Большая миссия маленького А-Юаня

      — Я понятия не имел, что воспитывать детей так сложно! — поделился Вэй Ин с Не Хуайсаном, заглянув к нему домой в один из выходных.       — Ты же не думал, что с ними нужно только играть и дурачиться? — рассмеялся Сан-сюн.       Вэй Ин решил не признаваться.       А-Юань был премилым ребенком, Вэй Ин, если можно так сказать, влюбился в него по-родительски с первого взгляда. Смышленый не по годам, серьезный, хитрый и талантливый, он, как и сам Вэй Ин, был переполнен энергией и готов целый день что-то творить. Вэй Ин соглашался на любой кипиш: рисовать, играть в салочки, скакать по диванам, висеть вниз головой на перекладинах в парке, плевать в трубочку и кидать хлеб в уток и голубей. Но у него, в отличие от А-Юаня, были еще и другие обязанности: прибрать дом, разогреть обед, вымыть посуду, А-Юаня и следы их бурных игр. Они привели диван в гостиной в полную негодность в первый же день, разлив туда сок и краски, но после выходных Вэй Ин обнаружил, что уборщице удалось вывести часть пятен. Почему-то это вселяло надежду на то, что Вэй Ин не самая пропащая няня, раз последствия его ошибок еще можно было вывести из обивки мебели.       Самыми тяжелыми оказались занятия по рабочим тетрадям, и не потому, что задания были трудными, а потому, что это было ужасно-ужасно скучно. Теперь в телефоне Вэй Ина появились ссылки на всяческие сайты о детях и развивающих занятиях. Он разбавил скучное сидение за столом игровыми заданиями.       Их с А-Юанем питание пришлось разделить. Лань Чжань был против того, чтобы А-Юань ел пиццу, острую лапшу, копченую рыбу или что-либо еще, что предлагал Вэй Ин.       — Это же так скучно, Лань Чжань! Хоть бы мяска жареного к этому унылому рису.       — Можешь покупать и готовить для себя все, что хочешь. Я буду оставлять еду для А-Юаня на день.       Как-то сразу Вэй Ину в голову не пришло, что он мог приготовить что-то для себя — не голодать же до вечера. И есть скучную, хоть и полезную, еду А-Юаня ему было не нужно. А-Юань надул губы, собираясь обидеться, когда в следующий раз они сели над тарелками с разным обедом. Вэй Ин попытался убедить его, что это не для детей, но А-Юань продолжал дуться.       — Ладно, Редиска. Знаешь, я за то, чтобы человек познавал жизнь на собственных ошибках. Хотя таких, как я, они ничему не учат. Попробуй кусочек и убедись сам.       — Можно? — А-Юань засиял, ткнул вилкой в мясо на тарелке Вэй Ина и с удовольствием сунул его себе в рот.       Удовольствие длилось недолго. Уже через секунду он выплюнул все обратно на тарелку, вывалив язык наружу.       — ЖЖЕТСЯ! ТЬФУ!       — А я тебе говорил, — Вэй Ин со смехом протянул ему полстакана молока, пока А-Юань махал ладонью на горящий от перца высунутый язык.       На его глаза навернулись слезы, и только пять минут спустя он успокоился, все еще кривясь и отплевываясь.       — Фу, как ты можешь это есть?       Вэй Ин пожал плечами и с довольным урчанием прожевал кусок прожаренного острого мяса. Больше А-Юань не обижался и не пытался влезть в его тарелку, без возражений кушая свои скучные каши и овощи.       Дневной сон Вэй Ин всегда считал самым унылым занятием в детском саду. Это сколько ж всего можно было сделать за эти два часа лежания в койке! Первые пару дней А-Юань не ложился спать, слишком взбудораженный тем, что любимый Сянь-гэгэ сидит с ним. Но на третий день Вэй Ин оказался непреклонен. А-Юань нарочито шумно и громко ворочался, кряхтел и стонал, надеясь разжалобить вдруг посуровевшую няньку. Но когда Вэй Ин зашел к нему через пятнадцать минут, обнаружил, что тот спит без задних ног.       Через неделю подработки няней Вэй Ин понял, что дневной сон — это время, когда в самом деле можно сделать кучу всяких дел. Пока ребенок спит, разумеется. Он успевал прибрать дом и сварить себе ужин, и даже принять ванну, поболтать по телефону и просто побездельничать.       А когда А-Юань вставал, они шли гулять в парк. Погода всю неделю стояла сырая, но им везло. После обеда обычно не было дождя. Зато были лужи. Вэй Ин разрешил А-Юаню попрыгать по каждой, завалиться в мокрую траву, облазить грязную горку и песочницу. Но только один раз. После двухчасового отстирывания одежды, обуви и самого А-Юаня Вэй Ин понял, почему родители так категорически против детских шалостей в лужах. Одно дело испачканные сапоги или рукава куртки, а другое — весь ребенок, заляпанный грязью с головы до ног, хотя и счастливый. Порезвились и ладушки.       Оказалось, если дать ребенку краски — все вокруг будет испачкано, даже если посадить его за стол и велеть не слезать со стула. А если не смотреть за ним в продуктовом магазине, то на кассе в тележке можно найти то, что ты туда не клал. Что притихший где-то в другой комнате ребенок — это еще опаснее громко рыдающего от ушибленной коленки ребенка.       Неделя пролетела нереальным кувырком. Вэй Ину казалось, что он катится кубарем с горы, отбивая зад на каждой кочке и громко хохоча. Однажды в гости зашел Лань Сичэнь, чтобы проведать их. Привез небольшой подарок А-Юаню и сладости к столу. Вместо похода в парк они сели выпить чаю.       — Вы разве не должны денно и нощно трудиться на работе, куда вас срочно вызвали из отпуска? — подмигнул ему Вэй Ин.       — Ах, это, — Лань Сичэнь мягко улыбнулся, напоминая Вэй Ину сытую лисицу. — Совсем запамятовал. Давайте сделаем вид, что я заглянул буквально на минутку в обеденный перерыв, — он подмигнул А-Юаню, лопающему пирожное. — Как ваши дела? Надеюсь, А-Чжань еще не утомил вас какой-нибудь занудщиной?       — Обычно у нас есть чем заняться и без разговоров. Скучно не бывает, — Вэй Ин тоже улыбался.       Ему нравился Лань Сичэнь. Добрый дядюшка, любящий своего племянника и брата особой, нежной любовью заботливого родственника. Пожалуй, Вэй Ину он немного напоминал отца. Тот тоже разговаривал мягко и спокойно, без криков и жестких ноток в голосе, умел смеяться глазами и очень заботился о своей семье.       — Рад слышать, что у вас все хорошо. Мой брат не самый простой в общении человек, обычно ему трудно сходиться с людьми. Надеюсь, наши с А-Юанем действия не доставили вам больших неудобств.       Вэй Ин ощутил, что у него краснеют щеки. Все семейство Ланей так пыталось завоевать его… стало как-то стыдно за себя. Кто он такой-то? Будто принц какой… Приятно, конечно, когда столько внимания и все тебе одному, но что, если все они ошиблись на его счет? Конечно, он не прочь поиграть с ребенком и недурен собой, но они с Лань Чжанем все еще из разных миров. Даже без наследства и семейной поддержки Лань Чжань зарабатывал столько, что мог позволить себе уборщицу и няню, которой Вэй Ин у него и подрабатывал, не имея другого места работы.       Принц и нищий. Что, если вся эта сказка закончится, как только Лань Чжань поймет, что вовсе не вытянул счастливый билет, а приобрел лишнюю головную боль? Мало того, что сам Вэй Ин вляпывался в неприятности, так еще и его семья была бездонным ящиком проблем, требующим немало вложений.       — Что случилось? — Лань Сичэнь смотрел на него так же, как и на А-Юаня, будто он уже часть семьи.       — Слушайте, господин Лань… Мне нравятся Лань Чжань и А-Юань, и, поверьте, эти несколько недель мне очень дороги. Я вообще не помню, когда было так классно, — он улыбнулся, но улыбка быстро потухла. — Но… как бы не вышло так, что… В общем… Неужели никого из вас не смущает, что у меня ни гроша за душой, да и перспектив особых нет?       — Я не думаю, что для А-Чжаня это важно, Вэй Усянь. Вы ведь не на собеседование в компанию пришли, — Лань Сичэнь хихикнул. — Мы встречались с братом вчера, и я давно не видел его таким счастливым. А-Чжань показал ваши фотографии. А он не тот человек, что часто делает фото, знаете ли. Вам не стоит переживать об этом. Финансовые неурядицы случаются у всех людей, даже у тех, кто живет в достатке. А-Чжань, по-моему, отличный пример. Он не сдался, и сейчас у него все хорошо. И вы не сдавайтесь.       Вэй Ин слегка приободрился, но в голове все еще звучал голос Цзян Чэна: «Удовлетворяй их с кем-то подходящим тебе по социальному статусу, и я и слова не скажу!»       — Вы просто не знаете…       — Я знаю, что вы с А-Чжанем подходите друг другу. Может быть, как раз потому, что вы такие разные.       Лань Сичэнь ушел, и в будничной суете Вэй Ин отбросил дурные мысли. Кто он, чтобы спорить с судьбой? Они с Лань Чжанем искренне нравились друг другу, у них был классный секс, они хорошо проводили время вместе и даже в кое-каких бытовых вопросах смогли найти компромисс.       Через неделю начался детский сад, и Вэй Ин был удостоен чести вести А-Юаня туда в первый день. От возбуждения А-Юань трещал, не переставая, всю дорогу, и в шумной гардеробной, где дети переодевались, он попытался показать Вэй Ину все-превсе. В итоге он зашел в группу последним, тут же начав взахлеб рассказывать какой-то девочке о Вэй Ине, пока тот махал ему рукой.       Он думал, что с подработкой няней будет покончено. Расставаться с А-Юанем не хотелось, но пора было и честь знать. Однако Лань Чжань, пригласивший его на обед, предложил не торопиться.       — В прошлом году А-Юань часто болел, когда пошел в сад. Может, подождешь немного? Я согласен платить тебе за полсмены, если будешь забирать его в четыре.       — Лань Чжань, — Вэй Ин со смехом пригубил вина; они сидели в ресторане в слегка торжественной обстановке в связи с началом детского учебного года. — Просто скажи, что хочешь видеть меня каждый вечер дома в своей постели. Мне для этого не надо платить.       Уши Лань Чжаня покраснели.       — Я вовсе не это имел в виду. То есть… я хочу тебя видеть. Но я знаю… В смысле, я хотел… — Лань Чжань совсем запутался, что хотел сказать, становясь красным под цвет сладкого перца в своем блюде, и Вэй Ин со смехом наклонился вперед.       Прилюдно целоваться в переполненном ресторане было не лучшей идеей, так что Вэй Ин так и не дотянулся немного до чужого лица.       — Я пошутил. Конечно, я присмотрю за Редиской. Что может быть лучше детских соплей?       Теперь утро у Вэй Ина было свободным. Он потратил время с толком. Выспался, починил дома полку в ванной. Выбросил полку на помойку, потому что после починки она стала непригодна к использованию вовсе. Помог А-Ли на кухне с готовкой обеда, точнее, пока она готовила, он зачитывал ей анекдоты, потому что, в отличие от Лань Чжаня, брат и сестра в собственном доме не подпускали его к плите. Они с А-Ли прогулялись.       — Вы милая пара, гэгэ. Хоть бы у вас все было хорошо! Приводи А-Юаня в гости как-нибудь!       А-Ли с улыбкой рассматривала его фотографии на телефоне. В отличие от Лань Чжаня, Вэй Ин уже сделал миллион фоток: А-Юаня, его рисунков, их с Вэй Ином, корчащих рожи, своих кулинарных шедевров, от которых Цзян Чэн воротил нос.       — Даже не показывай, у меня от одних фотографий глаза щиплет. Наверняка туда перцу насыпал полпачки. Как только твой Лань Чжань не отравился.       — Я для себя готовил, — Вэй Ин показал ему язык.       — Смотри, как бы тебя не вышвырнули оттуда за растрату продуктов. Знаю я, как ты готовишь. Поди спалил там уже какую-нибудь кастрюлю.       Вэй Ин сделал вид, что не слышал. Врать не хотелось, но не рассказывать же Цзян Чэну, что его проницательность как всегда на запредельном уровне.       — В отличие от тебя Лань Чжань ел то, что я готовил, и ему все понравилось.       — Сочувствую его желудку, — Цзян Чэн явно злорадствовал, а Вэй Ин снова показал ему язык.       После их спора на кухне они больше не поднимали особенно рьяно тему новых отношений Вэй Ина. Цзян Чэн прикрутил уровень недовольства, получая от Вэй Ина конверты за подработку няней, но вслушивался в их с А-Ли болтовню, как настороживший уши пес. Скажи Вэй Ин что-нибудь не то — и облает, напоминая об осмотрительности.       Теперь, пока Вэй Ин утром был дома, они могли сэкономить на услугах Вэнь Нина.       — Раз уж ты нянчишь этого ребенка, мог бы привести его сюда и заодно присматривать за А-Ли.       Вэй Ин вообще-то был не против идеи Цзян Чэна, но их дом был не слишком приспособлен для детских игр. Пришлось бы тащить кучу вещей, да и Лань Чжань мог быть против того, чтобы А-Юань вместо его чистой светлой квартиры играл в доме, где через стену то и дело слышалась чужая ругань, не было хорошего стола для занятий уроками, да и места, чтобы попрыгать, а телевизор показывал только несколько центральных каналов.       К тому времени, когда А-Юань пошел в сад, А-Ли начала готовиться к лечению. В четверг ее ждала госпитализация на неделю, чтобы она могла находиться под капельницами под присмотром врачей. Назначенная терапия и радовала их, и заставляла напрягаться. А-Ли в больнице, а значит, они смогут немного расслабиться, но каждый день будут навещать ее. Глядя на то, как А-Ли собирает вещи, Вэй Ин уже скучал по сестре, встречающей его дома с улыбкой и теплыми булочками.       В среду Лань Чжань позвонил около половины первого, и Вэй Ин думал, что тот снова позовет его на обед, но он сказал:       — Выходи, я подвезу тебя.       На тротуаре среди дешевых, всякое повидавших на своем веку автомобилей, мотоциклов и велосипедов, стоял чистенький белый седан, явно только выбравшийся из мойки.       — Так-так-так! Кому-то вернули права, — Вэй Ин рассмеялся, заглядывая через пассажирское окно.       — Пообедаешь со мной?       Жаль было отказывать, но Вэй Ин не мог без предупреждения оставить А-Ли. В памяти все еще был свеж тот случай, когда он вот так ушел, решив, что за пару часов его отсутствия ничего не случится. А когда вернулся, обнаружил, что у А-Ли случился приступ. Какая-то женщина перепутала квартиры. Пока А-Ли разговаривала с ней, вдохнула ее духи. Не сразу поняла, что ей становится плохо. К тому времени, когда Вэй Ин вернулся, она уже приняла двойную дозу лекарства. Перепуганный насмерть, он вызвал скорую, за которую пришлось отдать четыреста юаней, и все еще задыхающуюся А-Ли увезли в больницу. На следующий день она была дома, и врач сказал, что виной непроходящему удушью в большей степени была паника, чем недостаточно сильные лекарства. Цзян Чэн орал так, что Вэй Ин думал, у него лопнут барабанные перепонки, но в ответ сказать было нечего. Поэтому выйти на пару минут к Лань Чжаню он мог, а вот уехать и оставить А-Ли одну — нет.       — Извини, я не могу. Сестра дома одна… — но тут ему в голову пришла идея получше. — А не хочешь у нас пообедать?       Лань Чжань растерялся.       — Это не стеснит твою сестру?       — Да нет, конечно, пф! Идем!       Пришлось Лань Чжаню перепарковаться в другом месте. А-Ли была рада видеть Лань Чжаня и села обедать с ними.       — Это вы готовили? Вкусно, — Лань Чжань пришел в восторг от супа А-Ли, Вэй Ин раздулся от гордости, будто кулинарные способности сестры были его личной заслугой.       — Не волнуйтесь, мы с Чэн-гэгэ не пускаем Сянь-гэгэ к плите, здесь нет ничего острого.       — Сестра! — Вэй Ин буквально взвился, а А-Ли захихикала. — Я нормально готовлю, просто у вас желудки нежные. Не то, что у Лань Чжаня, правда?       Кончики ушей Лань Чжаня покраснели.       — Тебе не стоит злоупотреблять острым. Можно заработать гастрит.       — Еще один! — Вэй Ин всплеснул руками, чуть не разбрызгав суп. — Мой желудок стальной, однажды я переварил даже пластиковые пульки для детского пистолета!       А-Ли вздохнула.       — И ты все еще этим хвалишься, гэгэ? В последний раз, когда ты хвастался пульками, семилетний Чэн-гэгэ решил, что справится ничуть не хуже и засунул себе в нос детальку из лего. Его потом возили в больницу.       — Да, наверное, после этого он и стал таким взрослым и серьезным. Потому что с видом умудренного жизнью старца нельзя запихивать себе детальки лего в нос, — Вэй Ин обернулся к Лань Чжаню, тот с легкой улыбкой слушал их разговор. — Ну, Лань-гэгэ, а что вы с братом в детстве творили?       — Нам нельзя было хулиганить, — Лань Чжань чинно положил в рот ложку ароматного супа.       — Да бро-о-сь! Не поверю, что человек, который лишился водительских прав, катаясь через парк, не вытворял ничего в детстве.       Щеки Лань Чжаня покраснели.       — Однажды гэгэ обиделся на дядю и предложил над ним пошутить. Пока дядя спал, мы выпустили ему под одеяло десяток белых мышей. Нам пришлось переписать все правила из книги послушания четыре раза. Не думаю, что наша шутка была уместной, к тому же всех мышей домоправитель переловил в мышеловки.       Вэй Ин хохотнул, представляя, как малыш Лань Чжань с серьезным видом сует мышей под одеяло своему старику. Никого бы за такое по голове не погладили, но Вэй Ин бы на их месте подкинул не милых мышей, а каких-нибудь шипящих тараканов. Вот визгу-то было бы!       — Да твой брат тот еще гусь! В тихом омуте черти водятся, как известно.       — Господин Лань? — А-Ли подала голос. — Как же так вышло, что вы поехали через парк на машине?       — Мгм… Я выпил с коллегами, когда мне позвонила няня А-Юаня и сказала, что у него весь вечер зеленая рвота, и ему очень плохо. Я занервничал и решил срезать путь из-за пробок. Надо сказать, что я не очень хорошо соображал и неверно оценил серьезность ситуации, без сомнения, в связи с тем, что был не совсем трезв. К тому времени, когда я вошел в квартиру, А-Юань уже спал. Он признался, что в саду девочка угостила его целой пачкой зеленого мармелада, который он спрятал и съел в один присест перед ужином, пока няня не видела.       — Бедняга А-Юань, — Вэй Ин искренне посочувствовал ребенку, представляя, как тот поспешно набивает рот запретным мармеладом, закрывшись в комнате.       Тайна лихачества Лань Чжаня была раскрыта. Неудивительно, что он обычно не пил, если несколько глотков из бутылки лишали Лань Чжаня возможности разумно думать и подталкивали к импульсивным поступкам вроде езды через парк или секса в подвале. Вэй Ин творил всяческий беспредел обычно на трезвую голову, а пьяный как раз становился до скучного примитивным: плясал, горланил песни, лез целоваться.       После обеда Лань Чжань предложил отвезти А-Ли завтра в больницу, раз уж права и машина были при нем, и больше пить он не собирался.              Выходные они провели вместе.       — Хоть отдохну от тебя! — Цзян Чэн закинул ногу на спинку дивана, копаясь в телефоне, и даже не встал, чтобы нормально проводить Вэй Ина. — И в воскресенье твоя очередь ехать к А-Ли, не забудь!       В субботу А-Юань был отдан на попечение дядюшки Сичэня, и Вэй Ин с Лань Чжанем провели весь день вдвоем. Первую половину в постели, вторую — на диване перед телевизором. Сначала у Вэй Ина были планы: прогулка, кино, вино… Но потом оказалось как-то не до них. Все, что не удавалось реализовать в будни, когда они должны были быть тихими в постели, чтобы не разбудить А-Юаня, они сделали в выходные. Вэй Ин ненавидел сдерживаться в сексе, но не орать же при ребенке. Так что он отрывался теперь, громко кончая и без всякого стеснения на всю квартиру выстанывая имя Лань Чжаня, прося брать его еще. Спинка кровати билась о стену с ритмичным стуком, пружины и перекладины на днище натужно скрипели, пока Лань Чжань вбивал его в матрас. Они вместе приняли ванну, отмокая, когда Вэй Ин решил, что и здесь можно отлично потрахаться. Большая часть воды оказалась на полу, и Лань Чжань с горящими глазами отходил его по мокрой заднице ладонью. Кожа на ягодицах горела огнем, Вэй Ину пришлось отвести руку Лань Чжаня в сторону.       — Больно?       Но Вэй Ин усмехнулся, оборачиваясь через плечо, ощущая, как горят от возбуждения щеки.       — Я сейчас кончу, если ты не перестанешь…       В конце концов, измотанные, они уснули и оставшиеся пару часов свободного вечера провели у телевизора за просмотром комедии. Вэй Ин любил комедии. Лань Чжань, комментирующий происходящее, кажется, был о комедиях не слишком высокого мнения.       — Просто не понимаю, что тут может быть смешного. Он же ногу сломал.       — Я однажды сломал ногу. И знаешь, это было очень смешно, когда перестало болеть! — Вэй Ин воодушевился, вспомнив былые деньки. — Во-первых, я разрисовал свой гипс, во-вторых, я мог смешно скакать на одной ноге, в-третьих, одному из доставучих мальчишек в школе я врезал по заднице своим гипсом, и слышал бы ты, как он верещал. Правда, я тоже верещал, нога все-таки у меня была сломана…       Вечером, пока А-Юань и Лань Чжань были на кухне, Вэй Ин улучил момент и позвонил Цзян Чэну по видеосвязи.       — Что, презервативы кончились? — Цзян Чэн усмехнулся, глядя в экран.       Судя по положению, он все еще валялся на диване, где Вэй Ин и оставил его с утра.       — Позвонил, чтобы убедиться, что ты не помер с тоски.       — Хах, — улыбка Цзян Чэна стала еще шире. — У меня все отлично, — он перевел камеру на стол, где валялись остатки самодельной пиццы, а на банке пива лежал джойстик от игровой приставки. — Не в состоянии смириться, что кто-то может хорошо проводить время без тебя, гэгэ? Вся квартира в моем распоряжении, и я просто счастлив!       — Ооо, А-Чэн, — Вэй Ин активно выражал насмешливое сочувствие, — ты посолил пиццу своими слезами из-за того, что я сегодня играю в другие игрушки?       — Похоже, твоя игрушка уже отстреляла на сегодня, а у меня впереди еще вторая часть! — он пропал из кадра, а потом показал на камеру новый диск с игрой «Аннигиляция солнца».       — Где ты его взял? Транжира! — Вэй Ин тоже хотел сыграть!       — Одолжил до понедельника, — Цзян Чэн показал ему средний палец и рассмеялся. — Ты не успеешь пройти, пока будешь кувыркаться со своим Лань Чжанем.       — Вот ты вредина! Мог бы и до вторника одолжить!       Цзян Чэн прикрыл глаза и покачал головой.       — Нет-нет, верну в понедельник. Так что, прости, не могу больше терять время, меня ждут великие свершения.       — Злая тефтелина!       Под злорадный хохот Вэй Ин отключил звонок.       Проснуться воскресным утром в объятиях любимого человека — бесценно. А-Юань, вставший раньше обычного, пришел в спальню и залез к ним в постель, умудрившись втиснуться между Лань Чжанем и Вэй Ином.       — Залезай под одеяло, пока ноги не замерзли, — Лань Чжань позволил ему проскользнуть в их теплый альков.       И довольный А-Юань оказался обнятым с двух сторон. Вэй Ин поцеловал его в макушку, а потом прижался губами к губам Лань Чжаня, ощущая себя тающим от блаженства. Это вам не будильник и пинок от Цзян Чэна…       — С добрым утром, Лань-гэгэ.       — С добрым утром, моя душа.       Вэй Ин улыбался, все еще не открывая глаз, чувствуя кожей, что Лань Чжань тоже улыбается. Детские ручки обняли их руки, и А-Юань звонко прошептал:       — А когда вы будете жениться, можно я буду кидать в вас цветной рис?       Вэй Ин рассмеялся, приоткрыл один глаз и слегка ущипнул Редисинку за нос, уже собираясь отшутиться, но Лань Чжань успел первым. Провел ладонью по детской макушке и сказал:       — Можно.       Глупо, конечно, считать такой разговор между отцом и сыном предложением Вэй Ину, но сердцу от этого слова Лань Чжаня сделалось приятно до боли. По крайней мере, Лань Чжань допускал, что такое возможно.       Днем они съездили навестить А-Ли, а после ужина Вэй Ин все-таки ушел домой. Он буквально ворвался в квартиру, поспешно скидывая куртку на пол и разбрасывая свои ботинки. Цзян Чэн с булкой во рту резался в приставку, сидя прямо на полу. Он даже не обернулся на шум, устроенный Вэй Ином, продолжая яростно давить на кнопки джойстика. На экране их старого телевизора шла ожесточенная битва.       Вэй Ин рухнул на пол рядом, буквально проскользив по ковру, и обнял одной рукой Цзян Чэна за плечи.       — Вредная тефтелина! Дай мне скорее! Я тоже хочу поиграть!       — Оффали! — Цзян Чэн попытался его отпихнуть, одновременно ведя бой с противником и не желая выпускать изо рта булку.       Вэй Ин ему помог: вырвал из стиснутых зубов кусок хлеба, часть осталась у Цзян Чэна во рту, остаток Вэй Ин кинул в тарелку с недоеденным бутербродом.       — Блин, не будь таким вредным, Цзян Чэн, я тоже хочу!       — Фай фоифраю!       — Тебе долго еще? — Вэй Ин попытался понять, на каком этапе игры находится брат.       Наконец, Цзян Чэн вышел победителем раунда, вздернул руки вверх и сквозь булку во рту прорычал:       — ЕССС!!!       — Ууу, тебе еще пять уровней! Утро наступит, пока ты все пройдешь!       Цзян Чэн сохранил свои результаты. Он выглядел ужасно довольным собой.       — Остался бы дома — поиграли бы вместе. А теперь извини, гэгэ, я должен доиграть.       Вэй Ин буквально надулся, видя, что он нарочно. Пытаться вырвать приставку силой было бессмысленно, да и уничтожать двухдневные труды А-Чэна было жаль. В конце концов, Вэй Ин отлично провел время, жаловаться не на что. Тут нужен был другой подход.       Он буквально подлез брату под локоть, плюхнувшись головой ему на колени, и сложил руки в умоляющем жесте.       — Ну, Цзян Чэ-э-эн, — Вэй Ин умел канючить с размахом: заломил жалостливо брови, вытянул губы трубочкой, добавил в голос самых просительных ноток. — Ну пожа-а-алуйста, дай мне тоже сыгрануть хоть несколько уровней! Всего па-а-арочку! Ты же мой самый любимый братишка, — он повернулся на бок, подполз выше, буквально оплетая Цзян Чэна руками за живот и заглядывая снизу вверх.       — Ага, щас! Не дождешься! — Цзян Чэн поднял руки с джойстиком как можно выше, с наигранным злорадством глядя сверху вниз. — Ты только что называл меня вредной тефтелиной, а теперь подлизываешься! Нет-нет-нет! Не дам! Иди к своему Лань Чжаню, пусть он тебе дает.       Ох, вот как. Ну, ладно, Вэй Ин решил перейти на второй уровень умасливания.       — Лань Чжань не умеет играть в приставку, — он расстроенно надул губы. — Он существо утонченное и культурное, разве ж смог бы я с ним, как с любимым братишкой, надавать поджопников злобным мертвецам, вопя на всю квартиру матерные ругательства!       — Ох, что я слышу, неужто есть изъяны в твоем идеальном Лань Чжане? — Цзян Чэн издевательски поцокал языком. — Я-то уж думал, он состоит из одних положительных качеств, как средство для мытья посуды из рекламы.       Вэй Ин подтянулся, почти завалившись на Цзян Чэна, придавливая его спиной к дивану.       — В приставках тебе нет равных, А-Чэн. Помнишь, как мы с тобой прошли ту бродилку с заковыристыми заданиями?       — Ага, ты сдулся на половине, чуть не разломав свой джойстик, — теперь Цзян Чэн выглядел довольным.       Вэй Ин всегда припоминал ему эту игру. Она была такой занудно сложной и заумной, что Вэй Ину просто стало скучно, а Цзян Чэн завис, решая головоломки, и не хотел заканчивать, пока все не разберет. Играли они как бы вдвоем, но, по сути, ломал голову только Цзян Чэн, пока Вэй Ин страдал ерундой, подначивал его или гундел на ухо. Чаще-то Вэй Ин был впереди планеты всей…       — Сжалься над своим тупеньким гэгэ, дай сыгрануть хотя бы пару уровней, все равно меня на большее и не хватит, — он демонстративно зевнул. — Я потом спать пойду, а ты рубись дальше. Ты всех уделаешь, я знаю, ты ж боевая тефтелина.       Судя по лицу брата, Вэй Ин постарался на славу.       — Ладно, давай начнем вдвоем с первого уровня. А то, если ты будешь тупить в одиночку, то до утра и начало не пройдешь.       — Идет! — Вэй Ин резво соскочил с чужих колен и выпрямился, хватаясь за второй джойстик.       Все его «умоляльные» выражения вмиг слетели с лица. Он хитро улыбнулся, с вызовом изгибая брови, глядя на брата через плечо.       — Ну, держись, Цзян Чэн, я тебе сейчас покажу.       — Ой, боюсь! Начинай давай, — Цзян Чэн тоже уселся поудобнее.       Они резались до пяти утра, крича друг на друга и бурно реагируя на каждую победу и проигрыш. Вэй Ин то и дело вскакивал, размахивая джойстиком, Цзян Чэн пихался. Они оба были растрепаны и взмылены так, будто дрались на самом деле, а не мочили врагов и друг друга время от времени.       — Вот тебе. Вот тебе. Получи! Ха-ха! — орал Вэй Ин, давая персонажу брата тумаков.       — На! На! Я тебя уделаю! — для верности Цзян Чэн ткнул его коленом в бедро.       Один бой он проиграл, взбешенный вскочил, заметался по комнате, потом уселся обратно и в следующей драке победил воющего от досады Вэй Ина.       — Да как так? Я почти победил!       — Хах, это мой секретный прием!       — Нечестно! Ты уже проходил, поэтому выиграл! — Вэй Ин фыркнул ему в ухо, но Цзян Чэн отмахнулся.       — Давай-давай, вали все на меня. Сам продул, я просто круче.       В конце концов, когда время стало близиться к рассвету, у Вэй Ина разболелась голова, а Цзян Чэн вспомнил, что к обеду ему на смену. Побросав все, они рухнули по койкам и отрубились. Классные были выходные.       А в понедельник А-Юань пришел из садика, шмыгая сопливым носом. Вэй Ин напоил его липовым чаем с медом и закапал детские капли, как проинструктировал его по телефону Лань Чжань.       — И сам выпей лекарства. В аптечке есть таблетки. Детская простуда очень заразна.       — Да с меня микробы как с гуся вода скатываются! — отмахнулся Вэй Ин.       Цзян Чэн, услышав, что А-Юань заболел, ткнул пальцем в камеру телефона и сказал:       — Ты. Не приходи ни домой, ни к А-Ли, понял? Нечего разносить заразу! Ей только этого не хватало!       — Да брось! Я не заболею! Чего сразу завелся?       Сидящий у него на коленях сонный А-Юань оглушительно чихнул, выпустив из носа знатный пузырь. Вэй Ин поспешил закрыть ему лицо платком, Цзян Чэн скривился.       — Я серьезно, Вэй Усянь! Чтоб ноги твоей в больнице не было!       Вэй Ин закатил глаза, одной рукой отключая звонок, а второй вытирая А-Юаню сопли.       — Никто мне не верит. Смотри, с кем я имею дело, А-Юань.       — Я дебе берю, — А-Юань обнял его за шею, уткнулся горячим лицом в щеку и ободряюще обкашлял.       Нет, Вэй Ин так-то был не против остаться у Лань Чжаня с ночевкой. Хотя едва ли они смогут отвлечься, зная, что А-Юань в соседней комнате мучается от простуды.       Пришедший вечером Лань Чжань принес фрукты и новые лекарства. А-Юань, в другие дни радостно приветствующий отца, лениво доплелся до него в коридоре. Лань Чжань, обычно просто гладящий сына по голове, поднял его на руки, поцеловал в макушку и ласково погладил по спине.       — Бап, я чихдул тдитцать раз.       — Бывает и такое.       Вместе с А-Юанем на руках Лань Чжань подошел к Вэй Ину и поцеловал.       — Всего лишь пять, а не тридцать. Я сделал все, как ты сказал, так что, думаю, он скоро пойдет на поправку. Иди сюда, дай папе хоть руки вымыть.       Лань Чжань покачал головой. Вэй Ин протянул к ребенку руки, но А-Юань только крепче прижался к плечу отца, не желая отлепляться.       — Он не слезет.       — Ладно, маленькая Редисинка. Придется мне помогать, — он подмигнул Лань Чжаню и прошел с ним в ванную.       В отличие от их крохотного санузла, где им с Цзян Чэном по утрам места было едва на двоих, ванная Лань Чжаня была просторной. Они подошли к раковине, Вэй Ин открыл кран, выдавил жидкого мыла себе на руку и взял Лань Чжаня за ладонь. Их руки оказались под струей теплой воды, скользкие от мыла. Вообще-то Вэй Ин в самом деле собирался просто помочь, но судя по тому, как заалели щеки Лань Чжаня, да и у самого Вэй Ина все сладко сжалось внутри, вышло что-то не то. Водить скользкими пальцами по чужой ладони, разминая и лаская податливую кисть, оказалось несколько более возбуждающим, чем он предполагал. Лань Чжань переплел их пальцы, опуская обратно под воду, напоминая, что они тут не за этим. Не сейчас, по крайней мере.       Он перехватил А-Юаня и позволил Вэй Ину смыть грязь и затем мыльную пену со второй своей ладони. Они молча смотрели друг на друга, пока А-Юань не обернулся, чтобы узнать, почему взрослые так долго возятся в раковине и ничего не говорят.       Даже с покрасневшими от простуды глазами он умудрялся смотреть на них с подозрением.       Если Вэй Ин и рассчитывал на что-то той ночью, то этому сбыться было не суждено. А-Юань отказался спать в своей кровати, расхныкался и не стал вообще слезать с Лань Чжаня.       — А-Юань, ты тяжелый, — Лань Чжань попытался воззвать к здравому смыслу маленькой Редисинки, но тот молча сжал пальцами его рубашку и шмыгнул носом в шею.       И потому был уложен между ними в спальне. На этот раз все объятия и поцелуи достались А-Юаню. Лань Чжань так и не выпустил его из рук, позволив спрятать плохо дышащий нос у себя под мышкой. Вэй Ин прижался к ним обоим, обнимая и Лань Чжаня, и А-Юаня.       — Сянь-Сянь, ты ведь не уйдешь? — А-Юань почти спал, но потом его рука выскользнула из-под отцовского локтя и легла поверх предплечья Вэй Ина.       — Разве похоже, что я собираюсь вылезать из этой уютной фермерской грядки с папой-редиской и маленькой редисинкой?       — А если мы с папой редиски, то кто тогда ты?       Нельзя не ответить на такой серьезный вопрос маленького ребенка. Вэй Ин хихикнул, придвигаясь ближе, и Лань Чжань оставил на его переносице легкий поцелуй, прежде чем прижаться лбом к его лбу, улыбаясь.       — Он кролик.       И на губах Вэй Ина расплылась соблазняющая улыбка. Идея Лань Чжаня в постели звучала соблазнительно, но он все еще помнил о болеющем А-Юане, поэтому в шутку куснул пучок детских волос и пожевал.       — Ммм, какая сладкая редисья ботва.       А-Юань захихикал почти в полусне, и они с Лань Чжанем разделили один последний вечерний поцелуй на сон грядущий.       Сном это, конечно, можно было назвать с трудом. Хнычущий из-за жара А-Юань всю ночь крутился, пинаясь и толкая локтями. На каждые пятнадцать минут смирного лежания, во время которого Вэй Ин и Лань Чжань успевали погрузиться в сон, приходилось еще столько же беспокойства. В какой-то момент стало тихо, и Вэй Ин отключился, уткнувшись лицом в подушку. И понял, когда кровать снова просела, что Лань Чжань выходил с А-Юанем из комнаты, чтобы умыть и переодеть его.       — Все в порядке? — он оторвался от подушки, одним глазом глядя на сонно моргающего А-Юаня и укладывающегося обратно Лань Чжаня.       — Спи, все хорошо.       Утром Вэй Ин проснулся с тяжелой от недосыпа головой. Он встал ни свет ни заря вместе с Лань Чжанем и постарался выразить ему все свое сочувствие, как мог, с помощью объятий и поцелуев. А потом оглушительно зевнул ему на ухо, уложив голову на плечо.       — Лань Чжа-а-ань, может, не пойдешь на работу? Ты же совсем не выспался.       — Это не является достаточным основанием для отгула.       Вэй Ин фыркнул и вынужден был отпустить его. Пока Лань Чжань готовил завтрак, Вэй Ин заварил ему чай — уж с этим налажать было трудно.       Сегодня садик отменялся, как и утренние занятия. Поэтому, стоило Лань Чжаню уйти, Вэй Ин рухнул обратно в кровать, обнял А-Юаня, уткнулся носом в его растрепанные волосы и снова заснул. И проснулся от того, что ему ныли в ухо, толкая в плечо.       — Ммм, еще пять минуточек, Цзян Чэн, — он отвернулся от источника шума.       — Сянь-Ся-я-янь, я хочу кушать! Хны-ы-ы.       С трудом разлепив глаза, Вэй Ин, наконец, вспомнил, где он и что происходит, и, все еще отчаянно зевая, обернулся к хнычущей Редиске. Тот выглядел заспанным и красным, хлюпал носом и больше выл, чем по-настоящему плакал.       — Сейчас забацаем тебе самый вкусный завтрак в мире, идет? — Вэй Ин подтянул его к себе, обнимая, и А-Юань заныл еще громче.       — Не хочу завтрак, хочу бутерброд с сыром, колбасой, маслом и рыбой! И еще газировку!       — Звучит смертельно, но сначала умывашки.       — Не хочу-у-у-у!!!       — Тогда злой кролик Сянь укусит тебя за бочок, — Вэй Ин перевернул его и шутливо прикусил.       А-Юань взвизгнул, смеясь и хныча одновременно, не желая отпускать свое дурное настроение. Они добрались до ванной, и Вэй Ин с трудом выиграл сражение за промывание носа, закапывание капель и полоскание горла. За это А-Юань намазал ему пастой нос и щеки. От острого запаха ментола у Вэй Ина заслезились глаза, и пришлось срочно смывать последствия детских шалостей.       Завтрак прошел вяло. А-Юань возил ложкой в тарелке, согласившись поесть сначала каши, и уже потом свой супер-бутерброд. А когда дело дошло до башни, которую сотворил Вэй Ин, не пожалев ингредиентов, оказалось, что А-Юань уже передумал. Он вытащил из бутерброда листик салата, пожевал и выплюнул в тарелку.       — Хныы, не хочу. Хочу изюм.       Вэй Ин перерыл все шкафы, но не нашел у Лань Чжаня изюма.       — Редисинка, изюма нет. Давай, что-нибудь другое, м? Как насчет орешков? — он показал упаковку арахиса, но А-Юань скрестил руки на груди и надулся. — Ну, тогда идем в магазин.       — Не хочу. Хочу изюм сейчас.       — Ла-а-адно, маленькая врединка, — Вэй Ин потрогал его остывший лоб, почесал подбородок. — Сейчас так сейчас.       Он взял с тумбочки альбом для рисования и принялся за работу. А-Юань, дувшийся на другом конце стола, какое-то время пытался разглядеть издалека, но Вэй Ин специально закрыл свою работу рукой. Через пару минут А-Юань не выдержал, соскочил со своего стула и подошел к Вэй Ину.       — Что ты там рисуешь, покажи мне!       — Обещаешь тогда не хныкать? — Вэй Ин подмигнул ему.       А-Юань хмуро смотрел на него исподлобья. Было видно, что ему хотелось увидеть, что рисует Вэй Ин, но и поныть тоже.       — Я попробую, — он с трудом нашел компромисс, и Вэй Ин чуть отодвинул стул, позволяя залезть ему на колени.       — Итак, ты знаешь, откуда берется изюм?       Он продолжил возить карандашом по бумаге, делая быстрый набросок. А-Юань поставил локти на стол и подпер руками подбородок. Он все еще сопел заложенным носом, но смотрел внимательно.       — Из магазина.       — Да, но в магазин его тоже нужно откуда-то принести. А ты когда-нибудь ел виноград?       — Ел, конечно!       — Ну, так вот, изюм — это засохший виноград.       А-Юань обернулся, чтобы проверить, шутит Вэй Ин или нет, и тот постарался сделать максимально серьезное лицо.       — Сянь-Сянь, ты точно уверен?       — А я тебе сейчас все нарисую.       И он нарисовал. Сначала плантацию с виноградом, потом веселых рабочих, собирающих красивые грозди. После — разложенные ягоды под палящим солнцем. Он сделал несколько рисунков, показав, как виноградина из красивой ягодки с блестящим боком превращается в сморщенную изюминку. Чтобы было смешнее, дорисовал ягодам глаза и рты, сделал подписи, озвучивая свои рисунки.       — «Невыносимая жара! Я весь скукожился!» — пищал Вэй Ин, прорисовывая изюм под хихиканье А-Юаня.        Потом чужие руки сложили изюм в пакетик и отнесли в магазин. А на следующем листе Вэй Ин нарисовал самого себя, держащего А-Юаня за руку. В своей продуктовой корзине он нарисовал виноград и бутылку вина, а А-Юаню в свободную ладошку дал пачку изюма.       — А это мы с тобой в магазине покупаем виноград.       — А я изюм! — А-Юань ткнул пальцем в самого себя.       — Ага, и гляди, ты совсем не болеешь. А вот мы идем по улице домой, — Вэй Ин нарисовал их силуэты на улице быстрыми штрихами, так что большая часть картины оставалась в голове Вэй Ина и воображении А-Юаня.       — И скоро папа придет домой!       — Именно. Вот тут ты сидишь на диване и ешь изюм, — Вэй Ин нарисовал А-Юаня с широко открытым ртом, кладущего туда изюминки.       — У меня не такой большой рот!       — А вот изюминки думают, что большой. Огромный. Гляди, они кричат: «Не ешь нас, А-Юань!» — Вэй Ин запищал «по-изюмовски», и А-Юань рассмеялся.       — А я все равно съем! Ам! — он сделал вид, что хватает изюм прямо с листа бумаги, сует в рот и с удовольствием жует.       — Вкусно?       — А то! — А-Юань откинулся спиной на его грудь, погладил себя по животу, жмурясь и подыгрывая. — Вкуснота-а-а!       — Тогда нарисуем теперь вернувшегося домой папочку? — Вэй Ин снова подтолкнул его вперед, и они опять склонились над альбомом.       К вечеру Вэй Ин так вымотался, что задания в рабочих тетрадях показались ему не такими уж и скучными. Развлекать хнычущего больного ребенка, периодически пихая в него лекарства и не выпуская его ни на минуту из своих рук, было тем еще испытанием. Сразу вспомнилось, как болел в свое время Цзян Чэн. Он также не слезал с рук матери или отца, становясь еще более вредным и рыдая по всяким пустякам. Причем рыдал он так громко, пуская из глаз град крупных настоящих слез, будто его не иначе как били ногами. Иногда Вэй Ин нарочно дразнил его, чем вызывал еще больший рев, за что получал подзатыльники от мачехи.       — Он и так плачет, а ты его дразнишь! Иди-ка мой посуду лучше!       Но стоило Вэй Ину сесть за альбом и подманить переставшего выть маленького братишку, как тот забывал о своем нытье. Он забирался, как и А-Юань, к Вэй Ину на колени или подлезал под руку, когда они стали старше, и смотрел, как Вэй Ин рисует смешные картинки.       Они выросли. И рядом с больной А-Ли не имели права часто болеть. Но стоило Цзян Чэну подхватить простуду, и он снова становился невыносим, как сотня бесов. Гундел, уткнувшись лицом в подушку, и жаловался, не переставая, то желая умереть, то прося воды, чаю, засахаренных фруктов, сладких булочек, выключить телевизор, включить телевизор… Короче, доводил Вэй Ина до белого каления.       — Он просто хочет твоего внимания, гэгэ, — смеялась А-Ли.       Ей было запрещено возиться с ними, когда они болели, и потому она оставалась в стороне, поддерживая разговор из-за двери спальни и выходя в уборную только в плотной маске, чтобы не подхватить вирус.       — А-Чэн, ты как дите малое! Еще скажи на ручки тебя взять!       — Пошел ты! Я умираю, а он еще издевается! Ненавижу тебя! Может, мне осталось жить всего ничего, мог бы и сбегать в магазин для меня, исполнить просьбу умирающего.       — В магазин ритуальных услуг? Принести тебе каталог гробов?       Они издевались друг над другом, шутя по-черному, и так выматывались к ночи, что Цзян Чэн дрых как убитый, несмотря на жар. Может, и с А-Юанем сработает.       К тому времени, когда вернулся Лань Чжань, как убитый спал только Вэй Ин. А-Юань, шмыгая носом, возился у него в ногах, разложив по одеялу, которым накрылся Вэй Ин, свои игрушки.