Love who loves you back

О двух героях Юньмэна говорят: «тёмные заклинатели», «магия», «колдовство». Иного объяснения они не находили, иначе, почему достопочтенный Второй Нефрит бросил орден, поселился в Пристани Лотоса, и совершил с ними три поклона. Вообще-то, была ещё одна причина, но вряд ли заклинатели приняли бы «любовь» как объяснение такого позора — мужеложество и брак с двумя мужчинами. Вообще-то, Цзян Чэн — глава ордена, но оскверненным считают именно Второго Нефрита. Может, потому, что тот всегда был идеальным, а Цзян Чэн всегда был собой — требовательным, импульсивным и жёстким. Вэй Усянь и того хуже — прямолинейный, нахальный бесстыдник, хоть и вторая рука главы великого клана. Какой глава — таков и помощник. На собраниях глав, все замолкали смотря на них двоих — героев Юньмэна, сумевших сохранить свою семью и восстановить орден. И раз уж Пурпурная Паучиха и предыдущий глава Цзян закрыли глаза на этот позор, и уступив главенство, свалили в Мэйшань, то никакой управы на них не будет. И ладно, жили бы себе спокойно — два героя, два любовника, так нет, они ещё и Лань Ванцзи втянули к себе, и создали порочную триаду! Главы шептались, плевались, но натыкались на сверкающие глаза представителя Мэйшань Юй — Юй Цзыюань, и закрывали рты. Та и сама не жаловала этот союз, но успокоилась, когда Цзян Чэн согласился на одну единственную наложницу — исключительно ради наследника. Успокоившись мыслью о внуке, она дала благословение, а, может, она успокоилась потому, что после той битвы за Пристань, у них с Фэнмянем что-то изменилось, ведь именно он предложил оставить сыновей на их месте — главы и помощника — и уехать в Мэйшань, так как пришло время сменить поколение. Что бы это ни было, Цзыюань готова была разорвать всем горло, и это льстило, но Лань Ванцзи и Вэй Усянь долго привыкали к тому, что Пурпурная Паучиха их защищает, что справляется о них, это было… Странно, но приятно. И даже шёпот и сплетни за спиной казались незначительными. Она даже уговорила Цижэня успокоиться и примириться. Кажется, все счастливы? Колдовство ли это? Могут ли заклинатели наколдовать себе счастье? Так ещё и чёрной магией? Усянь смеялся, Цзян Чэн хмурился и фыркал, Ванцзи успокаивал обоих. Последнего всё устраивало, потому что он, наконец-то, нашёл своё место. Хотя у них был хреновый период, когда нужно было решить вопрос с наследником, потому что Цзян Чэн понимал — нужно, необходимо, долг. Усянь всё понимал, но не мог не ревновать, Ванцзи же не хотел делить его с кем-то. Будто Чэну эта мысль нравилась! Он не желал никого, кроме Усяня и Ванцзи, своих мужей перед небом и землей. Но это то, что было необходимо. Найти женщину, способную подарить ребёнка, можно наложницу, а можно ту, которая родит и согласится на пожизненное обеспечение вдали от Пристани. Решение нашлось само собой, но оно не нравилось Чэну и Ванцзи. Усянь настаивал, потому что единственная женщина, к которой Усянь не ревновал бы — Вэнь Цин. Чэн получил поддержку Гусу, влияние Фэнмяня и Цзыюань помогли спасти Вэней. То, что от них осталось. Когда Усянь пришёл за помощью, она просто не смогла отказать, потому что её люди жили на территории Юньмэна, она была лекарем при Пристани, Вэнь Нин находился здесь, в безопасности, и маленький Цзян Юань был учеником главы и его помощника. Это меньшее, что она может сделать некогда незнакомцам, которые тогда услышали зов Вэнь Нина и спасли их. Родить ребёнка она сможет и будет рядом, останется при своей должности, да и родители у него будут лучшие, потому что она не видела людей, которые могут любить сильнее. Цзян Чэн знал, что это лучший выход. Все понимают, что это формальность, и юный наследник будет окружен любовью трёх отцов, матери, дяди, а ещё у него есть замечательные родственники. Детство у него будет наполнено любовью, но… В обществе это не примут. Это и так странный союз, а ребёнок всё усложнял, к тому же не от безымянной наложницы, которая родила и ушла, а от лекаря из клана Вэнь. Хоть Вэнь Цин и переняла фамилию Цзян, а всё же…       — Ты же знаешь, что они об этом скажут? — вздохнул Ваньинь.       — Колдовство, — кивнул Ванцзи, слегка улыбаясь.       — Смотри, А-Чэн, какие мы коварные, сначала околдовали нашего прекрасного Второго Нефрита, — Ванцзи лишь хмыкнул, и не краснел от комплиментов, как это было прежде, — затем ребенка где-то достали! Вскоре вся поднебесная знала, что наложница Цзян Цин понесла от главы ордена. Цижэнь хватался за сердце, заклинатели судачили, Цзыюань всё хвалила «сыновей», будто они все трое Цзян Цин оплодотворяли.       — Когда она родит, тебе больше не придётся?..       — Как только она родит, я прекращу навещать её покои. Цзян Цин подарила наследника и наследницу ордену Цзян, здоровых и красивых малышей. Юй Цзыюань никто и никогда не видел такой счастливой, даже Лань Цижэнь выглядел довольным. Но больше всех радовались трое мужчин. Ванцзи чертовски боялся держать на руках малышей, а Усянь не прекращал реветь, доказывая, что они похожи на него, и срать ему на кровь. Цзян Чэну было всё равно, пусть и правда будут похожи на Ванцзи и Усяня, потому что этих двух мужчин и двух малюток он любит больше жизни. И от мысли о том, что всё это — колдовство, ему искренне хотелось смеяться. — Эй, А-Сянь, — Чэн лукаво ухмыльнулся и притянул мужчину за бёдра к себе, поцеловав его живот, — нихуёво мы так наколдовали. Ванцзи поцеловал переплетенные руки Усяня и Цзян Чэна. И его они тоже околдовали, такого открытого и любящего их. Откуда сплетникам знать, что Ванцзи сам пришёл, признался в любви и отказывался уходить, пока на его чувства не ответят взаимностью? Жест оценили, приняли, ответили. А тот на них смотрел стоя на коленях, глазел своими нереальными жёлтыми глазами, и герои Юньмэна тонули. Это кто и кого околдовал! Но люди… Пусть себе судачат, ведь и колдуны довольны, и околдованные не жалуются.