Возрождение кланов

*одиннадцать месяцев спустя после поступления*

— Ну что, поросятки, уже выдохлись? — лошадь господина Шадиса сровнялась со мной и Армином, которые из последних сил старались нагнать своих товарищей. — Думали, раз сумели оторвать свои жопы на УПМ от земли, значит, вся жизнь теперь мёдом покажется? Как бы не так. Волоките свои туши дальше да побыстрее, если не хотите стать обедом для титанов сразу же как выберетесь за стены.       Он чертовски прав. Бег — следующая дисциплина после рукопашного боя, в которой у меня катастрофические проблемы. Даже сейчас, не успевая и глотка необходимого сделать, все плывёт от изнеможения передо мной одними цветными кляксами — сменяющиеся деревья, широкие спины в зелёных плащах курсантов, собственные преющие ноги в кожаных высоких сапогах по колено — абсолютно все. Как это другие терпят? Как добегают вовремя? Благо, хоть погода нормализовалась, а то с самого утра нас настиг дикий ливень в сотрудничестве с разъяренным громом, но больно быстро он подошёл к концу — буквально сразу как мы выбежали на дорожку. Я люблю дождь — все верно, но не в те периоды разгара тренировок. Полагаю, это рук Кэсс. В отличие от меня, ей не по душе он, наоборот, предпочитает солнце, поправлю, порой невыносимо жаркую погоду. Мало того, что характер у него огненно-взрывной, так ещё и вкусовое предпочтение в климате ему соответствует. Но инструктор лично сильно расстроился, когда осознал, что его подчиненные побегут без дополнительного препятствия — дождевой грязи.       «Надо сказать Кэсс, чтоб больше так не делала».       Это тоже кажется странным, да? Как та, которая не выносит забеги на длинные дистанции я, должно быть, должна полностью топить за правоту Фреман и благодарить то ли её то ли Богов, что на сегодня нам хоть малость облегчили задачу. Но в чем смысл, спрашивается? Мы пришли сюда учиться сражаться и выживать, а если при каждом удобном случае искать отмазки — никто ничего не добьется.       «Как там говорят dintv'erh? Все что не убивает — делает нас сильнее, правильно?».       Снаряжение оказывало давление на весь организм при каждом шаге, все обильнее провоцируя, чтобы бросить все и осесть в положение лёжа, хотя бы чуток передохнуть. Как уже упоминала, с Арлертом мы самые последние в шеренге, что вполне себе стало нормой в этих стенах училища. Мы частенько последние, но не всегда. Когда как повезёт. — Осталось… Немного… — с одышкой напомнила я пареньку, немного притормозив, чтобы бежать вровень с блондином. — Всего километр… — Да… — Армин выглядел ничуть не лучше, почти позабыв, что значит, вдыхать через нос, а выдыхать через рот. — Мы… Сможем…       Армин Арлерт не обладает той физической мощью, как те же его лучшие друзья — Микаса с Эреном, но и она не является единственным ключевым аспектом для становления настоящего солдата. У него было кое-что другое — высоко развитый интеллект. В классе он лучше всех из нас работает, предлагая и проецируя свои идеи на картах по теоретическим частям тех или иных боевых действий. Разумеется, в будущем он ещё успеет себя в этом проявить во всей красе, так как скоро у нас должны начаться групповые учения, где нас будут распределять по командам сам Кит Шадис и назначать командира. Моя ставка очевидна — Армин, несомненно, среди них будет. — Эй! — заметно отстал от остальных ещё один курсант — Райнер Браун. Примостившись между мною и Армином, он, держа правильно дыхание в отличие от нас, побежал с нами в одном темпе. — Давайте уже. А то попадёте в списки на отчисления, — широкоплечий парень потянулся за нашими рюкзаками, переполненными снаряжением. Не в курсах, что в случае с Армином, но свой я позволить тому снять не дала. — Рай… Нер… Это… — одышка. — Нечестно… К тому же нас… Сегодня по этой… Тренировке… Не оценивают. — Если не ускоритесь, то вас по достоинству точно инструктор оценит. И лучше не упрямься, как обычно, и давай, — все настаивал Браун, но я перехватила его за широкую мозолистую ладонь на пол пути. — Ну уж… Нет… — постоянная поддержка того, безусловно, вдохновляла и каким-то образом увеселяла. Райнер слишком хороший человек, который всегда переживает за своих товарищей больше всего на свете, ставя по своеобычию свою персону на второе место. Это достойное качество на войне, но в данный момент я всем сердцем хотела, чтобы он не парился исключительно на счёт меня и продолжил задание, концентрируясь на себе. — Лучше… Беги. А то баллы… Снимут.       Райнер по-доброму усмехнулся. — Твоя забота, как всегда, не может не восторгать, но сейчас не самое подходящее время для этого, — ненароком отвлеклась; парень воспользовался упущенным моментом и сорвал с нас обоих огромные сумки, устремляясь вдогонку вперёд.       «Вот же упрямый! Так ещё добровольно захотел нести снаряжение за троих… Он вообще знает, что такое усталость?». — Да лучше… Умереть, чем быть… Обузой, — через последние силы выложил Армин, нагоняя своего товарища, что «украл» его вещи.       Последовав его примеру, пришлось ускориться, научившись при этом терпеть горение лёгких от нехватки воздуха. — И не… Надейся… Снова возложить… Всё… На себя, — провернув то же самое, я цепко вцепилась в свое снаряжение за лямку рюкзака, вновь натягивая на себя. Армин, на удивление, умчался вперёд нас, что отныне теперь мы с Райнером гнались за остальными в самом конце отряда. — Тебе надо… Научиться думать… О себе, Райнер. Прекращай. Ты же… Сам себя… В могилу закапываешь… — Говорит та, которая сама испытывает жалость ко всему живому и не престает всех спасать. Думаешь я не заметил? — без наезда припомнил тот, никак не сбиваясь с ритма и нормализованного дыхания, что поразительно. — Ты почему-то по рукопашному бою тоже особо о себе не думаешь — постоянно меня жалеешь. Между прочим, так же баллы теряешь. — А ты прям-таки… Хочеши настоящего… Спарринга? — сквозь бег, улыбнулась, бросая коротко взгляд в профиль блондина под капюшоном. — Обнадежу тебя — ты его получишь. — Разве? — вовсе тот не поверил в то, что услышал, впрочем, как и я сама, что сболтнула. Наверное, это все от нехватки кислорода мне так мозги вскружило и окончательно убило во мне инстинкт самосохранения. — Мне не показалось? И откуда такая уверенность? — Меня… Тренирует Энни, забыл? — заставила вспомнить его тот день, когда парень сам посоветовал мне обратиться к ней. — Поверь… На слово… Я уже лучше… Дерусь… — Раз так, то не терпится посмотреть и испытать это на собственной шкуре, — подмигнул блондин, указывая на толпу впереди. — Я пойду вперёд, да и ты не отставай. Знаю, что тяжело, но уверен, ты справишься. — Спасибо, — моя благодарность изречилась бы из моих уст куда обширнее и красноречие, но частая одышка препятствовала этому. Райнер, по обещанию, помчался вперёд.       «Надо в действительности прибавить ходу, а то такими темпами дорога в Военную полицию мне точно будет закрыта».       Под перемещающимися из раза в раз ногами промелькнула небольшая тень. Тень ворона. Что тоже стало частью моей обыденной жизни из тренировок с физическими нагрузкам до самозанятых тренировок с магией. Где бы я ни находилась, Ал всегда рядом и поддерживает меня. И эта поддержка от поры до времени имеет порой дурной характер, как и сейчас. — Ну и что тормозим? Думаешь, я не вижу? — произнёс тот, пролетая прямо надо мной. — Задницу то вроде не отъела, от чего же так медленно?       «Тебе то легко говорить… Бегать, к счастью, за всю жизнь никогда не придётся». — Ах, точно. Ты ж говорить со мной на людях не можешь. Всё не привыкну, — фыркнул ворон, опускаясь ниже в полете. — Но это и к лучшему. Зато огрызаться не будешь. Давай лучше перебирая своими булками и нагоняй остальных. Никакие отговорки не принимаются по типу, что «не можешь». Ты обещала мне занять место в десятке лучших, поэтому давай шуруй! И… Раз! Два!..       Как ни странно, но это начало срабатывать. Из меня пробился смешок из-за типичного одного из режимов моего друга с пародией на Кита Шадиса. Так и не поймёшь иногда шутит ли он или же по правде переполнен суровостью, как и у инструктора.       В любом случае я добавила темпу, набирая воздуха в лёгкие побольше. Уж как-то, но до финиша последней я постараюсь не добежать.

***

      Работа в конюшнях самая трудоемкая и загвоздная, где нет и секунды, чтобы передохнуть. Но есть здесь и свои плюсы — такие как лошади. Многие из них на самом деле те ещё супер-общительные собеседники. Оно и понятно — с людьми то толком не поконтактируешь, как с ведьмами, а нас тут между прочим аж две во всем училище. Вот ведь находка.       «Хотя кто знает, наверняка, есть и больше».       Наши темы для разговора никогда ничем не ограничиваются — мы обсуждаем все подряд. Доходит до того, что обычное ведро для навоза становится предметом сплетен. Мне с Кэсс такой юмор, конечно, не по чем, но коням нравится. — О, наконец-то! — из стойла протянула одна из пятнистых кобыл по имени Жюзель, замечая меня у входа с ведром, полным приспособлениями по уходу за лошадьми. — Рита, Альфред, давненько мы вас не видели. Без вас даже как-то мрачновато здесь становится с каждым днем. — И мы вам очень рады, мои хорошие, — когда я подошла, то с любовью почесала животное по морде, приласкав за ухом, на что та удовлетворенно промычала. — Как вы сами? Копыта сильно засорились? — Не сказала бы, — опровергнула Жюзель, задирая одну из конечностей спереди, дабы ясно мне продемонстрировать. — В этом месяце мы с вами не так много где совместно тренировались. Все бегаете да подтягиваетесь, как ни глянем. — Вот-вот. И швыряете друг друга об землю двадцать четыре на семь, — не то чтобы с презрением, но явно со скучающим видом протянул конь из соседнего стойла; его зовут Грег. — Сколько лет здесь, а ничего не меняется. Каждый курс их одинаково тренируют. — Это ещё что? Видел бы ты их, приятель, на занятиях с приводами. Бошками бьются головой об ту же землю куда хлеще, чем на рукопашке, — поддержал тему для возникшего диалога ворон, присаживаясь на калитку у входа в стойло Грега. — Таково наше предназначение, как солдат, — с усмешкой выслушала все то, что животные особи мне выложили на счёт нашей военной подготовки, параллельно я придержала голень кобылы получше, чтобы рассмотреть и расценить насколько придётся обрезать и прочищать обросшие рога. — Говоришь прямо как Райнер, — подметила птица, игриво улыбнувшись. — А где они с Бертом кстати? Их же тоже на сегодня назначили убирать конюшни. — Пока не в курсах, но вероятно, я пришла пока что первая, — оглядев обстановку, я искала к чему бы для начала прицепиться взглядом. — Начну тогда пожалуй. Заодно и облегчу работу ребятам, хоть и ненамного.       Альфред старался изо всех сил скрыть от меня как закатывает свои золотистые бусинки на месте глаз, но проглядеть такое попусту невозможно. — Ничего не меняется, — уныло пропыхтел мой друг, от чего я сама себе заулыбалась. Следя как я завожу небольшую тележку в конюшни, он вывел следующее — Хочешь начать убирать навоз? — А какой смысл приступать к другому, еже ли нужна хотя бы стандартная чистота? — приволокла инструмент для сбора отходов коней к самому первому стойлу в левом ряду со стойлом Жюзель. — Как вариант, можно было бы спихнуть эту работу на мужиков. — Ал, — притормозила я того, прихватывая совок с лопатой. — Мы служим и работаем, как единое целое — нужно помогать друг другу, по крайней мере, пока мы все вместе. Эксплуатировать ими я не собираюсь. — Эх, опять завелась, — отчеканил ворон. — Она всегда такая? — встречно полюбопытствовала Жюзель. — Не представляешь насколько.       Это норма. Ал не особо в восторге, что я стараюсь при удобном случае отхватить себе долю работы побольше и желательно посложнее, потому что уважаю ребят и ценю их стремление так же отдохнуть. В конечном счёте, тренировки и работа в классе — не единственные места, где наша взаимопомощь ограничивается друг другу. Кроме того, меня всю жизнь, пусть и ещё не настолько длинную, кой она может у меня быть, учили, что так правильнее.       Я витала в своих облаках, загребая фекалии в телегу. Я успела давно привыкнуть к подобной немного грязноватой работе, поэтому не брезговала. Что же до моего друга Ала, то он с восторгом вёл беседу с лошадьми, вкладывая порции все новых выдуманных шуточек на ходу. Это, наверное, одна из многих черт, которую я в нем так люблю. Как бы грустно вокруг не бывает и весь мир не показался бы пустым и отчужденным, этот чертяга всегда отыщет нужные слова и сможет подбодрить, от чего на сердце сразу отлегает.       Я во время работы тоже умудрялась вставлять пару реплик, не забывая при этом все время оборачиваться, чтобы никто из людей не застал меня беседующей самой с собой. До того, пока здоровенные деревянные ворота в конюшню не скрипнули и в них не показалась человеческая тень. — Привет, — отвлеклась, чтобы поздороваться с чернявым парнем, останавливая свою переполненную лопату перед тем как поднять. — Привет, — извиняюще почесал себя по затылку Бертольд, поправив свой платок на голове. — Извини, что так задержались. Возникли кое-какие трудности. — А что именно случилось? — встревоженно распрямилась во весь рост, но от этого будущий солдат не стал, как показалось, ниже. — Да так… У Райнера возникли осложнения во время тренировки с приводом.       «Не похоже, что он врёт». — Оу… — огорченно засмотрелась в один угол на тридцать секунд, догадываясь в какое русло он ведет. — Раз так, то… Надо потом к нему наведаться. Жаль, конечно, — печаль вдруг окатила меня, как ведро с прохладной водой во время парилки в банях от того, что о компании Брауна можно на сегодня позабыть, как мне логичным показалось. Никакая занятость впрочем меня никогда скукой не тяготила, но с Райнером обычно было в разы веселее. Будь я ещё курсантом на первых неделях обучения, то в жизнь бы не поверила, что в процессе наших солдатских обязанностей сам Райнер Браун способен иногда отшучиваться, а не воспринимать все по привычке за одну сплошную серьёзность. — Он… Сильно пострадал? — Да нет. Всё в порядке. Небольшой вывих. Не переживай, — Гувер подхватил другую лопату, подходя ближе, немного сковано топчясь на одном месте. — Давай я… Помогу. А то ты одна работаешь. Как-то неправильно. Извини ещё раз. Остальные, думаю, тоже скоро подойдут. — Ничего страшного, — данная оплошность со стороны ребят не показалась мне чем-то в самом деле серьёзным, поэтому я любезно согласилась. — Их понять можно. Всё устали итак за сегодня, так что их нежелание идти ещё пахать вполне обосновано. — Верно, — подхватил Берт, принимаясь за труд вместе со мной, зачерпывая прилипшее сено с навозом в свою лопату. Парень крупнее и сильнее в несколько раз, следовательно, не удивительно, что с этим он справляется лучше и быстрее, чем я.       Минут двадцать мы где-то непрерывно занимаемся своим делом. За это время многие другие будущие солдаты подошли, принимаясь кто за что — кто-то прокормом лошадей, кто-то за их уходом. Ал же тем все так же развлекал своей болтовней жителей конюшни. И честно, мне все ещё неудобно. Каждый раз если выпадает так, что нас ставят где бы то ни было с Бертом в паре мы в основном молчим. И эта тишина меня убивает. Парень сам по себе очень скрытный и предпочитает молчать — всю работу за него по привычке делает его лучший друг. Но мне так тяжело. Тяжело загонять себя о чем думает этот черноволосый с поникшим взглядом. В толпе он старается улыбаться, но где-то там внутри я отчетливо проглядывала глубокую тоску, а где-то даже сожаления о чем-то. Не знаю как мне это удаётся, но разглядеть чужие души даётся по большей части относительно просто.       «Ну хоть в чем-то я хороша… Может, тогда спросить его «как дела» или «что у него случилось»? Хотя чего это я? Дураку понятно, что он мне ничего не скажет, да и не обязан. Тогда с чего же начать?».       Загребая ещё одну порцию пометка с причудливыми благовониями, я не могла оторвать изучающего взгляда от широких плеч напарника. Что-то тревожило меня в нем и беспокоило, от чего сразу становилось жаль его. Хотелось дать понять ему, что если что-то происходит, то стоит поделиться с кем-нибудь и тогда сразу полегчает, но кто мне в это поверит?       «Если банальные вопросы не канают попробую что-нибудь эдакое». — Бертольд, позволишь спросить тебя? — начала я, помогая вилами подцепить чёрные комки с сеном. — Если ничего непристойного, то конечно, — пытался отшутиться он, дабы разрядить атмосферу, что спровоцировал на его смуглом лице едва заметную улыбку. Его тоже не устраивает такая напряженная тишина? — Какова твоя мечта? — парень остепенился после моего вопроса, отрываясь от своего занятия. Подобная реакция сильнее меня разгорячила узнать ответ. Он так и замер с вилой в полусогнутом состоянии и часто заморгал в мой адрес, будто не поверил в то, что я спросила. — Я имею ввиду, чем бы ты занимался, если бы не… Атака титанов и вся эта история с этой бесконечной враждой. Какой бы ты тогда видел свою жизнь?       Парень замолчал, вытягиваясь в росте, так и не подобрав нужную горку навоза, что планировал. Утерев подступившие капли пота со лба, он принахмурился. — Я думал об этом. И не раз, — тот явно на все сто не ждал нечто подобного, от чего даже не решался продолжить свою работу. Просто остановился, как столб, не находя себе места. — И… Мне кажется, что я был бы не прочь путешествовать. В детстве закрадывалась мысль, что я хочу посвятить свою жизнь нескончаемым поездкам по белому свету — посмотреть все те красоты, которые, возможно, до меня ещё не видел никто. А затем… Я бы написал о них книгу, а может даже и несколько. Потом показывал бы их своим детям, а затем и своим внукам. Но вместо этого вынужден посвятить свою жизнь кровопролитной бойне, — Бертольд запнулся, сообразив, что излишне разоткровенничался, но меня это никак не смутило. Наоборот, заставило поверить и увидеть в этом курсанте кого-то другого. Не просто человека, что добровольно принял путь суровой реальности, а того, кто, как и все, о чем-то грезил, кроме как постоянной вражды. От его признания он сам сглотнул, кажись, вовсе постеснялся того, что высказал. — А ты? — встречный вопрос ввёл меня в недоумение, обязуяв остановить свое занятие тоже. — Кем бы ты была помимо Кадетского Корпуса? — Я не задумывалась прежде об этом, — с горечью осознала данный факт. — У меня не было никогда плана на жизнь в пределах того, чего хочу именно я. За меня давно все было решено. — Понимаю, — малая доля искренности Берта не могла не удивить и не восхитить одновременно. Да, он все так продолжал говорить загадками и скомкано, но общую суть ему донести до меня удалось. — У меня тоже… Не было выбора. И тем не менее, может, у тебя все же имеется что-нибудь на примете? Любимое увлечение или, может, любимое хобби? — Можно полагать, что такое имеется. Мне… — я приостановилась, вспомнив, как другие странно относятся порой к тому, что я говорю и как излагаю свои мысли, но сообразив на секунду, не отрывая от Гувера пристального внимания, что если не начну преодолевать этот второй барьер сейчас, то никогда больше не смогу. И похоже, он взаправду без фальши готов выслушать меня. — Мне очень нравятся люди. Нравится смотреть, как они спят, едят, говорят, смеются, улыбаются злятся или просто дышат. Я бы, наверное, хочеши так же перейти весь край света, чтобы запечатлеть их. Нарисовать каждого со своими изюминками и вспоминать каждый раз, какие они были и какие будут их потомки. Не знаю. Может, это просто малая временная заинтересованность и всерьёз это воспринимать не имеет должного смысла, так как все в этом мире меняются. Принципы, цели и мечты тоже имеют данное свойство. — Разве люди меняются? — со скепсисом почесал себя по подбородку брюнет, определяя по проницательному взгляду искренна ли я в своих доводах. — Есть же… Поступки, которые оправдать никто никогда не в состоянии. — Так и есть, но… Не обязательно во всем искать оправдания. Достаточно просто… Понять и простить. Просто так, — противоречу я себе, конечно, знатно. Отрицать и смысла нет. Но с другой стороны — данное суждение я бы отнесла ко всем кому можно, но только не к тем, кто разрушил наш родной город почти три года назад. Они единственные, чьим поступкам не то что оправдание, прощение и то я из себя к ним вытянуть не смогу. Разумеется, вслух Бертольду я это не сказала. — И все же… Мне тяжело даётся это понять. Простить просто так? Даже если на кону… Допустим, стоят жизни людей? Разве это возможно? — Сама не уверена, если честно, но… Мы итак все живём в ненависти. Легко ненавидеть. Однажды, может, и я смогу через себя переступить и кое-кого понять и простить… — Твоя ненависть вполне обоснована, — Гувер отвернулся, чтобы придавить собранный помет в телеге, дабы освободить там места для следующего. Его лица, как и эмоций было не разобрать. — Я их не ненавижу, — Берт с этого замер. — Я просто… В тоске. В тоске из-за того, что не могу понять одного — почему природа разделила так: те, кто забирают и те, у кого забирают. По мне так — это нечестно. И все же — зачем? — россказни постепенно переросло в монолог, что сам Берт никакой ответной реакции не подавал. Просто замерев, слушал, находясь спиной ко мне. Прочистив в горло, я моментально пришла в себя, тыкая в почти наполненную тележку. — Прости. Со мной иногда бывает такое. Заговариваюсь не по собственной воле. Пойдём вяще (лучше) вывезем мусор, пока с краев не посыпалось? — Да, конечно, — оживился парень, откладывая лопаты с вилами в сторону. Мы вместе повезли отходы на свалку, так как воз очень даже тяжёлый, пусть и Берт достаточно крепкий парень, лишняя помощь, думаю, не будет помехой. Последнюю тему мы оба не рискнули вновь поднять.       Возвратившись, ещё у ворот мы распознали накалившийся скандал из самых недр конюшни. Если снаружи ничего кроме криков было не разобрать, то внутри сразу все сразу чёрным по белому было видно. — Да я тебе же сказал не ложи…       «Клади» — мысленно исправила того кадета, который неотрывно плевался в адрес второго. Уж что, но такая ошибка заставила задуматься, что у меня не все так уж и плохо с акцентом. — …сюда! Разве сложно запомнить, идиот? — Придурок, ты сам сказал «ну ты брось куда-нибудь». Я и бросил! Теперь ещё и сам предъявы катаешь. Тебе никак не угодишь! — Так зачем было то прямо в дерьмо грабли бросать, дебил?!       Скандал начал набирать обороты из-за сущей мелочи. Бертольд разочаровано накрыл своей ладонью лицо, будто хотел смыть с себя тот позор, что видел. — И все повторяется… — удрученно высказался, ступая в самый очаг конфликта. Ещё бы чуть чуть и курсанты готовы были бы драться на вилах. Оставлять Бертольда одного на растерзания — крайне неуместно, поэтому последовала следом за ним. — Ребята, прошу прекращайте, — помешал своим товарищам Гувер, чуть не ли вставая между ними. — Криками вы ничего не добьетесь. — Берт прав, мальчики, — поддержала я было парня, но те ни на кого из нас не обратили внимания. Лишь просверливали друг друга убийственным оскалом непрерывно. — Давайте лучше займёмся делом, чтобы времени зря не терять. Все устали, ну что теперь? Срываться друг на друге по любым пустякам? — Так как тут не сорвешься, если у этого дебила и капли мозгов не хватает сообразить очевидное? — протестовали один из курсантов, разъяренно всплескивая руками. — Что ты сейчас сказал?!       Всё это никуда не годится. Так противно, когда кто-то не в ладах, что даже тошно дышать одним воздухом, словно ядовитую плесень попса вдыхаешь, которая убьёт тебя сразу через минуту. Бертольд старался ещё несколько раз сгладить положение, практически оттаскивая тех друг от друга. Я стало быть пошла присоединиться, а то мой напарник, кажись, начал терять контроль. Но явилось ещё одно спасение в лице другого кадета, подвиг которого я готова была начать восхвалять веками. И будь на то возможность, то возложила бы на всех скальдов или бардов идею для баллады с этим сюжетом. — Ну и что вы здесь устроили?! — сорвался знакомый мужской голос, что объявился так внезапно и неожиданно. — Совсем совесть потеряли? Вы — будущие солдаты, а позволяете себе вести, как дети малые. У вас что, вдруг никаких обязанностей не осталось, что соизволили друг на друга теперь рыпаться?       Твёрдый и решительный тон подоспевшего блондина остудил пыл участников конфликта; те испуганно переглянулись, крепко сглотнув, как после стопки терпкого рома. Моему же облегчению не было предела, что вроде бы все так быстро подошло к своему завершению. — Прости, Райнер, — виновато поежился один курсант, предлагая мирное рукопожатие второму. — Сейчас же вернёмся к работе. — Уж постарайтесь, а то как бы до инструктора не дошли вести о вашем никчемном поведении.       Кадеты быстро улетучились с нашего поля зрения, принимаясь за прежние обязанности без лишних разногласий. Я с глубочайшей благодарностью одарила Брауна теплым благодарственным взглядом, как единственный луч солнца в пасмурный день средь кучевых серых облаков. — Как же ты вовремя. — Их было нетрудно услышать, — все ещё был сурово настроен он от произошедшего. — Орали так, что во все корпусах, по любому, было всё хорошо слышно. Не удивлюсь, если бы я припозднился, и они бы на уши все руководство подняли. — Вот уж прям не имею понятия как тебя отблагодарить, — эмоции нахлынули на меня подобно цунами. Вот уж было могла бы обнять здоровяка, да покрепче, но замеченная перевязка вдоль левого плеча остановила мой порыв. — По взгляду понял уже о чем ты подумала, — хмыкнул блондин и со спокойствием расправил широкую спину, но промелькнувшая боль вынудила его незаметно дёрнуть глазом. Вот же черт. Даже здесь старается делать вид и строить из себя чуть не ли машину-убийцу, не способную чувствовать какую-либо физическую боль. Как ему это удаётся? — Со мной все нормально. Завтра буду, как свеженький. — Ты в этом уверен? Вывих — это тебе не шутки. И ты же, наверняка, сам об этом знамово, — готовая подкрасться к блондину, я напоследок бросила Гуверу следующее как бы с извинениями: — Берт, я сейчас подойду чресо пять минут. Ничего же страшного? — Конечно. Я вас подожду, — тот с пониманием выслушал меня, так же возвращаясь к нашим лопатам и совкам, чтобы возобновить уборку конюшни.       Мы пока остались с Райнером наедине. Отведя его в дальний угол ближе к стойлу с Жюзель, я снова заговорила: — Не против, еже ли я гляну одним глазком? — Пожалуйста. Не в обиду, но навряд ли от этого бы что-то изменилось. Но знаешь, было бы неплохо будь ты целителем. Вот бы жизнь бы тогда стала легче, и я бы до конца своих дней был бы тебе благодарен.       Неподалёку мой друг ворон залился хохотом, прекращая на долю секунды вести переговоры с кобылой. Вероятно, краем уха распознал о чем мы толкуем. — Ты, братан, многого-многого не знаешь, — все не унимался на веселе гоготать пернатый. — Ты меня недооцениваешь, — вот же умора, что я подобно Альфреду расплылась в улыбке. То, как Браун своего рода пошутил никак не смутило, наоборот, раззадорило. В конце концов, это же ничего не значит, верно? Всем элдийцам давно как стёрли все воспоминания о было, в том числе и о существовании своих давних врагов — моего народа. — Может, я и не такая, но кое с чем помочь смогу, — пальцы потянулись в задний карман все тех же штанов, иже я ношу с самого начала поступления. От того они все и прохудившиеся, но а как быть? Я не работаю поныне, да и обеспечивать меня некому — денег на новые нет, как и на другую сменную одежду. Я смогла нащупать одну из колбочек с одной порцией эликсира «Журавль». Я всегда по одной имею с собой при случае резкой необходимости. Мало ли что может приключиться со мной во время уроков или же с остальными. Вывихи, а уж чего хуже — переломы мне ни к чему. — Выпей это.       Браун недоверчиво повёл узкими бровями, принимая подачку из моих рук, слегка разогрев мою кожу ладони своей, так как те у него в разы разгоряченнее моих. Провертев перед собой сосуд, парень настороженно наблюдал переливы содержимого из красного в коричневый, а затем в желтый и так все по новой. — Ты думаешь, я тебя отравить хочу? — посмеялась. — Клянусь, это безопасно. Еже ли не доверяешь мне, я могу первая глотнуть, чтобы ты сам удостоверился, что никакого яда там нет. — Я больше сомневаюсь в том, поможет ли оно на самом деле? Да и кстати, что это вообще? — Настойка с травами. Скажем так, необычная в своём роде.       «Ага. Обычная настойка. Конечно. С обычными травами… Учитывая, что в одним из ингредиентов является поджелудочная волка, он бы отшвырнул флакон сразу как проведал бы об этом, но об этом ему знать не обязательно» — Теперь понятно от чего вы так с Марко много вместе проводите, — усмехнулся блондин, все ещё недоверчиво прокручивая склянку. Я удивлённо захлопала ресницами с того, что он сказал, не совсем догоняя к чему это он. — Не пугайся. Просто вижу вас часто, как вы в лес уходите. Ничего такого. Лучше скажи, часто ли ты такими штуками пользуешься? — Я тебе потом как-нибудь расскажу. Может быть, — возложив руки по пояс, я не до конца была уверена, что говорю вновь правду. — Предупреждаю, что на вкус оно… Мягко говоря, специфично. — Ну, думаю, я пробовал вещи и похуже, — самоуверенно заявил мой собеседник, откупоривая колбу. — И насколько хорошо оно помогает? — Попробуешь и узнаешь, — с интригой предъявила, что, судя по всему, зашло Райнеру, если брать в счёт его привычный жест — вздернутый уголок губ, когда тот всегда заинтересован в чем-то. — В твоём случае через час, возможно, будешь целее всех на свете. А то, что по твоим словам, тебя тебя легко допустят на следующее утро к тренировкам с такой раной крайне сомнительно.       Как говорится: «Лучшая защита — это нападение», поэтому я не шибко беспокоилась по поводу того, что Райнер что-нибудь заподозрит. Скорее, просто не поверит, списав на мой немного странноватый для людского понимания характер. Но мне чуждо это. К такому общему мнению с лёгкостью привыкаешь, а помощь своему товарищу оказать хотелось сильнее, чем запариваться по поводу постороннего мнения. И будь мы в иных обстоятельствах, я бы применила дар исцеления, чтобы ускорить восстановление здоровья, но нет. Нужно оставаться настороже. Как всегда. Пока ещё слишком рано кому-либо об этом рассказывать. — Да ты шутишь! Прям-таки? — изумился Браун. — За час? Хм, ну что ж, рискнем пожалуй. Всё ради тебя. — Значит, все-таки доверяешь мне? — всё не унималась. Признаться, последнее предложение ввело меня в приятный внутренний восторг, хоть и с внешнего вида практически этого не заметить. — Кто знает? Может, так и есть, — хитро прищурился курсант, не давая определённого ответа, но мне и всего остального было предостаточно, как и дальнейших его действий. Ещё пару мгновений поколебавшись он припал носом к краю сосуда, вдыхая его сомнительный аромат. Парень с тошнотой отвёл глаза, белея в лице. — Вот же черт! Ну и вонища! — Прости, но это я исправить не в силах. Позволишь тогда забрать, еже ли передумал? — Ну уж нет! — Райнер отказался наотрез, вместо этого выпивая все залпом. Не перестаёт он меня удивлять, надо признать вновь. Вот так просто? Аж таким, как я, даётся первая попытка пробы эликсира с трудом — обычно все содержимое желудка моментально оказывается на полу после первого раза, а у него нет. Как же так? — И откуда в тебе столько выдержки?       «Через что же ему пришлось пройти, чтобы стать таким сильным не только внешне, но и внутренне? Не может же эта способность просто так явиться. Ни за что не поверю» — Сам не пойму, — грубо сожмурившись из последнего вздоха проглотил все до последней капли. По истине героично. Протянул пустую пробирку мне обратно, все ещё морщась от вкусового эксперимента. — Даже знать не хочу в подробностях, что в нем было. — Поверь, лучше и не надо. — Удивлюсь, если взаправду что-то изменится так быстро. — А сейчас что-нибудь чувствуешь? — Сейчас? — переспросил, поведя плечами. — Да не сказал бы, но хотя… Странное чувство бодрости, если так. По ощущениям я будто готов свернуть все горы в этом мире. — Один из эффектов, значится, все в порядке, — облегчённо расслабилась, впитывая пот со лба платком на голове. — Да я прямо сейчас в одиночку готов тут все убрать, — взбудоражено встрепенулся мой товарищ и оглядел все помещение, готовый чуть не ли плясать. — Очень странные чувства.       Сообразив, что пока Райнер так внушительно на позитиве настроен на уборку, мы предприняли, вернуться к остальным кадетам, среди которых был его лучший друг детства Берт. Я пыталась остановить бурный настрой блондина на работу, предупредив, что прошло слишком мало времени и дала понять, что якобы то, что я ему дала выпить столь сильного эффекта не несёт, как это можно представить и как он себе это навоображал. Конечно же, наглая ложь. Но Райнер остался непреклонен, руководствуясь своими пробудившимися силами, он не был так активен аж на тренировках. Вот чудо. Бертольд не спускал пристального незаметного от нас взгляда, но иже я ощущала достаточно остро. — Я могу поблагодарить даму за помощь? — на веселе активно почесывал шею Грегу, проходясь щёткой по всей длине крупного тела. Я стояла с другого бока коня, проделывая абсолютно то же самое. — Сложно поверить, но я правда себя прекрасно чувствую. Ты моя спасительница. — Благо, ты не обязан, — скромно отсекнула его, затолкав выпавшую мокрую прядь волос из-под платка. — Сам же говорил, что это одна из наших прямых обязанностей — взаимовыручка. — Я и не отказываюсь от своих слов. Всего-то хочу ответить дружелюбием на дружелюбие. Уж не серчайте, миледи, но ваши отказам не суждено сбыться.       Я открыто издала смешок, утыкаясь лбом в ключицу животного, с трудом дотягиваясь до высокого коня, с наблюдения в который раз, как Браун без какого-либо унижения или издевки пародирует последнее время мой, по много чему мнению, излишне вежливый акцент, по сравнению с тем же Катерманом, которым мотивирует цель лишь только поиздеваться таким способом. Но вот из уст Райнера это звучит всегда ободряюще. Он не такой. Да и само слово «миледи» заставляет меня заливаться пунцом подобно свекольному салату.       Успокоившись и ненароком выглянув лишь макушкой из-за спины коня, я ответно поддержала парня: — У сударя, надо предположить, в наличии имеются какие-либо предложения? — Да ещё какие, миледи, — вместе со мной посмеялся кадет. Мы друг друга никак не могли увидеть из-за предстоящей перед нами фигуры лошади, но отчетливо могли услышать и прочувствовать интонации друг друга. Проверки на чутье и доверие к людям подкарауливают меня даже здесь, пусть и столь банальным способом. — У нас на вечер сегодня запланировано одно небольшое мероприятие. Не сказать, что уж столь грандиозное, как какие-нибудь королевские парады, но не менее занимательное. — Я вся во внимании. — Томас с прошлых выходных после встречи с семьёй привёз карты. Мы много раз отыгрывались на друг друге, но постепенно поняли, что нам чего-то не хватает — интерес постепенно угас, но если быть честным, то не чего-то, а кого-то, — Райнер примолк и догадаться вовсе легче лёгкого к чему он всю эту лепту завел. — Так вот, официально разрешаю тебе позвать ещё несколько девчонок — всех тех, кого посчитаешь нужным. Скучать, обещаю, нам точно не придётся. И это решение, гарантирую тебе, что согласовано со всеми.       «Почему тогда Берт ничего не сказал об этом, если все было под обсуждением? Неужто обманывает, но чтобы зачем? Боится показаться навязчивым? Почему?». — Аже Энни? — в лоб спросила у того. — Ну, — стушевался ненароком блондин. — Никто не запрещает, конечно, но на твоём месте я бы не стал, да и сама тоже должна была заметить, что она не из тех, кто любит большие компании. — И в этом правда. В таком случае, выбор у меня не велик, но для приглашения найдётся пару персон в мужские хоромы. — Так это считается за согласие? — знал ответ наверняка Браун, но все так же уточнил он. — Я правильно тебя понял? — У меня же вроде как не было выбора, как ты сам сказал? — лёгкое передразнивание вырвалось у меня. — Это была своего рода подстраховка, а так да — я бы придумал другой способ тебя заставить пойти. — Дурак, — в улыбке шикнула я, все скрытнее прячась за конём, дабы спрятать свое умиление. Райнер в привычной манере хохотнул на пару.       Вот ведь парадокс. Райнер Браун — один из немногих, как например, тот же Эрен, с кем можно в открытую не стесняться подкалывать друг друга. Обычно я не прибегают к подобному роду общения и только учусь как это делается, но вынужденные наши совместные стычки и времяпровождение побуждают на это. Жан тоже зачастую использует похожий стиль общения, но с ним удаётся далеко не так открыто отшучиваться — неизвестно что он может выдать и как именно задеть в ответ. Не то, чтобы я считала его плохим — ни в коем случае, просто его изначально тёплое отношение ко мне охладело после того диалога на тему, связанную про родителей.       Райнер не такой. Какую бы глупость я не сказанула, он всегда подыгрывает мне, поступая точно так же, превозмогая во мне тем самым чувство собственной скованности. Одно из многих качеств, за которое я ценю этого парня. — Райнер, могу ли я задать вопрос? — Разумеется. — Скажи, а почему… Почему Бертольд такой?.. Мне кажется, он меня почему-то недолюбливает. Чемоу он избегает меня? — звук почеса толстой кожи коня с другого бока внезапно притих. — Мне с ним… Удалось сегодня более-менее наладить контакт, но чють (чувство) того, что ему со мной неприятно располагаться поблизости никуда не исчезло.       Браун с концами прервал свою занятость, обходя Грега спереди, чтобы говорить на сей тему напрямую. Его узкий янтарный взгляд приобрёл куда мягкий оттенок — более жалостливый что ли, схожий с тем, когда наталкиваешься на брошенного щенка посреди проезжей части и тебя принимает в объятья сама жалость к нему. Похоже, я и есть тот самый щенок в его глазах. — Ты заблуждаешься, Рита, — кротко шевельнулись его уголки губ. — У него… Есть причина так себя вести, но это не значит, что именно ты ему противна. И к тому же… Не говори мне, что стремишься понравиться всем и каждому, а то по твоей интонации сдается лишь это впечатление. — Да нет же… Я просто… — растерялась, замерев в одной позе. — Если речь только о Бертольде, то уверяю тебя, такие, как он, всего-навсего предпочитают оставлять все при себе. Я не могу тебе изъяснить причину, но для ответа на твой вопрос она и не нужна вовсе. Но если проблема в другом, как вот, желать нравиться всем… Боюсь, для тебя самой такая цель закончится плачевно, если не прекратишь следовать ей. — Всё совсем не так, — остановила его монолог. — Меня смущает лишь его реакция в те моменты, когда мы с тобой толкуем. Как не обращу внимание, он будто… Пожирает меня глазами, — спустив воздух из груди, с жалостью поджимая губы. — Не комфортно мне от этого. Равносильное чувство тому, будто я совершила нечто противозаконное. — Не загоняйся по этому поводу, — с утешением встряхнул меня за плечо блондин. — Ему просто ревностно, что с тобой я разгуливаюсь все чаще, чем с ним. — Мы оба знаем, что это не совсем достоверная информация, — с куда приподнятым настроением легонько толкнула того в бок, от чего тот слабовато рефлекторно согнулся пополам. — Если говорить на серьёзе, то спешу обрадовать тебя, что он поступает так со всеми. Обратишь внимание на него — и все сразу станет ясным. Так что не дуйся. Никаких изъянов в тебе нет. И каким в принципе нужно быть идиотом, чтобы понапридумывать о тебе что-то плохое? Ты же само очарование и самая настоящая милашка. — Боже, Райнер, — я засмеялась, как никогда прежде, в очередной раз тыкая мускулистого парня меж рёбер, встречаясь кончиками пальцами с его крепким прессом. Но ни неловкости, ни стыда не было — была только радость с его комплимента и нахождения рядом, чего прежде со мной не случалось. Разве что немного дозы смущения с нечастой похвалы. — С таким о важным и храбрым солдатом и другом, как ты, невозможно не хорошо разделять время. И кто ещё из нас милашка?       Я лыбилась во всю ширь, прямо как милый… А если точнее, милая ведьма, ярко оголяя свои белоснежные зубы. Райнер перестал улыбаться и просто завис, таращась на меня, почти не моргая, что ещё смешнее. Но что интригующе — его губы вдруг невесомо оторвались друг от друга, приоткрывшись, а щеки мигом порозовели. — Что-то не так? — прекратила смеяться, примечая его странноватую реакцию. — У меня на лице что-то? — Н-нет, — зажато выдавил отрицание кадет, репатриируясь назад к другому боку Грега, подхватывая щётку. — Прости. Меня просто… Затормозили твои слова. Я же ещё не полноценный солдат, чтобы меня таковым считать.       Почему-то я не поверила, что именно из-за этого его реакция внезапно переменилась, но настаивать на допросе нет смысла — это перейдёт всякую грань личного пространства Брауна, да и к тому же, навряд ли я получу полноценное прояснение его поведения.       «Он так остолбенел после того, как я засмеялась? С чего бы? Или же… У меня смех какой-то не такой? Марко говорил не раз, что мне он идёт, но что на счёт Райнера?.. Черт. Опять я задалбываю себя загонами. Он же сам совсем недавно сказал, что казаться для всех идеалом невозможно и глупо» — Но скоро им станешь. Я верю в тебя. Ты достоин для того, чтобы защищать всех тех, кто в этом по истине нуждается, — не до конца ведаю, что моя недоподдержка поможет хотя бы выяснить намёк перемен Брауна, но высказать это я не постыдилась. — Они признают тебя, как бравого солдата. Будь уверен.       «Как никак, живём всего один раз и здесь и сейчас. Правильнее быть честным не только с самим с собой, но и с окружающими».       Но мой новоиспеченный друг в ответ ничего не вымолвил. Настала его очередь прятаться за шевелюрой резвого коня. О чем он думал — одним Богам лишь известно.       Райнер почему-то все так же оставался в смятении.

***

      И снова бани. Бани, иже я так сильно обожаю. И между тем — данная локация одна из самых частых мест, где мы с Кэсс активно поддерживаем, пусть и странноватое, но все же общение. При Эдди она не то что не приближается ко мне и на метр, что аж не заглядывает в моем направлении. Сказать, что меня это устраивает? Немного есть такое.       Как и сейчас, Кассандра восседала справа от меня, раскинув свои острые локти по спинке скамьи. Мы обе медленно вдыхали разгоряченный воздух с масками на лицах на основе крови рябчика, от чего, что у меня, что у неё, проблема рытвин с прыщами улетучилась сразу же после третьего применения. Кожа стала чистейшей, свежайшей и бледнейшей подобно мрамору. И никакие тренировки не усугубляли это при постоянной поддержке.       «Вот и определение того, почему многие ведьмы в лет двести могут выглядеть, как в те же двадцать… И как Кэсс уговорила меня пойти на это?» — М-м-м… Как же хорошо… — удовлетворённо промычала рыжевласая, сильнее растирая маску на своём лице вплоть то того, что открытых участков кожи не осталось. — Но из эссенции василиска получилось бы куда лучше, — беспокоясь о том, что Кэсс заговорила о магических тварях, созданных проклятием Создания, не было особой нужды по той причине, что мы итак сидели в самом дальнем углу бани, да и к тому же, девушка излагала свои мысли достаточно тихо. Никому не было до нас делах — каждая присутствовала в собственной сплотившейся компании. — Не верю сама, что говорю так, но… Уже не терпится, когда ты сделаешь все то, что задумала. А то так и хочу самолично глянуть на всех тех тварей, что возродятся. — Как об этом тема не поднимается, ты всегда сияешь, — подметила, вытирая испарину со лба. Видеть Кассандру в чем-то с головой увлеченной по истине затягивающее занятие, так как она по привычке почти всегда делает вид, что ей на все окружение плевать и содержимое в нем, но глубоко внутри себя я верила, что это далеко не так. Чудища — самая любимая ее тема, на которую она готова глаголить часами без перерыва. И разбирается она в них прилично хорошо из информации в бестиариях. — Кто тогда твой любимчик? С кем бы хотела лично впервой столкнуться? Может, какой-нибудь вампир? — Пф, слишком просто. А так даже не знаю, — озадачено потерла себя по овальному подбородку, усыпанным родинками, моя собеседница. — Банально с грифоном, наверное. Из их яиц можно много чего интересного сварить. То же противоядие от яда инсектоидов. Полезные создания, пусть и опасные. — А если не с целью извлечь выгоду, а просто для знакомства, так скажем? — Зануда, — фыркнула та, не довольствуясь переформулировкой моего вопроса. — Тогда, возможно, с прибожками. Они то что мне сделают? Самые безобидные создания. — Верно. Всего-навсего дети. — Ты только это, — оборвала меня Фреман, каким-то чудным образом успев зацепить как выражение моего лица под слоем мерзко пахнущей маски преображается на куда сосредоточенное. — За дурочку меня не держи. Наверняка ж с какой-то целью интересуешься. — Да не то чтобы… — все не решалась я вымолвить свой замысел, не прекращая нервозно теребить пальцами запястья, но Кэсс оставалась непреклонной. — Говори давай. Зная тебя, ничего внезапного точно не выпалишь. — Тебя не переспоришь, — мимолетно заулыбалась, отмечая в девушке такую же черту, которую умудрилась уж было с давней поры в ней разглядеть. — В этом мы с тобой похожи. Выкладывай лучше. И тему не переводи.       Откинув одним резким движением немного обросшую за год копну густых волос, которые ухитрились отрасти до плеч, вероятно, которую скоро потребуется вновь отстригать, я все никак не могла придумать с какого посыла начать разговор, чтобы подвести его к необходимому для меня руслу. — В общем, — поправила полотенце, что медленно сползало с моей груди, на что уловила сдавленный выдох от второй ведьмы. Почему ей, собственно, так важно. чтобы я прекратила себя стесняться? Поглазеть что ли? В чем смысл напрашивается? Здесь полно куда симпатичнее девчонок с куда более привлекательными формами, нежели чем у меня. Взять ту же Кристу, Микасу или Имир. — Не сочти, что я стремлюсь использовать тебя. Браво, у меня правда не… — Короче, свинка. — Как у тебя с телепортацией? — напрямую по просьбы выдавила из себя, проговаривая почти еле слышно. — Тебе честно признаться? — Да. — Хреново. Причем во всех отношениях. — Холера… — разочаровано потупила взгляд в деревянный пол. — А че задумала то, раз все не угомонишься? В который раз, емое, спрашиваешь. — Да так… Хотела наведаться в Шиганшину при свободном случае. Забрать парочку книг из нашего подвала. Если же, конечно, от него осталось хоть что-нибудь живое. — Ну нихрена ж себе! — аж присвистнула онейромантка, не стесняясь придвинуться ближе. Кажись, от ее тела исходило тепло куда сильнее, чем от печи в бане. — Вот это ты завернула, конечно. Я всегда была уверена, что ты чересчур наивная, но это!.. Еще хлеще, чем простодушно верить, будто ты со своими умениями недосолдата сможешь поступить аж в саму Военную полицию, — я отрешенно оторвала ориентир с пола, определяя серьезно или же нет высказалась она, судя по ее изумрудно-зеленым очам. — И не надо на меня таким кошачьим взглядом пялиться. Я всегда со всеми искренна без этой напыщенной фальши, что аж трясет. Говорю, как есть. Со временем сама поймешь.       И почему я с ней продолжаю поддерживать общение? Причина ли только в том, что мы одинаковые в своем роде — сама Веледара, поди, не ведает на том свете. Но в этом есть истина — я правда ценю и не скрываю этого, что мне хоть с кем-то комфортно быть собой без периодических утаек. Ведь, как мне самолично показала практика, заглядывать людям в глаза, которым всем сердцем доверяешь, вымаливая, мол, как сильно ты ценишь их доверие и честность, а в реальности сама нагло врешь. Кэсс же не такая. Что же до моих баллов за первый год обучения, то… — Без разницы. Мне важны те энциклопедии, что остались позабыты на столько лет. — И ты рассчитывала, что я ради тебя полезу в это пекло, рискуя собственной жизнью? — истерично расплылась в улыбке, хватаясь за живот. — Нет. Рассчитывала, что научишь и покажешь как это делается. Я сама одна готова туда вернуться. — Твоя дерзость меня иногда аж возбуждает. Мне даже по нраву, — я покраснела до кончиков ушей, отворачиваясь. И причиной послужило далеко не пар. — Но не об этом сейчас. Ты это… Хоть своей глупой головкой соображаешь какой пиздец там сейчас творится? Не известно итак не подсылают ли к нам Марли еще титанов, вот сукины сыны, что там теперь их, вероятнее всего, на один квадратный метр зашкаливает под десятку, а ты по собственной воле готова сунуться туда ради каких-то старых бумажек? — Да, готова, — без сомнения выдала я, сжимая поверхность скамейки под бедрами. — Я давно размышляла об этом и поняла одно — мне это очень важно. Не известно, что стоит на пути — нужно быть ко всему готовым, учитывая какую миссию я самовольно на себя возложила, — повернулась к Кэсс с твердостью. — Мне нужны эти записи. Неужели тебе не жалко труды своих предков и тебе не интересна дальнейшая судьба своих письменов? — Честно? Мне как-то своя жизнь дороже каких-то записулек. Ты и без того в курсе зачем я просиживаю своего жопу здесь, вместо того, чтобы не пахать где-нибудь сейчас на ферме или стать местным лекарем. А я напомню — меня не интересует ничего кроме как теплого личного гнездышка в столице подальше от всей этой катавасии. — Ты же недолюбливаешь весь людской род, — припомнила я для той, негодуя как мы так резко перескакиваем с одной темы на другую. — Не поверю, что твое желание служить людям лишь ради собственной безопасности. С твоими возможностями, что ты, что я, мы, пусть и с трудом, но в состоянии покинуть остров в легкую. Почему при таком исходе не рвануть в родные наши края? В Эль-на-Риам или же Теприфоль, скажем например? — Забавно, что ты решила заговорить об этом, — первоначальный пылкий настрой огненной курсантки погас, преображая ее в более концентрированную. Вопрос о побеге явно преследует ее не единичный случай. — Я и не отрицаю — я действительно не особо от dintv'erh в восторге, что даже от того же Эдди порой с яростью бешусь, но все же это однозначно лучше, чем рвануть туда, где ты никогда не был. Там меня никто не ждет и даже если мой клан, так уж, и быть встретит с распростертыми объятьями, то при первом удобном случае выдаст замуж за какого-нибудь сопливого колдуна. Как поговаривают в нашем народе: «Чего не знаешь, туда и не тянет», — с некой проскальзывающей скорбью параллельно с ядовитой усмешкой Фреман окатила меня взглядом. — Тебе так вообще не завидую. Мало того, что заставят выйти замуж поневоле так же, так еще и в ярость придут от того, что столько полукровок от людей породили члены их кланов, что сбежали на Парадиз. Насколько мне известно, их целью было отыскать великий Дар Веледары, а не понараживать отпрысков грязнокровок. К таким, как мы, нас точно не поприветствуют хлебом и солью там. Скажу хотя бы спасибо, что в отличие от некоторых мне бы не пришлось рожать кучу королевских наследников, как и моим детям, чтобы «очистить» кровь, хотя и то не факт, что меня бы не заставили проворачивать то же самое, — она косо подмигнула мне. Из полуприкрытых пухлых алых ее губ вырвалась измученная усмешка. — Я как-то прежде не задумывалась об этом… — Теперь поняла от чего я не горю соваться туда? — на серьезе полюбопытствовала. — Мир людей тоже полон минусов — не спорю, но перед ними у меня хотя бы никогда не будет никаких обязательств, да и выбор у меня хотя бы здесь есть, если, так уж и быть, отдавать свое сердце, а не кому ни попадя. Сопливо звучит — я в курсе, но весомость аргумента не оспорима. Вот теперь знай, — между нами повисла пауза, в процессе которой каждая размышляла о своем, но изречения кудрявой не были завершены так просто. — Хочешь отбить свои книжонки в Шиганшине — милости прошу, но лезть в это посмертное дерьмо я вместе с тобой не обязана. — Так и есть, — без упрека признала правоту девушки, как и свободное наличие ее мнения. — Осталась тогда одна нерешенная загвоздка. — Ничего. Научишься их ставить, — под прикрытием намекнула на порталы Кассандра, сплюнув случайно попавшую каплю в рот от маски. — Солдат, конечно, из тебя никчемный, но ведьма, надо признать так уж и быть, неплохая. Беру в этом плане все то, что говорила, назад. А то я даже в шоке с того, как ты умудряешься после нагоняев от Шадиса зубрить все это. У меня так ноги отваливаются, что желание что-то параллельно делать никакого нет. — Спасибо… — немного выпала с выдвинутого комплимента. Чтобы ими так просто Фреман разбрасывалась? С трудом признаю. — На здоровье, — холодно отчеканила рыжеволосая, расслабительно прикрывая веки, вздыхая полной грудью.       Мы первые три минуты наслаждались тишиной. Весть о том, что на самом деле считает Кэсс по версии «возвращение на родину» заставила меня усомниться и переосмыслить многое. Как бы не хотелось отрицать, но она была полностью права. Бабуля и та сама не раз утверждала, как связь с людьми у нас строго под запретом. Нет, никаких поныне смертных казней не существует, как это было приблизительно одну тысячу лет назад. По нынешним меркам старейшины попусту изгоняют из своего кланов всех тех за блудодеяние и пачканье крови. Прежде я не так близко к сердцу воспринимала данный факт, но после нашей болтовни во многом начала жалеть, что все так происходит.       «И почему они никак не могут жить в ладах друг с другом? Из покон веков придерживаться дилеммы, что исключительно ненависть способна одержать верх над ненавистью… До чего же тошно жить и признавать, что подобное субъективное мнение продолжает существовать». — Я могу выступить для тебя с одним заманчивым предложением? — продвигать нелицеприятную тему про традиции нашего народа посчитала что не совсем будет правильным. По мрачному и нахмуренному виду Кэсс сразу сдается впечатление, что не я одна вышла с необъяснимым грузом на душе после этого обсуждения. — Звучит даже интересно, — приоткрыла один глаз девушка, поглядывая на меня с высока с задранной головой. — Если желаешь со мной встречаться, то мне надо еще успеть подумать, а так слушаю тебя. — Э-э-э… — от бестактного предположения я в самую малость по ощущениям выпала в глубокую яму, не видя другого способа как иначе, помимо широко распахнутых длинных ресниц, проявить свою реакцию наглядно. — Не об этом речь. Я о другом. Райнер предложил присоединиться к их некой заварушке после ужина. Сказал, что могу кого-нибудь так же позвать из женского отделения. — Значит, теперь тусуешься с качком и молчаливым? — прыснула со смеху рыжеволосая. — Вот же странные компании ты выбираешь. Но признаю, вкус у тебя неплохой. — Райнер мой друг, — опровергнула я ее спонтанные подозрения, смущенно розовея. — Одно другому не мешает. А что же до второго? — Мы почти не общаемся. — Ну, пойми, я, конечно, люблю мальчиков и Райнер та еще пуська, но как уже говорила, я в целом ничем тебе не обязана, а от тебя создается впечатление, что ты считаешь меня своим другом, а то подозрительно как-то относишься ко мне. Это так? — мы застыли на одно мгновение. не отрываясь друг от друга, и как бы честно не хотела признаться, что в какой-то степени мы стали близки с ней и решительно ответить ей железное «да», но что-то где-то меня останавливало и не давало это сделать, неприятно отзываясь в груди. — Ясно все с тобой, — Кэсс ударила себя по коленям, сообразив что к чему и без моей помощи, отлипая мокрым телом от деревянной скамейки, возложив свои нежные ладони мне на острые белые плечи, становясь практически в ту же позу, как при нашей первой недоссоре в банях много месяцев назад. Сдавлено сглотнув, в голову закрались воспоминания того дня. — Теперь выслушай наставление от имени Кассандры Элизабет Фреман и запомни раз и навсегда — мы не друзья и навряд ли когда-то ими станем. Мне, как и тебе, абсолютно так же просто тошно хранить это в секрете. Это самый отвратный груз, который мы вынуждены обе нести и постоянно скрываться. Уверена, тебя это так же бесит, как и меня, но проясним ситуацию — то, что мы так открыты друг с другом ничего не решает. У меня своя жизнь, у тебя своя. Не надо, блять, относиться ко мне, как к какой-то подружайке, с которой мы с самых пеленок не разлучны и чуть не ли плетем фенечки друг другу. Это выносит из себя. И учти, если бы я правда хотела пойти с тобой куда-нибудь кроме как наших совместных практик, то уж точно не в этой жизни. Еще не хватало мне перед Эдди упасть в глазах, что я общаюсь с тобой, — чужие руки сильнее сжали мои плечи, походу, после чего сохранятся синяки, но я терпела. — Понятно объяснила? — Да, — рефлексом дернулась в тот момент, когда боль в плечах стала не выносимой. — Не нужно больше ничего говорить. — Вот и умница, — чужие губы на полном серьезе после этого накрыли мою потную макушку, от чего я опешила по самое не могу. Рыжеволосая, как ни в чем не бывало, приложила свои оголенные бедра обратно на свое место на скамью, будто ничего не было в помине.       «Да что с ними обоими такое? Почему что она, что Эдди так странно себя ведут? То он сначала избивает меня во время тренировок по рукопашному бою, а потом у всех на виду в столовой, пока я прохожу мимо с подносом, щипает за попу, то Кэсс делает вид, что меня иногда не существует и намеренно отталкивает, а затем сама ластится. Что за чертовщина? Как они росли, что для них подобная частая перемена настроения считается нормой?».       Все так запутанно и непонятно, что хочется зарыться в волосы и думать лишь об этом, но как же сложно и тяжело — чувствовать себя мишенью того, что ты когда-то кому-то нужен и интересен, когда кому-то это выгодно, а затем тебе нагло плюют в лицо, высказывая какой ты последний отброс в этом обществе. Осточертели эти эмоциональные качели.       Я упустила тот момент, пока была погружена в собственные лабиринты разума, как Кэсси ухитрилась вступить в конфликт с некоторыми девоньками с нашего сто четвертого курса. средь которых были такие, как Мина и Криста. Ведьма истерила что-то на примете того, что тех «волновать» не должно что за маски мы используем что бы сохранять благородный и ухоженный внешний вид.       Я отправилась разнимать переросшую ссору в конфликт сразу после того, как другая курсантка по имени Имир с таким же вызовом вступила в конфронтацию с кассандрой, защищая свою подругу Кристу.       «Вот уж теперь не знаю как их утихомирить. С Имир лучше не спорить».       На душе все так же было паршиво.

***

      Как и обещала Брауну, я набрала компанию преимущественно из тех девушек, с кем достаточно близка, среди которых были такие, как Микаса, Криста, само собой Саша, Мина. Но Имир явилась за исключением по приглашению Ленц. Никто не был особо против, по крайней мере среди дам.       Я никогда не играла в карты, впрочем, как многие здесь, но мальчики сумели ввести нас в курс дела за считанные восемь минут, после чего игра пошла в разы активнее и интереснее. — Куда ты зеленую ложишь, дурак? — вскипел Жан в который раз на Конни, стряхивая с колоды неверную карточку. — Не видишь что ли что тут желтая? Либо ее, либо с цифрой шесть. Сколько можно повторять? Не в первый раз же играем, ну? — Да что ты опять раскудахтался? — так же остро среагировал на критику аристократа Спрингер, забирая свою карту обратно. — Ребята, прекращайте, — вступился в небольшую перепалку Марко, что лишний раз доказывало, что спустя год нашего обучения все осталось неизменным — Жан по привычке срывается на всех окружающих, а его лучший друг защищает и одновременно приструняет. Это замечание сорвало с моих губ нежную улыбку. — Так или иначе, но мы собрались здесь не для того чтобы отношения выяснять. — Все правильно, — все таким же не меняющимся милым голоском пропела Криста, поправляя свой хвостик с золотыми локонами.       Мой косой смущенный взгляд выглянул из колоды, пробегая по тому, как Имир поглаживала ту по талии. Подобное замечаю не впервой с чего создается впечатление будто эти барышни без шуток состоят вместе… В паре. Вот же как непривычно звучит. Я сама толком ничего не смыслю в любви и во влюбленности, вследствие чего мне в новинку лицезреть нечто такое, что всегда существовало в нашем мире. Ну, по идеи каждый расслабляется так, как умеет здесь. Их полноценное право, хотя аж восхитительно как хороши те на самом деле смотрятся вместе. Это невероятно мило.       Следующий ход Эрена. Мы сыграли уже порядком три партии, и среди них он умудрился одержать одну из побед, набрав больше всего очков. На первой отыгрался Армин, а после Марко, что не удивительно — как никак, они самые известные уникумы и теоретики всего сто четвертого корпуса. Возможность наличия их победы была слишком очевидной, чтобы не быть правдой.       Разлеживаясь на полу на животе, скрестив щиколотки своих ног позади над ягодицами, я в раздумьях пробегала по своей колоде, заранее продумывая какую слить можно в первый черед при допустимых действиях ребят. Как показала практика, продумывать свою тактику стоит заранее.       В схожей столь благоприятной и дружеской обстановке я еще никогда не была, хочу заметить: Саша с Конни под смешки пыталась подглядеть какие те карты держат на руках друг у друга, заражая своим неистовым заразительным смехом остальных; Микаса периодически следила за реакцией Эрена, и если тот моментально конфузился от собственной неудачной колоды, то тут же заботливо предлагала обменяться с ней, но парень, как всегда, отказывался; Берт привычно молчал, но Райнер был, как всегда, в ударе, утверждая, что в этом раунде победа за ним определенно, так как на данном этапе у него имеются больше всех очков; Жан же со своей до боли усмешливой высокой самооценкой клал карты без единого колебания, будто вся игра была под его наблюдением, и он точно был уверен, кто какой ход совершит, не пропуская шанса поиздеваться так же над Эреном, от чего по итогу Браун не выдержал и пересел между ними, чтобы те не провоцировали друг друга и дальше, и до добра бы не довели свой накал до очередной драки; в случае с Марко, то он так же, как и Бертольд, повис в тишине, делая акцент больше на том, чтобы думать как поступить, нежели чем вести переговоры. В такие моменты, я сама того не замечала, как могла залипнуть на него, так как тот восседал в позе лотоса рядышком со мной, примечая как его черные брови то хмурились, то распрямлялись, а иногда Бодт от того слишком погружался в себя, что принимался покусывать щеки с внутренней стороны или пересохшие губы. Я поймала себя на мысли, что это очень залипательно и чертовски красиво. Не хватало только мне листка бумаги и карандаша, чтобы отразить то, что я вижу прямо сейчас. А ракурс снизу, как приправа для супа, добавляли красоты предстоящей картины для меня.       Меня «разбудили» сразу как подоспела моя очередь делать ход. Мой выбор пал на карточку для следующего игрока, а именно для Марко, чтобы тот перебил ее красным цветом или же, если не имеет в наличии такого цвета, то обязан взять из колоды две рандомные карточки. Но брюнет смог перебить ее, поднимая ставку до четырех карт. Следующий по очереди идет Жан, и судя по его вздернутым ноздрям, все не так уж у него удачно в собственной колоде. — Вы издеваетесь оба что ли? — гневно выплюнул Кирштайн, обращаясь ко мне и своему другу, нехотя подбирая аж сразу четыре штуки, от чего места в его кистях почти не осталось для новых карт. Похоже, этот раунд ему правда не выиграть. — Других не могли положить?       Марко с извинениями помассировал себя по загривку, а я размеренно повела плечами, как бы через жест подсказывая ему, что это всего лишь игра и обижаться, как и злиться незачем.       «Кажись, Жан любит быть лучше всех не только на полигоне, когда подставится случай перед Шадисом, но и в повседневной жизни».       Но игра не собиралась заканчиваться. Для меня УНО оказалось нечто таким же неизведанным и познавательным, как то же рисование, так как кроме никого я ничем более схожим не занималась еще никогда. Это затягивало, как водоворот, а самое главное — это все те люди, что были рядом со мной. Именно благодаря всем им проявлялось это тянущееся приятное чувство подобно лозе розы расцветающейся вдоль всей груди. На секунду даже померещилось, что эти чувства схожи с теми, когда я жила еще с бабушкой, словно я вновь проснулась в своей утепленной кроватке с пышным огромным одеялом с самым беззаботным детством и утром на свете… Будто я снова у себя в родном доме.       А может, и не померещилось, так как ощущения абсолютно одинаковы.       Всё шло своим чередом. До той поры, пока чьи-то шаги не подрались к нашим спинам, не вынудив прекратить обсуждения. — Играете в УНО, как поглядим? — это был Эдди, а вместе с ним… Кэсс? Но её появление оправдано тем, что рядом с ней её близкий человек с далекого прошлого, так что ничего нового. Они часто ходят вместе. — Мы пропустим с вами одну партейку, — прозвучало как утверждение, чем скорее вопрос. — С чего бы нам вас к себе приглашать? — съерничал Браун, опуская свои тонкие брови с подозрениями и недоверчиво, просверливая парочку, в особенности Катермана, который в свой черёд развязно смерил всех своим холодным взором, спрятав руки по глубоким карманам бежевых брюк. — Вот именно, — поддержал Эрен. — Лучше идите куда шли и оставьте нас. — Да что так грубо то? — сделала вид, что вовсе не осознает причины столь резкой эмоциональной реакции от ребят Кассандра. — Один раз всего то? От вас же ничего не убудет. Или вам жалко что ли?       Вся группа насторожилась. Компании Эдди никто не мог предвидеть, как и желания его присутствия среди нас. Эдди пользуется не сказать чтобы удостоенной репутацией. Да, он не плох, как курсант, преимущественно в рукопашном бою, и оценки его неплохи, но как уже говорила ранее, боями по самообороне это назвать сложно. Что же до его правой руки Кассандры, то тут все иначе. Да, она так же частенько выпускает острое словцо, задевая почти всех кто поблизости, но тем не менее предпочитает оставаться лишь тенью своего приятеля, что допустим, для меня загадочно, так как с её характером она вполне могла бы брать вверх в их сборище, но не стала. Кэсс как-то упоминала, что на дружбу с Эдди её сподвигло далеко не просто что-то пустяковое — на это была веская причина, о которой она ни под каким боком не соизволяет инициативы поделиться ни со мной ни с остальными, да и я не настаиваю. Должно быть, для нее это чересчур личное.       Вся бригада встревожено переглянулась, без слов обсуждая друг с другом с помощью только одних переглядок. Благо, парные и командные тренировки способствовали тому, что мы научились понимать друг друга без пустой болтовни, когда на кону стоит время и, может, впереди даже наши жизни. Мы научились определяться быстро.       Решено. Мы не то что бы хотя позволили подключиться к нам, но деваться некуда, по той причине, что многие стали опасаться того, что те так просто от нас не отстанут и в будущем будут препятствовать нашей завязке в игре. Напряжение повисло между всеми, искореняя былую азартную атмосферу. Стало жутко и мне. А как не стало бы, если один из самых жестоких бойцов подсел между мной и Сашей, подгибая стопы под себя. Табун мурашек прошелся по моей спине табуном, делая кожу, как у общипанного гуся.       Я всегда добиваюсь того, что избегаю Катермана вне зависимости какой инцидент свел нас вместе — будь то учения или же обыденные будни. После того злополучного учения в схватке на кулаках, я так вовсе с ним в паре предприняла, что лучше предприму прогуливать задание и присоединюсь к какой-нибудь другой парочке. Да, обычно утверждают, что третий всегда лишний, но не в этом случае. С кем угодно, но только не с ним. Я согласна на все лишь бы не с Эдди, от которого меня пробивает озноб каждый чертов раз от одного его нахождения рядом. Пусть это будет даже тот же Бертольд Гувер со своим громадным ростом с метр девяносто с лишним, а на фоне его я — коротышка под метр пятьдесят. С ним мне и то комфортнее сражаться в ближнем бою. — Правила хоть знаете? — словно не желал спрашивать Жан, но видимо, сделал это лишь бы не тормозить процесс игры, в который только все умудрились влиться. — Мы похожи на отсталых? — фыркнул паренек, тусуя общую колоду, никого не спрашивая, переложив данную инициативу на себя. — Если мы проживали в какой-то дыре, это не значит, что мы представляем из себя каких-то тупых прихвостней. Люди развиваются там в том числе, чтоб ты знал. Развивались, если быть точным.       Всю троицу, а именно Армина, Микасу и Эрена поколебило то, как тот обозвал их родной разоренный город. У Йегера даже задергался один глаз, пока Арлерт осуждал его эмоциональное недомогание. Я была с ними солидарна. Да, Шиганшина по правде косвенно не моя настоящая родина, но стала вполне себе ее заменой. И когда кто-то о ней плохо отзывается, припомнив к тому же сколько людей погибло в тот злополучный час, меня всю трясет от негодования.       «Не верю, чтобы его старый дом абсолютно ничего не значил для него… Не то чтобы я хочу оправдать снова Эдди, скорее, всего-то пытаюсь понять, что вполне себе дается с трудом. Хотя с Кэсс тоже получилось не сразу».       Жан тоже что-то недовольно прошипел сквозь зубы, но прежние перепалки с Йегером его, видимо, доконали, от чего продолжить сил выяснять недосказанность не осталось. Все, как единое целое, с нетерпением ждали того момента, когда одна партия подойдет к своему завершению, после чего те покинут нас и все возвратится в прежнюю колею.       Я успела обратить внимание, пока Эдди раздавал всем по шесть карт, как единственная рыжевласая с пышными кудрями остро озирается по всем, явно чувствия что-то не то. Меня внезапно осенила одна из версий.       «Возможно, она отвергла мое приглашение еще по той причине, что точно отдавала себе отчет, как именно ребята воспримут ее присутствие?».       Без понятия — правдив ли мой вариант или же нет, как признание того, что все люди, кроме Парадиза мертвы за стенами по мнению большинства здесь. Несмотря ни на что, данное предположение разгорячило во мне жалость почему-то к ведьме подобно воздушному пробуждающемуся ветряному хлысту ниже поясницы.       Отныне мы не разговаривали и не отшучивались и не тараторили каждую секунду, как это было до прихода тех двоих. Все досконально погрузилось пучину суровой тишины, от чего играть становилось не только не интересно, как прежде, да и в добавок в сознание ударила некая грусть от того, что все состроили столь грустные мины. Вот моя острая эмпатичность вновь взяла над о мной вверх — если плохо большинству, то следовательно, плохо и мне.       Но странности не закончились. Спустя две минуты молчаливой игры мы заметили, что с Сашей что-то не так — то она ерзала постоянно на одном месте, то стыдливо прятала щеки за стопкой карт в руках. — Что с тобой? — полюбопытствовал Конни, который самый первый это обнаружил. — Все в порядке, — соврала охотница, после чего моментально незаметно от остальных подсела ближе к своему одному из лучших друзей поближе подальше от Катермана.       Прикусывая собственные губы, я озадачилась, потому что Мина, что наблюдала за этим же повторила возникшую из ни откуда скованность Блаус — со страхом в ее серых до безумия красивых очах и неловкостью прикрыла лицо распущенными черными, как морская бездна, волосами. Кристе тоже стало не по себе; прижалась к Имир посильнее. И только у Микасы проскочили дьявольские гневные огоньки в радужках.       «Да что это со всеми?».       Но элементарное — просто, так как после того как Саша пристроилась в самый притык со Спрингером, проблема перескочила на меня. Что-то мягкое, но в то же время твердое, как хорошо сохранившаяся сталь, опустилась к моему месту ниже спины, а поскольку я располагалась на животе, то и касания казались во много крат значительно остро ощущаемы.       Я с неприязнью вздрогнула, как от подстерегающего чувства переохлаждения в студеную осеннюю пору. Рука Эдди изощреннее сжалась у самых ягодиц, тем как само он сохранял былое спокойствие, а где-то даже проскальзывала легкая усмешка.       И это разве весело?       Но мне было не до веселья. Мне стало страшно. Страшно и тошно. Подобное неподобающее отношение, что нарушало мое личное пространство подкарауливало меня множество раз. И судя раскисшим девушкам в кругу я не одна стала жертвой всего этого. Каждая из них через это прошла, к глубочайшему моему сожалению.       От всей души заявляю — это, наверное, одна из тех вещей, которая не сравнится ни с чем по мерзотности, равносильно тому, если заглотить горсть червей в перемешку с гноем. Обе вещи, так же отвратительны.       Как поступить? Что обычно предпринимают в таких просаках? Я не имела должного понятия. Может, так же поступить, как Саша?       У нас был с Алом как-то повод поговорить об этой теме, а именно, как и что значит научиться ставить свои личные границы. Я на тот период не имела и понятия что это обозначает вовсе в помине, ибо мне не докладывали что это из себя такое представляет, но Альфред сумел чудным образом раскрыть мою из многих проблем, сумев как-то раздобыть на этот счет не малую часть информации.

«… — Не думай, что это какая-то бессмысленная шутка, — строго подчеркнул ворон. — Если не научишься ставить личные границы, то никогда не будешь чувствовать себя комфортно — ни в своем теле, ни на публике, ни когда задумаешь жениться или выйти замуж. — До этого еще слишком далеко, чтобы беспокоиться, — не нашла точного ответа, ссылаясь по большей части на самое последнее замечание. — Какая, к черту, разница? Пойми уже, наконец, что этот обрыган много себе позволяет. Если не может треснуть ему в ухо за свинское поведение, то хотя бы для начала перестань так обращаться в первую очередь самой к себе. Поверь, рано или поздно тебе это аукнется, но будет уже поздно, а я этого не позволю».

      Наставление и забота Ала, иже он выдал мне аж еще приблизительно два месяца назад, я встряхнулась, вытягивая вперед карточку с обозначением того, что следующие два игрока обязаны пропустить свой ход. Марко и Жан пропустили свой ход. Честно, я и карточку вытянула рандомную, якоже, наконец, отважилась что-либо изменить и придумать.       И лучшего, кроме как переползти к Бодту поближе ничего не нашлось наиболее лучшим исходом, подражая Блаус. Рука Катермана чисто физически не смогла бы дотянуться до меня в эдаком положении, что не могло не радовать. Я широко заулыбалась, радуясь своей очередной маленькой победе.       Прижавшись щекой к колену Марко, я спонтанно почему-то приложилась к нему, чувствуя всеми клеточками тела исходящее от него тепло. Так близко раньше чувствовать себя в безопасности я могла исключительно всего лишь с бабулей. Комфорт и безмятежность приняла меня в своих широченные объятия с другом.       «Стал ли он мне таким же лучшим другом, прямо как Альфред?», — весомое вопрошание затмило мой мозг, вынуждая приступить мыслить об этом. Чужое тепло ноги разогревало моих щеки, унося куда-то далеко.       Но на долго меня не хватило. Райнер не на шутку завелся, по сравнению остальными не упустив тот миг, когда все девушки в кругу почувствовали себя не в своей тарелке. Он все понял. — Слушай, это уже слишком. Может, ты просто встанешь и уйдешь отсюда? — еще куда не шло пытался вытянуть из себя блондин нотку вежливости, что выходило крайне плохо.       Эдди на ответную реакцию поддул свою нависшую черную челку по-детски с вызовом обращаясь к заступнику: — И что с того? — намекнул на последние свое содеянное, которые схватили на лету лишь Браун с Гувером. — Нельзя теперь? — Да, нельзя. — И где это в сводке правил написано? — В сводке моральных ценностей и уважения друг к другу. Подобное отношение к собственным товарищам недопустимо.       Катерман с иронией издал смешок, пропуская нравоучение Брауна мимо ушей. — Парни, о чем это вы? — Конни был из тех, кто правда ничего не понимал в происходящем. — Я тоже не до конца понимаю с чего вы так… — опомнился Армин, отодвигая карты. — Зато я понимаю, — встряла Микаса, чуть не ли просверливая дыру в парне своим убийственным ориентиром, от которого мне в том счете тоже стало жутковато. Она, явно, тоже обо всем догадалась и ей все осточертело. Осточертело это терпеть. Не только за себя, но и за близких ею людей. — Уходите по-хорошему, пока есть шанс. Оба.       За поддержку Аккерман ручились разве что Имир да Райнер, за тем, что они были исключением тех, кто знал, что не так или за исключением тех, кто вовсе не в курсах повода для конфликта.       И если остальные девушки боялись поднять голос, то Микаса с Имир другие. Они смелые, отважные и не претендуют на роль покладистых и замкнутых девочек. В случае с Имир, то может что-то еще измениться, но вот со второй навряд ли. Ведь Микаса одна из самых сильных курсантов за весь наш курс. Ей удалось добиться известности и признания за считанные первые недели, вставая в ряды самых лучших и уже давно претендуя на почетное звание «самого умелого и талантливого солдата за всю историю человечества», как поговаривало само наше руководство.       Но Эдди сделал вид, что не заприметил брюнетку, репатриируясь вновь в адрес Райнера: — Да ну? Ты все еще грызешь ту же кость? — оскалился тот, как меня тем же ввело в заблуждение то, что он так напористо продолжает рыпаться именно на Брауна. — Уж больно заносчив ты и помешан на всей этой солдатской тематике. Неужто папочка научил? — что-то екнуло в потемневших и расширившихся зрачках блондина. То, с чем прежде я не сталкивалась в нем. — Думаешь, я не заметил? Похоже, это слишком очевидно. Не будь у тебя такой «мозоли» ты бы не докапывался так до остальных. Передай-ка лучше отцу, что его уроки прошли зря и что эта херня никому не интересна.       «Тема об отце его так встрепенула?..», — это первый раз как меня настигла мысль об родне Райнера. Если сам он мог поделиться едва ли мечтой отвоевать свою родину, то… о семье ни в жизнь не упоминал, как и Бертольд.       Поведение Эдди возмущало меня с каждой пройденной секундой. — Эй, кончай с этим, слышишь? — уже не выдержал Эрен, похрустывая костяшками своих пальцев. — Не смей так говорить с ним. — И это говорит мне безбашенный псевдо-герой самоубийца? А хотя постой, — притворно почесал себя по короткой щетине парень. — Хм, что же я забыл добавить? Ах да точно! Сирота псевдо-герой самоубийца. Ты? И будешь меня чему-то учить? Займись лучше своим делом и не вмешивайся, а то проживешь с таким исходом о-о-очень мало. И прощай твоя великая жалкая месть титанам.       «Дело дрянь». — Что ты там сказал? — подскочил из положения сидя Йегер, показывая клыки.       «Это никуда не годится! Все становится только хуже…».       Не успела я и глазом моргнуть, когда после очередной нелицеприятной вещи, связанной с умением Райнера нести упорно груз ответственности, что, как выяснилось, раздражает Эдди, или же лишнее напоминание об его родне, Браун спохватился, наступая на обидчика, накрепко сжимая его за грудки; перед этим Катерман еще успел высказаться еще парочке ребят. Зубы Райнера были плотно сжаты, а на виске пульсировала толстая вена. Еще никогда я не видела его таким злым. А в целом что я несу? Райнер, оказывается, та еще загадка, имеющая собственные комплексы и внутренние пробелы в самом себе, которые так сразу не разберешь. Но сегодняшний день все изменил, заставив совсем иначе смотреть на него. — У тебя язык слишком длинный за свои поганые слова. Вырезать его будет недостаточной участью, — выплюнул блондин, все еще держа в захвате другого. Все с открытыми ртами на это глазели, как в цирке, не зная что и как поступить. Пусть и Эдди был неплохим бойцом в рукопашном бою, но в сравнении с крупным мускулинным Райнером выглядел куда более немощным, чем до этого. — Но поступки твои еще омерзительнее, чем он и все вместе взятое. — Ну и как же ты поступишь? — совсем без страха проговорил чернявый, оставаясь в одной позиции и ничего не предпринимая, давая почвы для размышления Райнеру. — Неужели врежешь мне? А как же твои родимые солдатская честь и достоинство?       «Он проверяет его. Хочет выяснить, как он поведёт себя. Зачем ему это? Неужто просто для забавы?».       Мне стало боязно за своего друга. Не хватало нам ещё в порядке лишних разбирательств. Этому не бывать. Но подскочить с положения лёжа я не успела, дабы остановить все это — Марко опередил меня, цепляясь за плечо блондина. — Райнер, остановись, — вот уж редко встречаю, чтобы Бодт был так напорист в своих изречениях. Многие парни тоже подоспели к нему на подмогу, чтобы притормозить обоих. — Он тебя специально провоцирует. Оставь это.       Я стояла, не зная что и думать. Браун был на взводе. То как мышцы напряжённо бегали по его лицу заставлял моё сердце сжиматься. На месте Марко я бы сказала вслух ему абсолютно тоже самое. Видимо, он, как и я, тоже догадался о намерениях Эдди.       Райнер под конец хмыкнул, отпуская Катермана, делая шаг назад. — Да, — сухо выдал. — Ты прав, Марко. Прости. Что же до тебя, — тыкнул вновь на Эдди. — Не хочу так жалко марать руки. Ты того не стоишь.       Я гордилась до безумия. Гордилась обоими. Марко за поддержку, а Райнером за выдержку, что готовая была стиснуть в объятьях сразу двоих. — А теперь проваливай, — отрезал со всей строгостью Кирштайн, что стоял, как и все, в этой комнате, уже на ногах. — Достаточно на сегодня «экспериментов». — А я тебя недооценил, — процедил Эдди, взмахивая руками в направлении своей подруги. — Пошли отсюда.       Кто-то приступил выкрикивать непохлебственные вещи в адрес Эдди, отражая суть в том, какой он мудак во время тренировок, что всех только и делает то подставляет остальных, мешая тем работать. Такие, как например, Имир не постеснялись осыпать личными оскорблениями Катермана. переходя всякие личные границы.       «Ну это тоже уж слишком…».       Когда очередь дошла до Кассандры, то я со всей честность обомлела от вида как её гневно перекосило. Или скорее, можно сказать, это не то чтобы гнев, а еже ли презрение. Презрение ко всем, кто сейчас поблизости, особенно, к девушке с заколкой в волосах, что не до конца для меня объяснимо, так как парни толком никак не нагрубили друг другу, за исключением самого Эдди и, конечно же, Имир.       Катерман покинул нас первым, тем временем как кудрявая намеренно отстала от него. Почти все предвзято окинули её с ног до головы, чтобы та поспешила так же побыстрее свалить, но нет. Та продолжала оставаться на одном месте, соревнуясь со всеми в гляделках. — Теперь довольны, да? Мы то с радостью уйдем — проблемы нет, но знаете, что еще противно? Лично для меня? — язво дернула уголком губ та. — Легко же строить из себя святошь моралистов, верно? — пробежала девушками своим зелёным ориентиром по каждому из нас, но только единицы уловили начало её намёка. — Легко причитать за это других, хотя, как сами, как мне думается, сами далеко не те ещё божьи одуванчики. Небось немало делов ещё по-мерзопакостнее умудрились за всю свою жизнь натворить, но почему-то когда речь доходит до окружающих так всё. Вы пуп земли и на фоне вас все кажутся отбросами. Легко же не лезть в корень проблемы, а сразу винить другого, — с каждой изложено фразой Кассандра преображалась в куда более спокойную натуру, будто вытягивала из себя через все то, что говорит, весь свой внутренний негатив. — Хотя нахрена мне с вами об этом сейчас разговаривать? Что было, что есть — вы для себя все равно оставались и остаётесь безгрешными ангелочками. Аж бесит.       Кэсс с громкими шагами ушла, в попытке догнать своего друга. Другие курсанты в мужской казарме в недоумении оторвались от своих дел, переключая свое внимание на поднявшийся шум. — Тоже мне учитель нашлась, — равнодушно прокряхтел Эрен. — Давайте лучше вернёмся к тому с чего начали. — А смысл? — выдвинул Конни, хватаясь голову. — Смысл если на душе после такого так паршиво? — Соглашусь пожалуй, — закивала головой Криста, всплескивая своей золотистой чёлкой. — Вы пока думайте — продолжим ли игру или закончим на сегодня, — впервые как я подала голос после наступления Эдди на пару с Кассандрой, устремляясь на выход по следу ушедшей парочки. — А я хочу кое-что сделать. Как закончу — вернусь к вам.       Ребята не успели и слова проронить в ввиду того, что я слишком быстро исчезла из их поля зрения. Причиной моего ухода послужила мотивация нагнать дует, в особенности Кэсс, и высказать все то, в чем она была, по моему мнению, не шибко то права. И чтобы между нами не было никакой недосказанности, почему все так по привычке реагирует на каждое их появление в нашем кругу.       Кэсс дорожит Эдди — логично, поэтому нет ничего странного, что она так же среагировала.       У меня не было сценарий, что конкретно я скажу. Всё продумывалось на ходу. Но додумывать и дальше не считалось возможным — меня отвлек возникший внезапно запах гари. — Что за?.. — повела я носом, отгоняя от себя неприятный запашок. Но запах это ещё не так страшно, как то, что в конце помещения начали разрастаться клубы черного дыма. Вот теперь самый час бояться.       «Боги, неужели Кэсс с Эдди что-то натворили?».       Я побежала со всех ног, случайно снося других парней кадетов на своем пути, которые так же с ужасе подскочили со своих коек на едкий запах. — Ты что творишь?! — опешила я, когда нагнала Кассандру, наблюдая за её действиями. По занавескам и постельному белью разрастались дорожки из оранжевого-желтого огня, от чего все быстро померкло в дыму. — Кэсс?!       Но она не слышала меня. Её охватила ярость за сказанное моих друзей и личные заблуждения по этому поводу. Из её рук плескались искры, приземляясь на выгодную позицию, где только можно воспламениться сильнее. Выпуская из своих ладоней потоки ветра, чтобы остановить разрастающийся пожар, вместе с этим прикрывая органы дыхания другой ладонью, меня вдрух охватило дежавю при виде, как Фреман, считай, сгорает, от ярости и обиды за своего напарника.       «Со мной ведь было тоже самое… Да, три года назад. Когда пала стена Мария, и я сама того не подозревая, атаковала Бронированного…».       Я всегда знала, что у Кэсс очень пылкий характер, и она может взбеситься по любому поводу, но чтобы так, да и ещё таким способом?       «Если её вывели так слабо из себя, то боюсь представить, на что же она способна, когда ее ещё сильнее и серьезнее разозлить?», — откашлялась, не сумев до конца потушить огонь. — «Холера! Если ничего не придумаю, она же спалит тут все до тла!». — Кэсс! Кэ-э-эсс! — перепрыгнув через воспламенившуюся наволочку от подушки, я схватила девушку за плечи, разворачивая к себе лицом. — Очнись, прошу! Прекрати!       Моя ладошки совсем легонько постучали по ее щекам, придавая бодрости. Необъяснимая пустота в её глазах померкла на фоне пробуждения через секунду. Она так же, как и я, испуганно озиралась по сторонам, не осознавая, что происходит. — Что? — не поверила в то, во что видит. — Это… Я? — Быстрее! Надо потушить здесь все! — встряхнула я онейромантку, давая пример, подхватывая первую попавшуюся подушку, пока не подоспели другие кадеты — магию отныне в их присутствии использовать нельзя. — Берите все, что видите!       Кэсс очнулась, как ото сна, спохватилась и принялась за работу. Во всей казарме поднялся самый настоящий хаос: гул, крики, стоны, кашель. Но наших сил было недостаточно и ладно бы это был обычный огонь, но он вызван магией, следовательно, избавиться от него не так просто.       На моих костяшках осталась зола, а легкие заполнялись приторным ядовитым газом с пройденным временем, из-за которого перед глазами начало все плыть и мельтешить пятнами средь танцующего пламени. Чьи-то сильные руки силой вытянули меня из пучины хаоса, заваливая на пол как можно подальше от «гневного порыва Фреман». Это были Армин с Жаном. — С ума сошла? — прокричал яростно Кирштайн, продолжая тащить меня все дальше по полу на пару с Арлертом. — Самоубийца что ли? — Лучше не лезь! — приказал так же подоспевший Райнер.       Эрен так же помог выбраться Кассандре, подобно так же вытаскивая, пока другие парни возложили на себя работенку посложнее — кто помчался звать на помощь инструкторов, а кто-то самостоятельно приступили тушить проделку моей недоподруги, тем временем как она сама с некой целью выбежала из мужских казарм, сделав вид, что не расценила помощи Йегера.       За считанные секунды набежало все руководство всего Кадетского училища с подмогой.

***

      Все завершилось не сказать чтобы хорошо, но могло быть и хуже. Под всей этой суматохой, в тот момент когда все были полностью вовлечены тушением, Кассандра не растерялась и нашла иное решение — вызвала ливень, когда выбежала на свежий воздух. Все равно никто под таким кипишем ничего не заметил. Именно дождь спас ту сохранившуюся половину спальной части курсантов среди мужского отделения. Мы к тому же уже успели получить взбучку и выслушать гневные комментарии от Кита Шадиса, какие мы все из себя безалаберные свиньи, что допустили весь этот кошмар. По итогу нам было доложено, что рацион в ближайший месяц наш будет сокращен вдвое, пока не закончится перестройка казарм, да и как в качестве наказания. Но что же сейчас? Очень много курсантов осталось без крыши над головой, поэтому деваться было некуда — было приказано, что все временно переезжают в женское разделение. Помимо этого было строго приказано, что больше ни одна из сторон не смеет соваться в казармы друг друга, чтобы инцидент случайным образом не повторился. А для причины пожара мы высказали то, что ему послужила разбитая керосиновая лампа.       «Вот и поиграли тебе в карты, черт».       Так непривычно видеть столько людей в одном помещении. Некоторые девчонки добровольно уступили свои койки, улегшись с другими барышнями в одном ложе, а так большинство парней разместило свое постельное белье прямо на полу, заполняя почти все пространство, что лишний шаг сделать страшно как бы не оступиться. Но в наличии еще одна вещь, полнейшая всей своей неловкостью — это процесс переодевания. Что уж там? Мне было непросто привыкнуть изначально к смене гардероба у всех на виду среди представительниц своего пола, а тут еще при парнях? Прошу, скажите, что вы всего лишь шутите.       Но никто не шутил. Кто-то так же, как и я, сильно стеснялся и искал иные альтернативы — лечь прямо в обыденной одежде или просить помощи друзей прикрыться. Я же переодевалась под одеялом, кое-как натянув эти несчастные шорты под смешки пернатого черного ворона. — Ну и как? — Подай пожалуйста майку, — птица по просьбе с помощью клюва протянула единственную майку из моего гардероба, которая даже сквозь сон начерпала у себя множество катышек. — Благодарю. — С трудом верится как так все завернулось, — заключил Альфред по ту сторону одеяла. — Я многое пропустил. — Может, оно и к лучшему, — выбралась, наконец, на свежий воздух, немного вспотев пока меняла одежду. На втором ярусе, где я сплю, это одновременно не просто, но так же выгоднее провернуть. — И какой у тебя тогда план? До отбоя еще есть время. — Не знамово. Почитаю, гляди, — вытянула ту же самую книгу с заклинаниями из сумки-расширителя. — Тебе не надоело перечитывать все одно по одному? — Конечно, надоело, но а куда деваться? Другого у меня нет, а спать я пока не хочу. — Может, тогда выгоднее будет тебе выпить эликсир? Уснешь, как младенец зато. И не придется это занудство зубрить вновь, а завтра, так уж и быть, продолжишь. — Посмотрим.       Нехотя, я открыла на нужной странице, с помощью закладки на разделе с порталами. Обреченно вздохнув, я обвела взглядом комнату с высокого положения своей койки. Много кто еще переодевался, вынуждено посреди зала. Все парни, что не новость, по логике были крепкого телосложения с красивыми прессами — физические нагрузки творят чудеса, как говорится. Я по стечению обстоятельств залилась краской, ибо сообразила, что каждого из них слишком долго рассматриваю. Но щеки вспыхнули жаром хлеще, когда ниц упал на следующую фигуру — на Марко Бодта. Широкие плечи, усыпанными красивыми родинками и веснушками по всему телу не могли не заворожить своей красотой и эстетичностью. Плавные изгибы тела, распрямляющие наличие кубиков пресса практически стерли из памяти как дышать, если бы не зов моего лучшего друга. — Рот хотя бы прикрой, а то отвалится скоро. И вообще, ты бы хотя бы не так открыто пялилась, а а то как-то слишком палишься. — Над чем? — Не важно… Сама потом поймешь, а интереса никакого нет, если я тебе все прям-таки сразу выложу, — и снова Ал использовал свое излюбленное оправдание того, почему не желает делиться своими размышлениями, и как бы я его каждый раз не уговаривала, он никогда не признается. В конечном итоге, я сдалась.       Повернувшись вновь в направлении Марко, я застала, как он натягивает на себя широкую темно-зеленую футболку, укладываясь на спину на матрас на полу. В его кистях показалась некая книга, название которой с моего расстояния не разберешь.       Яростно подбирая позу, вертясь и переворошив почти всю свою кровать, я пыталась разглядеть, что же брюнет такое там читает, но мои попытки не увенчались успехом. Вследствие чего Альфред не выдержал, с усмешкой закатывая свои желтые глазенки. — Ох, ну что ж с вами так сложно? — мучительно протянул. — Давай уже дуй к нему, а то не заметить сложно, как глаза заблестели. — Даже не знаю… — неуверенно прикусила нижнюю губу. — Потом жалеть будешь, а пока есть шанс иди давай, а то он заждался тебя, — с насмешкой подтолкнул меня под локоть своим крылом ворон, подмигивая. — Я клянусь, что даже подслушивать не буду, — примолк. — Наверное. — От тебя у меня секретов нет, друг, — смущенно подметила. — И все же, — вновь глянула украдкой на парня. — Я хочу этого, но прямо… В таком виде? — указала на поношенные шмотки, а именно спортивные старые шорты и белую майку — и обе вещи с катышками. Что до волос, то там гнездо на голове, а не прическа. — И с каких это пор тебя волнует твой внешний вид? — Ну, я же масками и кремами пользуюсь, так что… Всегда волновало, наверное. — Ну да-а-а-а… Коне-е-е-е-ечно. Всегда-а-а-а-а интересуется она-а-а-а-а. — Меня пугает твоя интонация. — Лучше не обращай внимание и уже в кой-то веки дуй, пока отбой не дали. А на внешний вид наплюй. Ты всегда прекрасна, какой бы ни была.       Комплимент от Ала стал финальной точкой, растопившей мое сердечко и сподвигшей слезть с кровати. Но перед тем, как воодушевленно отправиться на переговоры, осталось еще одно дельце, которое хотелось завершить на сегодня. — Кэсс? — позвала я девушку, что уткнулась к стенке на своей кровате, укутавшись покрепче в одеяло. — Я знаю, что ты не спишь, поэтому выслушай меня… — вобрав воздуха больше в легкие, я сумела набраться смелости, иже у меня не было в наличии еще тогда за посиделками с картами. — Что до сегодняшнего инцидента… Прошу простить меня. — За что ты извиняешься? — удивившись отозвалась кудрявая, так и не обернувшись ко мне, и чьи волосы были разбросаны дорожками по всей подушке, как огненный лабиринт. — За всё, как и за то, что именно мы спровоцировали твой… Ты поняла, о чем я, — Кэсс не подавала звука. — Но прошу пойми нас тоже. Эдди… Поступил не совсем корректно, и никому из девушек не было приятно от этого.       «Надо будет потом поблагодарить Райнера за помощь». — Никто и не говорил, что мы считаем себя идеальными, — продолжила. — Никто не без греха. Мы всего-навсего следовали зову здравого смысла, а Райнер всего-то заступился за всех нас. Да, признаю, Имир тоже повела себя бестактно, когда кидала в него грязь в спину и личные оскорбления. Тут, можно сказать, мы оба поступили неправильно, — ведьме так и не нашлось что ответить. — Но повторюсь — никто и не сомневается, что у него… Что у тебя, на душе возложены свои терзания, и я за это лично никогда не буду вас как-то презирать или ненавидеть. Но… Чтоб ты знала, я тоже не идеальна. Далеко с детства я была… Не самым послушным ребенком — постоянно проказничала и намеренно выводила свою бабулю. — Ты то? — фыркнула девушка, не поверив. — Хер я в это поверю. — Дело твое, но факт остается фактом — я самый тому пример, что в каждом свои изъяны, и это абсолютно нормально. И в курсе, многие не в силах воспринять данный аспект из моей биографии, но это чистая правда — я никогда особо не слушалась взрослых. И напоследок хотелось признаться, что… Ты в это не виновата — в том, что ты сотворила. Ты не контролировала себя и я, как никто другой, понимаю через что ты проходишь, когда твоего лучшего друга, которым ты на самом деле ценишь больше своей жизни, как бы ты не препиралась, что это невзаправду, я далеко уверена, что именно так и есть, ибо слишком заметно по твоему заботливому отношению к нему, вокруг все ненавидят, и тебе приходится брать всю опору поддержки за вас двоих. Это сложно. Я точно знаю. И… Со мной было нечто схожее три года назад, потому что мы обе не смогли совладать со своим огнем, а как мне кажется, относится к тому, что тебя пугает… Или же беспокоит нужно на трезвую голову, — Фреман помялась в постели, но все по прежнему никак своей позы не поменяла, только в тишине выслушивая меня. — Не вини себя и дай себе для начала времени подумать над этим. И прошу, поговори с ним тоже. Тебя он, надеюсь, послушает и что-то, гляди, переменится на горизонте, понеже это было… Не стану отрицать, очень мерзко и неприятно. И это уже не в первый раз, Кэсс. Умоляю тебя, прислушайся к нам. Мы тоже не в силах вечно терпеть его рукоприкладство, — по планам моя мысль была логически подведена к финалу, но напоследок я оставила еще последнее предложение. — Сладких ночи, Кэсс.       Я отошла от наших спальных мест, направляясь к тому, к чему изначально стремилась. К Марко. Перешагивая широкими шагами через посторонние тела, вмещая свою маленькую стопу с трудом между пустыми пространствами на полу, я с трудом добралась до назначенного пункта. — Что читаешь? — присела на корточки рядышком с матрасом, нависая над парнем. — «Побег из одночасья», — с нежной улыбкой отчеканил брюнет, отрываясь от листа бумаги с черным шрифтом. — Приключенческий роман, где главный герой преследуется своими родными за плату перед чужой семьей по всем красотам мира. — Интересно? — Еще как. Не первый раз перечитываю. — А эта история разве не имеет прямого отношения к внешнему миру? Книги о нем же вроде как под запретом. — Так и есть, но у моей семьи чудом сохранилась парочка, — Марко посмотрел на меня своим шоколадно-карим добродушным взглядом. — Хочешь, могу дать тебе как-нибудь почитать? — Я буду этому очень рада, а то мне совсем нечего прочитать, кроме как экскурса по растениям. Интересно первое время, но с сотого раза надоедает, — не скрывала особо я, умолчав лишь о книге с заклинаниями для чародеев, широко заулыбавшись. — Бедняжка.       Я вдруг поймала себя на мысли, что… Не ведаю, о чем еще поинтересоваться. В это сложно поверить, так как я не то чтобы социально-закрытый человек, но вот тут, сидя на корточках перед Марко мне будто вырезали язык. Такое со мной впервые. — Я тогда… Пойду, наверное… — Прямо сейчас? Я то просто начал рассчитывать, что ты… — парень запнулся, не отрывая от меня своего ориентира. — Что ты останешься. Одному не так увлекательно читать тоже в не первый раз, как с кем-то близким. — Хочешь чтобы я осталась? — не поверила я своим ушам, при этом искренне радуясь внутри себя. — Да, — брюнет отодвинулся, освобождая местечко на матрасе. — Если ты не против. — Еще бы я была против, — упала я на колени на матрас у самого края. — Спасибо тебе огромное, — проехался еще подальше, чтобы освободить еще больше места. — Я как раз не так давно начал перечитывать, так что особой разницы нет. Уверен, тебе понравится. — Я доверяю твоему вкусу на все сто процентов, Марко, — улеглась основательно, где между нашими плечами оставалось всего-то пару сантиметров. — Только можно изложить тебе просьбу? — Конечно. — Почитаешь мне, а я послушаю? — Это по моим силам, — просиял в своей привычной все той же душещипательной улыбке, из-за которой мое сердце провело набатом несколько громких ударов. — На спине как? Удобно будет? — Полагаю, что да.       Марко принялся читать, вовлекая меня с головой в повествование всей истории одной из его самых любимых книг, которую, по его словам, ему еще читала его мама. И все бы ничего, но мне бы хотелось дополнить данную нашу совместную среду. Нравоучения о ценности личного пространства единственное что останавливали меня, ведь, как до меня дошло за сегодня, важно ценить его не только в свой адрес, но и чужое. Но задирая подбородок каждый раз к профилю Марко, наблюдая как неспеша передвигаются его пересохшие губы, выговаривая четко каждое слово с нужной для атмосферы интонацией, остановить свой позыв становилось все труднее. — Марко, — остановила чтение. — Прости что перебиваю, но… Мне можно тебя обнять?       Бодт ничуть не был изумлен моей просьбой, разве что уши с щеками немного порозовели. Он догадывался, что я спрошу об этом? Или же сам хотел со временем выказать инициативу? А может, всего-то не поражен, что я именно полезла узнать его мнение, потому что на постоянной основе так поступаю? Боги, как же сложно.       Марко ничего не сказал, только сам притянул к себе, приобнимая меня за оголенное плечо и придвигаясь ближе. Я пошла к нему навстречу, кладя голову ему на вздымающуюся грудь и сама того не замечая, закинула одну ногу на него. Соседний жар чужого тела приятно согревал меня, обязать ощутить внутри меня самой столь прекрасную домашнюю идиллию — как в тот самый последний раз, когда я лежала у него на коленях.       Хотелось, чтобы это мгновение я разделила с ним вечно, ответно обмениваясь с его теплом своим, сильнее утыкаясь носиком ему солнечное сплетение.        Когда я попросила его продолжить читать, то Бодт на мое удивление стал запинаться и говорить в разы тише, чем раньше, а сердцебиение его участило свой ритм. — Ты в порядке? — оторвалась от его груди, наваливаясь своим лицом прямо над его, закладывая ладошку на его лоб. — Да ты горишь. Не заболел? — Н-нет. Просто… Просто не знаю как так получилось, — отвертелся брюнет, краснея, как рак и не находя даже что конкретно привести в качестве аргумента. — Я могу дать тебе что-нибудь из своих запасов, хочешь? Они быстро снимут температуру. — Боюсь, мне это не поможет. — Тогда что поможет? — настала очередь краснеть почему-то мне. — Прошу, не пугай меня. Я за тебя очень волнуюсь и не хочу, чтобы тебе было плохо из-за моего присутствия. — Как раз-таки наоборот, Рита… Будь рядом пожалуйста, а то после всей этой истории с пожаром я места себе не нахожу, вспоминая, как ты ломанулась в самый очаг.       «Не верится, что именно в этом корень причины…». — Так вот о чем это ты… Прости тогда. это было опрометчиво с моей стороны. Впредь обещаю быть осторожнее и так глупо не рисковать. — Мне больше и не нужно, — Марко обнаружил один локон моих волос, который по ошибке приклеился к моему рту, с нежностью вытаскивая его, подзадев ледяными костяшками мою горячую щеку, как у него самого. Я в ответ анализировала каждую впадинку на его веснушчатом лице и вновь не могла оторваться. — Только прошу сдержи обещание.       Нам обоим выработать привычку было изначально сложно от столь близкого нахождения друг к другу, но это вышло. Брюнет читал не так зажато и без излишеств, погружая нас вместе в повесть. С его бархатным голосом слушать было одно удовольствие.       Нет конца тому сколько мы так пролежали вместе в обнимку, согревая друг друга. Было настолько жарко и душно, что нам обоим даже одеяло не потребовалось. Веки постепенно начали слипаться, что предотвратить было практически невозможно. Несомненно, историю дослушать хотя бы до конца главы хотелось, но царство Морфея манило сильнее. Последнее, что я помню, как я так и уснула у своего друга на груди и как чужие пальцы почти не касаясь щекоча гладили меня по щеке, сдвигая волосы с лица.