Не совсем равнодушный человек

Минут через пятнадцать он вернулся с полным подносом еды. Неуклюже открыл дверь, едва не споткнувшись, и поставил на столик у окна. — Я не знал что ты любишь, поэтому взял всего и побольше. — упёршись руками в бока сказал он. — Спасибо. — довольно сдержанно. Он немного не ожидал снова услышать этот тон, и кивнув сел на кровать. На подносе оказалась полная тарелка борща, салат, несколько котлет, апельсиновый сок и бутерброды. Я конечно голоден, но не настолько. Не могу сказать что всё было очень вкусно, ведь котлеты были недожаренные, а салат без соуса, но брезговать сейчас не лучшая идея. С этого всего следовало что сожитель Арсения очень торопился утром. Как же хорошо, когда у тебя развита дедукция. Несколько лет назад, в школе нам задали прочитать "Шерлока Холмса". Сначала я не придал этому большого значения, и чтобы не отставать от сверстников, просто прочитал сокращённое издание. Мне оно не понравилось. Потом, буквально полгода назад, я нашёл в доме первый том этого произведения, и больше от скуки чем от интереса, начал читать. Анализируя образ Холмса, я понял что он почти идеальный человек. Умный, воспитанный, честный и обладает прекрасным даром, который всегда помогает без лишних вопросов определить кто стоит перед тобой. Не имея отца, я решил ровняться на него. Старался быть вежливым, но без фанатизма, и как можно более честным. И вот я такой какой есть. Арсений подошёл к столу и взял бутерброд. Видимо их он делал сам. — Знаешь, если честно, наиболее съестное из всего этого — бутеры. Димка спешил утром, не успел приготовить как следует. Так то он прекрасно готовит. Так что если ты не съешь что-нибудь другое — я не обижусь. — Понял. — кивок и лёгкая улыбка. — Переночуешь у меня, или тебя отвезти домой? Только учти что водитель я так себе, а байк заводиться с хрен знает какого раза. — это такой лёгкий намёк чтобы я остался? Гостеприимство или что-то другое? Интересно. Вдруг я вспомнил что утром обещал маме купить презики, и твёрдо решил возвратиться домой. Не хотелось бы через девять месяцев нянчить чужого ребенка. И обретать его на такое существование тоже не хочется. Нужно домой. — Мне нужно домой. Если у тебя нет времени отвезти меня, я пройдусь пешком. — видно было грусть в его глазах. — Да нет, я как раз думал чём заняться этим вечером, так что собирайся. Прокатимся с ветерком так сказать. — он подмигнул мне и вышел из комнаты. Следом вышел и я. Квартира была довольно большая — четырёх-комнатная. Обставленная дорогой мебелью и сияющая чистотой. На стене висели полки с книжками. Я успел увидеть "Анну Каренину", и несколько томов "Гарри Поттера". Остальные книги излучали безликость, и всё они были сложены по алфавиту и томах. Не ожидал такой педантичности от своего нового знакомого. Я взял в руки одну из тех безликих книг, и посмотрел название — "Психология". Открыв её содержание я прочитал: "Манипуляции и как ими пользоваться", "Виды психологических травм", "Нетрадиционная ориентация, это болезнь или выбор человека?". Последнее было выделено красным фломастером. Неужели это его так интересует? Хотя, это не моё дело. Нужно как можно скорее валить. Но как только я положил книгу на полку и ступил шаг — почувствовал что-то тёплое под ногами и упал. На грохот из прихожей прибежал Арсений. Сначала он смотрел на меня удивлёнными глазами, а потом рассмеялся. — Ну ты и проказник, Люк. Иди сюда, пушистик, кыс-кыс-кыс. — кот мяукнул, и покорно запрыгнул на руки хазяину. Так вот что, точнее кто стал причиной моего падения. К синяку под глазом, прибавилась шишка прямо на лбе. Я почесал ушибленное место и немного растерянно посмотрел на кота. Эти существа, хитрые и высокомерные, однако нравились мне намного больше чем другие питомцы навроде собак или хомяков. В древнем Египте их считали богами, а наш историк утверждал что даже римляне в эпоху правления Юлия Цезаря, поклонялись этим животным. Странный был мужик. Сумасшедший фанатик в общем. Я смотрел как Арсений сюсюкается с котом и почувствовал невероятный уют и покой. Люк нежился в объятьях Попова, прижмурив глаза и тихо мурлыкая. К полной картине не хватало лишь тёплого пледа и чашки горячего какао. Это было так по домашнему, что я невольно подумал не остаться ли мне здесь на ночь? Ведь здесь то мне наверно рады? Хотя, испытывать гостеприимность Арсения означало бы проявить неуважение и даже детскую наивность. — Нда уж, хороший котик... — Попов смерял меня соболезнующим взглядом и в последний раз прижав животное к груди, пустил его на ковёр. — Ты всегда такой саркастичный, Антон? — прокричал он из прихожей. — Учти, я тоже могу включить саркастичного Арса, но боюсь он тебе не понравится. — полностью собранный, в бордовой шапке и таких же кроссовках, он предстал предо мной. — И, кстати кот он хороший. Пакостит иногда, но это так, по мелочи. — он немного потоптался на месте а потом отозвался — ну ты что, собираешься? Твои вещи тоже здесь, пока ты был в отключке я успел тебя раздеть: дома жарко. — Виновато улыбнувшись он жестом указал на полку в коридоре. На ней лежала моя курточка, шапка, и чёрный худи. Обувь стояла на полке ниже, возле ещё одной пары кроссовок. Явный перфекционизм Арсения иногда сбивал меня с толку, ведь сортировать одежду по цветам — наверное уже слишком. Хотя, если углубляться в его прошлое, не трудно понять кто и зачем привил ему привычку к чистоте. О таком учреждении как детский дом я наслышан, хотя и не из первоисточника. Читал литературу с упоминаниями о детдомовцев, статьи в интернете и смотрел фильмы. Мои познания довольно скомканные, мне дали только обработанную и с некоторыми изменениями информацию, правды в которой было совсем мало. Как там говорил Шерлок Холмс? Нужно учиться усваивать только те факты, которые имеют наибольше шансов выжить в условиях обстоятельств. Откидывать все невозможные варианты событий, и то что останется — пусть даже самое нелепое и комичное из всего — и будет правдой. Учитывая все советы любимого персонажа, я выяснил, что дети которые воспитывались в детских домах, намного чистоплотнее и аккуратнее детей, которые жили в полных семьях, или хотя бы с одним из родителей. Это объясняется довольно просто: детдомовские чада не имея больших денег чтобы купить себе новые вещи, стараются ухаживать за ними, дабы дольше сохранить их в приличном состоянии, в то время как другие дети совершенно не ценят свою одежду, ибо их родители в большинстве случаев могут позволить себе купить обновки, и порадовать своих малышей. Поэтому некоторые привычки Попова казались мне чем-то естественным, а вопрос насчёт усыновления был окончательно закрыт, ведь теперь я хотя бы знаю что он мне не соврал. Детали пока интересуют меня немногим больше чем предстоящая контрольная по физике, на которой списать у кого-то кто сидит на другом конце класса или же просто ввести один запрос в гугл, было нормальным. Я стараюсь не сильно забивать голову разными мелочами, ведь потом не останется места на что-то поистине важное. То, что может помочь мне в будущем. — Всё нормально? — в следующую секунду я увидел озадаченное лицо Попова, который смотрел мне в глаза, и держался за моё плечо. Простой тактильный контакт, который не имеет в себе никакого скрытого смысла. Обычный дружеский жест, который должен то ли подбодрить меня, то ли попытаться вернуть в реальный мир. Но переходили ли мы эту черту от малознакомых одноклассников, к друзьям? Странно думать об этом находясь в его доме, однако если изучить обстоятельства которые привели к моему неожиданному визиту, всё становится предельно понятно. — Да. Да, всё хорошо. Задумался просто. *** Приятный весенний ветер холодит кожу, от чего на ней мелкой россыпью появляются еле заметные крупицы. Холод окутывает так внезапно и без шанса согреться, что становится не по себе. Он пробирается под одежду, острой раскаленной иглой вонзается в тонкую кожу и вспыхивает синими красками. От него уже не хочется бежать, да и незачем, ведь теперь мы с ним одно целое. Пальцы крепко зажаты где-то в районе живота Арсения, и холодный металл колец глухим "дынь" стучит по куртке. Ровно семь железных кругов, и ещё несколько браслетов, точно змеи, плетутся вокруг запястья и цепляются зубами прямо под кожу. Они вросли в меня. Стали неотъемлемой частью с тех самых пор, когда начало формироваться нелепое представление мира того потерянного ребёнка. Без радужных сказок, и приторно-сладкой лжи. Тугой петлёй затягиваясь на шее, они как память. Не дают забыть прошлое, раскаленным свинцом путешествуя по венам, впитываясь во всё что было дорого, и на мелкие кусочки разрывая последнюю надежду на спасение. Каждая змея несёт в себе историю. Как настоящие змеи искусители, они без слов проникают в подсознание, пробуждают все извращённые желания вспомнить, снова пережить и никогда не отпускать. В который раз подчиняясь, чувствую себя гребанным мазохистом, который сам просит чтобы у него забрали кислород и спрятали в то место, достаться до которого не хватит и тысячи вдохов. Красные рубцы ещё кровоточат, и вместо того чтобы попытаться из залечить, я снова и снова достаю из кармана заботливо приготовленный мешочек с солью, и вспоминаю историю самой первой змеи. " Ночь. По телевизору опять идут сопливые мелодрамы, повтор сериалов и пресные новости спорта, до которых ребёнку нет дела. Голос диктора нахально обрывается, и мальчик никогда уже не узнает что же стало с той крашеной блондинкой с ярким макияжем, и кто же на самом деле её отец. Да и если честно, не хочет знать. Детские глаза предательски слипаются, а тело теряет контроль. Очень хочется спать. В доме кроме него никого нет. Он уже привык оставаться ночью один, хотя иногда в квартиру всё-таки приходили и закрывались в маминой комнате незнакомые дяди и даже несколько раз тёти, но это редкость. В доме тепло. Эта теплота приятная но полна искушения, так и хочет цапнуть за незащищённый участок тела, защекотать и заставить уснуть. Но этого делать никак нельзя, ведь скоро должна была прийти мама. Она обещала принести подарок, ведь именно сегодня у него день рождения. Порядком усталый и сонный малыш барахтается в огромном пледе и с улыбкой думает о той, которой по сути сейчас нет до него никакого дела. Он не знает где она. Не знает зачем она так поздно куда-то спешила, и зачем оставила одного. Ему думается что вот сейчас она зайдёт в дом с полными пакетами вкусностей и игрушек, одарит его ослепительной улыбкой и прижмёт так крепко к груди, что даже дышать станет трудно. В коридоре слышится шум. Мальчик вскакивает с кровати и бежит туда, ведь это наверняка мама. Высокая светловолосая женщина, с немного растрепанными волосами и неестественным румянцем. — Мама, ты приготовила мне подарок? У меня день рождения, не забыла? — пролепетал мальчик. Женщина с недоумением смотрит вниз, поправляет непослушные волосы и бегает глазами по комнате стараясь зацепиться хоть за что нибудь. Роется в карманах и достает оттуда что-то маленькое и блестящее. — Держи. С днём рождения, Тоша. — наклоняется, целует тёплыми, даже горячими губами лоб и уходит в спальню. Мальчик смотрит с нескрываемым недоумением вслед матери, мол, а что, это всё? А где же связка больших шариков? Где огромный трехъярусный торт? Где это всё? Он ждал большего. А вот и причина. Он ждал. Вырисовывал внутри огромными буквами это ожидание, и подпитывал фантомными мечтами. Строил внутри себя эти алчные мысли. По-детски наивно думал что всё будет иначе. Ведь он ещё ребёнок. Но в жизни правила для всех равны. Он крутит в руках маленькую побрякушку. Насупившись и надув розовые губки смотрит вниз. Обычное, широкое и такое простое железное кольцо. Оно большое для крошечных пальчиков, но мальчик упрямо надевает его и смотрит чуть вытянув руку вперёд. Никакой надписи или незамысловатого цветка, за которые можно зацепить глаз, нет. Кольцо смотрится довольно нелепо на тонких, длинных почти кукольных пальцах. Но малыш улыбается. Ему нравится, ведь это подарок от мамы. *** Через несколько лет, когда мальчику исполнилось четырнадцать, убирая в маминой комнате, он нашёл странную старую газету. Она была выдана шесть лет назад. На первой же странице он увидел фотографию бижутерии и надпись: "Обокрали мэра Воронежа". Глаза опустились вниз, стараясь понять что здесь есть такого важного, что мать их прячет? "... было обокрадено Степана Васильевича Иванова. Украли несколько единиц серебряных и золотых колец, золотое ожерелье и деньги в размере 20 тысяч долларов. Полиция на данный момент ищет подозреваемых, а прокуратура занимается вычислениями, откуда у мэра такие деньги, и платил ли он налоги..." Глаза мельком бегают по странице, цепляясь только за фотографии, где напечатаны такие знакомые драгоценности. Сердце делает кульбит, до упора жмёт на газ и даже не думает сбавлять скорость. Руки сжимаются в кулаки, а на пальце так удобно сидит то самое, украденное кольцо. Сначала мозг отказывался верить. Упорно старался не замечать очевидного — его мать мало того что эскортница, она ещё и воровка. Сейчас было бы правильно швырнуть кольцо куда-нибудь в окно, закатить скандал, и уйти из дома хлопнув дверью, но... Но он лишь садиться на кровать, разжимает кулаки, крутит кольцо, и мечется внутри не зная как поступить. Ведь сейчас делать что либо уже поздно. Украшения не вернёшь, а мать не изменишь. Остаётся лишь молча жить дальше. Сжав челюсти, смотреть на мир хищными глазами, опасаясь как бы другой такой озлобленный на всех и вся человек не клацнул зубами возле твоего носа. " Этот холод уже во мне. Уже давно он травит мою душу, выдавливает из неё все соки и ненасытно упивается моими тщетными попытками всё изменить. Хохочет прямо в лицо, и обжигает своим ледяным дыханием. Он не похож ни на что. Ни на ветер, который прямо сейчас заставляет трусливо ёжиться и прижиматься к спине Арсения. Ни на промозглый весенний дождь, который пробирает прямо до костей. Ни на глухое равнодушие. Он убивает меня с тех самых пор, когда я завел свою первую змею. *** Дорога была недолгой, но вполне приятной физически. Арсений оказался прекрасным водителем, о чём свидетельствуют наши не разбитые коленки и целые головы. Меня немного насторожило то, что в центре нас не остановили полицейские, ведь мы ещё малолетние, а один даже кивнул Попову. — Я чувствую как ты сверлишь мою спину, но я могу всё объяснить. Димка — начальник полиции в Воронеже, меня здесь все менты знают. Это конечно немного пугает, но все же даёт какие ни какие преимущества. — ветер с каждой секундой становиться сильнее поэтому Попов срывается на крик. Я лишь пытаюсь держаться за Арсения крепче, ведь погода разыгралась не на шутку. То и дело шарпая за штанину или куртку, ветер неистово воет в уши и пробирается под одежду. Над головой сгустились тёмные тучи, налитые расплавленным свинцом. Одна за другой, они вспыхивают небесным пожаром, будто на них стоит сам Перун — славянский бог грома и молний. Первыми в бой он пускает пешки — маленькие но такие ледянящо холодные капли. Падая мне на плечо, они взрываются, словно миниатюрные бомбы. Разлетаются в стороны, и водопадом стекают вниз. Цифры на спидометре стабильно становятся всё больше и больше. Видимо Попов так же как и я не хочет промокнуть, и поэтому давит педаль газа в упор. *** — Дом 12 квартира 47? Запомню. — демонстрирует зубки Попов. — Спасибо что подвёз. Зайти не хочешь? Погода не шепчет, того и гляди ливень начнется. — сам удивляюсь своей небывалой гостеприимности, но всё же от слов не отказываюсь. Попов мнётся, но потом смотрит в небо, и всё-таки соглашается. — Только учти, я люблю кофе с тремя ложками сахара и с молоком. — Конечно, Арсений. — от этих двух слов он морщится и смотрит на меня едва не со злостью. — Называй меня Арс, ладно? Мы же друзья? — теперь уже морщусь я. Мне не привычно это слово, но ведь сегодня он едва ли не спас мне жизнь. Если бы я так и остался лежать там, за гаражами, да ещё и под дождём, неизвестно что бы со мной было. После этого он, наверно, может называть меня своим другом, ведь я ему благодарен. — Друзья. — быстро киваю, и обвожу двор беглым взглядом. Всё как и прежде, вот только возле самого входа в дом припарковалась какая-то новая иномарка. Чёрная Тойота Ленд Крузер. Раньше я её не видел, разве что... Разве что возле школы. — Что здесь делает директор? — Арс обошёл машину и посмотрел на номерные знаки, — это его машина. — Ты уверен? — На все сто процентов. Утром я имел честь проехаться в ней, он меня подвозил. К тебе что-ли приехал? — Я то ему на кой ляд сдался? — Ну, он же грозился что за твои опоздания вызовет родителей в школу. Вот, решил не тянуть и сам заехал. Правдоподобно, не спорю. Других причин я не вижу. — Может быть. Только вот уже десять часов. Поздновато как-то. — Так значит кофе отменяется? — он уловил мой непонимающий взгляд а потом объяснил, — я буду лишний. — Значит в другой раз. Арс пожал плечами и развернулся к мотоциклу. Дождь всё шёл, а транспорт никак не заводился. Увидев мой обеспокоенный взгляд он пнул колесо со всей силы и тут же раздался звук мотора. — Всё нормально! — не очень убедительно. Подъезд оказался на удивление сухой, а лифт как всегда не работал. Весь промокший и порядком злой не только на погоду но и на работников ЖК, я вспомнил всё существующие матерные слова, и ещё парочку нафантазировал. Как-то несколько дней назад в подъезд заходили какие-то типы с инструментами, но потом примерно на следующий день утром, мы узнали что квартиру на втором этаже обокрали, а те "работнички" оказались совсем не из местной госслужбы. После этого мать предложила сменить все замки в доме, а в её комнате вообще дополнительные поставить. Вахтёрша Галина Николаевна тогда чуть в обморок не упала, когда узнала о краже. Мы ей тогда целым подъездом нашатырем возле её носа трясли, и даже скорую хотели вызвать, но по неведомым до сих пор причинам она быстро от неё отказалась стоило тёте Зине только упомянуть об этом. Клялась и божилась что не пропускала никаких таких работников, и если честно то мы ей поверили, ведь рабочее расписание у неё такое же плавающее как и наша экономика. Махнули руками да и только. А вот дядя Вася униматься не спешил, всё требовал от Николаевны доказательства, и чтобы та вызвала полицию, ведь обокрали именно его. В общем, хорошо что я живу на четвёртом этаже. Попасть домой — дополнительная кардио-тренировка, да и воры всякие ленятся сюда переться. Заебись короче. Постучав в дверь, ведь звонок недавно сломался, я обнаружил что квартира даже не заперта, и с характерным скрипом ввалился внутрь. Грабители что-ли? Вооружившись маминым тапком я аккуратно пробирался вглубь. Из гостиной послышался смех и звон.. бокалов? Что за чертовщина? Если это очередной клиент, то они уже давно без прелюдий трахались бы в её спальне. Или это какой-нибудь извращенец? Странно. Я подпер стену возле входа и решил сначала немного их послушать. — Ты такой забавный, Паш. Но наверно тебе уже пора, сейчас вернётся Антон, мне будет трудно ему объяснить что ты тут делаешь. — ВОТЭФАК!!??? Так это он мамку мою навестить заехал? А она похоже шашни с ним крутит. Может хоть шляться перестанет. — Не переживай, Лясь. Он уже взрослый мальчик, должен всё понимать. Я, кстати его отругал сегодня. Он опоздал на урок, говорил что в аптеке был, не знаешь зачем? — звуки чмоканья. — Ха-ха... Паш, перестань, ещё не время. Антон должен был купить кое-что для меня. То, без чего продолжения вечера точно не будет. — одно хорошо — заводить второго ребёнка она с ним пока не собирается. Похоже пора вскрываться. — Привет, мам, Павел Алексеевич, добрый вечер. Вот то о чём ты просила. — совершенно беззлобно положил презики на стол, который был усеян лепестками роз и разными блюдами. А он похоже романтик. Потом отошёл на несколько шагов назад, и уже было хотел удалиться, но вдруг вспомнил кольцо на руке у Воли. Повернул голову и увидел такое же на пальце у мамы. Странно что я не заметил его раньше. — Сынок постой. — Я обернулся полностью, — я должна тебе кое-что рассказать, надеюсь ты поймёшь. — она явно волновалась, причём очень сильно. Её выдавали слишком резкие движения рук и глаза, не знающие покоя, и бегающие по всей комнате. Смотрящие куда угодно но не на меня. Она встала и приблизилась ко мне. За ней поднялся и Воля. Он обнял её за плечи, создавая иллюзию любящей пары и так же испуганно посмотрел на меня. Такое чувство будто они прямо сейчас будут просить меня, как вождя семейства, благословения на их союз. Забавно. — Я хотела сказать... Мы хотели сказать что... — Не волнуйся, милая, дай лучше я. В общем — мы довольно долго встречались с твоей мамой, и буквально вчера я сделал ей предложение. И она согласилась, Антош. — кощунственно с его стороны называть меня "Антошей", я считаю. Он ведь ещё мне даже не отчим. Да и мне не пять лет. Сморщенный нос и поджатые губы не прошли мимо зорких Волиных глаз. Он видимо посчитал это отказом "благословления", и продолжил, — Тош, не думай что я один из тех. Я знаю что Ляйсан работала эскортницей, — страшно назвать её проституткой? — но теперь это в прошлом. Мы любим друг друга, и вскоре планируем сыграть свадьбу. Как ты на это смотришь? Неловкое молчание. Буквально физически чувствую следы блужданий их глаз по моему телу. Они ищут поддержки. Но мне нужно время. Чтобы осознать всё что они только что сказали. Чтобы принять правильное решение, хотя я и не думаю что от меня сейчас что-то зависит. Все равно всё будет так как захотят они. Так зачем тогда весь этот цирк? — Мне нужно время, — только и могу выдавить из себя. Поворачиваюсь и иду к выходу. Здесь предательски душно. Хватаюсь за ворот худи и оттягиваю что есть сил. Смотрю в пол, и бросаю — и кстати, я Антон. Не Антоша, Павел Алексеевич. — дерзко, но зато в будущем можно будет избежать некоторых неприятностей. Куртка, только что лежавшая на полу, уже на мне, а сигареты так удобно сидят в кармане. На улице дождь? Похуй. Пройдусь и так. Здесь мне делать уже нечего. Я буду им только мешать. Интересно Попов уже уехал? Быстро сбегаю вниз по лестнице, мельком поглядывая на закрытый лифт. Ещё раз про себя матерю лифтёров, и выбегаю из подъезда. В нос фонтаном бьёт тот самый запах после дождя. Свежий и немного сырой. Приглушённый свет фонаря падает на мокрый асфальт и расходиться продолговатыми сверкающими лужицами. Ветер осторожно касается листья деревьев, и с них одна за другой стекают недавние бомбы. Всё так же разбиваются об потрескавшийся сквозь года асфальт и, разлетаясь в стороны, формируют новые лужи. — Уже поговорили? — дохожу к повороту, но вдруг слышу как меня кто-то окликает. Может не мне? Оборачиваюсь, и вижу Попова, который локтём оперся на сидение мотоцикла. В руках он держал уже порядком измазанную чем-то чёрным тряпку, а на щеке виднелись тёмные разводы. Едва сдержав улыбку, оборачиваюсь и подхожу к нему на несколько шагов. — Угу, разговор был более чем продуктивный — фыркнул я. — Тебя что же, за прогулы так отругали что даже из дома выгнали? — вот нисколечки не смешно, но он продолжает лыбиться. — Ну, во-первых, не за прогулы, а за опоздания, а во-вторых, — вдох, выдох, — да блять, — вытягиваю зажигалку и подкуриваю сигарету, — заебали просто. И как тут оставаться равнодушным? — сажусь на мокрую лавочку, — сука, я же их только вчера стирал. А ты кстати.. — Да не заводится чего-то. Я уже и свечки посмотрел, и тормоза проверил, хрень какая-то. Но я вижу у тебя то история поинтереснее будет. — он отошёл от мотоцикла и плюхнулся на мокрую лавочку. Вытер руки о тряпку и заинтересованно посмотрел на меня. — Рассказывай. Сигарета действовала как успокаивающее, будто мне прямо сейчас укололи в мягкое место десять а то и двадцать уколов с валерьянкой. Я уже чувствую как вредный, но такой нужный и сладкий никотин путешествует по моим венам, пробирается в мозг, и силой выбрасывает оттуда мысли послать куда подальше этого чересчур вежливого Волю, собрать вещи и уйти. Неважно куда. Пусть живут себе с мамочкой, детей рожают, новую квартиру побольше в ипотеку берут, а обо мне могут не беспокоиться. Я уж как-то проживу. А если и нет, то кого это вообще волнует? Правильно, никого. Моей горячо любимой маме уже не до меня, и если честно то я всегда был даже не на втором, на третьем месте в её шлюшьей жизни. Я всегда был для неё чем-то вроде груза. Невероятно тяжёлого и побитого невнимательными грузчиками. Я был для неё якорем. Нет, я не тянул её на дно, ведь она уже здесь. Я его пробил. Опустил её ниже нуля и не позволял шевелиться. Иногда я думаю что без меня, может быть, у неё были бы дела намного лучше. Может быть она наконец нашла бы себе того единственного, богатого папика, и по его смерти стала бы богатой бизнес вумен. Она ведь недурна. Что-то да должно быть в её черепе. Наладила бы свой эскорт-бизнес, и горя бы не знала. Но у неё есть я. Заставить её задуматься, а может даже и бросить проституцию, роды не смогли. Так где гарантии что это сделает замужество?! Где?! Покажите мне, и может быть я награжу вас званием почетного балабола, ведь их не существует. Строить из себя верную женушку у неё не получится. Может быть сначала она и задумается, но потом решит снова трахаться за деньги. Сценарий уже написан, осталось только сыграть свои роли и разойтись в разные стороны, перед этим забрав у режиссера гонорар. Могу поклясться что не пройдёт и месяца как Воля выгонит её из дома, перед этим опозорив на весь город. После этого он не даст спокойной жизни ей, а значит и мне. Плохо. А может это её хитрый план? А что? Воля состоятельный, работа в школе у него не основная, ещё он владеет 63.2% акций одной мебельной фирмы, которой раньше владел его отец, а после его смерти он разделил имущество на двух братьев, отдав старшему большую часть. Может она надеется после месяца совместной жизни закатить скандал и потребовать развод? Отобрать у него половину акций, и жить припеваючи. И каким бы умным Паша не был, сколько бы дипломных он по русскому не защитил, в юридической сфере он не смыслит ничего, поэтому и брачного контракта в случае чего не потребует. Но все равно, если она это провернет, широкой огласки не избежать. Палёная какая-то сигарета. Нихера не действует. — Да по пизде всё пошло. — плевок в сторону. — Итак не сладко жили, а тут на тебе, здрасьте, добро пожаловать. — глаза от злости горели красным пламенем, блуждая по грязной, сырой улице. — Только зачем тебе это? У тебя наверное и без меня проблем хватает. Вон, мотоцикл, например, починить надо. БУшный небось? — Для тебя легче сменить тему диалога, чем признаться что случилось? Какие-то проблемы в семье? — он смотрел на меня с сожалением. Будто сочувствовал. Будто знал что это. Предательство. Его рука потянулась ко мне, но прежде чем он коснулся моего плеча я встал с лавочки, потушил о неё сигарету, и совсем бодрым шагом подошёл к мотоциклу. Вопрос был успешно проигнорирован. — Сейчас посмотрим, что здесь у тебя. — разминая руки я крикнул в сторону лавочки, ожидая увидеть там Попова, но тот уже стоял у меня за спиной. Быстрый однако. — Я немного разбираюсь в этом. Дядя Вася из двадцать первой квартиры целое лето чинил возле подъезда свой старенький "ИЖ" семьдесят девятого года, вот я и нахватался от него не только правды жизни о Советских машинах, но и ещё несколько новых для меня матерных слов на немецком. Дядя Вася вообще странный мужик был. Его то и дядей назвать сложно, как никак шестьдесят четыре года человеку. Правильнее наверно будет говорить дед Василий, да только привыкли уже все. Ни у кого язык не повернется сказать на этого всегда бодрого мужичка дед. Но только была у него одна отличительная черта, которая всем соседям уже порядком надоела. В любом разговоре, неважно касается он этой темы или нет, дядя Вася любил вспоминать Советский Союз, и матом крыть фашистов. И пофиг что разговор идёт не о политике, а о погоде, и что немцы были вовсе не фашистами, как сообщала Советская пресса, а нацистами. И пофиг что он родился пятьдесят седьмого года, когда война уже двенадцать лет как закончилась. Вот такой он, дядя Вася из двадцать первой квартиры. Через час нервных танцев возле сломанного байка я, совсем обессиленный и невероятно злой, презентовал Арсу его транспорт. Пускай не в идеальном состоянии, но всё таки на ходу. В глухом свете фонаря, посреди ночи, сделать хотя бы что-то было почти нереально, но всё же я нашёл поломку и не без уже хорошо знакомых немецких матов, устранил её. Всё это время Попов внимательно смотрел и запоминал все мои действия, чем в некоторой мере раздражал. Смотреть мне под руку, когда я занят чем-то очень важным, равносильно подписать самому себе смертный приговор, но по неведомым причинам Арсений его избежал. Иногда он пытался помочь, спрашивал не хочу ли я эту махину себе, потому как разбираюсь я в ней лучше чем он. Но о недавнем инциденте он предпочел промолчать. Видимо не хотел расстраивать. — Всё, можешь смело ехать домой, и не бояться что где-то по дороге что-то отвалиться. — я упёр грязные руки в бока, тем самым испачкав ещё и куртку, — что ж это за день то такой, блять!? Попов стоял с непонятным выражением лица. То ли он так сильно испугался за мою курточку, то ли ему что-то не понравилось. Вытерев бока салфетками я посмотрел на него. Он был бледный. — Что-то не так, Арс? — Да нет, всё в порядке. — Ложь. — Просто не знаю как тебя отблагодарить за то что ты провозился здесь со мной до тёмной ночи. Уже полпервого. Часы на его руке показывали 00.34. — Действительно поздно. Но знаешь, похуй. Я все равно не собираюсь возвращаться сюда этой ночью. А благодарностей не нужно, ты меня сюда отвёз, потратил бензин, вот я и отплатил натурой так сказать. — Я улыбнулся, на что Попов окончательно изменил цвет лица на мертвенно белый. Он как-то уж очень странно пялился на меня. Будто извинялся за что-то. — И куда ты пойдешь? — Есть тут одно местечко. О нём кроме меня никто не знает. Я надеюсь. — Ясно. Тогда... до завтра? — голос дрожал и был очень тихий. — Пока. Он протянул руку и развернулся к мотоциклу. Мне захотелось сказать ему ещё что-то. Спросить почему он такой бледный, не случилось ли чего? — Стой! — он обернулся, и кажется даже улыбнулся краешком губ. — А? — Не хочешь прокатится со мной? Такси заказывать дороговато, а ты водитель вроде надёжный. Он улыбнулся. И улыбка эта была настолько искренняя, что даже мне захотелось смеяться. Из полуприкрытых голубых как небо, глаз блестели тысячи звёзд, а тёмные волосы развевал приятный прохладный ветер. Он хотел это услышать. До потери пульса хотел.