***
Пятница встречает его, как только дверь в Башню открывается. -Ница, Тони в своём кабинете? — на ходу снимая куртку и шарф, уточняет Питер. ИИ молчит отчего-то пару секунд, прежде чем выдать, сбивающее с ног предложение: «Нет, Питер, Босс сейчас на 95 этаже в твоей комнате»Твоей комнате
Это убивает, заставляет хмурится и стараться не умереть от тахикардии. Его комнаты? Ещё хочется рассмеяться. Громко, истеричное, чтобы каждый услышал. Его комнаты? Нет-нет, эта комната уже много лет не его. Харли ведь Тони Старку дороже, чем собственный сын. -П.Я.Т.Н.И.Ц.А, на 95 этаж, — холодно хрипит подросток, заходя в лифт. Он пытается оценить ситуацию здраво, придумать план отступления — хотя отступать он абсолютно не намерен. Ну, и что же он имеет? Верно, Тони Старк, великий гений просто сошёл с ума. Он вспомнил о нём впервые за 10 лет и устроил скандал. В добавку ещё и Пеппер нервы потрепал. И он также пришёл в «его» комнату и, кажется, сидит и ждёт его? Серьезно? Питеру кажется, что он попал в цирк. Весёлое представление клоунов на арене никого не смешило, кроме самого Питера. А что же, заставить клоунов грустить? Ему вдруг становится интересно до чёртиков, поднимется адреналин в крови — что же такого ему скажет великий Тони Старк — его абсолютно не удавшийся отец. Двери лифта открываются также неожиданно, как и недавний звонок Поттс. Питер мнётся пару секунд, не желая покидать, по его мнению, вполне безопасное место. В какой-то момент он вдруг понимает, что ему страшно до чёртиков. Что он не готов, не уверен, не знает как выстоять. Отец из года в год нагонял страх, однако теперь подросток не может его показать. Страх это слабость, что в любой момент сыграет против него злую игру. В коридоре парень чувствует себя уязвимым. Будто стены вокруг давят на него, в попытках расплющить и преподнести его отцу такой малюсенький презент. О том, был бы Тони рад или нет, Питер не думает — ответ для него уже очевиден. Он осматривается вокруг — всё было будто вчера. Всё ещё помнит, что за каждой из дверей, помнит, как он весело играл с родителями в прятки здесь. Только теперь в памяти он переименовывает все двери на «Закрыто». Верно ведь, теперь вход в любую из них для него закрыт. Три центральные двери коридора заставляют плотно сжать зубы, почти до скрипа. Первая — «Комната Тони Старка», вторая — «Комната Харли Кинера», третья же пуста. Он стирает из памяти её, будто никогда и не видел. Заколоченная досками, он не называет её «Мамина комната», последние 10 лет её уже просто не существует. Вместе с мамой перестала существовать и комната, где Питер провёл чуть ли не всё детство. В груди болит, противно ноет тревога и ностальгия. Ему некогда. Ему нельзя отвлекаться на воспоминания прошлого, только не сейчас. Дабы построить будущее, нужно разрушить прошлое — он пытается следовать этому негласному правилу, которое сам и сформулировал, и он правда будет стараться. Его отец не смог удержаться, но вот только Питер не Тони. И ему правда жаль, что в далёком детстве он хотел быть на него похожим. Он тихо стучит во вторую дверь — «Комната Харли Кинера» — и дверь сама не спеша открывается, поскрипывая. Возле огромного панорамного окна стоит Тони, сложив руки за спиной. Чёрный деловой костюм создаёт слишком сильный контраст с разноцветным худи Питера. -Итак, — чётко и медленно произносит Тони, разворачиваясь в подростку. — Ничего не хочешь мне объяснить, Питер? Мурашки бегут по коже и парень радуется, что никто не может увидеть такого. Мужчина перед ним — Тони Старк, его отец, к сожалению, и самый противный человек на Земле. Это немного помогает сконцентрироваться и кулаки сами непроизвольно сжимаются. «Держись, Питер», — успокаивает он себя. — «Не говори с горяча». -Ммм… нет? — немного задумавшись для вида, подросток слегка возмущённо вскидывает бровь. -Как насчёт того, что ты пропал из дома на 4 чёртовых дня, даже не предупредив никого? -Я предупредил. Пеппер знала, что меня не будет. -Я твой отец, Питер, — голос Тони становится ещё более жёстким. — И я обязан знать, если ты находишься вне этого здания. Я, а не Пеппер, услышал? Питеру, на самом деле, даже немного всё равно. Человек перед ним — ничтожное чудовище, из-за которого половина его жизни была чёртовым Адом синяков и криков. На него не впервые кричат и давят, в этот момент становится как день понятно, что он привык. Что его уже больше не возьмёшь такими дешёвыми трюками. -Я уже достаточно взрослый, чтобы не предупреждать о своих уходах, — безэмоционально сообщает Питер, засовывая руки в карманы. — Местечко для лекций ты, конечно, такое себе выбрал. Лучше бы уж в моей комнате порку проводил. Великому гению Старку, казалось, впервые в жизни было нечего сказать. Он поражённо стоял посреди комнаты пару секунд, прежде чем гневно сощурить глаза. Венка на шее запульсировала так, что, казалось, сейчас лопнет. «Ужасное было бы зрелище», — мелькнуло в голове подростка. -Во-первых, — злобным шипением начал Тони. — перестань вытворять это безобразие, как раз в твоей комнате я и собираюсь читать тебе лекции до того момента, как ты не… -Оуу, — сочувственно протянул Питер, перебивая мужчину. — Прости, Тони, но эта комната не моя. Уже как… хм… лет 7? Кажется да, это было спустя 3 года. Мужчина возмущённо открыл рот, пытаясь что-то возразить. «До чёртиков смешно», — подумал подросток. — «Великому Тони Старку даже нечего возразить. Какой смысл был в том, чтобы пытаться показаться отцом?» Тони отрешённо взглянул на мальчишку, прежде чем попытаться вновь вернуть себе трезвость ума. Что-то было не так, но он отчаянно не мог понять что. «Ты последняя тварь, которую я только знал», — в голове всплыло лицо Роуди, искажённое отвращением. «Пожалуйста, Тони, у тебя есть сын», — всплыло заплаканное лицо Пеппер. «Я ненавижу тебя. Ты виноват в моей смерти», — кровавое, искажённое от ненависти лицо Мэдлин, которое каждую ночь видел в кошмарах, он не забыл ни разу. Что произошло? Он правда забрал у сына комнату и забыл об этом? Но кто тогда живёт здесь? Тони злился, даже не понимал на кого, но злость переполняла до краёв, заставляя посильнее сжать кулаки. Хотелось ударить кого-нибудь хорошенько, чтобы прошло. Отчётливое ощущение, что он должен зарядить по морде сам себе, лишь подогрело гнев и чувство бесконечной вины. -Ответь на вопрос. Где ты был? — сквозь зубы прошипел Старк, сдерживая себя от крика. -Тебя это волнует? — Питер усмехнулся. Он видел. Видел как Тони злился, чёрт пойми из-за чего и знал, что последует, продолжи он провоцировать его. Однако он уже даже вошёл во вкус и не собирался отступать. Плевать, будь что будет. Терять уже было нечего, кроме последних здравых клеток психики. -Я задал вопрос, Питер. Где ты шлялся?! — крик всё-таки вырывается наружу и подросток чувствует, как готов наконец-то сказать то, что давно пора бы. -Ты мне не отец, чтобы следить за мной. Звон от пощечины заполнил тишину тёмной комнаты. Питер чувствует во рту железный вкус и сплёвывает немного вязкой крови. Кажется, он знатно прокусил щёку. Ничего, на Человеке-Пауке всё быстро заживает. Тони дышит быстро, часто, в глазах нездоровый блеск. А ещё Тони страшно. Страх отчего-то панически проникает в голову, затапливает собою всё. Он сейчас действительно без колебаний ударил собственного сына? Чем он сейчас отличается от своего отца? Он, однако, думал, что Пеппер преувеличивает. Почему-то стоя именно в этой комнате, ему кажется, словно последние 10 лет им управлял кто-то другой. Кто-то, кто видимо, сделал Питеру очень больно. «Не лги, Тони. Это ведь был ты. И ты хотел, чтобы Питеру было больно», — Старк тяжело сглатывает, когда слышит совсем незнакомый ему голос Мэдлин. Её голос никогда не был похож на глыбу льда. -Пите… -Я удивлён, — Питер поднимает на Тони взгляд, держась за покрасневшую щёку и вскидывая брови. — Обычно ты бьёшь сильнее. Сердце у мужчины с громким свистом падает в пятки. -Собственно, я не ожидал, что кто-то вправит тебе мозги, — подросток пожимает плечами. — Была надежда на то, что ты как обычно изобьёшь меня, однако я бы хотел низко поклонится тому, у кого хватило слов что-то тебе вразумить. Даже у Пеппер не получалось, — он посмеивается, будто никакого удара только и не было. Тони хочет сброситься с крыши. -Разве ты… — осипшим голос начинает он. — Разве ты не ненавидишь меня? Питер не то чтобы удивляется — он чувствует, будто разговаривает с совершенно другим человеком. Разве Тони Старка когда-то заботили чьи-то чувства, кроме чувств Харли Кинера? -Ты принял наркотики? Или может у Тони есть двойник? Ведёшь себя, как заботливый папаша, — парень фыркает, а Тони чувствует себя ничтожно. — Но, вообще-то, раз ты спросил, то да, я ненавижу тебя, — он широко улыбается. — Ты избивал меня, унижал, не обращал внимания и даже сказал, что в моей комнате, которую так долго и тщательно обустраивала мама, теперь будет жить какой-то незнакомый мальчик с улицы, а меня ты переселяешь на этаж ниже. И теперь ты решаешь стать заботливым папочкой? Тони, точно ли это ты? Я был настроен на другой разговор, — Питер истерически посмеивается, удерживаясь от того, чтобы обнять себя руками. Нельзя быть слабым сейчас. -Питер, я… — Тони мнётся, хмурится. Ему нечего сказать. Ему никак не оправдаться, потому что он сам творил это. Никто другой не управлял его телом, это он сам был настолько жалким, что вымещал свои боль и злость на ребёнке. Старк не стал своим отцом, он превзошёл его. И это точно не то, чем стоило бы гордиться. -Значит, это правда… — и Питер, и Тони оборачиваются на двери, в которых стоит Харли. -Харли? — Питер хмурится. — Как много ты слышал? Тони тоже хочет спросить, однако отступает на шаг назад. Кинер смотрит на него секундно, однако в глазах нет привычного восхищения и веселья. Кинер смотрит на него холодно, с отвращением и грустью. -Достаточно, — он протягивает Питеру стопочку бумаг и цвет лица подростка становится в тон снегу. -Где ты нашёл это? — дрожащим шепотом спрашивает подросток, забирая листы себе и складывая в карман худи. -Здесь. Под одной из досок. Старк не понимает, о чём они разговаривают. Однако видит в карих глазах сына страх и грусть. Это что-то ужасно ранящее и он ни за что не полезет узнавать, пока Питер сам не будет готов. Он всё испортил и уничтожил, но если постараться, можно ведь всё исправить? Он поклянётся, что перестанет пить, будет больше времени уделять Питеру и даже позовёт его в мастерскую! Он постарается и если попытаться… -Ладно, об этом позже. Тони, я хочу чтобы ты подписал документы об усыновлении. Осколки рушатся, падают на землю. Подписал документы на что?.. -П-подожди, что? Питер, постой, какие ещё документы… -Обыкновенные, — подросток пожал плечами. — Пеппер принесёт тебе сегодня… или подожди, нет, может, тебе удобнее на почту? Сам определишься уже, Тони, у тебя в этом всё-таки есть знания. Тони.. Как долго он зовёт его по имени? Как давно всё пошло под откос? Когда, почему, как… Да какого же чёрта Старк всё просрал?! -П-Питер, ты… — Тони позвал его, уходящего, задыхающимся голосом. -Иногда мне жаль, что мы были знакомы, — Питер его перебивает. — Однако тогда бы я не стал тем, кем стал, и не познакомился бы со всеми людьми. Я ненавижу тебя, однако мне правда жаль. Идём, Харли, — и так они и уходят. Харли лишь задерживается во дверях. -Я разочарован, — шепчет он. — Прошу прощения, мистер Старк, однако найдите другого преемника. Я отказываюсь от стажировки. Они оба уходят, а Тони медленно оседает на пол. Больно, плохо и тошно. В один миг, оба человека, которые правда были ему дороги, ушли навсегда. Они не пустословят, знает наверняка. Такие не бросают слов на ветер. Тони знает. Мэдлин была такой же. «Никто не виноват в моей смерти, кроме тебя самого», — вновь шепчет ему голос Мэдлин. «Всегда был виноват лишь я», — подтверждает в мыслях Старк. Почему-то он слишком поздно понял, что ступил на путь невозврата.***
-Слушай, да не бойся ты, тётя Мэй хорошая, — Питер тыкает локтем другу в ребро. -Но ведь… раньше мы не особо с тобой ладили, помнишь? — Харли неловко чешет затылок. -Тц, брось. Сейчас ведь всё в порядке. Тем более Рождество сегодня, праздник ведь! Они вдвоём идут по яркой улице, обвешанной гирляндами. Всё вокруг сияет, из каждого уголка продавцы кричат о своих товарах. Там продают вкусные начос, а там можно купить «волшебные» камни. Питер чувствует себя почти идеально, однако ощущение, что чего-то не хватает, всё равно подкрадывается незаметно каждый час. -Хэй, неудачники! — между ними вбегает Мишель, дерзко улыбаясь. — Чего кислые такие? Вас будто заставили съесть килограмм лимонов. -И тебя с праздником, Мишель, — Кинер усмехнулся. Они неплохо ладили между собой, чему Питер был рад несказанно. Он очень боялся, на самом деле, что отношения этих двух не заладятся, ведь после всего он впустил и Кинера в свою душевную обитель. Однако оба его друга отлично сошлись, будто знали друг друга уже несколько месяцев. -Я всё думал, кого тут не хватает, — рассмеялся Питер и получил удар по плечу от Джонс. -Конечно же меня, дурачок, забыл уже обо мне? — она возмущённо вспыхнула, выпустив дым в небо. -Эм-Джей, — Паркер укоризненно глянул на девушку. -Хватит меня взглядом пилить, умник, — цокнула она. — У меня и для тебя есть. И не говори, что бросил, ни черта подобного же, — она не даёт ему и слова вставить, протягивая сигарету. -Да с тобой разве бросишь? — не весело хмыкнул он, закуривая. — Но учти, я собираюсь завязать. -Да-да, я так и поняла. -Джонс. -Умоляю, ребята, просто уже поженитесь, — закатил глаза Харли. — Выглядите как старые женатики. -Поаккуратней с шуточками, Хар, — в какой раз предупредила Мишель. — Я ведь могу и нечаянно взболтнуть, что ты и Дэвис вытворяли на той стоянке… -Джонс! — запищал Кинер, заставляя людей нахмуренно оборачиваться на него. — Не вздумай! — уже тише добавил он. -Я подумаю, — девушка поиграла бровями, заставляя Харли покраснеть. Итак, Рождество уже сегодня. Интересно, как бы чувствовал себя Питер, если бы не решился? Думать об этом не хочется, но он понимает, что паршиво. Питер счастлив. Нет, правда, пару дней назад он даже вновь ходил к маме на кладбище — приносил фиалки и рассказал, что всё хорошо. Что она может быть спокойна, ведь теперь он счастлив и правда постарается её отпустить. «Оставь боль прошлого в прошлом, однако всегда храни воспоминания», — однажды сказала ему мама. Он постарается следовать этим словам. Питер улыбался, смотря на ругающихся друзей. В квартире тёти, она и Пеппер, теперь официально его мама, готовятся вовсю к Рождеству. Рядом прекрасные друзья, которые с радостью это Рождество проведут вместе со всей семьёй Питера. Он не знает, что ещё ему нужно для полного счастья. Временами он задумывается о Тони: как он, что чувствует, смог ли отпустить. Питер ненавидит, но слишком сложно принимает столь резкие изменения. Он надеется, что всё хорошо. Тони проводит это Рождество в одиночестве. Сидя весь день и собираясь просидеть всю ночь у могилы Мэдлин, он просит прощения много-много раз. Он не пьёт сегодня — потому что Мэдлин ненавидела, когда он пил. «Мне жаль», — говорит он. — «Я никогда не прощу себе. Я заслужил видеть твою боль в своих снах. Тебе намного больнее, чем мне». И он извиняется, извиняется, извиняется — он не может остановится и не в силах сделать это ни сегодня, ни когда-либо позже. Мэй поливает цветы на подоконнике племянника, с удивлением наблюдая, как плавно и красиво распускаются бутоны фиалок. -Фиалки означают счастье, — заходя в комнату, говорит Пеппер. — Питер всегда мечтал, что однажды они распустятся в его комнате. -Мечтам свойственно сбываться, — подтверждает Мэй. Обе с облегчением выдыхают, осознавая происходящее. Фиалки распустили в тёмной комнате Питера, принося с собой свет и заставляя мальчишку расцвести точно также, как и бутоны. «Мэдлин бы им гордилась», — думает Мэй. Мэдлин бы им гордилась.