смотрел на Шуанхуа, не решаясь его поднять. К горлу подступила тошнота от одной мысли о том, скольких людей он убил этим мечом. Как иронично, что последней жертвой Шуанхуа стал его же хозяин. Пальцы Сяо Синчэня дрожали, когда он всё же решился отмыть чужую кровь с лезвия. Сюэ Ян похоже и вправду окончательно обезумел, раз сам вручил оружие своему врагу. Но даже если бы Сяо Синчэнь захотел, он бы уже не смог воспользоваться им ещё хоть раз. Он убил себя этим мечом, разорвав душу в клочья, и всё ещё помнил ощущения того, как острый металл в одно мгновение оставил короткий, но глубокий порез на шее. В агонии ждать, пока вся кровь покинет тело, чувствовать, как смертельный холод медленно пробирается под кожу, и не иметь возможности ничего изменить… Умирать было ужасно страшно, но Сяо Синчэнь не знал, как можно было ещё прекратить ту ужасную боль, сковавшую его сердце. С тихим лязгом Шуанхуа скрылся в ножнах, и Сяо Синчэнь, размышляя, что теперь с ним делать, просто спрятал меч под кроватью. Он боялся, что кто-то может узнать его оружие, и совершенно не хотел отвечать на чужие вопросы. То, что умерло, должно оставаться мёртвым. Его имя, его слава и история — в этом мире больше не существовало Сяо Синчэня, и не было нужды говорить о мертвецах. Он осторожно выглянул в окно, помня об обещании Сюэ Яна прийти вновь, но во дворе никого не было, лишь беззвучно падали на землю лепестки отцветающих роз. Неужели босяк обманул даже в этом? Со злостью Сяо Синчэнь хлопнул оконной рамой, ругая самого себя за глупые надежды. Конечно, он не ждёт, что Сюэ Ян явится со своими слезливыми извинениями ещё раз, а если вдруг решится, то… то что? Что может сделать Сяо Синчэнь человеку, в которого он посмел дважды влюбиться? Почему грань между любовью и ненавистью окончательно стёрлась, оставив даоса в полном замешательстве? Сейчас он не мог сказать, что именно чувствовал к Сюэ Яну. Нет смысла врать самому себе, но признаться в том, что в обеих жизнях его сердце выбрало именно этого человека, было слишком тяжело для Сяо Синчэня. Проклятье это или судьба? Почему, несмотря на всю боль, которую Сюэ Ян причинил Сяо Синчэню, даос всё ещё не мог возненавидеть его так сильно, чтобы решиться на месть? Суп в тарелке давно остыл, в комнате снова стало темно, но Сяо Синчэнь не замечал ничего вокруг, отрешённо тыкая палочками в холодную лапшу. В мыслях он сравнивал обе свои жизни, пытаясь понять, в какой момент в прошлом он допустил те самые фатальные ошибки, которые в итоге привели его к смерти. Может, не надо было покидать Неизвестную гору? Или ввязываться в расследование гибели клана Чан? Почему в новой жизни всё сложилось гораздо лучше? Если бы люди могли выбирать, вряд ли кто-то решился бы сохранить воспоминания о прошлой жизни. Это призрак, который постоянно будет прятаться по углам дома, смотря на хозяина голодными глазами и напоминая обо всех совершённых ошибках и упущенных возможностях. «Ты снова всё потеряешь». «Если оступишься сейчас, пострадают невинные». «Ты уверен, что заслуживаешь эту жизнь?» Сяо Синчэнь не был уверен. Жизнь и смерть подчиняются своим законам, и если ему суждено было коротать вечность в Загробном мире, не нарушило ли его возвращение хрупкий баланс? В большом и пустом доме сегодня Сяо Синчэнь ощущал себя особенно одиноко. Когда небо потемнело от наступившей ночи, пришло время зажечь огни, и на секунду даос замешкался, подумав, что может сделать это одним щелчком пальцев, однако ему совсем не хотелось тушить ещё и пожар, поэтому пришлось воспользоваться огнивом. После ужина и нескольких пиал успокаивающего отвара стало чуть легче, разум постепенно прояснялся, и тело отзывалось на неожиданный прилив сил. Раз сон никак не хотел идти, Сяо Синчэнь решил нагреть воды и смыть с себя остатки пережитых кошмаров. Он достал морскую соль, травы и масла, налил в купель горячую воду и с блаженным вздохом опустился в неё по самую шею, скинув одежду на пол. В комнате смешались ароматы мяты, лаванды и шалфея. Сяо Синчэнь откинул голову на стенку купели и закрыл веки, пытаясь расслабиться, но в следующее мгновение уставился распахнутым взглядом в потолок. Знакомые запахи просочились прямиком из прошлой жизни, принеся с собой воспоминания о похоронном доме. Тогда пряную лаванду можно было почуять, когда таинственный друг подбирался совсем близко, дразнясь и отвлекая от насущных дел. — Даочжа-ан, — задорный голос с хрипотцой раздавался над ухом. — Ты так усердно трудишься весь день, не пора ли тебе отдохнуть? Хочешь, я разомну твои плечи? И наглые руки бесстыже скользили по шее и спускались ниже, сильно, но осторожно массируя уставшие от работы мышцы. — Проклятье! — Сяо Синчэнь ударил ладонью по воде, поднимая брызги. — Убирайся из моей головы! Но слов было недостаточно для того, чтобы вновь стереть себе память о годах, проведённых в городе И. Всё это было правдой, обидной и безмерно стыдной. С тихим всплеском Сяо Синчэнь нырнул, задержав дыхание, но даже давившая со всех сторон вода не помогала заглушить без устали тараторившие в голове голоса. В итоге даос всплыл наружу, обречённо смахнув воду с длинных ресниц. Мелкие капельки воды на его бледной коже мерцали золотом в тусклом свете фонарей. Сяо Синчэнь медленно скользил мягкой тканью по рукам, рассматривая собственное тело. Под кожей выступали синеватые вены, на пальцах левой руки осталось несколько едва заметных шрамов после неудачной готовки, а на груди рассыпались мелкие пятнышки родинок… Кажется, их не было в прошлой жизни, или они появились уже после того, как Сяо Синчэнь потерял зрение? Ему нравилось подмечать мелкие детали, которые обычным людям могут казаться обыденными или даже странными. Залетевший в фонарь мотылек, трепеща хрупкими крылышками, отбрасывал причудливые тени на стене. Керамический горшочек с травами для купания покрылся паутинкой трещин — видимо, гончар в чём-то ошибся при обжиге. Крошечный огонёк внутри кулона феникса двигался и переливался в завораживающем танце, даже когда его владелец был спокоен. Огромная картина мира состояла из клочков и фрагментов, которые со временем люди перестают замечать. После купания Сяо Синчэнь, завернувшись в халат, без спешки промакивал волосы полотенцем, сидя перед зеркалом. Ночь шагнула далеко за полночь, когда он закончил приводить себя в порядок и переоделся в чистую одежду. Сяо Синчэнь сомневался, что в его сегодняшнем состоянии сможет помогать людям, поэтому решил, что утром напишет письмо главе ордена с просьбой дать ему несколько дней для отдыха, а потом… Потом нужно исчезнуть из этих земель. Будет нелегко расстаться с семьёй и собственным уютным жилищем, но Сяо Синчэнь вряд ли сможет продолжить жить в опасной близости от Сюэ Яна. Он не знал умыслов тёмного заклинателя, не знал его планов и целей, но и не хотел снова становиться частью этого. Высоко в заснеженных горах было место, где метель могла укрыть от лишних взглядов уставшего путника. Сяо Синчэнь погладил нефритовое кольцо на пальце, вспоминая день, когда он покинул Юаньтун. Прошло не так много времени, и вот он снова собирался вернуться туда, чтобы в тишине маленькой комнаты разобраться во всех тяготах жизни. Все чувства и сомнения наверняка увязнут в глубоких сугробах ещё по пути на вершину горы, а порывы ветра сотрут с губ остатки ядовитого поцелуя. Через несколько лет, когда Сяо Синчэнь будет достаточно силён, чтобы посмотреть в глаза своей слабости, он вернётся сюда и обязательно навестит родителей и главу ордена, но его сердце больше не дрогнет при встрече с тем, чьё имя он никогда больше не произнесёт вслух. Свеча догорела и погасла, испустив светлую струйку дыма. Сяо Синчэнь сидел на краю кровати, подтянув к себе ноги и погрузившись в медитацию. Вдох. Цокот копыт глухими ударами сотрясал землю. Выдох. Дрожащие пальцы крепко сжимали чёрную гриву коня. Вдох. Кровь и сажа на лице смешались с солёными слезами. Голос охрип от крика. Выдох. Колени подкашивались от усталости, три ступени крыльца казались серьёзным препятствием. Вдох. Сильные удары в дверь вырывали Сяо Синчэня из медитации. — Господин Юй! Господин Юй! — кто-то вразнобой колотил кулаками снаружи. — Прошу, откройте! Сяо Синчэнь вздрогнул и помотал головой, возвращаясь в реальность. Утро едва розовело на краю неба, заглядывая в комнату с первыми лучами солнца. — Господин Юй, пожалуйста, помогите! Повинуясь порыву, Сяо Синчэнь тут же вскочил на ноги и подбежал к двери, распахивая её на ходу. Стоявший снаружи Хэн Кувэй едва не ввалился в дом, но даос успел поймать его за руку. Испуганный и заплаканный, младший адепт просто уставился на лекаря, безуспешно пытаясь произнести хоть слово. — В поместье… Пожар… Чудища повсюду… Мой наставник… — юноша задыхался от паники, а Сяо Синчэнь в ужасе смотрел на его забрызганное кровью лицо. — Он пострадал… Из-за меня… Вы должны… Его спасти. — Что случилось? — первое, что смог ответить Сяо Синчэнь, едва оправившись от шока. Руки сами потянулись осмотреть побледневшего Кувэя, но с виду на нём не было ни царапины. — Пожалуйста, поторопитесь, — его губы задрожали от слёз. — А не то он умрёт. Сяо Синчэнь почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Он знал, кто привёл Хэн Кувэя в орден, и кто был закреплён за ним наставником, но отчаянно врал себе, что ничего не понимает. — Кто умрёт? — спросил Сяо Синчэнь, но Кувэй не стал ждать и просто потащил его за руку с крыльца. — Там столько крови… Вы же знаете, что делать? Вы точно знаете, я видел, как вы спасли брата Мо, — бормотал Кувэй, абсолютно не соображая от испуга. — Подожди… Успокойся, — Сяо Синчэнь остановился и развернул к себе мальчишку за плечи. — Дыши глубже, посмотри на меня. Ты не ранен? — Нет, — он отчаянно помотал головой. — Я не послушал наставника, это всё моя вина! — Ты точно ни в чём не виноват, — даос незаметно нажал на несколько точек на шее Кувэя, чтобы успокоить его. — Ты слишком мал, чтобы нести ответственность. — Пожалуйста, спасите его, — уже тише всхлипнул юноша. — Я не хочу, чтобы мой наставник умер. — Хорошо, я постараюсь сделать всё возможное, — сухо ответил Сяо Синчэнь. — Где он? — Он был во дворе поместья… Его ранили, и он не смог уйти, — Кувэй вытер слёзы, размазывая грязь по лицу. — Я никогда не видел столько крови… — Останься пока у меня дома, — лекарь говорил спокойно, с трудом сдерживая дрожь от волнения. Из сбивчивого рассказа Кувэя понять можно было не так много, но, если где-то случилась беда, нельзя оставаться в стороне. — Я приду за тобой, когда всё проверю. Хорошо? — Хорошо, — кивнул юноша, печально опустив взгляд, но потом встрепенулся, будто вспомнив о чём-то. — Возьмите лошадь, пешком будет слишком долго. Сяо Синчэнь обернулся и увидел беспокойно перебиравшего копытами Егуя за воротами двора. Угольная грива спуталась и местами была обожжена, а отсутствие какой-либо сбруи говорило о том, что на коне явно убегали в спешке. Но почему на нём приехал другой всадник? Времени раздумывать уже не было, Сяо Синчэнь проводил юношу в дом, убедившись, что тот немного успокоился, и взял со стола свою сумку. Стараясь игнорировать нахлынувшие воспоминания, даос с опаской подошёл к лошади и коснулся мощной шеи животного. Не встретив сопротивления, Сяо Синчэнь ловко запрыгнул Егую на спину и ударил под бока, используя гриву вместо узды. Стоило отъехать на пару десятков метров от дома, как в нос ударил сильный запах дыма. На горизонте солнце медленно выкатывалось на небо, прогоняя остатки тьмы. Сердце в груди Сяо Синчэня сильными ударами билось в такт копыт, ветер трепал волосы, мысли покинули разум, оставив в голове звенящую пустоту. Даос чувствовал себя так, будто всё это происходило с кем-то другим, а он лишь наблюдал со стороны, не в силах повлиять на что-либо. Он не заметил, как добрался до ворот поместья клана Шэнь, створки которых сейчас были с корнем выдраны и лежали на земле. Светло-серый дым поднимался от обугленных дочерна брёвен, которые когда-то были конюшней. На крыше библиотеки кусками была вырвана черепица, будто кто-то большой и тяжёлый прыжками проследовал по ней. Повсюду валялся мусор и обломки придомовых построек, само поместье, видимо, успели вовремя потушить, и огонь задел лишь ближайший к конюшне угол крыши. Сяо Синчэнь тяжело сглотнул и слез с коня, вдыхая в лёгкие едкий запах гари. Адепты ордена продолжали заливать ещё тлеющие брёвна водой из пруда, кто-то перетаскивал на место камни, которые когда-то составляли клумбу в центре двора. Все они выглядели так, будто только что вышли из адского пекла: порванная прожжённая одежда, ожоги и явная усталость на лицах от истощения духовных сил. Чтобы здесь ни произошло, это должно быть поистине ужасным. В воспоминаниях Сяо Синчэня невольно всплыл последний день Байсюэ. Тогда всё выглядело намного страшнее, и обугленные тела ещё долго являлись к даосу в кошмарах, но нельзя было не подумать об этом, когда рядом находился Сюэ Ян. Он снова потерял контроль? Решил выместить гнев на невинных людях? В глубине души Сяо Синчэнь надеялся, что его догадки не имеют ничего общего с реальностью. Вдруг взгляд Синчэня зацепился за одного из адептов, который помогал разбирать пепелище конюшни. Высокий тёмный хвост, стройное и крепкое телосложение… Сяо Синчэнь облизнул пересохшие губы и на ватных ногах направился прямо к нему. Разум будто намеренно игнорировал мысли о том, кому Кувэй так отчаянно просил помочь. Нет, это точно какая-то ошибка, тот самый человек сейчас стоит спиной к Сяо Синчэню, утирая со лба пот. Вот сейчас он обернётся, и прищурив тёмно-серые глаза, посмотрит на потревожившего его даоса… — О! — Мо Цинчу вздрогнул и обернулся, испуганно уставившись на похлопавшего его по плечу лекаря. Его шея и подбородок сильно покраснели, и местами уже начали наливаться волдыри от ожогов… — Господин Юй, — совсем тихо, без привычной улыбки и задора в голосе. Сяо Синчэнь растерянно смотрел на человека перед собой, чувствуя странную досаду. — Поторопитесь, он у себя в комнате, — устало произнёс заклинатель и вернулся к разбору завала. Кто в комнате? Почему нужно торопиться? Язык отказывался шевелиться, и Сяо Синчэнь лишь прикусил губу, переведя взгляд на дом, выглядевший мрачным сквозь пелену дыма в рассветных лучах. Ноги сами повели даоса прямиком к крыльцу, но стоило подняться на первую ступень, как горло сжалось в спазме. Кровь. Тёмные пятна свернувшейся крови дорожкой уходили в глубь дома. Половица скрипнула под ногой Сяо Синчэня, сердце ускорило ход, пальцы предательски дрожали. Вереница кровавых лужиц вела вверх по лестнице на второй этаж, который оказался залит водой после пожара. Белоснежные одежды даоса выглядели чужеродно в тёмном коридоре, где царила ощутимо тревожная атмосфера. Следы крови уводили Сяо Синчэня в единственную распахнутую дверь. Он собрал остатки самообладания и переступил порог. — Сколько времени прошло? — с волнением спросила Шэнь Аймин, сидевшая на краю кровати. — Немного… Полчаса, думаю, — тихо ответил Хань Мижэнь, стоявший у изголовья. Он выглядел не лучше адептов во дворе поместья и едва держался на ногах. — Он сильный парень, не сдастся так просто. — Мне кажется, — девушка всхлипнула и поджала губы, сдерживая слёзы, будто стыдясь собственной слабости. — Мне кажется, он не дышит, — она перешла на шёпот и испуганно подняла покрасневшие глаза на Мижэня. — Ты можешь проверить пульс? — Аймин… — Почему кровь не останавливается? — Шэнь Аймин опустила взгляд на свои руки, которые с силой прижимали пропитавшуюся кровью ткань к чужой груди. — Почему он не исцеляется? Сяо Синчэнь, скрытый тенью шкафа, наконец, сделал шаг вперёд, привлекая к себе внимание. Он не хотел смотреть на лежавшего на кровати человека, но взгляд сам скользнул в ту сторону. Намотанная второпях на каркас балдахина занавеска скрывала его лицо, но Синчэнь и так знал, чья кровь по капле собиралась в лужу под кроватью. — Вы пришли, — Хань Мижэнь облегчённо выдохнул и посмотрел на Аймин. — Помощь уже здесь. — Губы посинели, — будто не слыша ничего вокруг, произнесла она. — Он такой бледный… Сжав руки в кулаки, Сяо Синчэнь подошёл ближе и отодвинул полог. Шэнь Аймин, всегда излучавшая силу и уверенность, не позволявшая себе лишних эмоций на людях, сейчас выглядела абсолютно потерянной. Она вглядывалась в лицо человека перед собой и лишь сильнее давила руками ему на грудь, хотя уже дрожала от усталости. Слёзы медленно текли по её потерявшим всякий цвет щекам. Сяо Синчэнь не раз общался с этой девушкой за время своего пребывания в ордене, и сейчас она выглядела как никогда хрупкой и отчаявшейся. — Господин Юй, — позвал его Хань Мижэнь. — Вся надежда на вас. — Вы знаете, что случилось? — наконец отозвался Сяо Синчэнь. — На поместье напали, — заклинатель тяжело вздохнул, глядя на свою невесту. — Я подоспел позже, когда повсюду уже был огонь и полчища тварей, которых я раньше не видел. — Тварей? — переспросил лекарь. — Тёмные духи, огромные псы с красными глазами, покрытые змеиной чешуёй уродцы с человеческими лицами… — он остановился и потёр веки пальцами. — Всё смешалось, повсюду царил хаос, они громили всё, что видели. — Кто-то ещё пострадал? — Глава ордена потратил почти все духовные силы, чтобы спасти дом от огня, но он восстановится, — Мижэнь посмотрел на свои обожжённые ладони и покачал головой. — Вэй-эр едва не попался в лапы одного из этих демонов, но Вэньян просто заслонил его собой… Я видел, как зубастая тварь вцепилась ему в ногу, а потом мне пришлось отбиваться от других чудищ. Почти под утро мы вытащили его из-под обломков конюшни, но он уже был без сознания. Душа Сяо Синчэня пребывала в смятении, он бы хотел, чтобы жизнь перестала подкидывать ему всё новые испытания, когда он ещё не разобрался с предыдущими, но сейчас время превратилось в ценные капли крови, стремительно покидавшие тело Сюэ Яна. На кровати правда лежал он, хотя из-за почерневших потёков запекшейся крови на его лице на мгновение Сяо Синчэнь заставил себя поверить в то, что это был другой человек. Его кожа стала смертельно бледной, губы покрылись синевой, и на первый взгляд вряд ли кто-то смог бы поверить, что в этом теле ещё осталась жизнь. Сяо Синчэню хотелось бы чувствовать безразличие и пустоту, но вместо этого его мучил страх. Страх того, что он уже не сможет помочь. — Позвольте взглянуть, — мягко попросил он, и Шэнь Аймин посмотрела на него так, словно защищала свою последнюю ценность. — Аймин, — Хань Мижэнь погладил её ладонью по спине. — Тебе нужно отдохнуть, господин Юй справится со всем сам. — Если я уберу руки, он умрёт… — тихо ответила она, хотя её глаза были наполнены слезами. — Он не может умереть… — Никто не умрёт, — Мижэнь осторожно потянул Шэнь Аймин за плечи. — Идём, нам нельзя терять время. — Я не могу… — Он выживет, — Сяо Синчэнь уверенно положил ладонь на грудь Сюэ Яна, зажимая рану. — Я обещаю. Шэнь Аймин на мгновение заколебалась, с недоверием посмотрев на лекаря, но всё же убрала руки и с помощью Мижэня в оцепенении поднялась на ноги. — Господин Юй, прошу, сделайте всё возможное, — Хань Мижэнь с надеждой посмотрел на даоса. — Вэньян слишком важен для каждого из нас. Сяо Синчэнь коротко кивнул, не смея поднять взгляд. Он не хотел, чтобы кто-то видел сомнение в его глазах, потому что произнесённое обещание могло быть лишь ложью. Лекарь продолжал давить рукой на место прямо под сердцем, а другой потянулся к запястью Сюэ Яна, покрывшись холодным потом от одного прикосновения к едва тёплой коже. Он исследовал пальцами тонкие вены, долго вслушивался в тишину, но не смог уловить даже слабого удара. Ничего. В меридианах этого тела не осталось ни капли духовной энергии. Сяо Синчэнь упрямо прикусил губу, стараясь игнорировать накатывающую панику. Это не мог быть конец, Сюэ Ян не мог умереть, оставив Синчэня одного с десятками неотвеченных вопросов. Тогда он нащупал на холодной шее заклинателя крупную жилку, в надежде ощутить под пальцами удары пульса. Тишина. Секунды капали в тёмно-алую лужу под ногами даоса, его собственный пульс становился тяжелее, а дыхание учащалось. Столько людей ждали, что он сможет спасти прятавшегося за красивой внешностью монстра. Неужели Сюэ Ян правда стал другим? Ради чего бы он стал играть в столь сложном спектакле, если только это не были его искренние желания? Он не мог умереть, не ответив на эти вопросы. Тук. Слабый удар заставил артерию качнуться. Сяо Синчэнь замер, нависнув над лицом Сюэ Яна. Даос ни разу не видел его таким спокойным и безмятежным. Тук. Судорожный выдох сорвался с губ лекаря. Смерть ещё не успела утащить Сюэ Яна в Загробный мир. Насколько нужно было сойти с ума, чтобы переживать за жизнь человека, ставшего причиной твоей собственной смерти? Разве Сюэ Ян заслужил жить? История повторялась вновь, нелепо и до боли смешно. Вот только сейчас Сяо Синчэнь добровольно выбрал помочь Сюэ Яну и понимал, что ответственен за дальнейшие последствия. Но он бы не смог просто сидеть и смотреть, как кто-то умирает у него на глазах, особенно сейчас, когда сердце так отчаянно напоминает о неправильных, но слишком сильных чувствах. Две жизни сошлись в одной точке. Позволить прошлому умереть вместе с Сюэ Яном или собственноручно выпустить демонов из шкафа? Сяо Синчэнь глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Не счесть, скольких людей он спас за годы жизни в храме, но в этот момент впервые от волнения у него тряслись руки. Пальцы не слушались, когда лекарь принялся развязывать пояс Сюэ Яна, в голове он пытался отыскать названия кровоостанавливающих порошков и заживляющих мазей, но мысли отказывались появляться. Что он должен сделать? Как помочь? Нижняя рубашка Сюэ Яна казалась чёрной от крови, и распутав последние завязки, Сяо Синчэнь обнажил его бледный торс, ахнув от шока. Длинная глубокая рана рассекала грудь Сюэ Яна прямо под сердцем. Между ровных краёв пореза, явно оставленного каким-то рубящим оружием, было видно сломанное ребро и разорванные меридианы. Даос поджал дрожащие губы и отвёл взгляд, пытаясь справиться с чувствами. Он старался представить на месте Сюэ Яна другого человека, вспомнить о том, что обещал помогать любому, кто попадёт в беду, но в итоге в полной растерянности смотрел в лицо своего врага… и возлюбленного. Если это был ещё один кошмар, самое время ему закончиться. С трудом взяв себя в руки, Сяо Синчэнь поднял с пола лекарскую сумку. Растеряв привычную точность движений, он хаотично раскладывал на столе инструменты и лекарства, думая о том, с чего следует начать. Слуги принесли воду и полотенца, даос распахнул окно, запуская в комнату яркий свет. Собравшись с мыслями, сперва он вытер кровь с груди Сюэ Яна, оценивая точные размеры раны. Понимая, что его тело не сможет исцелить её самостоятельно, лекарь достал нитки и крючковатую иглу, но его руки будто принадлежали кому-то другому, и вдеть нить в ушко получилось далеко не с первого раза. Сначала лечебный порошок, затем тонкими стежками стянуть края раны вместе… Первые два шва дались легко, Сяо Синчэнь полностью сосредоточился на ране, отключив разум, пока не поднял взгляд выше. Лицо Сюэ Яна стало практически белым, и чёрно-алая корка крови лишь добавляла ощущения того, что спасать было уже некого. «Даочжан, ты такой добрый и внимательный». «Я беспокоюсь о тебе, даочжан». «Позволь мне позаботиться о тебе». — Проклятье! — выругался Сяо Синчэнь, закрыв глаза тыльной стороной ладони. — Это нечестно! Ты снова поступаешь так со мной! Прозрачные слёзы смешивались с алой кровью на груди Сюэ Яна, Сяо Синчэнь один за одним накладывал швы, ругая себя за беспомощность. Он собирался тихо исчезнуть из ордена, провести несколько лет в уединении и постараться забыть о прошлом, а теперь пачкал белоснежные одежды чужой кровью. Любая из жизней Сяо Синчэня превращалась в хаос, когда в ней появлялся Сюэ Ян. — Почему ты просто не позволишь мне уйти? Почему каждый раз я выбираю тебя? — с обидой шептал даос, осторожно очищая лицо Сюэ Яна. — Зачем ты вернул меня к жизни? Чтобы снова причинить боль? Он содрогнулся от рыданий и хотел было вытереть слёзы, но руки были в крови. Злость превратилась в отчаяние, растаявшее на языке невысказанной мольбой «не оставляй меня одного». Больше не существовало ни прошлого, ни будущего, Сяо Синчэнь уже не мог думать о том, насколько правильным было сжимать холодную руку Сюэ Яна, передавая ему духовные силы. Не важно, сколько ударов демоническим кнутом он заслужил бы на кругах ада за спасение безумного убийцы, Синчэнь просто знал, что должен это сделать. Может, он никогда не был тем самым праведником, каким его считали люди. Может, он осознанно выбрал такой путь и в действительности мало чем отличался от Сюэ Яна. Как иначе можно было объяснить то, насколько они были способны понимать друг друга даже без слов. Почему даже смерть не смогла разлучить их? Сяо Синчэнь неотрывно следил за Сюэ Яном несколько часов подряд. Приходили слуги и другие лекари, кто-то помог отмыть кровь с пола и поменять простыни. Даос будто в забвении наблюдал со стороны, считая короткие вдохи Сюэ Яна. Принесли еду и чай, кто-то предложил сменить Сяо Синчэня, чтобы тот смог хотя бы переодеть окровавленную одежду, но он лишь отмахнулся не глядя, попросив позаботиться о Хэн Кувэе, оставшемся в доме лекаря. Волосы Сюэ Яна слиплись от крови, сочившейся из раны на голове, и Сяо Синчэнь неторопливо промакивал её бинтами, смоченными в лечебном отваре. То и дело лекарь прощупывал пульс и меридианы заклинателя, но его сердце билось неровно, а духовные силы не восстанавливались. Он истратил их все, до капли, защищая других людей. Сюэ Ян наверняка знал, что это грозило потерей золотого ядра, но всё равно бился до последнего. Сяо Синчэнь хотел бы его ненавидеть, но вместо этого вспоминал всё, что узнал за несколько месяцев о новой жизни Сюэ Яна. Так случилось и в прошлом, перед самой смертью Синчэнь спросил Сюэ Яна о том, стоил ли целый клан его мизинца. На самом деле даочжан ждал другого ответа, он ждал, что тёмный заклинатель хотя бы попытается раскаяться или высказать сожаление, что в его сердце ещё осталось немного человечности. Тогда было бы не так печально любить демона. Не было смысла оправдывать поступки Сюэ Яна, совершённые им злодеяния можно перечислять бесконечно, но сейчас, глядя на то, как он снова и снова ставит жизни других выше собственной, Сяо Синчэнь в глубине души хотел верить, что это было искреннее раскаяние. Сидя в тишине и слушая тяжёлое хриплое дыхание, даос украдкой разглядывал чужое лицо, будто кто-то мог застыдить его за эту слабость. Но Сюэ Ян был красив даже на перепутье жизни и смерти, с годами он расцвёл, нежные черты заострились, хотя сейчас в них легко можно было увидеть пятнадцатилетнего юнца. Таким Сяо Синчэнь видел его в последний раз. «Не забывай обо мне, даочжан». С каким усердием судьба вновь и вновь сводила их вместе, и был ли смысл сопротивляться ей? Сяо Синчэнь хотел скрыться и больше никогда не видеть этого человека, но в то же время он нуждался в разговоре с ним. Сможет ли он спокойно жить, так и не узнав всей правды? За несколько часов кожа Сюэ Яна стала обжигающей, а щёки покрылись нездоровым румянцем. Лихорадка не сулила ему ничего хорошего, но Сяо Синчэнь упрямо промакивал пот с его лба и вливал в рот горькие отвары. Он не позволит Сюэ Яну так просто уйти от ответа, он не станет с сожалением и виной смотреть в глаза людей, которые ждут, что руки лекаря сотворят чудо. Сяо Синчэнь не позволит своей безумной запретной любви умереть у него на руках.