***
Первая тренировка и тут же новые провалы. С утра мы наворачивали круги и, казалось бы, выполняли самые базовые упражнения, которые, по словам Шадиса, могли бы сделать и лучше толпа инвалидов. В общем, как он только нас не называл. А у меня к тому же всегда были проблемы с дыханием. Не то чтобы с самими лёгкими, просто я в отличие от остальной соседской заводной ребятни никогда так не резвилась и не бегала, из-за чего сложилось впечатление, что в дальнейшем с этим у меня могут возникнуть проблемы, если я ничего не изменю. Кто бы мог подумать, что учиться держать равновесие насто-о-олько сложно? Я и никогда не считала это наилегчайшей задачей, но вот столкнувшись лицом к лицу с этим заданием, уверилась в несколько раз как это сложно. И это если не учитывать, как болезненно и неприятно тугие ремни впиваются в кожу, которые приносили дискомфорт даже через плотный материал униформы. — Зараза! — свалившись и ударившись головой об землю уже в третий раз, я раздражённо сплюнула накопившуюся кровь во рту. По округе вне моей досягаемости слышались смешки, что лишь обильнее удручало и вгоняло в сомнения — достойна ли я стать солдатом. Осмотревшись вдоль ученического полигона, я вдохновлённо сопровождала остальных ребят взглядом, восхищаясь как ловко они умудряются держаться на весу. Среди них был и Марко. Он почти не двигаясь так ловко держался, что не могло одновременно не восхищать и не удручать. — Может, есть в этом какой-то секрет?.. — уныние застало меня врасплох. Я собиралась уже было расстегнуть ремни и с горечью в душе продолжить позже, но возникшие внезапно сапоги прямо под носом, остановили. — Никакого секрета здесь нет, Черч, — строго констатировал Кит Шадис. Его появления так быстро я точно не предвидела. — С-сэр?! — встревоженно подскочила с колен, попутно отряхивая грязные гачи белых штанов. — Я-я… Я клянусь! Я правда могу сдать! — дрожь в голосе все ещё не унималась, что лишний раз доказывала, как я не готова верить и в собственные слова. — А никто и не говорил, что не можешь, сопля, — инструктор согласовано кивнул солдату, который помогал меня поднимать на устройстве. — Давай ещё раз и на сей раз не заваливайся корпусом вперёд, а ноги лучше не поджимай под себя. «Я как-то об этом не подумала…» Согласившись, я подала знак, что готова. Господин Шадис отошёл, давая себе больше периметра для осмотра. Но что мне категорически не нравилось, так это толпа глаз, устремившихся прямо на меня. «Если упаду снова, то точно не переживу этого позора!.. Советы инструктора практически наизусть твердила себе под нос, но воплотить их в жизнь не вышло, по крайней мере так быстро. Не успели тросы меня оторвать от земли даже на сантиметров десять, как задница заменила расположение головы, устремившись к нему, а та в свою очередь в четвёртый раз поцеловалась с землей. — Твою ж!.. — я не привыкла ругаться собственно, но хоть как-то выразить свою боль очень хотелось. И неизвестно, какую именно — ту, что внутри, утверждая, что пользоваться УПМ я не способна или же та, которая основательно в кровь разодрала мой висок. Щекотливый красные капли, чувствовалось, как покатились, обрамляя щеку. «Как же бесит! Просто уже хочу покончить с этим! Но почему, черт тебя дери не выходит?!» Кулак с яркостью встретился с пыльным грунтом, пока толпа смеялась над о мной, но на моё удивление господин Кит остался непреклонным: — Ещё раз, — сурово отдал приказ. — Если потребуется упасть сто раз, значит, упадёшь. Если двести, значит, все то же самое, — утерев намокшие щеки, я по наставлению поднялась снова. — Готовься. И соберись. Если не сможешь настроиться, следовательно, здесь твоей костлявой заднице делать нечего. Ты этого хочешь, курсант? — Никак нет, сэр! — Значит, работай! Голова немного кружилась от частых падений подряд, но я была согласна с ним — нужно держаться. Ведь в битве с титанами мне предстоит проявить себя на максимум, но для этого нужно усердно готовиться. И сейчас самое время. — Не забывай про ноги, — повторил инструктор. — И как следует напрягись, чтоб не завалиться. Если у тебя и впрямь мозгов предостаточно, то когда-нибудь должна это сообразить. Кивнув, мы приступили. Сжавшись целиком и полностью вплоть до скрежета зубов, моему изумлению не было предела, когда мне удалось выстоять больше чем пять секунд, последовав напутствиям. Да, меня всю так же покачивало, но сам факт того, что я держусь ровно воодушевлял и заставил победно заулыбаться. «Да неужели получилось!» Я так и не падаю. Инструктор молчит, явно у себя в голове отсчитывая пройденное время. Моя душа победно ликовала. «Надеюсь, Ал сейчас неподалёку и видит это!» А я все висела, напрягая все клеточки тела до изнеможения. — Достаточно, — остановил Кит Шадис, и меня снова отпустили на землю. — Неплохо, курсант. Надеюсь, в дальнейшем не свалишься снова в грязь лицом. В буквальном смысле. «Ура! Ура! Ура! Я подхожу!» — Спасибо огромное, сэр! — отдав честь, я готова была прыгать от счастья. Первый шаг сделан и это главное. Теперь я официально могу считаться кадетом! А следовательно, шанс воплотить все то, что я так хочу все же имеется. Во имя Веледары, как же хочется взять и завизжать на всю округу, чтобы поделиться со всеми своим позитивным настроем. Инструктор ушёл досматривать подготовку оставшихся новобранцев. Мне же тем как под порывами эмоций хотелось с кем-нибудь поделиться своей радостью. И первым добровольцем на эту роль я сразу подумала о Марко. Он, наверняка, тоже уже закончил, так как припоминаю, что он очень хорошо держался на весу. Иская парня, меня отвлекли смешки. И были адресованы на сей раз не мне. Группа ребят столпилось в круг. Не удержавшись, я благодаря своему маленькому росту с лёгкостью протиснулась меж ними. Настроение немного упало от увиденного. — Ты что творишь, Эрен Йегер?! Перевернись уже! В перевернутый глазах читалась паника. Ему было страшно и беспокойно, от чего стало неприятно и мне, так как в нем узнала себя. Уж больно обидно за него стало, в особенности от того, как он сам вдохновлял всех нас ещё за вчерашним ужином, а сегодня так же, как и я, терпит провалы под раскаты смеха, надеюсь, будущих сослуживцев. Но то как они смеются, заставляет меня испытывать лёгкое раздражение. Среди них был и тот чернявый длинноволосый парень, что вчера был с Кэсс. Я сразу его узнала. Его смех был громче других. — Вот же олух! Сам что-то вчера втирал нам, как: «Ой, да титаны познают весь мой гнев! Да им не жить! Я перебью их всех!». А у самого-то самым первым задница так и не опускается, — все не унимался кадет, заражая своим гоготом, как у гуся, всю округу, кроме меня. Мне было отныне не до веселья. Отчаянно разжав пальцы, я попыталась успокоиться, но малая шалость не повредит же? И поэтому скрытно от всех остальных, раз все равно, все так громко хохочут, что и себя толком не слышно, я еле шевеля губами произнесла небольшое заклинание из раздела по телекинезу, которое успела ещё запомнить в первом году обучения. Поток ветра подобно хлысту ударил парня сначала по задним сторонам колен, а затем одним толчком в спину, пусть и слабым. Он взвыл от неожиданности и впечатался носом прямо в сухой грунт. Теперь уже смеялись над ним. — Кто меня толкнул, мать вашу?! — взъелся парень, вытягиваясь в росте, но мало кого это остановило, чтобы перестать насмехаться. — Хули вы ржете, бараны тупые? Кто, ещё раз спрашиваю, это сделал?! — Кхм-кхм, — все моментально примолкли после того, как инструктор привлёк на себя свое внимание. Настрой у него уж точно не смеяться, как по мне, и всегда. — За нарушение дисциплины, кадет Катерман, десять кругов вокруг корта. А если кто-то против, то может присоединиться. — Что?! — опешил чернявый, пока я с противоречивыми ощущениями скрытно пряталась за плечами других кадетов, того гляди, чтоб не попасть под горячую руку. — Но, сэр, клянусь вам, меня кто-то толкнул! Это не я! — Второй раз просить не буду, щенок, — предупреждающе процедил господин Кит и от одного его взгляда даже мне стало не по себе. Он стал суровее обычного. — Раз! — тишина. — Два!.. — Хорошо-хорошо, сэр! — выяснив фамилию парня из уст инструктора, наблюдала, как Катерман направляется к старту, восприняв его угрозу серьёзно, пока кто-то среди столпотворения не поднял руку. — Товарищ инструктор, разрешите и мне в таком случае пробежать? — по интонации я тут же распознала Кэсс, хотя саму её не видела из-за большого обилия плотно прижатых друг к другу людей. Да и мой маленький рост все портит. — Хочешь разделить его участь? — усмехнулся господин Кит, почесывая свою бородку. — Ну что ж, в таком случае воля твоя. Десять кругов за пятнадцать минут. Больше не полагается — так и передай этому оболтусу. — Есть, сэр! — кудрявая помчалась вслед за парнем вдогонку. Многие солдаты были озадачены поступком девушки. Моё лицо в догадках, как и у всех, вытянулось, находя в этом, как пара достаточно близка, раз Кэсс пошла на такую уступку. Меня все ещё беспокоило её поведение, касательно вчерашнего вечера, но её поступок заставил задуматься. Не подумайте — я все так же не могу ей верить, но её образ, что был в моей голове словно был исковеркан шестеренками, по-малому преобразив его. Кто знает — может, правда не стоило так рисковать и подставлять этого мальчика из прошлого? Хотя с другой стороны — он оскорблял и подрывал настрой Эрена, что тоже непозволительно, особенно, для будущих товарищей. Стало быть, мне надо тоже научиться доверять им, как ни крути, нас впереди, наверняка, ждёт множество совместных испытаний. А шутить так все же не стоило, как по мне.***
Настало время обеда, но я понимала, что мне сейчас не до еды. Поступление в Кадетский корпус, как предполагалось, доставило немало испытаний, среди которых возникли затруднения с тренировками по чародейству. Куда ни сунься — всюду чужаки, и это пугает. Пугает и по-своему печалит, что приходится скрываться день на пролёт. Скрываться и бояться той мысли, что если кто-нибудь узнает, то тут же отправят в костёр. За час по указанию господина Кита Шадиса и вместе с некоторыми солдатами, среди которых был и сам Эрен Йегер, мы посетили медпункт. На многих из новобранцев первая проверка оставила свой отпечаток, как бы иронично это не звучало. Кто-то умудрился даже вывихнуть лодыжку, а кто-то просто умудрился сильно удариться головой, как например, я. И не важно, что я целитель. Своей способностью я могу делиться лишь с окружающими, но никак не исцелять саму себя — это первое правило. Да и все настойки и эликсиры, что успела передать мне бабуля тоже исчерпали себя. Пришлось прибегнуть к обычной методике лечения и поэтому мне просто перевязали голову бинтом. Так же господин Шадис без шуток предупредил, что эти первые два дня покажутся для нас что ни на есть цветочками, хотя от обычной пробежки и упражнений многие уже успели изжить себя. По его словам, дальше будет только хуже. Что ж, похвально. — Ты уверена, что эта хорошая идея? — раз десятый, наверное, вопрошает ворон, укрывшись в листве где-то на сосне, но его карканье можно услышать издали. Во время моих практик он всегда старается отойти подальше, ибо опасается, что может случится неизбежное, в чем я могу его понять. Мне так же, как и ему, порой страшно, что я могу только все испортить — взять, например, и взорвать к чёртовой матери весь Трост, ибо мне самой ещё не ведомо насколько магия имеет свои масштабы. — Нет, но выбора особо нет, — встряхнув плечами, дабы снять напряжение, я уже в повседневной одежде, а конкретнее в старой большущей серой футболке и рваных коричневый обтягивающих штанах, присела на траву в позе лотоса, успев стянуть с себя ботинки. Мне итак непривычно в принципе по сей день носить обувь, но против правил не попрешь — необходимо быть как все и прятаться среди людей, перенимая их обычаи. Но моё мнение остаётся неизменным — обувь все же странная вещь и максимально дискомфортная. — Надо же как-то продвигаться с мёртвой точки, а то из-за нервотрепок с поступлением итак забросила кучу тем и параграфов. — А не боишься, как в прошлый раз вызвать землетрясение? — Боюсь, конечно, но а какие варианты тогда? — прощупав свежую и немного сухую травку под деревом, я поежилась на месте ягодицами, находя более выгодную и непринуждённо позицию. — Ты же знаешь — у меня проблемы с самоконтролем. Нужно найти связь с природой — без этого дальше продвигаться будет, считай, невозможно. — А что с преображением? — напомнил Ал. — В книге есть хотя бы подсказки, как стать метаморфом? Ты же всю её прочитала, верно? — Прочитала, — прискорбно подтвердила, почесав себя по носу. — Там и слова об этом нет, что, собственно, логично. Это само собой происходит в определённый период. Руководство тут ни к чему. — Тогда ты не думала, что у тебя он просто ещё не подошёл? — как бы утешая Альфред все же рискнул подлететь и присесть рядышком. — Это то меня и беспокоит, — опечалено выдохнула. — В среднем период готовности к первому превращение наступает на пятом году от рождения, а мне уже четырнадцать, Ал. Более того, бабушка раз за разом твердила, что у каждого человека своя эмоция провоцирует первое превращение, а какая моя — сами боги не знают. — Я знаю, как сильно это тебя тревожит… — Да, ибо я… Ну, как бы объяснить? Чувствую себя не полноценной что ли? Во всех источниках молвят одно по одному, мол, мы воплощение всего живого, понимаешь? — обратилась я к птице, что сидела с правого бока от меня, на что он неуверенно кивнул. — И раз я не могу быть с природой одним целым — толку того, что я верну Титана никакого, так как воспользоваться им будет мне не по силу. И это гложет до дрожи, — приправ всем лицом к ладоням, я протяжно взвыла, чувствуя сильное напряжение в висках. — От поры до времени у меня получается, но в последний момент связь обрывается и в итоге — ничего. — Ты рано раскисаешь, — запрыгнул на моё бедро ворон. — Насколько мне помнится, у тебя однажды уже получалось. Даже в тот раз с молнией. — Получалось, но весь секрет в эмоциях и чувствах, а в первую очередь в познании самого себя. Если иногда и выходит распахнуть свою душу, то не значит, что это будет так просто всегда. — Понимаю, — что странно, но сегодня мой друг был менее требователен, чем обычно. — Тебя, знаю, слишком много переполняет все и сразу — на магии так не сконцентрируешься, а уж тем более после стольких ударов башкой об землю, — невзначай перевёл тему в шутку мой пернатый помощник. — Ну спасибо. — Да ладно тебе. Не дуйся. Лучше давай пока что попробуем снова, а если не выйдет ничего путнего по итогу, то будем думать над причиной, договорились? — Ну давай рискнем пожалуй. Альфред вновь отлетел к дереву. Я осталась наедине со своими мыслями, но отдавала себе отчёт, что тот где-то рядом и наблюдает за мной в случае чего. Ладони плотно прижаты к поверхности на которой я сижу. Повиляв плечами, по моему позвонку щекочуще прошлась волна мурашек, давая некую разрядку к предстоящему. Прикрыв глаза и скрутив губы трубочкой — расслабленно выпустила воздух, при этом сильнее зарывшись меж прохладных травинок пальцами. Подобное состояние успокаивало. Мы называем это «медитацией», когда ты остаёшься лишь наедине с собой с собственными мыслями. Но успокоиться досконально не получалось — в голову лезло множество мыслей, которые препятствовали этому. Противоречивое желание пойти в Развед-корпус, чтобы раз и навсегда решить проблему мести двухлетней давности, но и предков Фрица там будет нереальным отыскать. Разведчики посвящают свою жизнь вылазкам и исследованиям внешнего, пусть это и не считается полноценным, но все же мира, а в Столице о многом известно. Настоящие потомки королевской крови где-то там, а другого способа незаметно к ним подобраться нет, чтобы все так де оставаться в тени. О боже, ещё же загвоздка с подставным лицом на троне… И это надо как-то разгрести. Не выдержав столь обильного наплыва мыслей, я отпрянула от земли, так и не удавшись что-либо расслышать. Абсолютно ничего. Лес как лес. И что обидно, знаю же, что могу и умею, но не выходит. Если начинаю думать о детстве, то наоборот, ещё сильнее вгоняюсь в тоску, пусть и обещала Альфреду так не делать. Но чувства есть чувства и с ними ничего не поделаешь. Пока я не верну бабушку я не могу ассоциировать беззаботное прошлое с чем-то хорошим в тот момент, когда её и поблизости нет. — Не получается, — окончательно сдавшись, по крайней мере на сегодня, я разогнула ноги и слегка дерганными движениями потянулась надевать ботинки. — Продолжим позже. И не пытайся заставить меня попробовать снова, — обращение следовало к Алу, что можно с лёгкостью предположить. — Ты вовремя. Там как раз люди на подходе, — вынырнув в полете из кроны дерева, предупредил меня он. — Значит, пора ёкать. Не пожалев времени, мы посчитали логичным немного обойти лес, чтобы оторваться от преследователей. По разящему ржачу мы оба догадались, что это все напросто обычные кадеты, прогуливающиеся по лесу. Но какими бы они обычными не были, лучше никому на глаза не попадаться, особенно, в одиночку.***
До казарм всего ничего, но мне не хотелось так скоро просиживать штаны в душном помещении — предпочитаю свежий воздух в объятьях природы, что не удивительно. Присев под немного прогнившим забором с колючей проволокой, я достала из заднего кармана брюк свой дневник вместе с карандашом. Поныне я ношу его с собой везде и всюду — мало ли какая новость подворачивается и я захочу её запечатлеть вместе с рисунками. Ворон поместился рядышком на моем плече, предположив, что я собираюсь делать и понимающе не стал вмешиваться. Грифель карандаша продавил бумагу. «…что ж, сегодня как обычно — нихрена снова не вышло наладить контакт с природой, но я правда стараюсь, вкалывая в каждый день в чем моя проблема и почему получается не всегда. Многие посчитают — как же так? Это ведь, должно быть, так просто. Всего-то надо уйти в себя и расслабиться. А ни черта! — скажу я им. Мне в какой-то момент даже показалось, что в моей голове окончательно исчезло понятнее «хорошее». Если раньше был стимул, то сейчас я не ведаю где его искать. Кто или что это может быть — я без понятия. Знаю одно — отыскать его прежде всего необходимо. Кто-то или что-то должно стать моим каналом, иначе я много чего упущу и отголоски природы никогда меня не настигнет. А подчинить духов стихий было бы тоже неплохим вариантом…» Запись на секунду оборвалась. Но лишь на секунду. В следующем абзаце я решила высказаться немного иначе: «…что же до Кадетского корпуса, скажу так — я боялась, будет хуже. Не то чтобы я успела так со многими познакомится, но по первым впечатлениям скажу, что люди очень даже разнообразны. Не могу пообещать, что найдётся много претендентов с кем у меня завяжутся хорошие отношения, но буду и в этом плане стараться развиваться. Как упоминалось, мне нужны союзники — нужны те, кто поверит в мою идеологию и правду о мире и согласится идти вперёд, ибо чувствую внутри себя, что не справлюсь — оно и очевидно. Но даже дело в другом — хочется, как и у всех, завести друзей. Настоящих. Не уверена правда, что это до конца значит, но говорят, что иметь друзей по-настоящему высший пилотаж! Одно дело Альфред, а другое — люди. Правда ли это — узнаю в процессе, а пока… Есть ли кандидаты?» Оторвавшись от бумаги, я пробежала одним глазком по местности. Новобранцы мельтешили вокруг пятнами, их было много, но никто не мог подойти под описание. Никто, разве что, пока мой голубой ориентир не зацепил одного парня, болтающего с Жаном на подмостках мужской казармы. «...Марко? Ну какие же из нас друзья? Мы поговорили всего один денёк и то не полностью. Как говорят, настоящие друзья знают о тебе практически все, а мы толком друг о другом ничего — лишь малые общие факты. Ал — вот кто мой друг, тот, кому я могу рассказать о своих переживаниях и поделиться своей тайной происхождения. Марко же, как и любой другой, перепугается сиесекундно, когда узнает кто я. Возможно, даже посчитает чудовищем и настоящим выродком. Как вообще доверять людям? Они же не животные, что даже удручает. Может когда-нибудь, но не сейчас. Вы что? Я же не настолько наивная, коль меня многие ещё считали при госпитале». Покончив с записью, мне вдруг пришла одна идея. Не то чтобы оригинальная, но весьма занимательная, раз мне ещё три года служить здесь — необходимо же хоть какое-то разнообразие. Пролистав нужное количество страниц, считай, до самого конца, но в то же время не совсем, я принялась вырисовывать эскиз. Последние два года я очень часто рисовала — это помогало мне отвлечься от рутины и тяжкого прошлого, в том числе и от занятий магией. Есть некие прелести в том, чем занимаешься весьма обыденным, как это делают простые люди. Наметив эскиз, я каждые пять секунд поднимала взгляд, пытаясь хоть как-то разобрать выразительные черты Марко, но на таком расстоянии давалось трудно. Он стоял спиной ко мне, а мне необходимо было хотя бы приблизительно зацепить глазком разрез его собственных глаз, чтобы было правдоподобнее. Я начала уже было отчаиваться, но до того, пока Марко не поменялся местами с Жаном во время беседы и обзор на его профиль стал куда лучше. Отлично. — Оу-у… — с какой-то странной интонацией присвистнул ворон на моем плече. — А я ведь ещё вчера об этом говорил. Может, признаешь? — Дело не в том, кто мне нравится, — твёрдо отрезала я, переключаясь на вырисовку волос. — Хочу запечатлеть и оставить свое мнение о том, кто хорошо запомнился, так скажем. И говорю тебе, среди них будет не только Марко — будут и другие. — Ну-ну, — уж больно недоверчиво пролепетала птица, на что я вяло закатила глаза, боясь даже на секунду оторваться от бумаги, пока такая выгодная позиция для наблюдения. Всё-так рисование портретов с натуры медсестер ещё при госпитале не прошли напрасно. На противоположной странице справа я написала буквально краткую информацию, которая мне известно о нем, мол, кадет сто четвёртого Кадетского корпуса — Марко Бодт. Главная цель — поступить в военную полицию для обеспечения спокойной и размеренной жизни граждан Парадиза. Рассчитываю, что позже буду дополнять записи, если конечно, будем общаться в дальнейшем. Странно и даже удивительно все как-то, но пока не пойму что именно. Рисунок был почти завершён. Осталось лишь доштриховать и, честно, мне нравилось то, что я видела. Плечи и волосы, думаю, сумею закончить и без натуры, поэтому мучить Марко уже не имеет смысла. Я заполняла пустые пространства вплоть до малой крупицы и все бы хорошо, пока Ал не начал прокашливаться, чтобы привлечь свое внимание: — Рита?.. — прозвучало настороженно, что в самом начале я не расслышала. — Да что? — я оторвалась от бумаги и чуть не подпрыгнула с места, громко завизжав. Карандаш умудрился выпасть из моих рук. — Неплохо рисуешь, — впритык на корточки пристроился Жан, а я его даже не заметила, как он подошёл? — Не так круто, как я, конечно, но все-таки неплохо. Слышал, Марко? Ты оказывается пользуешься популярностью у девчонок. — Прекрати, Жан, — над моим краснеющим от смущения лицом нависла чужая мужская рука. Дрожащими пальцами я приняла подачку, вымолвив лишь тихое неловкое «спасибо», осмелившись все же поднять голову и встретиться с такими же раскрасневшимися щеками у брюнета, прямо как у меня. Как же стыдно ешки матрёшки. Никто из них не должен же был этого видеть. — Прости. Наверное, мы увидели то, что было нам не предназначено увидеть. — Нет! — уж больно резко и громко вскинула, но позже сообразив что к чему, сбавила пыл. — Это ты прости. Надо было спросить, прежде чем рисовать тебя… — последняя реплика меня окончательно добила, заставив чувствовать себя ещё более несуразной дурочкой. Как же глупо. Косо глянув на Альфреда, я едко бросила мысли вслух: «Зараза! Не мог пораньше сказать, что они идут? Предатель» — Ой, да не парься ты так, — лениво скатился по древку забора Жан, усаживаясь рядом с одного бока впритык, а Марко повторил за ним только с другого локтя. — Я вот тоже рисую людей исподтишка и ничего же? Главное уясни — чтоб они не запалили тебя, как это сделали только что мы. А то знаешь — всякое понапридумывают себе, а нам потом оправдываться. — Как мне кажется, с тобой подобное приключалось и не раз, — все ещё не отойдя от смущения, но все же рискнув, проговорила я в адрес русоволосого и крепкого парня с занимательными бритыми висками. С моего комментария парень странно хмыкнул, натягивая фальшивую улыбку, но глаза его наполнились некой предвзятостью. Я что-то не так сказала? Или он не хочет заходить дальше? — Может быть, — устало почесал себя по затылку Жан. — Но ты правильно делаешь, что акцентируешь на лице. Как по мне, так легче передать индивидуальность человека. В особенности в глазах. Мне до последнего не верилось, что я говорю именно с тем Жаном Кирштайном, который ещё вчера немного успел поязвить Эрену за обеденным столом и выглядел столь самодовольно и… Высокомерно что ли? А сейчас он более расслабленный кажется — такой обычный, как и остальные. И явно уверен в том, о чем говорит. Прямо в своей колее. — Кстати? Раз Марко здесь, то давай тогда доделаешь как надо, а то клянусь тебе, что если не сделаешь — будешь жалеть, — его уверенность и твёрдость в голосе не могла до сих пор не удивлять. Оказавшись ближе, я вспомнила вчерашние свои доводы на счёт того, что у него аристократичные черты, как и длинные красивые пальцы — настоящий шедевр и искусство для художника, который наверняка захочется перерисовать несколько раз раз разными художественный материалами. А чего стоит его собственный разрез глаз — узкий и твёрдый, как гранит, полный решимости. Острые скулы, как и нос вместе с красивым ровным подбородком. Нет, он определённо родился где-то в пределах столицы. Да, ведёт себя, конечно, развязно немного, но это не отменяет моего мнения. Он очень красивый, как мне показалось. — Ты же не против, да? — повернулась я к Марко, который очень мило прикусил на мой вопрос свои пересохшие губы. — Ну если ты захочешь я могу выбросить его. — Нет, ты что? У тебя здорово получается, — отрезал парень, придвигаясь ближе, чтобы рассмотреть свой небольшой по размерам портрет в моем дневнике. — Даже Жан это заметил, а он, поверь, хорошо разбирается в этом. — Все здесь так быстро успели с кем-то сдружиться? — слово «сдружиться» было слишком громко сказано, но другого так быстро подобрать на ходу я не сумела, сделав намёк на их двоих. — Не полагаю, что прям-таки сдружиться, но мне просто приятна компания людей с общими взглядами, — констатировал Жан. — У Марко они есть, и мне это нравится. И он не ведёт себя, как тот самонадеянный индюк-самоубийца, а здраво расценивает наше будущее и то, как человечеству будет лучше на самом деле, — презрительно фыркнул русовласый аристократ. Теперь отныне буду так его называть. — К тому же, сам как здорово опозорился сегодня. А вчера-ка припомните, что заливал? — У Эрена просто… Другое видение мира, — уже более спокойно среагировали я, а не так как было сегодня на проходном тесте с Катерманом. — И я его понимаю. Да, тебе тоже тяжело разделить его мировоззрение, и я ясно вижу это. И не виню. Но как ни крути, встреча с титанами лицом к лицу оставляет собственный отпечаток. Просто на каждом по-своему. — Ну не знаю, может, ты и права, — протянул Жан, все ещё морщась при мысли об Эрене. — А вообще, может забьем на него и вернёмся к делу? Ты вроде как хотела дорисовать этого красавчика. — Не смущай его, — подколола я его, тыкнув под бок. — Но ты прав. Всё люди по-своему красивы даже? — Н-наверное… — дрожа и снова с горящими щеками, пробормотал Марко, отсаживаясь поодаль, чтобы мне было лучше и масштабнее охватить его портрет. Удивительно, что Марко всерьёз так напрягают слова о красоте. Он не считает себя красивым? С чего бы? Но он позже, пока я поправляла парочку деталей лишь обмолвился, что скорее самый обычный. Я отмахнулась, утвердительно заявив, что красота вещь субъективна, и что каждый воспринимает её по-своему, подтвердив так же тем, что Марко именно им и является. Да, красота навряд ли спасёт мир, но осознание своей ценности и особенности, какой бы она ни была, тоже сама по себе что ни на есть красота в любом её проявлении. Жан со спины всячески помогал и давал советы как и что лучше подрисовать — я к нему прислушалась. Что ни говори, но можно сказать, я сотрудничала практически со своим коллегой, который разбирался в искусстве явно больше меня. Марко по первости был сильно напряжен, но я не пугаясь своего мнения, подбадривала его, уверяя, что он он очень хорошо смотрится. Желательно бы, ещё бы было естественное — но благо, я успела за рисовать его естественную улыбку ещё до того, как они ко мне подошли. — Ну вот! Другое дело! Даже я теперь больше, чем просто доволен, — одобряюще хлопнул меня по плечу Жан, пока второй скромно в сторонке почесывал себя по напряжённой шее. — Если позволишь, и тебя как-нибудь нарисую? — Если время подберется, то — пожалуйста. Я только за. Такую красоту просто необходимо запечатлеть для следующих поколений, — почесав себя по подбородку, игриво подмигнул Жан. Вот же любопытно, как эти две противоположности нашли общий язык. — Мы, к слову, не успели представиться толком, — моя ладонь, как и положено, вышла вперёд, пока вторая заталкивала дневник в задний карман обтягивающих штанов. — Я Рита, но а тебя, как бы интригующе не звучало, зовут Жан. Жан Кирштайн. Я в курсе. — То-то, — мы сплели руки. — Даже лестно. Я с парнями поговорили ещё какое-то время. Жан рассказывал о своей мечте, как жаждет, наконец, отправиться в столицу, абсолютно не скрывая, что лишь для беззаботной жизни, о чем повествовал ещё позавчера. Я его не виню, а наоборот, с нескрываемым интересом слушала на протяжении всего времени. Никто и не говорил, что мотивация каждого здесь находящегося должна быть идентичной. И все же, они оба оказались такими интересными — оба полные противоположности с разными принципами, но оба мечтающие о высокой должности. Самые обычные люди, которых интересно познавать. Занимательнее даже то, что у них есть выбор — они сами добровольно выбрали карьеру солдата и никаких ярлыков им с детства не навешивали. Вот бы и мне так. Наверное, круто с самого детства не задалбывать голову рецептами эликсиров и жить, как все. Мы просидели так до вечера, наслаждаясь компанией друг друга. Жан, как и все остальные, по первости не обошёл мимо моего друга ворона, всячески расспрашивая о нем. Как он признался, странный питомец, но я заявила, что он не просто животное, а близкий товарищ, на что Жан удивлённо повёл плечами, но Марко встав на мою сторону, поддержал в этом, уверив того, что подобное возможно. Какой же он все-таки хороший.***
В столовой на ужине мы сели за один столик. И что с того? Как я поняла, Жан успел многим кому не понравиться, но лично я по первому впечатлению не могла присоединиться к их мнению. Мне во что бы то ни стало хотелось продолжить познавать обычных элдийцев какими бы они не были, пусть лишь со второй попытки. Как и положено, я отдавала ровно половину своего рациона. И мне это доставляло исключительно удовольствие — что я поддерживаю, пусть и так банально, своего друга. — Ты что, питаешься в половину нормы? — изумился Жан, успев положить в рот ложку гречки. — Ну да, — как ни в чем не бывало ответила, отламывая половину булки свежего и хрустящего ржаного хлеба. — Не будет же он голодать, — потрепала ворона по перьевой головке, на что тот довольно скуксился. — Хочешь я буду с тобой делиться? — внезапно выпалил Марко, завороженно наблюдая как я кормлю с руки птицу. — У нас тренировки на носу, а тебе нужны силы. Лишь в половину ты не вывезешь. И снова. И снова внутри приятно защемило от умилительной заботы брюнета. Неловко прочистив горло, я зачесала прядку коротких волос за порозовевшее ушко от смущения: — Тебе надо думать и о себе, Марко. Всё-таки заслужить почётное место в столице на службе самого Его Величества не так просто — тебе тоже нужны силы. Пернатый на секунду прекратил жевать булку, задрав на меня озадаченный янтарный взгляд. — Слушай, а он ведь прав, — встрял Ал, основательно отпрыгивая по столу от хлеба. — Я то смогу в крайнем случае что-нибудь разыскать, а ты то? Если не забыла, то в Военную полицию мы тоже планировали. Ребята в непонятках смотрели на Альфреда, явно уловив только его карканье вместо слов, в отличие от меня. — Вот видишь, даже он так думает, — Жан жадно припал к кружке с молоком. — Странно… На секунду мне показалось, что он говорит с тобой. — Он просто подслушал наш разговор, — в шутку перевела, снова возвращаясь к Марко. — Не переживай. Не смотря на тяжкие времена, я уж от голода не чахну. — Хорошо, если так, — улыбнулся парень, от чего померещилось, что на его лице веснушек стало больше. Мы продолжали трапезничать, и Ал всерьёз отказался от положенной порции, как мы делали это на протяжении столько лет знакомства. Что ж, разговор наш предстоит и по этому поводу, когда останемся одни. Тарелки постепенно пустели, а толпа сокращалась, но сигнала колоколов ещё не последовало. Но перед последними ложками до нас четверых донесся новый голос, на что мы непонимающе, как один, задрали головы: — Мы подсядем? — вот так сразу спросил подошедший парень. Это он. У меня дыхание сперло, когда расстояние между мной и парочкой оставалось только в одном столе. — А? — будто только пробудившись, вбросил русовласый и лениво ответил. — Валяйте, если хотите. Смысла в этом никакого не было — поняли все четверо, так как скоро ужин подойдёт к концу, а еда почти съедена. Так зачем им к нам садиться? Мне было не по себе встречаться глазами, особенно, с парнем, от чего же практически носом я поникла в тарелку. Но благо, парни сидели рядышком — с ними я чувствовала некий прилив сил и хотя бы долю успокоения. — Что-то вы слишком какие-то серьёзные, м? — немного поломанный, но в то же время достаточно мелодичный мужской голос раздался прямо напротив меня. — И не говори, — подтвердила рыжая, постукивая ложкой. — Коль мне помнится, вы все прошли тест? От чего ж кислые морды то? — Они были куда лучше, пока вы не пришли, — грубо отозвался Кирштайн, просверливая недоверчиво дыру в парочке напротив. — Если хотели что-то сказать — говорите, а не тяните кота за яйца напрасно. «От чего же он так взъелся на них?» — мысленно изумилась я, так и не осмелившись выпрямиться. — Фу, как грубо, приятель, — более с иронией откинулся парень, постукивая по столешнице. Я чувствовала всеми клеточками своего тела, как он пристально рассматривает нас всех. — Я всего то напросто хочу избежать неловких стычек дальнейшем. Вот и знакомлюсь со всеми, что ни попадя — не более того, — он сделал сиюминутную паузу прежде чем продолжить излагать цель своего визита. — Эдди Катерман. — Жан Кирштайн, — пожали друг другу руки. — Марко Бодт. — А ты? — вопрос определённо был отправлен в мой адрес. Я невольно порезала на месте, скрестив руки на груди, где-то там признаваясь себе, что нелицеприятного разговора не избежать. — От чего же молчишь? Я наоборот, рассчитывал, что ты самая первая поприветствуешь старого друга. Два года или сколько там уже прошло? — Ты не ошибся, — мне было по-особенному некомфортно. Картинками выплывали фрагменты с первой встречи в Шиганшины. Не отрицаю — оба успели действительно сильно измениться, но мысль, что говорю именно с тем же человеком, который когда-то смеялся и глумился надо мной и умудрился изуродовать мой дневник, сейчас ведёт себя как любой другой — то есть будто и не было ничего. Я встретилась с его ледянящими душу серыми глазами — визуально они казались чертовски хороводными, но в то же время где-то там блистали и бегали чертята, придавая ему странной кровожадности. Либо же я все преувеличиваю, ибо ассоциации из той встречи никуда не делись. Я представилась, на что Эдди изогнулся едко в уголках губ. — Ты же сказал, что вы знакомы, — недоверчиво вернулся к его реплике Жан. — Смысл представляться? — Да случай тогда попросту не подвернулся. Уж всякое бывает, — он рассматривал меня не стыдясь. Моим моментальный желанием стало — как можно скорее уйти отсюда, чтобы больше не испытывать подобного напряжения и осмотра, как в медицинском кабинете. — Любопытно, что Кэсс не рассказала о тебе, наверняка ж, тоже узнала, — он бросил в сторону кудрявой, но та равнодушно повела плечами, припивая напиток из кружки. — Странные обстоятельства сложились, согласен, но я просто не мог не подойти, чтобы сказать, что отныне ты правда уже не похожа на свин… — он не успел договорить мысль, по причине резкого удара с локтя в свой бок. — Эй, ты чего?! С ума сошла? Больно же! — Мы ж договаривались, — съерничала Кэсси, потирая локоть. — Я ничего не обещал, так что будь добра не отвлекай, — так называемый Эдди вернулся на исходную, скрепляя пальцы домиком над столом. — Так вот, о чем это я? Ах, да! Вообщем, хотел сказать, что жду не дождусь завтрашнего дня. Будет очень интересно служить с вами, ребятки. А ты, — он указал на меня. — Смотри снова… Как там сегодня сказал Шадис? А! Не вмажься снова в грязь лицом, — он слабо посмеялся, подталкивая подругу в бок, и очень особо ярко выразил слово «снова», практически выплюнув его. — Не, ну ты помнишь? Вот же умора! — парень завёлся не на шутку, распаляя в себе смех до коликов. Кэсс молчала, наиграно усмехнувшись. Эдди что-то ещё говорил, но я уже не слышала, ибо настроение ушло в никуда, по сравнению с тем каким оно было у меня ещё утром. Мне стало вдруг так тоскливо. Так горестно и обидно, что хотелось забыться. — Может, ну их? И уйдём отсюда? — вопрошал Альфред, припрыгивая ближе. Готовая, считай, сквозь землю провалиться, не зная себе места, я согласилась. Как и всегда, Ал на плече — выход совсем рядом. Осталось всего ничего — пара шагов и я уйду отсюда, но позабыть об этой стычке навряд ли удаться. Спешные шаги последовали за мной следом. Это был Марко, и когда она нагнал меня у выхода, я удивлённо остановилась. — Пойду с тобой, — без лишнего оправдал свой набег брюнет. А за ним, оперевшись об косяк восседал Жан. — Странная парочка… Даже мне тяжко стало рядом с ними находиться, — кадет невзначай дёрнул щекой, отслоняясь от дверного проёма. — Ладно. Оставлю я вас. Поздно уже. Но только тоже не задерживайтесь. Вы же не хотите получить нагоняй от инструктора? Мы попрощались с Жаном. И вот я снова осталась наедине с Марко и Альфредом. И как же тошно я чувствовала себя при упоминании, как они все это все слышали. Поверить трудно, а главное, чертовски неловко. Не знаю правильно ли, к счастью или сожалению, но Марко подал голос первый: — Он… Сказал, что вы были прежде знакомы, — совсем тихо напомнил, опасаясь сдвинуться с места и лицезрея, как я неохотно оторвала ниц от земли с его ропотного тона. — Скажи, а что случилось? Ты прям так побледнела сразу, как он подошёл. И посмотреть даже в его сторону… Боялась, — его покоробило последнее слово. — Вот у меня точно такой же вопрос, — встрепенулся ворон, перебравшись на балку от забора позади моей спины, и прекращая мучить мою футболку своими уже не острыми коготками. Обняв саму себя, задумалась. В самом деле, давно посещала мысль, что хочется поделиться с кем-нибудь. И может много кто расспрашивать меня об этом, но да — я так и не рассказала об этом инциденте Альфреду, ибо должного смысла в этом не видела, так как шансы того, что я могла бы снова пересечься с Эдии и Кассандрой казались мне мизерными, особенно, после атаки титанов на Шиганшину стену Мария. «Можно попытаться» — любила повторять сама себе. — «Ала я хорошо знаю, так что давно пора, но вот Марко… Он выглядит таким понимающим и добрым, но что если… Я снова излишне доверюсь?» Почесывая запястья и не смотря в их сторону, беспокоясь каков взгляд у тех, я выдохнула. — Я просто… Вспомнила кое-что, — растерев чуть не ли до крови запястья, я силами выталкивала из себя слова. — Я тебе же говорила, что из Шиганшины, — это был не вопрос, но он все равно заметно кивнул. — И вот. Как-то… Одним вечером я… — все болезненнее стало говорить, а самое страшное, что я тревожилась, что не смогу совладать с эмоциями и разрыдаюсь. Но пока нет. Моё тело пробила только дрожь. — Если ты не можешь, то давай не будем об этом. — Нет, — и не думая отрезала. — Я хочу и смогу, — предплечьем ощутила как птица старательно прижимается, благодаря чему по телу приятным трепетом разнеслось тепло, успокаивая, как это могла делать моя бабушка при случае, когда мне было грустно. Меня начало медленно отпускать. — Ещё до катастрофы, я сильно грезила познакомиться с соседской ребятней, а то… У меня были на то причины пренебрегать общением с ровесниками, — Марко понимающие закивал, а ворон, как мне думается, повторил за ним, пусть я его и не видела — но чувствовала прикосновение перьев. — Это достаточно сложно объяснить, но я пока правда не могу сказать. Так вот, и тогда я натолкнулась впервые на Кэсс и Эдди, но имён на тот день я их ещё не знала. Это… Было все очень странно. Я и до сих пор многое не могу понять и осознать, но когда я попросилась к ним в компанию, они попросили украсть кошелёк у одного моего знакомого дедушки, — оба ахнули, а от курсанта донеслось «боже», но меня параллельно даже озадачил немного другой вопрос: «А где мистер Арлерт? Что же с ним стало? Жив ли он после всего?» — Я, наивная, решила, что если сделаю так, как они просят, то тут же стану одной из них, совсем на секунду позабыв о другом — какого же мерзко, наверняка, чувствовать себя обкраденным знакомым… Человеком, — чуть не оговорилась с последним словом, за что прошу простить, ибо мне не так часто выпадал шанс так открыто говорить с людьми. — Ну и я отказалась, по итогу же… До этого Эдди забрал мой дневник — это тот, в котором я тебя сегодня рисовала, — и снова кивок с его стороны, будто он боялся издать хоть малый звук, чтобы не перебивать меня. — Он порвал его, а он… Был подарком моей бабушки — одно из немногих напоминаний о ней. Мелочь для кого-то может быть, как вы говорите, но для меня нет, — и снова оговорка, черт возьми. Помассировав висок, мысленно понадеялась, что Марко ничего не заподозрил. — Они… Смеятися, — снова остановилась из-за оговорки, но Марко любезно подал сигнал, что ничего такого страшного нет, и он понимает к чем я клоню. Это придал мне сил говорить дальше. — И я не могла понять ничего — почему, зачем, за что? Просто молчала и стояла, а язык мне будто вовсе вырезали. А когда толкнули в ту самую «грязь лицом», то мне стало… Да даже не знаю, что именно я испытывала. Это не объяснить словами, — я осмелилась поднять голову лишь под конец, пересекаясь с карим взглядом черноволосого, который неизведанным мне магическим способом согревал меня. — Теперь ты знаешь, — заключила под конец, из-за переизбытка эмоций во время рассказа чего уголки губ тронулись. — Это ужасно… Нет, правда. Мне… Мне очень жаль! — парень встрепенулся на месте, но не касался меня, а только передавал свое сожаление словами. — Тебе не стоит тогда с ними общаться. Я вот, обычно стараюсь искать исключительно хорошее в людях, но это… Это слишком. Даже для меня. — Понимаю, — мы снова встретились взглядами. — У меня… Смешанные чувства, но я частично до сих пор стараюсь поступать так же — вдруг все-таки не все люди ужасны, но… — сделала паузу, припомнив, как бронированный титан разрушил стену Мария и убил мою бабулю. Вздрогнула, как от переохлаждения, продолжила. — С каждым днем становится все труднее в это надеяться. — Кто знает? Но в любом случае, мне правда очень жаль, что с тобой так обошлись. Со мной подобного никогда не было — я ведь, считай, ближе к столице проживал свое детство, что теперь даже стыдно за это. — Ты не должен стыдиться своего происхождения, — оборвала я его. — Ты не виноват в этом, как и любой из нас. Никто не выбирал кем и где ему родиться. И тем более, таких людей, как я, много, а есть ситуации ещё хуже — люди могут страдать куда сильнее. На фоне их моя проблема сущий пустяк. — Обесценивать свои проблемы, как говорила мне мама, тоже не вариант, — горько заулыбался брюнет, громко вдыхая прохладный воздух. — Значит, нам обоим есть чему учиться, — подытожила я, наблюдая, как по зажатым губам и бегающим глазам парня виднелось, что он хочет задать мне ещё вопросы или же сам старается что-то вытолкать из себя, но по какой-то причине молчал. Чтобы как-то развеять тоскующую атмосферу, я выступила с новым предложением и уже не так печально и недоверчиво, как ранее. — Я могу тебя обнять? Не сочти за навязчивость или своего рода приставание, но просто мне говорили, что объятия помогают всем без исключения. — Мне говорили то же самое, — согласился Марко, делая шаг вперёд и становясь напротив сред наступающих сумерек. — Да. Большего говорить не нужно, но и волнительно было так, что коленки тряслись — как ни как, но это впервые будет, когда я кого-то обнимала за последние два года, а уж тем более не родственника, а просто человека. Вот так близко он казался ещё огромным, чем раньше тогда на построении, но теперь меня это не пугало и ассоциации с титанами не посещали мой разум, как бы глупо это не звучало. Припав щекой к его вздымающей груди и обхватив широкую спину руками, мне по-началу было в тягость расслабиться и втянуться в процесс, но позже спустя секунды стало относительно легче. Вот, значит, как — оказывается объятия успокаивают не только с членами семьи, но и с, казалось бы, незнакомыми персонами. «Прямо-таки незнакомыми?» Стоп. А ведь раньше я уже делала так. Совсем давно. Если углубиться ещё дальше за задворки своего подсознания, когда мы с бабулей и папой жили в Подземном городе. И почему я вспоминаю об этом сейчас? Объятия с Марко напомнили мне о старшем брате — Фарлане. Интересно, а как он сейчас там? А как Изабель? Леви? М-да, до сих пор помню, как Леви не любил, когда я прыгала ему на спину и требовала катать меня. Но это уже другая история… И зачем, собственно, я все-таки об этом вспоминаю именно в не подходящий момент? Сейчас здесь Марко и на данном этапе мне были важны сильно только его успокаивающие обнимашки. Мы простояли, кажись, целую вечность. Секунд тридцать или сорок определённо, но похоже ни он, ни я так просто отступать не собирались. С ним спокойно. С ним, оказывается, хорошо. Странно осознавать это, учитывая, что мы только сутки знакомы. Через плотную ткань его рубашки на прямую доносились отголоски сердца. Стучал ритмично и быстро. Неужели тоже переволновался? Ибо сама чувствую как собственное готово вдребезги разорвать грудную клетку и выпрыгнуть от нахлынувших чувств. Я не жалела, что поделилась пусть и самой маленькой частичкой своего детства. Может быть, когда-нибудь мне удастся повторить это и с другими и они поймут и многое узнают. Но точно не сейчас — такие вещи нельзя так скоро доверять. И то не факт согласится ли Марко в дальнейшем поддерживать общение со мной, а не оставит, посчитав плаксивой нюней. Нас побеспокоил разъяренный крик, доносившийся со стороны тренировочный площадки, где ещё сегодня все кадеты проходили тест. Поспешно оторвавшись друг от друга, мы с Марко последовали на зов, немного выглянув из кустов. — Да пропади оно все пропадом! — крик принадлежал Эрену, который рваными движениями, поднимаясь и отряхиваясь от земли, принялся отстегивать ремни. — Эрен, успокойся, — возразил рядом стоящий с ним парнишка с блондинистой макушкой. — Возьми себя в руки. Истериками тут не поможешь. — Да как тут успокоишься?! — взревел шатен, с гневом отпинывая ремни в сторону и молниеносно убегая куда глаза глядят. Он кричал в след что-то невнятное своим, видимо, друзьям, но что именно разобрать было уже невозможно. Я осеклась на секунду, переглянувшись с вороном. По его взгляду поняла, что думает он о том же. «Я правда так же выгляжу, когда у меня не получаются вызвать заклинание?» — с необъяснимо нежностью я заулыбалась, пока Марко не подал свой голос: — Он до сих пор тренируется? В такой час? — По всей видимости, намерения присоединиться к разведчикам у него серьёзные. — Я думаю он сможет. Такие целеустремленные люди, как он, обязательно добиваются больших высот. — Думаешь? — покосилась я на брюнета, пока не засекла новый движущийся объект, который ввел нас обоих в немалое заблуждение. — А это кто? — Кэсси? — без сомнений помог мне определиться Бодт, приседая все ниже, чтобы укрыться за листвой. Ворон внезапно взвыл в воздух, немного распорошив свои перья и листья кустарника. Его мотив мне был ясен, чему не стала препятствовать. Кружа над девушкой, которая в свою очередь уж сильно непринуждённо склонилась над брошенными ремнями Эрена, мы вдвоём не отрывались ни на секунду, чтобы не пропустить ни одной малейшей детали. Кудрявая двигалась так вальяжно и развязано, словно сама не осознавала что там забыла. Но через секунду заприметив моего друга ворона, она отвернулась, немного оживляясь, проделывая какие-то махинации со снаряжением Йегера, скрывая весь обзор своей худой, но в то же время длинной спиной. — Что она делает? — металась я из угла в угол, чтобы разглядеть хотя бы что-нибудь, периодически с осторожностью цепляясь за ветки. — Отсюда не видно, — так же тихо заявил Марко, в чем был несказанно прав, так как для обзора мешало и время суток — солнце окончательно скрылось. И зелья «Кошка» у меня даже при себе нет, чтобы хоть что-то рассмотреть. «Надеюсь, Альфреду повезёт больше» Всё слишком запутано, что сложно даже собрать всю в одну кучу не то что проанализировать. А вдруг она хочет сделать ещё хуже, чтобы Эрен наверняка провалился завтра утром на итоговой проверке? Тогда назревает следующий вопрос: где здесь резон для неё самой? Уход Эрена же никак не повлияет на её дальнейшее обучение. Встряхнувшись, я невольно задалась, от чего же у меня такие мрачные мысли. С чего бы мне думать, что она делает что-то с корыстного и злого умысла? Может, все наоборот? И она ищет решение в его победе в его снаряжении? Полагаю, и этой теории есть место быть, но для её воплощения меня останавливает другой факт — она, как уже говорила, сильно близка с Эдди, учитывая, что спустя столько лет они не разлей вода. Их явно многое объединяет — это точно. Я моментально вспомнила вчерашний отбой — то, как она первая пошла на уступки, учитывая неудачную нашу совместную прошлую стычку, а сегодня? Могло ли мне показаться, но она заступилась за трапезой за меня перед Эдди? Или же я накручиваю себя? Я все ещё помню как своим локтем она прервала его на полуслове, но все же… Что он упомянул обо мне далее она не остановила. Всё слишком странно. Глаза нерешительность разбежались, не давая цели для того, чтобы сфокусироваться. Как поняла, я имею на данный исход два варианта — подойти и лично спросить у неё, что она делает, или же полностью отпустить ситуацию и довериться ей, а завтра убедиться в подлинности обоих моих теорий. Сердце предательски защемило. А что, если я ошибаюсь и она в самом деле знает, что делает и действительно поможет Йегеру? Как же все запутано.«— Народов и рас в мире много, моя дорогая. И каждый особенен по-своему. Важно лишь правильно расценить ту самую особенность и уже сделать вывод: стоит ли оно того? Может, проблема наша вдобавок заключается в том, что мы все, вне зависимости от от этого, слишком недоверчиво и предвзято относимся друг к другу? Знаю, поверить в кого-то не всегда легко, но мы стараемся и на ошибках учимся. Кто знает, может, все могло быть и по-другому будь но так».
Моё тело предательски сжалось. Какая ирония — нужный совет я вспомнила в самый подходящий момент, который бабуля излагала мне, если не изменяет память, в десятый год от моего рождения. Я не могу знать и предполагать, права ли она была, но уверена в одном — моё решение готово. — Марко, — прокручиваясь на носках, я совсем тихо повернулась к нему. — Оставим её. Давай лучше пойдём отдыхать? — А если она хочет подставить Эрена? Он же итак в шаге от выгона, — взъерошился брюнет от моего ответа. Его лица в сумраке было не разглядеть, но глаза отчётливо выдавали сомнения. — Тогда мы обо всем расскажем инструктору, но в любом случае, мы не можем знать наверняка как сейчас лучше. Может, мы лишь разворошим осиное гнездо и… Знаю прозвучит странно, особенно, с моей стороны, но я прям чувствую, что стоит… Довериться — заключила я, пододвигаясь ближе. — Прошу, поверь мне тоже, — руки немного замёрзли ближе к ночи, как и Бодта, к которым я прикоснулась. — Я многое не прошу. И даже еже ли ошибусь, то возьму всю вину на себя. Парень сглотнул, немного отодвигаясь от куста, и накрыл поверх моей ледяной ладони ещё второй своей свободной, закивав. — Хорошо, — сразу не осознала, как он так быстро согласился. — Я тебе верю. Надеюсь, ты правда не ошибаешься. — Спасибо. — Только меня мучает другое — зачем ей помогать Эрену? — Марко вытянулся во весь рост, притягивая меня за руки, которые все ещё держал, помогая тем самым встать вместе с ним. — Кто знает? — снова бросив ориентир в сторону устройства пространственного маневрирования для теста, я горько вздохнула, следя за девушкой, которая по приближающемуся голосу троицы, поспешила уже удалиться. — Ведь… Чтоб помогать не нужен повод, правильно? — Правильно, но после твоего рассказа я не уверен, что именно она… — Я знаю, — прервала парня, выпуская свои руки из его рук, распасовала их по карманам с целью согреться. — Но я хочу рискнуть. Заприметив, как блондин вместе с девушкой кое-как смогли успокоить шатена забирает все приспособление друга, я озадачилась снова, с прищуром склонив голову. Коль я помню, Кэсс спряталась за забором от ребят, так как добежать так быстро она бы не успела до казармы, ибо троица вышла из леса уж больно внезапно. Почему же она до сих пор не выходит? Все чудесатее и чудесатее. Голова начала раскалываться от стольких мыслей и подозрений, что даже тошно. Осточертело это порядком. Но наверняка — лучше завтра обо всем её расспросить, а не тяготиться лишь гипотезами и теориями. Распрощавшись с Марко, я вернулась в женскую казарму и на моё изумление, высокая кудрявая Кэсс уже уткнулась к стенке и сопела, что вдвойне странно — так как, как она вышла из забора я так и не успела запечатлеть. Да и как второй день замечаю, как она одна из немногих, которая ложится спать до отбоя, до которого ещё около тридцати минут. Но будить её и растрясывать, чтобы обо все выведать тоже уже слишком — дурной моветон. Утро вечером мудренее, поэтому завтра все и выясню. «Надеюсь, сама не пожалею об этом», — думала я, когда уже таращилась непрерывно в потолок. Альфред прилетел до того, как я успела отключиться, что не могло не обрадовать. — Ну слава богам ты тут! А то я возвращаюсь, а тебя на месте уже не было, — жалобно проговорил Ал, усаживаясь подле меня на пышную перьевую подушку. — Уж испугался. — Это даже приятно слышать, что ты так обо мне заботишься, — найдя его пушистую от перьев спину средь полутьмы, довольно почесала с благодарностью, не забывая излагать свои мысли очень тихо, чтобы не потревожить курсанток. — Ты что-нибудь узнал? — Честно? — я угукнула на его вопрос, подперев затылок руками. — Ни хрена. Я облетел со всех ракурсов, но так и ничего и не разглядел. Успел, разве что, зацепить как она пряжку от ремня рассматривала, а дальше ничего было не разобрать, словно намеренно прятала, как меня увидала. — Странно, — подытожила я, задрав ногу на ногу прям под приятным на ощупь одеялом. — Но а сам как думаешь? Были ли в этом у неё бескорыстные мотивы? — Ага, как же! — иронично фыркнул ворон, улегшись рядышком и поджав под себя свои массивные крылья. Шутки шутками, но в постели мы спим впритык, так как по габаритам он уступает обычным особям своего вида. Но это меня ни коем образом не смущает. Наоборот, даёт дополнительное ощущение комфорта и безопасности, когда он рядом даже в мире грёз. — Я как сразу её увидел со своим дружком, то тут же чуть не сблеванул. Говорю тебе, я всегда так реагирую на бесхребетных. Я даже готов простить этого Жана — при нем у меня такого не было, хотя, боюсь, до его самооценки не смогу долететь даже я уж прости, — мы хихикнули незаметно для остальных, но некоторые девушки все ещё не спали и активно разговаривали, следовательно, у нас есть прикрытие остаться незамеченными. — Серьёзно. А после твоей истории так вообще хотелось им обоим глаза повыцарапать. И да, к слову, почему ты мне прежде не рассказывала об этом? За два года, что мы с тобой вместе, могла бы найти пару минуточек. — Боялась, наверное, — сама того не понимая, что конкретно дать в качестве аргумента, лишь встряхнула плечами и болтающейся ногой. — Боялась чего? — все ещё не унимался ворон. — Быть не понятой, возможно, — повисла неловкая пауза, на что я устало откинула голову, сбросив ногу на кровать. — А что мне нужно сказать, если я сама не знаю, а? Просто не сказала — и все тут, — прозвучало до боли грубо, наверное, с моей стороны, за что ощутила себя крайне паршиво. — Не нашлось повода к тому же, да и не рассчитывала я встретить их снова. Моё казалось, что… Многие погибли тогда в Шиганшине. Думаю, им тоже прошлось пройти через ад. — Это не оправдывает, как по мне свинского поведения. Уж кто здесь свинья это точно они, что так обходятся с другими. — Мне мерещится или ты всерьёз злишься? — Так, конечно, злюсь! И ещё как! Ты мне не рассказала об этом, а судя, как ты практически рыдала, то это тебя определённо сильно гложило. А мне стыдно теперь. Стыдно, что я мог поддержать и помочь тебе разобраться в себе еще тогда. — Прости, — перевернувшись на бок, я чмокнула его в мягкую головку. Он был прав. Абсолютно. Он же вместе со мной считает меня близкой… Ведьмой? Своим собеседником и товарищем, а если что-то будет не договорено между нами, то это может сильно сказаться на наших взаимоотношениях. Теперь я это отчётливо понимаю. — Клянусь. Впредь я буду делиться с тобой со всем, что меня тревожит. — Уж постарайся, а то я то рассказываю, как ты знаешь, что мучает меня. Давай уж тогда брать взаимностью. — Конечно. Обещаю, что так и будет. — И кстати, — тон птицы уже не звучал так отчужденно. — Мы тут все распинаемся, какие все такие сякие, но чёт про Марко я как-то забылся. — Оу-у, все! — сквозь тихий рокот смеха, я откинулась на подушку на исходную, а именно на спину. — Давай спать, а то я знаю к чему ты ведёшь. — Не ну а что? Моё мнение, конечно, не то чтобы важно, но все же существенно, — горделиво прокаркал Ал. — На фоне всех остальных он мне кажется самым нормальным. Да даже не так. Скажу прямо — как человек, помимо тебя, впервые мне кто-то понравился. А, точно, не совсем человек, но все же… — А как же та медсестра из госпиталя, которая тискала тебя день напролет и кормила слащавыми вкусностями? — сквозь улыбку, поинтересовалась у него о былом. — Ну, она на третьем месте стоит после тебя и Марко. А вообще, я это веду к тому, что стоит продолжать в том же духе — гляди, и ещё стоящих претендентов поищем для взаимовыручки и осуществления нашего с тобой плана. — Хорошо, если так, — предательски зевок вырвался из моих уст. — Всё, давай спать, а то я твой голос уже практически не разбираю. — Солидарен. Альфред все же заснул первым, пока как я не могла выкинуть из своего подсознания до боли сильную инициативу разузнать, что же Кэсс делала с ремнями Эрена, и как это отразится на наступающей финальной проверке. Мы с ним и вовсе не знакомы, но его горячий пыл и настрой осуществить свою заветную мечту не хотелось вот так бросать. Уверена, этот парень в состоянии многих повести за собой и в огонь и воду. Он знает, он видел и прошёл через тот ад, через который мы все прошли, и не смотря на весь этот кошмар не сломил собственный дух — это очень будоражит и вдохновляет одновременно, как я уже говорила.