killing butterflies

Бежать. Бежать. Бежать. Дыхание сбивалось. Сердце истошно колотилось. Зубы ныли от холодного воздуха. Я должна бежать. Страх тягучей субстанцией сковывал ноги, затапливал лёгкие, душил. Его присутствие ощущалось всюду, в каждом тёмном окне. Он видел меня и шёл следом. Не спеша, смакуя каждую мою попытку скрыться за углом. И я бежала. Не разбирая дороги, по грязным лужам, спотыкаясь о камни и коряги, падала, снова поднималась. Только бы подальше от него. Только бы спрятаться. Он не отставал. В воздухе витал запах крови. Я бежала, оставляя за собой этот бордовый след. Её было много. Слишком много. Она стекала по моему лицу, попадала в глаза, разъедала кожу, текла по рукам. Но я не останавливалась. «Никто от меня не уйдёт». — Иди к чёрту, — отчаянный шёпот растворился в дожде. Чёрные капли осыпали мои подрагивающие плечи. Почему дождевая вода больше похожа на расплавленный гудрон?       Почему он меня преследует?

Почему я не могу скрыться? — Быстро бегаешь, бельчонок. Судорожно вздохнув, я подняла голову. Сквозь стену падающей с неба воды я размыто видела его черты лица. Но его глаза даже в кромешной тьме светились холодным огнём из-под широкополой шляпы. Нервно сглотнув визг, я отступила и вжалась в стену. Никакого оружия при себе. Только разодранное, грязное платье. — Кто ты такой? В ответ он лишь усмехнулся. Его лицо было бледным и безжизненным, как камень. Он медленно подошёл, и я почувствовала, как от страха у меня сводит желудок. Я знала, что он сейчас сделает… И он сделал. Едва уловимое глазом движение, слабый отблеск лезвия, жгучая боль в горле. Нова резко села и прижала ладонь к шее. Целая, без каких-либо разрезов и фонтаном льющейся крови. Но знакомый металлический привкус во рту заставил её скривиться. Пощупав нижнюю губу, она поняла, что прокусила её во сне. Несколько рубиновых капель остались на кончиках пальцев. Снова кошмар. Девушка потёрла глаза и зевнула. Потребовалось с полминуты, чтобы понять, где она находится и откуда доносятся разномастное сопение. Небольшой домик в горах на севере стал их вре́менным убежищем. Когда-то он был построен специально для одиннадцатого Командора Разведкорпуса. «Наверное, чтобы можно было рефлексировать подальше от осуждающих взглядов», — подумала Гроссман и осторожно спустила ноги с кровати. Маленький особняк не был готов вместить такое количество гостей. Всего три кровати для отрядов Леви и Ханджи, кухня, совмещённая с гостиной и столовой, и общая душевая комната. Даже при условии, что оба капитана почти со всем исследовательским отрядом отсутствовали, ребята умудрились здо́рово поспорить за спальные места. После долгих препирательств было принято решение отдать кровати женской половине разведки. Перешагнув через свернувшегося калачиком Эрена, Нова бесшумно хихикнула, Йегер прислушался к её совету и лёг подальше от Жана. Последний схитрил и растянулся на ящиках, составленных в углу. Половицы предательски скрипнули под босыми ногами, и Нова поморщилась. Не хватало разбудить измотанных сослуживцев. Но оркестр размеренного дыхания спящих не ошибся ни в одной октаве. Кухня была погружена в умиротворённый полумрак. По ощущениям время подходило к рассвету. Непреступное полотно ночного неба сдавало позиции: звёзды угасали, между ними появились проплешины цвета индиго. Выглянув в приоткрытое окно, Гроссман прислушалась к сонной перекличке птиц в ближайшей роще. После шумного города и беспокойной жизни штаба было особенно тихо. Девушка глубоко вдохнула свежий, покрытый осенней изморозью воздух, и поняла, почему одиннадцатый Командор так любил эту избушку, которая до гордого звания поместье явно не дотягивала. — Снова кошмар? Нова вздрогнула. В сумерках она не разглядела фигуру, сидящую на крыльце. Перепрыгнув через подоконник, девушка вылезла в окно, на мгновение потеряла равновесие и оступилась. Софи прыснула и перебросила распущенные волосы за спину. Без своего фирменного туго завязанного хвоста на затылке она выглядела непривычно. — Откуда такое предположение? — Опять отвечаешь вопросом на вопрос, — Соф подняла голову вверх и посмотрела на небо. — Есть только одна причина, способная разбудить тебя в такую рань. Что на этот раз? Титаны? — Если бы, — Нова вновь машинально отшатнулась от сестры. Её лёгкое, невесомое прикосновение испугало, подобно взрыву в соседнем доме. — Я… Мне приснился мужчина. Незнакомый и странный. Гроссман обняла колени и положила на них подбородок. Если бы кто-то услышал разговор с Софи, то посчитал бы их чужими людьми, соблюдающими банальные формальности светской беседы. Холодная интонация старшей Гроссман, тактильная неприкосновенность Новы. Но тонкие, невидимые линии переплетались между ними в замысловатый лабиринт. Они умели чувствовать и понимать друг друга без слов. Уверенность Новы возросла в тысячу титанов, когда она покорно приняла прикосновение сестры. Тёплая, шершавая от постоянных тренировок ладошка проскользила от локтя к плечу, а затем сжала его. — Тогда у паба я слышала, как ты звала маму, — Софи резко сменила тему — она прекрасно знала, младшая Гроссман ненавидит обсуждать свои сны. — Ты помнишь её? — Конечно, помню. Воспоминания о теплоте рук матери были схожи с прикосновениями старшей сестры. Беззаботная улыбка и крик боли от перегрызенного титаном позвоночника. Две противоположности, бороздящие по подсознанию подобно затупленной пиле. Герда была эталоном. Спокойная, хозяйственная, любящая жена, заботливая мать, но при этом очень сильная женщина. В её серых глазах было столько уверенности перед сетующими соседями, что каждый из них затыкался от одного её небрежного даже высокомерного взгляда. — Что бы мама сказала сейчас? — Нова потёрлась саднящей щекой о колено. — Мама? — Соф хитро улыбнулась. — Она бы сказала, что ты дура, которая занимается ерундой. А потом бы навязывала Жана, потому что он умеет готовить. Ещё, когда тебе не было и года, она грезила о том, чтобы выдать нас замуж за достойных парней. Читала всякие сказки про прекрасных принцев. — Такое себе стремление в жизни, — младшая Гроссман засмеялась сквозь подступающие слёзы. Прикрыв предплечьем глаза, она попыталась скрыть от сестры минутную слабость. — Ты знаешь, как мне её не хватает. Мы прожили без родителей бо́льшую часть жизни, но ощущение, что у меня забрали что-то важное, не покидает до сих пор. И я старательно пытаюсь это найти. Улыбка Софи неестественно разнилась со слезами на её щеках: — Я правда хотела заменить тебе маму и папу, хоть на десятую долю. Но видимо, у меня не выходит. — Выходит, Соф. Хреново, но выходит. Ты всё-таки моя единственная семья. — Я каждый день смотрела, как ты растёшь, но совсем не заметила, как ты повзрослела, — Софи уже не сдерживала слёзы, только сейчас девушка почувствовала, как от неё разит перегаром. — Но ты подумай про Жана, пока он ещё жив, да и омлет он всё-таки готовит хороший. — Иди нахрен, — голос младшей Гроссман звучал надрывно. — Думаешь, нами бы гордилась мама? — Твой сломанный нос она бы обязательно поставила на полку около нашего портрета. Нова вспоминала большой холост, с которого сияло улыбками всё семейство Гроссман. Тогда местный художник был безмерно благодарен за успешные роды своей супруги, в которых помогала Герда, и нарисовал реалистичный общий портрет. Отец держал на руках трёхлетнюю Нову, которая испуганно обхватывала ручонками его шею, а статная женщина обнимала старшую дочь. Если бы магия существовала в их мире, то верх картины навсегда залило бы чёрными красками траура. — В то лето, когда ты родилась, было какое-то безумное нашествие бабочек. — Софи мечтательно покачала головой, — представляешь, разноцветный ковёр покрывал все улицы Шиганшины. Я столько их наловила и потом высушила между страницами маминых книг. — Какая ты садистка, — усмехнулась Нова. — Для маленького ребёнка понятие красоты примитивно. Они не ищут глубокий смысл живого и ценного в яркой бабочке, — пожала плечами старшая сестра. — Я думала, что ты оценишь мои старания, но ты почему-то не оценила. — Наверное, потому что мне было пару дней от рождения. — Думаю, ты права, — иногда Гроссман размышляла, почему у неё такая саркастичная манера вести диалог. Но после коротких разговоров с Софи понимала, откуда ноги растут. — Перед родами мама вычитала, что есть имя, означающее «бабочка». Поэтому тебя зовут Нова. — Нова означает бабочка? — переспросила девушка. — Ага. Яркая, привлекающая внимание зевак и любопытных детей, но с короткой жизнью. Раньше мне казалось это безумно романтичным, но теперь меня это немного пугает. Софи погладила фляжку, словно она была для неё драгоценным детищем. Выпрашивать у сестры вино не было смысла: она слишком осторожничала, а рассвет уже коснулся её слегка вздёрнутого носа. В любой момент их могли навестить Леви или Ханджи. — Кстати, почему тебя взяли в отряд Леви? Не хочу тебя обидеть, но особыми талантами ты не отличаешься. Старшая Гроссман шутливо отвесила Нове подзатыльник и поджала губы: — Говорить, что не хочешь обидеть, перед тем, как обидеть — это в твоём стиле, конечно, — она помолчала, отпила остатки вина и с досадой отложила фляжку. — Всё просто, капитан собрал вокруг Эрена людей, за которых он костьми ляжет. Я, конечно, и в этот список не вхожу. Но кто-то более зрелый должен присматривать за вами, пока Леви с Ханджи отсутствуют. — Эх, а я думала, у вас с капитаном какие-то особенные отношения, и он обеспечил тебя некоторыми привилегиями. — Не говори глупостей. Софи ответила быстро. Слишком быстро и резко. Чтобы сдержать ехидную ухмылку, Нова прикусила слизистую щеки. Она замечала, с каким восхищением на построениях сестра пялится на Леви, но, чтобы у сдержанной Соф, кроме уважения, появились другие чувства… Приятная и забавная неожиданность. Девушка самодовольно поморщилась, предвкушая новый повод для издёвок. — Не знал, что сестры Гроссман ранние пташки, — окно на втором этаже распахнулась, и из него показалась голова Конни. — С добрым утром, жители стен, скитальцы и государственные преступники! — Конни, заткнись, — где-то из глубин спальни донёсся сонный голос Саши. — Ну, раз трое уже проснулись, — Софи встала, засунула два пальца в рот и звонко свистнула, звук эхом разлетелся по долине и спугнул грачей, — отряд Леви, подъём! Вчера мы позволили себе отдохнуть после переезда, сегодня нужно выдраить эту халупу до блеска. — Бо-о-о-оже, — протянула Нова и усмехнулась, — да в тебе задатки диктатора. Или так хочешь угодить Леви? В любом случае приказ был отдан вашему отряду, а я в подчинении у Ханджи. Ретироваться не удалось. Точный удар тряпкой для пыли между лопаток заставил Гроссман остаться на месте. Из только что рыдающей подпитой размазни Софи превратилась в строгую надзирательницу. Раздражённо щёлкнув языком, Нова расположилась на одном из ветхих стульев, чтобы дождаться таких же мотивированных на уборку сослуживцев. Один за другим они скорее сползали, нежели спускались с лестницы. Только Микаса походила на относительно выспавшегося человека. Ребята наперебой зевали, тёрли глаза и без особого энтузиазма слушали распоряжение Софи. — Я не понимаю, почему капитан у нас Леви, — Жан, лежащий головой на столе, посмотрел на Гроссман из-под растрёпанной чёлки, — а заправляет нами твоя сестра. — За каждым сильным мужчиной стоит женщина и продаёт ему патроны, — ответила девушка. — Может, подаёт? — Нет. Рутина. Рутина, которая одновременно радовала и раздражала. В суете её бывшие сокурсники, нынешние сослуживцы расхватали обязанности, как медали за заслуги перед человечеством. Ящики с провизией были быстро разгружены, на плите кипела вода для обеда, Саша и Хистория породнились с половыми тряпками, а Нова и Микаса, единственные серьёзно раненные солдаты, меланхолично разбирали обмундирование. Гроссман перекинула ремень портупеи через клубок ему подобных. Стоя́щая напротив Микаса смахнула со лба непослушные волосы и обречённо вздохнула. Девушки уже полчаса пытались распутать нательное снаряжение, которое при погрузке мужская часть разведки великодушно превратила в сплошное месиво. — Я не понимаю, почему мы должны это делать, если запутали их вы, а, Армин? — Нова швырнула в Арлерта набедренные ремни. Юноша виновато посмотрел на неё снизу-вверх, ему и так досталась непосильная задача — оттереть непонятное маслянистое пятно от деревянных досок пола, а тут ещё с завидной регулярностью прилетало по голове снаряжением. — Серьёзно, — Микаса поджала губы, — я бы лучше дрова продолжила колоть, от этих бляшек уже пальцев не чувствую. Как можно так запустить? — Я не знаю, — Армин прижался лбом к многострадальному пятну и застонал, — Софи, есть ещё какие-нибудь варианты? Та подняла голову от очищенного ею картофеля и с нескрываемым сочувствием ответила: — Прости, здесь есть только йод и песок. Возможно, поможет каустическая сода, но за ней нужно будет ехать в город. Дверь распахнулась, и в дом зашли Жан и Эрен. Нова хотела было обернуться, чтобы спросить про дрова, но не успела. Всё произошло стремительно. Резкий удар по голени, широко распахнутые глаза Микасы, её вытянутая рука в попытке поймать Гроссман, и стена, сменившаяся на потолок. Девушка прислушалась к собственным ощущениям. Она навзничь упала, в ноге разрастался неприятный болевой импульс, а под спиной расположилось что-то угловатое и твёрдое. — Конни, — Армин прижал к груди своё ведро с водой, подскочил к Аккерман и в ужасе уставился на развернувшуюся картину погрома. — Ты, что творишь? — Спрингер… — прохрипела Нова. Чаще всего руководство ожидало от неё каких-то новых фокусов, но сейчас она поняла, что в битве за звание «человек-сюрприз» у неё появился достойный соперник. — Софи, солнышко, подай мне свой нож, пожалуйста. Старшая Гроссман села на корточки возле эпицентра катастрофы и протянула сестре нож рукояткой вперёд: — Я против насилия, но здесь считаю его оправданным, — девушка дёрнула распластавшегося разведчика за ухо и процедила, — Конни, спешу тебе напомнить, что нога Новы до конца не зажила. — Да, блин, — проворчал Конни, — Жан и Эрен спорили о том, как правильно подкатить к девушкам, я решил наглядно показать. Если бы брови Софи могли подняться до затылка, то они обязательно бы это сделали. У всех присутствующих на лице красным клеймом отпечатался один и тот же вопрос, а три виновника «торжества» неловко потупили взгляды. Не без удовольствия, Нова слушала пятиминутную нотацию старшей сестры, приправленную такими крепкими выражениями, как «пубертатные придурки» и «я найду, куда выплеснуть вашу нездоровую энергию». Забавно было наблюдать, как мальчишки начали интересоваться чем-то ещё, кроме игры в войнушку с чудовищами-переростками. С двенадцати лет их жизнь формировалась строго по уставу, упуская из виду всё человеческое, тем более возможность романтических отношений. Девушка подумала об их утреннем разговоре с Софи. Как бы она ни пыталась отгородить себя от этих мыслей, они бессовестно пробирались в головной мозг. Если получится выжить, ей выпадет шанс создать собственную семью. Обязательно большую, шумную и любящую. Гроссман покраснела от таких откровений перед самой собой и в смущении потёрла щёки. В кадетском корпусе, тем более в Разведотряде научили жить одним днём, и она убедила себя никогда не тешить себя глупыми мечтами о светлом, беззаботном будущем. «У меня есть сестра и друзья, этого более чем достаточно. Наверное».  — Микаса, не хочешь присесть? — Нова тряхнула головой и, проигнорировав протесты приятеля, расположилась прямо у него на пояснице. Микаса слабо улыбнулась и села рядом на бедро Конни. Как ни в чём не бывало они продолжили распутывать снаряжение. — Эй, — захныкал снизу Спрингер, — вы так-то в сумме весите около сотни, может, слезете с меня? — Нет, — Гроссман, наконец высвободила одну из нагрудных портупей и победоносно отбросила её в сторону. — В метре от нас стоял Армин, ещё и с ведром. Тогда ты бы наглядно испытал на себе, как девушка может стать мокрой от твоих подкатов. — Завязывайте со своим цирком, Саша, а ты положи хлеб, где взяла, — Софи с беспокойством выглянула в окно, — капитан Леви и отряд Ханджи прибыли.