killing butterflies

— Десять метров! — Нова откинула со лба прядь волос и брезгливо посмотрела на то, что осталось от Атакующего титана. Он напоминал выходцев из Подземного города. Прозрачная, чрезмерно горячая для обычного человека кожа обтягивала кости. Конечности -непропорционально длинные; на них невозможно было устоять, не говоря уже о том, чтобы активно участвовать в боевых действиях. Морщась от боли, девушка ощупала пальцы гиганта в поисках хотя бы одного окаменелого участка. Безрезультатно. Хрупкие костяшки рассыпались от её прикосновений в прах. Отрицательно покачав головой, она подала сигнал Ханджи и попыталась срезать кусок ссохшейся плоти с дымящегося предплечья. И снова -неудача. Пепел просочился сквозь пальцы и рассеялся по ветру. Третья попытка Эрена освоить навык затвердевание была обречена на провал ещё на этапе превращения. Юноша качался из стороны в сторону, его затуманенный взгляд блуждал, зрачки разных размеров дрожали; удивительно, как он умудрился услышать приказ майора укусить руку. От рельефного, внушительных размеров титана остался кожаный мешок с костями, из загривка которого торчала худощавая задница Йегера. Нова едва сдержала нервный смешок от такого зрелища и сделала несколько пометок в своем блокноте. Несмотря на нехарактерную для южных городов холодную осень, девушка сняла плащ. Рубашка неприятно прилипла к спине и груди, пот оставил на губах солоноватый привкус. Скривившись от едкого запаха разлагающегося гиганта, Нова вытерла лицо и закатала рукава. Желание пошутить, что Эрен всё-таки горяч, испарилось, когда температура в котловане для тренировок достигла сорока градусов. — Дым поднимается достаточно высоко, — Софи погладила гриву своей лошади и проводила взглядом поднимающиеся в небо клубы, — нас могут обнаружить. — В любом случае тренировка окончена, Эрен больше не реагирует на приказы. Ханджи! — крикнула младшая Гроссман, — Вы отрываете Эрену лицо, он слишком плотно сросся с титаном. — Теперь он может смело говорить, что пару раз у него отсохла рожа, — хохотнул Конни. Нова засмеялась и поспешила на помощь майору. Даже на расстоянии было заметно, как замша её куртки плавилась. Йегер выглядел ещё хуже своего титана: лоскуты порванных мышц местами обнажали желтизну лицевого черепа, зубы частично отсутствовали, а то, что осталось от рук, безвольно повисло. Итоги эксперимента говорили об одном - вероятность залатать стену Мария с помощью Атакующего титана осталась на нуле. Гроссман с горечью выдохнула. Возможно, способность затвердевать есть только у Бронированного и Женской особи. — Блядский Райнер, — процедила девушка, — утащил свои секреты за стены и радуется. Чтоб у тебя броня рассыпалась. — Проклятья здесь не помогут, — меланхолично ответил Моблит и протянул ей набросок искорёженной физиономии Эрена. — Возьми, это нужно приложить к отчёту. — Нова, — Ханджи небрежно перекинула Йегера Микасе и спрыгнула с разлагающегося гиганта, — все сегодняшние заметки нужно структурировать. Увы, вопрос с освоением способности затвердевания Эрена придется отложить. Сейчас самое время заняться церковью и военной полицией. Исследовательский отряд направляется в Трост, мы пока останемся здесь. Справишься? Нова кивнула, не понимая, спрашивает ли майор об отчетах или их авантюре, претендующей на государственный переворот. Уверенность слабо теплилась в глубине души, но беседа с Леви несколько дней назад посеяла росток паники, который успел вырасти до невероятных размеров. За ними наблюдали. Вокруг убежища кольцом распределились военные, которые в любой момент могли напасть. Их выжидающая позиция пугала до скрученных в тугой канат внутренних органов. Капитан подтвердил, что им нужны Эрен и Хистория, остальные разведчики — лишний хлам, от которого следовало избавиться. Как избавились от пастыря Ника. — Ты говорила, что слышала, как особый отряд военной полиции обсуждал допрос Ника, верно? — спросила Ханджи у Гроссман. В тот день, когда они прибыли с Леви в убежище, майор была непривычно мрачной и подавленной. — Они ещё кого-нибудь упоминали? — Там были два полицейских: Дюран и Джон. Точно не помню, но они говорили о Санесе и каком-то Кенни. — Как ты сказала? — Леви со звонким стуком поставил чашку, — Кенни? В мгновение непонятная смесь эмоций в глазах капитана вновь сменилась каменной маской отчуждения. Получив утвердительный ответ, он задумчиво обвел пальцем край блюдца и добавил: — Интересно. Леви явно что-то знал об этом Кенни. Нова задумчиво прикусила подушечку большого пальца. Любопытство подстёгивало спросить капитана в лоб, но здравый смысл подсказывал, что кроме нагоняя она ничего не получит. — Эрвин определил нашей основной целью – закрытие стены Мария, — ровным голосом продолжил Леви, словно короткого диалога про Кенни не было вовсе. — Однако скоты из военной верхушки делают всё, чтобы повязать нас по рукам и ногам, в идеале – отправить на плаху. Вокруг снуют солдаты, как только они получат приказ, сразу нападут. Что думаешь, Ханджи? — Мы прекрасно понимаем, что им нужно, — Зое наклонилась вперёд, уперев локти в колени, — что касается рода Рейсс, думаю, они знают больше, чем мы, иначе не охотились бы так рьяно за Хисторией. Если возникнет реальная угроза похищения, мы лишь сможем потянуть время. Откровенная оборона будет расценена, как государственная измена. — Вряд ли они ищут Хисторию ради праздного интереса к роду Рейсс. Настоящая королева – это не просто угроза действующей власти, это реальный повод скинуть нынешнего короля к херам собачьим. — Леви, ты хочешь сказать… — прошептала обескураженная Ханджи. Как только Нова переступила порог их убежища, тут же стянула с себя мокрую рубаху. Поправив бретельки тренировочного топа, она потянулась и бросила стопку бумаг на обеденный стол. Девушка слабо понимала смысле диалога между офицерами Разведотряда. Эрвин Смит планирует революцию. Если Хистория, бывший разведчик, взойдет на трон, то её сослуживцы получат полную свободу. Однако план дальнейших действий стоял на зыбучих песках, готовый тотчас пойти ко дну. Устало потерев переносицу, Гроссман взглянула на заметки о последних днях тренировок Эрена. У всех есть конкретная цель – свергнуть нынешнюю власть, вернуть человечеству старые территории, заделать дыру в стене Мария, защитить Йегера, в конце концов. У всех, кроме неё. Видя смерть родителей и товарищей, предательство тех, кого считала друзьями, Нова чувствовала себя опустошенной настолько, что её существование свелось к банальному выполнению приказов. Служба угнетала, побег не стал ожидаемым путём к спасению. Девушке казалось, что от неё осталась одна оболочка, хрупкая, как пергамент. Иногда подсознание подсовывало ей варианты предназначения или ценностей, но всё грубо пресекалось простым «живём один день». Для кого-то – это повод для безумных поступков, для Гроссман – стальная цепь на шее. Полёты со стены дали ей мотивацию стать полезной. Впрочем, это и есть «банальное выполнение приказов». Вопрос, чего же хочет она сама оставался без ответа. Наверное, сытно поесть, выспаться и прожить хотя бы ещё один день. «Птица низкого полёта» — удручённо подумала Нова, аккуратно переписывая наблюдения за Атакующим титаном в отчёт. — Ты бы хоть оделась, падшая женщина. Не отрывая взгляд от записей, девушка фыркнула: — Что ты там не видел, Жан? — Я-то, может, и видел, — вопреки уверенному голосу, севший напротив Кирштайн покрылся багровыми пятнами. — Пожалей хотя бы Армина. — Рано или поздно ему придется узнать про пушок над губой и то, что у девушек растут волосы подмышками, — Нова ухмыльнулась, заметив, как взгляд приятеля невольно скользнул по упомянутой области. — Эй, я собирался перекусить, а не думать о волосах на теле. — Тебе же нравятся длинные волосы, какая разница, на голове они или нет. Жан поднялся, зачерпнул суп из кастрюли и поморщился: — Ага, только ты свои обрезала. Гроссман замерла. Это прозвучало неоднозначно. Воспоминания об их стихийном поцелуе нахлынули вместе со всеми ощущениями. Девушка коснулась нижней губы, чувствуя, как настала её очередь становиться пунцовой. Её резко накрыла неизвестная лихорадка: щёки и уши горели, сердце заколотилось с бешеной скоростью. Захотелось ударить Кирштайна половником и закатить сцену за то, что он украл её первый поцелуй, а теперь ещё щебечет о том, как ему нравились её волосы. О таком она вроде читала во второсортных романах Паулины. Нова откинулась на спинку стула, чтобы перевести дух. Она просто истощена и нестабильна. «Я достаточно взрослая и умная, чтобы понимать, что эмоций нужно остерегаться». Гроссман была готова посмеяться над собой, как над теми глупыми книгами, которые она периодически воровала у подруги Софи. Однако в такие моменты нужно было соблюдать осторожность с Жаном. Юноша же невозмутимо жевал свой холодный ужин. Заглянув через её плечо, он с издёвкой протянул: — Снова практикуешься в рисовании? — Это набросок Моблита. — Дай-ка взглянуть, — Кирштайн наклонился вперёд и вытянул из стопки бумаг рисунок с портретом того, что осталось от Эрена после последнего превращения. Запах мыла, исходящий от молодого человека, заставил и без того истерично стучащее сердце пропустить пару ударов. Только сейчас Нова заметила, что его волосы слегка влажные, видимо, он успел искупаться после тренировки. Она настолько сосредоточилась на своих записях и мыслях, что совершенно потеряла ход времени. За окном сгущались сумерки, и кто-то даже зажёг керосиновые лампы по периметру кухни. Браня фокусы своего организма, девушка отодвинулась на безопасное расстояние. — Ты чего такая красная? Обгорела на солнце? — приятель отвлёкся от рисунка, наклонился к Гроссман и прикоснулся губами ко лбу, проверяя температуру. — Вроде холодная. Может быть, простыла? Софи же говорила тебе сегодня не щеголять в одной рубахе. Его лицо было настолько близко, что девушка могла рассмотреть узор янтарной радужки и переливы огоньков в ней. Если отклониться ещё, то падение со стула гарантировано. — Жан, тебя учили не нарушать личные границы? У этого есть свои последствия. Например, эти. Нова обхватила его затылок, притянула к себе и лизнула его в щеку. Разум покрутил пальцем у виска, напоминая о том, что нельзя поддаваться эмоциям и импульсивным поступкам. Кирштайн отшатнулся и прижал ладонь к месту вероломного нападения чужого языка. — Будем считать, что ты сегодняшний мой ужин, — Гроссман наигранно прикусила нижнюю губу и закатила глаза, будто отведала самое изысканное блюдо. — Ты… Ты ненормальная, — прошипел Жан. Несколько раз открыв и закрыв рот, он помотал головой, но всё же отошёл в сторону. Наступившая тишина будто хлыстом ударила по самооценке девушки. Отвернувшись, она склонилась над записями и беззвучно застонала. Внутренний голос в негодовании грохотал, перебивая неуверенный шёпот чувств: «Ты бы лучше свою импульсивность в нужное русло направила!». Им нельзя было тогда встречаться на крыльце, нельзя было приближаться друг к другу, нельзя было целоваться. Как бы Нова не пыталась избавиться от осознания, но эта цепочка событий стала точкой невозврата. «Или точкой разврата», — продолжало ворчать сознание. — Жан, Нова, — встревоженный голос Софи раздался за спиной, — быстро организуйте темноту в помещении. — Что… — Нова не успела договорить, старшая сестра резко её перебила: — У нас гости. Я сообщу Леви и Ханджи. Эрен же с ними? Жан сообразил быстрее. Погасив керосиновую лампу на столе, он в два прыжка достиг второго источника света в углу кухни и задул свечу. Гроссман резко села на корточки, за спиной посыпались её записи. На ощупь сгребая ценные бумажки, девушка оттолкнулась здоровой ногой и прокатилась по начищенной древесине к выходу на задний двор. Глаза постепенно привыкали к темноте, интерьер из черной и серой мазни приобрёл более чёткие очертания. Секундная суета на втором этаже сменилась полным безмолвием. Нова сползла по стенке, практически ложась на пол. Нащупав нож в голенище сапога, Гроссман сжала рукоять. Надрывное дыхание шумом стелилось по примолкшей избушке. Сейчас была очередь Софи и Конни стоять на посту, значит, они обнаружили гостей. Значит, приказ о налёте всё-таки отдали. — Нельзя их убивать, — шёпот Жана врезался в барабанную перепонку, его пальцы легли поверх её, второй рукой он сдавил бедро. — Возьми. Я открою дверь, если сделаю шаг назад, бей по лицу нашего гостя. Поняла? Гроссман кивнула, вцепившись в кочергу. Молодой человек рявкнул и распахнул дверь. — Ой. Его наигранное удивление. Шаг назад. Невинно поднятые руки. Безоружный испуганный мальчишка. Нова покрутила в руках чугунное орудие, прикидывая его массу. Замахнувшись, девушка ударила. Отвратительный хруст, чей-то вой от боли. Жан дёрнулся вперёд и зажал рот неизвестному мужчине. Капли крови глухо падали на пол в унисон с секундами. Гроссман досчитала до четырёх, когда обмякшее тело медленно, с поддержкой приятеля, сползло вниз. Грохот заставил их синхронно обернуться. В сумраке хорошо можно было разглядеть, как Конни кубарем влетает в дом, а вслед за ним входят незнакомцы. Тот, кто швырнул приятеля, осветил лицо факелом. Его аккуратные, даже аристократичные черты никак не вязались с образом того, кто без спроса вторгается на частную территорию. — Вижу, вы встретили Гейла, как положено, — оскалился он, кивнув на безжизненное тело мужчины с разбитой переносицей, и поместил факел в предназначенный для этого крюк. Оранжевое свечение обличило всех присутствующих: ещё пятеро незнакомцев. Девушка вцепилась в предплечье Жана не от страха, а в попытках утихомирить нарастающую ярость. Они несколько раз прорабатывали этот сценарий с офицерами, но желание ногами вытолкать полицейских брало верх. Треск тетивы и характерный свист отвлекли её от бушующей ненависти. Схватившись за раненое плечо, один из военных со стоном повалился на пол. — Пошли вон, — Софи угрожающе щёлкнула затвором винтовки и прицелилась, стоящая рядом с ней Саша вытащила ещё одну стрелу из колчана. Не опуская оружие, девушки медленно прошагали вниз по лестнице. Нова мысленно попросила все высшие силы, чтобы военные не догадались тут же обыскать второй этаж. Однако мужчины стояли, ожидая, пока остатки Разведотряда не спустятся к своим сослуживцам. Встав спиной к спине с сестрой, Нова покрепче перехватила кочергу. Пять на пять, шансы были практически равными. Практически. — Нова, помнишь о дисциплине во время рукопашного боя? — прошептала Софи, — Так вот, сейчас забудь о ней. Гроссман оскалилась. Привитые с самого начала обучения в кадетском корпусе техники полностью противоречили тому, как сёстры дрались в приюте. Любые столкновения не ограничивались первой кровью и славились своим беспределом. Трое могли напасть на одного, а подручные средства - от увесистого подсвечника до металлического прута - добавляли шансы к победе. Подобно хищникам, полицейские окружили разведчиков. Из вооружения — мечи и три винтовки. — Давайте будем благоразумными, — рослый мужчина с неопрятной щетиной развёл руками в примирительном жесте, — вы отдаёте нам Эрена и Хисторию, остальных мы формально арестуем и потом отпустим. — Формально отпустите в гордый путь к виселице? Или за стены без снаряжения? — Нова вплотную подошла к полицейскому. Вздёрнув нос, она с презрением посмотрела на него снизу вверх, — и с чего я должна вам сдаваться? Нападение было неизбежным, оставалось только потянуть время, пока Эрен и Хистория вновь не окажутся в безопасном месте. Настоящие Эрен и Хистория. Гроссман сдержала желание почесать голову под светловолосым париком и украдкой взглянула на Жана. Нужно быть слепыми идиотами, чтобы принять этот маскарад за чистую монету - с Йегером Кирштайна объединяло только худощавое телосложение и причёска. Но вопреки возражениям Софи, её младшая сестра и приятель с первого дня пребывания в убежище, каждое утро перевоплощались в девушку королевских кровей и обладателя Атакующего титана. — Госпожа Рейсс, мы не хотим причинить вред кучке несовершеннолетних детей, Леви и Ханджи явно оплошали, оставив вас одних без присмотра. — Так, может быть, у них была на то причина? — процедила Нова. «Лишь бы не слетел парик, от этого клея уже вся кожа горит». С напускным равнодушием Гроссман рассматривала ногти на левой руке, выжидая, когда военный, наконец, начнёт действовать. Мужчина нахмурился и сжал зубы, рябь играющих желваков прошлась под его щетиной. Едва уловимое движение рукой в её сторону стал сигналом к старту. Молниеносно замахнувшись кочергой, Нова ударила по плечу противника. Его замешательство дало преимущество - пнув ногой в грудь, девушка отбросила полицейского к стене. От удара один из кухонных шкафчиков открылся и из него посыпались кастрюли с чугунными котелками. Мужчина распахнул от неожиданности рот, его взгляд не фокусировался на происходящем. — Как нехорошо, я так долго мыл их, — нахмурился Конни и со всей силой захлопнул дверцу. С хрустом древесина сломала нос полицейскому. Застонав, он грузно повалился к ногам Спригера. — А ведь рука не поднимается на слабых малолеток, — воспользовавшись растерянностью сослуживцев павшего солдата, Гроссман подскочила к аристократу и дёрнула его за ворот рубахи вниз, чтобы их глаза были на одном уровне. — Вы реально полагаете, что мы в ужасе вам так легко сдадимся и будем пищать, чтобы папочка нас пощадил? Кто-то отбросил её назад, и боль в грудной клетке от внезапного удара смешалась с нарастающим хаосом вокруг. Сплюнув густую слюну, Нова машинально ударила пяткой в кадык мужчины, которого к её ногам перекинула через бедро старшая сестра. Нащупав злополучную кочергу, девушка наотмашь оставила печать металла попёрек незнакомой физиономии. Животный азарт подстёгивал на безумия. Обострённое чутье спасло Гроссман от пролетевшего около уха приклада. Пригнувшись, она запрыгнула на стол. Обхватив бедрами шею полицейского, Нова повалила его на пол и тут же откатилась в сторону, когда Саша нанесла тому контрольный локтем в солнечное сплетение. Её друзья тушевались, и все силы были направлены на оборону, нежели на атаку. Только один человек с изощрённой жестокостью выворачивала локтевой сустав противнику. Залюбовавшись Софи, младшая Гроссман не сразу поняла, как крепкие руки обхватили её поперёк грудной клетки, и крохотная комнатка, едва вмещающая всю вакханалию, перекувыркнулась. Закашлявшись, Нова с ненавистью сдавила голень аристократа. Перебросив девушку через себя, мужчина поставил ногу ей на глотку. Сдавленный хрип напоминал песню птиц на болотах, потолок закружился. Любые попытки вырваться пресекались усиливающимся давлением подошвы сапога. Гроссман невольно дёрнулась и захныкала от удушья и боли. — Я же сказала, пошли вон, — зарычала Софи. Нова зажмурилась от щепок, которые посыпались на лицо. Перекатившись, она с благодарностью протянула руку старшей сестре, которая отбросила в сторону то, что осталось от разломанного об голову аристократа стула. Ноги не слушались. Пошатываясь, Гроссман ухватилась за край стола и оценила обстановку. Они однозначно вывели из строя, как минимум четырёх полицейских, но количество тех, кто в сознании, не уменьшалось. Выругавшись сквозь зубы, девушка осознала: пока они сосредоточились на ближнем бое, через распахнутые двери подходило подкрепление противника. Вместо пяти она насчитала уже тринадцать. Одни загнали Конни в угол, другие скрутили руки Жану и повалили его. Выбрать между друзьями было почти невозможно, оба были в плачевном положении. Секунды милостиво растянулись в долгие часы, позволяя Нове оценить обстановку. Кирштайн огрызался, скалился от прямых ударов в лицо, полицейские что-то кричали ему о превращении в титана. Девушка ухмыльнулась невежеству военных: они не знали каково это - быть в непосредственной близости с превращающимся гигантом. В этот же момент у Конни кончился стратегический запас чугунков, последним он отчаянно отмахивался и неразборчиво разбрасывался проклятьями. Гроссман в смятении закусила слизистую щеки, сейчас приоритет отдавался Жану. Как подставные Хистория и Эрен они обязаны были доиграть свои роли. Поблагодарив про себя создателя крепкого клея, Нова поправила слегка съехавший от полёта парик и подалась вперёд. Боль молнией пронзила нижнюю губу и подбородок. Захлебнувшись терпкой жидкостью, девушка вновь зашлась кашлем и опустилась на колени. Подставить себя и загородить Кирштайна от кулака полицейского — отчаянная идея. Красная вспышка ослепила, и Гроссман застонала. — Мы уходим, — скомандовала Софи. Звук разбитых стёкол и топот ног смешались в один белый шум. От последнего пропущенного удара тошнило, кровь стекала по губам, оставляя на языке гадкое послевкусие. Картинка с лицом Соф, полным сожаления, двоилась. Прикрыв глаза, Нова запрокинула голову и положила её на плечо сидящего позади Жана. «Неделю назад мне сломали нос, теперь разбили губу. Такими темпами моё лицо превратиться в фарш. Чёрт, у меня нет способности к регенерации, как у Эрена». Как в тумане, она чувствовала, что высвободившийся Кирштайн прикрывает её лицо руками. Его ладонь осторожно касалась кожи, которую жгло так, словно девушку прижали к раскалённой плите. Слёзы детской обиды и унижения срывались с ресниц и катились по щекам вопреки ликующей улыбке. — Оставьте остальных, нам нужны Эрен и Хистория. Связывайте.