***
До хруста в коленях, ты, казалось, в сотый раз выполняла гранд батман жете, но более рассеяннее и ленивее, за что получила пустой бутылкой по голове, от чего пучок из волос чуть растрепался. — Ай! — восклицаешь ты, поднимая предмет, часто летающий по кабинету. — Спишь, — константирует тренер, — у вас экзамен на носу! — ударяет бутылкой несколько раз по рукам предостерегающе. — Будете спать как Т/ф — не видать вам никакого диплома, ясно? — обращение явно было ко всем. — Я не для этого вас одиннадцать лет гоняла. Каждый раз говорю, не поленюсь сказать еще раз: не хотите — двери открыты, мне же лучше. Еще раз, — в седьмой раз включает музыку классического станка, и никто, даже ты, не смеете перечить — встаете в исходную позицию, повторяя связку снова и снова. Бросив сумку на пол, кинув короткое «я дома», плетешься ленивым шагом в комнату, заваливаясь на кровать. Устала. Слишком много всего. Слишком сложно. Период, совсем не хотящий заканчиваться, длится с начала года вплоть до февраля месяца, и не закончится еще примерно четыре месяца. От осознания слишком крупной цифры, непроизвольно хотелось сдаться. В первый раз. И даже если раньше эта цифра компенсировалась бы количеством лет проведенных на танцах, то сейчас все было совсем иначе. Сейчас голова разрывалась от мыслей и двух чертях, сидящих на плечах, один говорящий об уходе, другой о доводе дела до конца. Кое как натянув домашний костюм на тело, плюхаешься лицом в подушку, проваливаясь в тяжелый сон. Он был беспокоен. Почти час ты ворочалась по мокрым от пота простыням, то раскрываясь, то накрываясь одеялом обратно. Последней каплей стал ком в горле, с невероятной скоростью движущийся наружу. Подскочив, бежишь к туалету, едва прикрыв за собой дверь. Скопившиеся слезы в уголках глаз срываются с ресниц и бегут по щекам, пока ты, еще не до конца отошедшая от произошедшего, облокотилась на плитку ванной. Только сейчас ты заметила Ушиджиму, протягивающего стакан с водой. — Спасибо, — шепчешь ты, благородно принимая стакан, сразу отпивая пару глотков. Присев на корточки, он заправляет выбившиеся из хвоста, растрепавшегося во время сна. Поправляешь волосы вслед за ним и ставишь стакан, наполовину пустой на пол. — Почему плачешь? Болит что-то? — обеспокоенно смотрит в твои глаза. Сложно было иной раз понять его, несмотря на то, что ты уже научилась читать его. Ты понимала, в какой момент он действительно зол, в какой его лучше не трогать, а в какой просто задумался. Однако при самой себе, тебе не приходилось этого делать. Он действительно становился другим: мягким, чутким, заботливым. Волейболист вне дома сохранял стойкое выражение лица, не позволял себе слабинку, чем часто мог пугать окружающих. Сейчас же ты наблюдала, как в темно-зеленых появляется искреннее переживание, с нотками раздражения. — Совсем пренебрегаешь здоровьем, чем ты могла отравиться? — прикладывает ладонь к слегка покрытому испариной лбу. — У тебя температура… — Я устала. Рот парня приоткрывается в неприятном удивлении. Сложно описать, что он чувствовал в тот момент. Но все же заправил волосы, лезущие тебе в глаза за ухо, выпрямляясь в полный рост. — Давай сейчас, когда тебе полегчает, мы поговорим? — Хорошо. Оставляет тебя наедине, закрывая дверь ванной. Зарываешься пальцами во влажные от пота волосы, прикрывая глаза. Можно было подумать, что Ушиджима ничего в поддержке и не знает. Ты тоже так думала. Были моменты, когда он говорил что-то по типу: «Все будет хорошо, ты справишься». Большего ты требовать и не могла, ибо даже такой маленькой поддержки ты не слышала практически никогда. До сегодняшнего дня, ты придерживалась этого мнения. Выйдя из злосчастного туалета, ты направилась на кухню, на которой Вакатоши ждал тебя с двумя кружками чая. Собрав волосы в пучок, ты присела рядом, даже не представляя, какой разговор тебя может ожидать. — Я хочу, чтобы ты рассказала все, что тебя беспокоит, — начал парень, кладя свою массивную руку на твою, в раза два меньше. — Я устала от танцев, — честно признаешь ты, — будь у меня машина времени, я бы переметнулась лет на одиннадцать назад, чтобы не идти на них. Я знаю, что говорила, что танцы это моя жизнь, но перегорела. Унижения. Я устала слушать то, что я хуже всех в группе и ничего сделать не могу, хотя стараюсь из-за всех сил, стирая в кровь свое здоровье. У меня экзамены в школе и на танцах через два месяца, я без понятия, как я буду их сдавать, — высвобождаешься из руки парня, кидая голову на стол, с легким стуком ударяясь о поверхность, — я знаю, что ты сейчас скажешь, что нельзя останавливаться на начатом и доводить все до конца. — Да нет, — трет переносицу, выслушав твою тираду, — ты думаешь, я никогда не задумывался о том, чтобы бросить волейбол? — непонимающе смотришь на него. — Думал, конечно, и не раз. Но у нас разная выносливость. Я не говорю, что ты слабая в этом плане. Нет. Ты очень сильная. Ты, видимо, даже не собираешься переставать ходить, как и я, впрочем. Но это не значит, что обязана. Ты изматываешь себя сильно и имеешь право на отдых. Сдался тебе этот диплом? Ты можешь после школы просто поступить на хореографа, без диплома. Не думаю, что он обязателен. Тут, конечно, решать тебе, только от твоего решения будет зависеть все. Но я настоятельно рекомендовал бы взять отдых, хотя бы на две недели, пока не оправишься. Ты и подумать не могла, что парень может говорить такие речи, а особенно то, что он задумывался о покидании волейбола. Он же живет им. Отлучившись в комнату, ты возвращаешься с телефоном, открыв чат с преподавательницей, набирая довольно длинное сообщение. — Что делаешь? — интересуется Ушиджима, заглядывая в экран гаджета. — Ты не посоветуешь плохого. Пишу учительнице, что какое-то время не буду ходить. Разумеется, она не была в восторге, но все прекрасно понимала и отпустила от тренировок. Теперь же, вместо физической активностью, ты занялась мозговой. Свободное время ты посвящала подготовке к школьным экзаменам, в сдаче которой ты, почему-то даже не сомневалась, в отличие от танцев. Вакатоши всячески помогал тебе, теперь не только по дому, но и с учебой, с которой время от времени у тебя не клеилось. И кто бы мог подумать, что такое времяпрепровождение поможет тебе и в личном плане; вы сблизились. Парень и не сомневался, что ты сдашь оба экзамена. Оправившись от произошедшего, ты продолжила посещать тренировки. На удивление, тренер не так сильно давила на тебя. Конечно, гоняла так же, но периодически спрашивала о самочувствии. В один день, в конце мая, когда у тебя были письменные экзамены, ты явно перенервничала — давление подскачило, на ожидании кровь с носа пошла. Вакатоши, пока слушал твой рассказ, успел показать все свои эмоции, которые только были в его арсенале. — Сейчас хоть все нормально? — ошарашенно интересуется он. — Конечно, куда денусь. Конечно, будь твоя воля, если бы сдавали экзамены в актовом зале, ты бы пригласила на просмотр парня и его друга. Но судьба такая штука, что его вы сдавали в тренировочном маленьком зале, в котором кроме учеников и экзаменаторов никого быть не должно. Купальник давно стал маленьким, но не видела смысла покупать новый, ибо последний месяц можно доходить. Неприятно сжимая тело, ты пыталась втиснуться в балетную юбку, пока Вакатоши придерживал тебя за руку. — А в штанах с футболкой нельзя сдавать нельзя? — А вам на соревнованиях можно учавствовать в этом же? — Нет. — Ну вот и все, — поправляешь юбку, смотрясь в зеркало, — так… — Посмотри на меня, — говорит Ушиджима, разворачивая тебя лицом к себе, — не переживай так сильно, чтоб опять кровь не пришлось отстирывать, — ты усмехнулась его словам, — ты со всем справишься. Не красный диплом будет, так синий, ничего страшного. Твои труды не напрасны. От его слов всегда становилось легче. Ты улавливала каждое слово, каждый звук, вслушивалась в низкий тембр голоса, что излучал умиротворение. Его хочется слушать постоянно. Такой он тихий, безмятежный. Чуть хрипловат. С сердцем замершим ты слушаешь, как слова льются из уст, одно за другим. Глубокий голос, он что-то предвещает. Ты хочешь слышать его постоянно. Сейчас, в последние моменты перед выходом, перед тем, как назовут твою фамилию, ты наслаждаешься этим. Так хочется продлить этот миг, задержать хоть на минуту. Но, увы, ожидание не вечно. А так хотелось.***
В руках красовалась синяя книжечка всего в один разворот, но почетно занимающая место на полке. Ох и наслушалась ты от преподавательницы, что могла и лучше. Все таки перенервничала. Перепутала позиции и место. Это стихийное проявление чувств и буря эмоций, как позитивных, так и негативных, с которыми Вакатоши помог тебе справится, оставив только положительные. В конце концов, ты танцуешь, в первую очередь, для себя, а уж потом — для зрителя. И парень подтвердил это. Сколько слез было пролито, узнав, что ты поступила в академию культуры и искусства. Ты не впервые видела редкую улыбку Ушиджимы, но именно в этот момент она была как никогда нужна тебе. Близится наше время, люди уже расселись, мы умрем на сцене, хочется зрелищ.