Давай по-честному?

Он объездил все школьные баскетбольные площадки города – половина единственного выходного бесцельно прогорела вместе с бензином и нервами. Чутье не могло обманывать, тем более Такао сам сказал, что предпочитает баскетбол семье. И Мидорима теперь верил ему больше, чем себе. Оставался последний, самый невероятный вариант – школа, в которой он учился сам, - но он никак не мог решить, хочет ли он, чтобы мальчишка оказался там. Ведь иначе он мог убедить себя, что сделал все возможное, и не мучиться угрызениями совести. Только теперь это, кажется, уже не было совестью – отвращением к себе за то, что ничего не мог поделать со своим сознанием. Такао был глотком наркотического газа и, выдохнув, Мидорима испугался того, что его прежний воздух был иным на вкус. Остановившись у задних ворот школы, Шинтаро откинулся на сидение, с тоской наблюдая, как темноволосый парнишка бегает по баскетбольному полю с одноклассниками. Такао умело обходил остальных, прыгал у самого кольца и, показав язык, забивал мяч, но остальные вместо того, чтобы злиться, подбегали к нему и ерошили усыпанную снежинками черную макушку. Чем не счастливый подросток – зачем тогда он лез в его жизнь? Чувствовал, что раз за разом увязает все глубже, и не мог заставить себя остановиться. Одноклассники быстро разошлись, напоследок еще раз коснувшись Такао, будто это было ритуалом – потянуть за капюшон, сжать плечо, провести ладонью по волосам. К нему невозможно было не тянуться, он пах ранней весной, желанным огоньком тепла, еще сохранившим легкую прохладу, но уже разгорающимся посреди снега. Одинокой весной, которой страшно довериться – неужели хватит сил растопить долгую зиму? Глядя на то, как Такао неспеша прогуливается по полю, лениво отбивая мяч, делает бросок и неохотно бредет его подбирать, Мидорима вдруг почувствовал странное родство, будто его радиостанция неожиданно нашла новую волну, впервые угомонив ставшее привычным шипение. Но только на секунду - Такао вдруг остановился и повернулся в его сторону. Мужчина вышел из машины и двинулся к полю. Прятаться он и не думал, почему-то уяснил удивительно четко, что Такао видит все. - Я удивлен, - произнес парень, улыбнувшись, - ты же сказал свое нерушимое «нет». - На каждое нерушимое «нет» найдется свой довод, - Мидорима запустил руки в карманы куртки. – Твое предложение еще в силе? Такао улыбнулся и, одним движением освободив зажатый подмышкой мяч, резко сделал пас, удивленно вскинув брови, когда Мидорима поймал мяч даже не вздрогнув. - Да, но почему ты передумал? - Я просто не парюсь, - передразнил Мидорима, передав мяч обратно. Такао заливисто рассмеялся. - Ладно, - отсмеявшись, произнес он и ухмыльнулся. – Но теперь у моего предложения увеличилась цена. Проигравший выполняет три желания. - Ну что за ребячество… - фыркнул Шинтаро. - Как хочешь, - Такао развернулся и зашагал по полю, отбивая мяч об покрытую тонким слоем снега поверхность поля. Мужчина задумчиво уставился на обтянутую синей курткой спину. Вчера у него не получилось поиграть по его правилам, может, получится сегодня? Мидорима в несколько шагов обошел Такао и ловко выбил мяч из рук, победно улыбнувшись при виде того, как широко распахнулись его глаза. - Что, - протянул он, неспешно отбивая мяч, - уже испугался? - Размечтался, - улыбнулся Такао, слегка наклонившись. – Можешь даже не ломать голову над желаниями. Парень рванул вперед, но соперник резко развернулся на месте и забросил мяч, не без удовольствия отмечая, как Такао нелепо замирает на месте, уставившись на кольцо. - Я же предупреждал, - усмехнулся Мидорима и подобрал мяч. - Ла-адно, - угрожающе протянул Такао. – Ты может и меткий, но я быстрее. С того момента его будто переключило. Такао носился вокруг него как шаровая молния, исчезал за спиной, чтобы улучить нужный момент и, выныривая из-под рук, выбивал мяч одним точным движением. Первое время Мидорима тщетно пытался за ним угнаться – проще поймать солнечный зайчик, - а потом просто перестал понимать, зачем он это делает. Интереснее было наблюдать за нетипичной для него собранностью, когда каждая клеточка рвалась к победе, превращая тело в совершенный отлаженный механизм. Его лицо было непривычно сосредоточенно – Мидорима кожей чувствовал как следили за ним внимательные, схватывающие каждое движение глаза. - Эй! – возмутился Такао, когда Мидорима без труда поймал уже летящий к кольцу мяч. – Так нечестно! - А мы договаривались по-честному? – Шинтаро усмехнулся и рванул к другому кольцу, решив, что если бросит с места, Такао просто взорвется от негодования. Остановившись у корзины, он занес руки и вдруг растерялся – парень встал на цыпочки и, легко поцеловав его в щеку, выдернул мяч из рук, кинув через плечо: - А мы договаривались по-честному? Мидориме показалось, что его улыбка – самое красивое, что он видел за годы своей жизни. После этого его стали больше интересовать ощущения. Память оставляла воспоминания как фотоснимки – ликующие возгласы Такао после забитых мячей, азарт и целеустремленность, с которой он бегал по полю, одаривая Мидориму шаловливыми улыбками из-за плеча. Шинтаро гонялся за ним, неосознанно улыбаясь в ответ. Внутри все непривычно ликовало, робко подрагивая охватившим весельем как зажатая в ладонях бабочка – сердце распирало от радости неугомонными птицами, и Мидорима хватался ладонью за куртку, будто так мог удержать взбесившееся сердцебиение. - Иии… - протянул Такао, забрасывая мяч в кольцо, и обернулся с победной улыбкой, - матч окончен невероятным попаданием Такао Казунари! Мидорима глупо уставился в счастливое лицо мальчишки, не в силах оторвать глаз. - Ну не расстраивайся, - Такао подошел ближе и похлопал по плечу, - может быть, однажды я дам тебе отыграться. Он посмотрел на чужую ладонь на своем плече и медленно выдохнул. Эмоции, нахлынувшие морской волной, отступили с тихим шипением. - Давай свои желания, - спокойно ответил Мидорима. Такао задумчиво поднял глаза. С каждой секундой его улыбка становилась все шире, и это Шинтаро совсем не понравилось. - Первое: я буду называть тебя…Шин-чан. - Меня даже семья так не зовет, - хмуро отозвался Мидорима. - А я буду, - заявил Такао, сложив руки на груди. – Второе: отныне ты будешь носить мой шарф. - Кислотно-зеленого цвета… - …который отлично пойдет твоим волосам, - фыркнул парень. – И последнее… Мидорима напрягся – Такао смотрел на него со странной осторожностью, словно сомневаясь и прикидывая, стоит ли говорить следующее желание. - На один день ты будешь со мной честен, - серьезно произнес он. – То есть сегодня ты перестанешь вести себя так, будто мы просто прохожие. Будто мы до сих пор прохожие. - И как я должен себя вести? – спросил Мидорима с легким раздражением. - Как любовник, Шин-чан. Настоящий в своих чувствах, - подчеркнул Такао, - а не тот, кто до сих пор не хочет принять то, что ему со мной хорошо. - Это… - Я прошу у тебя один день, - перебил он. – Один день честности. И как это сделать? Просто нажать на кнопку и двери в его душу распахнет настежь? Вот так резко стянуть покрывало с зеркала и посмотреть в свои глаза? Мидорима смотрел в полные уверенности глаза Такао, опасаясь, что колотивший внутри страх мог обернуться заметной дрожью. - Хорошо, - осторожно согласился он. - Ну... - протянул Такао неуверенно, - поехали? Мидорима развернулся и поднял капюшон куртки. Это была проблема. Большая проблема. Черт с ним, с шарфом - от первого "Шин-чан" изнывающе тепло всколыхнуло внутри, слишком глубоко, интимно...близко. А что делать с последним? Как стать честным, когда привык бежать по жизни завязав глаза? Как ведут себя любовники? Дарят цветы, смотрят на звезды и клянутся в необъятной любви... Мидориму передернуло. Такао парень. Тем более подросток. Для них отношения - секс до утра, ссоры по пустякам до сорванного горла да пачка сигарет на двоих. Вспыхнуть и прогореть. Нет, он был слишком стар для эмоций такой силы. Как начать сейчас, если просто не знаешь как их испытывать?.. Такао приподнял его руку и нырнул под плечо. - Куда едем? - Я уже угробил на поиски тебя большую часть выходного, поэтому абсолютно свободен. - Это так мило, что ты меня искал, - Такао расплылся в улыбке. - Совесть замучила? - Прекрати. Такао обежал Мидориму и застыл перед ним, спрятав руки в карманы куртки. - Хочешь узнать меня получше? - спросил он, загадочно улыбаясь. - Допустим. - Садись, - парень кивнул на машину, - я скажу, куда ехать. Шинтаро насторожился, но спорить не стал. Сев в машину, Такао неожиданно затих, лишь отдавал короткие команды, задумчиво рассматривая заснеженную улицу за стеклом. Мидорима послушно крутил руль на его голос, не пытаясь предугадать куда вел их обоих под чутким руководством мальчишки. О чем он думал, пока смотрел туда, такой непривычно тихий? Спросить он не решился - молчание, растворившись в тишине салона, стало интимным, близким, протянулось между ними странной тугой нитью, она вздрагивала и разбивалась дрожью по его спине, стоило Такао на короткую секунду заговорить. - Здесь направо. Вон та развилка под мост. Это было не просто его любимое место, не наивная мелочь, как кинотеатр или кафе, это было что-то личное, тайна откровенная настолько, что Мидорима испугался. Что он откроет взамен? Автомобиль нырнул меж сугробов по неприметной тропе и остановился, скрывшись в тени моста. Мотор затих, обернувшись оглушающей тишиной. Такао не выдержал первым. - Пошли, - сказал он и вышел из машины. Мидорима последовал за ним до бетонных ограждений, за которыми дремала замершая река. Над головой тянулось плоское брюхо моста, гудящее от тяжести несущихся машин. И больше ничего, только холодный бетон, растерзанные ветром клубы снега вокруг и потерявшийся в зимнем тумане город по ту сторону замершей водной глади. Такао облокотился на ограждения и поднял голову. Мидорима скромно пристроился рядом, прислонившись к бетону спиной. - Любишь здесь бывать? - спросил он. - Жить, - Такао повернул голову. - Ты ведь не думаешь, что, когда я говорил, что не все ночи провожу дома, это значило, что я сплю с первым встречным? Шинтаро стало неуютно. Он ведь нехотя, но подумал. Промахиваться не бывает приятно, особенно несколько раз подряд. А с Такао он промахивался постоянно. - Слушай, - парень нервно передернул плечами, словно вздрогнул от холода, - у меня с тобой первый раз такое. И у тебя наверняка тоже, иначе стал бы ты так дергаться. - Я не дергаюсь, - холодно кинул Мидорима. - Дергаешься, - ответил Такао с теплой улыбкой. - Что, напрягаю? - добродушно спросил он, заметив хмурый взгляд. - Ты меня тоже, это мы решили. - Но почему-то мы оба еще здесь. - Если бы мы действительно напрягали друг друга, разве нас бы тянуло так сильно, как думаешь? Мидорима окинул спящую реку рассеянным взглядом, скользнул по тонким пальцам Такао, лежащим на холодном бетоне, в обрезанных перчатках, на прогоревшие бочки в бурых пятнах ржавчины у основания моста. А может, Шинтаро промахивался с мальчишкой, потому что считал его другим? А они были одинаковыми, как места, в которых прятались. Парк и подмостовье - сбегай и прячься, пережидая маленькие душевные бури, переваривай свое одиночество, уверенный, что тебя никто не спасет. Шинтаро повернулся к Такао, узнавая в его взгляде себя. - Поэтому я попросил тебя - глупо же отрицать. Один день честных отношений и все. - Сложно, - отрезал Мидорима, пожав плечами, - я даже не знаю, что представляют собой отношения. - Зато мне не сложно показать, - Такао повел рукой по бордюру, собирая снег, и внезапно отскочил в сторону, влепив снежным комом прямо в ухо Мидоримы. Тот медленно обернулся и уставился на Такао в недоумении. - Ты в своем уме? - произнес он, стряхивая снег с волос. Следующий снежок прилетел уже в плечо. Мидорима посмотрел на расплывшийся снег на куртке и обжег парня гневным взглядом исподлобья. Такао продолжал беззаботно подкидывать снежок в руке, нахально улыбаясь. - Неприятностей захо... Третий удар пришелся в грудь. Такао согнуло от хохота. - Не купидон, конечно, но в сердце попал, - он собрал с земли снег и выпрямился, расплывшись в улыбке. - Теперь ты мой, Шин-чан. - Держись, паршивец, - рыкнул Мидорима и кинулся к парню. Тот знал, на что нарывается, сразу рванул с места. И у него было преимущество - снежки летели в Шинтаро, но врезались изредка, потому что он уворачивался и из-за этого терял скорость. На ответный обстрел Такао только смеялся и бросался в сторону, выворачиваясь из рук в последний момент, едва Мидорима успевал хотя бы коснуться пальцами куртки. Получив снежком под поясницу, Такао расхохотался, обессиленно повиснув на ограждении. Мидорима подхватил его на руки и перекинул через плечо. - Достал, сопляк, - процедил он, игнорируя издевательский смех за спиной. Спустив Такао с плеча обратно на руки, Мидорима подбросил его в воздух, и парень с победным кличем рухнул в сугроб. Шинтаро перестал понимать, что делает, когда неожиданно для себя следом залез в сугроб и начал закидывать извивающегося мальчишку снегом. Такао сгреб снег в кулак и размазал прямо на макушке Мидоримы. Он вдруг затих, поймав гневный взгляд, спрятанный за волосами, с которых медленно сыпались снежинки... - Такао... - угрожающе протянул Мидорима. Такао снова упал в снег, задыхаясь от смеха, не замечая как Мидорима завороженно всматривается в его лицо. У Шинтаро были короткие секунды, чтобы запомнить все в той необычайной яркости, какую видел сейчас - алые от холода щеки, прозрачные завитки пара из приоткрытых губ, хрупкие снежинки в темных волосах и счастливые, смеющиеся глаза. Теперь его взгляд не жег, а согревал, и Шинтаро сам невольно расплывался в улыбке. - Вот видишь, - с гордостью произнес Такао, позволяя Мидориме помочь ему выбраться из сугроба. - Весело же. - Если это и есть отношения, то это странно, - усмехнулся Мидорима, снимая с волос Такао комья снега. - Это то, как можно быть честным. Сложно? Мидорима пожал плечами. - Смысл отношений в том, чтобы открываться друг другу, - Такао склонил голову и улыбнулся, - для меня так. Станешь честным с собой, откроешься любимому человеку, - он развел руками. - Вот тебе и арифметика честности. Шинтаро внутренне сжался. Внутри обожгло теплом, свернувшись вокруг сердца горячим коконом. Он смотрел в глаза Такао и проникался их нежностью. Что-то все еще скребло холодными пальцами, пытаясь свести треснувшие корки льда, но те расходились, обнажая талую воду. Мидорима боялся вдохнуть - волна накатывала, сносила замки и врывалась, подкатывая к самому сердцу. Такао почувствовал, а может, просто увидел страх в глазах Мидоримы, приблизился вплотную, успокаивающе положив руки на плечи. - Доверишься? - тихо спросил он. Шинтаро обнял его за талию, и Такао вспорхнул на цыпочки, закидывая руки за шею. Потянулся к губам, но большего Мидорима не позволил - склонил голову, вжимаясь в холодные губы, провел языком по нежной коже, согревая, осторожно пробуя его поцелуи. Такао млел в его руках и тихо вздыхал, возвращая тепло своим дыханием, перебирал пальцами короткие прядки под воротником. Нежно коснувшись губами уголка рта Мидоримы, Такао разомкнул руки и отстранился, улыбаясь. - Замерз. - Поехали. С пересечением границы отпала необходимость в словах. Они друг друга поняли. В квартиру завалились уставшие, растрепанные, с полными карманами и капюшонами снега - Такао сбросил ботинки, разлетевшиеся в разные стороны, и прошлепал мокрыми ступнями по дорогому ковру вглубь одной из комнат. Мидорима распахнул зонт, стряхивая снежинки, уложил на пол. Прислонился к двери, разглядывая раскиданные по коридору ботинки Такао. Хрупкое равновесие его почти нежилой квартиры с ее стерильностью и минимализмом оказалось нарушено обычными ботинками. Мидорима глубоко вдохнул - так ворвался в его жизнь обычный мальчишка, распахнул двери настежь и залетел весенним ветром, не оставляя осевшему многолетнему льду иного выхода, кроме как растаять. К черту звонки, сугробы, к черту подаренные ботинки - и ведь носит же! - не он привязывал Такао к себе, а сам привязался. Не летел к нему глупым насекомым на огонь, а пошел осознанно, добровольно, стоило Такао только руки раскинуть. - Ты тут вообще живешь? - Такао высунулся из кухни. Мидорима прошел мимо и остановился у окна, рассматривая плывущие по ветру хлопья снега. Такао встал рядом, слегка касаясь теплым плечом в пушистом свитере. - Шин-чан? - неуверенно позвал он. Шинтаро закрыл глаза. Потеплело от нежности, мягкости необычного для слуха имени. Необычных для него ощущений - улицы заметало холодным вечерним ветром, а по ту сторону стекла его плечо грел чей-то свитер. - Голоден? - Мидорима повернулся. - А что, у тебя даже еда есть? - с сомнением откликнулся Такао. - Я все-таки здесь живу. Иногда, но живу, - Мидорима усмехнулся. - Что-то было в холодильнике. Парень встрепенулся и резво направился на поиски чего-нибудь съедобного. - Ну что, удиви меня, - непонятно для кого произнес Такао, копаясь в холодильнике. Мидорима встал позади, присев на кухонную тумбу, уставившись в спину мальчишки задумчивым взглядом. - Мышь не повесилась, что уже удивительно... - бубнил Такао, встряхивая стоящие на полках коробки полуфабрикатов, - это долго готовить, это вряд ли съедобно, вот это, наверно, съедобно, - он понюхал содержимое банки и с отвращением отставил обратно, - ...было когда-то. Свет на кухне был выключен, но Мидориму не покидало ощущение горящих по всей кухне лампочек. Кто-то вошел в его маленькую жизнь, в которой он уже научился видеть в темноте, и резко зажег свет. Теплый голос Такао гулял по осевшей в комнате тишине, растаптывая ее и выметая прочь. Шинтаро вздрогнул. Замолчи. Выключи свет. - Охренеть, яблоко! - восхитился Такао и, захлопнув дверцу, развернулся к Мидориме. - Может, хоть пиццу закажем, а то... Такао внезапно умолк, поймав странный взгляд Мидоримы. Они оказались в полумраке напротив друг друга. Шинтаро облегченно выдохнул и подошел ближе. Такао взирал на него снизу-вверх, запрокинув голову, и не произносил не слова. Глухо рухнуло выпущенное из рук яблоко. Мидорима подхватил парня под бедра, вскидывая на себя, и прижал к дверце холодильника. Такао среагировал мгновенно - вцепился, обвиваясь всем телом, прижимаясь отчаянно тесно, намертво, подставляя губы под жадные поцелуи. Мидорима сминал нежную плоть, жаля короткими укусами, и, слыша прерывистый стон, вжимался еще крепче. Возведенная плотина треснула, разлетаясь осколками льда, и следом неслась волна, обрушившись неудержимым потоком. Мидорима заглушал рвущиеся из Такао стоны нетерпеливыми поцелуями, едва сдерживаясь, чтобы не разложить парня прямо на кухонной тумбе - Такао скользил по нему, прерывая поцелуй, чтобы вжаться бедрами, и подтягивался снова, возвращаясь к губам. Не выпуская его из рук, Мидорима двинулся в спальню и отпустил Такао, только чтобы бросить на кровать. - Шин-чан, - позвал он неуверенно. Шинтаро понял, прочитал в его глазах то же, что чувствовал сейчас сам, но не хотел слышать. Испугался - два слова и все полетит к черту, все, что возводил, чем ограждался. Он оперся коленом на кровать между разведенных ног Такао, тот отполз дальше, мотая головой. - Это же всё, Шин-чан, - произнес он срывающимся шепотом. - Ты же тоже чувствуешь. Это - всё. Мидорима подтянулся ближе, скользнул по губам коротким, небрежным движением, прижал к кровати, забираясь под свитер холодными пальцами. Задрал вверх, пробуя вкус кожи языком. Такао тихо вздрагивал, втягивая живот каждый раз как ледяные кончики пальцев скользили вокруг пупка, и, судорожно выдохнув, будто решившись, дернул свитер вверх. Шинтаро влекло необъяснимое желание целовать его тело, вслушиваясь в тихие вздохи, повторять языком там, где Такао вздыхал особенно сладко - низ живота, внутренняя сторона бедер над сдернутыми в спешке джинсами, там он терся носом и легко прижимал зубами нежную кожу. Такао выгибало, и Мидорима гладил его ладонями, стараясь прочувствовать колотившую парня дрожь. Для него было странным чувствовать так остро, желать почувствовать самому, он спешно, без привычной ему аккуратности, скидывал с себя одежду, бросая за спину, и снова возвращался к Такао, вжимая хрупкое тело в матрац. Шинтаро впервые раздевался не из нежелания тянуть одежду в постель, но чтобы почувствовать его кожей. Такао отвечал его тяге, обнимал спину, гладя непривычно теплыми касаниями, и тянулся за поцелуями. - Боишься? - удивленно спросил Мидорима, заглядывая в встревоженные глаза Такао. Тот кивнул. - Почему? - В первый раз я не знал, на что иду. Теперь знаю, - Такао отодвинулся, позволяя мужчине дотянуться до тумбочки, - это страшнее. - Мальчишка, - миролюбиво отозвался Мидорима. Парень окинул взглядом зажатый в его ладони тюбик. - И никаких презервативов? - усмехнулся Такао. - Мы, кажется, договаривались по-честному, - Мидорима выдавил смазку на ладонь и легко мазнул между ягодиц парня, слегка надавив пальцами. Такао выгнулся и интуитивно дернулся прочь, но мужчина удержал его за бедра, нависая сверху. - А еще просил довериться. - И что ты выбрал? - сдавленно спросил Такао. Мидорима скользнул кончиком языка вниз по его шее, прихватил губами сосок, повторяя движения пальцами по члену. Он не хотел отпускать Такао. Мучился желанием довести его до исступления своей новорожденной нежностью - и доводил. Мальчишка метался в его руках, подставляя грудь под смешанные с укусами поцелуи, вбиваясь бедрами в сомкнувшийся на члене кулак, что-то просил сбивчивым шепотом, облизывая пересохшие губы. Мидорима подхватил его ноги под колени и, приподняв, скользнул внутрь одним плавным движением. Такао протяжно застонал, запрокидывая голову, и обнял Шинтаро за шею. Они замерли так на несколько долгих секунд. - А теперь страшно? - шепотом спросил Мидорима. Парень замотал головой, ошеломленный невероятным чувством наполненности. Шинтаро вцепился в край кровати за головой Такао, двигаясь плавно, осторожно. Такао вдруг распахнул глаза и улыбнулся, гипнотизируя Мидориму своим шальным взглядом. Тем самым взглядом, насмешливым, прожигающим - нахальные бесы, что будили пороки из темных глубин души, выпивали остатки его контроля вместо вина. Шинтаро накрыл его глаза ладонью и вжал в матрац, безжалостно вбиваясь в раскинутые бедра грубыми толчками. Такао отвечал хриплыми стонами, впиваясь в спину ногтями, царапая до красных полос. Он не видел его глаз, но почему-то не становилось легче - Мидорима входил глубокими, сильными толчками, тесно вжимая Такао в матрас, охваченный необъяснимым чувством, захлестнувшим его с головой. В груди горело, завязываясь обжигающим тяжелым клубком, и он начинал неосознанно гладить Такао свободной рукой везде, где мог дотянуться, чтобы почувствовать его. Но для Такао все было глубже - он не просто касался его кожи, но будто оглаживал изнутри потеплевшими ладонями. Такао чувствовал его руки везде, чувствовал остро, словно Мидорима пробрался пальцами до самого сердца, больше всего желая убедиться, что это только обман его сознания. Он скинул руку Мидоримы и с силой толкнул его на кровать, оседлав бедра. - Смотри на меня, - жестко отрезал Такао и, наклонившись, потянул нижнюю губу Мидоримы. Мужчина вцепился в его бедра, беспомощно наблюдая, как Такао выпрямляется и насаживается на член, с извращенной медлительностью впуская в себя. И, впиваясь взглядом, начинает двигаться, почти соскальзывая, и вновь насаживается до конца, тяжело дыша сквозь приоткрытые губы. Мидорима почти не двигался, исступленно лаская ладонями его бедра, сжимая талию, и не в силах отвести взгляд от глаз Такао. Парень как будто знал об этом, расплывался в своей бесовской улыбке с каждым толчком, видел как Шинтаро начинал задыхаться, облизывая пересохшие губы, не понимая, он трахал или его трахали. Взгляд мальчишки пробирался глубоко, изнывающе жарко, так жарко и тесно было внутри Такао, так горела нежная кожа под ладонями Мидоримы. Он поднялся, собирая прилипшие к щекам черные пряди, целуя припухшие губы. Такао вжался в него всем телом, зарываясь носом в темно-зеленые волосы - Мидорима услышал свое имя сбивчивым шепотом, сгреб хрупкое тело, подмял под себя, вжимая в кровать, вбиваясь безжалостными толчками, борясь с желанием разорвать его пополам и раствориться внутри. Такао раскинул руки, вцепившись в одеяло, не замечая отчаянного взгляда Мидоримы. Шинтаро прижался к нему лбом - что же в тебе такого, чертов мальчишка, какому дьяволу ты продал душу за свою необъяснимую притягательность, за свои глаза, от взгляда которых Мидорима прятался в самую глубь души, все ближе оказываясь наедине с настоящим собой, которого боялся сильнее твоих бесовских глаз. Такао обнял его за шею и, прижавшись всем телом, задрожал. Мидорима нагнал его в несколько коротких толчков, изливаясь внутрь, ошеломленный горячей теснотой. Впервые обнимал так крепко, удивленный своей нежностью гораздо больше Такао - парень легко касался губами скользящих по лицу пальцев, позволял заправлять взмокшие волосы за уши, лежал тихо и бесшумно, пока Мидорима осторожно водил по его животу салфеткой, заворачивал в одеяло. Лег рядом не сразу, долго всматриваясь в сонные глаза, пока Такао не кивнул. Парень повернулся на бок, прижавшись к его плечу лбом, и уснул, позволив себе только положить ладонь на предплечье. Мидорима смотрел в потолок, одолеваемый шумом ввалившихся в голову вопросов. Уснуть он не смог. Бродил по темной квартире без света как беспокойный призрак, спотыкался об ботинки в коридоре, забытое яблоко на кухне, которое все-таки подобрал и унес с собой в спальню. Такао спал, разметав пушистое одеяло. Мидорима сел в кресло у окна и уставился на разбросанные по полу вещи. То же было с его жизнью - в пустой короб залетел ветер, развернулся вихрем, разметая в стороны все, что нес с собой по пути, и остался беспокойным гостем. Шинтаро вернулся в себя и увидел, что он там больше не один. Испугался. Такао это заметил. Проснулся к рассвету, выпутываясь из теплого кокона, сел на кровати и нашел глазами Мидориму - смотрел долго, внимательно, опустил взгляд, замечая зажатое в его ладонях яблоко. - Мое желание кончилось, да? - спросил он, виновато улыбнувшись. Шинтаро молчал. - Ладно, - Такао начал неспешно одеваться и до самых дверей не обернулся. Мидорима сидел в кресле, закрыв глаза, будто так мог обезопасить себя от взгляда Такао, и слушал как шуршат змейки шнурков в его ботинках, взвизгивает молния куртки и тихо-тихо, едва слышно щелкает дверной замок. Квартира утонула в привычной тишине. И что теперь? - Ты совсем охренел? - возмутился Кисэ. - Какая муха тебя укусила? - Пошел к черту, - огрызнулся Мидорима. - Это твои прямые обязанности! - Ты не расслышал? - Мидорима подошел к коллеге вплотную. - Пошел к черту. Сзади кто-то резко дернул за рукав. Шинтаро обернулся, собираясь послать в далекое путешествие еще одного добровольца, но, увидев гневный взгляд Акаши, остыл. - Вы что мне тут устроили посреди коридора? - прошипел он. - Мидорима, тебе отгул надо или что? - Да он псих! Как с цепи сорвался! - И ты тоже заткнись, Кисэ, - Акаши отвел Мидориму в сторону, натянуто улыбаясь испуганным пациентам. - Что с тобой? - Ничего. - Это третий конфликт за неделю. Не вынуждай меня... - Что? - усмехнулся Мидорима. - Уволишь меня? Акаши напряженно вздохнул. - Тебе отпуск нужен? Так подойди и скажи по-человечески, а не устраивай разборки со всем отделением. Мидорима молчал, поджав губы. - Может, поговорим наконец? - спросил Акаши, осторожно коснувшись рукава Мидоримы. - Да отвали ты от меня, - прошипел Шинтаро и, вырвавшись из его рук, ушел прочь. Забрал куртку из кабинета и рванул в парк. Это была самая тяжелая неделя. Объемы работы теперь не казались такими страшными, но после Нового Года его действительно будто сорвало с цепи. Он возненавидел выходной, возненавидел восторженные толпы людей, разбежавшиеся по городу как паразиты. Не мог сбежать на улицу и метался по квартире загнанным в клетку животным. Телефон молчал. Сам Мидорима не стал звонить, но телефон всегда носил в кармане. Что бы он ему сейчас сказал? Что бы он сейчас себе сказал? Парк привычно пустовал. Мидорима сел на скамейку, откидываясь на спинку. Его действительно зацепило. Он заглотил крючок, и тот цепанул у самого дна и теперь, чем больше он чувствовал, что Такао отдаляется, тем больнее рвало засевшее внутри железо, выворачивая душу наизнанку. Воспоминания уходили вместе с теплом - ему никогда не было так холодно. Впервые за столько дней начался снегопад, точно такой же как в тот вечер, и ощущения теплого плеча вернулись почти реальными. Шинтаро опустил голову, рассматривая падающие на ладони снежинки. Он вспомнил, как в младшей школе смеялся над глупостью Русалочки Андерсена - променяла неуязвимость воды ради пары конечностей, чтобы потом никогда не суметь вернуться обратно. Мидорима тихо рассмеялся, всматриваясь в теплую лужицу в ладонях, и затих. - Ты же не любишь снег, - произнесли напротив, - и шапки. Мидорима так и сидел, опустив голову, позволяя чужим рукам вычесывать снежинки из своих волос. - Ты спрашивал, что я выбрал, - Мидорима поднял голову. - Оба. - А ты выбрал? - усмехнулся Такао. - Ты ведь сам хотел по-честному. - А мне помнится, ты первый этого захотел, - тихо заметил Такао, - но тогда ты не знал, что такое честность. Мидорима поднялся, оказавшись напротив парня. Тот по привычке смотрел на него, задрав голову, но не растеряв своей гордости. - Я... - Мидорима вцепился руками в его куртку. Внутри радостно забилось и облегченно вспорхнуло при виде знакомого понимающего взгляда. Он наконец-то сделал вдох, с удовольствием пробуя морозный воздух. - Знаю. Я знаю, - Такао вспорхнул на цыпочки, повиснув на шее Мидоримы, обвязанной ярко-зеленым шарфом. - Честно? - Не тебе ли теперь знать, что такое настоящая честность. Шинтаро потянулся навстречу, чувствуя на губах легкое дыхание приближающейся весны.