Мой ворчливый малыш

— Чимин! Чими, иди сюда! Чимин в этот момент кинул пульт непонятно куда, но что-то разбилось точно. Он упал, когда наступил на тапочки, а те по полу разъехались от таких действий, но он всё же игнорируя боль побежал в их спальню на крики Юнги. — Что случилось? Воды отошли? Ещё два месяца! Альфа запыхавшись влетает прямо в дверь, и застаёт такую картину. Юнги с блестящими глазами смотрит на то, как в свете ночных фонарей по воздуху прямо вниз на дорогу падали белоснежные хлопья. — Снег, первый снег! — Юнги прислоняется рукой к окну, сидя на подоконнике и улыбается так сильно, что дёсна виднеются. Ну как тут злиться, после всего этого? Чимин сначала стоял и уже готов был взорваться от того, что его так напугали, но вмиг остыл, увидев омегу с такой улыбкой. Рядом давно остывшее какао, а на полу случайно упавшая книга, которую Юнги читал, но наверное уронил, задев ногой, и сам даже не заметил. — Помнишь, как четыре года назад мы с тобой впервые поцеловались, и в этот момент пошёл снег? — полушёпотом произносит, не отводя взгляда от такой красоты, — Прямо как в этом году, он пошёл поздно. — Может повторим? — Чимин направляется к Юнги, приобнимая за плечи и целует в макушку. Ну ведь серьёзно, невозможно злиться, даже если случайно инфаркт не получил. Надо будет попросить его по-другому звать, а то так не пойдёт. Юнги касается его рук и оборачивается, целуя в губы. — С годовщиной первого поцелуя, Чимин~а. Я люблю тебя. Конечно этот день они не помнят, но теперь будут отмечать с приходом первого снега. Так захотел Юнги, и малыш. А если они захотели, то так тому и быть! Чимин свернёт горы, поменяет полюса, заставит снег в августе пойти, отца Юнги в себя влюбит, научится одеяло в пододеяльник заправлять, всё это только, если Юнги захочет с их малышом. — Представь как будет весело играть с ним в снежки? Переедем в частный дом, там больше места, и будем в свободное время выходить и играть всей семьёй. Только твоего отца не берём, он меня снежками так же, как и работой закидает. Юнги смеётся на это, откидывает чуть голову на плечи мужа, и прикрывает глаза, поддавшись мечтам. — Обещаешь? — так нежно и ласково спрашивает, словно котик. — А ты? — любимый приём Чимина, за что он всегда получает в плечо. — Пак Чимин, ты невыносим. Я вообще-то первый спросил! — Поэтому мы друг другу подходим, малыш. — Чимин целует в щёчку, укладывая руки на живот и чуть поглаживает. — Дахён, ты папу так часто не пинай хорошо? Папе и так тяжело, пожалей его. — А мне нравится даже, — Юнги так оживлённо отвечает, — когда он пинается это весело. — Может на футбол его запишем? Юнги прыскает смехом. Чего только не придёт в голову Чимину, ей богу. — Чимин, он ещё не родился, а ты уже решаешь куда его отдать? — Ты посмотри какой потенциал! Будущий Месси! — Так, пусть родится, вырастет и сам решит. — Юнги опускает голову, — Я не хочу, чтобы он страдал из-за наших хотелок. Может он вообще не захочет ходить на кружки и секции. Может он станет готом? Или захочет уйти в музыку. В любом случае я поддержу своего ребёнка. — Нашего, я тоже в любом случае поддержу, но ставлю на тысячи поцелуев, что он захочет на футбол. — Окей! Пожалуйста, я не против. Будешь перед ним меня целовать? — Ого-го, не спеши, это ты будешь меня целовать. — Нужно признать, что нам обоим нравится оба варианта, верно? — спрашивает почти в губы. — Верно, — накрывает их своими, нежно сминая, и держа аккуратно омегу за спину. Юнги притягивает Чимина ближе, обнимая за шею, и забывает уже о том, что за окном, вообще-то, идёт снег. Кружка с какао благополучно падает и разливается, на что Чимин говорит, что сам потом уберёт и продолжает сминать покрасневшие губы со вкусом мандарина, которые так любит Юнги. У него тут целая вазочка с этим фруктом и он их ест беспрерывно, любит также, как и Чимина, на что альфа иногда даже проявляет ревность. Пока они увлечены друг другом, снега становится больше, атмосфера становится всё более волшебной, хотя для них она всегда такая. Теперь Чимин подмечает, что в скором времени Юнги нельзя будет оторвать от телевизора, где будут показывать «Гарри Поттера». Ох, ждёт не дождётся!