***
По возвращению в деревню ливень начал по-слабому утихать, по-немного перерастая в обычный грибной дождь. На удивление, силы то у меня были идти вперёд, только вот с ранением туговато. Приволокшая чужое тело на задний двор семьи охотников, я присела на пенёк, отдышавшись. Дрожь в пальцах немного пробилась, но это на фоне того, что было — настоящий пустяк. «Вот тебе и весёлый выходной», — слабо улыбнувшись, вытерла потоки дождевой воды со лба, что успели намочить меня до нитки. — Знаешь, а ведь я сегодня впервые попробовала червяка, — между тем, решила высказаться, чтобы как-то сгладить острые углы своего потрепанного состояния. Альфред с этого задорно расхохотался. — Что, правда что ли? — с трудом выговаривая все буквы, повалился на спину на траве ворон от смеха. — И как оно? — Отвратительно, — не скрывая правды, ответила. — Теперь понимаешь почему я больше предпочитаю вашу еду? Ой-ё… Как жаль, я не видел вот этого твоего перекошенного лица в тот момент. — Вообще я бы возразила, так как считаю, что при экстремальном плане выживания с помощью них протянуть можно. — Да ну тебя. Испортила момент. Все равно же гадкие на вкус, зануда. Посидев ещё немного, я была замечена госпожой Браус, что шла из направления бани. Её непонимающая абсолютно ничего мимика лица застала саму себя врасплох, вынуждая с подозрениями рассматривать меня. — Рита? Вы вернулись так рано? А где… Артур и Саша? «Хороший вопрос, на который, к сожалению, вы навряд ли получите от меня ответа». — Дорогая, что-то стряслось? Ты выглядишь… — и вот тень прошлась по её лицу, когда взгляд сам по себе опустился ниже, сползая от самых плеч до локтя, заостряясь вниманием на проколотой и перевязанной ране. — О господи, что с тобой?! — оказавшись в одном прыжке совсем рядом, усаживаясь на колени перед о мной, женщина с испугом таращилась на мою руку, а затем обнаружила труп волка. — Это… Это он тебя так? Ты что же это… — Да. Прошу простите меня. Я не… — Ничего не говори, дорогая, — оборвала меня та, помогая подняться, чья забота очень сильно отпечаталась в моем сердце. — Для начала промоем тебе рану и зашьем, а потом все обсудим. — Но ваш супруг с вашей дочерью все ещё… — договорить не успела по той простой причине, что шумиха из леса прервала. — Рита?.. — это была Саша. Она стояла все ещё далеко, но расслышать её тихий тон было вполне реальным, который в последствие стал громче. — Рита! — не успела я и глазом моргнуть, как чужие цепки руки обхватили меня со спины, поднимая ввысь. И как она успела так быстро добежать до меня? Вспышка боли, пусть и терпимая, прошлась новой волной по всему организму от крепких объятий охотницы. — Как же я рада тебя видеть! — не прекращая тискать меня, сквозь слезы произнесла девушка. — С тобой все хорошо? Что случилось? Ничего не болит? Как ты спаслась? Мы бежали первое время за тобой, пока ты внезапно не… — она оборвалась на полуслове обнаруживая рядом лежавшего мёртвого волка с разбитым черепом, явно узнав его. Подобно её матери с ужасом в своих карих глазах медленно повернулась ко мне, ожидая моего ответа хотя бы на один из её поставленных вопросов. — Я все объясню. Клянусь. Тут же подоспел мистер Блаус, виновато снимая перед о мной шляпу.**'
Процедура ушивания оказалась ещё тем испытанием. Каждый раз как иголка протыкала мою кожу под воздействием запаха спирта, зеленки и йода, я все сильнее вздрагивала, на что Саша вместе со своей матерью меня заботливо успокаивали. «Я бы предпочла лучше эликсир». В этом бы случае и эликсиры бы не помогли. Ну как же? Помогли, но не сразу, а кровотечение остановить надо было как можно реще. Благо, хоть кости целы. Всё семейство затаилось в тишине в собственной гостиной, а вместе с ними и я. Те с жалостью наблюдали, как меня подрагивало из раза в раз от мучительных проколов иглой. Но зрелые мозолистые умелые ручки миссис Блаус творили чудеса — работали аккуратно и точно знали, что и как делать, будто не впервой ей кого-то приходится перешивать. — Простите пожалуйста, — все-таки не удержалась от испепеляющей мой тревожный разум тишины. — Я вас так сильно подставила. Теперь же вы вынуждены сидеть и разгребать мои проблемы. Я… Я пойму, если вы не захотите больше брать меня на охоту с собой. — Что ты?! — встряли оба родителей Саши, но вот потом успел Артур продолжить. — Ты не виновата. Наоборот, ты ещё хорошо справилась. Тебе грозила смерть, а ты смогла в свою первую охоту обуздать её — это достойно восхищения. И все же… Это я должен извиняться перед тобой, моля на коленях о прощении, — прикрыл было рот мужчина, облокачиваясь о колени, задумываясь. Его слова поразили меня, давая нужный момент отвлечься от боли. — Это я не доглядел. Он был перед моим носом, а я ни разу не попал в него… — Как и я, — стыдливо отвернулась от меня подруга, дабы я не видела её эмоций. — Прости… — Поймите, я не смогу принять ваши извинения за то, в чем вы, браво, по моему мнению, не виноваты. — Если позволишь, то… — уже вступилась Лиза, отрезая нитку старыми ржавыми ножницами от моей руки. — Приезжай к нам и в следующий раз, как получится, — я в изумлении было распахнула рот с её предложения, невзирая на обстоятельства. — В качестве нашей доброй воли и доказательства того, что ты не должна себя винить, дорогая, мы хотим, чтобы ты знала — мы не держим на тебя зла и не считаем вовсе обузой для нашей семьи. Не думай, что отныне мы теперь не рады тебя видеть у нас. Вовсе нет. — Так и есть, — продолжил подступающую мысль супруг госпожи Лизы, потирая собственные ладони и извиняюще мягко улыбаясь своими тонкими губами, над которыми промелькали едкие морщинки. — Если ты, конечно же, хочешь, то в следующий раз ещё потренируемся, прежде чем идти в лес. Возможно, Саша приведёт ещё кого-нибудь из своих друзей в наших края, — тот стало быть обернулся к своей дочере, на что та неуверенно поджала собственные губы. Заметно чётко, что ей страшно снова так кого-то привозить. — Думаю, это послужит нам уроком. И мы будем учиться на ошибках друг у друга. Может, он прав и в одном инциденте могут быть виноваты обе стороны? Я привыкла брать обычно все вину на себя, но не значит, что вот так просто готова перепихнуть её на другого. Это работает не так. «Может, суть не в том, кто виноват, а в том, что стоит учесть свои ошибки, чтобы больше их не повторять?». Эта мысль настигла меня внезапно, прокладывая дорожку к переосмыслению собственных принципов. Да, мы ошибаемся, но факт того, что мы все живы и все обошлось активно демонстрирует, что все ещё можно исправить, но уже в дальнейшем. — Конечно. Давайте учиться вместе, — улыбнулась я всем Блаусам, проворачивая вокруг пальца конец бинта после узла. Всё семейство с благодарностью озарили меня измученными улыбками, которые все так же умолял простить их, хотя вовсе прощать их не за что.***
Вечерело. По нашему приезду, родители Саши протопили нам баню — наиболее эффективное средство смыть с себя все эмоции и впечатления, скопившиеся за день. Я пошла умыться самая последняя, предупредив, что хочу подольше там посидеть, но на деле мне нужно кое-что сделать от посторонних глаз, так как в училище заниматься подобным будет крайне небезопасно. Прихватила при этом с собой ночную сменную рубашку, которую мне одолжила Саша, и свою сумку с собранными травами, грибами и многим другим. Я очень люблю бани. А здесь преимущество, по сравнению с теми, что в Кадетском корпусе, в том, что здесь можно побыть одной со своими мыслями, а не по три человека на квадратный метр. У входа в баню была печь, на которой можно с лёгкостью что-нибудь вскипятить — это именно мне и нужно. Взяв вместо котелка ковш для ополаскивания, я набрала в него воды, предварительно сбросив с себя всю одежду, поставила предмет на ту самую печь нагревается, а сама принялась осторожно общипывать лепестки чемерицы — это такие своеобразные черно-фиолетовые цветки с жёлтыми краями. Один из ингредиентов для эликсира по восстановлению мышечных тканей, кой называют по-человечьи «Журавль», но на нашем же языке «Macara». В моем случае, я не хотела его использовать, по крайней мере сейчас так как тот шрам, что останется у меня хотелось сохранить, как напоминание о том, что теперь я не превозношу животных, а считаю их равным нам. «Заклинание стабилизации, думаю, подойдёт, но позже, когда подзаживет». Бросив лепестки чемерицы в кипящую воду, вся баня наполнилась запахом чем-то схожим с чёрной смородиной, что очень успокаивало. Эта одна из особенностей многих трав — на вид некоторые могут казаться самыми прекрасными, чего не сыщешь на белом свете, но на вкус или запахи далеко отвратительны, как и наоборот. Прямое доказательство того, как мне говорила бабуля, как мы порой представляем совсем не то, чего ожидаем, исходя из внешней оболочки. Мне предстоит ещё сварить маску для лица и скраб для тела, поэтому торопиться некуда. Пусть здесь было и жарковато для обычного человека, но мне было невыносимо приятно, будто все то тепло, что исходил от тлеющих дров переходило в меня.***
Пожелав родителям Саши спокойного и крепкого сна, отправилась в комнату их дочери. Ещё находясь в дверном проёме меня застала пыхтящая девушка, которая пыталась всунуть пуховое одеяло в пододеяльник. Картина, на которую бы я смотрела вечно и которая меня саму позабавила, по причине того, что у меня самой всю жизнь плохо это получалось, подняла мне настроение. — Давай помогу, а то больно смотреть, как ты мучаешься, — невзирая ни на что, все равно предложила свою помощь, хватаясь за один конец одеяла. — И кто придумал это всё? — все ещё краснея от возмущения, пропыхтела та, распрямляя другой конец. — Нельзя ли было проще просто под одеялом спать? Оно есть — зачем ещё какой-то пододеяльник? — Мне лично говорили, что это для того, чтобы пыль меньше копилась, — отмазала таким образом Сашу от забавных размышлений, помогая полностью встряхнуть готовое одеяло в пододеяльнике. С горем пополам мы его собрали. — Мне тоже самое, но как по мне, смысла особого нет. — Наверное, не во все нужно искать смысл. Иногда мы просто делаем что-то, потому что кажется это правильным, — спустившись задницей на кровать, от чего та моментально прогнулась под о мной, я улыбнулась от собственных речей. — Опять я начала переводить обычную тему для беседы в нечто философское? — Хочу заметить, у тебя частенько такое случается, — вставил между тем мой пернатый друг, разлежавшись лениво по всей подушке, что была на комоде с одежде. — Но не значит, что это не красиво по-своему. А то обидишься на меня ещё и напридумаешь себе, что хочу как-то задеть тебя. «Саша что, ему отдельное ложе подготовить успела?». — Вообще да, но вот не назову это плохой особенностью, — охотница присела рядышком, с ровной осанкой кладя руки к себе на колени. — Просто я предпочитаю не загонять по этому. Проскакивает, конечно, как сейчас с одеялом все равно, но в остальное время стараюсь не делать этого. Если буду во всем смысл, то скорее, вгоню себя в тоску, узнав правду. А мне хочется ещё пожить с позитивным взглядом на этот мир. — Понимаю. Мне тоже, — разговор постепенно переходил в тупик — я чувствовала это, а мне не хотелось завершать его на такой ноте и просто лечь спать по разные углам комнаты. — И да, знаю, ты не особо любишь говорить об этом и прости меня заранее… Но, Саш, тебе все ещё тяжело же принять свой акцент? Сворачивая свои губы в одну полоску, девушка поникла с головой в пол, нервно перебирая свои ловкие пальчики. Мы не часто заговариваем о подобном, что в диковинку, так как обе имеем схожую проблему. И если я обычно всегда не прочь именно с ней свободно поразглагольствовать на этот счёт, то Саша в свою очередь всегда отворачивалась, не имея никакого желания раскрываться в этом плане. — Есть немного, — прожевывая слова, тихо призналась. — Одна девушка из училища частенько мне об этом напоминает… — Если ты не желаешь продолжать эту тему, я пойму, — вступилась за неё я, не проглядев, как той тяжело даётся столь личное для неё разъяснение. — …ей никогда не нравится, что я слишком вежливая со всеми, — будто не услышала меня, Блаус продолжила переступать через себя. — Говорит, что это слишком фальшиво и… Раздражающе. — А мне кажется это милым. Нет, правда. Нет ничего постыдного бъiти просто по своей натуре вежливым человеком, только если это не противоречит тебе самой в первую очередь. Я имею ввиду, что ты вольна говорить так, как хочешь сама. И еже ли тебе так нравится и ты чувствуешь себя собой, то это же здорово. — Что-то я смотрю ты то прям соответствуешь своим советам, подружка, — внедрил свою лепту ворон, слабо морщась. — Ладно… Потом об этом поговорим. Сглатывая подступивший ком в горле, пришлось где-то внутри себя признать, что Альфред был прав, и трудно не заметить к чему он клонит. Даже та драка с Эдди и то, что он мне высказал, все никак не может оставить меня в покое. Но сейчас речь не обо мне, а о Саше. — Спасибо, — застенчиво почесала себя по затылку девушка. — Мне… Понравилось услышать все то, что ты думаешь. И я подумаю над твоими словами. — Обещаешь? — Ага. — Мизинчик? — исходя из вопроса выставила названный пальчик вперёд, широко улыбаясь во все тридцать два зуба. — Я же правильно все делаю? — Вообще так делают по большей части, когда извиняются, но так тоже можно, я думаю, — не робея ни секунды, девушка выставила повторно за мной свой палец, сцепляясь по-дружески со мной. — Может, однажды я выскажусь Имир точно так же, и она, возможно, поймёт меня. «Стоп! Кто? Имир?!». Даже Ал на секунду сконфузился, резко в оцепенении подняв свою голову с подушки, будто мысленно донося до меня: «Я не ослышался?». И моя реакция была на лучше. Повезло, что хоть падение челюсти удалось предотвратить. — Я правильно услышала? — пораженно захлопала ресницами. — Ты сказала «Имир»? — Ну да, — уравновешенно не отрицала девушка. — А вы разве знакомы? «Ещё бы познакомиться с той, которую звать, как саму Прародительницу титанов. Вот ирония жизни и судьбы». — Да нет… — запнулась, скрещивая руки на груди. — Просто слышала о ней. Имя показалось знакомым, — соврав, прокусила в запинке нижнюю губу, пока моя подруга не продолжила изъясняться. — Она всегда с Кристой проводит время, как я не замечаю. — С пучком тако? И высокая шатенка? — в голове приблизительный образ всплыл из подкорки памяти. — Да! Именно она! — поддержала Саша меня в моих догадках, от чего сомнений не осталось. — Мне иногда тоже с трудом даётся её понять, но мы и не так часто пересекаемся, чтобы мне судить её. — Считаю, ты права. При желании, как мне кажется, можно с кем угодно найти общий язык. Со временем — кто знает, может, все ещё изменится. — Время покажет. Мы болтали вдвоём, кажись, целую вечность. Скованности в беседе становилось все меньше и меньше раз за разом от новой темы к другой. Саша с удовольствием делилась детскими воспоминаниями, а я все так же завороженно слушала её, как в первый. Но когда речь зашла о моем детстве, мне пришлось снова воздержаться дистанцию и кое-где приврать. Например, как вместе с бабушкой мы мы практиковались в травологии и из-за меня бедная дворовая собака, которую я накормила не теми травами в лет десять, покрылась синими пятнами по всей шерсти, схожей с человеческой ветрянкой. Или же как я любила подшучивать и устраивать мини-сюрпризы со стреляющей краской из долгонесмывающихся трав. Раньше мы с ней соревновались за подколы друг над другом, но позже это все исчезло. И чтобы не заговаривать о грустном, я вовремя остановилась в рассказе. Разумеется, я говорила обо всем сумбурно и завуалировано, а не так, как оно есть. И не то чтобы я не хотела поведать Блаус намного больше о себе — просто было нечего. Было нечего того, что может посчитаться нормальным для людей. То, что с чем без стыда или семейных тайн не стыдно поделиться, точно быть уверенным, что тебя не осудят. Но не рисковать своим существованием и ненароком подставить кого-то, даже ту же Кассандру, хотелось больше, чем просто признаться. Когда поздно ночью мы все же отступили и поняли, что пора спать, я напоследок обмолвилась, что Саше идут очень распущенные волосы, когда та расплетает их всякий раз перед сном. Я и раньше в этом ей честно признавалась, но и сейчас, поди, не устану. И лёжа в кровати, рассматривая потолок, меня посетили только две мысли. Первая — как же не привычно спать без тёплого Альфреда под боком, а вторая — какой же Саша потрясающий человек. Чуткий, заботливый, понимающий, смелый, бесстрашный, искренний. Её качества можно перечислять ещё очень долго, что пальцев на руках будет недостаточно. «Представить сложно, чтоб она кому-то не нравилась… А родители у неё подавно ничуть не хуже. Такие же очаровательные».***
Проснувшись рано утром, я снова села за один стол с Блаусами завтракать. Саша предлагала мне снова попробовать хоть раз мясо, на что я опять отказалась. Моя «терапия» пусть и немного изменила мои представления о животном мире, но есть мясо я все ещё не готова. Для меня это странно. Но позже я пообещала, что точно сделаю это. И Саша по такому случаю тоже дала обещание, что накормит меня лучшим стейком, который только умеет готовить. А я ничуть не сомневаюсь, что готовит она изумительно. Собравшись и подготовив лошадей, мы двинулись в дорогу обратно. Думается, до полудня уже доберёмся. Интересная все-таки выдалась поездка в Даупу. Ещё вчера меня почти пробил нервный срыв, а сегодня я уже начинаю жалеть, что все так быстро закончилось. Прощание с её родителями тоже прошло хорошо, на котором я всецело пообещала, что отныне без страха вернуть к ним в деревню для следующей практики с охотой. Вернулись мы, как предполагалось, до обеда. Загнав лошадей в стойла, моя чья, особенно, снова ворчала всю дорогу, как ей не нравится своя работа — мы по итогу с Блаус разошлись. Прогуливаясь по двору, где жаркое будничное солнце испепеляло грунт земли, я все равно шла босиком, наконец, перестав волноваться кто обо мне что подумает. На меня частенько странно косились кадеты и первые минуты я, браво, чувствовала себя крайне неуместно, но Ал без сомнений подбадривал меня, уверяя, как он сказал, не пристало зависеть нашему комфорту от dintv'erh. Мне приглянулось издалека, как один из моих знакомых сидит под деревом в тенечке с альбомом в руках. Решив занести для начала свои вещи в казарму, после чего направилась вместе с Альфредом прямо к нему. — Привет, — тихо поприветствовала я его, подкравшись сзади, на что парень подскочил на одном месте от неожиданности, гневно тряся руками. — Твою ж!.. — взбунтовался Кирштайн, прижимая к своей груди собственный рисунок. Что там было мне так и не удалось разобрать. — А, это ты. Чего хотела? — Да так. Поздороваться. Как дела? — Нормально, — холодно отсекнул Жан, все ещё не отдирая от себя альбом. Он так сильно не хочет, чтобы я увидела то, что он рисует? Почему? — А можно… Мне посмотреть? — более ласковым тоном поинтересовалась, присаживаясь рядышком, на что тот неестественно пожал плечами. — Мне кажется, ты всегда лепо (отлично) рисуешь. Там в априори не может быть что-то плохое. Бровь Жана в непонятках взлетела вверх после путаницы в моих словах. У меня по обыденному так, но он, видимо, все не привыкнет. Но кажется, общую суть моего мнения уловил. — Неважно, — отказался. — И не твоё это дело. — Прости тогда, — не зная, что делать в подобной ситуации, я неуверенно обняла себя вокруг коленей. — Раз так, то… Не знаешь Марко вернулся уже? — Без понятия. Его я не видел. — Да что это с ним, а? — выразил мои собственные мысли вслух за меня Альфред, с недоверием вглядываясь в профиль аристократичного парня. — Мрачнее тучи, будто с папкой разругался. «Точно. На этих выходных же почти все к семьям разъезжались. Что же тогда до него?». — А ты… Ты уже навестил своих родителей? Как все прошло? Надо было видеть лицо Жана после этого вопроса. Побледнел со скоростью света и, как ошпаренный, отодвинулся от меня, а его правый глаз нервно задергался. Я осеклась, понимая, что спросила, явно, что-то не то. — Из-звини! Мне не стоило!.. Я просто хотела узнать как ты. Ты какой-то напряжённый… — Забей, ясно?! — повысил тот голос, поднимаясь с травы вместе со своим альбомом и карандашом. — Нормально все. И оставь меня. — вот так просто Кирштайн взял и ушёл, оставив нас с Алом все сидеть по-прежнему под тем самым деревом. Ничего больше не сказал. Вот так беседа получилась. Меня сковали странные ощущения, сродне с некой отрешенностью от мира сего — так же было со мной в тот вечер после последней тренировки с рукопашный боем. — Вот, говнюк, — вступился Ал, спрыгивая с моего плеча на то место, где сидел парень секундами раннее. — Бесит иногда вот этой своей вспыльчивостью с воздуха. Нормально же подошли, ну? Нельзя так же по-нормальному ответить? — Должно быть, у него что-то случилось, — предположила я, прочувствовав нотки легкой грусти после не до разговора. — Видел, как он опешил, когда я подошла? Скорее всего, я ему чем-то помешала. — И это повод вести себя, как отрешенный придурок? Как по мне, нет. Пусть свой юношеский максимализм придержит для своей матери. «Матери?». — Вопрос о семье сильно подкосил его, — поддевая свою чёлку целой рукой, призадачилась на долю секунды. — Наверное, не стоит тебе тоже так говорить. Эта тема, явно, болезненна для него. Лучше о ней при нем пока не заикаться. — Хорошо, допустим, перегнул. Но это ничего не меняет — отношение к своим товарищам ему, определённо, надо пересмотреть. — Интересно, почему он так напрягся при упоминании родителей?.. — все не унималась я с догадками наедине с собой, вовсе позабыв, как Ал всячески недоволен резким поведением Жана. — Не исключено, что у него есть на то причина. Может, они в раздоре?.. — Не удивлюсь, если причина максимально странная или хреновая. — Ой, перестань. Конечно же, было обидно, что Кирштайн был столь пассивно агрессивно настроен в мой адрес, да ещё как. Само собой, за пол года я неплохо смогла составить мысленно таблицу об его характере — и он по основному периоду времени всегда себя так со всеми ведёт, да и порой ещё хуже, но до этого ещё не припомню, чтобы он так быстро уходил и не соизволил похвастаться тем, как хорошо рисует. На него это совсем не похоже. Эта скрытность, недопустимость — это всё не для Жана Кирштайна. Мне хотелось искренне оправдать его грубость и некую напыщенность. «Надо будет у Марко спросить. Как никак, но сложилось впечатление, что они очень даже близкие друзья». Кстати о нем. Исходя из того, что мне удалось вкратце выяснить, что Марко ещё не приехал из Дзиная — своего родного города, я глубоко внутри себя расстроилась. Ну что ж? Тогда придётся подождать. Мне столько хочется ему рассказать и расспросить. «Главное, не сболтнуть лишнего».***
Выжидая почти целый день, мотая себя от скуки, я сначала успела поболтать с Армином. Как стало мне только сегодня известно, Арлерт большой знаток и теоретик касательно внешнего мира. Это поразило меня в самое сердце, так как прежде я ещё не встречала элдийцев, которые не смотря на стертую королём память все равно продолжают им интересоваться. — Клянусь тебе, море взаправду есть! Я это точно знаю! Однажды мы все обязательно его увидим! Собственными глазами! — Армин, честь слова, я тебе верю. И это не был ложью. Мне бабуля рассказывала тоже самое — о пустынях, об огромных ледяных островах, где, по её словам, она была сама за всю свою немалую жизнь, что превосходит в обычную человеческую. Но я уверена, что это правда. И знаете что? Я ведь могу спокойно улететь вместе с Алом, раз и навсегда позабыв об этом месте до скончания своих дней, так как все равно теперь основательно стала метаморфом. Но зачем? Там меня никто не ждёт и нет никаких целей. Посмотреть на море — это конечно здорово и великолепно, но в этих стенах у меня есть своя мечта и благая цель, ради которой меня ничто и никто не должен останавливать. «Да и к слову, меня ждёт ещё целых около двух ста лет жизни, если, конечно, не помру прежде перед первой стычкой с титанами». Да, наверное, не только Кадетский корпус, Дарованный титан, как и Военная полиция держит меня здесь. Училище стало для меня сродне с чем-то родным. Люди здесь… По своей натуре очень притягивают к себе — и нет смысла отрицать. Одно лишь представление, что что-то вынудит меня покинуть эти земли и больше никогда с ними не увидеться заставляет вгоняться в тоску. Другую половину дня я потратила на практическое изучение новых заклинаний, как например, магия иллюзий или телекинеза. Со вторым у меня получается намного лучше, потому что на этот раздел особого воображения не нужно, по сравнению с первым. Иллюзорное колдовство нуждается в четком представлении чего-то, а мне брать пример не с чего. Бестиарий о тварях, что возродятся после проклятия, когда я верну Балансирующего титана, помог бы. Помнится, даже книжка была с красочными дословным картинками и описаниями у нас в подвале, но её ни разу я не открывала, да и бабушка не думала мне её показывать в столь раннем возрасте. «Может, Кэсс сможет помочь? Как ни крути, но её клан имеет прямо отношение к созданию проклятья». К слову о проклятьях иного уровня. В конце моей книги есть целый раздел с ними, но его мне все же неудобно изучать, как бы я не старалась. Это слишком жестоко и бессердечно по отношению к кому бы то ни было. И сама мысль, что так просто кто-то может навечно проклясть кого-то, например, в волколака меня тревожит. Волколаки (или же оборотень, ликантроп или оборотец) — разновидность проклятых, которые насильственно ими подвергаются; самое страшное в нем — вечные кошмары и волчий голод, при котором, как поговаривают, человек вечно обречён терзать путников, не способный его утолить, при этом сохраняя в себе все крупицы прежнего разума и лишь постепенно сходит с ума, так как не может это долго контролировать. Но это ещё что? Есть твари куда похуже, чем волколаки. Так, что ещё не менее фантастичное это то, что есть проклятия, схожие с этим, которые может создать кто угодно, вне зависимости кто ты про происхождению — человек или ведьма. Знания знаниями, конечно, но к подобному роду заклинаний я ещё не готова. Потренировавшись, как следует, я решила покинуть знакомый лес. Больная рука периодически отзывалась болью и напоминала о себе, что крайне негативно складывалось на моих учениях, но это ничего не меняет — убирать шрам вместе после прокуса я не желаю, как уже твердила. Ужин в самом разгаре. Многие курсанты уже вернулись из дому, в подробностях вкладывая своим друзьям, как прошли их поездки к родственникам, заполняя тем самым гулом беззаботной болтовни все помещение. Марко среди них я все ещё, к глубочайшему сожалению, не видела. — Может, ты все-таки поешь хотя бы немного? — на всякий случай разломала сдобную булку пополам, протягивая ворону. — У тебя же плохо получается скрыть, как ты хочешь этого. В конце концов, за весь день только утром поел. Куда тебе на ночь глядя идти еду искать? — Так сильно заметно? — выжидающе и сглатывая свои слюни, уточнил Альфред, переходя от одного угла стола к другому, дабы отвлечься от мыслей об ужине. И под самый конец, когда я дразняще показывала ему аппетитный хлеб, он сдавлено каркнул. — Да хорошо! Ладно! Признаю, да, я хочу есть, как конь! Все, я сдаюсь! — А сразу изволить сказать? — отдала обещанную половину. Ал настолько изголодавший, что накинулся на провиант с небывалый рвением, выговаривая с трудом каждое слово: — Нху… Мы фже догховарфвались… Фто… Щафс покодхи… — невольно хихикнув с его набитого рта, ибо как это выглядело чрезмерно смешно, Ал поспешил сначала прожевать, а потом высказаться. — Я сказал, что мы же договаривались ещё вначале твоего обучения, что с тобой мне есть из одной тарелки нельзя. Это сильно повлияет на твои силы в разгар тренировок, — откусил новый кусочек, но на сей раз поменьше и не так жадно. — Не думаю. Да и брехня в целом. Восстановить силы можно не обязательно через еду, — с намеком подмигнула птице, от чего же тот сразу все понял. — Это то понятно, но эликсиры варить тебе не кажется, что зашкварнее, чем просто присесть и поесть всё готовое, что дадут в любом случае? Будто у тебя итак имеется свободный час, чтоб ещё и этим заниматься. Общение с друзьями тоже никто не отменял. Слово «друзья» для меня и сейчас столь многогранное, что передать суть его значения мне по сей час не удастся. Может быть, когда-нибудь, если меня спросят, кто это такие, то я смогу дать ответ на этот вопрос, но не сейчас. Ещё слишком рано. Странно, что именно Альфред опять заставил меня задуматься об этом. Что же до прокорма, то Ал, верится, что прав. Не то чтобы я ленилась заниматься дополнительной варкой эликсиров — вовсе нет, но вот уделить время своим нуждам, как общение, действительно, так же было необходимо. Вот как сейчас. На горизонте, наконец, показался Марко в лёгкой и тонкой зелёной кофте, которого я так ждала. Тот по обычаю нёс с опозданием свой поднос, знатно припозднившись, и приземлился за одно свободное место рядом с Томасом и Миной. Счастью с его появления не было предела, что я готова была хлопать подобно маленькому ребёнку при виде чего-то сверхмасштабного. — Запрыгивай, — подставила локоть для ворона, на что тот удивлённо захлопал своими глазками, а на его чёрном остром клюве красовались хлебные крошки. — Почему сейчас? Могу я хотя бы доесть? — обернувшись назад, ворон мимолетно уловил причину такой спешки. — А-а-а… Понял. Лады. Я не против. Может, если повезёт, меня ещё кто-нибудь подкормит, — нашёл в этом и свою пользу для себя Альфред, послушно цепляясь когтями за правый локоть, слабовато царапая кожу. — Ты становишься все прожорливее, — отшутилась я, кое-как подобрав поднос с едой, вытерпев при этом интенсивные покалывания в ране. Ал всего-то встряхнул крыльями, будто не отрицал данного факта. Улыбчиво и с бодрым настроем пробираясь ближе к назначенному столику, привлекла внимание ребят на себя. — Всем привет, — первая выказала инициативу, от чего мой план сработал — вся троица прекратила болтовню. — Я не помешаю, если присоединюсь? — Как раз наоборот, — сделал опровержение Томас, почесав себя по щеке и милостиво приглашая присесть к ним, как, собственно, я и поступила, выбрав место рядом с Вагнером, так как Каролина уже заняла с Бодтом. — Нам как раз нужно третье лицо, чтобы разобраться. — Разобраться в чем? — не скрывая любопытства, умоляюще просила выложить мне все одним только взглядом, отпивая чай из кружки. — В том, кто сколько титанов сможет убить, — откликнулась девушка со славными чёрными хвостиками, скрестив свои тонкие пальцы домиком и поставив на них свой острый подбородок. — Забыла, как инструктор предупреждал, что нас ждёт контрольное испытание в Тросте? — Так это же ещё не скоро. К тому же, эта тренировка, навряд ли, будет отличаться от прочих, за исключением присутствия всего начальства. — Да, до этого ещё далеко, но разве не лучшим будет готовиться заранее? — наконец, подал свой бархатный голос Марко, о котором я знатно успела затосковать. — Ходят слухи, что они планируют пригласить коменданта всего южного района Гарнизона самого — Дота Пиксиса, а перед ним как-то не особо хочется оплошаться понапрасну. — Это только слухи, Марко, — не соглашаясь, отринул эту версию Томас, зачерпнув ложкой суп. — Конечно, будь что будет, но я очень надеюсь, что его присутствие будет отложено. — Согласна. Нервы итак на пределе, когда просто Шадис ничего не подозревает на учениях, а тут ещё уронить себя в глазах перед самим Пиксисом никак не воодушевляет. Я все равно не претендую на почётное место в десятке лучших, так что оно мне и не надо. — Как и мне, — подтвердил блондинистый парень, отпивая содержимое кружки. — Зря вы так к себе, — неодобрительно отнеслась я к такому занижению самих себя. — Вы ничем не хуже остальных и право имеете влиться в столичную жизнь. Понимаю, Шадис был и будет суров со всеми, но это ничего не меняет. Ваша уверенность в собственных силах должна быть ни смотря ни на что. Ещё на церемонии посвящения он и меня успел назвать полным ничтожеством, но и ась? Вы ребята все сможете — главное, постараться и поверить в себя. Тебя это тоже касается, — смешливо и, должно быть, глупо со стороны подмигнула я брюнету, вновь пряча нос за кружкой. — А со мной что? — скромно, как всегда, сделал вид парень, что не понимает к чему я веду. — То, что ты мне уже пообещал, что с гордостью поступишь в Военную полицию. — До этого ещё далеко, Рита, — встряхнул свою черновласую шевелюру парнишка. — Я же в последний раз смог «убить» только пятерых. Не считаю это чем-то показательным. Вот, Томас, смог больше. Семерых ты же говорил? — Всё так. — Вот холера… Мне не хватило одного, чтобы обогнать тебя, — с самоиронией призналась я, заостряясь вниманием в профиль рядом сидящего блондина. — У тебя хотя бы один. У меня так вообще… — разочаровано надулась Мина, прячась за воротником своего свитера. Мне так сильно стало жаль девушку, что я не постеснялась потянутся к ней через весь стол, чтобы со всей нежностью накрыть её нежную ладонь своей правой. — Запомни от меня только одно: не гони коней. Ты ещё докажешь инструктору, что ты нечто вятше (большее), чем он считает. Завтра выложить просто по полной и мы с небывалый гордостью будем смотреть на тебя. Колокола прозвенели так скоро, что мы и глазом моргнуть не успели. Вот трещали без умолку о всяком, но то, что я хотела спросить больше всего, так и не успела — как те провели выходные? Из-за того, что Мину с Томасом отвлекли Райнер с Бертольдом, а Марко Жан. Но что мне? Настаивать на своём? Ребята позже всех возвратились из поездки и не успели ни с кем толком провести хоть чуток времени, кроме меня. Эгоистично как-то требовать все только к себе. Но это не обидно. Никак. Мир же не крутиться вокруг одного существа. Все мы в равной степени равны и заслуживаем равного отношения. И ничто не сможет переубедить меня в этом. «Может, начать повторять за Кэсс и тоже пораньше ложиться спать?». В сон меня не клонило, но больше что остаётся? Все заняты своими делами и ни с кем больше не покумекаешь, а давить не шибко на кого бы то ни было хочется. Гляди, найду себе занятие. До отбоя успею перечитать раздел телекинеза в который раз, но а что? Других книг у меня нет, как и денег на них. Не успела я и спуститься с лестницы, неся на себе верного друга, как со спины меня окликнули, вынуждая обернуться. — Рита, подожди! — чернявому догонять меня пришлось недолго. Отойти больно далеко не умудрилась. Честно, его появление, а точнее возвращение, меня удивило. — Ты так быстро ушла. До сна же ещё хватает времени. Или же я помешал, и ты хочешь лечь пораньше? — Вовсе нет. Ты мне не помешал, — всунув руки по карманам старых поношенных штанов, я мечтательно переступала с ноги на ногу, запрокинув голову к накатившим сумеркам. — Была мыслишка почитать перед сном, но раз ты здесь, то я готова отменить свои планы. — Извини ещё раз, если так излишне навязчив… «Насколько же это мило, когда он вот так вот пытается войти в чужое положение, по любому не желая нарушать личные границы». — Я просто вспомнил, как… Как ты обещала меня научить разбираться в растениях. Не мог не спросить у тебя об этом снова. — Не понял? — опешил ворон, назойливо клюя меня в щеку, от чего я на реакцию скуксилась от острых ощущений по мягкой коже. — Когда это было? Почему я об этом не знаю? «Да как-то не нашлось удачного момента сказать… Ах, да. Он же не слышит меня. Черт. Придётся потом оправдываться». — Не ожидала, что ты запомнишь, — помявшись в одной позиции, вычерчивая стопой круг по песку, я поджала свои губы. — Я просто рассчитывала, что уже поздновато. — Если так, то… — видно, что Марко немного расстроился, отступая назад. Или же ему в самом деле кажется, что я попусту не хочу проводить с ним время? Как бы не так. — Нет, что ты? — остановила я его, прежде чем тот отступил, на что парень, кажись, облегчённо выпустил воздух из лёгких. — Мне то только в радость. Вопрос в другом — тебе правда это интересно? — Конечно. Когда я говорил, что ты в априори не способна заставить заскучать — я не врал. И тут произошло то, чего никто не мог ожидать в самом деле. Я засмеялась искренне заливистым смехом. Вот просто без лишних вопросов. Да, это может показаться кому-то странным, но все совсем иначе, как вы успели уже предположить. Бодт, без сомнений, так же с открытым недоразумением распахнул веки, но при том сам заулыбался. Опять настигла пора удивляться меня. — Почему ты смеёшься? — В натуре перегрелась? — заступился за брюнета мой ворон, воспринимая, кажется, меня уже как за полоумную. — Или ты все ещё не отошла от встречи с тем волком? — Просто… — покончив с настигнувшим приступом, я в упор посмотрела на кадета. — Ты не перестаёшь меня восхищать. Помимо того, что я о тебе говорила, ты ещё, оказывается, очень любознательный. Я ценю подобное рвение к знаниям. — Это помогает построить мне картину мира. Чем больше я знаю о нем, тем лучше адаптируюсь. И не вижу смысла упускать позволенный шанс, правда? И кстати, — ступил на шаг вперёд тот, становясь ближе ко мне, но все ещё сохранял между нами дистанцию в пределе одного метра. — Прошу, смейся почаще. Тебе очень идет. Покраснев до кончиков ушей, я стала скорее обдумывать где и как мне бы провести экскурс в мир ботаники для Марко. А уж от чего такая реакция у меня с его просьбы сама не пойму. Подумаешь всего лишь милый комплимент? Тогда в чем дело?***
— Даже не знаю с чего начать, — констатировала я, осматривая поляну. Вот уж не верится, что я по своей воле позвала парня в ту самую локацию, где практикуюсь чародейством и периодически медитирую. Мы втроём приземлились свои пятые точки на прохладную траву. Влага была на ней — именно она спровоцировала появление мокрых пятен на штанах и лёгкую судорогу. Но нам всем было не до неё. — Поверь, я способный ученик — все пойму, что попросишь, — более самоуверенно, чем у него обычно бывает, пролепетал мой… друг, что сидел напротив меня. «Боюсь, не все вещи легки для понимания в вашем людском роду». — Дело не в этом, Марко, — и не соврала в кой-то веки. Здесь было необходимо найти нужную грань — рассказать то, что не ни коем образом не повлечёт последствия и подозрения в мой адрес и в то же доказать ему, что мне нечего скрывать и что... Мне приятно проводить время с ним. Но тогда что же? Именно на этой полянке цветёт не так много разновидностей трав, но не менее ценных. — Так, ну, — сорвав причудливый по форме, но на первый взгляд вовсе обычный зелёный листик, поставила перед своим носом, чтобы Марко хорошо его увидел. Спасибо всем Богам, что он прихватил с собой керосиновую лампу. Темно-жёлтый свет пробегал по нашим силуэтам средь полумрака, выравнивая лицо Бодта с квадратными подбородком и придавая ему более сосредоточенный вид. — Начнём с простого. Это называется Роголистник. Крайне незаметный — один из немногих в семействе сложно-цветных, которые дюже (очень) умело прячутся. Из-за того, что предпочитает процветать в траве любых размеров крайне незаметен, но по большей части всегда у нас под ногами, как бы буквально это не звучало, — паренёк незаметно, похоже, только от самого хмыкнул, пересаживаясь в позу лотоса и закинув с изучением свой лоб, где пробегало парочку родинок вместе с веснушками, вперёд ближе ко мне. В таком положении для меня он стал выглядеть, как беззащитный и крайней заинтересованный в чем-то маленький котенок. Это смотивировало не заканчивать монолог и ощутить себя чуток увереннее перед ним. — Пригоден практически для всего. Для масел в быту, масел для кожи, которые, между прочим, не так хорошо очищают кожу, как плоды паслена. Их ещё принято называть проще, как «зимняя вишня». Не советую их пробовать в чистом виде, а то они могут повлечь за собой недомогания с желудком, но да ладно. О нем позже расскажу. Он тоже в этом лесу цветёт. Что до роголистника, то подходит так же для создания масла при смазывании ржавых шестерней или улучшения свойств оружия, таких как, ножей, кинжалов, мечей... Вот тут брюнет не на шутку заинтриговался, вздирая макушку ввысь. Ал под этим всем ошарашено хлопал себя крылом по лицу, как будто вовсе пытается скрыться из зоны видимости со стыда. — Ой-ё-ё, — протянул он, отвернувшись и прячась мне под бок. — Я, конечно, все понимаю, но это то зачем рассказываешь? Может, сразу тогда уж выложишь инструкцию, как бомбы лепить, а почему нет? Или как оборотное зелье шлифовать? «И что я такого сказала? Ну да, про мечи… И? Чего это он так вдруг?». — То есть, мы можем улучшить свое снаряжение с помощью него? — будто вдохновившись, Марко не отнимал пристального своего карего* ориентира с, казалось бы, обычных листиков меж моего большого и указательного пальцев. — Рита, это же… Если это правда, что ты говоришь, то это же отлично облегчит задачу всему человечеству. Возможно, с моей стороны это слишком громко сказано, к тому же, я сам не планирую идти сражаться с титанами в настоящем бою, но для разведчиков это же может многое значить. — Не все так просто, — как есть призналась я, терпя параллельно испепеляющий взгляд ворона, полный осуждения и недопонимания. — Для этого… Масла нужно множество ингредиентов, которые не все располагаются на этой земле. Роголистник лишь его малая часть. К тому же, учёт пропорций тоже никто не отменял, а это, поверь мне, прошу, одна из самых важных и ключевых особенностей всего процесса создания. Один не верный грамм и может произойти все что угодно. Ядовитое облако, взрыв или что похуже. — У тебя, словно, уже такое было, — улыбчиво подметил брюнет. — Было дело. Не скрываю, — так же улыбнувшись ответно, фрагментами всплыли события первой моей варки того самого Оборотного зелья, иже упоминал уже Альфред. — Расскажешь как-нибудь об этом? — Почему ты так в этом заинтересован? — с подозрения и отнеслась. Данное вопрошение для Марко, выяснилось, стало тупиком. Словно, он не был готов к нему или же был, просто не рассчитывал, что тот так скоро наведывается к нему. — Просто подумал однажды, что я будто тебя вовсе не знаю, — непринуждённо хлопнул себя по коленям парень, все ещё рассиживаясь в одной позиции. — Не воспринимай, пожалуйста, это как грубость, но как мы не проводим время вместе, всегда все о себе рассказываю я. А ты же… Очень скрытная, я бы сказал. Редко когда отзываешься о своём детстве. Но в то же время, я понимаю, что у тебя, наверняка, есть веская причина для этого. А мне… Всего-то хочется узнать тебя получше. Я молчала, соревнуясь в гляделках с парнем. Он произвёл монолог без какого-либо порицания или укора — всего-навсего высказал свое мнение, и был абсолютно прав. От переволнения по обыденному, я принялась интенсивно потирать свои тонкие бледные запястья. Так и было. Марко никогда не упускал возможности оповестить меня о своей семье, о своих увлечениях. По первости он делал это по привычке зажато и неуверенно, будто считал, что его истории для меня чужды и скучны, но было не так. Слушая о беззаботном детстве с его старшим братом стало для меня, как глоток свежего воздуха в этом мире. Тем как я, всегда о себе старалась молчать, редко проецируя лишь малюсенькие факты из своей биографии. — Ты не обязана это говорить. Я все понимаю. — Это… — мелькнув ещё раз на Марко, я сожалеюще быстро захлопала веками. Мне не хотелось врать ему, хотелось по-настоящему довериться и все на духу выпустить из себя ему, но существует то, что лучше держать на дистанции. Если посмотреть с другой стороны, то отрывочно я могу же все-таки поведать ему. — Это случилось ещё в Шиганшине. В тот самый день, когда ворота его пали, — брюнет встрепенулся, явно жалея, что спросил, но я вовремя успела его остановить, прежде чем это сделал он сам. — Мы с бабушкой практиковались… Ну, ты, полагается, понял в чем именно, — тот потряс головой. — И вот, так сложилось, что по своей глупости я легкомысленно спутала пропорции во время варки, — по моим губам пробежался смешок. Не ожидала, что буду вспоминать тот день с улыбкой, пусть грустной и горькой. — Тогда взорвала весь первый этаж нашего дъма. Бабуля была в ярости. Запах стоял едкий и противный целый день… Пока Колосс не явился. — А что же, выходит, ты жила только с бабушкой? — рассудивший, что про атаку титанов тему лучше не расширять, парень её как бы ненавязчиво перевёл. Вот же как благородно. — Чемоу же? Нет. Ещё с отцом. Но с ним… Не ведомо мне, что с ним сейчас, и где он. Был торговцем, торговал чем только можно — книгами, утварью, повседневным убранством или продовольствием. В общем, всем, чем только можно наживиться. Это и послужило нескончаемым его поездкам во внутреннюю территорию стен. И вот, уже как два с половиной года мы не виделись. — Мне жаль, — в лоб признался брюнет, опуская свой карий ниц в пол. — Да ничего. Пустое, — сделала вид, что мне все равно, хотя все внутри чувствовалось иначе. — Надеюсь, он жив. А так, я, может, рада, что более-менее все сложилось. Вот, сейчас, например, сижу с тобой в лесу вечером и мне хорошо. — Мне тоже. Рад, что мы познакомились, — добродушный взгляд Марко только сейчас спустился к моим босым ногами, чьи пальцы я поджимала под своими бедрами. — Кстати, все хотел спросить. Почему ты… Без обуви? Тебе разве не холодно? — Да нет, — размяла правую пятку стопы, как та в свою очередь раздала, на любое чужое удивление, только тепло вместо ожидаемой прохлады. — Хочешь секрет? — парень с увлеченностью подсел ближе, кажись, сам посчитал, что я буду говорить тише и чтоб таким образом лучше меня расслышать. — Мы с моими предками никогда не носили обувь. Это… Своего рода наша традиция. И признаться, после поступления в училище мне очень трудно привыкнуть к любой из них. Ну правда, как вы её носите? Постоянно чувствуешь только скованность — никакой свободы действий. Альфред готов буквально биться головой об землю от неверия в происходящее. Всё для него казалось несуществующей реальностью. — Куда я попал?.. Зачем? Зачем? Зачем ты ему всё это говоришь, нафиг?! Я не понимаю! Не понимаю! — на волне истерики причитал меня ворон. «Разговор с ним тоже предстоит…». — Правда? — изумился Бодт, анализируя не лгу ли я. — Не веришь мне? — с вызовом и улыбкой спросила. — Конечно, верю, но разве… Это не травмоопасно? И имею ввиду, а как же стекло? Или, допустим, похолодания? Твои же предки не могли жить столетиями только в южном районе. Во многих краях есть снегопады. Даже так? — Даже так. Есть специальные масла для защиты от перепад температур, как и средства укрепления и повышения тонуса кожи при встречи с острыми предметами. Поэтому ничего такого в этом нет. После многократного применения так и вовсе вырабатывается иммунитет. И да, можешь считать это странным. Я понимаю. Ал притих основательно, притаившись где-то за моей спиной, но не переставая верещать различного рода ругательства, промолвив что-то на подобии «я тебя убью когда-нибудь», от чего меня переполнили необъяснимые чувства. Марко же, напротив, был спокоен, как лес, в котором мы сейчас сидим и даже искренне улыбался, не видя ничего чудаковатого. — Я и не считаю это странным. Скорее… Удивительным. Никогда о таком не слышал. — Не находишь ещё удивительным, что как мы внезапно перешли с темы растений на меня? — Обе вещи, несомненно, интересно узнать. Вот и сейчас, я о тебе больше выяснил, чем за шесть месяцев. И… — парень задумчиво почесал себя по верхней губе, ненадолго задержал там в забавно положении указательный палец. — Для меня это очень ценно. Спасибо, что поверила мне. Клянусь, я никому не скажу. — Спасибо огромное, Марко. Ты мне тоже когда-то доверился, — намекнула я на тот день прохождения теста на пригодность, от чего тому не составило особого труда вспомнить к чему я клоню. Тот самый, когда Кэсс починила ремни Эрена, тем самым помочь ему вступить официально в ряды курсантов. Славные были те будни, когда Марко согласился не раскрывать её начальству по моей просьбе. — Вот и я подумала, что, наверное, стоит давать ответное отношение, которого ты заслуживаешь, — оба непроизвольно засмущались и кто как — я же растерянно перебираю пальцы, постукивая коротким ногтями о ногти, а брюнет чесал себя по загривку, не способный скрыть свой румянец. До чего же красиво и мило. — Кхм-кхм, так это, стоит тогда, думаю, продолжить. На чем я остановилась? А, точно, — лепесток роголистника, который я подобрала случайно отбросила на траву во время предыдущего толкования о прошлом и сапогах. Когда я потянулась за ним опять, совсем позабыла о раненой руке, которая вновь неожиданно отозвалась болью в тот миг, когда я по ошибке оперлась на неё. — Зараза! — вцепилась в неё, по-тихонько делая себе расслабляющий массаж на уязвимом месте. — Что-то не так? — через отверстие в рубашке Марко, должно быть, заприметил торчащий бинт с потеками свежей крови, на что его выражение лица заиграло новыми красками. Вот черт, специально же Саша отдала свою рубашку побольше, чтобы скрыть, так нет — все равно обнаружили. Да и к тому же, у меня была единственная рубаха на все случаи жизни, иже я благополучно испортила во время охоты. — Что… Что с твоей рукой? — Да так… Волк напал, когда мы... Охотились. Ерунда. Марко одним махом подсел ближе с ужасом рассматривая рукав. Он сел так близко, что стало легко разобрать его тяжёлое дыхание. Он почти задел мою руку, но в последний момент остановился, попутно заглядывая в мои глаза, как бы спрашивая разрешение прикоснуться ко мне. — Можно… Я посмотрю? — Если хочешь, то конечно, — инициативно вытянула кисть перед ним. Немного дрожащими пальцами парень с небывалый заботой расстегнул пуговицы у запястья, чтоб удобнее было задрать рукав, изредка задевая своими музыкальными утонченными пальцами мою кисть, от касаний которых меня пробивала судорога. Перед ним предстало мое предплечье перетянутое тугими повязками, пропитанными почти до краёв уже алой жидкостью. — Тебе надо бинт поменять, а то на рубашке уже пятна, — оценил тот, почти невесомо поглаживая меня по чувствительной коже. Его прикосновения расслабляли. — Прямо сейчас? — Позже нельзя. Когда последний раз меняла? — Вчера перед сном. — Тем более. — Так, весь медперсонал, наверное, уже закончил свою смену. — Мы что-нибудь придумаем, — Бодт со всей нежностью охватил мою ладонь, вытягивая за собой, когда поднимался с земли. — Отбоя ещё не было, так что надежда есть. — Спасибо, — так же ласково поблагодарила я своего помощника, не смея отпускать его руку. У нас обоих они были холодные, но вместе они создавали некую смесь концентрирующего тепла, согревая все вокруг. — Спасибо за все. Честно. Мы так стояли и смотрели друг на друга в полной тишине под стрекотание сверчков и переливающееся жёлтое сияние лампы, что с самого начала нашего нахождение здесь была с нами. Заглядывать на Бодта было проблематично, так как он очень высокий по сравнению со мной, от чего шея начала неприятно затекать, но к черту. Хотелось только смотреть. Вот же удивительно. Оказывается, доверять не так страшно, а в особенности, без моргания на секунду пялиться на того, кому… Доверяешь? Боясь моргнуть, только потому что опасаешься упустить что-то, пусть и что-то вовсе пустяковое. Переведя взгляд на мерцающее безграничное звёздное небо, я усмехнулась, смочь провести параллель между пульсирующими огоньками в небесных путях и веснушками черноволосого. Такие же равномерно чередующиеся, светящиеся и… Красивые. Мне от всего сердца со всей искренностью, что у меня была, хотелось сказать ему об этом, но не успела. Альфред сигнально прохрипел: — Извиняюсь, что порчу момент, но хотел кое-что сам сказать тебе, прежде чем мы уйдём, — лёгкая пауза со стороны птицы, что сидела все ещё на траве просверливая наши спины. — Ты придурочная. Просто знай это. В особенности, после всего того, что ты ему наговорила. Кажется, это послужило первым шагом, когда я начала постепенно всецело доверять людям. И сейчас я ни о чем не жалела.