Не совсем равнодушный человек

Небо горит тысячами огней. Миллионы далёких звёзд, где-то там, сияют ярким пламенем, но нам приходится довольствоваться лишь их отголосками. Глядя вверх так сильно ощущаешь себя маленьким муравьем, в сравнении с миром, что хочется бежать. Пока он не поглотил тебя оглушающей темнотой своей, пока не измазал тело чёрным сиропом, который, разъедая кожу, пробирается куда-то глубоко, туда где даже ты ни разу не был. Но от него не умереть. Ты и дальше живёшь. Тело движется, мыслишь ясно, глаза по прежнему смотрят куда-то вдаль и ты всё так же чувствуешь прикосновения жизни. Все её пинки и ласки. Все мимолётные касания и все чужие, крепко сжатые кулаки на плечах. Всё вроде по прежнему, но только... Только теперь тебе кажется что мир пуст. Якобы из него исчезло всё что было дорого. Всё что раньше заставляло улыбаться. Да вот только враг не учёл, что я уже привык к этому. Когда радости жизни это только мираж. Фантомный проблеск тьмы, что отражает луна. Та самая предводителька, которая и забрала у меня способность улыбаться. Взамен оградив от по-адски горячего, яркого солнца, привязав за запястье чёрную непроглядную тучу, через которую не пробивается свет. Разве только лунные лучи, да звёзды налюбоваться которыми не хватит и жизни. И даже сейчас я смотрю на ночное небо через грязное, местами потресканное стекло, и бегу. — Это то самое место? — Попов невольно щуриться от света фонарика, но быстро аклиматизировавшись вырывается вперёд меня. Его кроссовки, уже почти полностью мокрые, чавкают, издавая после каждого шага неприятный звук. — Оно самое. Старая заброшенная обсерватория, что может быть лучше для одинокого парнишки пубертатного возраста? Обсерватория находилась едва не за пределами города, ведь вести наблюдения за звёздами в центре, означает лишить себя этой возможности. Это место мне как второй дом. Здесь есть почти всё что нужно для жизни. Даже телевизор. Его, и ещё несколько единиц старенькой мебели я притащил сюда после того как мать затеяла ремонт в квартире. Все эти вещи должны были уже давно покоится на свалке, но я решил дать им второй шанс на жизнь. Всё конечно довольно скромно, но зато здесь меня уж точно никто не потревожит. Разве что Арс, ведь теперь он ещё один человек который знает о моём убежище. — Да ну нафиг, у тебя здесь целые хоромы! — он то и дело крутил головой в стороны, пристально разглядывая каждую деталь интерьера. — Телик! Серьезно? Здесь есть электричество? — Как видишь. Это место я нашёл примерно год назад. Здание пустует, никто сюда не заглядывает, да и менты здесь не ходят. Странно немного, но... — диван скрипнул под моим весом, а я умостился поудобнее и продолжил разговор, — но пока я вижу только сплошные плюсы. — Да уж. Знаешь, можешь считать меня занудным мечтателем, но здесь хорошо. Романтично что-ли? — не могу не согласиться. Лунный свет по комнате стелется ровно, в холодных тонах, и это завораживает. — Много здесь девушек побывало? — ехидная улыбочка. Но что это? Нотки грусти? Какая-то уж больно неестественная гримаса. Я смутился. — Шутишь? Какие девушки? Хотя... Была одна. — ностальгический вздох, который явно сыграл сумую высокую ноту на нервах Попова, твёрдо стерев с его лица и до этого еле заметную улыбку. Я прикусил губу и продолжил, — Только она была немного другого мнения об этом месте. Сбежала ещё до того как мы вошли внутрь. Сказала что ей срочно нужно домой, и больше мы с ней не виделись. — плевок. — Будешь? — А? — Говорю, пиво будешь? Арс подошёл и взяв бутылку уселся на край дивана. Чокнулся со мной горлышком, и немного отпил. — Где ты их взял? Просил местных алкашей чтобы купили? — Очень нехорошо, Арсений Сергеевич, думать про меня такие неприличные вещи, — улыбка, — вообще-то я сам их достал. Заработал честным трудом так сказать. — Ммм, вон как? И что это за благородная работа, если не секрет? — Грузчик. Я подрабатываю после школы, мне эту шабашку друг подкинул. Он и сам так зарабатывает. Самое главное что там никого не ебёт есть ли у тебя документы. Ты просто делаешь работу, а тебе за это платят. Иногда удаётся раздобыть вот такой приятный бонус. Пацаны знают меня, сами иногда предлагают. Беседа затянулась. Алкоголь развязал нам языки и мы уже, поочередно перебивая друг друга, спорили что лучше, Тойота или BMW. Возле дивана валялись несколько пустых бутылок из под пива, а руки были заняты дымящимися сигаретами. Приняв решение, что в школу я сегодня точно не пойду, и что отсыпаться нет смысла, мы замолчали, и несколько минут никто из нас не смел рушить ту хрупкую тишину что образовалась вокруг двух людей, успевших за короткое время стать лучшими друзьями. По крайней мере я так думал... — Здесь есть телескоп? — Арс прервал молчание. Его язык заплетался, глаза блестели, а пальцы, будто ватные, неумело тушили окурок о холодный, цементный пол. Он был пьян. — Телескоп? —Ну... Это же обсерватория, верно? — Странно что ты спросил об этом только сейчас. Скоро рассвет. — немного помедлив я сказал, — Пойдём. Мы поднялись и вместе пошли в соседнюю комнату. Я чувствовал слабость и уже едва шёл, но Арс поддерживал меня за локоть, хотя и сам мало не падал. Он прижимался ко мне всем телом, правой рукой держа мою руку, а левой касаясь талии. Если бы я не знал что он не трезвый, то подумал бы что он ко мне пристает, но... А вдруг эти касания не просто попытки сохранить равновесие? На секунду я задумался, но потом решил выкинуть весь этот бред из головы и закончить начатое. Комната была не в лучшем виде: стеклянный к середине стены потолок был усеян мелкими трещинами, стены ободраны, а из мебели один телескоп. — Нам повезло, дождь уже кончился и тучи, вон с той стороны, разошлись. Подожди, я его сейчас настрою. — предательски бросив Арсения возле двери, я начал чистить и настраивать прибор. Здесь я был уже много раз, и много раз в гордом одиночестве я сидел в этой комнате и смотрел на звёзды через стеклянный потолок. Это успокаивает. Даёт некую надежду что когда-то всё станет совсем по другому. Но вот в какую сторону? — Здесь красиво. Ты никогда не замечал что звёзды за городом такие прекрасные? — я обернулся, и увидел улыбку на его лице. Синие глаза светились, отражая свет луны, на которую он так пристально смотрел. — Нам по Москве гулять бы до рассвета... Но летом ночь, как песня коротка. Зачем так быстро кружится планета? Смотри: уже - в бруснике облака... Уходит ночь, и время встреч уводит, и крутит стрелок тонкие усы. Кто там на первом часовом заводе завёл такие быстрые часы? На скверах ветер весь пропах сиренью. Но ведь сирень недолго будет жить. Не говорю: «Остановись, мгновенье!» Одно прошу: «Не надо так спешить!» Луна всё тает. Звёзды спать ложатся. Помедли, ночь, хотя бы полчаса! Так хочется сиренью надышаться, и наглядеться в милые глаза... — медленно, шаг за шагом он подходил ко мне. Смотрел прямо в охмелевшие глаза, и немного смешно не выговаривал некоторые слоги. — Игорь Кобзев. Красивый стих. — Теперь он устремил взгяд на небо. Быстро отвернул от меня голову и сцепил руки на груди в замок. А я уставился на него с открытым ртом, уже давно забыв о телескопе. С плохо скрываемым восхищением я вглядывался в его профиль и пытался понять как этот человек смог так быстро вытверезить, когда он буквально пять минут назад хватался за моё плечо чтобы не упасть. — Красивый. — только лишь могу выдавить из себя. Он удивительный. Даже в таком состоянии Арс пытается выглядеть достойно. Он хочет произвести впечатление. Подхожу к стене и облокотившись на неё, сажусь на пол. Коленки обхвачены руками, а по спине бежит целая армия неугомонных мурашек. То ли от его слов, то ли от холода инстинктивно прижимаю колени ближе, и пялюсь на спину Арсения. Он не оборачивается. Нелепость момента зашкаливает, и я не знаю что мне делать дальше. Нужно что-то сказать..? Или дождаться пока он подаст голос? — Арс, я... Его голова мягко поворачивается в мою сторону, но глаза смотрят в пол. На лице играет полуулыбка. — Я хотел сказать... — во рту пересохло. Облизываю сухие губы и жадно глотаю воздух. Мы оба пьяны. Мы оба несём сейчас какую-то ахинею, и ничем хорошим это точно не закончится. — Ты хороший друг. Лучший, который был у меня за всю жизнь. — выдыхаю. Боковым зрением вижу что выдыхает и он. А затем ухмыляется своим мыслям. По нему видно что чего-то такого он и ожидал. Надеялся на большее, но торопить или давить на меня не смел. — Ты тоже. — Бархат его юношеского голоса расходиться по помещению. Наверно он имеет надо мной власть, ведь едва услышав его я ёжусь ещё больше. К армии мурашек кажется прибавились новобранцы, и теперь мне остаётся лишь молиться чтобы меня не затоптали. Я не знаю что должен чувствовать. Не знаю что мне делать. Может правильнее будет сейчас уйти? Держать его на расстоянии уже не получится. Как и игнорировать. А может стоит поддаться чувствам? Но будет ли это правильно? Сука, я всю жизнь живу соблюдая гребаные правила. Стыжусь своей семьи, себя. Хочу избавить мир от этого. Но сейчас сам же нарушаю их. Жизнь положила меня на лопатки. Туше. Голова, будто ватная, мягко ложится на грудь, а окольцованные пальцы разжимают хватку. Алкоголь не даёт о себе забыть, и я проваливаюсь в сон. *** Противный звук исходящего звонка раздается громко, даже слишком, и я едва сдерживаю себя чтобы не бросить прямо сейчас гаджет в стену. Попытки поднять голову заканчивались позорным фиаско, но сдаваться так просто я не желал. Промямлив что-то нечленораздельное я потянул руку в сторону телефона, и с удивлением обнаружил что лежу на диване, а не на полу, и накрыт пледом. Странно, ведь засыпал я в другой комнате. А где Арс? Быстро открываю глаза и принимаю положение сидя. Телефон в руках всё так же противно жужжит, а я лишь мотаю головой в стороны. Неужели это он меня сюда отнёс? Позже обязательно разберусь. Наконец телефон умолкает, и на экране высвечивается СМСка. Нурик: Вот адрес: ул. Ленина 16. Приезжай сейчас же. У нас не хватает рук, а клиент грозиться ментов вызвать. Без тебя никак, иначе влетит всем. Антон: Уже выезжаю, минут через 20 ждите. Сообщение не сулящее ничего хорошего. Нурик — мой знакомый, он то и посоветовал мне эту работу. И если он звонит мне в такую рань, а потом ещё и СМСки кидает, то случилось что-то действительно важное. Посмотрев на часы я был удивлен, ведь они показывали уже семь часов вечера. Не такая уж и рань оказывается. Мда, нужно как можно скорее добираться по этому адресу. Ровно через полчаса я стоял напротив огромного серого здания. Это был один из филиалов фирмы Воли: "Главный". Решив не терять ни минуты, я двинулся к чёрному входу. Там уже вовсю трудился Нурлан и ещё один парень постарше. — Антон, наконец-то! — времени на рукопожатия и прочие знаки вежливости у нас не было, поэтому он просто кивнул, и показал что нужно разгружать. Странно, но процесом руководил сам Гарик — совладелец фирмы и брат Павла Алексеевича. Он стоял немного в стороне и говорил с какой-то женщиной в тёмно-зелёном плаще, из-за которого не было видно её лица. Гарик сложил руки на груди и недовольно наблюдал за нами. Видимо это он хотел вызвать полицию. — Побыстрее нельзя?! Я вам за что плачу?! Его хриплый, злой голос рассекал воздух за секунды, как молния, и так же больно жалил по ушам. Женщину в зелёном его настроение никак не смущало и она хохотала во весь голос. Он показался мне каким-то до боли знакомым, но сначала я не придал этому большого значения, и продолжал таскать тяжёлые коробки, содержимое которых меня очень удивило. Детская смесь? На меблевом заводе? Чушь какая-то. Да и ошибки никакой не должно быть, я сам своими глазами видел надписи на коробках. Но честно говоря это меня не очень волновало, гораздо больше я хотел поскорее их дотаскать, и получить деньги. Меркантильно, не спорю, но какое мне вообще дело до этой фирмы, я же просто... будущий наследник. Джекпот Антоша. Мыслишь в правильном направлении. Нужно аккуратно разузнать что тут к чему. И раз уж мне попалась такая возможность, я ей воспользуюсь. Когда коробки кончились, и сил почти не осталось, к нам подошёл Гарик и начал разговор с Нурланом. Он у нас как бы главный, что очень странно, ведь он старше меня всего на год, но выглядит минимум на 20. — Молодцы конечно, — он начал отсчитывать деньги, — но могли бы и побыстрее, мне лишние глаза не нужны, сам понимаешь. — Я стоял неподалёку, и всё отчётливо слышал, — А что про полицию я говорил, так вы забудьте. Она здесь только мешать будет, это я так сказал, чтобы припугнуть вас. Хе-хе. Но впредь чтобы было всё быстро и без заминок, понял? Завтра вечером, где-то часов в десять жду вас здесь, те же люди, с тем же товаром. Заедете на склад, там мой человек вам всё расскажет. И да, скажи своим чтобы не болтали много, плохая примета. — ехидная улыбка, и зоркие глаза. Внешне они с Пашей не похожи вообще, зато привычки в точности совпадают. — Как скажете босс! — Нурик, точно деревенский мальчик на побегушках, замотал головой и взял деньги. Пересчитал, и позвал нас к нему. — Мы сорвали куш парни! Не знаю что там за чудо-смесь в коробках, да и похуй если честно, но гонорар за сегодня просто отличный. Завтра кстати нужно будет тоже немного попотеть, но оно того стоит. — он протянул нам по пятитысячной купюре, и отошёл к машине. Действительно, неплохо. Обычно за такую работу и тысячу не всегда получишь, а тут пять. Это кстати ещё одно доказательство, что что-то тут нечисто. Нужно остаться здесь и что-нибудь выяснить. — Антон, ну что там, едешь? Тебя одного ждём. — Езжайте без меня, Нурик. Я сам доберусь. — Кивнув, Нурлан запрыгнул на водительское и завёл машину. Водить грузовик не так то и просто, особенно семнадцатилетнему парню. Но я его понимаю, приезжим в России живётся не сладко. На работу брать не хотят; квартиру, или хотя бы комнатку хрен снимешь — бабки нынче суеверные пошли, да и вообще люди как-то с опаской на них смотрят, особенно в таких захолустьях как наш городок. Нурлан как-то рассказывал почему сюда переехал. Сказал что решили поехать из Казахстана лучшей жизни искать. По всей России катались, а вот когда в Воронеж попали, деньги кончились. Пришлось здесь оставаться. Отец, без высшего образования, пошёл дворы мести, мать устроилась кухаркой в местную столовку, а Нурик, только подрос, и себе подработку начал искать. Образованием занялся, сам выучил английский, а сейчас вот, устроился грузчиком — на универ копит. Нормальный парень, чувствую большого добьется. Я уверен что даже если он не поступит, проблем с деньгами у него точно не будет: природа не обделила его красивой внешностью. Высокий, под два метра ростом, с подтянутым телом и ангельским лицом, он идеальная модель. Да и оптимизма этому парню хоть отбавляй. Тем временем я незаметно спрятался за край стены, и стал подслушивать разговор Гарика и той женщины. Она была довольно высокая даже не учитывая бежевые туфли на каблуках, которые ей очень подходят. Черные, большие очки и такого же цвета платок на голове. Хочет чтобы её никто не узнал? Интересно. Вынимаю телефон и включаю камеру. — Ну и что, что незаконно? Милая, это наш билет в безбедную жизнь! — Не боишься что кто-то здаст? Вот взять хотя бы этих дураков грузчиков, они же по-любому проболтаются. И снова удар дежавю по сознанию. Но теперь он не просто гладит касаниями, он бьёт под дых. Я знаю чей это голос. Знаю кому он принадлежит. Та, кто буквально полдня назад клялась в любви одному, сейчас называет его именем другого. Я знал что так будет. Знал. С самого начала подозревал. Моя мать никогда не изменится. Но что она здесь забыла? И как смогла не заметить меня? Что ещё, кроме любовных утех, связывает её с этим мужчиной? — Если проболтаются ты знаешь что с ними будет. Я сделаю так, что они никогда больше не смогут болтать. Хе-хе. — смех плавно перешёл в кашель. — А если Паша узнает? Он конечно тупой как пробка, но что-то же должно быть у него в голове? Что тогда? — Ты вот что, продолжай строить с ним идиллию. Главное продержись до свадьбы. Дальше всё по плану. Он подошёл к ней и притянув за талию сказал что-то по французски. Я не расслышал что, да и не понял если честно, зато весь этот разговор теперь был записан на телефон. Неоспоримые доказательства. Нужно только правильно растолковать их Паше. Хотя... Зачем я должен это делать? Звук включён на минимум, и я ещё раз проверяю всё ли записал. Их видно как нельзя лучше, и даже мама в момент съёмки сняла очки. Её холодный настрой и высокомерие сейчас передались и Гарику, и теперь они вдвоем шушукались так тихо, что даже я не слышал из своего укрытия. Они уже собирались уходить, как вдруг я сделал очень большую ошибку, и уронил телефон на асфальт. Звук разбитого стекла был слышен, кажется, на всю округу. Я попал. — Кто там, блять?! — Гарик рычал словно пантера, и тащил маму за собой. Я готов был уже бежать, но когда нагнулся чтобы поднять айфон, они были уже здесь. — Антоша?! — она вытаращила на меня глаза, и прикрыла рот ладонью. Гарик поднял меня, как какого-то дворового кота за ворот кофты, и держал чтобы я не мог убежать. Сука, всё-таки спалился. — Антоша, что ты тут делаешь?! — из неё получилась бы хорошая актриса. Так быстро менять свой образ из холодной бизнес вумен, к простодушной матери довольно сложно. — Ты его знаешь? — Гарика кажется забавляла эта ситуация. — А как мне не знать собственного сына?! — эти слова поставили мужчину в тупик, и он несколько секунд смотрел в асфальт, а потом завертел головой от меня к маме. Уловив явное внешнее сходство, он довольно прищурился и опустил меня на землю. — Надо же, и вправду похожи. Значит проблема с крысами на заводе вроде решена. Хе-хе. Но ты не говорила что у тебя есть сын. — Ты не сказала ему про меня? Может он и про Павла Алексеевича ничего не знает? Круто мам. А и в самом деле что будет если он узнает? — я не выдержал. Захотелось высказаться прямо ей в лицо. — Слышь, малый, вопросы здесь буду задавать я. А ты стой да помалкивай, а не то мамочка тебе ремня пропишет. — Гарика кажется ничуть не волновало моё появление. Отреагировал он достаточно спокойно, даже с юмором. Но вот поставить меня на место — запросто. — Надеюсь воспитательную беседу ты проведёшь дома, дорогая? Или мне придётся самому из него дурь вытрясти? — Нет-нет, что ты. Я сама всё сделаю, обещаю он будет молчать. — мама нервно вынула из сумочки сигарету и подкурила её. — Смотри мне. — он покачал указательным пальцем возле носа и подошёл к ней ближе, — Это же бизнес детка. Хе-хе. Жду тебя завтра, в то же время. И малого возьми. Небось сгодится. Коробчёнки там потаскать, с грузчиками расплатиться. Пока, Ляйсан. — жадный, но такой грубый поцелуй в губы. Если бы это не была моя мать, я бы даже назвал его страстным. Мутный силуэт Гарика постепенно растворяется в вечерней мгле. Солнце уже ложится спать, то и дело отбивая отблески от чёрного мужчины, что бежит навстречу горизонту. Вот он открывает дверь и зайдя внутрь громко хлопает железной ручкой. Ветер осторожно шарпает взъерошенные волосы и, возомнив себя мастером парикмахерского дела, разбрасывает их в стороны, отделяя неровные пряди, формируя новые, причудливые формы. Он художник. Творец. Тонкой кистью он проводит линии по небу: краски сгущаются, растягиваются в нелепые фигуры и застывают, дожидаясь нового мазка. Но он только гонец. За ним следует нечто большее, темнее и загадочнее. Как верный привратник королевского двора, он покорно открывает врата королеве, подаёт ей руку, и провожает взглядом сиреневую карету. Имя этой королеве — Ночь. Тонким пальчиком в кружевной перчатке, она осторожно касается цветов в саду, упивается их запахом и взмахнув тёмным плащем идёт дальше. Обходит сад, звонко цокая каблуками сияющих как звёзды туфлей, и садится на чёрный, поросший колючими ветками трон. Теперь здесь властвует она. — Так и будешь молчать, Тош? — её голос отрезвлял моё восприятие. Её твердый и немного хрипловатый голос никогда не давал мне закопаться достаточно глубоко в себя. Он силой вытаскивал меня в реальность и поил безвкусным напитком, с банальным названием: "жизнь". Два хищных зелёных огонька бросаются в бой. Они сжигают всё на своём пути. Ярко зелёное пламя пожирает почти всё чувства и эмоции, оставляя только горькие, тошнотворные и до боли неприятные ощущения. Мои глаза горят. Они выдают во мне те первобытные инстинкты которые никак нельзя выпускать наружу. Я зол. — А что я должен сказать, м? — голос тихий, надменный и до жути противный. Спокойный. Но я чувствую что в любой момент тонкая ниточка может порваться, и из клетки вырвется зверь. — Да хоть что-нибудь. Скажи как ты ненавидишь меня. Скажи как презираешь. Меня пугает твоя реакция. Да и глупо сейчас отрицать что ты до сих пор ничего не понял. — такое же спокойствие. Такой же надменный взгляд и такая же вечно дымящаяся сигарета в тонких, изящных пальцах. Я будто смотрю в зеркало. Зеркало, которое показывает только мои страхи. — Да. Глупо. Но ведь ты умная. Обвести двух влиятельных мужчин вокруг своего наманикюренного пальчика непросто. — Антош... — Давай поговорим дома? Здесь не место для откровений. Как там говорил Гарик Алексеич? "Проблема с крысами на заводе вроде решена". Вроде. Будь осторожна. Мама. — последние три слова я сказал сквозь плотно сжатые челюсти, выдавливая слова чуть ли не со скрипом старой двери, которую не смазывали уже долгие годы. От напряжения на лбу и шее выступили венки, но всё-таки я сдержался. Я развернулся и направился к машине. Благо мать, лет пять назад, накопила на неё, и теперь у нас во дворе стоит почти новенький Лексус. О нём у меня тоже есть одна интересная история, о которой уже как полтора года напоминает огромный шрам на руке. Это был дождливый день. С самого утра на улице было сыро, и над городом кружились тёмные тучи. В школе уроки прошли как обычно, и я быстро направился домой. Но когда я пришёл, то увидел в прихожей три пары чужих мужских ботинок, и догадка ёкнула у меня в голове. Я на цыпочках подошёл к двери в мамину комнату и мои сомнения тут же улетучились. Впрочем звуки были слышны даже из коридора. Да, это были клиенты. А мне было едва пятнадцать. Как раз начался тот самый переходной возраст. И я пытался. Честно, я пытался сдержаться, пытался проявить к этому рваное равнодушие, пытался удержать, но они... Они вырвались. Такие соленые и горячие. Будто та самая чёрная, непроглядная туча разразилась громом над головой и расплакалась крупными слезами. Прямо как я. Но вдруг обида куда-то исчезла, и на её место пришла злость. Я хотел вломиться в комнату и перевернуть её вверх дном, но что я там увижу? Как трое кавказцев трахают мою мамашу? Я захлёбывался слезами и агрессией, но зайти не посмел. Такое неприятное чувство — безпомощность. Наверно это выглядит немного странно, что сын заядлой проститутки так реагирует на каждых её клиентов, которых было очень много. Но обычно они делают это в отеле или же она ездит на дом, но вот всё-таки иногда приходится принимать "гостей" и у себя дома. И вот, сейчас как раз такой случай. Но ведь я знал чем она занимается. Знал... Факт случившегося по настоящему шокирует нас когда мы сталкиваемся с этим лбом. Именно в такие моменты мы беззащитны. Я кинул рюкзак в угол и вышел из дома. Громко хлопнул дверью и быстрыми шагами выпорхнул на улицу. Мокрые следы от ботинок отлично скрывали под собой солёные последствия вечера, пряча их от навязчивых соседей. Первое что попало на глаза это мамин Лексус, что был припаркован возле самого входа. В голове мелькнула не совсем разумная мысль, от которой стоило бы обома руками отмахнуться и забыть, но в тот момент злость правила мной. Она завладела моим телом, и кажется пальцы тогда сами потянулись к водительской дверце. Рассудок был полностью под властью эмоций. Мысленно поблагодарил память своей мамаши за то, что она так удачно оставила машину открытой, а ключи лежали на бардачке. И умостившись поудобнее вставил ключ зажигания. Провернул. Медленно нажал на педаль и крепче ухватился за руль. Надо отметить что раньше я никогда не пробовал себя в роли водителя. Разве что дядя Вася несколько раз показывал мне как ездить на мотоцикле. Да и только. Выворачиваю руль вправо, и в упор жму педаль газа. По стеклу ручьями стекает вода и глазами ищу кнопку чтобы включить дворники. Но блять, откуда мне знать где они? За окном ничего не видно, а спидометр показывает уже 60. Воздух вокруг сгущается, секунды тянутся густой патокой, а в центре событий маленький мальчик, которому не очень повезло в этой жизни. Он хочет оборвать всё это. Хочет начать новую жизнь без старых воспоминаний. Но так же не бывает. Яркая вспышка в момент потухшего фонаря. Темнота. Оглушающий звон в ушах, и солено-горький вкус во рту. Кровь. Чьи-то руки вытягивают меня наружу и... Всё. Следующее воспоминание начинается уже в больнице. Оказалось что с машиной не случилось ничего страшного, несколько царапин да и только. А вот у меня было легкое сотрясение и рассеченная вдоль правая рука. Мама пришла в больницу только под вечер следующего дня. Принесла фрукты, посидела в тишине минут пять и удалилась. Я не хотел её видеть. Молчал. Хотел сбежать, но оно вон как получилось. И зачем я вообще сел за руль? Ввалившись в салон я громко хлопнул дверью и откинувшись на спинку сидения потянул левую руку к шраму. Без чувств. Разве что воспоминания о том вечере больно кололи память. Тонкой сталью они резали одна за другой нервные клетки, убивая изнутри. — Дома, так дома. — она села за водительское сиденье и вставила ключ зажигания. Прямо как тогда. Только там, в той машине была не она. И не она бежала сломя голову из дома, чтобы не слышать своих же стонов. Да и не она потом неделю в больнице провалялась. Мразь. *** "Луна всё тает. Звёзды спать ложатся. Помедли, ночь, хотя бы полчаса! Так хочется сиренью надышаться, и наглядеться в милые глаза...". Ночное небо напомнило мне его. Заставило проигрывать в памяти короткую пластинку, с записью того самого бархатного голоса и серьёзного взгляда. Синие как небо глаза, и тёмные, шелковистые волосы. Зачем заставляете вспоминать о вас? Зачем не вылазите из головы? Зачем пробуждаете во мне чувства? И почему именно эти? Через открытое окно дул ветер. Кожа покрылась мурашками, а на лице играла дурацкая улыбка. Ну почему каждый раз когда я думаю о нём я превращаюсь в наивного дурачка? И возможно ли такое? Ведь мы знакомы совсем недолго. Да и эта чухня про первый взгляд наверняка не существует. Странный ты человек, Арсений. Засел в моих мыслях плотно, цепляясь за каждый выступ, и так и поселился здесь. Но чего ты хочешь? Снять временную комнату, или приобрести жилище навсегда? Молчишь. Смотришь на меня миллионами звёзд и не произносишь ни слова. Хочешь чтобы я сам понял. Чтобы сам нашёл верный путь. Но я запутался. В который раз не знаю что мне делать. В который раз хочу сбежать. От чувств. От реальности. От семьи. От себя. Ёжусь ещё больше и встав из-за стола выключаю чайник. На кухне тихо. Мать сидит на стуле в углу и смотрит в окно. Тяжело дышит. Хочет что-то сказать, но каждый раз, обрывая дыхание, просто молча вздыхает. Не знает как начать разговор. Боится? Вряд-ли. Подбирает нужные слова? Наверное. — Ты знаешь, Антон, мы же не всегда так жили. — голос хриплый, решительный. — Это сейчас у нас есть трёхкомнатная квартира почти в центре, машина во дворе стоит, на отдых ездим. — тут её глаза виновато опустились вниз, ведь отдыхать как правило она ездит в одиночку, либо с хахалями. Стыдно. — Кхм. В общем раньше же такого не было. Сейчас ты считаешь меня продажной тварью. Думаешь что мне всё это нравится. Что я мразь... — Да. — Кхм... Зато не в бедности. Ты такой наивный, Тош. Такой наивный... Ты думаешь я эту схему первый раз делаю?! Думаешь что я не знаю что иду на риск?! — она сорвалась на крик. Оперлась руками о стол и посмотрела злыми глазами. Они горели. — Да таких дел было десятки в моей жизни! И вообще, это всё из-за тебя! Думаешь легко найти здесь работу с приличной зарплатой? Тем более без образования. Тем более матери одиночке с маленьким ребёнком на руках. А твой отец, он... Та ещё сука. Бросил меня как только узнал что беременна. — Отец..? — Да. А ты думал что я от ветра забеременела? Хех. Ускакал твой папка в далёкое плавание. — Он моряк? — Конечно! Уже как семнадцать лет в плавание. Почему ты такой тупой, Антон?! Просто пойми: эта схема рабочая, и будет лучше если ты просто постоишь в сторонке, пока мамочка зарабатывает деньги! — Замолчи!!! — когда-нибудь это должно было случиться. Моё терпение лопнуло. — Просто замолчи! Как ты вообще можешь делать такие вещи?! А Воля? Его тебе не жалко? К примеру мне его жаль. Ведь он влюбился в такую мразь как ты, мамочка. — Отвращение. Её рука вмиг оказалась возле моей щеки, но я ловко её схватил и не сильно сжал. В воздухе витало напряжение. Каждый атом вокруг нас излучал электричество, а время остановилось. Одно не осторожное слово, и ,кажется, всё взорвется. Глаза в глаза и гадкое желание признаться в том что ненавижу. Может так и сделать? Вместо слов отпускаю её руку и смягчаю взгляд. Она на шаг отходит назад, и яростно растирая запястье смотрит в пол. Хочет уйти, но уже в дверях оборачивается ко мне. — Ты не знаешь во что ввязываешся, Антон. Просто забудь обо всём что сегодня случилось, и удали то видео с телефона. Так будет лучше, — уходит. Голос тихий, ровный, спокойный. В её тоне не было ни капли злости. Скорее тихое предупреждение. Вскоре слышится звук открывающейся входной двери, и негромкий хлопок. Ушла. Тишина. Она давит на меня. Расправляет свои острые, дымчатые когти, и вонзает мне в шею. Странным голосом шепчет в ухо слова, понять которые невозможно. Разражается в воздухе страшным оскалом, и пытается меня напугать. Тщетно. Мои мысли заняты совсем другим. Вот я уже в своей комнате. Ложусь на кровать и завожу руки за голову. Но не закрываю глаза. Смотрю в потолок и облизываю сухие губы. Спать почему-то не хочется. Хочется спокойствия. Хочется вернуть время назад, хотябы на несколько месяцев, когда всё было не так плохо. Господи, да кого я обманываю? Так же было всегда. Она всегда так делала. Я всегда делал вид что мне абсолютно похуй. Мы не мешали друг другу. Но сейчас что-то пошло не так. То ли я вырос, то ли она уже не такая хитрая как прежде. Да и ещё этот новенький. Арсений. Свалился как снег на голову и думай что с ним делать. Но всё-таки... Всё-таки есть в нём что-то притягивающее. Что-то, что заставляет улыбнулся от одной мысли о нём. Ведь даже сейчас, когда кажется хочется послать в жопу весь мир, я с трепетом вспоминаю вчерашнюю ночь. И хочу чтобы она никогда не заканчивалась. Помню его голос, и синие как небо глаза. Но кто мы друг другу? Друзья? Знакомые? Одноклассники? Нет. Это нечто большее. То что мир называет болезнью. Через которое осуждают и тыкают пальцем. Которое способно как даровать жизнь, так и забрать её. Но действительно так ли это? Или это просто дурацкие догадки? Глаза ищут ответы в луне, но она лишь сверкает, отбивая солнечние лучи, и затормаживает реальность. Противный, горький ком подступает к горлу, загораживая путь для нового вдоха. Сердце колотит в груди. Мне страшно. Я боюсь того, что ждёт меня впереди. Я трус. Нихуя не равнодушный, трус. Мысли сейчас кажутся чушью. Выдумкой. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон. Увидимся завтра, жизнь.