killing butterflies

Кристалл был высотой около двух с половиной метров, а в диаметре не превышал четырех. Блики от факелов играли в салочки в его полупрозрачных гранях, то догоняя друг друга, то рассыпаясь на сотни ломаных лучей, но ни один из них не касался бледного лица Энни. Казалось, девушка просто сладко спит в своей недосягаемой для обычных смертных темнице. Они перепробовали всё, что было под рукой: от стандартных лезвий до массивного топора, который Моблит нашел у кого-то из деревенских. Бесполезно. С кристалла не откололся даже крохотный кусочек. Леви сложил руки на груди и скривился: — Мы скорее себя покалечим, чем вытащим Леонхарт из этой хрустальной хренотени. Ханджи, если что, я у себя. Нова думала, что скоро от её костылей по полу пойдут трещины. Уже полчаса она неподвижно стояла, изо всех сил вдавливая противоскользящую ножку в каменную кладку. Все-таки их догадки оправдались, Энни Леонхарт — женская особь, значит, с высокой вероятностью у неё есть пособники в 104-м кадетском корпусе. По спине пробежали мурашки. Сокурсница была холодна ко всем одинаково: под подозрением все выпускники. И хоть девушка была уверена в себе и Софи, для командиров они были потенциальными предателями и преступниками. — Извините, — осторожно спросила Нова, — я слышала, что в стене обнаружен титан, подобный колоссальному, это правда? Майор приподняла очки и устало потерла глаза: — Да. С этим нам тоже предстоит разобраться. Пока мы прикрыли его, чтобы на него не попадал солнечный свет. «Отличный сюрприз в стене. Вопросов возникает всё больше, а количество ответов не меняется». Гроссман ковыляла вслед за Ханджи из подземелья и с ужасом отмахивалась от мыслей, что помощником Энни могли быть её друзья, например, Саша или Жан. Фантазия Новы слишком реалистично демонстрировала, как тысячи огромных мышечных волокон вырываются прямо из кожи Браус, переплетаются между собой и создают вокруг подруги тело титана. Убить титана, который может уничтожить тебя, и одновременно убить своего друга, спрятанного в затылке гиганта. Девушка поёжилась. Этот моральный выбор был самым сложным из тех, с которыми ей приходилось сталкиваться. — Нас учили убивать титанов, как само собой разумеющееся. Либо они нас, либо мы их, — Нова говорила вполголоса, будто беседовала сама с собой, но Ханджи и Армин внимательно слушали её слова, эхом разносившиеся по пустынном коридору. — Вообще все знания о титанах преподносятся как данность. Есть гиганты. Они пожирают нас не для утоления голода, а просто так; погибают от удара лезвием в область шейного отдела позвоночника; активны только днем. А что, если все титаны — это люди, которые в разных степенях могут управлять своей второй ипостасью? Есть, например, аномальные. Может, у таких, как они, человеческая сущность противится чудовищной? Нова испуганно замолчала, когда увидела, как изменились лица её собеседников. В огромных голубых глазах Арлерта боролись страх и сомнения, Ханджи с опаской оглянулась и сказала: — Вы можете идти наверх, мне нужно закончить с отчетом. Губернатор ждёт нас с Командором на прием. Женщина быстрым шагом удалялась к выходу из подземелья, пока Армин помогал Гроссман преодолеть лестничные пролеты. Шли уже четвертые сутки после того, как девушка повредила сустав и располосовала мышцы голени на две половины, но, к счастью, она уже могла наступать на раненую ногу, всё ещё помогая себе костылями. Каждое утро она заставляла себя переступать через болевой порог. Завтрак на первом этаже, утренний туалет на втором, «пробежка» на время до библиотеки и кабинета Ханджи, где она старалась как можно меньше сидеть, и тренировка на заднем дворе. Несколько старших разведчиков, которые явно были приставлены наблюдать за Новой, сочувственно качали головами, когда она подтягивалась. К концу третьего дня беспорядок на столах и других горизонтальных поверхностях кабинета майора приобрел структурированность: девушка педантично разложила книги, заметки и очерки по тематике, размеру и цвету. Смахнув пот со лба, она гордо оценила свою работу: теперь можно было приступать к изучению. «Я не разочарую их, я буду стараться, — думала Нова, перетаскивая стопки с рукописями в свою комнату. — Девочки будут удивлены, когда увидят, что в углу покоятся учебники по истории, по титанам и даже сказки с легендами». Софи и Микаса вернулись ближе к обеду, изнеможенные и разочарованные. Младшая Гроссман даже не успела как следует поговорить с сестрой, когда Ханджи вызвала её в подвал штаба для того, чтобы она подробно описала в заметках кристалл и все манипуляции с ним. Сейчас же в спальне девушку встретили прохлада и размеренное дыхание Соф. Вероятно, вторая соседка умчалась к Эрену. Девушка фыркнула: их родственные или приятельские отношения больше напоминали ей взаимодействие хозяина и его верной собачки. То, как вдохновленно с завидной частотой произносит Микаса имя Йегера, бесило больше неуместных комментариев Жана. Софи лежала на своём верхнем ярусе, по привычке свесив ногу вниз. Сколько Гроссман помнила старшую сестру, она всегда так спала. — Ты в порядке? — Нова опёрлась подбородком на кровать и убрала прядь выбившихся волос с лица Соф. Девушка приоткрыла глаза и слабо улыбнулась. — Спина болит, спать хочется, но у меня была выгодная позиция, поэтому нынче обошлась без увечий, — она помолчала, прикусив изнутри слизистую щеки. — Я была в восточном отряде под руководством Ханджи, нашей задачей было вовремя выпустить сети для захвата Женской особи. Правда, это было безуспешно. — Она вырвалась? — Да, потом добили её Эрен и Микаса. «Кто бы сомневался», — с налетом сарказма подумала Нова. — Знаешь, мы стояли на одной из самых высоких башен неподалеку от площади, и обзор был шикарный, — Софи сглотнула и нервно покрутила в пальцах край расстёгнутой нагрудной портупеи. — И пока Эрен с Энни бегали друг за другом, они столько гражданских перетоптали. Это был настоящий фарш из тел, крови, кусков кирпичей. Соф содрогнулась и машинально обняла себя за плечи, Нова положила свои ладони поверх её. Когда они обучались в кадетском корпусе, факт смерти гражданского населения преподносился как то, что должны допустить военные в самую последнюю очередь. А теперь новое многообещающее оружие разведки вместе с одной из лучших выпускниц буквально втоптали население Стохеса в землю. Негатив со стороны властей, мирных жителей и военной полиции вполне оправдан, и в какой-то степени младшая Гроссман разделяла их мнение. Поймать Женскую особь было непростой задачей, с которой Эрвин Смит справился, заплатив несколькими десятками невинных жизней. — Мы и так были на хреновом счёту у людей, — Нова грустно усмехнулась, — а теперь Разведотряд вовсе не смогут понять после сегодняшней кровавой вечеринки с титанами. Старайся не надевать нашу форму, чтобы в городе камнями не закидали. Софи кивнула, и хоть она быстро заморгала, от наблюдательности младшей сестры не ускользнули несколько слезинок в уголках её глаз. — Кстати, ты знаешь, что Жану вызывали врача из лазарета? — спросила Софи, приподнявшись на локте, как обычно, она меняла тему разговора. — Его лихорадит сильно. И доктор искал тебя, хотел осмотреть твою ногу, сходи до комнаты мальчишек, может быть, он ещё там. Она хотела сейчас остаться одна, а визит врача и Жан были лишь предлогами. Уединяться для Соф стало обычным делом после смерти родителей. Она часто уходила на крышу приюта и подолгу сидела там в одиночестве. Нова никогда не спрашивала сестру, о чём та думала в эти моменты, что чувствовала. Гроссман полагала, что даже она не имеет права вмешиваться в это сакральное пространство, созданное Софи. Как бы близки они ни были, каждая из них тщательно оберегала вторую от своих темных сторон. Нова огрызалась, язвила, ограждая свои слабости, Соф сбегала от реальности в мнимое уединение. Врача девушка встретила по дороге к спальне парней, и он предложил вернуться обратно. Под ворохом из трех одеял спал Жан, его вытянутое лицо было неестественно багряным, дыхание частым и шумным. Гроссман села на кровать Конни и послушно закинула раненную ногу на подставленный доктором стул. Сжав зубы, она постаралась сосредоточиться на паломничестве пуховых облаков по лазурному полотну неба за окном. Вот у кого нет забот. Они просто плывут в неизведанные дали, не обращая внимания на ад, творящийся под ними. Им чужды физическая боль, чувство утраты, отчаяния, им чуждо всё земное. Нова представила, как падает на одну из этих белоснежных перин, и больше её ничего не тяготит. По щеке скользнула слезинка не то от боли в ноге, которую невозмутимо обрабатывал и перевязывал врач, не то от безнадежности их положения. — Рана заживает хорошо, — мужчина с аккуратно постриженной бородой удовлетворенно хмыкнул, — даже не гноится. Думаю, через две недели ты сможешь уже самостоятельно передвигаться. «Какое счастье», — Гроссман мрачно проводила взглядом удаляющегося лекаря и переключила внимание на спящего друга: — Это ж надо пытаться так бесславно помереть. Вернуться из первой вылазки без единой царапины, даже прическу не испортив, и простыть от сквозняков в карете. Но Кирштайн не ответил. Девушка убрала влажную от пота простынь с его головы, положила ладонь на лоб и тут же отдернула — она будто прикоснулась к раскаленной печи. Жан что-то промычал и поморщился. Нова попыталась перевернуть его на спину и приподнять, но даже в полубессознательном состоянии молодой человек оказался тяжелым и сопротивлялся. — Да встань ты уже, — проворчала Гроссман. — Прости, Жан, мне придется тебя раздеть, так проще будет сбить твою температуру. Пусть тебе приснится, что это делает Микаса. — Микаса… — повторил за ней он. — Да-да, твоя драгоценная Микаса, — девушка задохнулась, пока стягивала рубашку с приятеля. Если бы сейчас кто-то зашел в спальню, то их взору представилась бы презабавная картина: полуобнаженный парень и она, сидящая на коленях на краю его постели с мокрой от пота пижамой в руках. К счастью, с Конни и Жаном жили Эрен и Армин и, скорее всего, они сейчас в комнате, оборудованной под временную палату Йегера. Мама всегда так делала с лихорадящими больными: раздевала догола, убирала все одеяла и клала смоченные в холодной воде ветоши на лоб и в проекцию печени. — Не стоит умалять физические методы лечения, — говорила Герда, отпаивая пациентов своими отварами, — без них фармакология бессильна. Нова сползла на пол и вытянула ноги. Беспокоить Софи она не хотела, спускаться вниз, где туда-сюда снуют разведчики, тоже, сейчас комната парней казалась ей вполне спокойным местом. Девушка потянулась к своей сумке, которую интуитивно захватила с собой. В ней лежали скудные заметки, самый увесистый атлас анатомии человека, учебник по титанам и корявое схематичное изображение гиганта, которое она уже сотню раз исправляла и перерисовывала. Вздохнув, Гроссман открыла блокнот. Жан монотонно бормотал во сне уже около часа, это убаюкивало Нову, но она настырно перелистывала страницы учений некого Джонса по девиантам. Гроссман пересмотрела с десяток книг по титанам, но все они были повторением или пересказом друг друга. Ханджи говорила ей, что мёртвые титаны и их части тела невесомы, будто сотканы из света. От неожиданной догадки Нова подавилась высушенной ягодой, которую она ела, чтобы не уснуть. В голове возник образ мухоловки, цветка способного захватывать и съедать насекомых, но при этом спокойно существующего за счёт фотосинтеза. Что если источник энергии для титанов — это солнечные лучи? И именно поэтому сейчас закрыли лицо титана в стене. — Да ну, бред какой-то, — девушка раздраженно кинула карандаш. — Это сколько надо солнца, чтобы такую тушу в пространстве перемещать? Жан вдруг сел в своей постели. — Прости, Жан, я разбудила тебя, — но Нова поняла, что парень смотрит на неё невидящим взглядом. Он всё ещё спал. Гроссман привстала и надавила на плечи друга, пытаясь уложить его обратно на подушку. Кирштайн сжал её запястье и отчетливо прошептал: — Марко, это ты? Это было неожиданно и… больно. Для Новы смерть Марко оставалась одной из самых несправедливых. Всегда трезво оценивающий свои возможности, готовый прийти на помощь каждому, он был искренен во всех начинаниях. Она помнила, как Жан сообщил им, что Марко нашли среди других погибших кадетов. Наверное, тогда эту новость им сказал уже другой Жан Кирштайн. — Жан, Марко… Нова замолчала, в этом неосознанном жесте приятеля было столько какой-то надежды и тоски, что она просто не смогла развеять эту иллюзию. Пусть хоть в бреду сможет вновь повидаться с Марко. Избегая острых углов в их «диалоге», Гроссман убрала подушку в сторону, села на её место и всё-таки смогла уложить Жана к себе на колени. Он был всё ещё горячим, однако температура снизилась на пару градусов. Смочив полотенце в тазу, девушка снова положила его на лоб Кирштайну, иногда она должна побыть для него хорошим другом. Когда несвязная речь Жана совсем затихла и парень крепко уснул, Нова откинулась на стену и вполголоса произнесла: — Итак, начнём с простого. Убивает титана только точный удар в шею. Слой за слоем она изображала саггитальный разрез шеи от кожи к спинномозговому каналу, но понятнее от этого не становилось. Будь то шейный отдел позвоночника или поясничный, всё одинаково: мышцы, позвонки, спинной мозг. Единственное, за что было можно зацепиться — это то, что шея являлась непосредственным переходом от головного мозга к спинному. «Может мы перерубаем эту связь без возможности титану компенсировать её». Картинка перед глазами поплыла, веки стали невероятно тяжелыми, чрезмерное тепло, исходящее от Жана, окончательно сковало её тело дремотой. Резкий порыв ветра заставил меня забыть, как делать вдох. Побоявшись потерять равновесие, я приземлилась на крышу. Слава Богам, что не порвала о черепицу сапоги, а то заведующий отделом снабжения прибил бы меня. Хотя… мелькающие между домами затылки титанов подсказывали, что до встречи с ним я, возможно, не доживу. Сучий пиздец. Крик кадетов и солдат гарнизона смешивался с гулким рычанием гигантов и резал слух, отчего хотелось сесть на колени и прочистить желудок. Ноги вправду подкашивались. Я оценила ситуацию: рядом никого, успею перевести дух. По приказу Пиксиса мы должны защищаться от титанов, пока Эрен закрывает дыру в стене. Но с той стороны был только красный сигнальный дым от спецгруппы, значит, операция провалена. Горькая усмешка болезненно исказила мои губы: не жди от титанов ничего хорошего, а тем более спасения. Отряхнувшись, я встала, Софи с ребятами направлялась на запад, нужно им помочь. Относительно периферии в центре Троста было спокойно. — Ой, — я вздрогнула, за спиной стоял ребенок. Стоп. Ребенок на крыше? Как он здесь оказался без снаряжения, да и мирное население эвакуировали давно. Присмотревшись, я не поверила своим глазам. Знакомые черты лица: темные волосы с ровным пробором, веснушки, близко посаженные круглые глаза. — Марко? — собственные слова казались мне бредом. Но мальчонка утвердительно кивнул. Он хотел что-то еще сказать, но вместо слов из его рта полилась кровь. Не тонкой струйкой с уголка губ, а бесконечным алым потоком. В несколько шагов я оказалась рядом с Марко, он закашлялся и несколько сгустков попали мне на рубашку. Превозмогая накатывающее чувство паники, я прижала руку к его ледяной щеке: — Малыш, что с тобой? Но он молчал, в его испуганных глазах было столько боли, что в висках застучали тысячи мелких молоточков. Убрав ладонь, я едва не закричала, на пальцах остался лоскут его кожи. — М-м-марко. По артериям лица Ботта словно растекалась чёрня жижа, вслед за которой за доли секунд начала гнить и отваливаться плоть. Его глаза заволокла пелена агонии, крупные слезинки побежали по тому, что осталось от правой щеки. Соленая влага по обнаженной кости — это, наверное, невероятно больно. В немой мольбе я снова потянулась к ребенку, в надежде хоть как-то облегчить его страдания. Его рука с отвратительным звуком начала отходить от плеча, а потом вовсе упала на черепицу. Машинально отпрыгнув назад, я врезалась во что-то спиной. — Нова, что ты здесь делаешь? — по голосу я узнала Райнера. — Райнер, э-э-это Марко, — я захлебывалась рыданиями вместе с умирающим сокурсником, — мы должны ему помочь. — Мы ему уже ничем не поможем, — голос Брауна был ненормально спокойным, не прилагая особых усилий, он удерживал меня и не подпускал к Марко, — Нова, остановись. — Нет, нет, нет, — я повторяла, будто это спасет нас, пока голос не охрип, а тело Ботта не упало с крыши. — Пусти меня! Пусти! — Нова! Нова, послушай меня. Нова! — низкий тембр Райнера менялся на другой, но тоже знакомый, — Нова! От встряски Нова, наконец, распахнула глаза. Сердце бешено колотилось, щеки жгло от слез, нижняя губа дрожала. Девушка поморгала и рассмотрела обеспокоенное лицо Жана. Это сон, очередной кошмар, она думала про Марко перед тем, как заснуть, а подсознание решило поиздеваться над ней. Гроссман хотела что-то сказать, но только прохрипела. — Не бойся, всё хорошо, — Кирштайн зажал ладонями её уши. Окружающие звуки померкли, где-то вдали она всё ещё слышала свой крик, но и он медленно сошел на нет. Остались только учащенный пульс и тремор в руках. Нова не знала, сколько они так просидели: минуту, десять или целый час. Постепенно реальность отделилась от липких объятий кошмара, и девушка окончательно успокоилась. — Спасибо, — Гроссман убрала руки друга. — Тебе уже лучше? — Голова болит, — Жан взлохматил свои волосы, — но твой крик мертвого с того света поднимет. — Я только кричала? Ничего не говорила? — Нове не хотелось рассказывать подробности своего сна, это могло сильно ранить его. — Нет, только плакала и кричала, — вдруг Кирштайн ехидно улыбнулся. — Что ты делаешь в моей постели? Неожиданный вопрос и смена настроения смутили девушку. — Пришла лечить тебя шоковой терапией, видишь, как быстро очухался, — но настроения перебрасываться колкостями не было. — Я искала врача, который в этот момент был у тебя, потом так вышло, что осталась здесь, — для убедительности она махнула рукой в сторону разбросанных на полу книг и записей. Жан поднял её рисунок с изображением мышц титанов: — Рисуешь ты паршиво. — Как будто ты можешь лучше. Парень как-то неоднозначно на нее покосился и серьезно спросил: — Так ты ухаживала за мной? — Ну да, — Нова пожала плечами. — Я же не брошу друга. Раз тебе лучше, я, наверное, пойду к себе, Софи будет волноваться. — Сейчас около двух часов ночи, перебудишь всех и, если тебя спалят выходящей из нашей спальни в такое время, будет много вопросов. Только сейчас Гроссман поняла, что за окном кромешная тьма, а комнатку освещает тусклый свет от керосиновой лампы. Она проспала около шести часов. Поморщившись от того, что не сделала ничего полезного за целый день, девушка потянулась и зевнула. Армин так и не вернулся, а Конни вовсе был на юге стены Розы. Допрыгав на одной ноге до кровати Спрингера, она легла на нее, не смотря на кошмар, девушке всё ещё хотела спать. — Тебе часто снятся кошмары? — Достаточно, — она ответила невнятно. Как только голова Гроссман коснулась подушки, она тут же заснула. В эту ночь жуткие картинки больше не мучили её, пока темнота спокойного сна не разорвалась оглушительным звоном колокола и нарастающими звуками суеты на первом этаже. Нова привстала и взвизгнула, что-то твердое ударило её по подбородку, и она прикусила язык. В немой сцене, заспанные они уставились с Жаном друг на друга. — Што ты сдесь телаешь? — кончик языка жгло, металлический привкус крови раздражал рецепторы. — Есть вопрос серьезнее, — Кирштайн встал с пола, потирая спину. — Что происходит там? Выходи, я переоденусь и догоню. Брань, топот, чьи-то крики сотрясали стены штаба. Нова торопливо завязала хвост, пытаясь вспомнить, когда она распустила волосы, подхватила костыли и выскочила в коридор. Мимо пробежало несколько разведчиков в полном обмундировании: дело плохо. Нужно найти Ханджи или Софи. Девушка поспешила в свою спальню, но столкнулась с сестрой на лестничной площадке. — Где ты была? — Соф тоже выглядела растрепанной. — Случайно уснула у мальчишек в комнате, — глаза старшей Гроссман округлились, но Нова это проигнорировала. — Что происходит? — Общая мобилизация, стена Роза прорвана.