сказка о сером волке и рыжей шапочке

Спустя три недели, Волков практически освоился в новом коллективе. Парни в самом начале попытались устроить ему тёплый прием и вытурить: то на голову ему вылилось целое ведро мыльной воды, когда он зашел разбудить всех, то в кладовке его попытались запереть. И, несмотря на безэмоциональность снаружи, внутри Олег был чертовски доволен ошалевшими выражениями лица этих трех парнишек, когда он через секунду вышел из запертой кладовки, держа в руке выломанный замок. Те почти сразу попытались метнуться прочь, но были остановлены за шкирку. Третий же даже бежать забыл — просто стоял и бестолково пялился на крепкий металлический замок, который Волков сунул ему в руки. В общем, сейчас Волков довольно разглядывал свежепокрашенный в три пары рук забор. Ну вот, а Ирина Владимировна говорила, что их семью собаками не загонишь поработать. А хватило всего одного Волкова. Силу применять не пришлось, но Олег и не собирался. Одно дело решать проблемы кулаками в боевых точках, и совсем другое — применять насилие к детям. У него никогда не было проблем с самоконтролем, он всегда знал, когда добро должно быть с кулаками, а когда нужно подставить вторую щеку. Поэтому проказники у Олега занялись физическим трудом. Забор покрасили, замок научились в дверь врезать, не сказка разве? Он им в конце даже денег отвесил, так что разошлись очень миролюбиво. Да и той демонстрации с дверью всем хватило, — у ребят вместо языка оказалось помело, поэтому задирать его больше не решались. Дружить впрочем тоже, но Волков им — воспитатель, а не подружка, хоть и молодой, так что его положение дел очень даже устраивало. Не решались почти все. Разумовский вот его не боялся от слова совсем. Он спёр у него сигареты на следующий же день после знакомства. Волков тогда вышел в кожанке на задний двор, мечтая затянуться, а в карманах пусто. Он уж подумал, что потерял ненароком или забыл купить, с ним случались помутнения из-за недостатка сна. Но он перестал винить себя, стоило ему увидеть, как сидя на заборе, ему машет Серёжа и прикуривает из его — он абсолютно был уверен, что это его — пачки. Такие больше никто не курил, это был Макинтош, с крепким табаком, им хоть трубку набивай, и пахли они приятно — хересом. Он дёрнулся в сторону Серёжи, но тот мгновенно перевалился через забор на ту сторону и рванул в дворы, будто Олег реально собрался его преследовать. Провожая его взглядом, Волков удивился его прыти — он и сам бегал очень быстро, но то, с какой скоростью рванул Сергей, было почти что удивительно. Появилось стойкое ощущение, что бегать ему приходится частенько. Так что за эти три недели Олег выудил некую достоверную информацию из различных источников. Сергей Разумовский, семнадцать полных лет. Отличник в школе (когда он там появляется, а это происходит нечасто), злостный прогульщик. Умный, по словам Ирины Владимировны, но совершенно бестолковый одновременно. Самый частый посетитель, как медпункта, так и класса наказаний. Друзей нет, замкнутый, необщительный. Сам по себе. Это Волкова удивило — у Серёжи, казалось бы, не должно быть проблем со сверстниками — присутствовали явные задатки лидера, вел себя так уверенно с незнакомым человеком. Постоять за себя умеет, хамит, такие обычно возглавляют небольшие группки и в них чувствуют власть. А этот — одиночка. Олег сам не знал, что его так зацепило, но пацану хотелось помочь, хотя хрен его поймешь как помочь тому, кому это не сдалось начисто. Он разглядывал его на обедах — Серёжа действительно щемился по углам, почти ни с кем не здоровался и ел мало. Это совсем не коррелировало с первым впечатлением. Будто в толпе Разумовский чувствовал себя некомфортно и был не самим собой. Либо же он хорохорился перед Волковым? Он не понимал. Когда они пересекались взглядами, Серёжа ухмылялся и подмигивал, даже осанка становилась прямее. В коридорах он улыбался, кидал различные шуточки, но на людях находился мало, был мрачным и почти сразу исчезал. А еще устраивал Волкову мелкие пакости — у него как-то заиграли стоны порно из динамика во время собрания, но Олег быстро среагировал — так что услышали только первые ряды, да и те наверняка не поняли в чем дело. И стоило ему обвести взглядом присутствующих, он сразу вычислил, чьих это рук дело. Серёжа нахально улыбался с задних рядов и показывал ему экран своего телефона, где вполне недвусмысленно угадывалось происходящее. Только вот стояла тишина, а звуки шли из телефона Волкова. Что там говорила Ирина Владимировна? Больно умный да бестолковый? А точнее описания было и не найти. Компьютерный гений местного разлива, только вот вместо того, чтобы делом заняться — страдает хренотенью. Олег даже не злился, он слышал историю о том, что «программистом» Серёжу зовут не просто так. Тот как-то раз поместил на заставку рабочего стола всех компьютеров в классе информатики фотку завуча с подписью «must die». Так что судя, что приколы над Волковым были безобиднее — по-серьезке Разумовский его не невзлюбил, и на том спасибо. Но что-то его в личности Серёжи все равно напрягало и интересовало. Обидно, что эмоциональный диапазон Волкова был, как у зубочистки, поэтому разбираться в своих и чужих эмоциях удавалось с трудом. Олег отряхнул руки, кинул последний взгляд на забор и направился в обеденный зал — пришло время ужина, а затем у ребят будут часы свободного досуга, нужно следить, чтобы алкоголь в комнаты никто не протащил. И проверить перед сном, все ли на месте. Ох, нелегкая это работа — ребят тащить из болота. Зайдя в зал, Волков умиротворенно выдохнул, привычный шум и гам разговоров, но стычек нет, все спокойно. Приятно, никого растаскивать не надо. Взглядом он выцепил слева знакомую рыжую макушку, Разумовский направлялся к своему излюбленному углу с подносом в руках. Навстречу ему вдруг нарисовался Игнат (кажется? Олег плохо запоминал имена) с дружком, местные задиры, то и дело тыркали малышей и были завсегдатаями комнаты наказаний. Волкову это не понравилось — у него было чутье на запах неприятностей, но предпринять он ничего не успел. В эту же секунду Игнат весьма смачно заехал плечом Разумовскому, хотя они были почти одного роста, Игнат все равно был значительно крупнее, так что Серёжа выронил поднос себе под ноги и сразу распрямился. — Ты охуел? — Да ладно тебе, рыжеволоска, — Игнат хохотнул. — Сам знаешь — заслужил. А теперь собери всё. Олег издалека видел, как Серёжа медленно выдохнул через нос и разжал сжатые кулаки, хотя по лицу ходили желваки, и это явно стоило ему больших усилий. Волков медленно пробирался через толпу зевак, чтобы назначить Игнату дисциплинарное нарушение и радовался, что не завязалась драка. Но стоило Разумовскому нагнуться и поднять что-то — Волков не видел что именно — с пола, он сразу же вспыхнул вновь, развернулся и замахнулся кулаком. — Нет, стой! — Олег резко рванул сквозь толпу. Серёжа отвлекся на голос на секунду — один короткий взгляд бросил в его сторону, но между тем дружку Игната этого хватило. Так что через секунду Серёжа согнулся на полу, хватая ртом воздух, — удар пришелся точно в солнечное сплетение, а Игнат мгновенно попытался пнуть его ещё раз. Волков сделал последний рывок и помешал нанести следующий удар, резко заломив руку Игнату за спину. — Вы совсем охуели? При воспитателе устраивать драку, мудаки? Одному и второму дисциплинарка, в класс наказаний на сутки! — Игнат жалобно заскулил от боли, но Волкову сейчас было не до своих правил, — Марш! — Олег Давидович, немедленно отпустите воспитанника! — блядская директриса нарисовалась в самый подходящий момент. Волков тотчас же разжал руки и склонился над Разумовским, но и слова тому вымолвить не успел. — Разумовский, вам тоже дисциплинарное нарушение! Сегодня без ужина и завтра проведете вечер в классе наказаний. — Ага, понял, — Серёжа уже успел подняться, придерживаясь за стол, и направился к выходу из столовой. Волков в этот момент так охуел, что забыл о своем испытательном сроке на этой работе и о том, что разговаривает с директрисой. — Какого черта? Он не виноват, они спровоцировали драку, они… — Олег Давидович, не забывайтесь, — директриса поправила очки. — Я четко видела, что Разумовский первый поднял руку. — Но… — Я напоминаю, что вы всего лишь младший воспитатель. Мои решения относительно воспитанников не обсуждаются. Волков стиснул зубы, кивнул головой и развернулся к выходу из столовой. Ему не впервой исполнять несправедливые приказы, но никогда они еще не вызывали у него столько праведного гнева, сколько в эту минуту. *** Он нашел Разумовского на ступеньках на заднем дворе, тех самых, где они курили три недели назад вместе. Серёжа неспешно потягивал трубку [так вот зачем сигареты украл, наверняка распотрошил на табак] и ёжился от промозглого ветра в одной футболке. На появление Волкова даже глазом не моргнул, будто тот и не пришел его проведать. Олег молча стянул с себя кожанку и накинул её на плечи парню. — Как ты сейчас? — присаживаясь рядом. — Нормально. — Я с ней поговорю, и она отменит наказание. Серёжа лишь только усмехнулся, но не издевательски, а как-то удручённо что ли. — Не отменит. Она — сука, и она меня не любит. — Почему? Серёжа окинул его взглядом, первый раз не смешливым, а внимательным. Будто внутрь заглядывал. — А любить-то меня за что? Волков хмыкнул. — Людей не за что-то конкретное любят, а в общем. За то, что ты — это ты. — Не меня. — Полюбят значит. Не жалей себя. Ты сильный, ты столько времени тут продержался, и не скатился совсем еще. Не озлобился, — Волков забирает у него из рук трубку и втягивает знакомый дым. Угадал. — Нас только родители любят ни за что, а остальные нет. А родителей, если ты не заметил, я здесь не наблюдаю, — Серёжа смотрит на свою трубку в руках воспитателя и думает, что это выглядит слишком правильно. — Иногда это благословение. — Что? Не ответив, Олег возвращает ему трубку и помогает встать, мягко придерживая за плечо. — Спасибо за то, что остановил их. Я должен был сдержаться, но они разбили телефон. Ты понимаешь, что это для меня значит. — Понимаю. Пойдем. Я отведу тебя в медпункт. Серёжа вздыхает и гасит трубку.