Love who loves you back

      Тонкая ниточка слюны стекает по подбородку. Цзян Чэн сжимает шёлк подушки так крепко, что та вот-вот порвётся и засыплет его перьями. Он кусает зубами матрас, чтобы заглушить стоны, но Усянь не позволяет. Он наматывает на кулак распущенные волосы Цзян Чэна, дёргает, заставляя того запрокинуть голову, и вгоняет свой член ещё глубже. Ваньинь гортанно стонет, когда головка попадает по месту, которое Усянь может найти, но дразнит специально, чтобы Ваньинь молил об этом сам. Податливый Цзян Чэн локтями упирается в матрас, прогибается в спине и выпячивает задницу словно мартовская кошка. Усянь хищным взглядом рассматривает спину, поглаживает позвоночник, ведёт ладонью до самых ягодиц, сжимает их, разводит в стороны до боли и загоняет так глубоко, что Цзян Чэн сначала выдыхает весь воздух, кашляет и потом с трудом вдыхает снова. Усянь возвращает руку на волосы, другой сжимает шею Цзян Чэна до боли, заставляя того дышать ещё тяжелее. Он чувствует слюну Ваньиня на своих пальцах, ухмыляется, цепляя клыками хрящик его уха, и дьявольским тоном шепчет:       — Ну же, шиди, я хочу тебя слышать…       Усянь кусает острым клыком, а Чэн рычит злобно, ненавидит себя за то, что поддаётся движениям, что хочет, любит и прогибается под ним. Усянь знает о его желаниях и потому упивается вседозволенностью, греясь осознанием, что шиди не может ему отказать, не может… уйти.       — Нгх… я-ах, — Ваньинь старается что-то сказать, но Усянь опирается на крепкие руки по обе стороны от плеч шиди, кусает его в правую лопатку, болезненно впивается зубами в загривок и облизывает собственные следы.       — Ты что-то хочешь сказать, шиди? — Усянь выёбывает из Цзян Чэна весь дух, загоняет так резко, быстро и глубоко, что Ваньинь лишь громко выдыхает, но не может сказать и слова. Усянь знает это, ухмыляется и довольствуется в полную меру.       — Не-ненавижу… — шепчет Цзян Чэн, низко рыча. Усянь сжимает его шею сильнее, толкаясь в узкий проход, облизывает подбородок Чэна, слизывает слюну, что стекает с его рта, и, глядя шальными глазами, голосом безумца шепчет:       — Лжёшь…       Всего несколько толчков головкой прямо в простату, несколько движений по члену, и Чэн кончает, крича и закатывая глаза. Он падает на кровать, которая испачкана спермой, сам весь липкий, тяжело дышит и пытается успокоить мысли.       Усянь кончает на светлые ягодицы шиди, от загривка поцелуями-укусами проходится вдоль позвоночника к пояснице, а затем слизывает с ягодиц Ваньиня собственную сперму. Цзян Чэн вздыхает и выпячивает задницу, подставляя чувствительное после недавнего пика тело под жаркие поцелуи. Усянь лишь тихонько посмеивается, заставляя Ваньиня смущаться, нависает над своим шиди, целует его лопатки, слизывает каплю пота, которая стекает по виску, и Ваньинь чувствует исходящее от него безумие — тьма пробуждает в Усяне что-то чёрное или же сам Усянь снимает кандалы и спускает с цепи зверя, запертого в нём.       — Тёмный путь дал мне смелость получать то, чего я так жажду: сила, месть… ты. Тебя я желаю больше всего…       Ваньинь морщится то ли от укуса на собственной шее, то ли от беспомощности, и дело не в силе Усяня, а в собственной слабости перед тем, кого он любит.       — Ненавидишь, — кивает и слизывает капельки крови шиди, — но любишь, А-Чэн, желаешь, нуждаешься во мне… — Усянь нежно ласкает кончиками пальцев изгиб его талии, но контрастом острые ногти царапают тонкую кожу. — Мы нуждаемся друг в друге, А-Чэн. И ты не уйдешь от меня, — он снова сжимает шею Цзян Чэна и бескровными губами прижимается к чужому виску, шепча в него.       — Я не позволю тебе уйти, мой А-Чэн. Мы всегда будем вместе, два героя Юньмэн Цзян: глава ордена и его бешеный пёс…       И Цзян Чэн не смеет возразить.