Большая миссия маленького А-Юаня

      Дни потеряли свою однообразность и перевернулись с ног на голову. Если раньше Лань Чжань был погружен в работу, не замечая, как проносится время от начала и до конца рабочего дня, то теперь казалось, что время до выхода из офисного здания тянется вечность. Обычно он не позволял себе отвлекаться: никаких телефонных звонков, никакой болтовни у кофемашины, никакого витания в облаках, пока не переделана гора дел. Он не забывал напоминать об этом своему помощнику: молодой человек был сообразительным и толковым, но уж больно…       — Если от этого Цян Сию проку нет, только скажи, мы его в другой отдел отправим. Нечего тут вертеться и место занимать, — однажды предложил начальник, глядя, как Цян Сию вместо того, чтобы копировать файлы, болтает у кофемашины с такой же юной помощницей.       — Не стоит.       Цян Сию просто был молод, ни к чему наказывать его за это. Но Лань Чжань не забывал напоминать последнему, что слать любовные смски во время работы, флиртовать с сотрудницами и мечтательно вздыхать над бумагами — это не то, за что ему платят деньги.       Отправляя ответное сообщение Вэй Ину и размышляя над его предложением пойти в парк аттракционов на выходных вместе с А-Юанем, Лань Чжань бездумно пялился в монитор, без всякого смысла крутя колесико мышки туда-сюда. Только минуту спустя он понял, что у его стола все еще стоит Цян Сию, ожидая от него указаний.       Стало как-то совестно. Сам теперь занимается тем, за что ругал помощника. Но Лань Чжань решительно ничего не мог поделать!       Вэй Ин писал ему все утро, пока собирался на работу, потом затихал на какое-то время и появлялся периодически. Иногда скидывал свои фото, пару раз в кадр попал и Мо Сюаньюй, корчащий рожи. Лань Чжань, конечно, не стал фоткаться в офисе и вообще старался отвечать коротко, но каждое сообщение от Вэй Ина отключало его мозг от работы и заставляло либо вспоминать приятное, либо думать о хорошем.       Каждый вечер после работы они встречались. Ужин в кафе или ресторане, прогулка, секс… До сих пор Лань Чжань понятия не имел, что можно так сильно хотеть кого-то каждый день и не один раз. Дорвавшись до желаемого, его тело не могло утолить так долго сдерживаемый голод по прикосновениям, по взглядам, по ласкам, по удовольствию.        Лань Чжань никогда особенно не любил прикосновения. Может, сказалось то, что мать не успела понянчить его, прежде чем умерла. Он прочел достаточно книг о детской психологии и родительстве, чтобы понимать, как важна телесно-эмоциональная связь между родителем и ребенком в раннем детстве. Лань Чжань был лишен этого, отданный на воспитание няне — в меру доброй и строгой, но все-таки не являющейся его матерью.       Потому, сколько Лань Чжань себя помнил, он отдергивал кисть, когда его брали за ладонь, отшатывался от чужих рук в саду и школе. Когда вырос, стало легче: взрослые редко касаются друг друга. Единственный, чьи руки он спокойно переносил, был брат. Только ему было позволительно обнимать, хлопать по плечу, трогать волосы.       Но с возрастом пришлось строить жизнь согласно взрослым правилам, а не только своим желаниям. Брак с Шань Мей заставил Лань Чжаня побороть свою неприязнь. Он не хотел обижать ее своим нежеланием, но, в конце концов, шила в мешке не утаишь. Потом появился А-Юань, разрушивший своим рождением плотный кокон отчуждения, которым Лань Чжань окружил себя и отгородился от других людей. Нельзя было иметь ребенка и не прикасаться к нему.       Они с А-Юанем всегда были рядом. Лань Чжань держал его на руках, клал себе на живот, пока они лежали на диване, сажал на колени. А-Юань щипал его за нос, пинал пятками в грудь и слюнявил его волосы. Про весь спектр жидкостей, выделяемых детским организмом, Лань Чжань вспоминать не хотел.       Потом была пара мужчин, с которыми Лань Чжань разделил постель. Ощущать на своем теле касания чужих рук было столь странным, что он так и не разобрался: приятно ему или страшно? В тот момент было не до того. Затмившее разум желание, жар, разлившийся по телу, мешали думать. А наутро ничего не осталось.       В первый раз Лань Чжань подумал, что, может, просто с этим человеком они не слишком подходят друг другу в постели. Во второй понял: удовлетворить животную похоть с привлекательным партнером — это еще не заняться с кем-то любовью. Возбуждение спадало, и на его месте оставался неприятный осадок. Будто в красивой обертке от конфеты оказался несъедобный кусок цветного пластилина. Несколько таких встреч отбили у Лань Чжаня желание искать партнера вообще. Лучше одному, чем так. Лучше со своей рукой, чем с человеком, от которого хочется отвернуться сразу после финала.       С Вэй Ином было иначе. Лань Чжань смотрел и не мог оторвать взгляда, касался чужой кожи и не мог отвести руки, целовал дерзкий рот и не мог насытиться. Ему впервые хотелось, чтобы его касались в ответ. Руками, губами… обхватывали бедрами, прижимались к спине пятками, утыкались лицом в плечо, зарывались пальцами в волосы! Хотелось ощущать Вэй Ина всем телом, всем своим существом, буквально сливаться с ним не только глубоко внутри, но и снаружи, прикипая кожа к коже.       Ему хотелось, чтобы после страстного вечера Вэй Ин остался в его объятиях до утра… Хотелось встретить с ним рассвет, как в их первый раз в особняке. И не один. Лучше все.       Но Вэй Ина дома ждала семья, и Лань Чжань знал, что не может просить большего. Он не пытался снова расспрашивать его о сестре, не зная, как еще мог бы предложить свою помощь. Нежелание Вэй Ина делиться проблемами и принимать помощь от нового знакомого было понятно. Если бы кто-то из семейного клана предложил Лань Чжаню в свое время немного денег, чтобы встать на ноги, помощь с поиском работы или еще какие-то услуги, Лань Чжань бы вежливо отказался. Но никто такого не сделал, зная, что подобное предложение будет звучать оскорбительно. Он был молод, талантлив и мог подняться сам, без чужой помощи. Может быть, не на такие высоты, каких достиг бы в фирме дяди и с его поддержкой, но достаточные, чтобы растить в одиночку ребенка и жить достойно.       У Вэй Ина не было тех привилегий, что имел Лань Чжань, оказавшийся за бортом, но он тоже не был готов так просто сдаться и сесть на чью-то шею. Это вызывало уважение, но это же мешало им стать чуточку ближе, и Лань Чжань все еще думал над тем, как разрешить сложившуюся ситуацию. Его зарплаты хватило бы на то, чтобы покрыть лечение А-Ли, и Вэй Ин мог бы не переживать о поисках работы так сильно.       А-Юань пребывал на седьмом небе от счастья. Даже учитывая, что Вэй Ина он практически не видел, поскольку гэгэ дал мужчинам возможность побыть вдвоем, оставляя А-Юаня у себя подольше. Узнав о субботнем развлечении, он едва смог уснуть, и Лань Чжань дважды укладывал его, прежде чем позволил лечь рядом с собой в спальне.       — А мы покатаемся на колесе обозрения? А на самых высоких горках? А ты купишь мне…       — Спи, А-Юань. Все это будет завтра.       Неделя сначала тянулась бесконечной работой, а потом пролетела стрелой, и оказалось, что уже выходной. Они встретились у центрального входа в парк развлечений, и Вэй Ин едва не сбил Лань Чжаня с ног, бросившись в его объятия. На них неодобрительно косились, но Лань Чжань обнял его в ответ, утыкаясь на секунду носом в отворот теплой кофты, пока А-Юань скакал рядом, дергая Вэй Ина за пальто.       Наступила осень, и было не особенно жарко. Им повезло, что не пошел дождь, хотя небо хмурилось. Народу в парке оказалось полно, но ни Вэй Ина, ни А-Юаня это не смущало.       — Идем-идем! Я покажу вам свой любимый аттракцион!       Вэй Ин улыбался, наверное, даже шире А-Юаня, утаскивая их за собой в шумную толпу.       Лань Чжань не любил шум, и в парке аттракционов он был от силы раза два. Посмотрел на то, как орут люди на жутких горках и каруселях, и решил не соваться. Не потому что было страшно — не хотелось, чтобы орали в уши. Да и Лань Чжань откровенно не понимал, в чем радость напугать себя скоростью и резкими рывками аттракциона. Но Вэй Ин умел предлагать, а Лань Чжань не нашел в себе сил отказаться.       — Вот! Башня падения!       Конечно же, любимым аттракционом Вэй Ина оказалась та штука, что поднималась на высоту двести футов, а потом резко падала вниз, заставляя участников «развлечения» визжать во все горло.       А-Юань ткнул пальцем в эту жуть и посмотрел на отца. Лань Чжань молча показал на табличку с ограничением по росту: голова А-Юаня не доставала и до половины шкалы. Вэй Ин надул губы вместо А-Юаня, но тут же улыбнулся:       — Не расстраивайся, Редисочка, еще успеется. Пойдем, найдем те крутящиеся штуки, от которых еда наружу обратно лезет.       В большие цветки лотоса, катающиеся по кругу и вращающиеся вокруг своей оси, они залезли втроем. А-Юань оказался зажат между ним и Вэй Ином. Скорость не такая уж большая — подумал Лань Чжань, когда они поехали, но под конец лотосы разогнались до такой степени, что А-Юань все-таки завопил от восторга, оглушая Лань Чжаня своим звонким голосом. Вэй Ин смеялся.       И ради этого смеха Лань Чжань готов был потерпеть.       После лотосов они прокатились на качелях, еще каких-то крутилках, А-Юань скатился несколько раз с детских горок, куда пустили только его, а Лань Чжань с Вэй Ином остались смотреть из-за сетки. Вэй Ин то фотографировал А-Юаня, то махал ему рукой, буквально навалившись на ограждение. И Лань Чжань улыбнулся, глядя на него:       «Сам еще ребенок. Сам бы там прокатился вместе с А-Юанем…»       Когда А-Юаню наскучило, он наконец выбрался, и они зависли в тире. Вэй Ин взялся стрелять по уткам, собрав вокруг себя детей и подростков, болеющих за него. Лань Чжань взял А-Юаня на руки, чтобы тому было лучше видно.       — Одна утка! Две! Пять очков! Еще! Вам придется отдать мне главный приз! — Вэй Ин отвлекся, хвастаясь, и промазал.       Толпа расстроенно загудела, продавец рассмеялся.       — Почти все очки собрали, господин. Но одного не хватило! За второе место приз! — продавец протянул ему плюшевого кролика, и Вэй Ин состроил обиженное лицо. — В следующий раз повезет больше.       — Я хотел белого дракона, — Вэй Ин все еще дул губы, но, обернувшись к А-Юаню, улыбнулся. — Держи, Редисочка. Это тебе.       А-Юань был бы рад, наверное, даже если бы Вэй Ин выиграл для него жвачку.       — Не расстраивайся, Сянь-Сянь, я вырасту и выиграю тебе все призы в тире!       — Можно? — Лань Чжань протянул продавцу оплату за одну попытку.       Скосил взгляд на Вэй Ина — тот смотрел на него, широко распахнув глаза. А-Юань даже открыл рот, глядя на то, как отец ловко перехватывает ружье и прицеливается. Последний раз он стрелял лет десять назад, но наметанный глаз и твердая рука не подвели. В отличие от Вэй Ина Лань Чжань стрелял молча, стоял ровно и не прикусывал кончик языка от усердия. Толпа, не успевшая разойтись, в тишине наблюдала за тем, как он сбил всех уток одну за другой меткими выстрелами прямо в маленькие мишени на голове, за которые давались дополнительные очки.       — Первое место, господин! Поздравляю! И еще бесплатные билеты на горки.       — Лань Чжа-а-ань! Да твой папа полон сюрпризов, Редисочка! Где ты научился так метко стрелять? — Вэй Ин подскочил к нему, хватая за локоть, и Лань Чжань вручил ему белого дракона.       — Тебе.       — Ты мой герой, Лань-гэгэ, — и пока никто не смотрел, Вэй Ин оставил на его губах быстрый поцелуй, отстранился, улыбаясь, как последний шкодник.       — Пап, а ты научишь меня так стрелять? — А-Юань тоже смотрел с восторгом, будто бы Лань Чжань не в тире победил, а отрастил инопланетные локаторы и сказал, что на самом деле спустился с Марса.       — Потом, — он погладил А-Юаня по голове, чувствуя, как краснеют щеки.       И Вэй Ин, и А-Юань были впечатлены — Лань Чжань ощущал себя польщенным.       — А теперь на горки, раз уж ты выиграл билеты!       Только тут Лань Чжань осознал, куда случайно настрелял себе путь утиными головами. Высоченные горки с резкими перегибами, смертельными петлями и крутыми поворотами возвышались над всем парком аттракционов, кроме колеса обозрения.       — Ооо!!! — сказал А-Юань.       — Мгм… — промычал Лань Чжань, надеясь, что Вэй Ин одумается, но его уже тащили вперед две пары рук.       Контролер на входе был непреклонен:       — С детьми младше четырнадцати нельзя.       — Ну хоть разочек? Он же с нами будет! Он не боится! — Вэй Ин попытался уломать работника, но тот строго покачал головой.       Лань Чжань был готов пожать ему руку за стойкость. Действительно, А-Юаню на этом аттракционе было не место. Ребенок, задрав голову, смотрел, как где-то высоко на вершине вверх ногами орут от страха люди.       — Пап, знаешь, я лучше тут внизу постою. А ты иди с Сянь-гэгэ, — он похлопал отца по коленке и демонстративно отошел в сторону к ограде.       Оставлять пятилетнего ребенка одного в толпе Лань Чжань не хотел, как и кататься на этих кошмарных горках.       — Эх, А-Юань, вот ты волевой человек! А я бы не смог отказаться… — Вэй Ин похвалил А-Юаня, тут же схватил за локоть Лань Чжаня и воскликнул: — Пошли скорее, Лань Чжань! Давай на следующем!       — Погоди, нельзя же оставить А-Юаня одного…       — За вашим ребенком присмотрят на площадке, — контролер показал на небольшую детплощадку, где малышню, ожидающую своих родных и друзей с аттракционов, развлекали ряженые в мультяшных героев актеры.       Лань Чжань поймал себя на мысли, что предпочел бы поглядеть на мультяшных героев вместо того, чтобы кататься на проклятых горках, но Вэй Ин буквально повис у него на локте.       А-Юань, оставшийся на земле, смотрел им вслед как человек, которого избавили от наказания. На его лице практически читалось: «Пусть эти взрослые убиваются в петле смерти, а я лучше отсюда посмотрю».       Может и нет, конечно. Просто Лань Чжань думал об этом примерно так.       Они уселись в поезд на первое сиденье, где их прочно пристегнули ремнями к креслам.       «Как к электрическому стулу во время казни, чтобы у жертвы точно не было шанса сбежать…»       Народ за спиной боязливо болтал и смеялся, загружаясь в поезд смерти. Лань Чжань незаметно сглотнул. Вэй Ин, только что болтавший без умолку и смеявшийся, притих, стоило поезду тронуться. Его пальцы нашли руку Лань Чжаня и вцепились мертвой хваткой, Лань Чжань бросил на него короткий взгляд.       — Лань-гэгэ, должен сказать, что я никогда не катался на этих горках, — на лице Вэй Ина застыла безумная улыбка вперемешку со страхом в широко распахнутых глазах, — потому что они ж кошмар какие страшные.       «Тогда зачем мы сюда сели?!» — вопил разум Лань Чжаня, но поезд уже начал набирать скорость и сходить с него было поздновато.       — Держись крепче, — Лань Чжань стиснул его пальцы в своих и постарался не выдать себя ни взглядом, ни жестом.       Они пронеслись по нескольким небольшим горкам, народ сзади визжал и смеялся, Вэй Ин, кажется, тоже расслабился. А потом их проклятый поезд начал ползти все выше и выше, поднимаясь в небеса почти вертикально, и Лань Чжань ощутил, как его пустой желудок прижимается к позвоночнику.       — Мамочки мои, Лань Чжань, держи меня крепко! — в голосе Вэй Ина слышалась паника вперемешку с восторгом.       — Держу, — это все, что Лань Чжань смог вымолвить прежде, чем они, взобравшись на самый верх, рванулись вниз, рискуя размазаться о землю.       Вэй Ин присоединился к хору орущих во всю глотку, пока Лань Чжань старательно стискивал зубы, в ужасе глядя на то, как стремительно приближается земля к носу их поезда. Но в самый последний момент вагоны замедлились, они на несколько секунд выпрямили ход, а потом снова рванули вверх, входя в смертельную петлю.       — Лань Чжа-а-ань! Ааа! — Вэй Ин рисковал сломать ему руку своим захватом.       — Я рядом, — сложно было говорить сквозь зубы и звучать уверенно, когда у самого внутри все то сжималось, то разжималось, пока их болтало вверх и вниз.       Они оказались кверху ногами, и волосы Вэй Ина длинным хвостом повисли под поездом. Далеко внизу была земля, и где-то там А-Юань спокойно играл со своими сверстниками, пока его отец рисковал выпасть из аттракциона и разбиться насмерть о рельсы. А-Юань останется сиротой…       Поезд рванулся вперед в головокружительную петлю, их мотнуло так сильно, что Лань Чжань сам не заметил, как вскрикнул, добавляя свой голос в общий хор испуганных воплей. Еще пара мелких горок, и поезд издевательски медленно и плавно причалил обратно ко входу.       Спотыкаясь о ступеньки, они кое-как выбрались из вагона. Волосы Вэй Ина напоминали спутанную паклю, Лань Чжань коснулся своей головы и понял, что его прическа тоже превратилась в хаос.       — Понравилось? — усмехнулся контролер.       — Это был просто… ошеломительный кошмар! — воскликнул Вэй Ин, оборачиваясь.       Он все еще выглядел перепуганным и умудрялся при этом восторгаться. Лань Чжань был просто рад, что этот ужас закончился, и что они не успели поесть, иначе его бы вырвало где-нибудь в тот момент, когда они болтались вниз головой. Неромантично бы вышло.       Вэй Ин втянул его в объятья, забыв о том, что они в толпе семей с детьми и на них снова пялятся. Тело и руки у Лань Чжаня были деревянными после головокружительной встряски, но он прижал к себе Вэй Ина в ответ.       — Хорошо, что вместе пошли, а то бы я орал еще громче. Ужас какой!       — Зачем же ты так хотел на них прокатиться? — ну нельзя было не задать этот вопрос!       Обычно люди сторонятся того, что их пугает, а никак не лезут головой в петлю.       Вэй Ин отстранился, его улыбка была почти прежней, но в глазах отражалось что-то другое: не страх и не радость.       — Хотел побояться рядом с тобой.       Лань Чжань больше ничего не успел спросить. К ним подскочил А-Юань, выигравший в детском конкурсе фломастеры, и заявил, что хочет есть.       Они надолго засели в семейном кафе. Лань Чжань успокаивал дергающийся желудок ромашковым чаем, Вэй Ин, уже через пять минут забывший об аттракционе, дурачился вместе с А-Юанем, раскладывая прямо на столе картинки из мармеладок.       Начинало смеркаться.       У них с А-Юанем еще никогда не было столь насыщенного выходного. Они обошли практически весь парк и прокатились на всем, куда пускали А-Юаня по возрасту и росту, и даже на том, куда, по мнению Лань Чжаня, вообще людей пускать не следует без предварительной моральной и физической подготовки.       — Лань Чжань, сфоткай нас с А-Юанем, — Вэй Ин сделал им по колпаку из салфеток, и А-Юань скорчил смешную рожу. — А теперь я вас. Иди к папе.       Пришла очередь Лань Чжаня примерять колпак. А-Юань засмеялся, глядя на него, и чуть не потерял свой. Вэй Ин, сфотографировавший их, быстро вскочил со своего места и пристроился рядом.       — Скажи «редиска», А-Юань!       Они уже собирались домой, когда А-Юань вспомнил, что они так и не были на колесе обозрения.       — Сейчас самое время для колеса, в городе уже зажгли огни и на центральной площади красиво! Пойдем скорее! — Вэй Ин, не растерявший ни капли энтузиазма, снова вел их за собой.       Против колеса Лань Чжань ничего не имел. На нем он и был когда-то с братом — единственный аттракцион, на который тогда согласился пойти, потому что там они сидели вдвоем в стеклянной кабинке и никто не орал на ухо. И уж тем более не надо было висеть вниз головой.       Колесо ехало медленно, А-Юань забрался коленями на свое сиденье и притих, глядя на город. Вэй Ин тоже перестал болтать. Здесь можно было побыть рядом, некому было смотреть на них на высоте пятисот футов над землей. Вэй Ин прижался сбоку, положил голову на плечо, и Лань Чжань обнял его, притягивая ближе.       — Так хорошо с вами, — протянул Вэй Ин, и Лань Чжань оставил нежный поцелуй на его виске. — Спасибо за этот чудесный день, Лань-гэгэ.       Их пальцы переплелись на этот раз нежно, а не в судорожной панической хватке. Парк внизу пестрел разноцветными огнями, пока появившееся только к вечеру солнце стремилось уйти за горизонт. Облака горели красно-фиолетовым цветом, и последние лучи тепло освещали город.       — Заедешь к нам? — Лань Чжань не надеялся на положительный ответ, он и так украл Вэй Ина из дома на целый день.       Тот грустно улыбнулся, глядя снизу вверх. Пальцы Лань Чжаня мягко скользнули по его волосам, лежащим между лопаток.       — Цзян Чэн сегодня в ночную, я должен быть дома к восьми.       Через полчаса они расстанутся и встретятся только в понедельник, и Лань Чжань уже не представлял, как проживет целый день без Вэй Ина, но таков был уговор. Непонятно почему, но Лань Чжань вдруг подумал, что несмотря на обстоятельства, не позволяющие им быть все время рядом, у них все будет хорошо. Не может не быть! Пусть не прямо сейчас, но они со всем справятся.       — Тогда… ты не против? — он наклонился ниже, давая понять, чего хочет.       И Вэй Ин улыбнулся куда счастливей.       — Только за.       Лань Чжань прижался губами к его губам и не смог разорвать поцелуй до тех пор, пока их кабинка не опустилась на землю и не пришлось выходить.       — Как вам вид? — спросила женщина с дочкой, только собирающаяся посетить аттракцион.       — Прекрасный! — со смехом сказал Вэй Ин.       За поцелуем они оба так и не успели посмотреть ни на город, ни на закат. Только друг на друга.

***

      Утром понедельника А-Юань проснулся еще до того, как отец успел его разбудить. За окном было пасмурно и моросил дождь, но А-Юань улыбнулся до ушей, выглядывая на улицу. Прохожие спешили по своим делам, прячась под однообразно черными зонтами, похожие с высоты третьего этажа на суетливых жуков.       — А-Юань, пора… С добрым утром, — отец заглянул к нему в комнату и, не застав его в постели, удивленно поздоровался.       — С добрым утром, папочка, — он соскочил со стула у окна, разогнался и на всей скорости влетел родителю в руки.       — Не рано ли для пробежки?       — Не-а, — он помотал головой, и отец отнес его в ванную, где оставил умываться и чистить зубы.       Свой завтрак А-Юань глотал, почти не жуя, болтая ногами под столом и без всякого интереса глядя в телевизор, показывающий утренние мультфильмы. Отец как раз заваривал чай, когда его телефон зазвонил. А-Юань замер, перестав жевать, внимательно следя за родительской спиной.       Отец поднес трубку к уху.       — Да, господин Чен…       Это с работы. А-Юань закатил глаза и продолжил жевать, подперев щеку рукой. Он уже был умыт, одет и почти доел завтрак, а дядя Сичэнь все не звонил. А-Юань уже начинал переживать, стуча пяткой по ножке стула.       — …К одиннадцати часам все будет сделано. Те документы, что вы просили…       О документах отец мог разговаривать бесконечно. Его начальник, кажется, начинал работу в пять утра, а может быть, в три ночи, или вовсе с двенадцати, и поэтому еще до выхода из дома папа уже был «весь в делах», как говорил дядя Сичэнь. Наверное, если бы не А-Юань, папе тоже приходилось бы работать с трех часов ночи.       Отец закончил разговор и положил трубку. Он обернулся к А-Юаню, задумчиво ковыряющемуся в тарелке, и поторопил.       — Давай, А-Юань, доедай и иди обуваться. Мне нельзя сегодня опоздать.       — Ага.       А-Юань сунул последнюю ложку каши в рот, залпом допил сок и спрыгнул на пол.       «Неужели дядя передумал?»       Телефон снова зазвонил.       — Гэгэ?       А-Юань замер с ботинком в руках, прислушиваясь и едва сдерживая довольный писк. Он вовремя вспомнил, что должен стараться выглядеть как обычно, потому нахмурился и принялся надевать ботинок на ногу. Ботинок с трудом налезал, но А-Юань старательно пыхтел: натянул на ногу и начал аккуратно и прочно завязывать шнурки, чтоб не потерять обувку по дороге. Нет-нет, она ему еще пригодится сегодня. Он сидел спиной к отцу на детском стульчике, но все его внимание было там, у телефонной трубки.       — Гэгэ, но… Я не могу остаться дома, у меня сегодня презентация. Сроки… И… Ты не мог сказать заранее?       Дядя Сичэнь что-то отвечал, отец ходил туда-сюда по кухне, однозначно взволнованный внезапным звонком. Потом шаги остановились, и совсем другим тоном отец спросил:       — Гэгэ, ты это нарочно? А если он не сможет?..       «Да сможет-сможет!» — мысленно ответил за дядю А-Юань, но продолжал старательно завязывать шнурки.       Звонок закончился, и А-Юань украдкой обернулся через плечо. Отец задумчиво смотрел в окно, постукивая ребром телефона себя по подбородку. Он выглядел хмурым и не очень довольным.       «Неужто не позвонит?»       А-Юань думал было вмешаться, но сдержался. Если он скажет сейчас хоть словечко, то выдаст их с дядей план с головой.       Снова послышались гудки, отец отошел от стола, выглядывая в окно. Какое-то время никто не брал трубку, а потом А-Юань расслабленно выдохнул: папа звонил не няньке и не в какую-нибудь детскую комнату, чтобы оставить его до обеда под чужим присмотром. Он звонил кому нужно.       — Вэй Ин? Доброе утро. Извини, что разбудил. Нет, все в порядке, просто… Мой брат присматривал за А-Юанем, но его отпуск досрочно закончился. А я так и не озаботился поиском няни, надеялся, что еще неделю брат присмотрит за А-Юанем, пока не начнется садик. Я… не хотел бы навязываться, но тебе нужна подработка, а мне нужна няня. Может, ты присмотришь за А-Юанем до пятницы?       Когда отец положил трубку, А-Юань был обут и одет в куртку, натянул на голову шапку и накинул на плечи рюкзак. Он довольно улыбнулся подошедшему отцу снизу вверх.       — Пойдем к Сянь-гэгэ?       Отец вдруг скрестил руки на груди, а на его лице каким-то невообразимым образом А-Юань прочел: «Я обо всем догадался». Он лихорадочно соображал, каким же образом смог выдать себя и их с дядей план. Взгляд отца переместился на ноги А-Юаня, и А-Юань тоже посмотрел вниз. Он так старательно надевал и завязывал ботинки, но так сильно прислушивался к разговорам отца, что не заметил, как перепутал правый и левый местами. Носки его обуви смотрели в разные стороны, словно не желая разговаривать друг с другом.       — Это ты подговорил дядю или он тебя?       Отпираться не было смысла. А-Юань постучал указательным пальцем по нижней губе, раздумывая, а потом пожал плечами, так ничего и не ответив. Не говорить же, что это дядя Сичэнь придумал, папа мог и обидеться.       — Ясно, — по тону отца было непонятно, насколько он недоволен их поведением. — Переобувайся и пойдем. Вэй Ин тебя ждет.       А-Юань не так уж часто бывал в гостях у чужих людей. Кроме дяди Сичэня и дедушки Цижэня, он был только на дне рождения одной девочки из садика. Поэтому ему было безумно интересно посмотреть, как живет мама Сянь. Они проехали с отцом гораздо больше остановок на автобусе, прежде чем выйти на пасмурную улицу. Зашли в мрачноватый на вид дом с узкими темными коридорами. На лестнице А-Юань встретил двух детей своего возраста. Они играли прямо на полу, и никто не ругал их за то, что они раскидали игрушки по грязной лестнице.       Это место совсем не было похоже на их дом: чистый, светлый и ухоженный, где на первом этаже дверь запиралась на магнитный ключ и сидел консьерж. У Сянь-гэгэ в доме не было даже двери. Она стояла отдельно, прислоненная к стене подъезда. Наверное, сломалась.       Отец постучал в квартиру номер девять, изнутри послышался топот, и на пороге показался улыбающийся Вэй Ин. Он был одет в домашние штаны и футболку, выглядел как обычно жизнерадостным и улыбался.       — Лань Чжань, входи! Привет, А-Юань!       — Сянь-Сянь! — А-Юань приветственно помахал ему рукой, улыбаясь во весь рот и заглядывая в квартиру.       — Мгм, я тороплюсь, — отец завел его за руку в коридор и вошел сам, но раздеваться не стал. — Извини, что я тебя побеспокоил.       — Да какое беспокойство! Всегда мечтал поработать няней, — Вэй Ин подошел к отцу ближе, обнял его и поцеловал в губы.       А-Юань скривился. На картинках и фотографиях целующиеся люди смотрелись мило, но на деле выглядело как-то слюняво. То ли дело в щеку или в лоб, как целовал его отец. Аккуратно и беззвучно. Но взрослым почему-то нравилось слюнявить друг другу рты. Может, А-Юань просто чего-то не знал? Собаки вот нюхали друг другу под хвостами, а взрослые облизывали друг другу рты — ну, бывает.       Отец протянул Вэй Усяню небольшую сумку.       — Здесь ключи от квартиры и деньги. На холодильнике висит распорядок его дня. Если что-то будет нужно, ты можешь позвонить мне до одиннадцати или после часа дня.       Вэй Усянь покрутил на пальце ключи и усмехнулся.       — Не переживай, Лань Чжань, мы с А-Юанем отлично проведем время. Только заглянем к Не Хуайсану на минуточку, а потом займемся распорядком, правда, Редисочка? — он подмигнул А-Юаню, и тот подмигнул ему в ответ, правда, обоими глазами сразу.       Дверь, ведущая в другую комнату, открылась, и оттуда вышла девушка в домашнем платье. Она улыбалась так же мило, как Вэй Усянь, и сразу поздоровалась с гостями.       — Здравствуйте, госпожа Цзян, — отец поклонился ей, и она ответила ему тем же.       — Рада видеть вас, господин Лань, — от улыбки на ее щеках появились милые ямочки.       Вэй Ин обнял девушку за плечи и поцеловал в щеку.       — Лань Чжань, Лань Юань, это моя сестра, Цзян Яньли.       — Здравствуйте, — А-Юань решил быть по-взрослому вежливым и тоже приветливо поклонился.       — Какой милый молодой господин к нам наведался, — она склонилась над А-Юанем, улыбаясь теперь только ему, и А-Юань засмущался, ковыряя ботинком пол. — Не хочешь попробовать печенье, которое я вчера испекла? — она протянула ему руку, предлагая пойти за собой.       А-Юань посмотрел на отца, и тот коротко кивнул, позволяя уйти за госпожой Цзян. Они прошли на кухню. Таких маленьких кухонь А-Юань еще не видел, поэтому с особым вниманием рассматривал все, что попадалось ему на глаза. Цзян Яньли поставила перед ним тарелку с печеньем, и А-Юань с удовольствием сунул одно в рот. Было сладко и вкусно, и он взял еще парочку, не забыв сказать спасибо.       Через минуту пришел и Сянь-гэгэ.       — Что, уже лопаешь сладости? А ну, признавайся, шкодник, — Вэй Усянь почти смеялся, склоняясь над столом. — Ты подговорил дядю Сичэня сбежать на работу раньше времени?       А-Юань глубоко вдохнул и замотал головой.       — Не я, не я! Дядя сам сказал! Сянь-гэгэ, хочу с тобой поиграть!       Сянь-гэгэ, в отличие от отца, не скрестил руки на груди и не поджал губы. Он подмигивал А-Юаню и смеялся, и А-Юань с полным ртом вкусного печенья, сидя рядом с красивой госпожой Цзян, ощущал себя на вершине блаженства.       — Сначала заскочим в кафе, надо предупредить, что меня не будет.       А-Юань был согласен на все. И, конечно же, он был не против навестить милого господина Не, который помог им с дядей Сичэнем. Пока Сянь-гэгэ одевался и заплетал волосы, госпожа Цзян позволила ему заглянуть к себе в комнату.       — Ух ты, а что это такое? — он с интересом рассматривал коробку с разноцветными лентами и недоделанный рисунок.       Яркие пышные цветы из лент были как настоящие.       — Моя вышивка. Это Сянь-гэгэ подарил, но я еще не доделала.       — Он подарил тебе это на день рождения? — А-Юань аккуратно потрогал пальцами нежно-желтые лепестки самой большой розы: было приятно на ощупь и даже… пахло цветами?       Он задумчиво принюхался, но понял, что сладковатый аромат идет не от атласного цветка, а от настоящего. На подоконнике у госпожи Цзян был целый садик. Маленький кустик таких же желтых роз сейчас цвел.       — Подарил, когда я вернулась из больницы. Мне нельзя было выходить на прогулки, поэтому я занималась вышивкой.       А-Юань сразу же забыл о цветке.       — Вы болеете? — он посмотрел в лицо сестрицы Сянь-гэгэ — красивое, но бледное, — и подумал, что, наверное, это невежливо вот так спрашивать о болезнях. Он покраснел и поспешил добавить: — Но вы не волнуйтесь, все болеют. Я тоже иногда болею. А еще, — он подманил ее к себе, собираясь сказать на ушко, и она со смехом наклонилась, — мой дядя сажает людям, которые болеют, новые органы. Если что, я попрошу его, чтобы он с вами поделился. У него наверняка есть ненужные.       Цзян Яньли рассмеялась и погладила его по голове.       — Твой дядя доктор?       — Да. Он ра… тра… ммм… эээ… — А-Юань задумался. Отец рассказывал ему о профессии дяди, но это его название было таким сложным, что А-Юань смог запомнить только про органы. Вообще-то он не был уверен точно, что понимает, что такое органы, но раз это помогало людям исцеляться, значит они были полезными. Вроде таблеток. Он вдруг вспомнил. — Он рак-планетолог, вот!       — Кто-кто? — в комнату вошел Сянь-гэгэ, уже одетый и причесанный. — Твой дядя — рак, путешествующий по космосу?       А-Юань рассмеялся, представляя дядю Сичэня в образе рака-космонавта. Но что ж поделать, если у него такая профессия!       — Трансплантолог, А-Юань, — госпожа Цзян его поправила.       — Да какая разница! — А-Юань уже спрыгнул с кровати и подскочил к Сянь-гэгэ, протягивая руку, чтобы взяться за его пальцы.       Он попрощался с Цзян Яньли, еще раз с любопытством оглядел комнату, и они с Сянь-гэгэ ушли. Обычно, когда они ехали с папой, то мало разговаривали. Но с Сянь-гэгэ болтали без умолку, обсуждая все подряд. И двух мелких собачек на руках у женщины в автобусе, и мужчину в смешной куртке, и то, как два человека ругались на тротуаре за окном, как пожилую женщину окатила из лужи машина. Потом от скуки начали рассматривать стоящие в вялом потоке движения автомобили. А-Юань уже знал цифры, но Сянь-гэгэ не поверил, и он стал читать ему номера на машинах вслух.       Утром в кафе было не так оживленно, как вечером. Они прошли через зал и скрылись в подсобном помещении. А-Юань едва не вывернул голову, рассматривая все вокруг! Он хотел попросить Сянь-гэгэ показать ему тут все, чтобы А-Юань рассказал в саду, что был не просто в кафе, а на самой кухне. Но в этот момент им навстречу вышел Не Хуайсан.       — Сан-сюн, приветик.       Не Хуайсан тащил какую-то коробку, так что из-за нее не сразу заметил А-Юаня.       — Доброе утро. Хорошо, что ты так рано, Вэй-сюн, поможешь мне отнести это?       — А где господин Цзинь? Я пришел сказать, что не смогу выйти. У меня тут кое-какая подработка нарисовалась, — он опустил взгляд на А-Юаня, и Не Хуайсан тоже выглянул из-за коробки.       Он сначала удивился, но когда А-Юань вежливо поздоровался, улыбнулся в ответ.       — А-Юань! Рад тебя видеть! Так и… что ж за подработка?       Кажется, Не Хуайсан был не слишком догадлив, и, прежде чем Сянь-гэгэ пояснил, А-Юань сказал сам:       — Сянь-гэгэ будет работать домохозяйкой, как все мамы, и будет готовить еду, убирать дом и воспитывать меня, — он сказал это строгим голосом воспитателя из детского сада, а потом прижался к ноге Сянь-гэгэ, обнимая того за бедро, надеясь, что он поймет, как сильно А-Юань рад его новой подработке.       Не Хуайсан открыл рот, потом хихикнул и едва не выронил коробку.       — Ты все слышал, Не Хуайсан. Я буду дико занят, — в голосе Сянь-гэгэ звучал смех. — Поэтому я должен лично поговорить с господином Цзинь. Надеюсь, он не очень расстроится, что я больше не смогу мыть вашу посуду.       — О, наш мойщик вышел, так что не переживай, Вэй-сюн. Господин Цзинь у себя в кабинете.       Сянь-гэгэ наклонился к А-Юаню:       — Подождешь меня пять минуточек? Я быстро вернусь.       — Да!       Он отвел А-Юаня в маленькую комнату, где стояли шкафчики и стол. Дал ему несколько белых листов бумаги и два помятых, покусанных кем-то фломастера и предложил пока порисовать. А сам ушел.       А-Юань открыл один фломастер. Тот не писал. Открыл другой, фиолетовый, — этот рисовал хорошо, хотя и был растрепан на конце. А-Юань уже знал, что нарисует. В последнее время он часто изображал свой любимый сюжет: папа, мама-Сянь и он сам. Сегодня он собирался нарисовать их в парке аттракционов. Высунув кончик языка, он так увлекся, что не заметил: в комнате он уже не один. На очередной линии фломастер вдруг сделал тихий «хрусть», и его кончик окончательно сломался, растрепавшись и став лохматым. А ведь А-Юань успел нарисовать только колесо обозрения, папу и себя… Так не годилось!       От досады почти хотелось плакать, но в этот момент за спиной раздался чей-то голос.       — Приветик, а что ты рисуешь?       А-Юань обернулся. Перед ним стоял молодой господин с таким же длинным хвостом волос, как у Сянь-гэгэ. На нем была белая футболка, испачканная красками, и джинсы, тоже заляпанные гуашью. Он улыбался, рассматривая А-Юаня и его рисунок, и А-Юань улыбнулся в ответ, здороваясь.       — Папу, себя и маму Сянь. Только у меня фломастер сломался.       — Маму Сянь? Сянь-гэгэ? — глаза молодого господина засверкали, и он поспешил сесть напротив, с еще большим интересом глядя на А-Юаня. — Ты Лань Юань?       — Да, а ты кто?       — Мо Сюаньюй, но все зовут меня просто А-Юй. Я друг Сянь-гэгэ.       А-Юань обрадовался. Как хорошо, что они встретились! Наверняка, друг Сянь-гэгэ сможет ему помочь.       — А-Юй, у тебя есть другой фломастер? Я не дорисовал свою картину. Видишь, Сянь-гэгэ не хватает, — он ткнул пальцем в пустое место, приготовленное для третьего человечка.       Мо Сюаньюй с серьезностью взрослого человека посмотрел туда, куда тыкал А-Юань. Судя по его лицу, он был согласен с тем, что эта проблема требует немедленного разрешения.       — Вот что! Пошли ко мне в комнату, у меня там есть фломастеры и краски, и бумага. А-Юй даст тебе все, что захочешь! И я тоже с тобой порисую!       — Правда? — А-Юань почти соскочил со стула, но вдруг задумался. — А Сянь-гэгэ просил меня ждать его здесь.       — А-Юй живет со своим гэгэ на втором этаже, — он показал пальцем в потолок. — Когда Вэй-сюн тебя позовет, мы сразу услышим и прибежим сюда!       Это было разумно. В конце концов, Сянь-гэгэ сказал А-Юаню рисовать, а рисовать без фломастеров не получится. Да и они же по-быстрому.       Он протянул свою ладошку, и А-Юй взялся за его руку. Они вышли в коридор, но А-Юань вдруг вспомнил, что хотел посмотреть на кафе изнутри. Он подергал А-Юя за теплые, тонкие и длинные, как у отца, пальцы.       — А-Юй, а можно поглядеть на кафе? Я никогда не был в задних комнатах.       А-Юй призадумался.       — А-Юю нельзя на кухню, его ругают. А хочешь посмотреть на комнату с продуктами?       — Да!       А-Юань был рад и этому. А-Юй провел его на склад, и они какое-то время ходили туда-сюда, заглядывая в шкафы и холодильники. А-Юй разрешил ему потрогать замороженную рыбу. А-Юань потыкал в ее холодную чешую — было противно и скользко. Он запустил руку в мешок с рисом, как А-Юй, глядя, как белые рисинки просыпаются обратно между пальцев. В контейнерах с овощами не было ничего интересного, а вот в холодильнике нашлись взбитые сливки и ягоды. А-Юй оттянул футболку и сказал А-Юаню накидать в нее столько ягод, сколько тот сможет. А-Юань не постеснялся: набросал голубики и клубники, а А-Юй взял целую миску с кремом, чтобы они могли макать туда ягоды и есть, пока ждут Сянь-гэгэ.       В комнате А-Юя был ужасный бардак, приведший А-Юаня в полнейший восторг.       — А меня бы папа наругал… — с восхищением осматривая творящийся вокруг хаос, А-Юань засовывал в рот клубнику.       Чего тут только не было! Валялись книги и журналы, детальки от настольных игр, в углу стоял наполовину достроенный высокий замок из лего, который А-Юань долго разглядывал — там были и башенки, и переходы, и окошки, и даже человечки-рыцари. Большая коробка лежала на боку, и из нее на пол высыпались пазлы. От телевизора змеей тянулись и терялись где-то под грудой одежды и мятых бумаг провода приставки. На экране застыла надпись, означающая, что А-Юй проиграл.       А-Юань обернулся и пораженно открыл рот. В другом углу комнаты стоял большой мольберт. Все вокруг было заляпано краской, на столике рядом ютилась куча баночек и кисточек, карандаши, испачканная палитра, какие-то бумаги и еще много чего. А-Юй, стоя рядом, держал в руках горсть фломастеров, предлагая А-Юаню, но тому было уже не до них. Он во все глаза пялился на рисунок, который сделал А-Юй. С большого листа бумаги на А-Юаня смотрели отец и Вэй Усянь. Отец был одет в белые с голубым одежды, Вэй Усянь — в черные с красным. На памяти А-Юаня у отца никогда не было столь длинных волос, но на рисунке А-Юя они темными прядями спадали ниже плеч.       Отец и Вэй Усянь стояли рядом, плечом к плечу, и на губах отца была та самая улыбка, которую А-Юань успел назвать «улыбка для Сянь-гэгэ».       А-Юй тоже знал! Иначе он бы не нарисовал! Он тоже знал, что папа и Вэй Усянь должны быть вместе!       — Как ты красиво рисуешь! — А-Юань вспомнил свои каракули и понял, что хочет рисовать так же, как А-Юй. И лучше красками!       — Нравится? А-Юй молодец, — молодой господин Мо изобразил что-то вроде победного танца, пока А-Юань продолжал восхищенно рассматривать потрет.       — А можно мне тоже порисовать твоими красками?       — Конечно! А-Юй с тобой будет рисовать!       Он вытащил из-под рисунка два больших чистых листа, положил прямо на пол, разложил краски. А-Юань помог. А-Юй улегся на ковер, и А-Юань лег с другой стороны. Мурлыча себе под нос, А-Юй обмакнул кисть в баночку с красной краской и принялся за работу. Какое-то время А-Юань следил за движением его руки, а потом обмакнул кисточку, но в зеленый цвет. Надо ж траву сначала нарисовать.       Он сделал только несколько штрихов, когда что-то мягкое щекотно коснулось его ноги. А-Юань обернулся.       — Крольчонок! — он бросил кисточку и тут же подобрался к белому кролику поближе.       Тот, ничуть не боясь, обнюхивал его руку мокрым розовым носом. Его ушки слегка подрагивали. Он приподнялся на задние лапы, и А-Юань погладил его по мягкой шерсти. А-Юй, продолжающий рисовать, бросил на них короткий взгляд.       — Это Ханьгуан-Цзюнь.       — Какой хорошенький!       Папа не разрешал А-Юаню держать никого дома. Он говорил, что от животных много грязи, к тому же за ними некогда ухаживать. А-Юань готов был ухаживать сам — кормить и мыть клетку. Но почему-то папа не посчитал, что он справится. А-Юань обижался, но отец оставался при своем мнении. Может, Сянь-гэгэ попозже позволит ему держать кого-нибудь. Хотя бы даже крольчонка! У А-Юя вот он жил даже без клетки.       Кролик спокойно подошел ближе, и А-Юань посадил его к себе на колени, поглаживая мягкие теплые уши. Он поднял взгляд и вдруг понял, что под стулом сидит еще один — черный.       — Еще второй есть! А-Юй!       А-Юй бросил на него короткий взгляд и продолжил рисовать.       — Это Старейшина Илин.       — Он старый?       А-Юй задумчиво прикусил кончик кисти, глядя в потолок.       — Нет, вообще-то.       — Тогда почему «старейшина»? — А-Юань попытался приманить кролика, и тот подошел к нему, чтобы тоже понюхать его вытянутую руку.       — А-Юй не знает точно. А-Юю так приснилось. Хочешь их покормить?       — Да!       А-Юй протянул ему тарелку с забытыми ягодами. А-Юань взял парочку и дал каждому кролику по клубнике. Те с удовольствием принялись есть, сидя прямо у него на коленях. Старейшина Илин быстро съел свою ягодку и поспешил сунуть морду в миску, прося добавки. Кролик с длинным именем, которое А-Юань не смог запомнить, ел не спеша — наверное, был не голодным.       — Вот, держи еще. А хочешь чернику? — А-Юань высыпал перед черным кроликом горсть ягод.       Оказалось, что если спрятать ягоду под кофтой, то кролик и там ее найдет, сунув любопытную мордочку в карман и за молнию. А-Юань смеялся от щекотки, скармливая кроликам ягоды, совсем забыв о красках и о времени. И вспомнил о том, что вообще-то здесь он был в ожидании Сянь-гэгэ, только когда тот с грохотом ворвался в комнату А-Юя. Дверь так резко распахнулась, что кролики от испуга прижали уши, А-Юань вздрогнул, а А-Юй перестал мурчать под нос.       — А-Юань!!! — вслед за белым и испуганным Сянь-гэгэ в комнату вошел такой же встрепанный Не Хуайсан и еще какой-то господин. — Ты что тут делаешь, мать моя женщина?! Я думал, твой отец пустит меня на фарш!       — Сянь-гэгэ, — А-Юань почувствовал себя виноватым, но только слегка. — А-Юй обещал дать мне фломастеры, потому что мои перестали писать. А потом мы решили порисовать красками, а потом я кроликов увидел… А-Юй сказал, что мы тебя услышим, когда ты меня позовешь.       — Вот видишь, А-Юань, — А-Юй продолжал рисовать как ни в чем не бывало. — Ты ведь услышал.       — А-Юй! — на этот раз Сянь-гэгэ схватился за волосы, а господин, стоящий позади него, горестно вздохнул и покачал головой.       А Не Хуайсан уставился на портрет.       — Извини, что ушел, Сянь-гэгэ. Не сердись, А-Юй сказал, что он твой друг, и я подумал, что мы по-быстрому же, — А-Юань поднялся, отпуская кроликов, и подошел ближе.       Сянь-гэгэ вместо того, чтобы хмуро посмотреть на него, как это делал отец, схватил его под мышки и посадил на руки, обнимая.       — Редиска ты бестолковая, я чуть не помер. Нашел с кем играть пойти. А-Юй сам как ребенок!       А-Юань обнял Вэй Усяня за плечи, хотел поцеловать в щеку, а получилось куда-то в ухо. От волнения его сердце застучало так же быстро как у кролика, на глаза навернулись слезы.       — Прости-прости-прости, Сянь-Сянь. Только не уходи, пожалуйста. Я больше так не буду! Я больше никуда не уйду, никогда-никогда.       — Я ловлю тебя на слове, Редиска. Иначе твой папа выгонит меня взашей, если я тебя потеряю.       — Не говори ему ничего! — А-Юань отстранился, глядя на Вэй Усяня испуганными глазами.       Не хватало еще, чтобы отец и с Сянь-гэгэ провел взрослый разговор и придумал ему какое-то наказание. Эдак недалеко и до того, что Вэй Усянь решит: лучше вовсе держаться от них подальше.       — Не скажу, если ты не скажешь, — Сянь-гэгэ уже улыбался, хотя и не так ярко, как обычно.       А-Юань кивнул.       — И я тоже не скажу, и я! — А-Юй вскочил со своего места, но только для того, чтобы повиснуть у Сянь-гэгэ на шее. — Не злись, Сянь-гэгэ, А-Юй не нарочно!       — А-Юй, хватит уже, оставь господина Вэя в покое, — господин без имени, пришедший с остальными, положил А-Юю руку на плечо, пытаясь оторвать его от Вэй Усяня, но тот вцепился только крепче.       — Да, А-Юй. У моего парня ты телефон не нарочно украл, брата за задницу укусил, еще и ребенка попытался похитить.       — Что? — господин пораженно уставился на Вэй Усяня, а А-Юань хихикнул.       — Я не нарочно! А-Юй хотел помочь! Ааа!       А-Юань с удивлением смотрел на молодого господина. Он никогда не видел, чтобы взрослые люди так плакали. То есть он вообще не видел плачущих взрослых людей. А-Юй выглядел чуть младше Вэй Усяня, но по его щекам потекли самые настоящие слезы, буквально градом покатились. Он весь покраснел и скривился, и выглядел довольно жалко и некрасиво.       Иногда, когда А-Юань особенно усердствовал в рыданиях, отец говорил ему: «это очень некрасиво» или «посмотри на себя, это просто безобразие». А-Юань тогда не понимал, о чем толкует отец, а теперь видел со стороны. Только что веселый Мо Сюаньюй, протягивавший ему ягоды для кроликов, выглядел красивым, а теперь — нет. Неужто А-Юань выглядел так же?       — Ну, хватит голосить. Сам же виноват… — на этот раз и Не Хуайсан попытался оттащить А-Юя, но тот держался, словно клещ, пуская слезы и сопли на плечо Вэй Усяня.       — Не реви, А-Юй, ты просто безобразник. Если хотел поиграть с А-Юанем, надо было меня сначала спросить.       — А-Юй больше так не будет! Никогда-никогда! — он бессовестно содрал жалостливые реплики А-Юаня, и тот вздохнул.       Ну как ему не поверить? Ведь А-Юань говорил такие слова от всего сердца, а он даже заплакать не успел.       А-Юань протянул руку и погладил Мо Сюаньюя по голове, как пару минут назад гладил кроликов. Тот тут же затих, перестав голосить, плотно сжимая трясущиеся губы и шумно втягивая рыдания обратно внутрь себя. Видать, А-Юань отлично умел утешать.       — Сянь-Сянь, не ругай А-Юя, он же не специально. Ты ему так нравишься, что он тебя даже нарисовал. Смотри, — А-Юань показал в сторону портрета, туда обернулись и все остальные, кроме А-Юя, продолжающего висеть на Вэй Усяне и смотрящего на него снизу вверх.       Кажется, все были поражены, таращась на рисунок.       — Хоть в чем-то он хорош… — пробормотал Не Хуайсан.       — Надо было сразу подарить ему краски, кто же знал, что он этим так увлечется, — незнакомый господин с интересом рассматривал рисунок, не забыв бросить недовольный взгляд на бардак на полу.       — Обалдеть! Это правда нарисовал ты, А-Юй?! — кажется, Сянь-гэгэ тут же забыл о своем раздражении.       — А-Юй видел это во сне. Вэй Усянь и Лань Ванцзи — великие заклинатели.       — Как точно передал черты, идеальные пропорции, отлично подобрал оттенки красок. Ты давно рисуешь? Ты учился?       А-Юй отстранился и утер лицо, стирая остатки слез и шмыгая носом. Он все еще был красным, и его густые темные ресницы слиплись от слез, но он больше не выл и не рыдал.       — А-Юй не учился, у меня есть только медицинский документ. Тетушка Мо говорила А-Юю, чтобы он сидел тихо в своей комнате, тсс, — он приложил палец к губам, — и давала ему краски и бумагу, чтобы он рисовал. А-Юй много рисовал, потому что он всегда сидел тихо. А-Юй молодец. А когда А-Юй не молодец, тетушка злится и делает А-Юю очень больно.       Он нахмурился, отходя в сторону ото всех, будто опасаясь, что они донесут на него неведомой, но явно недоброй тетушке. А-Юань подумал, что, наверное, не смог бы все время сидеть тихо и рисовать, как бы он ни любил это дело. И как хорошо, что он живет с папой, а не со злой тетушкой, как А-Юй.       Вэй Усянь вздохнул. Наверное, он тоже порадовался, что жил со своими братом и сестрой, а не с тетушкой.       — Ладно. Просто давайте все забудем об этом, иначе моя подработка закончится, даже не начавшись. А это я сфоткаю, — он достал из кармана мобильник и снял их с папой портрет, довольно улыбаясь.       — Ты больше не злишься? — А-Юань прошептал это ему на ухо, словно боясь, что если его услышат другие господа, то Сянь-гэгэ ответит как-то по-другому.       — Нет, Редисинка. Я вообще ни на кого, кроме себя, не злился, просто испугался, что ты мог попасть в беду. Хорошо, что ты был с А-Юем, а не ушел куда-то один.       — А у него есть кролики, ты знал? — А-Юань показал пальцем на двух кролей, сидящих чуть поодаль рядышком, сытых и довольно греющих бока друг о друга.       — Куда ж без них, — он встряхнул А-Юаня, устраивая его поудобнее у себя на руках. — Пойдем, нам пора домой. Почитать твой распорядок дня.       — Вэй-сю-ю-юн, — А-Юй, кажется, был готов разрыдаться снова. — Ты придешь ко мне в гости еще?       Господин, стоящий у портрета, скрестил руки на груди, обращаясь к А-Юю:       — А-Юй, у нас с тобой будет долгий разговор, — он говорил мягким, приятным голосом, напоминая А-Юаню дядю Сичэня, который если и ругался, то делал это всегда спокойно, без криков.       Вэй Усянь снова обернулся, и А-Юань мог в последний раз окинуть взглядом кошмарную комнату А-Юя с раскиданными везде вещами и следами краски.       — Конечно, приду. А нарисуй А-Юаня в следующий раз, ладно? — Сянь-гэгэ подмигнул А-Юю, улыбаясь, и тот тоже улыбнулся в ответ, сразу становясь таким же красивым, как и был.       — Кстати, что это за история с укусом господина Цзяна? — господин обернулся к Вэй Усяню, и тот хохотнул.       — Не волнуйтесь, господин Цзинь, зад моего брата в полном порядке. Он сам был виноват и знает, что А-Юй не нарочно.              Когда они оказались дома, А-Юань наконец почувствовал, что все идет снова как надо. Сянь-гэгэ не злился и не устроил ему взрослого разговора за своевольный уход из комнаты. Он даже никакого наказания для него не придумал. Казалось, он и вовсе забыл о случившемся, улыбаясь и шутя как обычно.       — Так, посмотрим, что ж у тебя тут за расписание дня такое.       Он подошел к холодильнику, где был прикреплен листок, на котором красивым почерком отца были написаны дела, которыми А-Юань должен был заниматься с няней. Если не было садика, то обычно до обеда они вместе с няней делали разные задания. Учили цифры и немного иероглифы, А-Юань решал всякие задачки в тетрадке, они делали интересные поделки — это А-Юань особенно любил. В промежутках занимались зарядкой. Точнее, занимался один А-Юань, пока няня стояла над ним, следя, чтобы он хорошо выполнял все упражнения. Потом был обед. После этого А-Юань ложился спать, а когда он вставал, они шли гулять, или можно было поиграть. Часто они с няней читали книжки. То есть, читала няня, а А-Юань слушал.       Теперь он с интересом смотрел, как Вэй Усянь изучает его распорядок дня.       — Занятия. Хм. Лань Чжань, краткость — сестра таланта, но можно было бы и поподробнее расписать. Заниматься можно чем угодно. Как трактовать этот пункт? Ладно. Что там дальше… Зарядка. Ну, тут хотя бы все ясно. Упал-отжался. Обед… Кстати, что у нас на обед? — Вэй Усянь открыл холодильник, заглянул в каждый из контейнеров с едой, приуныл, закрыл дверцу, что-то бурча под нос. — Дневной сон. О, это и я люблю. Прогулка. Чтение. Короче, ничего сложного! Итак! — он обернулся к А-Юаню, сияя белозубой улыбкой. — Неси свои учебные тетради, будем заниматься!       Вообще-то обычно они занимались в комнате А-Юаня за его столом, так что непонятно было, куда он должен приносить тетради. Но раз Сянь-гэгэ сказал нести и не уточнил куда и какие именно, он принес все, что есть, и разложил на диване в гостиной.       Они уселись на ковер у стола, и Вэй Усянь принялся по очереди открывать каждую книжку и тетрадку, чтобы понять, на чем остановились их с няней занятия. С дядей Сичэнем, понятное дело, А-Юань не занимался.       — Ага, кажись, вот тут.       Они оба склонились над тетрадью. А-Юань взял карандаш. Он думал, что Вэй Усянь, как и няня, будет объяснять ему задание, потом молча смотреть, как он делает, и затем строго проверять результат, указывая на ошибки. Но вместо этого он отобрал карандаш у А-Юаня еще до того, как тот доделал.       — Да нет же, неправильно. Гляди как надо, — и доделал за него. — Давай следующее сам.       Но в следующем задании все было немного по-другому, и оказалось, что А-Юань снова делает что-то не так.       — Да нет, нет, гляди, вот так же.       — Сянь-Сянь, может, ты за меня сделаешь? — А-Юань пододвинул к нему тетрадь.       Сянь-гэгэ сначала взялся делать сам, аккуратно рисуя морковки в квадратиках, соединил петушка по точкам цифра за цифрой, уже взялся обводить палочки, когда его карандаш застыл над бумагой.       — Нет, так не пойдет, хитрая Редиска. Твои ж задания.       А-Юань вздохнул.       — Но ведь у тебя так хорошо получалось.       — И у тебя получится. Вот смотри…       С горем пополам — как сказал бы отец — они разобрали несколько страниц рабочей тетради. А-Юань взмок от усилий, волосы Вэй Усяня торчали из прически в разные стороны. Когда на следующей странице появилась надпись об окончании урока, они оба устало упали на ковер.       — Какой жуткий кошмар! Я не думал, что обучать пятилетних детей так тяжело! Я думал, дети в саду только играют и спят!       — Я никогда не смогу выучиться. Я так устал, Сянь-гэгэ! — с няней подобные стоны не прокатывали, но с Вэй Усянем у А-Юаня была надежда. — Давай лучше поиграем!       Какое-то время Вэй Усянь молчал, но, когда они оба сели, он был максимально сосредоточен. Стянул с дивана вторую рабочую тетрадь и открыл перед А-Юанем.       — Рано еще. Давай заниматься.       — Это скучно!       — Тогда давай зарабатывать баллы. За каждое правильно выполненное задание ты получаешь один балл, который потом сможешь обменять на любую игру со мной.       — А если я хочу десять раз играть? — А-Юань взялся за карандаш.       — Значит, нужно сделать десять заданий правильно.       — А вдруг не смогу?       — Я буду помогать.       Вместе они осилили все десять заданий, и А-Юань держал под конец десяток вырезанных Вэй Ином зеленых кружочков, которые мог обменять по договоренности на игру, сладости или еще какие-то приятные вещи.       — Так, ладно, что там у нас дальше? — Вэй Усянь стащил с дивана еще одну тетрадь под унылый вздох А-Юаня и вздохнул сам.       — Сянь-Сянь, может, зарядку сделаем? А то я сидеть устал.       — Точно!       Вэй Усянь оживился, отбросил тетрадь обратно, и они вместе поднялись. А-Юань поспешил включить в телевизоре видео, под которое он выполнял упражнения вместе с другими детьми и инструктором. Потопать, похлопать, руки вверх, руки в стороны.       А-Юань любил зарядку больше, чем рабочие тетради. Он улыбнулся, глядя на Вэй Усяня. Тот, кажется, выглядел совсем не впечатленным.       — Что это за упражнения такие, скукота же. Давай-ка лучше я поучу тебя танцевать! Тоже ведь зарядка!       — Танцевать? Как в садике? — А-Юань вспомнил их занятия музыкой, но Вэй Усянь отмахнулся.       — Да нет, как взрослые! — его глаза горели.       Он вытащил телефон, покопался там. Нашел какое-то видео с музыкой и поставил на столе так, чтобы было видно А-Юаню. И А-Юань понял, что это не просто клип из интернета: одним из первых в ряду танцующих стоял сам Вэй Усянь. Одетый в спортивные обтягивающие штаны и майку, он выглядел моложе, чем сейчас, и его волосы были короче, но А-Юань узнавал его улыбку.       — Сянь-гэгэ, это же ты! — он подошел ближе, рассматривая.       — Ага. Давно это было, но видео сгодится. Давай, будешь танцевать вместе с нами.       Зарядка под детские песенки на телевизоре была забыта. Конечно же, А-Юань хотел танцевать как Вэй Усянь, а не как дети на видеоуроке. Это оказалось сложнее, чем он думал. Они стояли перед зеркалом, и А-Юань старательно повторял за гэгэ. Тот двигался легко и грациозно, напоминая кота, и постоянно поглядывал на А-Юаня, подмигивал ему, подбадривая и помогая.       Вместо десяти минут, они застряли на все сорок. А-Юань сначала просил повторить еще, потом они выбрали другую музыку, потом он притомился и сказал, что хочет просто посмотреть. И Вэй Усянь показал ему несколько простых танцевальных движений. А-Юань сначала начал повторять, потом начал прыгать, в итоге забрался Вэй Усяню на спину и потратил один свой кружок, чтобы они немного поскакали по квартире. К тому времени, когда они с хохотом завалились на диван, у А-Юаня забурчало в животе.       Пора было обедать.       — Так, что тут у нас? — Вэй Усянь достал кукурузную кашу с изюмом, овощные лепешки и яблочное пюре на сладкое.       Лицо у него было такое, будто в этот момент он был самым несчастным человеком на свете.       — Лань Чжань, как вы этим питаетесь…       — Сянь-гэгэ, — А-Юань решил подать хорошую идею. — А давай пиццу поедим.       — Думаю, твой папа не очень обрадуется, если мы закажем какой-нибудь фастфуд.       Он обернулся, и А-Юань достал из кармана зеленый кружок.       — Хочу пиццу! Давай есть пиццу! А потом поиграем!              

***

             Не то чтобы Лань Чжань не доверял Вэй Ину, он, в конце концов, ладил с А-Юанем получше многих взрослых и самого Лань Чжаня. Но все-таки… Лань Чжань слегка переживал. И эти переживания не давали ему нормально сосредоточиться на работе. Он едва не перепутал цифры, сделал глупую ошибку в слове и чуть не пролил себе на брюки чай. Было бы невесело выступать на презентации в мокрых штанах.       Он заставил себя успокоиться. Ну что могло случиться? Вэй Ин все же взрослый человек и как-то дожил до своих лет. А А-Юань не настолько хулиганист, чтобы за ним нужен был глаз да глаз.       Во время презентации он отвлекся, полностью погрузившись в рабочие вопросы, и только выйдя, наконец, из зала совещаний, чтобы пойти на обед, почувствовал легкий укол тревоги. Как они там? Может, пришло время позвонить? Не сочтет ли Вэй Ин, что Лань Чжань ему не доверяет и контролирует?       Какое-то время он постукивал телефоном по собственной руке, задумчиво глядя на экран, и все-таки решил набрать. Трубку взяли не сразу, видимо, Вэй Ин где-то бросил телефон. Только спустя десяток гудков появилось его лицо в обрамлении растрепанных волос. Он как-то странно улыбался, на его лбу виднелась полоска грязи.       — Приветик, Лань Чжань, как дела?       — Хорошо. Как ваши дела? Как А-Юань? — Лань Чжань пытался высмотреть сына на заднем плане, но того не было ни видно, ни слышно.       По идее сейчас было время обеда, но, возможно, Вэй Ин уже уложил его спать.       — Все отличненько, не переживай! Мы позанимались! — Вэй Ин наклонился и показал в камеру телефона выполненные в тетради задания.       У Лань Чжаня слегка отлегло от сердца. Хотя тетради валялись на диване вперемешку с подушками и покрывалом, а что-то и вовсе лежало на полу, но, по крайней мере, А-Юань снова вернулся к занятиям, а не занимался ерундой. На заднем фоне послышался топот детских ног и звонкий голос А-Юаня.       — Сянь-гэгэ, я принес! Вот этим няня моет раковину, а вот этим туалет. Или наоборот. Нет…       — Ахаха, спасибочки, А-Юань. Мы тут изучаем различные моющие средства и методы их использования, — в окошке камеры снова показалось лицо Вэй Ина, потом телефон затрясся, и в объектив влез А-Юань.       Он улыбнулся и помахал Лань Чжаню.       — Привет, пап, а мы с Сянь-гэгэ сварили лапшу! — он захихикал и исчез, куда-то снова убежав.       Варили лапшу? В холодильнике была еда и на обед, и на ужин. Может, захотели чего-то еще?       — Господин Лань?       Его окликнули, и он поспешил прервать разговор, напомнив Вэй Ину, что А-Юаня надо уложить в постель, пока он не переутомился.       В тот момент, когда Лань Чжань заканчивал свой обед, на телефон пришло смс: «Где стиральный порошок?» В доме все было постирано буквально вчера…       «Что испачкалось?»       «Немного А-Юань» — в смску были добавлены смайлы.       «В шкафу на верхней полке слева» — Лань Чжань держал бытовую химию повыше, чтобы А-Юань случайно не достал ничего.       Не страшно, если что-то испачкалось. Да и Вэй Усянь наверняка не первый день стиральной машиной пользуется. Главное, не засыпать много, средство было концентрированным.       Все еще пребывая мыслями далеко от офиса, Лань Чжань вернулся к работе. Следующая смска застигла его минут сорок спустя, когда он стоял в кабинете начальника. Стоило увидеть ее содержимое, как он прервал господина Чена на полуслове и вылетел прочь, тут же набирая номер Вэй Ина, чувствуя, как внутри все леденеет. Воображение рисовало кошмарные картины. Что еще можно было подумать, когда тебя спрашивают: «Где аптечка?»       Трубку взяли сразу, и в объективе показалось лицо Вэй Усяня. На его скуле краснела глубокая царапина, но он улыбался.       — Что случилось? — наверное, Лань Чжань выглядел чересчур испуганным.       — Да не паникуй ты так, Лань-гэгэ. Я просто врезался лицом в угол шкафа. Со мной такое иногда бывает, — он хихикнул, прижал тыльную сторону ладони к щеке, но только больше размазал кровь.       — Аптечка в коридоре. В шкафчике рядом с ванной. Ты в порядке?       — Да все отлично! Не отвлекайся! — он вышел из ванной, и Лань Чжаню показалось, что где-то внизу плещется вода. Сам Вэй Ин выглядел взмокшим и растрепанным, но через секунду в кадре появился А-Юань. — Редисинка, покажи папе, что ты нарисовал.       Тот быстро поднял листок, через камеру не было четко видно, но, кажется, там были они втроем, сидящие за столом.       — Пап, гляди, это ты, я и Сянь-гэгэ. А еще я тут нарисовал нас в парке. А вот тут еще мы с Сянь-гэгэ танцуем, — он начал пихать рисунки один за другим в объектив, и Лань Чжань поспешил его остановить.       Раз не стряслось ничего ужасного, пора было прерывать звонок. У него еще были дела, а рисунки он посмотрит дома.       Следующая смска пришла спустя пару часов: оплата товаров с банковской карты. Очевидно, Вэй Усянь повел А-Юаня на прогулку. На улице распогодилось, выглянуло солнце, и Лань Чжань расслабился. Они купили перекусить в ларьке у парка. Следующая покупка была в магазине игрушек. Потом в продуктовом. Еще часть денег осталась в цветочном и зоомагазине, заставив Лань Чжаня задуматься над тем, что именно и для чего они купили в последних двух точках. Сумма была небольшой, но Лань Чжань не представлял, что могло понадобиться А-Юаню или Вэй Ину в зоомагазине? Ни у него, ни у Вэй Ина, насколько он знал, животных не было.       Лань Чжань задумчиво почесал бровь. Не хотелось бы, вернувшись домой, увидеть какую-нибудь зверушку.       После этого смски закончились, и Лань Чжань, все еще прилагающий усилия, чтобы работать, успокаивал себя тем, что Вэй Ин и А-Юань вернулись домой и теперь ужинают и отдыхают. Как назло, под конец рабочего дня приехал человек из руководства, и уже одетого Лань Чжаня завернули назад с просьбой срочно предоставить документы по проекту. Он стянул плащ, опять включил компьютер и отправил смс: «Задержусь».       В ответ пришло: «Ждем».       Позднее совещание затянулось, и вместо того, чтобы быть дома в шесть, Лань Чжань приехал только в половине девятого. Он отпер квартиру своим ключом и вошел в коридор. Никто не выскочил его встречать, в гостиной работал телевизор, по которому шли мультики.       Лань Чжань скинул ботинки и пальто и зашел в ванную, но замер на пороге. На первый взгляд все выглядело как обычно. Чисто и сверкает белизной. В воскресенье вызванная уборщица отдраила санузел и кухню до блеска. В воздухе стоял острый запах порошка и сырости. В сушилке лежали футболка и штаны А-Юаня. На раковине осталась стоять баночка перекиси. Точно, Вэй Ин же ударился.       Он прошел в гостиную — пол, кресла, стол и в принципе все видимое пространство было завалено всем, чем только можно. Лежали игрушки, книжки, детские музыкальные инструменты, на столике в ряд выстроились стеклянные безделушки из спальни Лань Чжаня. На кухонном столе были разложены для просушки рисунки, сделанные акварелью. Акварель была везде. Не только на бумаге, но и вокруг на столешнице; детские пальцы оставили отпечатки на стульях, светлом ковре, тумбочке и холодильнике. Лань Чжань подошел к индукционной плите. Поверхность тщательно отмыли, но на кухне все еще стоял легкий запах гари, а в мусорном ведре обнаружилась сгоревшая к чертям кастрюля с остатками… да, лапши, которую Вэй Усянь и А-Юань варили в обед. В раковине высилась гора посуды. Лань Чжань не представлял, как можно было испачкать столько тарелок во время ужина. Он открыл холодильник, чтобы проверить, осталось ли хоть что-то, и застыл.       На средней полке стоял керамический горшочек, закрытый крышкой. К нему была прислонена записка: «Папочке на ужин. Погрей меня, Лань Чжань».       Лань Чжань достал горшочек, открыл. Суп с тофу вкусно пах и еще не успел как следует замерзнуть в холодильнике. Было чертовски приятно. Даже если это не слишком съедобно, как и то, что приготовил Вэй Ин в прошлый раз, сыпанув от души в блюдо остро-кислых специй, сердце Лань Чжаня забилось сильнее. Никто никогда не встречал его с ужином вечером дома. Пусть даже ужин стоял в холодильнике.       Он оставил суп на столе и обернулся. Кухня и гостиная были в полнейшем хаосе, но где же сами виновники бардака? Их не оказалось в детской, и Лань Чжань уже забеспокоился, открывая дверь в свою спальню, но увидев то, что было внутри, почувствовал, как губы против воли расползаются в улыбке.       Вэй Ин лежал на его постели на боку лицом к двери. Его волосы были распущены и явно не без помощи А-Юаня разложены по соседней подушке и одеялу густым темным покрывалом. Стало понятно, что и зачем они купили в магазине цветов. На тумбочке стояла корзинка с букетом, разворошенная и куцая теперь, когда всю красоту А-Юань оборвал и аккуратно разложил по волосам Вэй Ина, украсив его волосы. Пара цветков оказалась на его голове за ухом, остальные А-Юань со всем старанием вплел в ковер чужих волос, сделав из них цветочную поляну. Очевидно, Вэй Ин был уложен смирно для украшения, пока в процессе не уснул. А-Юань был здесь же. Он спал, пристроившись под рукой Вэй Ина и уткнувшись лицом в его грудь.       Лань Чжань подошел ближе, достал мобильник и сделал несколько фото. Это было слишком мило, чтобы не заснять, и слишком красиво, чтобы не оценить. При взгляде на украшенного цветами, расслабленного, слегка улыбающегося даже во сне Вэй Ина у Лань Чжаня внутри все трепетало. Каким же он был трогательно красивым и нежным! Хотелось запомнить его вот таким навсегда: обнимающим сына Лань Чжаня на его кровати, безмятежно спящим в окружении цветов и сладковатого запаха пыльцы.       Он наклонился ниже, поцеловал Вэй Ина в теплый висок в надежде разбудить. Но тот спал крепко, даже не пошевелился, и Лань Чжань решил, что это может подождать. Осторожно поднял на руки спящего А-Юаня и унес его в детскую. Уложил в постель и раздел, надеясь, что он проспит до утра. Но в какой-то момент А-Юань открыл вдруг глаза, растерянно проморгался, не сразу поняв, что случилось, но при виде отца улыбнулся.       — Папа! Ты наконец пришел!       — Тшш, не кричи. Спи, уже девять, — он сел на край его кровати.       — А что, Сянь-гэгэ уже ушел?       — Нет, он спит, — наверное, это было немного нечестно, но Лань Чжань решил сначала спросить А-Юаня, надеясь на честный ответ. — Как прошел ваш день?       — Ооо, папочка! Нам с Сянь-гэгэ было так весело! — глаза А-Юаня сверкали. — Мы были в кафе господина Не, и А-Юй показал мне своих кроликов. Сянь-гэгэ разрешил мне купить им лакомство, чтобы угостить в следующий раз!       Так вот что они брали в зоомагазине. Лань Чжань не был уверен, что А-Юаню стоит водиться с Мо Сюаньюем, но если Вэй Ин присматривал, то так и быть…       — А потом мы занимались. А потом танцевали. Сянь-Сянь умеет так танцевать, что ты тоже должен посмотреть! У него есть видео!       Рот Лань Чжаня приоткрылся, он надеялся, что Вэй Ин показывал его сыну не те видео, где он танцует полуголый и пьяный в клубе на столе. Но уточнять у А-Юаня не стал.       — Потом мы решили сварить лапши с креветками! А я пролил на диван и на себя стакан с соком, пока мы играли в прятки. И потом вся лапша вылезла из кастрюли наружу, а креветки разбежались по полу, — он рассмеялся, зажимая рот рукой, ведь Лань Чжань велел ему не шуметь. — А потом Сянь-гэгэ положил мои вещи в стиральную машину. А когда мы снова зашли в ванную, чтобы я мог сам открыть дверцу, там все было в пене! Было так классно! Она лезла прямо из-под дверцы и из коробки, куда кладут порошок! Я хотел поиграть, но Сянь-гэгэ мне не разрешил. Он начал все мыть и врезался случайно головой в шкаф. Был такой звук, я думал, у него голова треснула. А потом мы ходили гулять на площадку и в магазин, еще ужинали, и пока я рисовал… Ты видел мои рисунки?! Мы положили их сушить на стол, потому что больше было некуда. Наверное, их уже можно убрать. У меня теперь есть краски, и я буду художником, как А-Юй! Пока я рисовал, Сянь-гэгэ приготовил тебе ужин, и мы даже записку написали для тебя. Ты нашел? — Лань Чжань кивнул. — А потом я сказал, что нужно украсить Сянь-гэгэ волосы, чтобы, когда ты пришел, то увидел его таким красивым! — А-Юань был воодушевлен, он весь буквально сиял. — Ты видел его, папа? — Лань Чжань снова кивнул, и А-Юань вдруг рванулся к нему в объятия, обхватывая руками за шею и горячо шепча на ухо. — Папочка, не прогоняй Сянь-гэгэ, нам было так весело. Он такой хороший. И он мне нравится. И тебе тоже. А кастрюлю мы тебе новую купим, ты только не сердись.       — Я не сержусь.       Кажется, Вэй Ин был ужасным домохозяином, но почему-то Лань Чжаня это не сильно расстраивало.       Он уложил А-Юаня спать и наконец вернулся к себе, надеясь, что его глаза горят не слишком сильно, чтобы не напугать Вэй Ина спросонья. Он лег рядом, огладил красивое лицо ладонью, пропустил сквозь пальцы несколько выбившихся прядей волос, поправил цветок за ухом. Наклонился и поцеловал в губы уже более настойчиво, крадя спокойное дыхание спящего.       Вэй Ин зашевелился и открыл глаза.       — Лань Чжань… Уже пришел? — он растянул губы в сонной улыбке. — Мы даже убраться не успели, а ты тут как тут. А где А-Юань?       — Спит у себя. Я уложил его.       — Я отрубился, — Вэй Ин сладко зевнул, подкладывая ладонь под щеку, пока Лань Чжань продолжал оглаживать кончиками пальцев его лицо. Его губы растянула грустная улыбка. — Кажется, я даже в домохозяйстве налажал. Превратил твою квартиру в сумасшедший дом. Прими наш с А-Юанем суп в качестве извинений за разгром, который мы не успели убрать.       Лань Чжань приблизился плотнее, рука соскользнула ниже, на талию Вэй Ина, он обнял его в ответ.       — Не приму.       На лице Вэй Ина отразилась растерянность, и Лань Чжань усмехнулся, прижимаясь губами к его открытому рту. Долгая растерянность — это не про Вэй Ина. Он быстро сориентировался, жарко отвечая на поцелуй, притираясь к Лань Чжаню плотнее.       — Вот как, господин Лань, — он отстранился, хитро улыбаясь. — Будете принимать извинения натурой, или сойдемся на наказании за плохое поведение? — Вэй Ин чуть приподнялся, только чтобы склониться над самым ухом Лань Чжаня и горячо прошептать, щекоча губами его ушную раковину: — Хочешь отшлепать меня за сожженную кастрюлю? Ах!       Он еще не успел договорить, а ладонь Лань Чжаня уже звонко хлопнула его по ягодице, вырывая из чужого горла стон. Вэй Ин тихо и самодовольно рассмеялся, они с Лань Чжанем встретились взглядами.       — Давай накажи меня, как следует, и я подумаю, стоит мне быть хорошей домохозяйкой или плохой в следующий раз.       По телу Лань Чжаня растекался жидкий огонь похоти.       — Я не против, если ты будешь плохой…