***
Гроссман упёрлась ладонями в кафель душевой. Выкрутив кран с горячей водой на максимум, девушка подставила спину под обжигающие капли. Вода скатывалась по ногам, оставляя под ними розовую лужу. Остатки запёкшейся крови медленно смывались с лица и рук. От влажности заложенность в носу немного прошла, но боль продолжала переминать хрящи. Завтра наверняка под глазами будут красоваться два синяка. Обстоятельства сыграли Нове на руку. Внутренний раздрай среди военных повернул вектор цепочки событий совершенно в другую сторону. Конечно, ей хотелось стереть самодовольную улыбочку с лиц Военной полиции, но, чтобы офицеры разведки поддержали её в этом начинании, девушка не могла мечтать. Детский, полный восторга запал прошёлся дрожью вдоль позвоночника. Люди такие же враги, как титаны, но их неуязвимость не больше её собственной. Гроссман подставила лицо под лейку душа, чтобы как-то укротить свою кровожадность. Ей напоминало происходящее игру в вышибалы. Только вместо безобидного мяча — мечи. Улыбнувшись омофону, Нова смыла пену с волос. — Конни, мы выходим через двадцать минут, что ты там намываешь? Не успела девушка убрать со лба прилипшие мокрые пряди, как шторка душа отъехала в сторону. Из-за поддона их глаза находились на одном уровне. Нова подумала, что её стали такими же круглыми и испуганными, как у Кирштайна. — Твою мать, меня он моет. — Гроссман резко задернула шторку и сделала шаг назад. Сердце истерично постучалось изнутри грудной клетки, в надежде сбежать от этой постыдной ситуации. — В смысле? Вы там вдвоём? Вовремя заметив пальцы приятеля на злополучной занавеске, девушка придержала ту и прошипела: — Жан, собака ты озабоченная, Конни уехал в Трост, я здесь одна. Если ты ещё раз попробуешь сделать что-то неподобающее, я оболью тебя кипятком. — Хорошо-хорошо, я подожду тебя снаружи. Когда шаги стихли, Нова, наконец, вспомнила, в какой последовательности нужно делать вдох-выдох. Прислонившись лопатками к скользкой стенке в душевой, она потрогала свои горящие щёки. Глупо было полагать, что раскраснелись они от банных процедур. «Если Софи станет известно об этой ситуации, не знаю, кто первый пойдёт на плаху». В забвении Гроссман потеряла счёт времени, проведённого под струями воды. Но когда вышла, пожалела. Тело было горячим и влажным, но её знобило так, словно она стояла на ледяном ветру. Наспех нацепив рубаху и какую-то бордовую юбку до колена, единственную сносную одежду с сушилки, на негнущихся ногах девушка покинула ванную комнату. Жан стоял напротив двери, прикрыв глаза. Слегка отёкшее лицо, растрёпанные волосы, мятая жилетка с неправильно застёгнутыми пуговицами. Он выглядел рассеянным и не выспавшимся. Нова нервно прикусила слизистую щеки: выяснение отношений — не лучшее продолжение бессонных суток. — Извини, я не знал, что ты в душе, — Жан неловко почесал подбородок, но тут же смущение на его лицо сменилось негодованием, он ощутимо дёрнул подругу за волосы. — Где тебя черти носили? Ты знала, что Софи чуть не спустила с нас три шкуры? — Я должна была кое-что сделать для Ханджи, уйти без предупреждения тоже было частью её плана. Прости, что заставила вас волноваться. — Ещё чего, — фыркнул Кирштайн и отвёл взгляд. — Вернулась же целая, невредимая, только почему-то лысая на полголовы. Нова засмеялась и толкнула юношу в плечо. Их дружба стояла на трёх столпах: взаимные издёвки, плохой юмор и чувство соперничества. Она была своеобразной и не вписывалась ни в какие каноны товарищества, но Гроссман всё утраивало. У девушки не было времени тщательно обдумать их стихийный поцелуй, но она знала наверняка — продолжать так нельзя, в сумбурном дуэте с Кирштайном нет места нежности, тем более влюблённости. Скудный опыт с Райнером подсказывал, что в амурных делах Нова ничего не понимает, да и разбираться не было особого желания. Пускай в её летописи будут только очерки о дружбе и семье, для поддержания хрупкого счастья солдата этого вполне достаточно. — Жан, о том, что произошло… — подобрать правильные слова было непросто. — Не думаю, что я подхожу для всякой романтики и прочего. Да и не хочу. Я слишком ценю нашу дружбу. Если ничего не получится, то мы потеряем абсолютно всё. Гроссман не знала, разозлится Жан или огорчится, но, помолчав, он слабо улыбнулся: — Всё в порядке, Нов. У меня есть дурацкая привычка или черта характера, не знаю, как точнее сказать, и ты попала под неё. — Что за привычка? — Если я расскажу, ты будешь считать меня идиотом, — даже в сумраке коридора было заметно, как парень покраснел. — Вот здесь ничего не поменяется, — хохотнула Нова, — я тебя всегда считала идиотом. — Жестокая женщина, — он обнял девушку за плечи и подтолкнул вперёд. — Пойдём, расскажу по дороге, мы должны покинуть штаб с рассветом. Эх, как бы мягче выразиться. Когда мы испытываем стресс, то его необходимо снять. Например, ты куришь, Микаса тренируется, а Саша ест, как не в себя. В свою очередь, мне нужен физический контакт. Тогда мы только вернулись с вылазки, я думал, что смогу дотянуть, но вы с Эреном ещё устроили скандал. Вот, я и сорвался. — То есть после каждой взбучки от Шадиса, ты обнимал Конни до смерти? — Гроссман с трудом сдерживала смех. — Нет же. — Целовал Эрена? — не унималась Нова. Жан ущипнул подругу за бок: — Я знаю, что ты боишься щекотки, но ещё одно слово, и твоё тело найдут здесь. Ни одно вскрытие не покажет, отчего ты загнулась. Я тебе душу изливаю, Гроссман, а ты глумишься. Девушка с ужасом вспомнила, как однажды Софи проболталась о её чрезмерной чувствительности к щекотке. В тот же вечер Конни с Жаном тщательно пересчитали ей рёбра и успокоились только тогда, когда Гроссман в конец охрипла от визга. — Так, ты из-за этого встречаешься с Эвой? — Она мне по-своему нравилась, либо я так хотел думать. В любом случае мы расстались. Подло было её использовать. — И как ты будешь справляться со стрессом? — Придумаю что-нибудь, — Кирштайн пожал плечами, — на крайний случай научишь меня курить. — Ещё чего, — усмехнулась Нова, — но всё-таки предупреди Эрена, чтобы спал спиной к стене. Увернувшись от оплеухи парня, Гроссман выбежала на крыльцо. Последние приготовления к отъезду нарушали тишину раннего утра. Над дымкой вдоль горизонта розовели первые лучи солнца, отчего свет казался рассеянным. Осенью ароматы природы обладали особым волшебством. Запах жжёной травы и увядающих цветов убаюкивали, утаскивая с собой в мир зимней спячки. За пробуждением всегда ожидалось что-то абсолютно новое, ещё неизвестное. Нова безмятежно улыбнулся мыслям, что совсем скоро она затолкает снег за ворот мальчишкам. — Смотрите, я ещё нашёл нам мясца в провизию, — догнавший её Жан приподнял девушку вверх, — кости, правда, одни, но суп должен наваристый получиться. — Жан, опусти Нову на землю, — из-за ящиков появилась голова Софи. — Если у тебя столько энергии, то помоги мне загрузить остатки картофеля. Цикады испуганно прервали свою ночную песню, когда без того шумные разведчики разразились громкими разговорами. Наперебой ребята спрашивали Гроссман про её отсутствие, совершенно позабыв о погрузке. Саша вовсе повисла на шее подруги, лепеча о своём беспокойстве. Разволновавшись, Браус, снова стала говорить с сильным акцентом, заправляя свою речь крепкими диалектами, значения которых были известны только ей. — Если тебя настохорошела эта служба, приходи ко мне, закусим горе хлебом из моих запасов. — Давай руку, — через край повозки перевесилась Микаса и протянула Нове раскрытую ладонь, — у тебя же ещё не восстановилась нога. Девушка поднялась и с благодарностью посмотрела на Аккерман. К счастью, ни она, ни Эрен не поднимали тему их последнего конфликта, не распалялись в бессмысленных извинениях. Они просто продолжили общение, будто горе-вечера не было вовсе. Только оказавшись на твёрдой лавке, Гроссман поняла, насколько устала. Ребята тоже выглядели измотанными, вряд ли во время её отсутствия им удалось хоть немного отдохнуть. Все, кроме неё попали в отряд Леви, однако, как попала туда Соф, оставалось для Новы тайной. Старшая сестра не входила в десятку лучших выпускников и не обладала особыми талантами для того, чтобы легко вступить в элитный отряд разведки. Девушка прикрыла глаза, откладывая решение данного вопроса на потом. Сон тягучей согревающей жидкостью поднимался вверх от щиколоток к груди. Офицеры пообещали, что до хижины в горах они доберутся к обеду. Сколько проведут в затворничестве — неизвестно. До разрешения смуты в военных верхах Разведотряд вынужден прятаться по укромным уголкам страны. Остатки 104-ого кадетского корпуса вместе с главной целью Военной полиции Эреном и Хисторией ютились в дух повозках, направляясь в самое отдалённое и недоступное место. Скудная провизия, нарастающая опасность и неизвестность повисли над их головами плохо закреплённым лезвием гильотины. «Для выживания мы должны научиться доверять друг другу», — промелькнуло в мыслях девушки, пока она не провалилась в тревожный, но глубокий сон.***
— Нова, сколько можно спать? — откуда-то издалека, через плотную завесу дремоты доносился родной голос. — Да ладно тебе, Софи, пусть она поспит, мы доедем до пункта назначения приблизительно через час. — Чтобы она полуночничала потом? Нет, — твёрдая рука затрясла Гроссман за плечо, — Но-о-о-ва, вставай сейчас же. Нова приоткрыла глаза. Сначала она увидела бортик повозки, ноги Микасы и палящее в зените солнце, затем почувствовала резкую боль в спине. Стараясь не шевелиться, она попыталась понять, в какой позе уснула. Она всё ещё сидела на лавке, но, видимо, в какой-то момент положила голову на колени Жана. Пространства для «маневрирования» было немного, поэтому на пятидесяти сантиметрах она умудрилась свернуться, поджав под себя ноги, свесить одну руку с края сиденья, а вторую перебросить через бедро Кирштайна. — Ты спала так крепко, что я уверена, напускала слюни на брюки Жана, — Софи была в благодушном расположении духа, она сложила руки на груди и ухмыльнулась. Младшая Гроссман выпрямилась, стряхнув остатки сонливости. Как и Саша, она была любителем засыпать с открытым ртом, и потом просыпаться с мокрым пятном на подушке. Если перед соседками по комнате было уже не стыдно, то демонстрировать мальчишкам свои недостатки она не планировала. Девушка провела рукой по штанине Жана, где только что находилась её голова, и спросила: — Жан, всё в порядке? — Пока да, — сдавленно ответил парень. Но сморённый разум не нашёл ничего лучше, чем ещё раз тактильно убедиться, что она не успела оплошать. Нова несколько раз провела ладонью по бедру Кирштайна вверх-вниз, и для уверенности потёрла место, где лежала голова. — Нова, — Жан настойчиво сжал её пальцы, — пожалуйста, прекрати, ты спала с закрытым ртом. — Господи, — простонала Софи, запрокинув голову назад, под синхронное хихиканье Саши и Эрена. Гроссман размяла затёкшие плечи и оглянулась. В горах было гораздо прохладнее, чем на южных равнинах. Свежий воздух пробирался под рубашку, хватался ледяными руками за голени, щекотал слизистую носа. Казалось, будто его не хватает - он был таким невесомым в сравнении со своим городским собратом, и девушка чаще задышала. Ощутимое понижение температуры сказалось и на других ребятах: Микаса потуже затянула шарф, Саша и Софи набросили на плечи гражданские плащи. Ещё одно условие их командиров — никакой военной формы. — Слушайте, — Армин, который всё это время управлял повозкой, посмотрел через плечо на сослуживцев. — Что мы будем делать, если Разведотряд распустят? Ну, если нас не посадят. — Нас посадят, — мрачно ответил Жан. — Да ладно тебе, — светловолосый мальчишка мечтательно поднял голову наверх. — Не будь таким пессимистом. Нова, например, стала бы хорошей карманницей. Неуловимая гроза Троста. — Эй! — Нова кинула в затылок Арлерта крохотный камушек, но ехидно усмехнулась. — Если Гроссман, то сразу воровка или мошенница? — Вот, выбрала себе ещё одну роль, — Эрен подхватил фантазии друга, — а Софи будет тебя ругать за это, но в итоге станет самой верной сообщницей. Сестры Гроссман, обладательницы самых ловких пальчиков на юге стен. — Саша пойдёт работать на картофельные поля, — на губах Микасы мелькнула едва заметная улыбка. — Только её уволят после первой ревизии. — Да, конечно, — фыркнула Саша, — я пойду работать в полях только, если Конни расчехлит свой баян. — Баян? — всё время Хистория молча отсиживалась в углу повозки. Нова вздрогнула, когда блондинка подала голос. — Ты не видела?! — на фоне тоненького, тихого голоса Хистории, зычный возглас Жана неприятно ударил по ушам. — Он ещё в кадетку припёр из дома здоровенный баян. Даже играл пару раз. Стоп, а куда я тогда пойду? — В конюшню, — в унисон ответили старшая Гроссман и Йегер. Это стало последней каплей. Ограничения, которые они экстренно выстроили между собой после инцидента с Райнером и Бертольдом, рухнули, разрушившись от смеха. Нова вытерла слёзы и посмотрела на сослуживцев. Когда последний раз они были такими искренними и беззаботными? Когда они вновь смогут легко посмеяться над чепухой? Улыбнувшись своим мыслям, Гроссман сжала в кулак край юбки. Она обязательно сохранит тёплые воспоминания о людях. Людях, которые стали её новой семьёй. И пусть этот глупый диалог не станет в их жизни последним.