***
Они молчали. Это было парадоксально, но один день они провели в полном молчании, лишь изредка прерывая его на какие-то совершенно бытовые и нисколько не остроумные перебранки. Возможно, виной тому было то, что Джин весь день играл, ни чуть не стесняясь общества Юнги. Юнги, который как будто приходил, лишь чтобы помолчать в обществе Ким Сокджина, который, кажется, даже не собирался приниматься за свой новый роман. По крайней мере, он не делился своими мыслями с Юнги, который должен был их тщательно конспектировать. И Юнги сразу поведал об этом Хиро, а Хиро сразу поговорил об этом с Джином, но Джин, кажется, был готов, что такая выходка как шесть часов игры перед своим… коллегой не сойдет ему с рук, потому Юнги за этот акт ябедничества даже слова не сказал. Как будто он просто прощупал границы дозволенного, окончательно смирившись со своим положением. Боевые действия слишком быстро перешли в стадию холодной войны. — Я хочу есть. — Это был третий день их неплодотворного сотрудничества, и Юнги поднялся, решив, что больше не может терпеть отсутствие завтрака, которым он бессознательно жертвовал в пользу позднего пробуждения. — Магазин за углом. В паре кварталов есть очень приличная шашлычная. — Джин сидел, уткнувшись в свой телефон и не подавал ни малейшего признака заинтересованности в еде или в чем-то другом. — А ты? — Юнги с сомнением и как будто в ожидании смотрел на него. Не потому, что ждал, что Джин захочет составить ему компанию, а потому что… Непонятно почему. — А я никуда не сбегу. Это моя квартира. Пусть и съемная. — Ты снимаешь квартиру? Почему не купишь? — Юнги был искренне удивлен. Если верить тому, что говорил о Ким Сокджине Хиро, он был более чем успешен, успев даже, возможно, стать миллионером. — Ты хочешь дать мне денег на жилплощадь? — Джин невозмутимо оторвал взгляд от своего телефона, перенеся его на Юнги. — Я не откажусь. — Да ты же итак дохрена зарабатываешь. Я вот когда получил первый гонорар, сразу вложился в собственную квартиру, взяв ипотеку. И… — Литературным неграм хорошо платят, как я посмотрю. — Джин вновь вернулся к светящемуся экрану. — Но я рад за тебя. А сам не хочу влезать в кредиты, так что чуть повременю. — Вообще-то, я пишу музыку. — Юнги очень естественно и натурально оскорбился, скрестив руки на груди и облокотившись на стол, за которым он сидел и от которого не успел отойти. — Композитор? Это интересно. — Джин отложил телефон, обратив все свое внимание на Юнги. — Я пишу не только музыку, но и лирику. Работаю в Sony music. Теперь нахожусь в творческом отпуске и вызвался помочь Хиро, который уже отчаялся получить от тебя хоть что-то. — Вы с мистером Такаги друзья? — Джин до сих пор не мог разгадать тайну, что могло связывать успешного сороколетнего издателя с тем, кто так самоотверженно ему тыкал. — Да. Мы с мистером Такаги друзья. И я очень не хочу, чтобы ты его разочаровал. — Юнги улыбнулся, а Джин тем временем вновь потерял интерес к разговору. Он терял время. Он не собирался теперь пускаться в художественное и литературное выдумывание, потому что у него был незакрытый гештальт. На уровне шестьдесят девять. — Это не твое дело. — Джин пренебрежительно фыркнул. — Я не могу контролировать свое вдохновение. Мысли либо есть, либо их нет. Ты должен это знать, если сам частенько находишься под музой. — Согласен. — Юнги, услышав от Джина хоть что-то, что выдавало в нем писателя, а не капризного инфантила, оживился. — Но для того, чтобы тебя посещали мысли, нужно что-то делать. Думать в их направлении, чтобы они сумели тебя догнать. Хотеть что-то написать, в конце концов. — Ага. — Джин водил пальцами по экрану. — И за это я плачу семь процентов от своего гонорара. — Ты просто очень ленивый. И даже если в тебе есть талант, он никогда вновь не пробьется наружу. — Юнги разочарованно качал головой, в то время как Джин совершенно не обращал на него внимание, и это начинало на самом деле раздражать. — Положи телефон. — Хорошо. — Однако Джин даже не шелохнулся. Пожалуй, его можно было теперь проучить. И Юнги выгадал для этого наиболее подходящий момент, быстро подойдя к нерадивому писателю и с легкостью, так как он явно не ожидал подвоха, выхватив из его рук смартфон, оперативно заблокировав экран. — Эй, отдай. — Джин даже возмущался вяло, потому что знал, что все равно получит свой телефон обратно, в то время как Юнги вновь устроился на своём стуле, напротив вверенного ему для работы белого компьютера. — Можешь забрать его. — Он ненадолго засунул руки в карманы, затем вновь расположив их на столе и расслабленно откинувшись на спинку стула. — Для этого, разумеется, придется встать. Но я подожду, пока ты вновь научишься ходить, тюлень. Небось, задница успела принять форму кресла. — Где он? — Джин очень решительно поднялся, направившись к Юнги, который одной рукой совершил какой-то стремительный маневр за крышку открытого компьютера, затем вновь вернув ее на место. — В кармане, где же еще. — Он самодовольно улыбнулся. — Ну, так доставай. — Джин двумя руками почти угрожающе схватился за спинку стула, на котором сидел Юнги и за которым он расположился, очень грозно нависая над слишком теперь самоуверенно выглядящим брюнетом — Сам достанешь. Обещаю, я не буду сопротивляться. — По елейному голосу можно было догадаться, что все было не так просто, но Джин не собирался ничего замечать, очень уверенно нагнувшись и запустив руку в левый карман брюк. В котором ничего не было. Карман был достаточно глубоким, а залегающая в этом месте складка не давала возможности бесконтактно убедиться в его пустоте. Но и его телефон не был горошиной, однако, его там точно не было. И Джин забрался в другой карман, нащупав там что-то… — Продолжишь чуть самоотверженнее и найдешь что-то поинтереснее телефона. Но с ним тоже можно играть. — Юнги слишком самодовольно улыбался, особенно заметив, как по щекам Джина начал расползаться розовый румянец, который стал ярче в момент, когда Джин, оторвав свой сосредоточенный взгляд от поверхности стола, перевел его на Юнги. Его руки до сих пор находились в чужих карманах, а голова теперь почти лежала на плече Юнги, явно чувствовавшего себя хозяином сложившегося положения. И Джин позабыл о своем смущении, потому что теперь ему слишком хотелось стереть с лица это самодовольство, заменив его хотя бы недоумением. И он еще чуть больше приблизился, теперь носом почти касаясь носа Юнги, который явно напрягся. Особенно в тот момент, когда Джин чуть наклонил свою голову, как будто всерьез намереваясь Юнги поцеловать. Юнги, который против воли тяжело сглотнул, так же против воли опустив глаза к пухлым губам. И Джин заметил. И Джин был очень доволен. — Думал, ты дерзкий парень с андеркатом, а ты, как оказалось, — бэд бой с недотрахом. Причем, от бэд боя у тебя только шлем. И мотоцикл наверняка четырехколесный. Если не воображаемый. — Он быстро достал из его кармана найденный в нем электронный брелок от мотоцикла, положив его на стол, и выпрямился. — Где он? — Для того, чтобы найти его, тебе стоит вновь запустить свою ручку в карман. А лучше сразу две. — Кажется, Юнги к этому моменту успел до конца собраться с мыслями, которые слегка перепутались после разговора на повышенной… близости. Но он до сих пор мог ощущать мужественно сладкий аромат парфюма, в котором розовые цветы были интригующе смешаны с белым мускусом и кожей. — Телефон, Юнги. — Джин требовательно выставил перед ним ладонь, и Юнги с досадой опустил голову. — Скучный. Ты до жути скучный, Ким Сокджин. А ведь всё совсем неплохо начиналось… — Юнги быстро достал черный смартфон из-за белой крышки MacBook, не обратив внимание на недоумевающий взгляд Джина, который явно недоумевал по поводу того, как он мог не заметить. — На. А я пошел. Не знаю как ты, а я теперь голоден. — Я уже понял. Мистер «Поищи у меня в кармане член». — Джин, совершенно довольный тем, что смог заполучить свою игрушку обратно, вновь отправился на кресло. — Можешь не возвращаться. — Черта-с два. Я не доставлю тебе такой радости. — Юнги взял со стола свой телефон и уверенно направился к выходу. — Спасибо, что не заставляешь меня ходить в туалет на улицу и не ограничиваешь в воде. — Хорошая идея. Я подумаю об этом. — Джин вновь закинул ноги на подлокотник, ощущая на себе тяжелый и явно осуждающий взгляд Юнги. — Хотя ты тогда обязательно нажалуешься, и мне опять влетит. Потому чувствуй себя здесь как дома. Только не лазий по холодильнику и не валяйся на моей кровати — терпеть не могу, когда в постель лезут в уличной одежде. — Я могу раздеться. — Юнги уже надевал обувь. — Я не заслужил. Дверь не захлопывается, так что сам вернешься обратно, можешь не трезвонить в звонок. И можешь не возвращаться. Джину было скучно.***
— Вот, возьми. — Юнги вернулся спустя двадцать минут, и за это время Джин успел заскучать еще сильнее. — Что это? — Он послушно протянул руку, в которой оказалось… — Шоколадное мороженое? — Да. — Юнги молча устроился на своем месте, вновь положив рядом телефон и обратившись к белому МакБуку. — Детей и животных обычно мотивируют чем-то вкусненьким. А я уже почти отчаялся хоть раз пройтись пальцами по компьютерной клавиатуре. Это было странно. Но Джин любил шоколадное мороженое. Но он не помнил, чтобы когда-либо говорил об этом вслух. — Спасибо. — Это до сих пор было странно. — Но не надейся, что это что-то изменит. — Просто ешь. Молча. С тобой очень приятно находиться в одном помещении, когда ты молчишь. — Кажется, от еды Юнги не становился счастливее и довольнее, что было очень странно. Скорее, раздражительнее. Он был раздражен. И, кажется, причиной был не Джин, которому теперь захотелось проявить ответную заботу. Захотелось, но… — Ты съел что-то не то? Что с настроением? Но Юнги не ответил. А Джин не стал переспрашивать. В конце концов, его это не касается. И всё, что он сделал потом — еще раз поблагодарил за мороженое, когда отправлял обертку от него в мусорную корзину. — Может, тебе стоит написать детективный сюжет? Как ты относишься к детективу? — По голосу Юнги было понятно, что он говорил серьезно, а не готовил очередную остроту. И Джин вспомнил о том, что говорил ему Хиро Такаги по поводу его талантов. — Не думаю, что я справлюсь с логикой и интригой. — Джин даже принял более приличную позу в кресле, заметив на себе сосредоточенный взгляд Юнги. — Я могу помочь. Хотя… Что ты написал до этого? Я не в курсе. — Ну… Любовный роман. — Джин не знал, как лучше обозначит жанр, а заметив на себе теперь недоумевающий взгляд, в котором было что-то явно снисходительное, что свидетельствовало о том, что Юнги к любовным романам не относился серьезно, решил говорить как есть. — В девятнадцать лет у меня впервые встал член на мальчика, и я начал активно сублимировать свои сексуальные и романтические терзания на бумагу. Насублимировал достаточно для полноценной книги, которую на спор отнес в издательство, спустя шесть лет, когда мои негорящие рукописи на цифровом носителе случайно были обнаружены. Да, меня взяли на слабо. И мистер Такаги сказал, что опубликует ее, потому что ему нравился посыл. Правда, мне пришлось очень много редактировать текст. Но… — В девятнадцать? — Юнги был задумчив и при этом явно удивлен. — У меня это случилось, по-моему, лет в пятнадцать. Спустя первый... брутальный поцелуй. — Ну… Я был достаточно замкнутым в школе, чтобы… — Джин нахмурился, как будто Юнги своим по задумке безобидным замечанием смог нанести ему смертельную обиду, и Юнги, который прекрасно понимал, что это слишком деликатная тема, чтобы самоотверженно упражняться в остроумии, решил разрядить обстановку. — Я впервые поцеловался с мальчиком в пятнадцать во время дебильной игры, и у меня встал. Благо, я всегда носил достаточно объемные вещи, и мне удалось это скрыть. Иначе, меня бы точно засмеяли. Так что, тебе повезло, что все проявилось только в девятнадцать. Завидую. — Ну, завидовать нечему. — Джин грустно улыбнулся. — Я тогда побоялся признаться и страдал всё внутри себя, почти в одиночестве. Наверное, поэтому у меня получился проникновенный рассказ, потому что я буквально выплескивал все, что копилось внутри. Первая влюбленность. В парня. И потрясение, и разбитое сердце… Всё смешалось… в один сюжет. — У твоего произведения был несчастливый конец? — Юнги явно успел смягчиться после своего невеселого возвращения с обеда. — Ну… Я хотел сделать романтический хэппи энд, но знал, что не смогу написать все органично, потому что…. — Джин вновь порозовел. — Ну, я даже не целовался на тот момент и вообще не представлял, что это такое, когда… Ну, романтические отношения. Я пробовал встречаться с девочками, но это всё было слишком скомкано и невнятно, чтобы на этом попытаться что-то придумать. Однако, для героя это был счастливый конец, потому что он смог принять себя таким… Ну, вот таким. — Ты принял себя? Или выдумал это? — В словах и интонации Юнги не было любопытства, и Джин ощутил желание немного пооткровенничать. — Принял. Мне потом довелось встретить хорошего парня, который… Ну, это была моя вторая любовь. Наверное… По крайней мере, первый опыт…. — Было видно, что Джин отчаянно смущался. — Слушай, тебе не надо мне всё это выкладывать. Я не умею оказывать первую помощь при сердечном приступе, так что перестань. Просто подумай, может стоит вторую книгу посвятить этому удачному опыту? — Нет. — Ответ прозвучал слишком категорично, и Юнги даже дернулся от неожиданности. — Я не хочу об этом писать. Это слишком личное. — Хорошо, хорошо, как скажешь. Тогда подумай, наконец, о чем ты можешь написать. И перестань тратить свое время. И мое. Пора приниматься за работу. — Не командуй. — После слов «пора принимать за работу», рабочий настрой тут же куда-то удалился. — Я работаю. — Ага. Разумеется. Только я не успел еще ничего написать под твою диктовку. Здесь пусто, Джин. — Юнги развернул к Джину экран МакБука. — Прямо как в твоей голове сейчас. — Вот ты… — Разумеется, глупо было надеяться, что взаимные откровенности смогут… Но, тем не менее, Джин не жалел о том, что высказался. — Сиди молча. Ты мешаешь моему вдохновению.***
— Шел шестой день этого контрпродуктивного сотрудничества, и великий писатель Ким Сокджин, закинув свои длинные ноги выше собственной пустой головы, теперь распылял вокруг себя не гениальные замыслы, а козявки. — Юнги сидел, откинувшись на спинку, положив ноги на расположенный рядом стул, потягивая заваренный для него кофе. Они сошлись на том, что Ким Сокджин, в качестве моральной компенсации за безвременный простой, должен ему одну чашку кофе в день. — Я не ковыряюсь в носу. И тебе стоит перестать. И вообще, что за… — Джин изучал потолок, отложив телефон, потому что они также сошлись на том, что Ким Сокджин не должен эти отведенные на работу шесть часов брать в руки телефон. Разумеется, лишь после того, как Юнги вновь нажаловался его издателю, иначе как вообще он мог узнать. — Ох, извини, тонкая душевная организация. Не козявки, а секрет слизистых носа, сформированный в вязкие комки. Засохший в мягкие… конкременты. — Ты уволен. — Джин пытался получше разместить шею на мягком подлокотнике, чтобы она раньше времени не превратилась в камень. — Скажи это своему издателю. — Вообще, формально это я плачу тебе деньги, так что… ты уволен. — Джин говорил уверенно и спокойно, как будто после его слов Юнги тут же соберет свои вещи и уйдет. — Я звоню Хиро. — Но вместо этого Юнги взялся за телефон. — Вот ты ябеда! Ябеда... Корябеда! — Джин решительно скрестил руки на груди, пока со стороны Юнги раздавались сдавленные смешки. — Еще! Давай еще, мне нравится! — Жопа слипнется. — Джин пренебрежительно фыркнул, пока Юнги продолжал беспечно улыбаться. — Фу, как грубо, мистер писатель. Тебе бы стоило подбирать… — ЮНГИ! Джин замер, как будто пытаясь понять, откуда и почему теперь раздался этот пронзительный визг. — ЮНГИ МАТЬ ТВОЮ! Я ЗНАЮ, ТЫ ЗДЕСЬ! Нет, ему не показалось. А вот Юнги, после минутного и весьма удивленного замешательства, вновь стал источать невозмутимость. — Что это? — Джин с сомнением посмотрел на него. — Не что, а кто. — Юнги улыбнулся, потянувшись. — Это Пак Чимин. — Выйди и поговори с ним. Чего он орет? — Джин с недоумением смотрел на Юнги, который даже не думал сдвигаться с места. — У него тренированные голосовые связки, так что не переживай. — ЮНГИ! ЗДЕСЬ ТВОЙ БАЙК! ВЫХОДИ! — Юнги, там твой байк. Выходи. Тебе же сказали. — Джин вздохнул, подсунув под шею две руки, чтобы придать себе более удобное положение. — Что это вообще за Пак Чимин такой, который нарушает общественный порядок? — О! Кстати! Как думаешь, его можно привлечь за это? — Юнги оживился, но ненадолго. — Он певец. И сын одного из главных продюсеров компании, в которой я тружусь среднестатистическим, не главным продюсером. Композитором... В общем, просто тружусь. — Поэтому певец, потому что сын? — Джин чуть больше развернулся в сторону Юнги, смотря на него и с любопытством, и с сомнением. — Нет, у него ангельский голосок , когда он не орет и не матерится, плюс к тому незаурядные способности в хореографии и всего, что касается продуктивного использования собственного тела. И образа. — Юнги самодовольно улыбнулся. — Мечта впечатлительных сердец всех полов и возрастов. Уверен, он даже на унитазе сидит вызывающе сексуально. Настолько сексуально, что тебе непременно захочется всплакнуть и передернуть. — Говоришь со знанием дела. — Джин по-театральному изображал глубокую задумчивость. — Но чего он хочет от тебя? — Меня. Он хочет меня. Причем, настолько настойчиво, что я всерьез подумываю попросить судебный запрет. На вид он совершенно безобидный, но это только на вид... Он даже не пьянеет, чёрт, хотя производит впечатление мальца, который может захмелеть только от того, что понюхает пробку. — Ой, ну конечно…. — Джин закатил глаза, при этом очаровательно, без негативного подтекста улыбнувшись, в то время как Юнги полностью развернулся к нему, явно намереваясь поведать какую-то интересную историю. — Знаю, звучит неправдоподобно. И я сам был бы счастлив, чтобы это оказалось неправдой, но… Вот тебе сюжетец по мотивам. Правда, имена впадлу новые выдумывать, так что, будет как будет. Внемли. В коридоре университета было как всегда оживленно. Здесь всегда кто-то куда-то спешил, и обязательно очень срочно, потому для собственной безопасности, особенно, если ты был не так целеустремлен как другие, следовало держаться стен. Особенно в ожидании прихода преподавателя, который как обычно позволял себе опоздать, бессовестно пользуясь правилом пятнадцати минут. А ведь сегодня был день сдачи проектов. — Юнги, ты готов? Я вчера всю ночь сидел. Прикинь, нашел в интернете статью, в которой была ошибка, как я совершенно случайно обнаружил, и мне пришлось… — Высокий молодой человек в очках облокотился на стену, держа в руках кипу распечатанных листов. — О, Джинни, просто надо ходить в библиотеки. — Юнги сочувственно улыбнулся. — И тогда у тебя всегда будет достоверная информация. А у меня будет компания, потому что я заебался конспектировать и лопатить эту долбанную макулатуру в одиночестве. — В библиотеке нет выхода в сеть, а у меня слишком много нераскрытых ачивок в Aplle story… — Джин мечтательно улыбнулся, поправив свои удивительно стильные для его обычного образа очки. — Это без меня. — Задрот. — Юнги хмыкнул, а потом, после того, как его взгляд что-то привлекло... — О божечки, спрячь меня! Срочно! — Что такое? — Джин уже стремительно, посредством Юнги, отрывался от стены, чтобы своими широкими плечами закрыть притаившегося за ним этого самого Юнги, теперь вцепившегося в него двумя руками. — Где этот... мистер Ченг?! — теперь Юнги шипел из-за спины все еще недоумевающего Джина, который всё сразу понял, как только… — Привет, Ким Сокджин. — Высокий сахарный, как весь вид подошедшего молодого человека, голос, и Джин невольно расплылся в улыбке. — Ваш мистер Ченг задерживается — встретил его в диспетчерской. Накладки с аудиториями, и он теперь с боем отвоевывает свои ключи у препода по истории культуры. — Привет, Пак Чимин. — Джин тщательнее расправил плечи, как только ощутил тычок в свою спину. — Ты куда-то торопился? — Да. — Пак Чимин очаровательно улыбнулся, а затем завел свою руку куда-то Джина за спину. — Попался, Мин Юнги. И Джин смог расслышать тихое, но очень чувственное «Блять». — Привет, Чим. — Юнги пришлось выйти из своего укрытия. — Ты прячешься от меня? — Теперь в высоком голосе Чимина звенело набирающее силу раздражение. — Нет… Нет, что ты! Просто… Джин штаны порвал и попросил оценить масштаб этой катастрофы. — Что я порвал? — Джин даже обернулся на своего друга, который чувствительно ущипнул его за бок. — А, да. Штаны. Не выдержали… напряжения. — Юнги, ты вчера не пришел на собрание, а я тебя ждал. — Чимин пропустил мимо ушей все неловкие объяснения, затем несколько десятков раз прервавшись на сыпавшиеся в его сторону приветствия от проходящих мимо студентов и их преподавателей. Да, стоило Пак Чимину появиться где-то, всё внимание тут же обращалось на него. И поэтому Юнги не любил находиться с ним рядом. Юнги не так сильно любил внимание. Точнее, он любил когда внимание было обращено только на него, на Мин Юнги, а не на него, как на «Пак Чимин +1» — Я готовил проект. Был в библиотеке. И я не обещал, что приду. — Что? — Пак Чимин удивленно округлил глаза. — А что тогда значило твое «Чим, я обязательно приду»? — Это было вместо сигнала «SOS», когда ты зажал меня в простенке у деканата. Я пытался улизнуть. Вот и всё. — Юнги решил, что пора было поговорить на чистоту. — Остроумно, Мин Юнги. Очень остроумно. — Затем Чимин ближе придвинулся к Юнги, опасно ближе, своими маленькими пальчиками схватив его за ворот рубашки и в один момент став сразу таким, каким его никто не мог выносить без риска получить сердечный приступ, намочить трусы или же заслужить крепкий болезненный стояк. — Прокатишь меня на своем байке? — Я не беру пассажиров. — Юнги чувствовал себя не возбужденным — он чувствовал себя неловко, и эта неловкость возрастала вместе с тем, как Джин стал от него отдаляться, не желая нечаянно попасть под ударную волну обаяния. — А лучшего студента потока, главу студенческого совета и победителя городской олимпиады по литературе? Рекордсмена по полученным розам и шоколаду во время каждого Дня Святого Валентина? Непризнанному секс-символу этого университета? Хотя. Почему же непризнанному. — До этого Чимин звучал сладко и гладко, но не теперь, когда в нем начинало закипать не поддающееся объяснению раздражение, которое с трудом вместе со словами просачивалось сквозь его белые зубы. — Давай спросим у любого, хочет ли он пойти со мной на свидание. М? — Я натурал. — Единственный шанс на спасение. — Я видел, как вы целовались с Джином. — Что?! — Джин не мог не вмешаться, до этого интеллигентно грея уши чуть в стороне. — Да мы бухие были в слюни! — М, значит, ты не испытываешь к нему нежных чувств, да, Джинни? — Чимин вновь звучал ласково, обращаясь к Джину, в то время как Юнги, уверенно взяв его за руку, снова переключил внимание на себя. — Чим, послушай. Я тебя не достоин. Я не могу взять на себя такую ответственность — делать счастливым самого завидного жениха параллели. Вуза. Страны. Это выше моих сил. — Чушь, Мин Юнги. Хватит мне заливать. — Чимин смотрел прямо и очень угрожающе. — Хорошо. Тогда… Я актив. Только актив. Не… — Юнги сомневался, стоит ли говорить такое вслух, но теперь пути назад не было, и он наклонился ближе к уху Чимина. — Не беру даже в рот. — На то и расчет. — И Юнги ощутил уже на своем ухе горячее дыхание и едва уловимое касание пухлых губ. — Я люблю проявлять инициативу. — Ладно. — Юнги аккуратно отстранил от себя Чимина, который, кажется, уже одним своим видом начал проявлять инициативу, и Юнги невольно представил себе, каково это было оказаться с ним в одной постели. — Ты меня вынудил. Я отказывал тебе только потому, что… стеснялся. У меня нет отношений, потому что… — Юнги выдержал трагическую паузу. — У меня маленький член. — Чего у тебя? Я видел в… — Джин с недоумением уставился на Юнги, который кинул в него смертоносный по своей силе взгляд, и Джин тут же исправился. — Маленький? Да он у тебя крошечный. Совершенно микроскопический. Ты, наверное, девочка. Мужеподобная девочка. Очень мужеподобная. Джин уверенно кивал, в то время как на лице Чимина расплылась ехидная улыбка. — Я хочу удостовериться. Собственноручно. И… Не только «ручно». Чертов взгляд, предав пытающегося быть хладнокровным Юнги, сам скользнул на до отвердения в трусах пухлые блестящие губы, и… Это была роковая ошибка. — В пятницу, после пар. Я буду ждать тебя в холле. — Чимин самодовольно улыбнулся, рукой коснувшись зарумяневшейся от смущения щеки Юнги. — Нет. Я не приду. Я отказываю тебе, Пак Чимин. Я отвергаю тебя. Да. То есть, нет. Причем, категоричное. — И Юнги, выпалив это всё, тяжело сглотнул, заметив, что в Чимине теперь нарастало не раздражение. А вполне себе праведный гнев. — Я не принимаю отказы, Мин Юнги. — А это так работает?.. — Джин с недоумением смотрел на Чимина, который отпустил Юнги, продолжая держать его уже только убийственным взглядом. — До пятницы. — Чим! Я люблю Джина! — Это был последний аргумент, и услышав его, Чимин остановился, обернувшись. — Возможно, он сможет к нам присоединиться. — МИН ЧЕРТОВ ЮНГИ! ЕСЛИ ТЫ НЕ ВЫЙДЕШЬ, Я СЛОМАЮ ТВОЙ БАЙК! — Я думал, такое бывает только в фильмах для девочек-подростков. — Джин улыбался, явно оценив по достоинству рассказанный сюжет. — Я тоже так думал. Но нет. Это вполне реальная, если не считать художественного приукрашивания и смены обстоятельств, история. — Юнги театрально обреченно вздохнул. — Он что, совсем тебе не нравится? — Джин теперь с интересом наблюдал за ним, и Юнги поймал на себе его взгляд. — Меня не интересует просто секс, а с Пак Чимином у меня, за все полгода нашего знакомства, так и не случилось любви и даже влюбленности. А после секса я не влюбляюсь. Секс у меня продолжение и подтверждение чувств. — Заметив удивленный взгляд, Юнги приосанился. — Да, я серьезный молодой человек. И не могу приказывать своему сердцу. Так же как и мой член. — А по прическе и способу передвижения не скажешь… — Джин задумчиво кивал в такт своим невнятным размышлениям на этот счет. — Но, понимаю, стереотипы. Однако… Ты не боишься, что он реально что-то сделает с твоим железным конем? — Не сделает он ничего, потому что знает, что будет платить. — Юнги спокойно улыбнулся, затем, правда, став немного серьезнее. — Выйди на балкон и скажи, чтобы он перестал и что это твой мотоцикл. Джин задумался, а затем кивнул. — Ты прав. Байк ни в чем не виноват. Он скрылся, и спустя минуту Юнги услышал «Пятый этаж, двадцать первая квартира, поднимайся». Это было вероломное предательство, несмотря на то, что они не были друзьями или чего похуже, но Юнги теперь думал лишь о том, куда ему можно будет деться, скрыться, провалиться. Покинуть теперь квартиру — значит встретиться со своим сексуальным мучителем лицом к лицу, а он не так давно нагрел его со свиданием, забыв обо всем в студии рядом с клавишными… Чимину это явно не понравилось, и теперь он вполне серьезно может учинить над ним физическую расправу. Значит… — Честно сказать, мне очень хочется узнать, чем закончится эта история. — Джин неспешно двинулся к входной двери, услышав нетерпеливый звонок, наблюдая за тем, как Юнги, бросив в него убийственный взгляд, оглядывался по сторонам. — Привет. — Джин распахнул дверь, и с порога ему немного напряженно улыбнулся очаровательный молодой человек, с пухлыми губами, светлыми, чуть взъерошенными в самой сексуальной (если помнить описания Юнги) манере волосами, в белой рубашке, заправленной в узкие голубые джинсы и небольшой сумкой через плечо. — Джин. Он протянул свою руку, в которой тут же оказалась маленькая ручка Чимина. — Привет, меня зовут Чимин. Извини, что мне пришлось устроить этот концерт, но Юнги сам виноват — ведет себя как ребенок, ей богу, а сам… — Блондин увлеченно тараторил, затем вдруг опасно сузив глаза и упустив все свое дружелюбие. — Что он делает у тебя? — Работает. — Джин поспешил убедительно и неожиданно оправдательно улыбнуться. — Помогает мне писать книгу. Помощь от моего издателя. Проходи. Джин гостеприимно освободил проход, теперь лишь предвкушая явно очень увлекательное действо. — Еще раз извини. — Чимин быстро снял обувь, задержав свой взгляд на очень хорошо ему знакомом черном лакированном шлеме. — Я не займу много времени. — О, я никуда не тороплюсь. Джин направился в гостиную и первое, что ему бросилось в глаза — Юнги в ней не было. — Мин Юнги, я пришел поговорить с тобой как мужчина с муж… А где он? — Чимин теперь появился из-за широких плеч Джина, который продолжал осматривать просторную комнату. — Возможно, прячется в ванной. А может в шкафу, в моей спальне, надеясь, что я не поведу туда малознакомого человека. Но что не сделаешь для того, чтобы восторжествовала справедливость. — Джин пожал плечами. — Пойдем. И как только они с Чимином скрылись в узком, ведущем к спальне коридоре, Юнги возник из-за спинки дивана как сурикат на обочине, внезапно почуяв приближающийся автомобильный бампер. Действовать нужно было стремительно и решительно, потому он, быстренько выбравшись из узкого пространства между комодом и диваном, как крадущийся тигр, затаившийся дракон двинулся к входной двери, схватив свои подходящие под официальный дресс-код черные туфли и шлем, до этого проверив, что не забыл ключи от байка и телефон. Взяв всё, он открыл дверь, совершенно не заботясь о том, что был в одних носках. На войне нет места для беспокойство за чистоту пяток. Он быстро пробрался к близлежащему проходу на лестницу, надел обувь и, удостоверившись, что в коридоре никто не появился, быстренько спустился на первый этаж. Теперь оставалось дело техники — надеть шлем, запрыгнуть на своего железного коня и укатить в рассветную даль, оставшись незамеченным и неуловимым. — Сбежал. — Джин стоял у окна, наблюдая за тем, как со стоянки рванул с места черный мотоцикл. Он впервые видел Юнги рядом со своим байком, и ему показалось это зрелище весьма и весьма… интересным. — Почему он так от тебя бегает? — Боится, что если откажет, батя выпрет его из компании. — Чимин прислонился к стене, постеснявшись без приглашения занять диван. — Но батя его не выпрет, даже если я буду очень просить. А я не буду просить, потому что Мин Юнги талант. Пусть и ссыкун. Блондин казался вполне себе безобидным, и Джину на ум пришла идея, как он может немного разнообразить свой досуг, при этом чуть ближе узнав своего напарника по писательскому делу с другой, недоступной ему стороны. — Хочешь выпить? Пару глотков виски. М? — Джин направился на кухню, и блондин провожал его полным раздумий взглядом, затем улыбнувшись. — Спасибо. Я всегда за. — Он прошел вслед за Джином. — Вообще, я оказался здесь случайно — в соседнем доме живет мой фитнес-тренер. Мне нужно было забрать план питания и тренировок, вместе с витаминами и устными рекомендациями, но я так до него и не добрался, заметив байк Юнги. Я очень хорошо знаю его номера, поэтому сомнений быть не могло. — Чимин благодарно кивнул, взявшись за поставленный перед ним стакан. — За знакомство. И спасибо за понимание. Джин молча кивнул, и раздался интеллигентный звон стекла. — Он меня прокатил со встречей. Я должен был уехать на пару дней в другой город для участия в одном мероприятии, и он пообещал, что мы сможем провести вместе время, и… Вот теперь и бегает, потому что знает, что я хоть и милый и очень ласковый, втащить могу за милую душу. И без зазрения совести. — Так может он поэтому бегает, потому что боится физической расправы? — Джину теперь было очень любопытно, и он проявлял искренний и живой интерес. — Да не. Ему просто стыдно за то, что поцеловал меня однажды по-пьяни. Он когда выпьет, становится таким румяным и милым котиком, что пройти мимо просто невозможно. — Чимин сделал большой глоток, даже не поморщившись. — Ну, я и воспользовался своим положением, а точнее, почти трезвым, в сравнении с его, состоянием. Эх… — Чимин грустно улыбнулся. — Просто он такой крутой. Байк, талант, авторитет, этот бескомпромиссный характер и острый язык… Видел бы ты его за работой… А когда читает свои тексты… Невозможно не влюбиться, особенно натуре творческой и впечатлительной. Типа моей. — Он читает… рэп? — Это был сюрприз. — Ага. Но только в узких кругах — не лезет на большую сцену, хотя ему туда и дорога. У меня есть пара студиек, которые он проспорил нашему звукарю, который, в свою очередь, давно хотел его записать — хочешь послушать? — Чимин потянулся к заднему карману джинсов. — Но если они где-то всплывут, я затаскаю тебя по судам, так что это только для личного пользования. Только тебе, за то, что ты проявил ко мне сочувствие. — С удовольствием. — Джин, разумеется, не собираясь ничего продавать и, уж тем более, отдавать даром конкурентам, был больше, чем просто заинтригован. — Давай я тебе скину их? — Чимин быстро управлялся с экраном своего смартфона. — Дашь номер телефона? Обещаю, что не буду звонить по ночам. Чимин обезоруживающе улыбнулся, и Джин послушно продиктовал цифры, чтобы через пару мгновений на его телефоне началась загрузка. — Знаешь, другой бы на моем месте уже давно сдался, но я всегда получаю, кого хочу, и даже если мне никогда не заполучить сердце Юнги… Все остальное вполне по силам. — Чимин выглядел очень решительно, затем на глазах погрустнев. — Крутой парень на мотоцикле, отвязно матерящийся в микрофон, при этом с высокими моральными принципами. О таких только в женских романах пишут, а в жизни таких не бывает. — А ты прям… влюблен? — Джин не знал, с какой целью интересуется, но, тем не менее, ему действительно было любопытно. Действительно и внезапно. — Любовь? — Чимин округлил глаза. — Да нет, я пока слишком молод для любви. Это слишком обстоятельное и глубокое чувство, до которого я еще не дорос. Я просто хочу его. Не только секс, ты не подумай, просто хочу его поближе, чтобы узнать получше… Погрузиться, так сказать. Прочувствовать. Да и к тому же он не влюблен в меня, чтобы я любил его — не поддается чарам. А если Юнги не влюблен, его в постель не затащить. Его в принципе сложно куда либо затащить, если он не хочет… Видишь, слинял от меня явно в одних носках, судя по его оперативности. — Блондин подпирал свои щеки и теперь выглядел очень тоскливо и расстроено. — Ладно. Я больше не могу пользоваться твоей добротой. Спасибо. И, пожалуйста, не говори ему ничего — пусть страдает за то, как динамит меня. А я его еще обязательно поймаю и выведу на чистую воду. Чимин решительно поднялся, и Джин не стал ему препятствовать. — Еще успею к тренеру. — Чимин быстро надел кроссовки. — Пока. Приятно было познакомиться. — Взаимно, Чимин. — Джин улыбнулся, пожав на прощание протянутую ему руку. Теперь у Джина было три дела: послушать, как Юнги читает рэп, позвонить мистеру Хакаги, чтобы доложиться о том, что Юнги его вероломно бросил, не дождавшись окончания своего рабочего дня, и, наконец, приступить к тренировкам в Apple story. Хотя… Возможно, Джин не будет уподобляться некоторым и оставит это происшествие и самовольную отлучку в тайне от своего издателя. Потому что… Такое у него теперь было настроение. Которое, кажется, незаметно для него самого начало медленно разворачиваться самой неожиданной стороной.