Мурашки по коже

      И почему я вдруг решила, что план под кодовым названием «выведи Бенедикта Рида на чистую воду», является на все сто процентов успешным?       Проведя все выходные дома и тщательно обдумывая все варианты, я постоянно упускаю одну немаловажную деталь. Поведение Рида в жизни может кардинально отличаться от моих фантазий, и это был огромный минус. Если всю субботу и пол воскресенья я придумывала хитрые стратегии и выигрышные аргументы, то вечером поняла важную вещь — если я захочу все это использовать, то Бенедикт сможет повести себя так, что все мои планы разлетятся в пух и прах, а я даже рта раскрыть не успею.       Именно поэтому утро понедельника я начала с необычной для себя стороны. Рано встав с кровати и быстро приняв душ, уже к половине восьмого я стою на остановке, поджидая автобус. Но тут же в мою голову приходит интересная мысль. Лукаво улыбаясь и поднимая глаза на уровень часов я понимаю, что до пары есть еще целый час, и, не теряя времени попросту, бегу на трамвайную остановку, в надежде успеть на нужный вагончик.       Запрыгиваю в него и занимаю место у открытого окошка. Жаркое июньское солнце Сан-Франциско приятно греет кожу и я жмурюсь от удовольствия, пока трамвай набирает скорость. Сегодня обещали жару под тридцать пять градусов и я, недолго думая у зеркала, надела коричневую шляпу и белую хлопковую рубашку с бежевыми брюками, которые идеально подойдут под такую погоду. В общественном транспорте достаю наушники — да, я наконец-то приобрела беспроводные — и надеваю. На автопилоте включаю песню Duran Duran — Come Undone и погружаюсь в 2003, где мне пять лет, а по телевизору вместо мультиков я смотрю музыкальный канал.       И, возможно, отчасти это будет преступлением — сейчас открыть душу...       И эта фраза из песни переворачивает что-то внутри меня. Я интуитивно начинаю петь под нос давно забытые слова. Я ощущаю эти странные взгляды на мне, но почему-то они совершенно не волнуют меня. Плевать, потому что пока музыка заполняет собой всю меня. Я глаза прикрываю от наслаждения и начинаю ощущать, как выплывают воспоминания из детства, будто чёртовы русалки из кораллового рифа, выполняя различные трюки.       По спине мурашки. Это всё правда, или мираж: я ем из твоих рук.       Тело перестает слушать мозг, который отчаянно вопит, что прямо сейчас я веду себя глупо. Но мне плевать: я чувствую некую свободу, отпуская все мысли на самотек. Она с головой поглощает; показывает, какой и кем я могу быть, если просто отдамся мгновению лёгкости. Я чувствую, как начинаю парить над облаками в то время как ноги мои крепко стоят на земле. Именно такое я чувствовала, когда мое тело находилось в тёплых объятиях Рида. И задерживаю дыхание от понимания, что это чёртово счастье.       В ком ты нуждаешься, кого любишь, когда теряешь себя?       Сидя на лавке я чувствую, как тело аккуратно начинает покачиваться в разные стороны, будто плывет по волнам. Легкая улыбка растягивается на губах, а теплый морской бриз ударяет по щекам. Полной грудью вдыхаю запах ветра и вытаскиваю руку в открытое окно, стараясь ухватить это пьянящее чувство. На второй план уходят проблемы и заботы, а в мыслях остается только приятная пустота. Даже не задумываюсь о проблемах и переживаниях. Все равно это всё временное и эфемерное чувство — зачем засорять разум?       Проще поступать по ситуации, придерживаясь логики и хитрости. Также я могу поступить и с Беном. Что если я просто сделаю вид, что между нами ничего не произошло? К тому же, если ему об этом не напоминать, то, возможно, он даже и не вспомнит. Может, у него вообще таких как я целый гарем?       И почему-то от этой мысли становится жутко неприятно, словно я съела что-то мерзкое. Мда, Софи, ты же не думаешь, что Бенедикт сам подойдет к тебе и решит заговорить? К тому же, сегодня у нашей группы нет с ним пар — да и насчет проекта мы так и не смогли договориться. Пожимаю плечами и подумываю над тем, чтобы забить на все это и просто весь день провести в библиотеке. К черту эти пары, я все равно освобождена от сессии.       С этими мыслями выхожу из трамвая и неспешно иду по аллее перед университетом, наслаждаясь хорошей погодой. Уже подходя ко входу в главный корпус, убираю телефон и наушники в сумку, как вдруг слышу рев мотора. Хмурю брови и разворачиваюсь на пятках, чтобы посмотреть на нарушителя умиротворенной тишины, как мои глаза натыкаются на серые омуты, которые с тревогой смотрят на меня.       Так я и застываю на одном месте. Внимательно смотрю на создателя шума, пока мимо меня пробегают студенты и преподаватели. И я чувствую, как сердце пропускает удар, когда мужчина резко срывается и практически бежит в мою сторону.       О, нет, Рид, пока что я не готова к нашей встрече. Именно поэтому я часто моргаю, а через секунду резко срываюсь с места, стараясь затеряться в толпе людей. За спиной звучит громогласное «Софи», но я упорно игнорирую его. Дыхание сбивается и я настойчиво пытаюсь слиться с местностью, чтобы прибежать в библиотеку.       Да, я поступаю как ребенок. Да, глупо. Но мои нервы не железные, и я почему-то очень сильно хочу разрыдаться. Да, я вспомнила все взгляды Рида и считаю его во всем виноватым, да в придачу еще и козлом. Конечно, потом я однозначно буду жалеть о своем позорном побеге, но все это будет не сейчас. Поэтому когда я быстро влетаю в помещение и поспешно закрываю за собой дверь, я наваливаюсь на нее спиной и блаженно выдыхаю.       В библиотеке ощущаю себя так, словно я оказываюсь дома у бабушки, где мне примерно четыре года и я с Паркером бегаю в отдельной комнате, которая обставлена огромными стеллажами со старыми фолиантами. Счастливая улыбка расплывается на лице, когда я прохожу вглубь помещения, внимательно осматривая книги и думая, что-же я хочу прочесть сегодня. Глаза цепляются за небольшой шкаф с зарубежной литературой. Я мгновенно останавливаюсь и уже отсюда вижу, как на меня смотрит книга в нежно-голубом переплете. По наитию подхожу туда и кончиками пальцев берусь за корешок, доставая роман Александра Грина «Бегущая по волнам».       Название интригует и я поудобнее перехватываю книгу, глазами выискивая удобные мягкие кресла, чтобы просто весь день провести за чтением. Моим секретным местом становится новое фиолетовое кресло, что стоит напротив большого окна, из которого открывается вид на небольшой пруд на заднем дворе института. Разместившись, я еще немного ерзаю на месте, чтобы точно чувствовать себя комфортно, и начинаю углубляться в чтение.       Я перестаю следить за временем, да и вообще за всем происходящим вокруг меня, пока не слышу довольно громкие шаги, которые идут в мою сторону. Непонимающе хмурюсь и стараюсь создать какой-то щит, чтобы отгородиться от внешнего мира. Жаль, что в реальности это совсем не работает, потому что в следующую секунду за моей спиной раздается спокойный голос Рида. — Между тем время проходит, и мы плывем мимо высоких туманных берегов Несбывшегося, толкуя о делах дня, — через секунду чувствую, как он становится рядом и судорожно ищу пути отступления, чтобы сбежать. — Прекрасный выбор, язвочка, но думаю, ты сможешь отвлечься на десять минут ради разговора.       Тяжело сглатываю и перевожу взгляд от книги к Риду, ожидая увидеть лукавую ухмылку, которая часто играет на этих губах. Но он стоит со спокойным выражением лица — правда глаза выдают его нервозность и переживания. А я чувствую, как от волнения начинают потеть ладошки, как ноги становятся ватными, стоит только украдкой посмотреть на его руки и вспомнить, что он умеет ими творить.       Глупо хлопаю ресницами, вспоминая, какие аргументы придумала в субботу и в воскресенье. Но в голову как назло не лезет ничего толкового и я чувствую себя просто глупой дурочкой. Рид мило улыбается пока я собираюсь с мыслями, чтобы хоть что-то предпринять или же сказать. — А нам есть о чем говорить? — голос звучит предательски тихо и меня начинает переполнять жалость к себе, потому что я ничего не могу сделать с этим.       Бенедикт присаживается передо мной на корточки и осторожно укладывает ладони на мои колени. Его горячие руки прогоняют жар по организму и предательские мурашки просачиваются на открытых предплечьях. Но мужчина стоически игнорирует все метаморфозы с моим телом и терпеливо ждет ответа, потому что нам действительно есть о чем поговорить. — Профессор Рид, я все прекрасно понимаю, — начинаю неуверенно и окончательно теряюсь в своих словах, когда Бенедикт вопросительно приподнимает бровь. — Я — студентка, вы — преподаватель и, думаю, вы бы не хотели портить себе репутацию таким способом.       Минутное молчание и опешивший взгляд Рида, который видимо только сейчас понял наш классовый статус в обществе. Я вижу как меняются его эмоции одна за другой начиная от обычного осознания проблемы, до стадии гнева и ярости. Стоп, а почему это он злится на меня, если не я подперла его к стене, а затем трахнула. Рид, здесь беситься должна я, но никак не наоборот. — Черти бы тебя подрали, Софа, что ты несёшь? — Бенедикт вскакивает со своего места, чтобы в следующую секунду закрыть меня в капкан, из которого я не выберусь. — Я дал тебе хоть один повод считать это ошибкой? Сказал что-то такое, что могло тебя обидеть? — я всеми фибрами души ощущаю как злится Рид и мне впервые становится страшно. — Престон, я два дня себе места не находил, пытаясь понять, что случилось с тобой и почему ты практически разревелась. Просто услышь меня и пойми наконец!       Его злость словно зараза передается мне, потому что я никому не позволю кричать на меня в месте, где живёт тишина. Поэтому я ладони упираю в его грудь и отталкиваю от себя, чтобы создать мнительное расстояние, если придется ретироваться. Скрещиваю руки под грудью и вспоминаю все свои железные аргументы, которые придумывала в выходные. К черту все, я выскажусь, а потом красиво уйду. И мне снова плевать, если это будет выглядеть как позорное бегство. — Знаете что, профессор Рид, — сталь в моем голосе никак не похожа на ту дрожь, которую я испытываю внутри, стоит его потемневшим серым глазам встретиться с моими. — Я все это время терпела от вас различные выпады, а потом так неожиданно оказалась между вами и стеной не в самом выгодном положении. Что по вашему я могу думать?— ярость клокочет в душе и я повышаю голос, стараясь донести до него ход своих мыслей. — Вы просто трахнули очередную студентку, а теперь имеете наглость лгать мне в лицо, что якобы я какая-то не такая и ещё чего-то не понимаю? — делаю шаг по направлению к нему и чуть привстав на носочки, шиплю ему в лицо. — Ты просто козел, Бенедикт Рид.       Разворачиваюсь и под ошеломленный взгляд Рида походкой от бедра иду в сторону выхода, чтобы отсидеть оставшееся время в кафетерии. Чувствую, как что-то мерзкое желчью разливается внутри. Мне противно от собственных слов и поступка, я практически готова ринуться назад, чтобы кинуться к нему на шею и шептать как сильно он меня бесит, что я сожалею о своих словах, жить без него не могу. И я уже думаю, что Бенедикт отпустит меня просто так и последнее слово останется за мной, как в спину звучит расстроенный и усталый голос. — Во многом – ради многого – я должен был действовать на удачу, — останавливаюсь и прислушиваюсь, чтобы услышать что-то ещё. — Если ты злишься на это, то прости меня, но я надеюсь, что со временем ты поймёшь почему я так поступил, и если ты действительно этого хочешь, то мы будем считать это ошибкой, которая больше не повторится.       И наверное это неправильно, но где-то глубоко внутри я чувствую тупую ноющую боль от его слов. Прикусываю губу, так и не посмотрев на Рида выхожу из библиотеки. Мой пустой взгляд никуда не смотрит, и я почему-то ощущаю некую апатию. В голове раздается обнадеживающее мы, но так же резко разбивается о выстроенные в моей голове скалы отрицания.       Где я, а где Рид? Мы абсолютно разные, наши вселенные никогда не должны были пересекаться. А интересы настолько не совпадают, что мне становится просто смешно из-за того, как мы умудрились встретиться и соединиться. Я на все сто процентов уверена в том, что Бенедикт любит ресторанную кухню, в то время как я без ума от фастфуда. Думаю ему однозначно нравятся дорогие вина и виски, а я дикий фанат сидра и домашних посиделок. Наши вкусы даже различаются в выборе транспортного средства, потому что у него есть своя машина, а у меня есть водительское удостоверение, однако, оно бесполезно так как я ни за что не променяю свой родной общественный транспорт. От Рида веет уверенностью и красотой — я же жалкая и бледная копия красоток с обложек журнала.       Руками обхватываю себя за плечи и вхожу в полупустой кафетерий, чтобы с чистой совестью и душевной грустью заесть свою печаль. По старинке покупаю у милой буфетчицы три круассана с карамельной начинкой и миндальной стружкой, а еще огромный двойной капучино, просто потому, что могу себе позволить. Занимаю неприметный стол около окошка и достаю книгу из сумки.       Буквы не читаются, смысл слов и предложений остается непонятен, и я расстроенно выдыхаю, потому что очередная ссора и слова, брошенные в спину никак не выходят из головы. Ну почему я не могу просто взять и выслушать его?! Он же никогда не повышал на меня голос без причины и оставался всегда уравновешенным, в то время как я показывала себя полной дурой. Возможно, конечно, что это одна из защитных реакций моего организма, ведь я не хочу, чтобы Рид знал о моих чувствах к нему. К тому же так проще — заранее отталкивать от себя понравившегося человека, понимая, что взаимности не дождаться. — Привет, Софи, здесь не занято?       Из курса самобичевания меня вырывает слащавый мужской голос, и, поднимая удивленный взгляд на обладателя высокого тенора, я вижу капитана университетской команды по футболу Макса Тернера. Мысленно прошу Бога дать мне сил никого сейчас не убить и терпеливо жду, пока зеленоглазый брюнет насмотрится на меня. Порой напрягают такие откровенные взгляды со стороны мужского пола — словно я товар на витрине, а они потенциальные покупатели, которые рассматривают в своей новой игрушке различные изъяны. Опять же, существует исключение из правил, и в моем случае выступает Рид, потому что в его голодных, похотливых серых глазах я чаще вижу нежность, приправленную заботой.       Именно поэтому я закатываю глаза, когда Макс внимательно осматривает мое тело и соблазнительно ухмыляется. Жаль конечно его расстраивать, но мое сердце принадлежит надоедливому профессору Риду. — Я давно хотел спросить, что ты делаешь на этой неделе, — непонимающе хмурю брови и парень напротив поспешно пытается все объяснить. — Точнее, даже не так. Софи, свободна ли ты сегодня вечером, потому что я хотел бы позвать тебя в кино? — глупо хлопаю глазами и жду пояснений. — Ты симпатична мне с первого курса, и я считаю это преступлением не попробовать понравиться тебе.       Мне нужно как минимум две минуты, чтобы полностью переварить и осознать произошедшее. Наверное, я сейчас выгляжу полной идиоткой, ведь уверена, что моя нижняя челюсть просто отвисла. С каких пор звезды школьного футбола приглашают на свидания простых смертных? Он расстался с Амандой? Потому что буквально на прошлой неделе я видела их вместе, целующихся в аудитории испанского языка. Или все таки узнали про мой секс с Ридом и тоже хотят посмотреть, что сподвигло профессора сделать это именно со мной? Да и куда он постоянно смотрит, мне же тоже интересно. — Макс, мне кажется это слишком неожиданным — да и к тому же, твой интерес является для меня немного странным, — начинаю я неуверенно и пытаюсь скрыть это за нервными движениями. — Ты знаешь, мне нужно подумать, но это не значит нет, — вскидываю руки вверх и ловлю странный взгляд Макса. — Думаю, если я не буду загружена работой, то, возможно что-то может и получиться. — Отлично, тогда встретимся возле главного входа.       И больше не говоря ни слова, он встаёт и ленивым шагом идёт к двери. Я же пытаюсь выловить взглядом того, на кого Макс постоянно смотрел. Возможно, это Аманда, и поэтому Тернер вообще подошел ко мне. Может, его очередные дружки, которые различными способами старались позвать друга. Неважно, но если это все таки Смит, то я с чистой совестью уйду под руку с ее бывшим парнем.       Решаю подумать об этом позже и просто посидеть в кафетерии. Мои мысли снова возвращаются к Риду и совместному проекту. Если до сегодняшнего диалога я еще призадумывалась, чтобы продолжить работать вместе, то теперь нет. И не потому что мы переспали, а потому, что я просто теперь не смогу смотреть в его глаза и не видеть всю ту страсть, которая искрит между нами. Сдача работы в октябре следующего курса, а сейчас только начало июня. Он точно успеет найти себе новую жертву. Правда, перед деканом Макензи неудобно — она ведь рассчитывает на меня.       А вообще, я, по идее, должна иметь право отказаться. Может, придумать какое-нибудь семейное обстоятельство и по-тихому уехать домой на летние каникулы. Сессия ведь все равно проставлена и ведомости закрыты. Я давно не была у родителей в Сиэтле, а про Паркера, который живет в Сан-Диего, я вообще молчу. Последняя наша семейная встреча состоялась на Рождество в родительском доме, но даже там я успевала ненавидеть Рида и желать ему самого ужасного наступающего Нового Года. Потому что ему было наверное несказанно весело дать всем группам задание в срок до первого января.       На книге все равно не могу сосредоточиться, поэтому стоит подумать, что именно я скажу Риду. Он, наверное, сильно расстроится и разочаруется еще больше, ведь я оказалась обычной трусихой, которая прячет голову в песок при любом удобном случае или же бежит от проблем.       Честно, я даже порой задумываюсь над тем, что если бы обо мне написали книгу, то она бы обязательно имела название «Бегущая от проблем» или же «Тысяча и одна причина не общаться с Бенедиктом Ридом». Хорошие названия, а главное — интересные, и я уверена, что вторую книгу я бы выкупила полностью — все тиражи и издания.       Ладно, это все конечно весело, но наступает реальное время для решения важных проблем. Какие важные аргументы я имею против Бенедикта? Правильно!       Абсолютно никаких.       Значит, придется действовать по ситуации и на ходу придумывать аргументы и контраргументы. А может, вообще ничего не нужно будет говорить и он, как понимающий преподаватель — ну, или хотя бы как мужчина — поймет меня. Да, именно так я и поступлю. Ну или же снова накричу на него, обвиню во всех смертных грехах и убегу, ведь этот план рабочий и надежный!       С этими мыслями я еще два часа сижу в кафетерии, а после последнего звонка вскакиваю с места и бегу по направлению в кабинет Рида, потому что по моим подсчетам мужчина должен сидеть там. И я оказываюсь права, когда без стука влетаю в помещение и закрываю за собой дверь на ключ. Разворачиваюсь лицом к Бенедикту и натыкаюсь на ошеломленный взгляд серых глаз и вытянутое в удивлении лицо. Доля озорства и гордости за саму себя проскакивают в моей мимике, но я быстро все это подавляю, потому что пришла поговорить на серьезные темы. — Я считаю, что нам бессмысленно дальше работать над этим проектом, — вздергиваю подбородок кверху и внимательно наблюдаю за реакцией мужчины.       Я ожидаю удивление, крики по поводу того, какая я безответственная идиотка, да и вообще любой другой реакции кроме той, которая сейчас читается на его лице. Обычная усталость и глубокая печаль отражаются в глазах Бена и я вновь не понимаю, что не так. Стою напротив его стола и начинаю делать маленькие шаги к нему, чтобы поближе разглядеть его приятные черты лица. — Хорошо, — голос Бенедикта звучит очень тихо и я делаю еще один шаг ближе, прислушиваясь к его словам. — Если ты действительно считаешь это нужным, то я не буду противиться твоим желаниям.       Теперь настала моя очередь удивляться и снова хлопать глазами. Стоп, он прямо сейчас принимает мою просьбу? Без едких шуток, без скрытого подтекста и вообще какого либо сопротивления? Как же его угрозы насчет места старосты? Где слова-обвинения и жалобы декану Макензи? Где сарказм, льющийся из его рта? Я что, сломала Бенедикта Рида? — И это все?       Рид переводит взгляд с документов на меня, тяжело вздыхает и выдыхает, словно борется сам с собой. И, видимо, его светлая сторона побеждает, потому что он поднимается со стула, обходит стол и останавливается напротив меня. А я только сейчас замечаю, что снова загнала саму себя в ловушку, потому что мои бедра упираются в столешницу.       Одной частью разума я понимаю, что мое положение не самое выгодное, но это все до того момента, пока я не замечаю голодный взгляд Рида на своих бедрах. И от такого открытого желания меня никак не воротит и мне не становится противно. Хотя я уверена, что посмотри на меня так же Тернер — он бы давно получил по лицу, или по тому месту, которым он думает.       Я искренне упиваюсь взглядом Рида, который с желанием оглядывает меня, останавливаясь лишь на ребрах, груди и ключицах. Но стоит ему встретиться со мной глазами, как вся эта похоть в серых глазах сменяется на боль и холод. И мне скулить хочется от осознания, что, возможно, я причина всего этого. — А что еще ты хочешь услышать? — Бенедикт устало потирает переносицу и сквозь вымученный стон продолжает. — Язвочка, у меня тоже есть гордость как и у тебя, и бегать за малолетней девочкой, которая сама не знает, что хочет, я не намерен, — Рид отнимает руку от своего лица и прежде чем скрыть глаза за пеленой безразличия, я замечаю хитрый блеск. — Если ты закончила, то будь добра покинуть мой кабинет, потому что мне нужно разобраться с работой.       Это он меня сейчас ребенком назвал? Видит Бог, я не хотела устраивать разборки и спокойно поговорить, но этот черт сам заставляет меня вступать на путь греховный. Ну ведь знает же, что я завожусь с пол оборота, так зачем навлекать и на меня и на себя проблемы?       Я по наитию хватаю его за руку и с силой дергаю на себя. Рид, явно не ожидавший от меня такой ловкости, сваливается на меня сверху, а я же успеваю развернуться и буквально впечатать мужчину бедрами в стол. Он удивленно хлопает глазами, а потом я замечаю такую родную ухмылку на губах. Его ладонь мгновенно оказывается на моей талии, но я упорно делаю вид, что не замечаю ее. Табуны мурашек бегут по коже, когда он осторожно закусывает краешек рта и внимательно наблюдает за моей реакцией. Я же собираю себя в кулак и надеюсь не растечься розовой лужицей у него в ногах. — Ты меня сейчас ребенком назвал? — тихим голосом шепчу ему в ухо, ощущая, как тело подо мной дергается. — Ты называла меня козлом, обвинила во всех грехах и ничего — как видишь, я до сих пор с тобой разговариваю на равных, а не через деканат, — Рид словно приходит в себя и через секунду я оказываюсь между ним и столом, а его рука закрывает пути к отступлению. — Ты трахнул меня! — мой голос дрожит и я отчаянно надеюсь, что это от злости, а не из-за чертового возбуждения, которое болезненным узлом сжимается внизу живота. — И я с огромным удовольствием сделал бы это еще не раз.       И почему-то от этой фразы я теряюсь, вспоминаю слова Джареда о том, что я особенная для Рида и пугаюсь этого. С силой отталкиваю мужчину от себя и словно загнанный зверь смотрю на него. Бенедикт хмурится, не понимает, а потом на его губах вырисовывается виноватая улыбка. Я вижу как в его глазах разрастается шторм и внимательно осматриваю его с ног до головы. Но резко отвожу взгляд, потому что внушительно выпирающий бугор в его брюках многозначительнее, чем любая фраза моего друга. Я уверена, что у Рида встает не на каждую студентку, однако, это никак не помогает мне справиться с ситуацией. — Я... мне... — неуверенно бормочу, а после на одном дыхании выдаю. — Мне нужно идти и все обдумать.       И да, я снова позорно сбегаю от него, потому что пока что не готова принимать правдивость слов друга.       Рид, родненький, миленький! Пожалуйста, подожди пока я справлюсь с нахлынувшими эмоциями от осознания возможной взаимности наших чувств. Я прикусываю губу, чтобы сдержать льющиеся наружу эмоции и быстрым шагом дохожу до двери, но опять же, чертов голос, догоняющий меня в спину заставляет замереть, а потом разбиться о стену надежды. — Софи, по поводу твоей просьбы. Подойди завтра к шести в мой кабинет и мы решим, на кого стоит тебя поменять. Я поговорю с Макензи и думаю решу вопрос с твоей сессией, ведь поставили тебе заранее за участие в проекте.       Я с силой прикусываю губу и молюсь всем богам, чтобы просто не разреветься. Мое мнение оказалось неправильным и я снова делаю поспешные выводы. Через силу киваю головой в знак согласия и выбегаю из его кабинета, громко хлопнув дверью. Горячие слезы обиды бегут по щекам, а я ищу ближайший туалет, чтобы просто проплакаться и привести себя в порядок.       Благо здесь никого нет и я спокойно останавливаюсь напротив зеркала и смотрю на свои покрасневшие зеленые глаза в отражении. И как я смогла додуматься до какой-то взаимности? Хотя, возможно, она и есть, но тогда зачем сейчас обрубать все концы? И что он там говорил? Завтра к шести надо быть в его кабинете?       Отлично, тогда завтра мы и поговорим. Я намерена узнать, что же ко мне чувствует Рид. Потому что это невыносимо так страдать от неизвестных чувств к друг другу. И если свои я признать готова, то с Бенедиктом будет чуть сложнее.       Глубоко вдыхаю и выдыхаю, расслабляясь. И вроде бы как я даже успокоилась, но пока с красными глазами выходить в люди не хочется. Поэтому я включаю холодную воду и аккуратно промываю глаза, стараясь не смыть с бровей тени. И только начинаю приходить в себя, как слышу противный голос Аманды и ее очередной подружки-стервы. Понимаю ведь, что не хочу с ней пересекаться, и позорно прячусь в кабинку туалета, делая вид, словно занята очень важным делом. — Так что там с Максом... Ах да, я видела, как он любезничал сегодня с этой заучкой и даже умудрился куда-то её пригласить.       Воздух в легких заканчивается, стоит мне понять, что речь идёт обо мне. Стараясь не издать ни единого звука, я аккуратно подхожу ближе к двери кабинки, пытаясь услышать каждое произнесенное ими слово. — Макс просто пьяный сказал, что просто так "затащит" Престон в постель и проверит, был ли у неё когда-нибудь секс, или же ей до конца жизни придётся ходить страшной монашкой с книгами.       Ее противный голос заставляет начать ярости бурлить в моем организме. И я из последних сил держусь, чтобы не выйти и не выцарапать ей глаза, ну или сказать, что совсем недавно у меня был прекрасный секс с иконой нашего университета. Однако я молчу, стискиваю руки в кулаки и терпеливо жду, когда они уйдут. Я найду этого чертового Макса и заставлю его заплатить за свои слова. — Аманда, тебе не кажется это слишком жестоким? Софи ведь вам ничего не сделала. — На нее засматривается Рид, а для меня этого уже достаточно, чтобы ее ненавидеть.       И желание выйти из кабинки и показаться во всей красе растет все больше с каждой секундой. Но я упорно заставляю свой характер сидеть в одном месте и просто терпеливо жду. Одно радует — хоть у кого-то из её тупоголовой компании есть мозги. Они уходят, а я жду еще две минуты, чтобы удостовериться, что их нет под дверью.       Ярость, злоба и чисто женская обида клокочет внутри. Ну за какие грехи я страдаю? Почему все парни моего возраста такие тупоголовые? Почему нет нормальных и адекватных? Хотя нет, в защиту мужчин скажу, что Рид самый хороший из всех.       Ведь за целые сутки он вёл себя терпимее, чем обычно. Не издевался, не шутил, да и вообще как-то изменился после нашего секса. И я искренне надеюсь, что это не одноразовая реакция.       Уже подходя к главному входу я вижу большое скопление студентов и игроков футбольной команды. Отлично, все идет даже лучше, чем я предполагала. Коварная улыбка расплывается на моих губах, когда я вижу Макса, который со взглядом победителя смотрит на меня, а затем на собравшуюся толпу.       Да будет шоу, Господа!       Я плавно, словно королева, спускаюсь с лестницы, меняя выражение лица на мягкое и влюбленное. Оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть, кто пришёл наблюдать за этим цирком одного клоуна и сталкиваюсь с озлобленным взглядом серых глаз. Рид стоит, сложив руки на груди и отрицательно мотает головой в разные стороны, словно предупреждая о чем-то. Я же беспечно пожимаю плечами и возвращаю глаза на своего собеседника. Спиной чувствуя пронизывающую до костей злобу и ярость. — Софи, я надеюсь, что ты подумала над моим предложением и прямо сейчас мы поедем в кино.       Меня тошнит от слащавости и лицемерия в его голосе, но я упорно продолжаю играть роль дурочки, которая ничего не понимает. Ближе подаюсь к нему одну руку кладу на плечо, а вторую сжимаю в кулак.       О да, Макс, я хорошо подумала. — Конечно, и я даже приняла решение, — замечаю, как мерзко ухмыляется Смит, которая стоит за спиной Макса, и это является неким катализатором для следующих слов. — Знаешь, если ты пьяный не можешь держать свой член в штанах и язык за зубами, то я в этом не виновата. Однако, мне будет приятно размазать твоё зазнавшееся эго на виду у всех. И я считаю, это послужит уроком для всех вас.       И пока он и толпа осознает смысл моих слов, я собираю всю свою силу в кулак и ударяю своего обидчика в нос. Мерзкий хруст костей и злобное шипение звучат для меня как гимн победы. Теперь наступает мое время ухмыляться и с вызовом оглядеть толпу, пока Макс покрывает меня отборным матом.       Ошалевшие взгляды студентов смешиваются в один, пока я снова выискиваю в толпе серые омуты. Рид с гордостью и восхищением смотрит на меня, идя в нашу сторону. Мне впервые не хочется отводить от него взгляд и я вздергиваю подбородок к верху, вкушая в себя его немую похвалу. Мужчина останавливается рядом со мной и я чувствую, как поднимая руку к своему лицу он осторожно касается моего запястья. — Мисс Престон, хук справа у вас получается отменно, смею похвалить, но потрудитесь рассказать мне, что здесь произошло?       Набираю воздух в лёгкие и хочу заговорить, как пострадавший от моей руки резко подаётся вперёд, словно хочет на меня наброситься. Однако Рид хватает меня за запястье и убирает за свою спину. Я чувствую заботу и поддержку в этом мимолетном движении и расслабляюсь, потому что где-то внутри знаю, что Бенедикт не даст меня в обиду.       И Макс начинает врать, так нелепо и глупо, и я всеми фибрами души чувствую, что он бесит мужчину, за чьей спиной я прячусь. Рид ему не верит, и это ощущение витает в воздухе. Когда же Тернер прекращает плескаться ядом, я говорю свою правду и вижу, как нервно вздрагивают плечи Бенедикта от одной моей фразы. — Он посчитал, что будет весело поспорить со своими дружками и использовать меня при любом удобном случае, а после распространить эту информацию по всему универу, тем самым запятнав мою репутацию.       Конечно, я чуть приврала, но эффект того стоит. Рид что-то озлобленно шепчет Максу и я замечаю, как бледнеет парень. И может, мне на секунду становится стыдно, но потом это чувство испаряется.       Бенедикт разворачивается ко мне лицом и я чуть отступаю назад, потому что его дикий взгляд пугает даже меня. Замечая мое замешательство и реакцию, Бен меняется на глазах. Больше я не вижу злости и ярости, а лишь нежность и трепетность, которые явно меня привлекают. — Ты можешь идти, Софи, я обещаю со всем разобраться.       И я ухожу, зная, что он действительно со всем разберётся, просто потому, что дал обещание.