killing butterflies

— Прекрати себя грызть, — Софи положила руку на запястье младшей сестры. Нова посмотрела на свои пальцы, где остались многочисленные следы от зубов. Вопреки словам Соф девушка вцепилась резцами в заусенец и резко дёрнула его. Тонкая линия крови начала медленно расползаться вдоль ногтевого валика, но вместо ожидаемого приступа тошноты Гроссман ощутила умиротворение. Оттянув кожу, она любовалась небольшой ранкой, а пощипывание приятно радовало подсознание. — Что ты творишь? — прошипела сестра. — Успокойся, я тебя прошу. Младшая Гроссман устало откинулась на каменную стену и прикрыла глаза. Может быть, Софи имела в виду не грызть себя в буквальном смысле? Передав экстренный отчёт по Райнеру и Бертольду, Нова насильно выпроводила своих друзей из архива и вернулась к оставшимся делам. Интуиция подсказывала, что ничего шокирующего в исхудавшей стопке с биографиями 104-ого кадетского корпуса не найдётся. Через полтора часа Нова убедилась в этом лично, но кости до сих пор трещали от недавней находки. Архив девушка покинула за полночь. Огонёк от зажженной сигареты не мог конкурировать с ярким светом полной луны. Когда успело распогодиться? Нова медленно вдыхала свежий воздух вперемешку с никотином, когда приближающийся топот копыт заставил её испуганно выбросить окурок в ближайший переулок. Прищурившись, Гроссман увидела повозку и несколько всадников в знакомой форме: остатки Разведотряда добрались до Троста. Облегченный стон вырвался из груди Новы — с ними всё в порядке. Она привстала на цыпочки в надежде увидеть серые глаза и конский хвост Соф, но сумрак скрывал лица разведчиков. — Здравствуйте! Капитан Леви, майор Ханджи! — на крыльце соседнего здания, которое было местным штабом, возникла Саша. Подруга успела переодеться в форму и надеть УПМ. Браус приветственно помахала рукой, в которой был зажат злополучный отчёт, и шагнула вперед. Нова зажмурилась, когда Саша оступилась и навзничь повалилась со ступенек. — Твою мать, Саша, — пробурчала Гроссман себе под нос и поспешила помочь девушке подняться с земли. Отряхивая Сашу, она всё всматривалась в лица солдат, которые спрыгивали на брусчатку площади. Наконец, среди них мелькнула знакомая фигура, вышколенную осанку Софи девушка узнала бы среди сотен безликих граждан. Старшая сестра заметила Нову и остановилась, но при виде Браус она, наконец, смогла сделать над собой усилие и улыбнулась. — Вы в порядке, — Соф словно сама себя убеждала в этом. Гроссман потеребила кончик косы и промолчала. Физически, да, они в порядке, но душа надрывно скулила, требуя пересмотреть реальность. Столкнуться лицом к лицу с титаном не так страшно, как сломать зубы об камень правды. Саша отчаянно подпрыгивала в надежде привлечь внимание Ханджи. Гроссман была уверена, что подруга в силу своей наивности и чрезмерной честности даже не открывала отчет. — Я уверена, что Райнер и Бертольд — пособники Энни, — Нова говорила в полголоса так, чтобы её услышала только рядом стоящая сестра. Софи резко повернулась к ней, будто хотела зажать девушке рот. Однако она замерла, как статуя, воплощающая живое удивление всего человечества. Только её глаза загорелись безумным огнем, став темными и бездонными. Соф всё понимала без лишних слов. Нова и сама не могла сказать, кто из них двоих был в этот миг более безумен. На секунду Гроссман показалось, что она снова маленькая девочка, которая стоит с мамой в их саду, вдыхая вместо запаха взмыленных лошадей аромат магнолий. Матери рядом не было, а нырнуть в объятья сестры — всё равно, что разрыдаться на глазах перед всем Разведотрядом. «Такого удовольствия я им не доставлю». — Что встали? — картинки воспаленного воображения рассыпались от холодного тона Леви. — Идите на собрание. Разведчики сновали из угла в угол тесного помещения, которое им выделили власти Троста. Кто-то разминал затёкшую спину, кто-то накинулся на скудный поздний ужин, пока сёстры притаились в слабо освещенном углу. Ханджи внимательно прочитала отчёт Новы несколько раз, затем молча передала бумагу Леви и обменялась с Моблитом многозначными взглядами. — Что ж, — медленно произнесла майор, — какие-то поспешные выводы я делать не хочу, но всех присутствующих прошу до последнего держать рот на замке, пока мы не убедимся в достоверности данной информации. Зое медленно, почти по слогам прочитала ломаный, наспех написанный отчёт подопечной. Огоньки свечей дрогнули от волны протестов бывших выпускников 104-ого кадетского корпуса, которым посчастливилось стать свидетелями апогея линчевания Райнера и Бертольда. Микаса что-то возбужденно, но тихо лепетала, пока Эрен умудрялся перекрикивать целый взвод разведчиков. Однако единственный, кто сохранял звенящее молчание, был Армин. Его детское, даже девичье лицо застыло в напряженной мыслительной деятельности, отчего у Гроссман свело скулы. От всей этой суматохи и толчеи, от этого бесконечного «Эрен, потише, Эрен, послушай», Нова ощущала себя абсолютно потерянной. — Когда Женская особь на нас напала, — хоть Арлерт говорил неуверенно, даже заикаясь, все притихли. — Она схватила Райнера, но он чудом спасся. Сейчас, анализируя, я понимаю, что сразу после этого Энни оставила нас в покое и направилась прямиком к Эрену. — Что ты имеешь в виду, Армин? — спросила Ханджи. — То, что Райнер мог сообщить ей, где именно находится Эрен. Стало душно. И без того маленькая комнатка сжалась до микроскопических размеров. Зачем эта троица так фанатично охотится за титаном Йегера? Бесшумно Нова выскользнула из помещения, однако легче не стало. Прогретые за весь день дома пропитывали ночной воздух тёплой влагой. Казалось, что с каждым вдохом к слизистой носа прилипает грязная, мокрая тряпка. Гроссман села прямо на ступеньки крыльца и обняла колени. Внутри была кромешная пустота. Ни слёз, ни злости, ни обиды, один вопрос «почему?» волчком крутился по внутренностям. Реакция ребят на её отчет была очевидна: каждый из них погрузился в стадию отрицания, тогда как она сразу прыгнула в принятие. От такой скорости укачивало, кружилась голова, будто девушка несколько раз быстро перекувырнулась через голову на приводе. — Простынешь ведь, — за спиной раздался знакомый голос. — Умру от воспаления лёгких. Неплохая перспектива. Несмотря на свои слова, Софи села рядом: — Мучительная смерть, долгая. Тогда выбери, что побыстрее. — Ты, как всегда, воплощение любви и заботы, — хмыкнула Нова, — Соф, скажи, тебе когда-нибудь разбивали сердце? Старшая сестра подняла голову к ночному небу. Её лицо выглядело нездоровым: бледное, с синяками под глазами, которые только подчеркивали её заострённые скулы и прямой нос. Гроссман попыталась вспомнить знакомые черты лица улыбчивой девчонки с такими же, как у нее, ямочками на щеках. Сейчас около неё сидел живой труп некогда беззаботного подростка, наверное, она также печально выглядит со стороны. — Когда ты дерзишь, мое сердце разбивается на сотни мелких кусочков, — Софи выдавила из себя ухмылку. — Тогда у тебя от сердца должен остаться песок, — нахмурилась Нова. — Думаю, так и есть. Я ни к кому ничего не испытываю, кроме тебя. Возлагать на людей какие-то надежды, чтобы потом грызть саму себя за неоправданные ожидания… Вредная привычка, если честно. Мне хватает нашей зависимости от крепких напитков, и твоей никотиновой. — Ясно, — Нова поднялась, отряхнула брюки и оглянулась на сестру. Дружба, любовь, семья — хрупкая субстанция, которая примет ту форму, которую предают ей участники этого процесса. С завязанными глазами они лепят глиняный горшок, иногда ощущая касания друг друга. Однако это может быть иллюзией, подобием фантомных болей в оторванной конечности. И пока один старается создать что-то стоящее из податливого материала, второй может просто сидеть, не проявляя никакой инициативы. Гроссман усмехнулась. Это не самый худший исход. Скорее всего, когда она откроет глаза, Райнер с Бертольдом одним ударом раздавят то, что она слепила, назвав дружбой или влюблённостью. — Какое у тебя сейчас жуткое выражение лица, — в полголоса сказала Софи, — будто ты хочешь сейчас перебить весь разведотряд. Нова покачала головой и мысленно остановила все свои гончарные круги. Кроме одного. Девушка положила руку на плечо старшей сестры: — Я устала и хочу сейчас уйти. Попробую поспать. Софи кивнула. Но в её жесте было что-то надрывное. Она чувствовала, что разговор шёл не о желании младшей сестры просто вздремнуть перед наступающим днём. — Если честно, я не хотела бы оставлять тебя здесь одну. — Но почему? — Соф не смогла скрыть своей тревоги. — Разве ты не могла... Ну... Не знаю... Гроссман остановилась и закусила нижнюю губу. Софи осторожно провела ладонью между лопаток сестры и прижалась лбом в это место: — Наверное, ты думаешь, что я плохая сестра. Мы так отдалились. Будто облили ледяной водой из колодца, отчего Нова вздрогнула. Пытаясь одновременно утихомирить разбушевавшийся полк мурашек и накатывающие рыдания, она закрыла глаза. Легко ли отгородиться от человека, который пел ей мамину колыбельную каждый раз, когда ей снился кошмар. Который одним взглядом мог подбодрить. Который подумает о себе в последнюю очередь. Невозможно. Зубы скрипнули от отчаяния. — Соф, ты понимаешь прекрасно, почему мы отдалились. Проще похоронить далекого человека, к которому якобы равнодушен, чем… Тихий всхлип разрезал тишину подворотни. Нова каждый раз пыталась морально подготовить себя к тому, что рано или поздно ей придётся смотреть на труп сестры или же наоборот, Соф отправит её в братский костёр. Они пообещали друг другу, что до последнего будут рядом. Хрупкое обещание, подобное крыльям бабочки: юркое, неуловимое и способное сломаться от одного прикосновения. Гроссман развернулась и стихийно сгребла Софи в объятья. Такая тёплая. Ее бешеное сердцебиение на удивление успокаивало, дыхание щекотало щеку. Она ощутима. Она жива. Две одинокие слезинки скатились на плечо девушки: её сестра, наконец, не поскупилась на чувства. Её отстранённость — это идеально отточенная игра, однако сейчас стены Соф были разрушены одним ударом. — Ты так повзрослела, — прошептала старшая сестра. — Я не хотела. Они еще постояли так некоторое время, компенсируя всё то, что растеряли в тренировках, усталости и нарядах вне очереди. Человечность и банальная поддержка иногда нужны были больше, чем сытный завтрак. Для Новы она складывалась из простых вещей: Софи, каждое утро бережно расчесывающая её волосы; Саша, ворующая булочки с кухни, чтобы они могли перекусить за полуночными разговорами; Жан, исправно чистящий её привод вместе со своим; Конни, способный с самого утра рассмешить одним своим заспанным лицом. Они били себя кулаками в грудь и обещали отдать свои сердца, но не будь тех приятных мелочей в их рутине, то в скором времени нечего было бы отдавать. Однако… Однако Райнер и Бертольд тоже были хорошими товарищами. Даже с Энни у них складывались не такие теплые отношения, как с остальными. Нова вспомнила одну из их посиделок в начале обучения в кадетском корпусе. Она толком никого не знала и умудрялась путать Марко и Бертольда, в тот вечер девушка как раз сидела рядом с Боттом. Оголодавшие ребята быстро управились с ужином, но не спешили расходиться по казармам. — Ой, вы-то городские, откуда знаете? — громко спросил Конни. — Да, её же все знают, — Жан хлопнул по спине Марко, отчего он поперхнулся водой. — Вон Марко с Джиная однозначно слышал эту песню. — Вы, о чём? — у Ботта выступили слезы от кашля. Вместо ответа Конни начал пальцами стучать по столу ритм. Нова узнала мелодию, эту песню было принято петь среди молодежи после окончания сбора урожая. Она была своеобразным ритуалом посвящения подростков в сельскохозяйственные работы, но совершенно никакого отношения не имела к вёдрам выкопанного картофеля. Впервые все кадеты объединились. Одни из подручных средств создавали аккомпанемент, стуча ложками друг о друга или насвистывая. Другие в разнобой запели незамысловатую историю о том, как погиб солдат авангарда в пьяной потасовке. Трагичный смысл. Однако заедающая, назойливая рифма вынуждала петь про тихий свет луны вдали за рекой. Гроссман вспомнила, что единственными, кто тогда не отдался веселью, были те самые ребята из злополучной троицы. Энни без особо интереса пялилась куда-то вперед, Бертольд неловко ковырялся в остатках недоеденной каши, а Райнер не попадал в такт мелодии. Тогда Нова списала это на их характер и отсутствие слуха у Брауна, однако сейчас всё выглядело иначе. Они не знали песню, которую слышит каждый ребенок в пределах стен с пелёнок. Потерев виски от буйства мыслей, Гроссман вошла в казарму. Местный штаб не позаботился о комфорте солдат: длинное помещение, заставленное двухъярусными кроватями, едва освещалось уличной иллюминацией. Размеренное дыхание спящих разнилось с тихим похрапыванием. Девушка безуспешно искала свободную койку, когда кто-то негромко её позвал: — Нова, иди сюда. — Саша? — Нова села рядом с подругой, которая удачно расположилась сразу у входа. — Как ты оказалась здесь раньше меня? Ты же была на собрании. — Меня почти сразу отправили в штаб, определив в резервный отряд Командора Эрвина, остались только те, кто сейчас отправятся в Утгард. Гроссман провела языком по пересохшему нёбу, Софи не вернулась из «переговорной» — это означало только одно. — Что за Утгард? — Ханджи предположила, что последний отряд, где Конни, Хистория, Имир, Райнер и Бертольд, находятся там. Они единственные, кто не вернулся в Трост с сообщением о бреши, — Браус натянула застиранное покрывало до подбородка. — Как думаешь, — слова срывались с губ скомканными обрывками, — то, что там Райнер и Берт — это совпадение? Возможно, они заманили ребят в ловушку. — Если ты думаешь, что они хотели убить ребят, то вряд ли. Мы остались без снаряжения, без оружия, — Саша сильнее прижала ладони к груди. — Я была в своей деревне. Они успели эвакуироваться, кроме одной маленькой девочки. Она сидела около своей мамы, которую доедал титан. Знаешь, он так лениво смаковал её ногу, что было тошно. Я пыталась убить его подручными средствами — топором, стрелами, ¬— она ни то всхлипнула, ни то сипло хохотнула. — А ему хоть бы хны. Я так испугалась, Нов, но не за себя. Испугалась за малышку, которую не смогу спасти. Но она спаслась, а папа сказал, что я выросла. Гроссман нырнула под простынь и обняла подругу. Саша дрожала. В крупной, резонансной трели её мышц звучал один вопрос: за что? За что стайка подростков должна с омерзительным хрустом пережевывать реальность. — Ты встретилась с родителями? — Да. Они подобрали меня на пути из деревни. Представляешь, я даже лошадь потеряла. Достойное девятое место среди лучших выпускников 104-ого кадетского корпуса. Девочка, кстати, была с ними, — Саша помолчала, а потом удивленно добавила, — Нова, ты ходишь без костылей? Странно. Девушка усмехнулась. В суматохе, она совсем забыла о своей поклаже и свободно «бегала» без деревянных помощников. Гроссман даже не помнила, где оставила костыли. — Эй, — с верхнего яруса вынырнула сонная физиономия, — вы всегда сопли распускаете перед сном? «Встретились три идиота», — хмуро подумала Нова и пнула по провисшему матрасу. Жан протестующе застонал: — Гроссман, будь нежнее, я же сверху. — Так прояви инициативу, — проворчала девушка, поворачиваясь на бок, — а то, пока ты не заговорил, я вообще не заметила, что ты здесь. Значит, Софи окажется в самом пекле. Они снова не попрощались. Нет, рано им прощаться, Соф обязательно вернётся. Моральная и физическая усталость моментально сделали своё дело. Это походило на игру в «собачий кайф» — глупое развлечение детей в приюте. Кто-то из сирот наматывал полотенце на шею, привязывал его к железному штырю, пока остальные ждали полной потери сознания, чтобы ослабить удавку. Темнота наступала по щелчку, будто во всем мире выключили свет вместе с солнцем. Последнее, о чём успела подумать Нова — это сожаление, что ветошь когда-то сняли вовремя. Лицо обожгло. От оранжевого свечения всё казалось воспалённым. Я потёрла саднящую переносицу и с ужасом посмотрела на пожар. Окна одно за другим лопались, осыпая траву своими стеклянными останками. Под ногами трещали осколки, как сигнал об опасности, но я продолжала идти. Крик о помощи, визг от нестерпимой боли заставил меня шагать вперед. Голос Софи выделялся среди общей какофонии приближающейся смерти. Штаб горел. Неизвестные солдаты прыгали с третьего этажа, разбиваясь об беспощадность земного притяжения. Сглотнув рвотный позыв, я перешагнула через обглоданный огнём труп. Несущая балка упала предо мной, демонстрируя своё нежелание принимать гостей. Там Софи. Приструнив панику, я ступила в объятия пожара. Он уже поглотил её. Она не сможет выбраться из комнаты, если у неё не получится открыть дверь. Я не вижу её. Ничего не вижу. Моя голова кружится. В панике я хватаю её и, не задумываясь, тянусь к ней. Чёрт, это не она. Ханджи удивлённо моргнула единственным уцелевшим глазом. Что, если я не смогу найти её? Что, если ей не удастся открыть дверь? Что, даже если она всё-таки выберется из горящей комнаты? Вопросы душили хуже угарного газа. — Ханджи! — я отчаянно зову майора, едва не захлебнувшись в водовороте слов, которые так отчаянно хотела выкрикнуть, но не могла. Не могла позволить себе этого. — Просто стой! — приказала она. Просто стой. Но я не могу стоять. Я просто не могу. А что, если... я делаю шаг вперёд, потом ещё один, и ещё. Дверь начинает медленно открываться. Чёрная вспышка режет мне глаза. Ещё один труп вывалился из подсобки. — Это Армин, — прохрипела Зое. Я отвернулась от нелицеприятного зрелища — он не жилец, просто кусок пережаренного мяса, а Софи где-то наверху молит о помощи. Языки пламени облизывали голени, пока я, задыхаясь, поднималась. Измочаленная, окровавленная, я карабкалась, не обращая внимания на боль, стараясь добраться до края крыши, где была открыта небольшая дыра. Я встала на самый край, где стояла Соф. Её лицо исказилось гримасой боли от ожогов. Она протянула руку, и я увидела, что её пальцы превратились в окровавленные обломки костей. — Я здесь, Софи! — закричала я в истерике. Не было времени думать о том, что могло случиться, если бы она потеряла сознание. Со всей силы я выбросила руки вперёд, отталкивая её от края, прямо в эпицентр пожара. Огонь с рёвом рванулся вверх, когда Софи с криком полетела вниз. — То, есть ты не в курсе, что её мучают кошмары? — голос Кирштайна звучал глухо на фоне вакханалии пожара. — Я… — заикнулась Саша, — я всегда крепко сплю. Иногда она вскрикивает среди ночи, но тут же засыпает. Да и Софи… — Долго вы будете надо мной причитать, как над гробом? — Нова разлепила веки и захныкала от яркого солнечного света. — Ты так вертелась, что разбудила нас с Сашей, — Жан почесал подбородок, — впрочем, всё равно нам нужно на построение. Что тебе снилось? — Что мы с тобой поженились и завели много маленьких Жанчиков, — съязвила Гроссман, свесив ноги с кровати. Голова гудела. Отдохнуть хотя бы во сне не удалось. Махнув рукой, Нова перекинула через плечо винтовку и поплелась к выходу. Прохладный утренний воздух одновременно бодрил и душил, а открытия вчерашнего дня тесно переплетались с ночными кошмарами. Ей было жутко одиноко. И страшно. Она чувствовала, как все ее существо постепенно наполнялось каким-то странным оцепенением. Это не было желанием уйти. Просто она не ощущала себя в этом мире. Не могла понять, что делает и зачем. По инерции делает сенсационные отчеты, по инерции разочаровывается в сокурсниках, по инерции ищет ответ, почему у нее ничего не получается. — Нова, — в голосе Саши звучало сожаление, — если тебя увидят офицеры, у тебя будут проблемы. Гроссман не заметила, когда успела закурить. Вышвырнув окурок, она нервно потёрла ладонями о шершавую поверхность брюк. Дурацкая привычка прятать слабости в своей зависимости. — Идём, — выдохнула девушка остатки никотина из лёгких. — Командор не терпит нарушение дисциплины. В голове всё ещё всплывали яркие картинки кошмара. Что это? Отголоски поломанной психики или что-то большое? В надежде разобраться в играх собственного подсознания, Нова не сразу увидела, что они добрались до места сбора резервного отряда. Выглядел он комично. Разномастные солдаты разведки, гарнизона и даже военной полиции, не стесняясь, зевали и прикладывались вздремнуть на крыльцо заброшенного магазинчика поодаль от штаба. Кто-то даже спал сидя, но быстро просыпался, когда его толкали локтем. Поздоровавшись с солдатами, ребята разошлись по периметру штаба. Нова и Жан встали возле обшарпанной двери с надписью «Столовая». — Не удивлюсь, если там до сих пор кто-то ест, — усмехнулась девушка. — Саша бы не отказалась от такой роскоши, — Кирштайн поддержал веселье подруги и лениво растянулся прямо у порога сомнительной забегаловки. Гроссман опустилась рядом и прикрыла глаза. Она бы с удовольствием поспала часик-другой, если бы не перспектива лицезреть новые извращенные порождения её подкорки. — Смотри, — Жан пихнул подругу в плечо, выдергивая её из летаргии. — Этот рыжий хер что-то хочет от Саши. Гроссман встрепенулась и посмотрела туда, куда указывал парень. Флок, тот самый, чёрт бы его драл, Флок оперся рукой около уха Саши и что-то с приторным выражением лица говорил ей. «Ах, ты ж». Ребята синхронно встали, но Нова рявкнула Кирштайну: — Сядь. Та злость, которую девушка так тщательно запечатывала сутки, нашла лазейку и бурным потоком вырвалась наружу. Она не знала, как выглядит со стороны, но то, как Жан беспрекословно вернулся на место, подсказывало Гроссман, что воздух вокруг неё искрит. Нова старалась идти ровно. Последнее, что она слышала — это неловкие извинения Саши. Подруга вжалась в стену и что-то лепетала, пока её незваный противник наслаждался унижениями девушки. Гроссман на секунду остановилась и пошевелила пальцами ног, прислушиваясь к своему телу, оно откликалось на все приказы. — Какие-то проблемы? — Нова втиснулась между солдатом гарнизона и Браус. Форстер широко улыбнулся: — Всё хорошо. Я просто восхищаюсь, сколько сильных и прекрасных женщин в Разведотряде, может быть, мне перевестись? Слава да приятный бонус в виде голодных до внимания девиц. Саша втянула воздух сквозь сжатые зубы. Она боялась. Гроссман раздраженно щёлкнула языком, этот малец позволяет себе слишком много. Остатки здравого мышления, которое ещё продолжало функционировать в катаклизме эмоций, подбирали наиболее выгодные варианты отпора. Флок был примерно одного роста и телосложения с Жаном, это упрощало задачу прицельного нанесения ударов. Нова прекрасно знала, на какую высоту поднять ногу, чтобы попасть тылом ступни в висок, или замахнуться локтем для точного попадания в переносицу. «А Софи ещё говорила, что наши с Жаном драки — глупости». Гроссман шагнула назад и спрятала сжатые кулаки в карманы брюк. — Да не бойся ты, — Флок протянулся к ней, но девушка схватила его за запястье, а второй рукой легко толкнула в грудь. Он должен отойти на четверть шага. Всего одна попытка, чтобы попасть по этой роже. Проглотив боль в вывернутом голеностопном суставе, Нова пнула по подбородку Форстера здоровой ступней. Сердце пропустило удар, глотку сдавило от чрезмерного подъема адреналина. Всё на доли секунд замерло: Флок падающий навзничь, шокированные лица солдат вокруг, Саша, чьи большие карие глаза расширились донельзя. Однако Гроссман это не остановило. Перекинув через плечо винтовку, она села сверху на лежащего парня и прижала ствол параллельно его глотке. Ещё оглушенный Форстер захрипел и слабо пытался сопротивляться удушению. — Ненавижу таких, как ты, — прорычала Нова ему в лицо, — самоуверенные хуеносцы, не видящие дальше своего раздутого эго. Если ты ещё раз подойдёшь к Саше, я тебя убью нахрен. Пока кто-то оттаскивал девушку, она попыталась ещё раз пнуть обидчика. Один из офицеров гарнизона сел около стонущего Флока на корточки и рявкнул в сторону повозки, где сидели Леви и Пастырь: — Капитан, твои солдаты совсем одичали. Лучше нужно их воспитывать, точнее дрессировать. — Это вам нужно пересмотреть подготовку своих подопечных, — капитан был одним из тех, кто наблюдал за потасовкой с невозмутимым выражением лица, — раз подготовленного солдата в один удар может уложить на лопатки девочка. Нова, Саша, подойдите сюда. Нова стряхнула с плеч руки незнакомого мужчины в плаще с эмблемой роз и направилась к повозке. Саша тут же догнала её, подала руку, и Гроссман с благодарностью опёрлась на неё. Нога спасибо не сказала за такие фокусы. Леви уже успел спуститься с повозки и ждал позади неё, где высокие бортики скрывали их от любопытных глаз. — Гроссман, — мужчина дёрнул Нову за ухо, — ещё раз устроишь публичные бои без правил, будешь мыть конюшни одна весь месяц. И, раз в тебе так много сил и энергии, по возвращению в штаб приступаешь к тренировкам в полную силу. Нова не успела подобрать что-то в своё оправдание, как её перебили: — Авангард вернулся! Кто-нибудь сообщите Командору Пиксису, — капитан вместе с девочками выглянул из-за повозки. — Мы не обнаружили брешь в стене, но мы наткнулись на разведывательный отряд во главе с Ханджи. С ними было несколько рекрутов из 104-ого, не снаряженных приводами и среди них троё оказались гигантами. Гроссман сделала шаг назад и, если бы не Саша, стоящая за спиной, то она обязательно бы упала. Эрен — первый титан, а двое других… Нет. Девушка замотала головой, отгоняя страшные догадки. Но всё складывалась в идеальную картинку. Райнер и Бертольд так же, как и Йегер обладают силами разумных чудовищ. — Там Софи… — прошептала Нова.