killing butterflies

Избавиться от костылей было не лучшей идеей. Рана затягивалась поразительно быстро, но боль в суставе вынуждала Гроссман идти всё медленнее. Она старалась сливаться с толпой горожан, невольно вздрагивая от каждого одеяния, походящего на военную форму. После разговора с Паулой, Нова чувствовала себя идиоткой с раздвоением личности. Хотелось остановиться посреди улицы и несколько раз удариться головой об стену. Тщательно вынашивать идею покинуть Разведотряд, чтобы потом усомниться в своих убеждениях — поведение достойное награды «Слабоумие и отвага года». Только детское упрямство и гордость не давали ей сорваться в штаб, чтобы броситься в ноги к Ханджи с извинениями и просьбами вернуть её обратно. Выцветшая вывеска с крендельком покачивалась на ветру, однако зашторенные окна и закрытая дверь говорили о том, что булочная на Яблочной улице не ожидает посетителей. Вопреки здравому смыслу, Нова вошла внутрь. Звон колокольчика эхом раздался по пустынному помещению. Аромат сдобы и цикория создавал легкий шлейф уюта, противоречащий опустевшим полкам и перевернутым на столы стульям. В дальнем углу комнаты, прямо напротив входа, располагалась небольшая жаровня, в которой лежали потухшие угли, а на стенах висели полки, заставленные множеством свечей, подсвечников и глиняных статуэток кошек. — Простите, мы сегодня снова закрыты. На лестнице возникла фигура, покрытая паутиной сумрака. Но Гроссман узнала её по голосу: — Эва, привет. Ты сказала, что я могу заглянуть к тебе. — Нова? Прости, я не узнала тебя. Когда слабое освещение, пробивающееся через щель между пыльных занавесок, легло на лицо Эвы, Гроссман прикусила язык, чтобы не выругаться. Всего за несколько дней девушка изменилась так, будто из неё высосали все жизненные ресурсы. Её бледная кожа приобрела болезненный оттенок и даже светилась, как у призрака, сама Эва походила на скелет. Нова осторожно коснулась пальцами ссадины на нижней губе знакомой: — Это сделали те парни из военной полиции? Эмпатия к девушке, сжавшейся перед ней испуганным котёнком, разрасталась с невероятной скоростью. Гроссман вновь стихийно захотелось защитить Эву от всех невзгод. И причину возникновения этих чувств девушка не могла себе объяснить, возможно, под подобное влияние попал в своё время Жан. Эва отрицательно покачала головой: — Нет, это были одни из тех парней, с которыми мы встретились на площади в день нашего знакомства. Я, думаю, тебе стоит уйти, здесь небезопасно. Нова усмехнулась, перевернула один из стульев и села, закинув ногу на ногу так, чтобы из-под края юбки были видны портупеи с ножами. Говорить разведчику об опасности - равнозначно учению о восходе солнца на Востоке. Очевидная рутина, с которой сталкивается Разведотряд ежедневно. Что-то неприятно кольнуло за грудиной, Гроссман всё ещё относила себя к действующим солдатам. Отерев лицо руками, она прочистила горло и сказала уже более уверенно: — По-моему я уже доказала, что в состоянии постоять за себя. Ты помнишь о нашем уговоре? Расскажи мне всё, Эва. Эва потёрла шею и вздохнула. Будто пытаясь придать себе прежний беззаботный вид, она натянуто улыбнулась: — Я видела тебя всего один раз, но ты изменилась. Постриглась? — девушка упрямо переводила тему разговора. — Да, в волосах запутался репей, пришлось отрезать, было проблематично из такой длины вычёсывать колючки. — Вот как, — Эва накрутила свою прядь на палец, — Мне тоже пришлось избавиться от надоедливого репейника. Разведотряд покинул Трост вчера, разве ты не с ними? Нова отвела взгляд: — Я не знаю. — Заварю нам чай. Гроссман сжала указательный палец, прислушиваясь к боли в ранке от вырванного ею заусенца. Короткие импульсы горячими каплями скатывались к костяшкам, отрезвляли, вынуждали думать последовательно. Девушка была безумно благодарна Эве за то, что она не завалила её расспросами. И как бы любопытство не раздирало Нову, она старательно сдерживала свой интерес в отношении репейника и осведомлённости Эвы о местонахождении разведки. Через некоторое время перед нею оказалась кружка с кипятком, окрашенным в зеленовато-коричневые оттенки. Слабый аромат календулы и яблок коснулся кончика носа Гроссман. Металлический привкус воды перебивал вяжущие нотки высушенных цветков. Настоящий чёрный чай для жителей внутри стен был роскошью, подобной бутылке шампанского. Нова улыбнулась своей готовности всё оценивать в эквиваленте алкоголя. В полном молчании они пили пресную заварку, уважительно избегая разговора об их тайнах. Никогда так комфортно девушке не было в тишине. — Я знаю о том, что Разведотряд покинул Трост от Жана, — первой заговорила Эва, её надрывный голос крался вдоль запылённых прилавков. — И да, мы расстались. Он что-то лепетал про то, что влюбился в девчонку из ваших. Но это было ожидаемо от шестнадцатилетнего мальчишки. От неожиданности Нова выплюнула чай обратно в кружку. Задумчиво поболтав образовавшимся коктейлем, она оптимистично убедила себя в том, что слюна добавит особенной перчинки в это цветочное безумие. — Ты не выглядишь огорчённой. — Я огорчена, — Эва оттянула нижнюю губу, обнажая ровный ряд нижних зубов. От её резкой смены настроения Гроссман захотела инстинктивно сжаться. Сколько ещё масок у этой девчонки? Сейчас вместо наивной болтушки или воплощения отчуждённости перед ней сидела расчётливая стерва. — Мне нужен был кто-то близкий среди военных, а Кирштайн оказался лёгкой целью. Мы росли вместе, добиться его доверия не составило труда. Кстати, Нова, ты полагаешь, что я настолько глупая и забыла настоящий возраст этого ребенка? Я же знаю его с самого малолетства. Дар речи учтиво покланялся и покинул тело Гроссман. Она медленно поставила кружку с чаем на стол во избежание её театрального падения. Страх скоблил по позвонкам затупившимся когтями. Ловушки, щепетильно расставленные Эвой, моментально захлопнулись, и Нова, как испуганный кролик, приготовилась биться в предсмертной агонии. — Раз ты такая разговорчивая, может быть, расскажешь мне о своих истинных намерениях? — Разумеется, — Эва откинулась на спинку стула. — Мой отец связался с игорным клубом «Валет», что-нибудь слышала о нём? Гроссман отрицательно помотала головой, сдерживая истеричный смешок от напыщенного названия. — Это закрытый мужской клуб, в котором играет верхушка военных с обычными горожанами на их имущество,— продолжила Эва, — как думаешь, почему эта булочная пустует? — Мы играем в интеллектуальную викторину? Ближе к делу. — А ты, действительно, без тормозов, — брюнетка одобрительно ухмыльнулась, от чего канкан мурашек с новым энтузиазмом прошёлся по коже Новы. — Флок был прав насчёт тебя. — Флок?! — Нова вскочила. Чашки, уверенно стоявшие на столе, сдали позиции и рухнули на каменный пол. — Каким боком здесь Флок?! — Я не уточнила свою фамилию? Я Эва Форстер, младшая сестра Флока. Абсурдность ситуации закипала и готовилась конкурировать с вероятностью того, что Софи споткнется об Леви и тут же забеременеет от него. Гроссман тяжело дышала. Осколки цветного стекла, которые могли бы стать чудесной мозаикой, рассыпались в непонятную абстракцию: Флок, Жан, эта девчушка, возникшая из ниоткуда. Нова хотела схватиться за голову и завизжать в кликушестве. — Я понимаю твое смятение, — Эва положила руку на плечо девушки и усадила её на место. — Флок тоже военный. Но все знали, чей он сын. Ему не доверяли, поэтому нам нужен был кто-то ещё, вхожий в этот клуб и способный обыграть офицеров. — Флока не допускали к столу, ибо он был прямым родственником проигравшего. Дай угадаю, горожане всегда проигрывали офицерам? — Бинго! — Форстер подмигнула Нове, — Только военных посвящали в тонкости выигрыша, понимаешь? Мы искали подставную пешку, которая могла бы втереться в доверие к мудакам в погонах. Но Жан был слишком прямолинейным и честным. Даже затащить его в этот клуб — та ещё волокита. Если бы я рассказала ему свои истинные намерения, то он бы с громкими речами умчался в закат. Нам нужен был такой же безумный и беспринципный. И тут появляется девочка, избившая моего родного брата на глазах у верхушки вояк. Мы не просто так встретились у фонтана, Нова Гроссман. — Это я уже поняла, — Гроссман сжала пальцы в замок и положила на них подбородок. — Вам нужен человек, который может быть вхож в этот клуб. Человек, закрывающий глаза на все принципы порядочности и совести. Человек, способный отыграть вашу булочную для вашего отца–игромана. Вы с Флоком связаны по рукам своей фамилией и принадлежностью, поэтому ищите подсадную утку. Ты говоришь, что не считаешь себя глупой, но ты идиотка, потратившая своё драгоценное время на многоходовочки с каким-то пацаном с соседнего двора. Говори прямо, Форстер, что тебе нужно? — Я был прав, когда сказал, что ты достойна внимания, — через перила перевесилась знакомая физиономия с рыжей копной. — Эва затянула сроки со своей конспирацией, теперь мы можем говорить прямо. Нам нужен тот, кто обыграет стадо военных в карты с крапом. И ты нам в этом поможешь. — С хуя ли? — мрачно спросила Нова. — Ведь ты же хочешь узнать из первых уст, о чём в последнее время судачат офицеры в отношении Эрена и Хистории? — Флок вальяжно спускался с лестницы. — Поговаривают, что всю разведку объявят изменниками. После этого половину вздёрнут на рее, а другую оставят гнить в тюрьме. Какая судьба ждёт твою драгоценную сестру? Я предлагаю тебе вкусную сделку. Ты нам находишь талантливого картёжника среди вояк, а мы даём тебе не менее аппетитную информацию о внутренних планах военной полиции и их приспешниках. Война за стенами. Война внутри стен. Если бы не было титанов, люди бы с удовольствием уничтожали друг друга. Сильный забирает у слабого всё: имущество, уважение, жизнь. Самое простое правило природы идеально работало в их цивилизованном обществе. Человек не чувствует полутона, познает мир в сравнении и борьбе за лучшие условия существования. От животных их отличало сознательное мышление и умение придавать всему эмоциональную окраску. Однако инстинкты превыше всего, хочешь жить — уничтожь слабость. Слабость в себе, слабость вокруг. — Вам нужен хороший картёжник? — шёпотом спросила Гроссман. — Что, если он сидит перед вами? Флок и Эва переглянулись. — Нова, — настроение темноволосой девушки вновь сменилось на обеспокоенную квочку. — Мне кажется, ты нас невнимательно слушала. Это закрытый мужской клуб. И ты… Немного не подходишь. — Чем же? — Например, тем, что так чудесно подчёркивает твой корсет, — Форстер хитро прищурился и кивнул на декольте Новы. Гроссман едва сдержала порыв закатить глаза. Грудь мешала отжиматься, бегать и, тем более, маневрировать на УМП. После каждой тренировки кожа под ней неприятно саднила от скопившейся влаги. То, чем бы гордилась другая девушка, досаждало Нове и напоминало трясущийся застывший желатин над обрезками варёного мяса. По праздникам сей деликатес подавали на стол оголодавшим сиротам. У Софи была идентичная проблема, поэтому ещё в тринадцатилетнем возрасте она показала младшей сестре прелести плотных эластичных бинтов. Бежевые тянущиеся ленты накрепко убедили сослуживцев, что половое созревание обошло костлявых Гроссман дальней дорогой. — Мне нужны рубашка, брюки, эластичные бинты, ножницы и бритва. И расскажите мне, почему военной полиции вдруг понабилась Криста, точнее, Хистория? Хочешь жить — уничтожь слабость. Слабость в себе, слабость вокруг. Поджилки внутри Новы тряслись мелкой дрожью. Её фарс балансировал на грани провала при поступлении в театральный кружок. Но упоминание Соф и опасности, которая ей угрожала, начисто смело все эмоции с плацдарма, оставив двух инвалидов: расчётливость и отчаянье. Она хорошо обыгрывала приятелей в карты, однако её вылазка в логово, полное обмана и крапа, априори обречена на провал. Эве и Флоку это не положено знать, безысходность затмила их трезвое мышление. Они хватались за любую возможность спасти семейную финансовую стабильность. — Не боишься так легко соглашаться на нашу авантюру? — молодой человек перегнулся через стол, от чего их кончики носов почти соприкоснулись. — Вдруг — это ловушка, и мы тебя обманываем? — Вам нечего терять. Впрочем… Как и мне. — Лезвие ножа разрезало воздух между её собеседниками, и оружие воткнулось остриём в противоположную стену. — Ах, простите меня за мой пафос. Это было маленькое показательное выступление, демонстрирующее, что может случиться с вами при худшем стечении обстоятельств. Повторяю ещё раз, лично мне терять нечего. Так, что там насчет Хистории? Режиссер зааплодировал, принимая её в театральный кружок, пока Эва умчалась на второй этаж в поисках необходимой атрибутики для первого спектакля. Нова рассматривала свои дрожащие пальцы, а Флок с видом делового и занятого человека излагал новые подробности подпольных течений Военной полиции. Криста Ленц раскрыла своё истинное имя — Хистория Рейсс. Только избранные знали, что Рейсс являются истинными представителями королевской крови. Авторитет правящего короля — марионетки в руках военной полиции рушился подобно песчаному замку, а козыри в рукавах Разведотряда с треском разрывали мундиры. И без того автономный отряд приобрёл разумного титана и настоящую королеву, о чём бесконечно судачили охмелевшие офицеры в игровом клубе. Гроссман разделила волосы по линии между теменной и височной костями, завязала пучок на затылке и сказала: — Всё остальное нужно сбрить. Хистория значит… И сейчас им выгодно уничтожить их на пару с Эреном, чтобы оставить под жопой нагретое место. — Ты уверена, что хочешь срезать остатки волос? — Эва с сомнением сжала бритву. — Более чем. Я не буду ради вас выигрывать в карты булочную обратно. Да и не смогу. Вы это прекрасно понимаете. Но я на стороне Эрена и Хистории, дополнительная информация даст нам преимущество. Раз, вы решили использовать меня, то, увы, придётся плясать под дудку «жертвы». Лучше бы продолжали окучивать Жана, согласитесь? — Возможно, — кивнул Флок, — Что ты предлагаешь? Нова с удовольствием пощупала гладко выбритый висок: — Задача Разведотряда - осваивать территории и добывать новую информацию. За пределами стен или внутри них. Сыграем по крупному. Если разведка выиграет в эту партию, часть награды перепадёт вам в виде восстановленной репутации. Поможете нагнуть мамкиных заговорщиков, очистите себя от долгов. Нам терять нечего. Так что, Форстеры, поиграем в «Дурака»?