***
— Никто не знал, кем были мои родители… Или просто не говорили мне, — Сюэ Ян задумчиво прикусил щёку изнутри. — Я попал в приют при небольшом храме в Куйчжоу, когда был ещё младенцем. Кто именно принёс меня туда, тоже осталось загадкой. Сяо Синчэнь внимательно слушал, затаив дыхание. Усталость отошла на второй план, когда Сюэ Ян начал свой рассказ. Он долго сомневался, но в конце концов решился, поэтому даос просто молчал, чтобы не сбивать его. — Я помню себя примерно с семи лет. Более ранние годы просто не удержались в памяти, но я не думаю, что там происходило что-то значимое, — он говорил непривычно медленно и часто делал паузы, будто каждое слово приходилось вытягивать из глубины воспоминаний. — Странно, но первое, что я вспомнил, так это то, как тётушки в приюте были добры ко мне и часто тайком давали фрукты или сладости, потому что, по их мнению, я был слишком худым и маленьким, — Сюэ Ян усмехнулся. — Но они не знали, что их доброта часто оборачивалась против меня.***
— Вонючий уродец! — удар в спину заставил ребёнка резко упасть на колени, которые и без того уже были разбиты в кровь. — Какой же ты мерзкий, — мальчишка лет двенадцати схватил его пальцами за щёки, сжимая до боли. — Выколол бы твои поросячьи глазёнки… — Не надо! — мальчик испуганно вцепился в державшую его руку. — Пожалуйста! — И за что они тебя любят? Твоё место в канаве с помоями. — Врежь ему, брат! — подначивал кто-то сзади. — Мне тогда опять прилетит от нянек, — поморщился подросток. — Только попробуй сказать, что это я с тобой сделал, — он угрожающе выпучил глаза. — А то надену на твою бестолковую башку пчелиный улей! — Не скажу! — ребёнок умоляюще посмотрел на своего обидчика. — Отпусти, пожалуйста… — Ух! — он резко оттолкнул свою жертву, повалив на землю, и топнул ногой. — Вот бы ты уже сдох, крысёныш. Кто-то звонко рассмеялся, несколько мальчишек, громко хваля своего лидера, развернулись и побрели прочь по пыльной пустой улице. И только тогда лежавший на земле ребёнок позволил себе расплакаться. На его худом и бледном лице была куча мелких ссадин, на руках виднелись тёмные пятна синяков, а тонкие серые штанишки были порваны на коленях и прилипли к ранам из-за высохшей крови. Он просто лежал на боку, пустым взглядом смотря перед собой, пока, наконец, не решился подняться. Солнце уже клонилось к закату. Ему запрещали гулять так долго, и наверняка тётушки будут ругаться, так что возвращаться не хотелось совсем, но идти больше было некуда. Мальчик рассеянно пинал мелкие камушки на дороге и вытирал с грязного лица дорожки слёз. Ноги сами вели его к месту, которое он привык называть домом, но чаще всего ощущал себя там не лучше птицы в клетке. — А-Ян! — стоило ему показаться за воротами, как из дверей храма выбежала женщина в испачканном мукой переднике. От испуга она закрыла рот рукой и покачала головой, глядя на исцарапанного и грязного мальчика. — Это опять они сделали? — Нет! — он резко поднял голову, и страх мелькнул в его больших серых глазах. — Это я сам упал, тётушка Хао… — Ну и зачем ты врёшь? — она подпёрла руки под бока. — На тебе же живого места нет. — Мы просто играли… — А-Ян… — женщина не выдержала и спустилась с крыльца, подходя ближе. Ростом ребёнок едва доходил ей до пояса и выглядел совсем уж несчастным в своём изодранном сером костюмчике, который ещё и был велик ему на пару размеров. — Я обязательно накажу эту шайку разбойников! — грозно произнесла она и в то же время осторожно погладила мальчика по волосам. — Но и тебе надо учиться защищать себя… Или хотя бы убегать вовремя. Не ведись на их болтовню, не ходи за ними и даже не говори! — Ладно, тётушка… — понуро ответил он, но женщина знала, что уже завтра на его теле появятся новые синяки.***
— Тан Хао следила за нами, готовила, убирала, вытирала нам носы и изредка учила грамоте… В общем, она пыталась заменить кучке сирот их матерей, хотя и понимала, что это было невозможно, — произнёс Сюэ Ян, непроизвольно сжимая и разжимая пальцы. — Я помню ещё одну девушку, она была помоложе, но относилась к нам гораздо строже. Кажется, её звали Лю Ифэй, и они с тётушкой Хао, вроде как, были подругами. — он остановился и перевёл взгляд на лежавшего рядом Сяо Синчэня. — Я не знаю, зачем тебе эта информация, просто я вдруг вспомнил их имена. — Ничего, просто продолжай, — тихо отозвался даочжан. — Кроме них были и другие взрослые, но я уже не помню ни лиц, ни имён… Иногда мне кажется, что чем дольше я живу, тем бледнее становятся мои воспоминания из прошлой жизни. — Думаю, наш разум не может удержать в себе слишком много, — Сяо Синчэнь вытянул ноги и устроился поудобнее. — Поэтому рано или поздно мы начнём забывать какие-то моменты прошлого. — Я бы хотел забыть всё… — произнёс Сюэ Ян и замолчал, но после небольшой паузы добавил. — Нет, я бы оставил кое-что в своей памяти. — Например? — Пару вечеров в городе И, — он обессиленно улыбнулся. — Когда я донимал тебя всякими глупостями, а ты даже не мог разозлиться на меня… — его улыбка тут же погасла. — Почему-то ты был добр ко мне, даже когда я откровенно напрашивался на взбучку. — Потому что ты был похож на ребёнка, который просто выпрашивал внимания, — ответил Сяо Синчэнь. — Я до сих пор не понимаю, как за три года ты ни разу не выдал себя… Если всё это была ложь, тогда… — Это не была ложь, — уверенно перебил Сюэ Ян, взглянув даочжану в глаза. — То есть, да, я обманывал тебя на ночной охоте и не говорил о том, кто я, но… Однажды мне правда надоело это. Я понял, что не чувствую ни удовлетворения, ни радости, видя, как ты… — он запнулся, подбирая слова. — Вредишь простым людям из-за меня. — Почему ты просто не ушёл? Что заставляло тебя влачить эту серую нищую жизнь со мной в старом похоронном доме? — Сяо Синчэнь пристально смотрел Сюэ Яну в лицо и видел, как одна эмоция сменяется другой. Раньше он скрывал их за ядовитой улыбкой, но теперь случались моменты, когда его можно было читать, словно открытую книгу. Сюэ Ян был осторожен среди людей, но рядом с Сяо Синчэнем не использовал никакую защиту. Даочжан неплохо понимал, когда люди лгали ему, замечал, как учащалось их дыхание, и как часто начинала биться жилка на шее, как они покрывались липким потом и стыдливо отводили взгляд. Но Сюэ Ян был спокоен. Его взгляд, мягкий и уставший, медленно прошёлся по комнате и остановился на лице даоса. — Потому что серая нищая жизнь с тобой стоила гораздо больше, чем всё золото Ланьлина, — наконец ответил он. — Я гнался совсем не за теми ценностями, пытался насытиться, но постоянно чувствовал голод. Днями сидел в тёмной комнате, не видя солнца, и плевался ненавистью, пытаясь творить смертельные артефакты, — Сюэ Ян впился зубами в нижнюю губу и покачал головой. — Так глупо. — Тебе не кажется это странным? — Сяо Синчэнь посмотрел на него снизу вверх. — Твои перепады настроения, — даос вдруг сел и прижал к груди подушку, несколько мгновений раздумывая над чем-то. — Ты вёл себя как обычный человек, когда мы жили вместе, разве что часто надоедал мне, но в то же время полностью терял разум, когда использовал тёмные силы. — Не знаю, — Сюэ Ян пожал плечами. — Проблема в том, что я даже не помню, о чём думал, когда творил все те ужасы. То есть я помню какие-то отголоски чувств и эмоций, но всё это такое блеклое, — он задумчиво почесал затылок. — Но после своей смерти я ни разу не чувствовал той жажды мести. Я боялся, что могу снова вернуться к старому, но сейчас меня тошнит даже от воспоминаний о том, что я сделал… Я убеждён, что не способен навредить кому-то намеренно. Сяо Синчэнь крепче обнял подушку, перебирая мысли в голове. Он успел подумать об этой странности Сюэ Яна ещё в прошлой жизни, перед самой смертью, но теперь это и вовсе казалось необъяснимым. Почему один из самых кровожадных и мстительных монстров вдруг стал таким? Искренние сожаления, забота, смущение, слёзы… Раньше Сяо Синчэню казалось, что Сюэ Ян не способен испытывать никакие человеческие эмоции, но в итоге вышло, что он довольно ранимый и местами даже сентиментальный. И этот же человек безжалостно убивал и калечил людей просто ради забавы… Что-то не сходилось. Не могло же существовать две версии Сюэ Яна, и его душа даже не прошла полный круг перерождений, тогда почему? — Расскажи мне ещё, — Сяо Синчэнь пододвинулся ближе, случайно прижавшись бедром к ноге Сюэ Яна, но не отстранился. — Что ещё ты помнишь о своём детстве? — Кхм… — Сюэ Ян забавно вытянул губы, подбирая нужный момент. — В приюте каждый новый день был похож на предыдущий, поэтому мне сложно выделить что-то. Но, если подумать…***
Маленький Сюэ Ян сидел на корточках, ковыряя палкой сухую землю. Стояло жаркое лето, от которого почва покрывалась огромными трещинами, а озёра высыхали до самого дна. Не было видно даже насекомых, обычно снующих между травинками или прячущихся под камнями, а приютский пес крепко спал на крыльце, завалившись на бок. Сюэ Ян печально вздохнул и поднял взгляд, наблюдая, как остальные ребята играют в очередную игру. — Поймал! — веснушчатый мальчишка с завязанными глазами дотронулся ладошкой до плеча девочки, которая вжималась спиной в дерево, пытаясь спрятаться. — Да как? — возмутилась она, надув пухлые губы. — Может, ты подглядываешь? — От тебя просто воняет, как от кобылы! — рассмеялся мальчик, и несколько других детей подхватили его смех. — Дурак! — девочка откинула за спину две длинных косички и быстрым шагом направилась ко входу в приют. Она даже не посмотрела на сидевшего у крыльца Сюэ Яна. Никто не замечал его. Воцарившаяся на несколько секунд тишина, впрочем, тут же закончилась, и дети снова стали выбирать того, кто станет водящим, пока остальные будут прятаться. Сюэ Ян растерянно кусал губу, которая не успевала заживать, и тонкая корочка покрывала мелкие ранки. Ему тоже хотелось поиграть, но никто не звал его, а после нескольких попыток навязаться самому и полученных в ответ болезненных тычков, он перестал лезть с просьбами. Толпа детей снова разразилась смехом, когда новый водящий неуклюже споткнулся и упал на землю. Палочка в руках Сюэ Яна с хрустом сломалась от того, что он слишком сильно надавил на неё. — А-Ян, — тихо позвали его сзади, и мальчик обернулся. На ступенях стояла Лю Ифэй — одна из их нянек, или как дети привыкли её называть — тётушка. На самом деле ей было меньше тридцати лет, но среди детей вряд ли можно было найти кого-то старше двенадцати лет, поэтому для них она казалась очень взрослой. Лицо её всегда было расслабленным, не холодным, но и не сияющим от улыбки, зато миндалевидные синие глаза смотрели пристально, будто могли пробраться под кожу и увидеть человека изнутри. — Тетя Ифэй, — Сюэ Ян поднялся на ноги и отряхнул штаны. — Я просто играл тут. — Я вижу, — она с интересом посмотрела на бегающих по двору детей. — Тебя опять не позвали? — Я сам не хочу, — он выбросил сломанную палочку из рук и развернулся, чтобы подняться по ступеням на крыльцо. — Тётя, ты почитаешь мне? — Разве я могу тебе отказать? — вздохнула она и потрепала тёмные волосы мальчишки. — Они ещё пожалеют, что не зовут тебя играть. Сюэ Ян задержался на мгновение и обернулся, чтобы посмотреть на других ребят. Его глубокие серые глаза на миг потемнели.***
— Почему никто не хотел с тобой играть? — спросил Сяо Синчэнь. — Потому что в приюте была группа мальчишек, самых старших и сильных, которые запретили остальным общаться со мной, — Сюэ Ян уже долгое время рассматривал свои ладони. — Тётушки пытались это остановить, наказывали их, разговаривали, думали, как нас сблизить, но, казалось, что всё это делало только хуже, — он, наконец, поднял взгляд. — Я был очень слабым в детстве и очень маленьким, лёгкая мишень для злых обиженных сирот. А ещё они ненавидели меня за то, что тётушки редко меня ругали и давали сладости в тайне от других детей… — И ты жил так… совсем без друзей? — даочжан тут же вспомнил своё первое детство. Да, он тоже рос в одиночестве, но Баошань Саньжэнь делала всё, чтобы он чувствовал себя комфортно, так что Сяо Синчэнь не мог жаловаться. — Я был призраком, невидимкой для остальных. Мне было достаточно, если меня просто не били и не подкидывали дохлых мышей в кровать. — Это жестоко… — Это… просто жизнь, — он пожал плечами. — Вообще-то, у меня была крыша над головой и еда, и мне не приходилось скитаться по улицам и умирать от голода… — Сюэ Ян вдруг запнулся, вспоминая что-то. — По крайней мере, пока я жил в приюте. — Но ты был ребёнком… То есть, — Сяо Синчэнь пытался подобрать слова, но его уставший разум с трудом мог удерживать эмоции. — Ты не заслужил такого отношения только потому, что был слабым. — Я знаю. И тогда тоже знал. Но ничего не мог сделать.***
Грязная озёрная вода ударила в нос, все звуки утонули в мутной толще, а перед глазами была лишь пелена. Тело сковал животный страх, конечности отчаянно трепыхались, нужно было вернуться на поверхность и снова вдохнуть воздух в лёгкие, но сил не хватало. Сюэ Ян выдохнул, пуская крупные пузыри под водой, и поднял взгляд вверх, где яркое пятно солнца проникало своими лучами в озеро. Казалось, это был конец, но в последний момент кто-то схватил его за шкирку, рывком возвращая к жизни. Первый судорожный вздох обжёг лёгкие, Сюэ Ян закашлялся, стекавшая по лицу вода застилала глаза. — Как это вообще понимать? — раздался строгий раздражённый голос. — Вы думаете, что творите? — Тётушка, мы тут ни при чём, он сам упал! — возразил детский голос. — Упал? А вы случайно оказались поблизости? — Мы пришли искать лягушек… Дальше Сюэ Ян уже не вслушивался в разговор, он делал короткие вдохи, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя, пока кто-то размеренно гладил его по спине и прижимал к груди. — Бедный сиротка… — хриплый мужской голос прозвучал над ухом. — И за что эти демоны так с тобой? — Я сам… — едва слышно ответил Сюэ Ян, — …упал. — Хорошо, что здесь неглубоко, я успел тебя достать, — его осторожно подняли за плечи и взяли за подбородок, крутя голову в разные стороны. — Не ударился? Ничего не болит? — Нет… — Сюэ Ян наконец смог сфокусировать взгляд и увидел перед собой смуглое морщинистое лицо. — Дядюшка Ли, только не… — Ифэй уже повела этих зверёнышей обратно в приют, сегодня они точно останутся без ужина, — грязный палец ткнул куда-то в сторону горизонта, и Сюэ Ян увидел высокую фигуру в чёрном платье, ведущую за собой двух явно сопротивляющихся мальчиков. — Я видел, как они тебя столкнули. Побежал со всех ног, боялся не успеть… Ты же совсем хиленький, А-Ян. — Всё нормально, — вздохнул ребёнок, окончательно придя в себя. — Можно я до вечера посижу в мастерской? — Конечно, — усмехнулся мужчина. — Поможешь мне починить сломанные стулья, — он бросил уставший взгляд на горизонт. — Эти бесы скоро весь приют на щепки поломают. В небольшой коморке на первом этаже приюта пахло сухим деревом, пылью и лаком. Окна были закрыты, и свет тускло проходил через плотную бумагу, мягко рассеиваясь по комнате. У окна стоял письменный стол, давно рассохшийся и заваленный кучами бумаг и потёртых книг. Молотки, стамески и другие незнакомые Сюэ Яну инструменты были разбросаны повсюду, лежали на сломанных стульях, полках длинного шкафа и просто на полу. Ещё один стол расположился в углу, на нём стояла деревянная шкатулка с отломанной крышкой и несколько обтёсанных заготовок, похожих на ножки стула. Сюэ Ян глубоко вдохнул знакомый тяжёлый запах и уверенно прошёл к столу у окна. Он без труда выудил из-под стопки книг потрёпанный альбом с жёлтыми листами и пододвинул ближе баночку туши. На мгновение нахмурившись, мальчик пробежался взглядом по столешнице в поисках тонкой кисти. Пришлось перевернуть несколько книг и аккуратно сложить исписанные листы, чтобы найти её. — Вот, — дядюшка Ли подошёл сзади и положил на пока ещё пустой лист альбома маленький свёрток. — А то настрадался ты сегодня. Сюэ Ян обернулся и восторженно улыбнулся, демонстрируя несколько пробелов на месте недавно выпавших зубов. — Спасибо, дядюшка. — Ты точно не хочешь пойти переодеться? — он похлопал Сюэ Яна по влажной рубашке. — Неприятно, наверное… — Всё нормально, — кивнул Сюэ Ян, даже не думая о том, чтобы возвращаться в общую комнату сейчас. Он знал, что в мастерской его никто не тронет, и впереди было несколько часов спокойствия перед ждавшей его вечером бурей. Дядюшка Ли, почесав короткую бороду, взял в руки сломанную шкатулку и уселся в кресло. Воцарилась тишина, каждый был занят своим делом, и пока дядюшка Ли неспеша обтачивал деревянные детали ножом, Сюэ Ян внимательно водил кистью по бумаге, вырисовывая силуэты людей и животных. Здесь он мог не боятся, что кто-то вырвет у него рисунок из-под носа и тут же разорвёт в клочья или прольёт краски, не забыв добавить, что эти каракули похожи на раздавленную мышь. Сюэ Ян прикусил кончик кисти, думая, что бы ещё нарисовать, и другой рукой неловко принялся разворачивать маленький сверток, подаренный дядюшкой Ли. Внутри оказалась большая конфета из тростникового сахара, орехов и сушёного винограда. Для приюта, жившего довольно бедно, такие сладости были позволительны лишь в редкие дни, но Сюэ Ян всё же получал их чуть чаще. Есть их приходилось тайком, иначе, если кто-то из ребят узнает, ему точно не поздоровится. На какое-то время он отвлёкся от своих мыслей, рисуя маленькую черепашку в углу листа и изредка кусая сладкую конфету. Дядюшка Ли на мгновение поднял взгляд от своей работы и тяжело вздохнул, увидев, как Сюэ Ян нервно трясёт ногой под столом. Линии выходили чёткими и ровными, но мальчику казалось, что каждый из его рисунков уродливый и кривой. Он нарисовал ещё одну черепашку, а рядом с ней черепаху побольше, но результат совсем не радовал. Сюэ Ян начал выводить круг панциря, и его рука вдруг дрогнула, испортив линию. Несколько секунд он рассматривал рисунки на листе, пытаясь найти хоть один достойный, но в итоге погрузил кисть в тушь и двумя резкими мазками перечеркнул весь лист. К горлу подступил горький ком, Сюэ Ян потёр глаза, потому что их начинало щипать от слёз и закрыл альбом, чтобы снова спрятать его под грудой книг. — Дядюшка, я пойду в комнату, — тихо произнёс он, спрыгивая со стула. — Спасибо за конфету. — А-Ян, — мужчина остановил его перед дверью и внимательно посмотрел на по-взрослому печальное лицо. — Не принимай близко к сердцу всё, что тебе говорят эти злые дети. Ты ещё вырастешь и докажешь им, что гораздо сильнее, чем кажешься. Мальчик улыбнулся, прищурив тёмные глаза, и слабо кивнул, но эта улыбка растаяла, как только он вышел из мастерской. Вместо этого внутри всё скрутило от липкого и колючего страха. Нужно было подняться по лестнице, пройти до конца коридора мимо комнат других детей и поскорее спрятаться под одеялом, несмотря на то, что на улице ещё светило солнце. Всего лишь. Сюэ Ян шагал медленно и практически бесшумно, а проходя мимо одной из дверей, и вовсе задержал дыхание. Из комнаты доносился возмущённый высокий голос, который резал по ушам, заставляя поёжиться. Вероятно, компанию обидчиков закрыли в комнате до утра, но Сюэ Ян всё равно прислушивался к каждому шороху, боясь, что дверь сейчас откроется, и месть застигнет его врасплох. К счастью, ничто не нарушило тишину коридора, и он смог добраться до своей комнаты, чтобы наконец вдохнуть полной грудью. С осторожностью Сюэ Ян откинул одеяло со своей кровати, поднял подушки, заглянул под перину и осмотрел даже пол. Только после этого он смог спокойно лечь на свежие простыни и натянуть одеяло до самых глаз. Напротив стояла пустая кровать — на прошлой неделе кто-то забрал ещё одного ребёнка из приюта в семью. Сюэ Ян успел подружиться с этим тихим мальчишкой, который любил пересказывать сюжеты сказок до самой ночи и выглядел как маленький небожитель со своими огромными голубыми глазами и белокурыми вьющимися волосами. Теперь в комнате стало совсем пусто, а тишина заставляла вспоминать по кусочкам каждый прожитый день.***
Сюэ Ян резко закашлялся, приложив руку к груди, и Сяо Синчэнь рефлекторно потянулся, чтобы взять его за запястье. — Не надо, — заклинатель одернул кисть и отодвинулся чуть дальше. — Просто в горле пересохло. — Я схожу за водой, — тут же ответил Сяо Синчэнь, но Сюэ Ян отрицательно замотал головой, всё ещё борясь с тяжёлыми хрипами. — Всё… нормально, — он судорожно вдохнул воздух и сел прямо. — Я сам схожу позже. Даос встревоженно рассматривал бледное лицо Сюэ Яна, но не стал спорить. Внутри нарастала ощутимая тяжесть, разум щедро рисовал не самые радужные картинки с семилетним Сюэ Яном, который отчаянно барахтается в грязном озере. Сяо Синчэнь вспомнил похожий приют при храме, который они посетили пару месяцев назад, чтобы помочь заболевшим детям. Происходило ли там что-то подобное? Вдруг прямо сейчас в чьей-то детской голове появляются первые ростки зла? Может, кому-то не хватает признания сверстников или капли чужого тепла, чтобы поверить в то, что в этом мире достаточно света? Думал ли Сюэ Ян об этом, когда бродил по тихим приютским коридорам? Сяо Синчэнь пытался понять, в какой момент всё пошло не так. Что стало последней каплей, пробудившей в Сюэ Яне неистовую ненависть и желание сжигать всё на своём пути? Было ясно, что сейчас это уже ничего не изменит, но Сяо Синчэнь хотел знать всю историю, возможно, найти в ней другие стороны и убедиться в том, что под толстыми слоями выгоревших чувств всегда жил запуганный одинокий ребёнок. Это не было оправданием того, что уже натворил Сюэ Ян, но это вселяло веру в искренность его намерений сейчас. Если бы Сяо Синчэнь мог следовать только на поводу своих чувств, он бы наверняка уже давно сдался и позволил себе просто поверить Сюэ Яну. Но, однажды допустив эту ошибку, он подвергнул опасности десятки жизней, и сейчас ему приходилось держать дистанцию между ними, чтобы быть уверенным в своём выборе. Страх довериться был намного сильнее, чем казалось поначалу. Сюэ Ян разбил красивую сказку, в которой жил ни о чём не подозревающий Сяо Синчэнь, и не получится сложить осколки обратно, не порезав руки. Больно будет в любом случае. Легко было влюбиться в кого-то настолько забавного и чудесного, как Шэнь Вэньян, и куда сложнее оказалось принять его тёмную сущность, спрятанную глубоко внутри, но без этого любовь не сможет стать настоящей и глубокой. Нельзя любить только сегодняшнего Сюэ Яна и делать вид, будто его прошлое не было правдой. Сяо Синчэнь понимал, что не сможет подпустить его ближе, пока в голове то и дело просыпался внутренний голос, нашёптывающий страхи и сомнения. Даос будто чувствовал, что им не хватало совсем немного времени на то, чтобы окончательно со всем разобраться. Ещё немного, ещё несколько нужных фраз и искренних поступков, нежных касаний и внимательных взглядов, и призрак прошлого наконец-то угаснет, превратившись в прах. У них останется только настоящее и сложная, но интересная дорога в будущее, идти вдвоём по которой будет гораздо проще. Нужно только постараться выжить. — Значит, так всё и закончилось? — спросил Сяо Синчэнь. — Те ребята столкнули тебя в озеро, и их всего лишь оставили без ужина? — Нас никогда не били и не заставляли заниматься сложной работой, если ты сейчас об этом, — ответил Сюэ Ян. — Тётушки старались давать наставления и часто проводить с нами беседы, потому что считали, что насилием и угрозами не вырастить доброе сердце. — Но, очевидно, это не слишком помогало перевоспитать хулиганов. — К сожалению, — Сюэ Ян беспомощно развёл руками. — Моим главным кошмаром был Фань Хунлэй и его мелкий прихвостень Лун Ти. Они попали в приют гораздо позже меня, но были самыми старшими, поэтому мало кто мог противостоять им. Большинство детей присоединились к ним, кто-то старался просто избегать, а я… — он тяжело вздохнул. — Я был их главной мишенью. — Никогда бы не подумал, что дети способны на что-то такое, — Сяо Синчэнь потёр шею рукой, но тут же зашипел от резкой боли, совсем позабыв о ранах. — Болит? — тихо спросил Сюэ Ян. — Всё нормально, я быстро восстанавливаюсь, — даос смущённо отвел взгляд. — Я постараюсь защитить тебя в следующий раз, — серьёзно произнёс заклинатель. — И не позволю никому навредить тебе. — Ты же знаешь, что я и сам могу защитить себя? — А я могу оградить тебя от опасности. — Я не думаю, что это правильно, — он рассеянно покрутил нефритовое кольцо на пальце. — В конечном счёте, это каждый раз приводит к ссорам. — О чём ты? — Сюэ Ян нахмурил брови. — Тебе не нужно думать о том, как защитить меня, — Сяо Синчэнь внимательно посмотрел в глаза собеседнику. — Сегодня я понял, что враг вполне реален, и он гораздо сильнее, чем казалось. Поэтому, когда он явится в следующий раз, нужно держаться вместе и думать лишь о том, как спастись нам обоим. Брови Сюэ Яна поползли вверх от удивления. Сяо Синчэнь выглядел так, будто потратил все силы на то, чтобы сказать это, и сейчас нервно сжимал в руке подол халата. В сердце Сюэ Яна нежность и трепет копились долгими годами, вытесняя прочь все самые едкие чувства, поэтому для него забота о Сяо Синчэне казалась естественной и правильной и ничуть не смущала. Даочжана же чувства захлестнули с головой, сбили с ног и не давали вдохнуть полной грудью. Он боялся своих желаний, постоянно думал о том, насколько уместны или правильны его мысли, и совершенно не умел проявлять их. Ему казалось, что он крайне неуклюж во всём, что касалось тёплых отношений между людьми, и потому часто действовал через угрозы или колкости, хотя потом почти всегда корил себя за это. Сяо Синчэнь не мог так просто избавиться от обиды на Сюэ Яна за его жестокую и убийственную ложь. Это не то, что можно переосмыслить за один день и просто отпустить, но даже так даос понимал, что ему нужно учиться быть чуть снисходительнее. Он будто намеренно отталкивал свои чувства и тут же заменял их злостью или раздражением, но сейчас это становилось проблемой. Раз Сюэ Ян вёл себя почти прилежно всё это время, возможно, теперь стоило стать чуточку мягче к нему, довериться любви, которая так долго томилась в разбитой душе, ожидая своего часа. Пусть они оба были вымотаны до предела и совершенно не понимали к чему идут, почему-то Сяо Синчэнь был уверен в том, что если и есть спасение, то оно возможно лишь для них обоих. Погибнет один — не жить и другому. Это была болезненная, хаотичная, тягучая связь, но он ощущал её очень явно. Будто Сюэ Ян просто стал частью его души. — Хорошо, я постараюсь больше не злить тебя, — Сюэ Ян с теплом улыбнулся. — И держаться ближе, не пытаясь лезть на рожон. Но я не обещаю. Сяо Синчэнь цокнул языком и закатил глаза. — Я не даю обещаний, в которых не могу быть уверен, — заклинатель виновато опустил взгляд. — Если дела станут совсем плохи, твоя безопасность всё равно будет на первом месте для меня. — Почему ты поставил меня выше собственной жизни? — тихо спросил даочжан. — Потому что без тебя моя жизнь не имеет смысла, — Сюэ Ян не раздумывал ни секунды. — Если я снова потеряю тебя, что останется? — Целый мир? — неуверенно предложил даос. — Пустой и холодный… — он приобнял колени руками. — Я уже видел мир без тебя — ужасно тоскливое место. — Разве тот маленький мальчик не мечтал о том, что ты имеешь сейчас? — не успокаивался Сяо Синчэнь. — У тебя есть всё — семья, достаток, доброе имя… Почему я? — Я пришёл в эту жизнь только ради тебя, и только ты заставляешь меня двигаться вперёд, — Сюэ Ян глубоко вдохнул, унимая волнение. — Иначе я бы просто сдался. Мне не выкинуть из головы всё то время, что мы провели вместе, и я не согласен жить, если тебя не будет рядом. Называй меня эгоистом и дураком, но я не изменю своё мнение. Каждое слово Сюэ Яна проникало глубоко в душу даочжана и кормило жившую там любовь, постепенно взращивая её. Пока Сяо Синчэнь боролся с настоящими демонами, Сюэ Яну приходилось уговаривать его страхи, которые, впрочем, он сам и поселил в доброе сердце. Казалось, что комната внезапно сузилась, и вокруг не осталось воздуха. Сяо Синчэнь задыхался и не мог собраться с мыслями. Что он должен ответить? Почему все эти слова звучат так искренне и в то же время сочатся болью? Почему это так похоже на прощание? Сюэ Ян заметил, как резко и часто дышал Сяо Синчэнь, и как задрожали его пальцы, хоть он и крепко сжимал их в кулаки. Разум сам подсказал, что нужно сделать, и лишь секундное сомнение заставило его помедлить. А потом он уверенно взял его руки в свои, вынуждая распрямить ладони. Они десятки раз держались за руки — осознанно или нет — но сейчас это было необычайно волнующе. Кожа Сяо Синчэня мягкая и бархатная, а у Сюэ Яна на руках огрубевшие мозоли. Большими пальцами он бережно поглаживал ладони даочжана с тыльной стороны, пытаясь успокоить. Было заметно, как много мыслей сейчас одолевало Сяо Синчэня, но Сюэ Ян не хотел давить на него ненужными расспросами. Вероятнее, он просто закроется или метнёт раздражённый взгляд, чем честно признается в том, что так волнует его сейчас. Если Сяо Синчэню нужно было время, чтобы прожить свои эмоции, Сюэ Ян не мог его торопить. Всего пару недель даочжан живёт с осознанием того, откуда пришёл в этот мир, и нельзя было винить его в излишней осторожности и замкнутости. — Эй, я же не сказал ничего такого, — Сюэ Ян сожалеюще усмехнулся. — Или я опять несу какой-то бред? Сяо Синчэнь опустил взгляд на их сцепленные руки, не имея даже малейшего желания разорвать контакт. Ему было слишком хорошо. После дьявольски сложной ночи, лишившей его сил, просто держать любимого человека за руки ощущалось как приятная прохлада в знойный день или как тёплое одеяло морозным утром. Этого Сяо Синчэнь и боялся — начать желать большего, терять свою выдержку рядом с Сюэ Яном и голодать без его прикосновений. Все фразы застряли в горле, пронзая изнутри острыми иглами. Три самых простых слова, казалось, сейчас могли бы закончить эти мучения… Или принести ещё больше проблем. — Я люблю тебя. Руки даоса дрогнули. — Я так люблю тебя, что не могу сейчас думать ни о чём другом, — Сюэ Ян перешёл на шёпот, будто боясь напугать Сяо Синчэня. — И я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Наверное, я никогда бы не смог сделать тебя счастливым, но, думаю, кто-нибудь обязательно принесёт в твою жизнь много любви и радости. Судорожный вздох сорвался с губ даочжана, он боялся поднять глаза, поэтому просто смотрел вниз, слушая тёплый, как летний закат, голос Сюэ Яна. — Мне правда нравится эта жизнь, и я был рад пройти весь этот путь, потому что в итоге наконец-то нашёл себя, — он почувствовал, как пальцы Сяо Синчэня едва ощутимо сжались в ответ. — Если бы ты однажды не решил спасти почти сгинувшего незнакомца, я бы так и умер, не узнав, что любовь способна растворить даже самую свирепую тьму, — Сюэ Ян почувствовал, как его сердце тяжело ускорилось. Он сильно нервничал, но всё же решился на ещё один смелый ход. Медленно поднеся к губам кисть Сяо Синчэня, он прижался губами к тыльной стороне ладони и прикрыл глаза. Сяо Синчэнь затаил дыхание. — Я хочу любить тебя и в следующей жизни. Даже если у меня не останется воспоминаний, я всё равно буду искать тебя хоть через тысячи лет. Отчаянный всхлип нарушил тишину. Горячая слеза упала на руку Сюэ Яна. Плечи Сяо Синчэня содрогнулись от слёз, и он согнулся ещё ниже, хотя понимал, что уже не сможет их остановить. В груди растекалась обжигающая боль, которую сердце едва могло сдержать внутри. Почему всё обязательно должно быть так сложно? Почему нельзя просто любить в ответ и не чувствовать, как шрамы на душе болезненно воспаляются? Сяо Синчэнь хотел бы, чтобы Сюэ Ян обнял его сейчас, но не мог попросить этого. Он всё ещё боялся и злился на самого себя за эти глупые страхи. Для них каждый день мог быть последним, а он всё равно не мог позволить себе хотя бы глоток счастья. — Только не думай, что я прошу у тебя что-то взамен, — Сюэ Ян расцепил одну руку, чтобы поймать покатившуюся по щеке даочжана слезу. — Просто я столько лет мечтал поговорить с тобой и теперь не могу замолчать, — он вытер мокрую дорожку на другой щеке. — Почему ты плачешь? Неужели я всё-таки посмел тебя обидеть? — Нет… — глухо ответил Сяо Синчэнь, с трудом подняв взгляд, полный слёз и немого отчаяния. — Я не знаю, почему плачу. Его трясло, но совсем не от плача. Кожа на руке практически пылала после поцелуя, разум отчаянно кричал, что это неправильно, а сердце просило ещё. Губы Сюэ Яна такие мягкие, и сейчас они были так близко… Сяо Синчэнь прикусил кончик языка, борясь с желанием попробовать их на вкус. Всё ещё не время. Если переступить эту грань, назад уже будет не вернуться. Хотя слова Сюэ Яна совсем не звучали как ложь или попытка забраться даочжану в голову, и он говорил о своей любви так, будто это было чем-то естественным и само собой разумеющимся, Сяо Синчэнь не мог ответить ему сейчас. Даже если очень хотел этого. — Кажется, мы очень странно друг на друга влияем, ведь ещё недавно плакал я, — улыбнулся Сюэ Ян, едва дыша под этим тёмным бездонным взглядом. — Сначала тебя ранили, а теперь я довёл тебя до слёз… Нет мне прощения. — Замолчи… — Сяо Синчэнь шмыгнул носом, потеряв остатки своей невозмутимости. — Ты просто очень устал и выдохся, лучше тебе прямо сейчас лечь и попробовать уснуть. — Нет, — даос упрямо замотал головой. — Ты ещё не всё мне рассказал. — Ох, там нет ничего интерес… — Ты обещал, — Сяо Синчэнь грозно посмотрел на Сюэ Яна, в один момент заканчивая спор. — Ладно, — сдался он. — Но давай ты всё же ляжешь на подушку. Здесь Сяо Синчэнь впервые послушался и, неохотно расставшись с тёплыми руками Сюэ Яна, залез под одеяло, ожидая продолжения истории. Тело всё ещё вздрагивало от напряжения, тихое признание Сюэ Яна эхом отдавалось в ушах. На кончике языка растаяло невысказанное «я тоже».***
Лёгкий мороз румянил пухлые детские щёки и щипал кончики покрасневших носов. Свежевыпавший пушистый снег хрустел под ногами, а редкие снежинки, летевшие с неба, цеплялись за ресницы. Тёмные силуэты облетевших деревьев теперь покрылись колючей корочкой инея, и на фоне белых тяжёлых облаков казались призрачными. Звонкий смех заполнил двор приюта, снопы снега взлетали в воздух и снова падали на землю, оседая на тёмных макушках детей. В стенах приюта было безлюдно, лишь с кухни доносился редкий стук посуды. Никто не слышал тихий плач, застрявший в тесной запертой кладовке. Сюэ Ян, уткнувшись лбом в колени, дрожал от страха и слёз, потратив почти все силы на то, чтобы докричаться хоть до кого-нибудь, но в этой части здания было пусто. Канун Нового года заставлял нянек всё больше времени тратить на уборку, готовку и походы на рынок, чтобы подарить детям иллюзию праздника в семейном кругу. Все были так заняты, что не заметили пропажи Сюэ Яна. Среди пыльных полок, заставленных разной утварью и старыми вещами, силуэт сжавшегося на полу ребёнка казался и вовсе крошечным. Сюэ Ян хотел бы перестать существовать в этот момент, превратиться в пыль и больше никогда не испытывать на себе чужие издёвки. Сегодня он всего лишь бросил взгляд на Фань Хунлэя, и этого было достаточно, чтобы уже через час получить внезапный удар под дых и оказаться запертым в кладовке под мерзкий гогот старших мальчишек. Сюэ Ян ненавидел себя за слабость. Он ничего не мог сделать, не мог защитить себя или ударить в ответ. В его силах было лишь вновь нажаловаться тётушкам, чтобы через пару дней получить новую порцию тумаков. Для чего нужна такая жизнь? В семь лет Сюэ Ян не мог понять многое в этой жизни, но ему уже было ясно, что ничего хорошего впереди его не ждало. В лучшем случае, делом его жизни станет работа по хозяйству при дворе какого-то господина, и такую судьбу можно было бы назвать сказочной. Но куда вероятнее безродный сирота будет перебиваться редкими грошами, голодать и скитаться по улицам, когда вырастет и покинет приют. Почему-то Сюэ Ян был уверен, что удача совсем не на его стороне, и потому с горечью смотрел, как в редкие дни кто-то появлялся на пороге приюта, чтобы забрать ребёнка в семью. «Ничего, А-Ян, ты ведь такой миленький. Однажды тебя точно выберет самая счастливая и добрая семья», — успокаивала его Тан Хао, проходясь гребнем по тёмным волосам после купания. Сюэ Ян в ответ молча смотрел в зеркало, пытаясь понять, что такого милого было скрыто в его лице. Самые обычные глаза, нос и губы… Да и если за семь лет никто не захотел забрать его к себе домой, разве осталась ещё надежда? Сюэ Ян мало чем отличался от стоявшей на полке корзины со старой ветошью — такой невзрачный и никому ненужный. Когда слёзы высохли, а желудок скрючился от голода, мальчик вдруг подумал, что умереть сейчас было бы не так плохо. Да, это наверняка расстроит нянек и омрачит празднование Нового года, но зато закончатся все побои, обидные фразы и безуспешные попытки подружиться с другими ребятами. Жаль только дядюшку Ли, ведь ему наверняка придётся рыть могилу в мёрзлой земле, прямо как в тот день, когда умерла старая сторожевая собака. Сюэ Ян видел, как её закопали под раскидистой вишней, и дядюшка Ли даже уронил несколько слёз на рыхлый снег, а весной на этом месте всё так же выросла трава. Ничто в мире не изменится, если Сюэ Ян просто умрёт. Мальчик забился в угол кладовки, усевшись между мешками редьки и капусты, и закрыл глаза. «Вот бы больше не проснуться». Из полудрёма его вырвало тихое поскуливание за дверью и явный звук когтей, царапающих сухое дерево. Сначала Сюэ Ян подумал, что ему это приснилось, но затем послышался тихий встревоженный лай. — Ручеёк? — ребёнок подполз ближе и приложил ухо к двери. — Гав! — в дверь ударили сильные лапы, отчаянно пытаясь вызволить пленника. — Ручеёк! — просиял Сюэ Ян, мигом вытерев остатки слёз с лица. — Помоги мне, пожалуйста. Позови тётушек… — Да где эта глупая собака? — в этот момент послышался далёкий знакомый голос. — Как ты его упустил? — Открыл дверь, чтобы занести ящики, вот Ручеёк и проскочил… — виновато ответил дядюшка Ли, которого Сюэ Ян сразу же определил по голосу. — Сейчас истопчет тут весь пол, — быстрые шаги Лю Ифэй становились всё громче. — Я слышала его лай где-то здесь. Сюэ Ян тут же подскочил на ноги и принялся колотить в дверь кулаками, громко крича: — Я здесь! Тетушка Ифэй, помогите! С другой стороны двери Ручеёк надрывно залаял, почувствовав волнение ребёнка, и спасение не заставило себя долго ждать. В скважине щёлкнул ключ, и в душную коморку хлынул поток свежего воздуха. От неожиданности Сюэ Ян отшатнулся и повалился назад, щуря глаза от слишком яркого света. — А-Ян? — Тётушка… — сумел только прошептать он прежде, чем из глаз потекли горькие слёзы. Лю Ифэй, едва отойдя от шока, тут же опустилась на колени и притянула его к себе. — Тише, — она размеренно гладила его по голове, и Сюэ Ян в ответ только крепче сжимал рукав её платья. — А я думала, ты просто рисуешь в своей комнате. Прости, А-Ян, я должна была найти тебя раньше, — искреннее сожаление в её голосе только заставило ребёнка расплакаться ещё сильнее. — Тё…туш… — он громко всхлипнул, хрупкое тело тряслось от истерики, а большие серые глаза со страхом смотрели в пустой коридор. Сюэ Ян не мог понять, что именно его так пугало, но жуткий страх практически душил его. — Всё хорошо, ты в безопасности, — успокаивающий хрипловатый голос звучал над ухом. — Я здесь.***
— У тебя есть хоть одна хорошая история из детства? — Сяо Синчэнь возмущённо скрестил руки на груди и посмотрел на Сюэ Яна. — Видишь ли, хорошее забывается очень быстро, — Сюэ Ян слегка приподнял уголок губ. — Да и детство в приюте вряд ли вообще можно назвать хорошим. — Неужели даже после того, как тебя заперли в кладовке, ничего не изменилось? — О, няньки были очень расстроены этой ситуацией, — ответил Сюэ Ян, теребя кромку одеяла. — Тётушка Хао долго причитала надо мной и целую неделю давала мне сладости, а вот Фань Хунлэй каждый день был вынужден мыть полы в приюте и даже пропустил новогодние фейерверки, что просто выбесило его. — Это уже звучит не очень хорошо, — вздохнул Сяо Синчэнь. — Да, но на какое-то время меня и правда оставили в покое. Некоторые ребята даже начали играть со мной, и я почти поверил в то, что тёмные времена закончились. — Но это же было не так? Сюэ Ян покачал головой и поднял уставший взгляд к потолку. — Кажется, Хунлэй просто придумывал план мести. Всё началось с мелочей — его дружок Лун Ти толкнул меня в столовой, и я пролил на себя тарелку с супом. Неприятно, конечно, но он извинился, и я не придал этому особого значения. — И всё же это была не просто случайность? — Конечно, нет.***
Сладкий запах выпечки тянулся по коридорам приюта, пробуждая аппетит и заставляя слюну мгновенно заполнять рот. Сюэ Ян несмело заглянул на кухню, наблюдая, как Тан Хао раскатывала клейкое рисовое тесто на столе. — Ох, А-Ян, что-то случилось? — встревоженно спросила она, вытирая руки о передник. — Нет, тётушка, — отозвался мальчик. — Я помог дядюшке Ли полить цветы во дворе, и он сказал, чтобы я шёл отдыхать. — Ты молодец, — женщина тепло улыбнулась. — Такой послушный и скромный мальчик. Вот бы и Хун-эр стал таким. — Он опять что-то натворил? — Нет, он уже довольно давно не приносил нам проблем… Это даже странно. Может, шкодливый мальчуган, наконец, взялся за ум? — она вопросительно подняла бровь и снова потянулась за скалкой. Сюэ Ян пожал плечами и сделал несколько шагов вперёд, заметив несколько уже готовых пирожных со сладкой бобовой начинкой, посыпанных семенами кунжута. У него тут же загорелись глаза. — Возьми, если хочешь, но только один, — сказала Тан Хао, проследив за взглядом мальчишки. — Можно? — неуверенно спросил Сюэ Ян. — Ты хорошо поработал сегодня, поэтому заслужил сладости. Дождавшись одобрительного кивка, Сюэ Ян всё же взял одно пирожное с подноса и оглянулся. Кроме них двоих на кухне никого не было, но мальчик всё равно чувствовал себя так, будто совершает преступление. Конечно, это было не очень честно по отношению к другим детям, но Сюэ Яну часто доставалось от них просто так, да и он ничего не мог поделать, когда видел сладости. Поборовшись с совестью пару секунд, он всё же откусил кусочек пирожного и блаженно прикрыл глаза. Тётушка Хао тихо рассмеялась и покачала головой, продолжая нарезать тесто для будущих пирожных. Сюэ Ян быстро доел свою награду, смущённо облизнул пальцы и довольный отправился к себе в комнату, чтобы порисовать. На радостях мальчику казалось, что сегодня его рисунки выглядели почти красивыми, хоть и состояли лишь из чёрных контуров. Исписав несколько листов, он выглянул на улицу и заметил бродящего по двору Ручейка. Других ребят рядом не было, и Сюэ Ян решил воспользоваться возможностью спокойно погулять под весенним солнцем. Казалось бы, этот день можно было назвать вполне хорошим, если бы вечером, вернувшись с короткой прогулки, Сюэ Ян не столкнулся в дверях с рассерженной тётушкой Хао. — Как же так? — без объяснений начала она, и мальчик испуганно шагнул назад. — И не стыдно тебе? — Что случилось? — только и смог произнести Сюэ Ян, хлопая ресницами. — Это ты у меня спрашиваешь, негодяй? — Тан Хао подпёрла руки под бока. — Я же хотела как лучше, думала сделать сюрприз всем детишкам, а ты всё испортил. — Я ничего не… — А ну идём! — она схватила Сюэ Яна за руку и поволокла по коридору, чему мальчик даже не мог сопротивляться. Его сердце надрывно стучало в груди, а на лбу от страха выступил холодный пот. Он никак не мог понять, чем вызвал гнев тётушки Хао, ведь весь день вёл себя прилежно и даже не мешался под ногами. И когда она притащила его к двери комнаты, Сюэ Ян лишь в непонимании посмотрел на неё, застыв на месте. — Так и не решился признаться сам? — Тан Хао сжала губы в тонкую линию и с прищуром посмотрела на ребёнка. — Разве так я воспитывала тебя, А-Ян? Женщина резко открыла дверь и кивнула Сюэ Яну, чтобы он вошёл внутрь своей комнаты. Здесь всё осталось нетронутым: на столике лежали законченные рисунки, под кроватью стояли его тапочки, и постель была идеально заправлена. Сюэ Ян всё ещё не понимал, в чём провинился, пока тётушка Хао со злостью не дёрнула дверку шкафа. На полке лежало с десяток надкусанных пирожных. Сюэ Ян побледнел. — Я разрешила тебе взять одно, но тебе было мало? — жёстко прошипела она. — Тётушка, я не брал… — Сюэ Ян потерял дар речи, смотря на невесть откуда взявшиеся сладости в шкафу. Его не было всего пару часов, кому пришло в голову сотворить такое? — Не ври! — прикрикнула Тан Хао. — Но я правда… — Молчать! — она оборвала его попытки оправдаться. — Видят боги, я была добра к тебе, жалела и хотела, чтобы ты вырос добрым и честным юношей… Зачем ты сделал это? — Я не делал этого! — у Сюэ Яна на глазах навернулись слёзы. Обида невидимой рукой душила за горло. Почему ему не верили? — Тогда кто? — спросила женщина. — Только ты знал, что я готовлю пирожные к обеду. Я отвлеклась, чтобы принести ещё муки, а когда вернулась, то их уже не было. Неужели ты успел съесть остальные? — Я ничего не ел… — Ох, А-Ян… — Тан Хао с разочарованием посмотрела на мальчика. — Я так обижена на тебя… Будешь сидеть в комнате до вечера и думать над своим поведением, а завтра я послушаю твои извинения. Тан Хао недовольно хмыкнула и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Оглушающая тишина заполнила пространство, но в голове Сюэ Яна всё ещё звучал крик тётушки. На негнущихся ногах он подошёл к шкафу и взял одно из пирожных в руки. Затем другое. И третье. Нужно было приложить лишь чуточку внимания, чтобы понять, что следы от зубов на разных пирожных отличались друг от друга. Потому что несколько людей стояли за этим. На кипящую внутри Сюэ Яна обиду будто вылили ведро ледяной воды. Он так и остался стоять на месте, медленно сжимая в руках рисовые пирожные, пока из них не начала выдавливаться бобовая начинка. Ему не поверили. Тётушка Хао даже не попыталась выслушать его, решив вместо этого выместить весь гнев. Бесполезно было пытаться переубедить её, и Сюэ Ян знал об этом. Он вдруг понял, что больше не знает, кому доверять.***
— Почему она вдруг сорвалась на тебя? — Сяо Синчэнь не понял, в какой момент он придвинулся ближе к Сюэ Яну, но теперь они практически касались друг друга головами. — Вероятно, тогда она просто слишком устала, — ответил он. — Тётя Ифэй уехала на несколько недель, чтобы навестить свою семью, поэтому на плечи тётушки Хао легло много дел. Конечно, сейчас я могу это понять, но тогда я был слишком мал для этого. — Тебе удалось узнать, кто тебя подставил? — У меня даже не было сомнений, — Сюэ Ян повернул голову, встречаясь взглядом с Сяо Синчэнем. — А довольная ухмылка Хунлэя на утро только подтвердила это. — Значит, он всё же отомстил тебе за Новый год? — даос быстро облизнул губы, стараясь смотреть в глаза собеседнику. — Ох, это было далеко не всё… — Сюэ Ян закрыл лицо руками и потёр отяжелевшие веки. — После этого моя жизнь стремительно полетела в бездну. Он начинал жалеть о том, что завёл этот разговор, потому что вспоминать собственное детство становилось всё тяжелее. Но при этом всё отчётливее виднелась грань между двумя жизнями. Они были абсолютно разными. Хотя ранняя смерть матери и омрачила жизненный путь Шэнь Сюаня, всё же он никогда не чувствовал себя ненужным или одиноким. Как только он начинал сомневаться в себе или своих силах, рядом оказывался кто-то из близких, готовый взять его за руку и укрепить веру. Его всегда рады были выслушать, его всегда ждали и о нём всегда помнили. Сюэ Ян получил достаточно любви в новой жизни. Вместе с тем он рос в окружении других детей, но никогда не испытывал на себе их издёвок или козней. Несколько стычек с ребятами на почве упрямства закрепились в памяти как забавные воспоминания, но совсем не ранили Шэнь Вэньяна. Потому что в итоге все они выросли, и среди своих соучеников он нашёл верных и преданных друзей, вместе с которыми прошёл через массу трудностей и опасных моментов. Маленький Сюэ Ян получил всё, чего у него не было в прошлой жизни и, наконец, мог отпустить все обиды. — О чём думаешь? — голос Сяо Синчэня прозвучал совсем близко, и Сюэ Ян вздрогнул. — А? — он очнулся от собственных мыслей. — Ты улыбался. — Ничего такого… — Сюэ Ян смутился и отвёл взгляд. — Просто вспомнил, как мы с сестрой играли в догонялки в саду. Она всегда была готова разделить со мной игру. — Думаю, дева Шэнь многое бы сделала для тебя, — Сяо Синчэнь не мог не вспомнить её заплаканные глаза и тонкие руки, зажимавшие огромную рану на груди Сюэ Яна. — Ты не можешь разбить ей сердце. — Я и не хочу этого, — вздохнул заклинатель. — Но у меня нет выбора. Сяо Синчэнь задумчиво прикусил кончик большого пальца. Любовь ли это внутри него или что-то другое, но он и сам был готов на многое ради Сюэ Яна. Одна эта мысль пугала до дрожи. Если сейчас он всеми силами сдерживал свои чувства, то что будет, когда Сяо Синчэнь позволит им выплеснуться наружу? Вероятно, его сердце просто не выдержит этого. — Что бы ты сделал, если бы не удалось вернуть мои воспоминания? — вдруг спросил даос. — Не знаю, — ответил Сюэ Ян, скользя взглядом по покрытому паутиной потолку. — Но, наверное, я бы не смог больше притворяться и попытался бы рассказать тебе всю правду. Мне стоило сделать это гораздо раньше. — Ты жалеешь о том, что было… между нами? — голос Сяо Синчэня стал совсем тихим, но Сюэ Ян лежал достаточно близко, чтобы услышать каждое слово. — И да, и нет, — он пожал плечами. — Конечно, мне жаль, что я обманывал тебя, но если за это время мне удалось подарить тебе хоть немного счастливых моментов, думаю, это того стоило, — Сюэ Ян медленно провёл языком по нижней губе, касаясь ранки. — Я был очень счастлив. И сейчас тоже. Надеюсь, я не слишком испортил эти несколько месяцев твоей жизни. — Ты не сделал ничего, что могло бы хоть как-то навредить мне, — Сяо Синчэнь всё же сел, имея возможность смотреть Сюэ Яну в глаза. — Я не хочу омрачать те эмоции и чувства, которые испытывал рядом с тобой. — Вот как, — Сюэ Ян неловко усмехнулся. — Надеюсь, в твоей жизни будет ещё немало радостных моментов. — Не говори со мной так, будто прощаешься. — Это может быть и прощание, — Сюэ Ян потянулся, пытаясь распрямить до боли напряжённые мышцы, и оставил руки свободно лежать над головой. — Сегодня к вечеру мы доберёмся до города И. Если там на самом деле не осталось никакого барьера, или он вдруг не сможет удержать демонов — тогда это будет наш последний день вдвоём. — Мы просто найдём другой способ… — У нас не будет времени на это, — заклинатель поднял одну руку и легонько ткнул указательным пальцем в грудь даоса. — На тебе нет проклятой метки, поэтому ты сможешь убежать и спрятаться. В этом будет гораздо больше смысла, нежели мы просто умрём там оба, — рука Сюэ Яна упала обратно на кровать. — Город И будет последней точкой моего путешествия. Дальше тебе придётся идти без меня. На последних словах голос Сюэ Яна предательски дрогнул. Хоть он и старался улыбаться, по его венам стремительно растекалась боль, огромным валуном давящая на грудь. Для Сюэ Яна это и правда было прощание. Возможно, на несколько дней барьер вокруг города И мог сдержать голодных демонов, но Яньван рано или поздно придумает, как обойти и эту защиту. Смерть была неизбежна, и Сюэ Ян не сомневался в этом, но вместо страха или паники он ощущал лишь спокойствие. Ему хотелось бесконечно смотреть на Сяо Синчэня, целовать его руки и гладить мягкие волосы, пытаясь впитать каждую частичку этого счастливого, но короткого мгновения. Чем больше откровений оставалось позади, тем легче ощущался груз на душе Сюэ Яна. Он вдруг поймал себя на мысли, что больше не пытается утопить себя в сожалениях и не чувствует острые когти вины, впивающиеся в сердце. На их место пришло принятие — себя, своих поступков и мысли о том, что прошлое уже невозможно изменить. Всё уже случилось, и Сяо Синчэнь был прав, когда говорил, что нужно думать лишь о том, что происходит здесь и сейчас. Сюэ Ян приподнялся на локтях и загадочно улыбнулся, заставив Сяо Синчэня в недоумении нахмуриться. — Спасибо тебе. — За что? — удивился даос. — За то, что не оставил меня одного, хоть и я тысячу раз просил тебя об этом, — он слегка наклонил голову. — Но благодаря тебе я чувствую себя гораздо лучше сейчас. И дело не только в заживших ранах. — Я и не собирался оставлять тебя, — Сяо Синчэнь опустил взгляд, чтобы не видеть эту печальную улыбку на уставшем лице. Не хотелось ничего говорить, не хотелось даже думать о том, что будет завтра. Сейчас был именно тот момент, когда можно не бояться быть искренним. В этой жизни Сяо Синчэнь мог ясно видеть мир своими глазами. И он видел чистую, как горный ручей, и искреннюю, как детский смех, любовь во взгляде Сюэ Яна. Это невозможно было отрицать. Их чувства, какими бы пугающими и запутанными они ни были, оказались взаимными. — Ты собираешься спать или нет? — Сюэ Ян вопросительно повёл бровью. — Кто-то говорил мне, что нельзя терять драгоценные минуты отдыха. — Сначала закончи рассказ, — эти минуты действительно были драгоценными, и поэтому Сяо Синчэнь не хотел, чтобы они так стремительно утекали. — Это надолго… — Сюэ Ян умоляюще посмотрел на даоса. — Это может быть важно. — Думаешь, тоскливое детство сможет оправдать мои грехи? — безошибочно констатировал заклинатель. — У меня всегда был выбор, и я не хочу прятаться за детскими обидами, сваливая всю вину на других. — И всё же я хочу дослушать до конца, — уверенно ответил Сяо Синчэнь. — Такой упрямый, — застонал Сюэ Ян, уронив голову на кровать. — Но раз уж я обещал, — он чуть ослабил воротник куртки. — В общем, после этого случая с рисовыми пирожными, тётушка Хао быстро успокоилась, но для меня всё уже не было как раньше. Я перестал принимать от неё вкусности и старался не говорить с ней дольше необходимого. — Ты просто обиделся. — Да, меня глубоко задело то, что она даже не попыталась выслушать всю правду. — Но разве после этого дети в приюте не должны были начать относиться к тебе нормально? — спросил даос. — Не-ет, — протянул Сюэ Ян. — Я разозлил их ещё больше, потому что перестал вестись на провокации и даже разговаривать с ними. Почти всё время я проводил один в своей комнате, резко сократив количество поводов для жестоких шуток. — Только не говори, что… — Они долго думали над тем, как подшутить надо мной, но когда я в очередной раз просто ушёл в свою комнату, это стало последней каплей, — Сяо Синчэнь лёг на бок, подперев голову рукой, и с интересом посмотрел на Сюэ Яна, ожидая продолжения. — Однажды утром я проснулся от мерзкого хохота над ухом. Стоило мне пошевелиться, и Фань Хунлэй с его компанией блохастых щенят тут же рванули прочь из комнаты, — лицо Сюэ Яна заметно помрачнело, очевидно, эти воспоминания всё ещё были окрашены в яркие оттенки эмоций. — Я не сразу понял, что случилось. Поднял голову с подушки, посмотрел по сторонам, а потом увидел, как на пол упал локон волос. Моих волос. Сяо Синчэнь покачал головой, но Сюэ Ян только подтвердил его догадки: — Они обрезали мне волосы, пока я спал, — произнёс он, накручивая длинную прядь на палец. — Неровно, крупными кусками и с особой жестокостью. Так они хотели унизить меня, и у них это получилось. В голове Сяо Синчэня медленно всплывали воспоминания из прошлого — он наощупь перебирает пряди Сюэ Яна, расчёсывая их деревянным гребнем. То и дело волосы выскальзывали из рук, некоторые локоны были короче других, но даос тогда не стал расспрашивать своего друга об этом. А теперь всё встало на свои места. — Это… ужасно, — даочжан не мог подобрать слов. Он понимал, что всё это случилось слишком давно, но от того эта история не стала менее травмирующей. — Да, и после этого тётушки приняли решение отправить меня в другой приют, где мне, возможно, было бы лучше. Но найти подходящее место оказалось не так просто, и за это время со мной успело приключиться следующее несчастье. — Та повозка… — догадался Сяо Синчэнь. — Да, и твоя нелюбимая история про то, как я потерял мизинец, — Сюэ Ян покрутил в воздухе тем самым пальцем. — Моя рука превратилась в кашу, кости были раздроблены, ошмётки кожи просто свисали, и было так много крови, что след тянулся за мной до самого приюта, — он тяжело сглотнул. — Я помню ту боль, помню, как кричал и плакал, умоляя помочь мне… Но все проходили мимо. Не знаю, как мне удалось остаться в сознании и добрести до ворот приюта, но именно там я и лишился чувств от боли. В итоге пришлось отложить мой переезд в другое место. — Дело ведь было не только в потерянном пальце, — тихо произнёс даос, смотря Сюэ Яну в глаза. — Это была ведущая рука, как и сейчас, — ответил он. — Я лишился возможности нормально держать даже кисть и палочки для еды, не то что меч, и потребовалось время, чтобы научиться делать всё правой рукой.***
— Больно! — вскрикнул мальчик, когда засохшие бинты оторвались от открытой раны. — Мне больно… — Прости, я сейчас размочу немного, — Лю Ифэй подула на перебитую руку Сюэ Яна и зачерпнула немного воды, чтобы полить ей бинт. — Вечером я схожу к лекарю и возьму ещё лекарств, чтобы тебе было не так больно, хорошо? Сюэ Ян ответил коротким кивком и вытер с лица слёзы. Он неотрывно смотрел на изувеченную кисть, не веря собственным глазам. Оставшиеся пальцы распухли и посинели, из-под грубых швов беспрестанно сочилась кровь, и он даже не мог пошевелить ни единой мышцей. Была только невероятная боль, от которой его несколько раз даже стошнило, а воспалённые раны стали причиной постоянной лихорадки. Вся эта каша из костей и сухожилий не давала Сюэ Яну спать по ночам, и ему оставалось лишь тихо плакать в подушку, проклиная тот день, когда он хотел честно заработать сладости. — Она… уродливая, — сквозь всхлипы произнёс мальчик, когда все окровавленные бинты были убраны. — Не говори чепухи, — серьёзно произнесла Лю Ифэй. — Сейчас главное не то, как выглядит твоя рука, а то, что она вообще осталась цела. Лекарь хотел отрезать её по самое запястье! — Лучше бы отрезал! — Сюэ Ян громком шмыгнул носом. — Чтобы не болело… — А-Ян, — вздохнула девушка, часто моргая из-за покрасневших от подступивших слёз глаз. — Боль обязательно утихнет, надо только потерпеть… — Не хочу терпеть… — он начал дрожать, когда Лю Ифэй взяла в руки баночку с тёмно-зелёной мазью. — Не надо… — Только так твои раны смогут зажить, — она виновато посмотрела на мальчика, зная, что причинит ему ещё больше боли. — Нужно всё обработать, иначе ты можешь умереть. — Тогда я умру! — Перестань капризничать! — девушка повысила голос. — Ты поверил какому-то незнакомцу и поплатился за это! Это твой жизненный урок, А-Ян, и впредь тебе нужно быть осторожнее, но сейчас важно спасти тебя и твою руку, — Лю Ифэй шумно выдохнула и прикрыла глаза. — Мне очень жаль, что это случилось с тобой. — Я заслужил… — прошептал Сюэ Ян, глядя на переломанную кисть. — Я больше никогда никому не поверю. — Нет, — устало произнесла она. — Просто тебе нужно правильно выбирать того, кому следует довериться. — Мне опять будет больно, — замутнённый жаром взгляд переместился на лицо девушки. — Люди всегда делают больно. — В твоей жизни обязательно будут люди, которые принесут тебе только радость, — успокаивающе ответила Лю Ифэй. — Ты ещё совсем маленький, А-Ян, но когда-нибудь ты всё поймёшь. Мальчик ничего не ответил, лишь закрыл глаза и повернул голову, готовясь к новой порции боли. Болезненные стоны и всхлипы ещё долго доносились из его комнаты, пока все раны не закрыл новый чистый бинт. Рука пульсировала и не переставала болеть ни на минуту, но жар истощил тело ребёнка настолько, что он уснул на руках Лю Ифэй. Её строгий голос стал непривычно мягким, пока она напевала тихую песенку, поглаживая Сюэ Яна по голове. Только убедившись, что он крепко заснул, девушка переложила его на подушку и укрыла одеялом, осторожно уложив повреждённую руку сверху. Ещё раз потрогав горячий лоб Сюэ Яна, Лю Ифэй смочила светлую ткань в прохладной воде и промокнула его лицо от пота. Она решила никому не говорить о том, что этот ребёнок был слишком слаб, и лекарь сомневался, что его тело сможет оправиться после обильной потери крови и тяжёлой лихорадки. Но Сюэ Ян выжил. Потребовались месяцы на то, чтобы кости срослись, а раны затянулись, но в итоге зажившая кисть даже гнулась, вот только без мизинца хватка стала гораздо слабее. Пальцы уже не были такими послушными, и после нескольких безуспешных попыток держать кисть Сюэ Ян взял её в другую руку. Вместо красивых рисунков животных у него получались только кривые кляксы, и в конце концов он забросил это дело и в порыве злости бросил альбом в костёр, когда дядюшка Ли жёг сухие ветки. — Похоже на кусок вяленой свинины! — усмехнулся Фань Хунлэй, рассматривая зажившую ладонь Сюэ Яна. — Наверное, твой палец сожрали крысы! — подхватил стоявший рядом Лун Ти, и они оба громко рассмеялись. Сюэ Ян, бездумно листавший книгу с изображениями животных, медленно поднял свой взгляд на мальчишек. Их смех тут же затих, а Сюэ Ян даже не пытался скрыть ледяное выражение ненависти на лице. Его здоровая рука сжалась в кулак. — Чего вылупился, калека? — фыркнул Фань Хунлэй. — Давно не били тебя? — Так ударь, — уверенно произнёс мальчик. — Можешь даже убить меня, мне всё равно. — Ты совсем уже чокнулся, — невесело усмехнулся Лун Ти. — Мало того, что страшила, так ещё и сумасшедший. — Ага, наверное, злится, что с этой культей ему не то что заклинателем, даже слугой теперь не стать, — Хунлэй гордо задрал подбородок. — Будет побираться на улице, пока не сдохнет. — Ты сдохнешь первым, — спокойно сказал Сюэ Ян и захлопнул книгу. Под ошалевшие взгляды старших мальчишек он встал с кресла и не спеша вышел из комнаты.***
— Ты отомстил ему, — это даже не звучало как вопрос, Сяо Синчэнь был уверен. — Надо же, — Сюэ Ян удивлённо поджал губы. — А ты неплохо знаешь меня. Или это было так очевидно? — Если ты отомстил за потерю пальца, то отомстил и за жестокие издевательства, — во взгляде даоса по-прежнему не было ни тени упрёка. — Убийство одного человека не привлекло бы столько внимания, как гибель целого клана, поэтому никто бы и не узнал об этом. — Ты снова раскусил меня, даочжан, — заклинатель развёл руками. — Да, я убил Фань Хунлэя, когда вернулся в Куйчжоу. Не буду вдаваться в ненужные подробности, но ты можешь наказать меня прямо сейчас. — Раз твой палец на месте, у меня нет доказательств твоих преступлений, — Сяо Синчэнь уверенно подыгрывал Сюэ Яну вместо того, чтобы вестись на его провокации и попытки напугать жуткими историями. Даочжан и так был их частью. — Не хочу быть нечестным судьёй. — Я же сам признался тебе во всём, — он прикусил губу, а затем расплылся в хищной улыбке. — Не страшно лежать рядом с жестоким убийцей, а? — И что этот убийца может мне сделать? — Сяо Синчэнь неосознанно придвинулся ближе, и глаза Сюэ Яна мгновенно вспыхнули, словно кто-то плеснул масло в огонь. Он прошёлся взглядом по лицу даоса и спустился к его ключицам, маняще открытым из-за сбившегося шёлкового халата. В горле тут же пересохло, но Сюэ Ян быстро отодвинул нелепые мысли на задворки разума и снова посмотрел даочжану в глаза. — Могу лишь доверить себя твоей милости, — он лукаво прищурился. — Только скажи, и я всё для тебя сделаю. — Всё? — на выдохе это прозвучало слишком интимно. — Ты даже не знаешь, чего я могу пожелать. — Я перевернул Загробный мир ради тебя и вот-вот снова туда отправлюсь, разве что-то может меня напугать? — А если я скажу тебе выжить? — Сюэ Ян в ответ фыркнул и скрестил руки на груди. — Что? Ты же говорил, что сделаешь всё для меня. — Это нечестно… — Такова моя просьба. И ты должен постараться её выполнить, — голос Сяо Синчэня стал тише. — Как иначе ты собрался возвращать мне долг? Жалкие сантиметры пространства, отделявшие их друг от друга, казалось, заискрили. Одно движение, и можно целиком прижаться к чужому телу, превратить тепло в неистовый жар и заставить непослушные губы замолчать… Выдержка Сюэ Яна трещала по швам. Он боялся, что его взгляд сейчас выражал все самые постыдные желания, которые пробуждало в нём вызывающее поведение Сяо Синчэня. Скромный тихий даос… Ну конечно. Сюэ Ян был уверен, что при других обстоятельствах он бы мог развести костёр на этой святой праведности и превратить её в пепел. Если бы он мог касаться бархатной кожи в любых местах, то заставил бы её пылать. Если бы его чувствам дозволено было выбраться на волю, он бы стёр из памяти Сяо Синчэня все слова, оставив ему лишь жадные вздохи. Если бы у них впереди была целая жизнь, Сюэ Ян бы потратил годы, чтобы оставить поцелуй на каждом сантиметре любимого тела. Но, демон возьми, сейчас ему оставалось лишь самому тлеть изнутри. — Я… — Сюэ Ян приоткрыл рот, позабыв о том, что собирался сказать. Янтарь в глазах Сяо Синчэня расплавился, затуманив его взгляд. Их вполне ощутимо тянуло друг к другу, это была настоящая необходимость находиться рядом и чувствовать чужое тепло. Годы разлуки, боль и недопонимания закончились, и можно было бы начать строить всё заново, но судьба распорядилась иначе. Возможно, у них действительно был шанс, Сюэ Яну хотелось верить хотя бы в эту мёртвую надежду, потому что он не мог иначе объяснить то, как смотрел на него Сяо Синчэнь сейчас. — Я не помню, на чём остановился… — с трудом произнёс он. — М? — Сяо Синчэнь избавился от наваждения и на мгновение задумался. — Ах… Ты рассказывал о том, что случилось после потери мизинца. — Точно… — кивнул Сюэ Ян, отводя взгляд. — Ну, почти год я сторонился людей и ждал, пока моя рука окончательно заживёт. Конечно, не получилось восстановить её до конца, но, по крайней мере, удалось сохранить подвижность пальцев. — И что случилось через год? — поинтересовался даочжан. — Я покинул приют, — заклинатель глубоко вдохнул. — Точнее, меня из него забрали.