Большая миссия маленького А-Юаня

      Незаметно перевалило за вторую половину октября. Вэй Ин все-таки устроился на подработку в колл-центр. С одной стороны, он только и делал, что болтал все рабочее время, а с другой — было ужасно скучно говорить одно и то же. Устроился только из-за плавающего графика: в какие-то дни он работал, в другие — сидел утром с А-Ли, а если А-Юань вдруг снова заболеет, он легко поменяется с кем-то сменой или не выйдет вовсе.       Вечера он проводил с Лань Чжанем и А-Юанем, периодически оставаясь ночевать в их квартире. Выходные приходилось делить надвое: один день дома, один, так и быть, по милости Цзян Чэна он получал в личное пользование.       Заглядывать в кафе «Белый пион» было совсем некогда, и Вэй Ин забежал навестить Не Хуайсана и Мо Сюаньюя буквально пару раз за месяц. В первый раз заглянул один, в другой — пришел с А-Юанем, чтобы занести угощения кроликам.       — А-Юя нет, ушел куда-то, — Не Хуайсан вынес кроликов в клетке в подсобку.       Радостно пищащий А-Юань вытащил их на стол и принялся кормить.       — Сянь-гэгэ, гляди, как едят! — он радостно ткнул в довольно жующих кролей.       — Смотри, чтобы не убежали, — велел Вэй Ин, оборачиваясь к Не Хуайсану. — Цзинь Гуанъяо позволяет ему гулять в одиночестве?       — Может, и не позволяет, но А-Юю правила не писаны, — Не Хуайсан передернул плечами, нервно улыбаясь. — Он тут свою справку в копировальный аппарат засунул и разложил копии в рекламные листовки. Я штук пятьдесят успел раздать, прежде чем увидел, что он натворил.       — Ахаха, А-Юй в своем репертуаре.       Не Хуайсан достал из кармана веер и обмахнулся.       — Господин Цзинь ходит мрачнее тучи. Он двух нянек нанимал, чтоб присматривали за ним, только А-Юй сбегает или вытворяет что-нибудь, что сбегают от него. Боюсь, как бы его вообще обратно в психушку не отправили.       Вэй Ин покачал головой. Ему было жаль Мо Сюаньюя, но если тот продолжит по-страшному чудачить в кофейне, то именно этим все может и закончиться. Цзинь Гуанъяо был добрым и терпеливым человеком и забрал брата от чокнутой тетки не для того, чтобы мучить, но, очевидно, он сам не очень хорошо понимал, во что ввязался.              — Чем он болен? — спросил Лань Чжань, услышав последние новости из кофейни.       А Вэй Ин вдруг понял, что понятия не имеет.       — Ну, эээ, сумасшествием?       В общем-то, только думать о чужих диагнозах ему не хватало.       А-Ли после курса терапии стала чувствовать себя намного лучше и даже смогла набрать пару килограммов. Вэй Ин радовался как ребенок, то и дело хватая ее за чуть-чуть округлившиеся щеки с румянцем.       — Давай купим тебе новое платье! Старые теперь не застегнутся на талии!       — Теперь просто поясок надо чуть послабее завязывать, и только, — смеялась А-Ли, но платье Вэй Ин все равно ей купил.       Нежно-фиолетовое, с белыми лотосами на подоле.       — Мне его и надеть некуда, Сянь-гэгэ.       — У меня скоро день рождения, вот на него и наденешь! Моя сестрица будет моим лучшим подарком на праздник! — он обнял ее со спины и поцеловал в щеку, пока она красовалась перед зеркалом.       Цзян Чэн заглянул на шум, оторвавшись от готовки.       — Вы чем тут заняты?       — Сянь-гэгэ купил мне платье. Погляди, как тебе, А-Чэн? — А-Ли обернулась к нему, чуть приподняла подол, со смехом покружилась.       Брови Цзян Чэна нахмурились еще сильнее, он скрестил руки на груди.       — Вам бы только цацками всякими любоваться! Небось, отдал за него кучу юаней.       — Ой-ой-ой, смотрите, какой зануда к нам пожаловал, — Вэй Ин пересек комнату и, оказавшись рядом с Цзян Чэном, перекинул руку ему через плечи, А-Ли хихикнула. — Я тебе тоже кое-что купил, братишка. Так и знал, что ты позавидуешь, если сестренке я куплю подарок, а тебе нет.       — На что еще ты потратил деньги, транжира? — Цзян Чэн старался держать суровое лицо, но Вэй Ин видел, что ему интересно.       С видом фокусника он достал из сумки что-то фиолетовое, развернул и накинул Цзян Чэну шуршащую ткань на шею.       — Та-да! Фартучек для злой тефтелины вместо того, который я прожег три месяца назад!       — Здорово, тебе идет фиолетовый, Чэн-гэгэ, — А-Ли схватила его за руку и подвела к зеркалу.       Цзян Чэн закатил глаза, глядя на их довольные лица, и улыбнулся, подвязывая пояс. Один Вэй Ин остался стоять за их спинами черной вороной, одетый в полинявшую футболку и растянутые домашние штаны.       — Неужто себе ничего не купил? Не поверю, — Цзян Чэн смотрел на него из зеркала с проницательной насмешкой.       Вэй Ин улыбнулся шире.       — Купил. Только это не для ваших глаз, детишки.       А-Ли хихикнула. А глаза Цзян Чэна загорелись недобрым огоньком.       — Ого! Я обязательно должен это увидеть!       И, прежде чем Вэй Ин успел среагировать, Цзян Чэн схватил его сумку и выскочил в гостиную, засовывая руку внутрь.       — А ну, стой! Подлый тефтель! Отдай! — он попытался вырвать пакет, но Цзян Чэн уворачивался быстрее, успевая злобно хохотать.       Наконец он достал то, что лежало на дне, и с радостным злодейским «Ага!» вытащил на свет ободок с заячьими ушами и трусы с заячьим хвостом. На минуту застыл, глядя на то, что держит в руках, а потом расхохотался.       — Ну, все, Цзян Чэн, я тебя точно защекочу, и пощады не будет!       Вэй Ин почувствовал, как краснеют уши, он попытался отобрать свои покупки у брата, но тот напялил ободок на себя и заскакал по комнате, пища фальцетом:       — Лань Чжань, поймай меня! Лань Чжань, укуси меня за бочок! — он приложил к ягодицам трусы и повертел задом, помпон смешно болтался, в самом деле напоминая заячий хвост.       Засмеялся даже Вэй Ин.       — Ахах, дай сюда! Если тоже хочешь в ролевые игры поиграть, найди себе девушку или парня, на худой конец.       Цзян Чэн все еще корчил рожи, посылая Вэй Ину воздушные поцелуи, когда тот сорвал с него ободок и отобрал вторую деталь своего костюма. Идея с кроликами давненько не выходила у него из головы. А тут, как назло, на глаза попались эти уши, пришлось идти еще и за трусами. Не без хвоста же ходить. Наверняка Лань Чжань придет в восторг!       Когда после обеда Лань Чжань заехал за ним, А-Ли подошла к гостю и протянула ему пакет.       — Цзян Чэн сказал, что это тебе пригодится, — она хихикнула, краснея.       — Что-что там сказал Цзян Чэн? — Вэй Ин, уже успевший шагнуть в коридор, вернулся обратно как раз в тот момент, когда Лань Чжань задумчиво брал подарок из рук сестры, а Цзян Чэн, вышедший из кухни, приставил ладони к голове и изобразил кролика.       — Мгм, — Лань Чжань вопросительно показал Вэй Ину старый ободок А-Ли, к которому ее умелой рукой были приклеены ею же сшитые рыжие лисьи уши.       — Удачного утренника! — помахал им рукой Цзян Чэн.       — Пошли, Лань Чжань, — Вэй Ин со смехом показал брату язык.       — У А-Юаня в саду утренник?       — Нет, любимый, я тебе дома расскажу.              Вэй Ину нечасто снились кошмары. Он шутил порой — это потому, что все самое страшное происходило в его жизни наяву. Так и было: болезнь сестры, смерть родителей, потеря работы, нищета, любовные неурядицы. Ну что может присниться человеку с такой судьбой? Конечно, Вэй Ин прекрасно знал, что не стоит думать, будто хуже быть уже не может. Жизнь слишком часто доказывала обратное. И иногда, почему-то именно в спокойные времена, когда у них были деньги, здоровье А-Ли улучшалось и дома было все хорошо, его настигал внезапно какой-нибудь кошмар. Как напоминание — все, что у тебя есть, такое хрупкое и недолговечное, что сильно расслабляться не стоит.       С появлением Лань Чжаня Вэй Ин ощущал, что в его душе цветет весна несмотря на то, что за окном была осень — серая, дождливая и неприветливая. Все солнце оказалось внутри его дома. Светился от радости скачущий по диванам А-Юань, согревала теплом мягкая улыбка Лань Чжаня по утрам, наполнял сердце счастьем звонкий смех А-Ли, чувствующей себя намного лучше после курса лечения. Ну никак нельзя было, чтобы без кошмара!       Той ночью Вэй Ин резко сел в постели, обливаясь потом и тяжело дыша. Волосы прилипли к мокрой шее и лицу, влажной спине от них было невыносимо жарко. Он с трудом проморгался, отгоняя морок сновидения, что в темной комнате под шум дождя было сделать трудновато. Его трясло так, что пришлось взять себя за плечи, чтобы хоть немного уменьшить дрожь, и прикусить губу, чтобы не разбудить случайным всхлипом Цзян Чэна — ему сегодня вставать в пять утра.       Это был один из самых гадких кошмаров. Из тех, что Вэй Ин не мог забыть по нескольку дней, прокручивая в голове ужасные картины снова и снова.       Сон всегда начинался хорошо и обычно как-нибудь по-дурацки. Вэй Ин уходил из квартиры, махая рукой на прощание сестре, и шел стрелять по воздушным змеям, или играть с детьми в парке, или участвовать в конкурсе поедания сладостей. Сегодня он ушел, чтобы встретиться с Лань Чжанем. Лань Чжань ждал его у подъезда, держа под уздцы осла.       — Ого! Всегда мечтал передвигаться на осле! Никаких тебе пробок и, главное, экологически чистое животное! — радостно воскликнул Вэй Ин, вскакивая на спину скотине.       И только после этого заметил, что Лань Чжань одет в белые одежды. Полы и рукава его верхних одеяний были такими широкими, что ветер раздувал их подобно парусу. Длинные волосы перетянуты белой лобной лентой.       Они двинулись вперед: Лань Чжань пешком, Вэй Ин верхом, напевая песню без слов и наслаждаясь прогулкой. Город постепенно сменился лесом, шоссе — песчаной дорожкой. И вскоре тени в чаще начали сгущаться.       — Почему ты так одет, Лань Чжань?       — Мы идем на похороны твоего брата, разве ты забыл? — Лань Чжань слегка обернулся через плечо, оставаясь все таким же спокойным.       Его голос звучал холодно и равнодушно, будто он был здесь только из-за Вэй Ина, а тот, оказывается, и не знал. От его ответа Вэй Ин ощутил, как в животе разрастается большой и острый кристалл льда.       — Ты что такое говоришь?! Цзян Чэн не умер!       Лань Чжань раздраженно выдохнул, спиной выражая к Вэй Ину презрение.       — Ты настолько непутевый и безответственный, что забыл даже о похоронах брата. Как только свет таких как ты носит, Вэй Усянь.       Сердце пронзили сотни ледяных игл снаружи и изнутри, заставляя Вэй Ина «вспомнить» страшную правду. Так и есть! Цзян Чэн умер! Погиб, как и родители, а Вэй Ин, увлеченный своей влюбленностью, совсем забыл про это! Не приехал даже в больницу, не успел взять за руку, не сказал, что любит, что позаботится об А-Ли, что все будет хорошо. Пока Вэй Ин кувыркался в постели с Лань Чжанем, Цзян Чэн умер в одиночестве, ведь А-Ли не смогла бы приехать в больницу.       И Лань Чжань теперь презирал его за это. Конечно, кому нужен парень, который забывает даже о смерти родного брата!       Они вышли из леса и остановились на вершине холма. Вэй Ин спрыгнул со спины осла, и Лань Чжань вытянул руку, показывая вниз. Там, на пустой вырубке, находилось старое заброшенное кладбище. Какие-то бродяги в драных одеждах копали погребальную яму прямо у дороги, не отступив от тропинки и пару шагов. Рядом лежал кое-как сколоченный деревянный гроб. В котором… в котором…       Вэй Ин не мог разглядеть тела Цзян Чэна, перед глазами все плыло от слез. Неизвестные люди, которым кто-то заплатил пяток цзяо за погребение, собирались зарыть Цзян Чэна на заброшенном кладбище в открытом гробу! Без церемоний и прощаний, без подобающих одежд и даже без памятной таблички, словно он и сам бродяга без роду и имени, умерший на улице.       — Что они делают? Так нельзя! — Вэй Ин рванулся вперед, но твердые руки Лань Чжаня перехватили его поперек груди, не давая идти.       Он вырывался, брыкаясь и пытаясь ударить захватчика головой, но Лань Чжань держал крепко. Руки и ноги Вэй Ина путались в чужих одеждах.       — Нельзя хоронить его там! Он должен быть с нашими родителями! Почему они это делают?! Пусти меня! Пусти, я заберу его домой! Он мой брат, он не может лежать здесь!       — Он умер как бродяга, и его похоронят как бродягу.       — Пошел ты! — Вэй Ин укусил его руку, прокусывая кожу до крови, и Лань Чжань наконец отпустил его.       От звонкой пощечины Вэй Ин полетел кубарем с холма, а когда оказался внизу, понял, что уже не на кладбище. Он бежал домой, чтобы сказать А-Ли… чтобы предупредить ее. И как он мог забыть о ней? Как мог уйти из дома так надолго! Сколько они с Лань Чжанем ехали по лесу? Кажется, прошла целая неделя! А раз Цзян Чэна не было, то кто позаботился об А-Ли?!       Вэй Ин вбежал в их квартиру и обнаружил А-Ли лежащей на полу. Она задыхалась, выгибаясь от приступа удушья, царапая пальцами ковер. Ее лицо было синим от недостатка кислорода, волосы разметались по ковру, в глазах стояли страх и слезы.       — А-Ли, я сейчас! Где же лекарство? Где оно?!       Он шарил по всем шкафам и полкам, заглядывал под кровать и стол, ощущая, что его ноги еле двигаются и он делает все слишком медленно. Проклятье! От собственной беспомощности из горла рвались рыдания. Вэй Ин осмотрел все, но лекарства не было нигде. А-Ли задыхалась посреди комнаты, и он мог только склониться над ней, испуганно глядя, как она без всякого толку открывает и закрывает рот.       — Я сейчас вызову скорую. Сейчас! Где мой телефон?       Руки облазили карманы в поисках мобильника. Трубка пропала без следа. А-Ли затихла, глядя на него открытыми, но безжизненными глазами, так и не дождавшись помощи…       И только тогда Вэй Ин наконец проснулся. В голове еще стучали мысли о поиске лекарства и мобильника, о том, что срочно надо вызвать скорую, о том, как проводить реанимацию. Они с трудом отступали, тая в ночной тишине спокойной квартиры, где никто не умирал, и, прислушавшись, Вэй Ин мог различить тихое дыхание Цзян Чэна.       Он рухнул обратно на кровать, выдыхая. Простыня и одеяло скомкались — это в них он запутался, пытаясь вырваться из рук Лань Чжаня. Вэй Ин включил экран мобильника и открыл галерею фотографий. На первом фото Лань Чжань целовал его в щеку на прощанье. Его лицо не выглядело ни холодным, ни надменным, в нем не было ни презрения, ни ненависти. На другом он обнимал А-Юаня, на третьем — они все вместе смотрели в объектив.       Все было хорошо, и никто не умер, Лань Чжань его не ненавидел, и Вэй Ин не облажался. Он думал было заглянуть к сестре или перебраться под бок к Цзян Чэну, но решил никого не тревожить. Не маленький, перетерпит.       Сон совсем слетел, и он тихо выбрался из-под одеяла, прошел на кухню и прикрыл за собой дверь. Зажег маленькую лампу над плитой, чтобы не сильно светило под дверь. Пальцы ловко заплели волосы в косу, влажную футболку он снял и скинул на пол. Прошелся босиком к окну, остужая горящие ноги, выглянул наружу.       Стояла глубокая ночь. С неба лило. Дождь зарядил еще вечером, и теперь на асфальте и тротуарах были большие лужи. По шоссе изредка проезжали машины — их район был спальным, здесь движение транспорта ночью не было таким активным. У мусорных баков рылась бездомная промокшая собака.       Вэй Ин поставил чайник на плиту и уселся на стул. Тот жалобно скрипнул под его весом — неудивительно, Цзян Чэн постоянно качался на нем и разболтал ножки. Он рисковал в один не прекрасный день грохнуться и расшибить себе голову. Может, купить новый стул?       Вэй Ин уткнулся лбом в сложенные на столе руки, прислушиваясь к тому, как закипает вода, успокаивая сердцебиение.       Никто не умрет. И не будет похоронен как бродяга за чертой города. И Лань Чжань ни за что не поступит с ним так бессердечно.       Вэй Ин без всякого толку постучался лбом о предплечье, стул жалобно заскрипел. Как и дверь на кухню.       — Что с тобой? — голос Цзян Чэна был хриплым со сна.       Вэй Ин резко выпрямился. Погруженный в свои медитативные успокоения, он не услышал, как брат встал.       — Доламываю твой стул, не видишь? — он улыбнулся.       Живой и как обычно хмурый Цзян Чэн, хотя растрепанный и помятый со сна, развеял остатки кошмара.       — Ты не заболел?       Да, с Цзян Чэном просто не отшутишься. И, прежде чем Вэй Ин ему ответил, он подошел ближе и потрогал его лоб с таким серьезным лицом, будто по одному касанию мог поставить диагноз. Вэй Ин отстранился.       — Нет, просто проснулся и не могу уснуть. Иди ложись.       Ему не очень-то хотелось полуночных бесед. Цзян Чэн вздернул одну бровь и скрестил руки на груди.       — Кошмар приснился.       Он не спрашивал — утверждал. Вэй Ин всплеснул руками.       — Да как ты это делаешь, А-Чэн?! — он правда не понимал, как Цзян Чэн всегда узнает обо всем! — У тебя что, третий глаз во лбу?       Тот усмехнулся одним уголком рта.       — Да это у тебя все на лице написано, тут и глаза не нужны. Ладно, не хочешь говорить, так сиди тут со своим чаем. Я спать.       Ночи бывали разные, и не только Вэй Ин просыпался с криком или в поту от кошмара. Они никогда не обсуждали свои сны, это было ни к чему. Вэй Ин был уверен, что Цзян Чэн видит во сне примерно то же самое.       Теплый чай согревал не только тело, но и душу. Его любил заваривать некоторыми вечерами отец. Доставал красивый чайник, разливал по чашкам каждому из них чай. Цзян Чэну давал дольку лимона, А-Ли подливал молока, Вэй Ин брал листик мяты, мадам Юй пила чай безо всего, даже без сладостей, а сам отец обязательно клал себе в чашку пару кусочков сахара. Это был их семейный ритуал, который Вэй Ин очень любил: они все собирались вместе, и за столом было запрещено ругаться или обсуждать плохое. А-Ли рассказывала о своих занятиях рукоделием, А-Чэн горделиво расписывал успехи в школе, Вэй Ину было тяжелее всего: гордиться своими хулиганствами было нельзя, а в школе его, несмотря на хорошие оценки, чаще ругали, чем хвалили. Это был тот редкий момент, когда он предпочитал слушать. Но отец все равно к нему обращался.       — Как твои танцы, А-Сянь? — ему не были интересны школьные оценки, и он редко когда ругал кого-то из них за двойки или прогулы.       Эту честь он оставлял своей супруге, которая не жалела ни пасынка, ни сына, ни дочку, спрашивая с каждого и сделанные уроки, и дневник с оценками, и за плохое поведение наказать не забывала.       — Скоро выступление. Вы придете? — обсуждать танцы неинтересно, Вэй Ин хотел показывать!       Мадам Юй считала его увлечение недостойным мужчины, но отец всегда поддерживал любые его начинания. Наверное, поэтому он первым и узнал от самого Вэй Ина о его ориентации.       — Неважно, кого ты полюбишь, А-Сянь, лишь бы ты с ним был счастлив.       Не каждому везло с таким понимающим и принимающим отцом. Вэй Ин был счастлив быть его сыном. Мадам Юй восприняла эту новость куда более негативно, бранила отца за то, что он потакал Вэй Ину, позволяя ему заниматься женскими увлечениями — танцами, рисованием, флейтой. Отец мягко, но настойчиво объяснял, что едва ли это стало причиной, по которой Вэй Ину нравятся мужчины. Дома случился откровенный скандал, и Вэй Ин, которому только исполнилось пятнадцать, став причиной серьезного разлада между родителями, даже подумал в отчаянии: не сбежать ли из дома? Он бы не пропал, зато мадам Юй не злилась бы каждый раз при взгляде на него, и отцу не пришлось бы отстаивать его честь в их спорах. Она всегда недолюбливала Вэй Ина, но вынуждена была принимать его — не выгонять же из дома. Он получал достаточно ее внимания, и она воспитывала его в такой же строгости, как и своих детей, только ласки от нее ему не доставалось. Недостаток материнского внимания компенсировал отец, чему Цзян Чэн периодически ужасно завидовал, устраивая в детстве истерики. Он буквально колотил ногами по ковру, рыдая и валяясь на полу, крича, что отец любит Вэй Ина больше, чем его.       Но Вэй Ин-то знал, что это неправда. Отец любил их всех одинаково, просто Цзян Чэну и Цзян Яньли доставалась любовь еще и от матери, а Вэй Ину только от него.       — Так не хватает тебя, отец…       Он подошел с кружкой чая к окну и снова уставился на улицу, глядя, как дождевые капли в свете уличных фонарей оставляют на лужах круги. Но к лужам он быстро потерял интерес, когда на другой стороне улицы из тени переулка показалась худая фигура. Вэй Ин не удивился бы, увидев ночного прохожего или какого-нибудь пьяницу, или бродягу. Но человек, вышедший на тротуар, был без зонта и даже без куртки — и явно не походил на обычного прохожего. На нем была одна лишь футболка, насквозь промокшая под ливнем. Длинные черные волосы облепили спину, плечи и мокрое лицо. Он торопливо шел, прихрамывая, загребая подворачивающейся ногой воду в лужах. Наверняка начерпал полные ботинки воды.       Вэй Ин даже забыл о чае, вглядываясь в тусклый уличный свет.       Он не шатался, как пьяница, и одежда на нем, по крайней мере издалека, не выглядела, как одежда бродяги. Мокрые джинсы и футболка, кроссовки. Что-то на руках… Наручи? Бинты? Может, наркоман? В их районе встретить опустившуюся молодежь было плевым делом.       То и дело оборачиваясь, крутя головой во все стороны, парень спешно прохромал через дорогу и оказался на тротуаре у их дома. Вэй Ин прижался носом к стеклу и вытянул шею, чтобы увидеть, куда тот пойдет. Прищурился сильнее, вглядываясь в черную макушку, когда та скрылась в подъезде их дома.       «Какой-то соседушка припозднился!»       Вэй Ин мало кого знал из соседей, считая это большим упущением со своей стороны. В доме, где они жили раньше, когда родители были живы и они не существовали за чертой бедности, он знал всех соседей по именам, ходил к ним в гости. Знал и детей, и стариков, и клички домашних животных, у кого когда день рождения, к кому всегда можно обратиться за помощью с разбитой коленкой, а к кому лучше не подходить, чтобы не получить подзатыльник.       Все интересное на улице закончилось, как и чай. Вэй Ин сполоснул чашку под краном, выключил свет и вернулся в комнату. Он вытянулся на постели, собираясь снова погрузиться в сон, успокоившись после кошмара, когда понял, что в общем коридоре между квартирами что-то происходит. Кто-то бранился, послышались крики, звук удара.       «Видать, хозяин квартиры был не рад позднему возвращению своего родственника…» — подумал Вэй Ин, прикрывая глаза.       Быть свидетелем семейных ссор Вэй Ин очень не любил. Ему всегда хотелось вмешаться, но практика показывала, что в конечном счете можно получить от обоих участников ссоры за свои благие намерения. Побранятся да помирятся. Тем более, не женщина там была и не ребенок, мужики как-нибудь сами разберутся.       Вэй Ин повернулся на бок, поправляя подушку.       Хлопнула соседская дверь. В пустом коридоре послышались завывания и рыдания.       «Черт…»       Наверняка этот шум слышал весь этаж. Если виновник ссоры не замолчит, его выгонят обратно под дождь.       «Это не твое дело».       Вэй Ин снова перевернулся. Завывания стали громче, кто-то во все горло и ни капли не стесняясь горько рыдал почти у них под дверью. Но сосед, не пустивший на порог промокшего и припозднившегося родственничка, не собирался проявлять милосердие.       Подушка была неудобной, одеяло стало колоться, мятые простыни с упреком впивались каждой складкой Вэй Ину в бок. Последние остатки сонливости скончались, и Вэй Ин вытаращился в темную стену, продолжая прислушиваться. В чужих рыданиях ему мерещилось жалобное: «Вэй-сю-ю-юн… Вэй-сю-ю-юн…»       Да ну, бред какой-то! Вэй Ин старательно гнал прочь свою милосердную совесть, которая велела помогать несчастным и убогим и добавляла в чужие подвывания его имя. Только влезть в очередные неприятности не хватало.       Да. Не хватало.       — Цк!       Он отшвырнул одеяло на пол, вскакивая с постели, и тут же подал голос Цзян Чэн:       — А ну, стоять! Куда собрался?! Опять хочешь в рожу получить?! Вэй Усянь!       — Просто спрошу, что случилось! — он отмахнулся от брата, сидящего на диване. Даже во тьме был виден его сверкающий злой взгляд.       — Не твое дело, что там случилось! Пусть рыдает! Гэгэ! — он зло шипел, стараясь не шуметь слишком громко, чтобы не разбудить А-Ли, но Вэй Ин уже отпер дверь и выглянул в коридор.       — Эй, что… — он уже хотел поинтересоваться у несчастного, в чем дело, когда тот поднял голову, и Вэй Ин обомлел. — А-Юй?! Ты что тут делаешь?!       На полу в луже грязи, натекшей с него же самого, сидел Мо Сюаньюй, и вблизи он выглядел еще ужасней, чем из окна второго этажа. Совершенно мокрый, трясущийся так, что зуб на зуб не попадал, он кривил в рыданиях дрожащие посиневшие от холода губы. По лицу из разбитого виска текла кровь, джинсы на колене и бедре левой ноги были разодраны и пропитались кровью, на правой руке — окровавленные бинты, на левой — содранная, болтающаяся кожа. Из ран на пол капала кровь, из покрасневших глаз все еще текли ручьями слезы. При виде Вэй Ина он попытался вскочить, но в итоге просто рухнул ему на ноги, обнимая под коленями и продолжая рыдать.       — Вэй-сю-ю-юн!       Значит, Вэй Ину не показалось!       Он поспешно опустился на корточки, отрывая от себя прицепившегося израненного дурачка.       — Что с тобой случилось? Где ты так поранился? Как вообще тут оказался?! Блин, А-Юй, ты что учудил?       А-Юй замотал головой, продолжая громко всхлипывать, и так ничего и не смог сказать, давясь рыданиями.       Сердце Вэй Ина испуганно колотилось в груди. Не к добру ему приснился проклятый кошмар!       — Давай поднимайся, пойдем в квартиру. Нечего тут сидеть. Ты весь ледяной, так и воспаление легких заработать недолго.       Он подхватил Мо Сюаньюя под мышки, пытаясь поставить на ноги, но тот остался сидеть тяжелым мокрым кулем на полу, ничуть не помогая Вэй Ину и не пытаясь выпрямить ноги. Может, не мог? Может, сломаны? От мысли о том, что А-Юй сломал ногу, а не только разодрал кожу до крови, стало слегка дурно.       — Ну же, вставай, — он попытался еще раз, но А-Юй разрыдался громче. — Цзян Чэн! Иди сюда, помоги мне!       Из квартиры не раздалось ни звука. Наверняка Цзян Чэн накрыл голову подушкой, лишь бы не слышать, надеясь, что неприятности так и останутся за дверью вместе с Вэй Ином. Но что делать, если Вэй Ин не мог не притащить их домой… в буквальном смысле.       — Как ты тут оказался? Откуда вообще знаешь, где я живу, а? А-Юй, скажи хоть что-нибудь!       Но все, что Вэй Ин услышал сквозь рыдания, снова было только:       — Вэй-сю-ю-юн.       Он отпустил руки и протопал обратно, рванул ручку, распахивая дверь в квартиру и включая свет.       — Ты оглох, Цзян Чэн?! — он подскочил к дивану, где А-Чэн старательно затыкал ухо подушкой, и шлепнул его по плечу.       Тот взвился, яростно сверкая взглядом и шипя, как гадюка.       — Какого черта ты опять лезешь? Я не собираюсь участвовать в очередном балагане с…       — Да тише ты, — он зажал ему рот рукой. — Это А-Юй, он весь в крови. Помоги мне его в квартиру завести, потом орать будешь.       — Что? — Цзян Чэн отпихнул его ладонь, продолжая гневаться. — А-Юй? Этот психопат, который укусил меня за задницу? Он опять кого-то укусил и получил тумака?       — Хватит! — Вэй Ину было не до шуток, он схватил Цзян Чэна за руку, стягивая с дивана. — У него кошмарные раны на руках и ногах. Что-то случилось, а ты со мной споришь. Не укусит он тебя, у него зуб на зуб не попадает.       Он насилу выволок брата в коридор. При виде сидящего на полу Мо Сюаньюя Цзян Чэн потерял свой воинственный настрой. Может, он и не забыл вмиг о своем унизительном ранении ягодицы, но извергать желчь на голову трясущегося рыдающего избитого дурачка было чересчур даже для Цзян Чэна.       — А-Юй, вставай, пошли в кровать, — Вэй Ин подхватил его под одно плечо, Цзян Чэн под второе.       — Ходячее бедствие! — Цзян Чэн бурчал, подтягивая совершенно не собирающегося шагать А-Юя вверх.       Они с трудом заволокли его внутрь. Казалось бы, такой стройный, да и ростом ниже Вэй Ина на целую голову, а поди подними…       — Он сейчас своим воем А-Ли разбудит.       Диван был ближе, но Цзян Чэн, пригибаясь от тяжести чужого тела и потея, заставил Вэй Ина прошагать и проволочь Мо Сюаньюя до кровати, намекая: сам принес, к себе и клади.       Усевшись, А-Юй навалился всем телом на Вэй Ина, холодный и дрожащий. Он чуть прикрутил поток рыданий, видимо, устав завывать. Вэй Ин подтянул к себе одеяло, поспешно закутал мокрого А-Юя и прижал поближе, согревая своим теплом. Цзян Чэн хмуро смотрел на них сверху вниз.       — А-Юй, ну, ты чего? Скажи хоть слово. Что случилось? — Вэй Ин поднял взгляд на брата. — Аптечку принеси, бинты, перекись. Не оставлять же так!       Тот ушел в ванную без возражений и вернулся обратно с коробкой первой помощи.       Вэй Ин провел рукой по мокрым волосам А-Юя, успокаивая, покачал в объятиях.       — Тихо-тихо, все уже хорошо, ты со мной. Не плачь, — отвел рукой мокрую прядь волос, открывая разбитый висок.       Рана выглядела не особенно глубокой, но все еще кровоточила. Будто он ударился обо что-то и пропахал головой: рядом на лбу, брови и скуле виднелись ссадины. Вэй Ин откинул край одеяла и вытащил его руку, осмотрел. Выглядело ужасно. Стесанная кожа, несколько глубоких неаккуратных грязных порезов. От влаги и повреждений бледная кожа распухла, там, где кровь не смогла найти выход наружу, чернели синяки от запястья до локтя.       — Нехило разодрал, — констатировал Цзян Чэн, доставая одной рукой перекись, второй гемостатическую губку и не зная, что вообще делать с такой раной. — Да тут пол-литра нужно, а у меня один флакон.       — Полей вот на эту, грязную. Хоть немного, может, удастся промыть, — Вэй Ин повернул безвольное предплечье Мо Сюаньюя, безучастно всхлипывающего ему в плечо.       Цзян Чэн открутил крышку на пузырьке и скептически покосился на А-Юя.       — Я крепко держу, — уверил брата Вэй Ин.        Цзян Чэн стиснул руку пониже раны и от души ливанул в порез. А-Юй жалобно взвыл, впиваясь другой рукой Вэй Ину в холку, и пнул Цзян Чэна ногой прямо под колено. Цзян Чэн зашипел от боли, стискивая зубы и меча молнии в сторону Вэй Ина. Тот сделал извиняющееся лицо.       — Тише, А-Юй, надо обработать твои раны, иначе у тебя будет инфекция. Сиди спокойно.       — Вэй-сю-ю-юн…       — Да-да, я здесь. Не вырывайся.       — Почему ты не дружишь с нормальными людьми, гэгэ? — накладывая повязку на руку А-Юя, Цзян Чэн причитал. — Почему это либо психи, либо дураки, каких свет не видывал, либо растяпы, вроде Не Хуайсана? Почему нет ни одного нормального, а?       — У меня слишком нормальный брат — на тебе все ресурсы моей нормальности закончились, — Вэй Ин улыбнулся ему с благодарностью, глядя на то, как брат ловко завязывает бинт.       Цзян Чэн выпрямился, снова взялся за флакон, и Вэй Ин отвел ото лба А-Юя волосы, открывая глубокие ссадины. Тот задергался, отвернулся, пряча лицо.       — Не хочу. Нет. Нет. Не хочу!       — Для тебя стараемся, дубина, — Цзян Чэн попытался повернуть его голову обратно, но А-Юй так заорал, что он испуганно отдернул руку.       — Ладно-ладно, не кричи. Дай мне губку, А-Чэн, — Вэй Ин снова погладил дурачка по голове. — Не шуми, ладно? Ты разбудишь мою сестру. — Он взял из рук брата гемостатик. — Это просто губка, от нее не бывает больно. Она сразу остановит кровь. Давай, повернись. Я не обманываю тебя.       — А-Юю больно… — он простонал это куда-то в шею Вэй Ину, не спеша поворачиваться обратно.       — Еще бы, с такими-то ранами.       — Может, вызвать… — начал Цзян Чэн, но Вэй Ин прижал палец к губам и активно замотал головой, брат закатил глаза и поднял руки. — Ладно, как скажешь.       — Ну же, давай, повернись. У тебя еще течет кровь по лицу. Приложу губку, и все пройдет.       Какое-то время А-Юй все еще подвывал Вэй Ину в плечо, но в конце концов понял, что от него не отстанут. Вэй Ин ловко наклеил губку к его виску, второй рукой продолжая обнимать за плечи.       — Вот и все. Говорил же.       Цзян Чэн откинул мокрое и перепачканное кровью одеяло в сторону, открывая ногу Мо Сюаньюя.       — У него все бедро сбоку в мясо, только посмотри. Штаны вперемешку с кожей, — Цзян Чэн поморщился. — Похоже, его протащило по асфальту. Левая рука, нога, висок… Может, машина сбила?       Вэй Ин тоже об этом подумал. Но что делал Мо Сюаньюй ночью на улице, без верхней одежды, один и так далеко от дома? Как умудрился попасть под машину?       — А другую руку ему кто-то уже забинтовал… — задумчиво констатировал Цзян Чэн.       — Может, раньше поранился? Это же А-Юй.       Поняв, что Цзян Чэн один не справится, Вэй Ин сначала уговорил А-Юя себя отпустить.       — Ложись, я же не ухожу. Разденем тебя и можем снова обниматься, — Вэй Ин подмигнул ему, и А-Юй кивнул, уныло шмыгнув носом. Он был ужасно бледным и все еще дрожал, но хотя бы его губы вернулись к более натуральному розовому цвету.       Он спрятал лицо под забинтованными руками, лежа на боку, пока Вэй Ин и Цзян Чэн разрезали его штанины, стараясь не сильно дергать успевшую кое-где прилипнуть разодранную кожу. Левое колено распухло и посинело, на бедре цвели от черного до голубого цвета синяки, полученные от удара.       — Его точно сбили.       — Почему тогда синяки на бедре, а не на голени? — Вэй Ин показал на несколько царапин ниже колена.       Решили больше не гадать. Губка у них была, к несчастью, только одна.       — Давай-ка ты сам, раз уж он твой друг. Не хочу получить коленом в нос! — Цзян Чэн протянул Вэй Ину пузырек перекиси.       — Какой же ты неженка, Цзян Чэн, — Вэй Ин покачал головой и обернулся. — А-Юй, пожалуйста, не пинай меня, ладно? Я полью тебе немного раствора на раны, будет щипать, но ты уж потерпи.       Послышалось что-то вроде: «Ага». И Вэй Ин, ободренный стойкостью бедняги, щедро ливанул на самые грязные порезы. Нога А-Юя дернулась и впечаталась Вэй Ину ровно под дых. От резкого пинка сбилось дыхание, на глаза навернулись слезы. Позади послышалось хмыканье Цзян Чэна.       — Что ты охаешь, как неженка, он тебя всего лишь слегка лягнул.       — Цзян… Чшэн… кхе, — Вэй Ин с трудом отдышался, держась за спазмированные мышцы живота. — Подержи ему ногу, а?       Они кое-как доделали дело, истратив на бедро А-Юя остатки бинтов. Из одежды в итоге на нем осталось только белье; Вэй Ин перевернул одеяло и накрыл его сухой чистой стороной. Собрал мокрые волосы в хвост и перекинул через край кровати, чтобы они не мочили подушку. Сунул две таблетки — обезболивающее и антибиотик — предполагая, что Мо Сюаньюю понадобятся перевязки и уколы с такими грязными ранами.       А-Юй больше не рыдал и не выл, продолжая только стонать в подушку. Вэй Ин опустился рядом на край постели, одну руку положил ему на спину, второй погладил все еще мокрые волосы. А-Юя и так было жаль, а теперь, пожалуй, Вэй Ин понимал Цзинь Гуанъяо, который забрал сумасшедшего брата к себе. Если в доме мадам Мо он увидел его таким же побитым и несчастным, то никак не смог бы оставить его там.       Нужно было позвонить господину Цзиню и сказать, что А-Юй здесь. Но отчего-то Вэй Ин не спешил. Раз А-Юй оказался на пороге его дома, а не вернулся израненный домой, может, что-то случилось в самой кофейне? Поругался с гэгэ и сбежал? Натворил что-то и испугался наказания? С кем-то подрался?       — Вот, чай для вашего дурейшества, — Цзян Чэн протянул Вэй Ину чашку.       — Не смейся над ним, Цзян Чэн, он же не виноват, — Вэй Ин слегка сжал плечо раненого. — А-Юй, садись, попей теплого чаю. Тебе сразу станет лучше, и согреешься заодно. Может, хочешь поесть? Цзян Чэн готовит лучше всех на свете, он сделает тебе омлет.       — Ничего я ему не буду делать. Два часа ночи! — Цзян Чэн рухнул на диван, недовольным сычом глядя на брата и его подопечного. — Мне вставать через три часа, а я теперь не усну.       — Не слушай Цзян Чэна, он еще немного обижается, что ты его за зад укусил. Садись, я помогу тебе.       А-Юй с неохотой зашевелился, открывая лицо и кое-как усаживаясь. Без футболки, с мокрыми волосами и старыми шрамами он выглядел совсем жалким доходягой. Вэй Ин прижал его трясущуюся ладонь к боку чашки и помог поднести ее ко рту. Исподлобья А-Юй осматривал комнату, задержался взглядом на Цзян Чэне. Тот хмуро смотрел в ответ. На всякий случай А-Юй вцепился пальцами другой руки Вэй Ину в футболку и отвернулся: видимо, боялся получить еще раз за прокушенный зад.       — Вот так, ложись. Я посижу с тобой.       — Вэй-сюн не прогонит А-Юя? — он улегся и взялся за карман на домашних штанах Вэй Ина, чтобы тот не ушел далеко.       — Нет, конечно, — Вэй Ин погладил его по плечу, скрытому одеялом, а Цзян Чэн фыркнул, отворачиваясь и накрываясь с головой. — Может, расскажешь, что случилось? Обещаю, я не буду злиться на тебя.       Тот чуть подвинул голову на подушке и посмотрел на Вэй Ина усталым грустным взглядом:       — А-Юй хочет спасти Вэй-сюна от беды.              Вэй Ин потратил еще с десяток минут, допытываясь у Мо Сюаньюя, о какой беде он говорит, но тот сжал губы и молчал как рыба. Пришлось отступить. Не все ли равно, что напридумывал себе дурачок?       Устало выдохнув, Вэй Ин поправил одеяло на плечах раненого и велел спать, а сам устроился на полу у кровати. Так-то хватило бы места и для двоих, но Вэй Ин испугался, что потревожит раны А-Юя.       Он повертел в руках телефон. Ни пропущенных вызовов, ни смс. У господина Цзинь Гуанъяо не было причин думать, что Мо Сюаньюй, даже если он сбежал, каким-то образом окажется в доме у Вэй Ина. Откуда тот знал его адрес, все еще оставалось загадкой. Еще и номер квартиры напутал. Через полчаса дыхание раненого стало ровным и спокойным, Цзян Чэн лежал слишком уж тихо для спящего. Подумав немного, Вэй Ин все-таки решил рискнуть, залез к брату на диван, пихая его в бок, чтобы подвинулся.       — Сволочь, сам не спишь и мне не даешь!       — Ну не бурчи, у меня зад на полу отмерзнет.       Он натянул на себя край одеяла, Цзян Чэн потянул обратно, они молча сражались за кусок теплой ткани, пока Цзян Чэн с рычанием не отшвырнул одеяло прочь и не откатился подальше. Вэй Ин, сопя, придвинулся ближе и накрыл его снова.       Он только успел задремать, когда буквально скатился с дивана на пол, больно ударившись коленом, из-за жуткого грохота. Цзян Чэн тоже вскочил, ошарашенно моргая. В ванной горел свет и оттуда слышалась отборная брань Мо Сюаньюя.       — …Заткнись! Тьфу! Убирайся! Я не хочу тебя слышать! Ты все врешь, Вэй Усянь не умер! Не умер!       — А-Юй, ты чего?       Когда Вэй Ин влетел в ванную, Мо Сюаньюй топтал босыми ногами осколки зеркала на полу. Он порезал ступню и заляпал старую плитку кровью, но не обращал на это внимания, продолжая яростно давить стекло, плюясь и бранясь во все горло.       — Заткнись! Заткнись! Ааа! — вцепившись себе в волосы, зажимая перебинтованными предплечьями уши, он продолжал орать и топать ногами.       Вэй Ин перехватил его поперек груди, пытаясь оттащить прочь от осколков.       — Ты совсем спятил, А-Юй? Зачем ты разбил зеркало?!       — Он сказал мне, что ты умер на горе! Что тебя разодрали на части тысячи мертвецов! И твою душу прокляли! Ненавижу его! Зачем он говорит все эти вещи?! Зачем, Вэй-сюн? — он в отчаянии замотал головой, извиваясь в крепкой хватке Вэй Ина.       — Кто говорит? — вопрос, наверное, был бессмысленным, но Вэй Ин все же решил спросить.       Из комнаты слышались голоса разбуженной А-Ли и Цзян Чэна, который объяснял ей, что происходит.       — Он! — А-Юй ткнул пальцем в осколки зеркала, где мелькало его собственное отражение, зло оскалился и плюнул.       Было ясно, что все плохо. А-Юй совершенно спятил, и Вэй Ину стало немного страшно. Он никогда не имел дела с буйными психами. Какой-то час назад А-Юй еле передвигал ноги и стонал от боли, лежа пластом на кровати, а теперь брыкался и извивался так, что Вэй Ин с трудом выволок его из ванной.       — Говорил же тебе сразу вызвать скорую, — Цзян Чэн недовольно смотрел на них, отгораживая А-Ли рукой, будто А-Юй мог наброситься на нее.       Та испуганно смотрела на Вэй Ина и его пинающегося перебинтованного пленника, выглядывая из-за плеча Цзян Чэна.       — Я не пойду в скорую! Не пойду! Не пойду! Не пойду! Нет! Не хочу!!! Вэй-сюн, я не пойду! — он закрутился еще сильнее, и они оба рухнули на ковер.       — Гэгэ! — Цзян Чэн опустился рядом, хватая буйного дурачка за ноги, пытаясь удержать на месте, пока Вэй Ин крепко оплел его руками и ногами, прижимая к себе.       — Успокойся, А-Юй, тсс. Чего ты разбушевался? Здесь нет человека из зеркала и скорой тоже нет. Прекрати брыкаться.       — Я не хочу, Вэй-сюн! Не хочу, чтобы тебя разорвали на куски мертвецы на горе!       — Он совсем ку-ку, — Цзян Чэн прижал ноги А-Юя за лодыжки к полу, напряженно глядя на красное лицо дурачка.       Волосы А-Юя растрепались, наполовину закрывая лицо, из-под все еще влажной челки сверкали безумные глаза с огромными зрачками. Он снова весь был перепачкан в крови, которая проступила сквозь бинты, а ступни и правую руку он поранил, когда разбил зеркало.       — А-Ли! А-Ли, возьми мой телефон и позвони господину Цзиню, — Вэй Ин не мог оторвать ни одну руку от А-Юя, как и Цзян Чэн.       — НЕТ! НЕТ!!! Я не поеду в больницу! А-Юй не хочет опять в психушку!       — Тише-тише, никто никуда не едет, — Вэй Ин старался звучать спокойно, краем глаза отмечая, что А-Ли подхватила его телефон с тумбочки и ушла в свою комнату. — Все будет хорошо, А-Юй, никто не умрет на горе, и ты никуда не поедешь. Просто гэгэ заберет тебя домой.       — Именно в дурку он и поедет, если не перестанет орать, — Цзян Чэн крепче сжал пальцами его лодыжки. — Слышишь, Мо Сюаньюй, сейчас же прекращай орать на весь дом! Если не замолчишь, я тебя сам в психбольницу отвезу.       — Ааа!!! — затылком досталось Вэй Ину по зубам, от боли из глаз посыпались искры.       — Цзян Чэн, блин! Ты ни хрена не помогаешь! Прекрати его пугать!       — Может, это отучит тебя таскать в дом кого попало. Хотя сомневаюсь, — Цзян Чэн выглядел злым, как дьявол.       Минут через десять, показавшихся Вэй Ину вечностью, А-Юй наконец выдохся и прекратил так отчаянно брыкаться, смирившись со своим заключением. Обездвиженный крепкими объятиями Вэй Ина, обхватившего его всеми конечностями, и жестким захватом Цзян Чэна он тяжело дышал, глядя стеклянным взглядом в потолок. В квартире стало тихо, и никто не решался подать голос первым.       Вэй Ин слегка укачивал его, надеясь, что ритмичные спокойные движения не дадут А-Юю вновь упасть в истерику. А-Ли сидела, забравшись в кресло с ногами, и напряженно смотрела на них троих, замерших на полу. Цзян Чэн молчал, но по его сжатым губам и играющим желвакам было видно, что впереди Вэй Ина ждет серьезный разговор.       Наконец в коридоре послышались быстрые шаги, и А-Ли поднялась с кресла, чтобы открыть дверь Цзинь Гуанъяо. Тот стремительно вошел в квартиру, осматривая встревоженным взглядом сидящих на полу. А-Юй никак не отреагировал на появление брата, продолжая безучастно пялиться в потолок. Он совсем обмяк у Вэй Ина в руках, будто бы и не бился как бешеный несколько минут назад.       — Почему сразу не позвонили, как только он пришел? — Цзинь Гуанъяо опустился на корточки, осматривая брата: перебинтованные руки, кровь, бледное лицо.       — Простите, господин Цзинь. Он внезапно заявился весь израненный. Я думал, отлежится, и утром поедем к вам. А он вдруг вскочил и начал вести себя совсем как чокнутый, зеркало разбил, орал, что меня разорвут на горе мертвецы, и он не поедет в больницу.       Цзинь Гуанъяо покачал головой. Он выглядел бледным и уставшим, с залегшими под глазами тенями. И Вэй Ин понял, что они, очевидно, застали только финал истории, которая началась если не несколько дней, то несколько часов назад уж точно, и вымотала господина Цзиня похлеще, чем их с Цзян Чэном.       — Откуда он знает, где мы живем, а? — подал голос Цзян Чэн.       — Примите мои извинения, господин Цзян. Мой брат тяжело болен, и ввиду своей болезни часто не отдает отчет своим действиям. Он не всегда может следовать правилам и не понимает социальных границ дозволенного. А-Юй, видимо, нашел ваш адрес в телефоне Не Хуайсана, а может, в моем собственном столе с документами. Я не знаю. Даже не думал, что он мог пойти сюда, иначе сразу бы позвонил, как узнал, что он пропал.       Цзинь Гуанъяо протянул руку и убрал волосы с лица А-Юя, открывая его глаза. Тот никак не отреагировал.       — А-Юй, слышишь? Твой гэгэ здесь, все хорошо, — Вэй Ин попробовал дозваться, но не получил никакой реакции.       — Вы что, не запираете его на ночь в комнате? — Цзян Чэн, поняв, что опасность побега миновала, убрал руки и отстранился от А-Юя.       — В последнее время А-Юй вел себя чересчур нервно. Я должен был понять, что с ним что-то не так, но был слишком занят делами кофейни. А сегодня все вышло из-под контроля, — под их испуганными, напряженными взглядами Цзинь Гуанъяо вдруг встрепенулся и улыбнулся, словно вспомнив, что он тут самый взрослый, и не ему жаловаться вчерашним детям на трудности. — Не волнуйтесь, мы сейчас уедем.       Вэй Ин хотел уже спросить, чего тогда они ждут. Нужно было вести А-Юя в машину, пока он спокойный, когда в коридоре снова раздались шаги, и на пороге квартиры показались медики. Ясно. Все-таки Цзинь Гуанъяо вызвал скорую, видимо, сразу же, как получил звонок от А-Ли.       Плечистый мужчина и совсем хрупкая юная девушка в синих одеждах медработников пошли прямо в их сторону. В руке девушки был чемоданчик с лекарствами, мужчина, очевидно, был на подхвате в качестве физической силы. На нашивке медработницы Вэй Ин успел рассмотреть вместо привычной синей снежинки морозный завиток. Но прежде чем они успели что-то сказать, А-Юй, заметивший их краем глаза, взвился.       — Я НЕ ПОЕДУ! НЕ ХОЧУ!!! А-ЮЙ НЕ ХОЧЕТ!!! НЕТ! НЕТ!!! НЕТ! — он орал во всю глотку, вырываясь из рук Вэй Ина.       На этот раз на помощь пришел господин Цзинь.       — Тише, А-Юй, мы хотим тебе помочь. Ты болен, тебе нужно лечиться.       — НЕТ! Я НЕ БОЛЕН! А-ЮЙ НЕ БОЛЕН! А-ЮЙ ДОЛЖЕН СПАСТИ ВЭЙ-СЮНА ОТ ГОРЫ МЕРТВЕЦОВ!!!       — Держите его крепче, сделаю укол, — девушка невозмутимо опустилась на колени рядом, открыла чемоданчик и стала набирать препарат.       Ее лицо было таким спокойным, а движения такими уверенными, что Вэй Ин понял: ей не привыкать к подобному. Наверняка таких как А-Юй видела и не раз.       Удерживать его стало почти невыносимо. Руки уже болели от напряжения, да и голосил дурачок ему прямо на ухо, периодически срываясь на дикий отчаянный крик.       — Тише-тише-тише, все хорошо, А-Юй, не надо меня спасать, — он без всякой надежды на успех шептал ему на ухо утешительные слова.       По щекам А-Юя потекли слезы, было ясно, что на этот раз ему не сбежать. В отчаянии он впился зубами Вэй Ину в руку. От неожиданности Вэй Ин вскрикнул, но захвата не ослабил.       — А-Юй, да чтоб тебя!       — Сейчас уколю, потерпите, — девушка была невозмутима.       А-Юй разжал челюсти и укусил снова, рядом, глубоко вонзая зубы Вэй Ину в кожу. Господин Цзинь безуспешно пытался оттянуть брата за волосы. Тот стискивал челюсти и продолжал выть:       — Вэй-сю-ю-юн!       — Да его от тебя спасать надо! — Цзян Чэн уже хотел отвесить А-Юю подзатыльник, чтобы он разжал зубы, но в этот момент медработница все-таки воткнула ему в плечо иглу и ввела лекарство.       — С-с-с, мне же больно, А-Юй, зубы разожми! Ну что ты как собака, ей-богу! — Вэй Ин старался звучать максимально спокойно, чтобы не напугать дурачка еще больше.       Он ощущал, как под его стиснутыми руками в худой груди А-Юя бешено колотится сердце. Какое-то время Мо Сюаньюй еще дергался, завывая, а потом ослабил хватку и окончательно обмяк. Насколько Вэй Ин мог видеть, его глаза оставались открытыми, он не потерял сознания, но его мышцы превратились в кисель. По спине и лицу Вэй Ина тек пот, по искусанной руке — кровь и чужие слюни, он тяжело откинулся к спинке дивана, у которого сидел, наконец ослабляя хватку. Плечи и кисти дрожали от напряжения. А-Юй продолжал едва слышно подвывать, развалившись у него на груди.       — Не… надо…       Вэй Ин отвел волосы с его лба, погладил по голове, встретился взглядом с таким же уставшим взглядом Цзинь Гуанъяо.       — Надо, А-Юй. Уж прости, но сегодня я с твоим гэгэ согласен.       — Забирать его, А-Цин? — здоровяк обратился к девушке, и та уверенно кивнула.       Вэй Ин встретился взглядом с ней, удивляясь, как в такой юной миниатюрной особе может быть столько уверенности. Она сидела на полу с прямой спиной, не боясь ни криков, ни брыканий. Ее не трогала вся эта испуганная толпа случайных свидетелей психического обострения.       «Стальные же нервы у медработников, даже у таких юных фельдшеров!» — где-то глубоко внутри Вэй Ин восхитился этой девушкой.       — Я помогу.       Господин Цзинь вызвался помочь здоровяку, взял из рук А-Ли заботливо протянутый плед и помог закутать в него Мо Сюаньюя, прежде чем нести в машину скорой.       Пока здоровяк уносил А-Юя, А-Цин обработала руку Вэй Ина и наложила на кровоточащие укусы повязку. Оставила на листе бумаги рекомендации по лечению и вышла следом за коллегой. Господин Цзинь уходил последним.       — Примите мои извинения за брата. Я компенсирую вам нанесенные А-Юем травмы.       — Не стоит, — Вэй Ин потер через бинты болящее предплечье и улыбнулся. — Вы лучше позаботьтесь об А-Юе, ему и так досталось.       Цзинь Гуанъяо ушел, а Цзян Чэн взвился.       — О себе бы позаботился, бестолочь! Чтоб на пороге этот Мо Сюаньюй больше не появлялся! Будто у нас своих проблем нет, кроме как с психами возиться. Смотри, он и тебя искусал — а я предупреждал! Это карма, гэгэ!       Вэй Ин устало выдохнул. От всех тревог и криков у него разболелась голова.       — Хватит воздух сотрясать, А-Чэн. А-Ли, — он обернулся к сестре, подошел и обнял ее, кладя голову на плечо. — Прости, что разбудили и напугали, сестренка. Прости.       — Ну что ты, Сянь-гэгэ, — она погладила его по волосам, как сам Вэй Ин только что гладил А-Юя. — Ты же не виноват, что он болен. Ему повезло, что у него есть такой знакомый, как ты.       — Ага! А нам-то как повезло! Зашибись просто! — Цзян Чэн продолжал извергать желчь и ругательства, собирая с пола раскиданные покрывала и свою одежду. — Всю ночь спать не дал!       — Я пойду спать, гэгэ, не ругайтесь, — А-Ли попрощалась с ними и скрылась в своей спальне.       Вэй Ин рухнул лицом в кровать. Простыни пропахли кровью и лекарствами, в голове звенело от чужих криков. Мозг старательно прокручивал все случившееся раз за разом: чужие раны, слезы, безумные речи. Как хорошо, что ему повезло родиться со здоровой головой.       — Не вздумай теперь спать! Иди убирай все, что натворил твой сумасшедший друг! — Цзян Чэн пихнул его в плечо, и Вэй Ин сел в постели.       Справедливо.              На следующий день он никак не мог остаться в стороне и не заглянуть в кафе «Белый пион». Смена Не Хуайсана начиналась в десять, и потому в половине десятого Вэй Ин был в подсобке.       Не Хуайсан, прихорашивающийся у зеркала, увидев его, забросил свое занятие и резко обернулся.       — Вэй-сюн! Тут вчера такое было!!! — глаза у него сделались как блюдца, и Вэй Ин понял, что он только и ждал, чтобы с кем-нибудь поделиться последними новостями.       Вэй Ин тяжело опустился на стул, улыбаясь другу.       — Ага. Мне тоже есть, что рассказать, — он показал ему забинтованную руку, и Не Хуайсан хотел было перевести тему, но Вэй Ин его предупредил. — Ты начинай, а я потом.       Во взгляде Негейки мелькнуло непонимание, но он тут же поспешил сесть напротив.       — А-Юя увезли в больницу! — он надеялся, что Вэй Ин тут же спросит: «Как? Когда?», но видя, что тот не реагирует, Не Хуайсан отстранился. — Не выглядишь удивленным. Ты что, уже знаешь?       — Ага. При мне же было.       — Как при тебе? — Не Хуайсан растерянно моргнул. — Ты был вчера в кафе?       Пришла очередь Вэй Ина хмуриться.       — Погоди, нет. Его ж не из кафе увезли…       — Отсюда! Ужас, что было! — Не Хуайсан почти схватился за голову, и на этот раз Вэй Ин решил его не перебивать. — А-Юй в последнее время начал вести себя совсем не нормально. Разговаривал сам с собой, всю ночь рисовал картины, сбегал, ругался перед зеркалом со своим отражением. Я еще неделю назад сказал господину Цзиню, что у А-Юя совсем крыша поехала, — Не Хуайсан склонился ниже и сбавил тон, боясь быть услышанным. — Ты бы видел его лицо, я даже немного испугался. И не зря! Он вчера себе руки порезал!       Вэй Ин ощутил, как внутри что-то обрывается. Неужели А-Юй пытался покончить с собой? Это уже не шутки. Зато стало ясно, почему одна рука у А-Юя была забинтована, когда он приковылял к их дому.       — Он что… С собой хотел?..       — Нет! — Не Хуайсан замотал головой, и Вэй Ин почувствовал, что его слегка отпускает. — Он всю комнату своей кровью изрисовал! Разбил зеркало и порезал руку, нарисовал на полу какой-то круг сектантский. Так его Цзинь Гуанъяо вечером и нашел. Все в крови, везде дьявольские символы и иероглифы, и А-Юй сидит посередине, как сумасшедший, раскачивается и воет. Господин Цзинь его давай перевязывать. А тот начал кричать всякие ужасы. Что будет война, много людей умрет, что тебя, Вэй-сюн, на горе разорвут мертвецы, — голос Не Хуайсана почти сошел на нет, в глазах плескался испуг. — Так страшно было это слушать! Потом он стал просить нас с Цзинь Гуанъяо помочь ему спасти тебя, и господин Цзинь говорил, что, конечно, мы всех спасем, а мне велел вызвать скорую. Когда А-Юй понял, что мы его обманули, он чуть не сбежал, но господин Цзинь и его помощник схватили его крепко и отвели в машину. Господин Цзинь собирался доделать дела и сразу следом поехать в больницу. Но тут случился пожар! Загорелись баки с грязным бельем в подсобке! Хорошо, что сработала система пожаротушения. Всю комнату залило, зато ничего не пострадало! Прямо чудо, что отделались так легко!       — И откуда же пожар?       Вэй Ин слушал и сочувствовал господину Цзиню. Все несчастья на его голову.       — Не поверишь! Это был Мо Цзыюань!       Вопросительный взгляд молча сказал Не Хуайсану, что Вэй Ин понятия не имеет, о ком речь.       — Да кузен Мо Сюаньюя, который вместе со своей матерью издевался над А-Юем! Адвокат моего брата, который помог господину Цзиню оформить опекунство над А-Юем, добился для мадам Мо судебного приговора! За издевательство над ребенком она получила настоящий срок в несколько лет. Ее сыну только-только исполнилось восемнадцать, и он избежал приговора, поскольку на момент суда был несовершеннолетним. Так этот дурак решил отомстить за мать!       — И поджег кафе? — Вэй Ин поразился наглости субъекта, но еще больше — его глупости. Месть-то совсем не удалась.       — Не-а! Не угадал! — у Не Хуайсана от возбуждения горели глаза, он даже по столу кулаком стукнул, завалившись вперед. — Вчера его поймали с поличным у здания, при нем и горючее было, и зажигалка, только он не сжечь кафе собирался, а хотел А-Юя подставить, чтобы Цзинь Гуанъяо его в психушку посадил! Сегодня господин Цзинь мне рассказал. В больнице у А-Юя взяли анализы и обнаружили в крови какие-то психотропные препараты. После прошлой выписки А-Юй пил лекарства. Господин Цзинь нашел пузырек и показал врачу, оказалось, что там вовсе не его таблетки. Этот придурочный Мо Цзыюань каким-то образом подменил ему препараты, от которых у А-Юя совсем крыша поехала. Цзинь Гуанъяо передал сведения полиции, и Мо Цзыюань сразу трусливо раскололся, надеясь получить за признание поблажку! Он сначала юлил, а потом сказал, что подговаривал А-Юя порезать себя и поджечь кафе, чтобы его сдали в психушку, а Цзинь Гуанъяо лишился своей кофейни. Вот же мерзавец!       — Урод! — Вэй Ин поддержал Не Хуайсана, тоже стукнув по столу.       От злости кулаки сами собой сжимались. Мало того, что эта семейка издевалась над дурачком А-Юем, так еще и напоследок решила отомстить. А-Юй вчера мог погибнуть, а при пожаре в кафе могли пострадать люди!       — Надеюсь, этот Мо Цзыюань получит по заслугам, — Вэй Ин стиснул губы, чувствуя, как внутри все кипит от гнева.       Ходили же по Земле такие мрази, как госпожа Мо и ее сын! Утешало, что оба теперь в тюрьме за свое скотское отношение к беспомощному.       — В общем, сам понимаешь: пока тушили, пока полиция, пока уводили Мо Цзыюаня — господин Цзинь задержался. А потом ему позвонили из скорой и сказали, что А-Юй умудрился сбежать из машины, ты представляешь! Выпрыгнул чуть ли не на ходу и умчался прямо под дождем без верхней одежды. Это при мне было. Господин Цзинь аж побелел, я думал, он в обморок упадет. Но он быстро сообщил полиции о случившемся и сам поехал его искать по маршруту скорой. А мне велел все тут закрыть. Его долго не было, и я не решался покинуть кафе, мало ли что, вдруг вернутся. Поднялся в комнату к А-Юю, а там… Хочешь увидеть рисунки?       Вэй Ин не знал, хочет ли он смотреть на творчество душевнобольного под действием психотропных веществ или нет, но Не Хуайсан уже поднялся, схватил его за руку и потащил за собой.       — Ничего, что мы так ворвемся? Господин Цзинь…       — Он уехал в больницу. Мы только одним глазком. Да и я все равно видел, а убраться еще не успели.       Не Хуайсан открыл комнату ключом из связки, которую, видимо, вчера ему оставил господин Цзинь и забыл забрать утром. Неудивительно, если учесть, что почти до утра он разыскивал А-Юя, а как рассвело — ездил в полицию разбираться с его кузеном.       Вэй Ин хотел войти внутрь, но так и замер на пороге, оглядывая творящийся в комнате хаос. Не так пугал бардак, который он видел здесь и в прошлый раз, как то, что было под ним. В комнате витал запах красок и крови. Деревянный пол был исписан иероглифами, как и говорил Сан-сюн, образовавшими магический круг. От мыслей о том, что несчастный А-Юй, доведенный до сумасшествия, нарисовал все это своей кровью, текущей из вскрытых вен, становилось дурно.       — Вон там, я не буду входить, — Не Хуайсан показал слегка дрожащим пальцем в сторону мольберта.       Вэй Ин думал отказаться. Закрыть дверь и уйти. Не на что тут смотреть. Но с верхнего рисунка на него глядели большие глаза А-Юаня. Не ребенка А-Юаня — подростка. Его длинные волосы были забраны в хвост, лоб пересекала белая лента, он был одет в бело-голубые одежды и улыбался, держа в руках двух кроликов. На портрете ему было лет шестнадцать, но Вэй Ин отчетливо узнавал черты лица: повзрослевшие, но принадлежащие А-Юаню! Тот же нос и скулы, разлет бровей и цвет глаз. А-Юй видел А-Юаня всего-то один раз, но так четко смог передать черты на взрослом лице. Как?! Пораженный, Вэй Ин прошел внутрь, подошел к мольберту. Коснулся скулы нарисованного А-Юаня, и лист покосился, съезжая вниз. За ним тоже был рисунок.       Вэй Ин в черных одеяниях с распущенными, змеящимися от ветра волосами и красными горящими глазами. Играет на флейте. Снизу к нему тянутся руки мертвецов. Картина была написана в черно-красных мрачных цветах. Видимо, о ней А-Юй и говорил: мертвецы на горе пытаются добраться до Вэй Ина.       Он отодвинул рисунок и нашел под ним еще один. Лань Чжань все в тех же белых одеждах, что и на их совместном портрете, который Вэй Ин видел месяц назад, сидел на полу пещеры. На его коленях лежал гуцинь, рядом на пучке соломы пристроился Вэй Ин. Они оба, кажется, были ранены, на полу виднелись следы крови. Пальцы Лань Чжаня играли мелодию, Вэй Ин смотрел на него снизу вверх.       Почему А-Юй это нарисовал? Откуда взял такие образы?       Рисунки были хороши. Но от них по спине Вэй Ина почему-то бежали мурашки. Глупо было бояться криков и предсказаний спятившего дурачка, и Вэй Ин был несуеверным человеком, но при взгляде на эти сюжеты сердце почему-то колотилось сильнее.       В углу комнаты что-то шевельнулось, и Вэй Ин обернулся. Из-под перевернутой корзины для грязного белья выскочил белый кролик.       — Эй, маленький, иди сюда, — Вэй Ин с улыбкой присел на корточки и протянул кролику руку.       Тот поспешил к зовущему его человеку в надежде, что Вэй Ин его чем-нибудь угостит.       — Совсем забыл о них. Наверное, надо поесть им дать, — Не Хуайсан заглянул в комнату, стараясь не сильно рассматривать испачканный в крови пол.       Следом за белым вылез и черный. Вэй Ин взял кролей на руки, почесал за ушами, погладил. Наверняка животные испугались творящегося тут ужаса не меньше Не Хуайсана. Он отыскал небольшую клетку-переноску и посадил кролей туда, отдал Сан-сюну на досмотр.       Они вышли из комнаты и заперли дверь на ключ.       — А с твоей рукой что? — наконец Не Хуайсан вспомнил, что и у Вэй Ина была история.       — А-Юй укусил ночью. Он, когда из скорой сбежал, как-то до меня добрался. Представляешь, откуда-то выведал мой адрес. Пришел весь израненный, а потом устроил бедлам — зеркало разбил, ругался, выл. Мы с Цзян Чэном его еле удержали, вот он и укусил меня — не хотел в больницу ехать.       После бессонной ночи день длился так долго, что Вэй Ин едва дотянул до вечера. За ужином его клонило в сон, и А-Юань был предоставлен самому себе, играя на ковре перед телевизором, пока Вэй Ин клевал носом. Когда Лань Чжань приехал домой, он с удовольствием растаял в его объятиях. Только вдохнув родной запах и уткнувшись носом в теплую шею, Вэй Ин по-настоящему расслабился.       — Что случилось, душа моя? — Лань Чжань нежно поцеловал его в щеку, огладил спину, прижал к себе.       Приятно было чувствовать себя в чужих руках защищенным и любимым. Рядом с Лань Чжанем испарились остатки тревоги и дурного настроения после всего случившегося. Отдалились на второй план и ночной кошмар, и страшные рисунки, и крики А-Юя. Разве мог Вэй Ин быть несчастен в этих нежных сильных руках, укрывающих его от всех невзгод и неприятностей?       — Просто обними меня покрепче, Лань Чжань.       Теплые руки обвились плотнее, Лань Чжань опустил голову ему на плечо, опаляя шею горячим дыханием.       — Я рядом.       Это все, что Вэй Ин хотел услышать после кошмарного дня.