Своя правда

В вечности гаснут искры. Ты не остался верен им. Сказочный сон Магистра тянется в недрах времени. Свет его жив в полумраке подземных спален. Друг мой, скажи, не за это ли мы умирали? Наконец ты увидел, Радов, эту истину: пусть не сразу, но мы сражались с тобой за правду, понимая её по-разному. Я не знаю, какая линия рассекла твой рассудок надвое, а дорогу на «до» и «ныне», и, в черноту безвременья падая, что кричал ты, лишаясь образа, что шептал, обретая знание… Может, видел семью здоровыми и живыми. А может, звал меня? Протянул бы я руку помощи — ты бы смог изменить грядущее, превратившее нас в чудовища с одиноким, кошмарным будущим? Мы по разные стороны, друг. Говорим языками стали… Расскажи мне теперь, не за это ли мы проиграли? И теперь эти руки в крови, твоей. Я хотел бы стереть с оборота лет странный день, когда встретил тебя, Андрей, у метро и впервые помог тебе. Потому что легко записать в враги и убить тех, кто этого заслужил. Но когда-то я помнил тебя другим, в этих серых глазницах теплилась жизнь. Там последняя битва плечом к плечу, камни силы в твоём золотом кресте, рёв мотора, расплавленный каучук, вязь сигилов на влаге бетонных стен. Там пути, расходящиеся во мрак, мой бессмысленный поиск и твой капкан, перелом, незастывшая боль от ран, и моя не протянутая рука. Мы носили под сердцем патроны и оба от них устали. Друг, ответь сам себе, разве этого мы искали? Твоя ярость к Магистру, менявшему сон на душу, прорастает как вереск, из знания, как же сильно вы с ним похожи — вы оба хотели бы сделать лучше этот мир. Все убийцы считают себя мессиями. Но итог одинаков — сырой чернозём погоста, храм в руинах Москвы погребён в костяное крошево. Ты хотел всё закончить? Андрей, я исполню просьбу, ради дружбы с тобой, незаметно ушедшей в прошлое. Я дарю тебе смерть. Уходи по полям пшеницы, по берёзовым рощам к погасшему солнцу грешников, уходи как спаситель и больше не помни лица всех убитых тобой, и не помни тобой повешенных, вспоминай лишь тепло. Сверху каменный мегаполис догорает в пожаре. Уснувший в подземной комнате видит свет и добро, сотворённые им из боли — стань носителем света, не знающим и не помнящим о плодах своих дел, кем мы стали и кем мы были. Твоё тело теперь в безымянной лежит могиле. Но я знаю, что ты Ещё смотришь из пустоты, И услышишь меня, Андрей. Может быть, за одной из закрытых для нас дверей, С плеч ссутуленных скинув бремя, В снах Магистра или в безвременье, Где-то там, за чертой несчастий Наконец-то ты будешь счастлив.