Возрождение кланов

*два года и два месяца спустя после поступления*

      Подготовка в горы шла полным ходом. Наверное, эта тренировка посреди снежных и суровых острых вершин будет одна из самых сложных. На такой случай мы единогласно с Кассандрой ручились отправиться одним днем на вылазку за ингредиентами для эликсира против переохлаждения. Не даром ведь Марко был в заблуждении от чего мой народ не носит обуви даже в самый лютый мороз. У ведьм и колдунов иммунитет во много крат лучше и выносливее, чем у людей, а все благодаря эликсирам, которые мы употребляем на протяжении всей жизни. Сама варка зельев тоже не приносит особой проблемы, ибо мы прячемся в таких случаях в подвале моего заброшенного дома в Шиганшине. Там как раз имеется наиболее удобный инвентарь, да и вдобавок мимо проходящие титаны нас уж точно не замечают. — Можешь передать корешок Мандрагоры пожалуйста? — вытянула я ладонь перед рыжевласой, сидя в позе лотоса на прохладной земле и помешивая плошкой плохо пахнущую тягучую смесь. — Четыре сантиметра подойдёт? — Вполне, — в мою руку лёг названный белый утолщенный корешок. — Спасибо большое, — когда мандрагора окунулась в густую жидкость, постепенно преображаясь в ещё сильное эластичное состояние, над старым чугунным котелком, что принадлежал ещё моей бабуле, взвылось желтоватое облако. Мы с Кэсс громко откашлялись, отгоняя от себя клуб дыма. — Ну и вонища! — с омерзением отползла вторая от котелка подальше. — Не верится, что нам придётся это дерьмище намазывать на себя. — Мы же уже решили, что стоит подстраховаться. Мало ли — попадём ещё в буран и тогда не сносить нам голов. — Люди как-то и без этого справляются. Но вот с другой стороны, лишняя осторожность и правда не повредит, да и холодрыга плохо влияет на кожу. Потрескается ещё, а оно мне нафиг надо?       Я усмехнулась. Кэсс остаётся в своём репертуаре — никогда не забывает позаботиться о своём физическом и внешнем состоянии, какая бы преграда перед ней не встала. — Кажется, почти все, — осторожно пришлось сделать маленький вдох, чтобы пощупать через обонятельные рецепторы состояние будущей мази. Как меня учила бабушка, каждое растение даёт свои свойства для нашего ремесла — не только вкусовые качества, но и запахи. Аромат метался между чем-то кисло-сладким, схожим с лимоном и чем-то испорченный, как например, тухлым яйцом. Я рефлекторно поморщилась. — Но лучше перебить запах чем-нибудь, а то как бы до нас не дошли подозрения из-за этого во время учений. — Уж соглашусь, — снова придвинувшись, девушка протянула мне горстку маленьких шляпок от грибов цвета каштана. — Склеродермы же подойдут. — Подойдут, — приняла подачку. — Все только не сыпь, а то галлюцинации в горах не хватало отхватить посреди снежной бури. Я как бы не горю желанием так скоро чахнуть, да и такой глупой смертью. — Я не настолько рисковая, чтобы все высыпать.       Хмыкнула вдруг девушка и тут же замолчала. Мы сидели в полной тишине и хоть я и была занята делом мои мысли были не от мира сего. Ведьма, что сидела подле меня на сыроватой земле, при этом так и не отключая своего шарообразного зеленоватого фонарика, парившего в невесомости над комнатой, придавая тем самым нам больше освещения. Её внимание было сосредоточено на лепестках неких трав, которые она теребила непринуждённо в своих руках, будто вовсе не о чем другом думать не хотела. Вглядываясь в её расслабленный профиль, я все сомневалась, стоит ли мне спрашивать у неё то, о чем я намереваюсь.       «Но вот с другой стороны, кто, кроме неё, мне в этом плане поможет?». — Кэсс, я могу у тебя кое-о-чем спросить? Знаю, прозвучит довольно странно, но все же…       Девушка лениво изогнула бровь, причиной чему явно послужила моя излишняя, в её понимании, вежливость, которая её изредка способна раздразить, чего она и сама не скрывает. Но ничего не поделаешь — мне сложно представить какого это так напрямую вымогать у людей ответы на свои вопросы. — Ты ведь онейромантка. Значит, во снах разбираешься досконально. — Ну, как тебе сказать? Сны — вещь сама по себе не до конца изученная, как и любая отрасль магии, но в чем-то я все же смыслю. Ты же и сама толком не до конца понимаешь как перемещается во времени и пространстве. — Так и есть, но речь не обо мне. Я об Альфреде… — Блять. Этого я и боялась, — по-новому подняла глаза Кэсс, явно не надеясь, что я затрону данную тему. — А ни о ком другом поговорить никак? Может, лучше ты похвастаешься как там у вас шуры-муры с Марко обстоят? Уж поверь, но это куда интереснее послушать. — Боюсь, что пока не до этого, а так у нас все хорошо, — слабо засмущалась, но в то же время смогла улыбнуться после одного упоминания о Бодте. — Дело в том, что я сильно волнуюсь за Ала. Последнее время он сам не свой. То есть… Я имею ввиду, что он все тот же задорный, оптимистичный, иногда слишком серьёзный, когда дело доходит до моих практик с магией, но… — вот уж не ожидала, что Фреман на полном серьёзе заинтересуется сподвигнутой интриге. — Совсем недавно он поведал мне о своих снах. И меня начинает это немного беспокоить. Он просил не говорить тебе об этом, но я так не могу… Его состояние для меня важнее, чем какая-либо гордыня. — Так, — хлопнула себя по коленями кудрявая, придвигаясь ближе, но вот что Ал определённо тот ещё гордец и не намеревался разбираться в своей проблеме под началом Кэсс, ей это польстило. — Давай выкладывай.       Размяв свои напряжённые запястья, я набрала побольше воздуха в лёгкие для дальнейшего рассказа.

FLASHBACK

*ровно неделя назад перед основными событиями*

— Тебя до сих это тревожит? — Есть немного. И что непонятно… Эти сны… Всегда повторяются. Где бы я ни заснул, где бы я не оказался, я словно просыпаюсь всякий раз в холодном поту, будто я там был в действительности. — И о чем же твой сон? — Это довольно сложно объяснить… Я словно как бы был в неком городе. Он чем-то схож с Шиганшиной, за исключением того, что его округа не отрезана стенами — только ровный горизонт, уходящий в алый закат. Всегда алый — будто его пропитывали кровью не одни дни и ночи. И там были люди. Очень много людей. Все они кричали, но на кого именно не помню. Его лицо… Всегда ускользает от меня, как бы я не старался запомнить, но после пробуждения ни одна попытка не увенчались успехом. Но одно лицо я все-таки помню — то ли мне померещилось, но там была твоя бабушка. Я точно помню её. — Может, это некий символизм или предостережение чего-то? — Возможно, но я… Не уверен в этом. И ещё… Там вроде бы было поле боя, так как мне кажется, что я видел гору трупов. И это, хочу сказать, очень было страшно и жутко, было бы ежели пережил сам это сражение. — А чем все закончилось? — Тем, что я падаю в костёр, но перед этим пытался взлететь и сбежать из города, но меня подстрелили. А дальше только тьма и ничего более.

КОНЕЦ FLASHBACK

— Хм, — прикусила стало быть свою пухлую губу Кэсси, глубоко задумавшись. Подробный мой пересказ, можно сказать, вдохновил её и заставил задуматься. — Весьма занятная история слушай. — Надо полагать, у тебя уже есть некие предположения? — Не то чтобы, но что-то все-таки стоит проверить. — А сейчас высказаться никак? Мне же тоже не безразлично, что с ним… — Пока сама не удостоверюсь, ничего не обещаю. И вообще, ты же знаешь, что я не люблю все эти заморочки с заблуждениями. — Я помню. И тем не менее, я могу тебе чем-нибудь помочь? — От тебя мне ничего не требуется, разве что только одного — чтобы ты не докучала мне лишними глупыми вопросами. — Хорошо… — помялась на одном месте своей пятой точкой в положении сидя и потушила одним движением руки огонь. Кипяток в котелке постепенно отошёл. Я накрыла его крышкой, чтобы тот остывал. — Но раз так, то… Позволь мне спросить ещё кое-что прежде чем это условие войдёт в действие. — Оно уже вошло, свинка, но ради твоей очаровательной мордашки так уж и быть — говори. — Каков твой повод помогать мне и Алу? Это же явно неспроста с твоей стороны, зная тебя. — А ведь и правда знаешь, — оскалилась моя спутница и по совместительству напарница по ведьмачьему ремеслу. Она импозантно откинулась назад, подпирая свое тело одной рукой, а вторую расположила на колене. — Чтоб ты понимала, против тебя я ничего не имею, а твой дружок слишком докучает меня своей странной привычкой лезть куда не просят, но и все же… Исходя из моей предполагаемой версии, мне самой даже интересно верна ли моя гипотеза что с ним. Я ручаюсь исключительно из собственных побуждений и проверке своих способностей. А если же причина и вовсе действительно кроется во снах, то кто, как ни я, лучше с этим справится? Для моей персоны это будет разблокировано новое достижение в моей биографии. — Ежели так, то молю не томить меня в ожиданиях. Мне, браво, в действительности… — Да поняла я! Поняла, — повысила тон девушка, всплескивая руками и давая о себе знать таким методом. — Ты за него переживаешь. Я не глухая. Да и я бы скорее поверила, что Боги вступили в разногласие и земля скоро поднимется к небу, чем в то, что ты перестала печься обо всех и каждом. — А что плохого в том, чтобы заботиться о друге друге? — приоткрыла крышечку, наблюдая как смесь внутри котелка загустела ещё сильнее, а запах стал в разы приятнее и даже вкусным, схожим с чем-то напоминающий чернику. — Проблемы как бы нет, свинка, — между ее пальцев засветилась небольшая раковая палка, после чего Кэсс подожгла её конец зажигалкой и прислонила к своим губам. — Ну как нет? Есть, конечно, но ты сама это выбираешь. Я о том, что постоянно париться над теми, кто толком не платит тебе тем же, как по мне, крайне тупо и бессмысленно. — А я и не нуждаюсь в ответной реакции, — приготовила заранее парочку стеклянных коробочек, куда я намереваюсь сложить новоиспеченную мазь против похолоданий. — Для меня важно, чтобы тем было хорошо и чтобы с ними все было в порядке. Для меня это и есть самое настоящее счастье.       Кэсс сделала новую затяжку. — Да я даже это готова понять, хотя и то с трудом. Но у тебя синдром спасателя, разве не заметно? — из ноздрей и изо рта повалил сигаретный дым, на что я незаметно поморщилась от неприятного запаха. — В будущем это тебе аукнется. И из-за этого ты будешь только страдать. Ни о каком счастье и речи не будет в последствие.       Мне не нашлось что-либо дать в качестве ответа, да и что я могу дать? Я в неведении ещё до конца как в целом устроен мир, и я многого не знаю о нем. И не могу утверждать истину ли говорит мне Кассандра, так как это лишь её видение мира, а у меня имеется свое. Да, несомненно, у меня есть своя цель, но в одно время я стараюсь наслаждаться каждым днем, чтобы не упустить из виду что-то важное. И поэтому о последствиях я пока не готова думать, да и без понятия в каком русле продвигаться.       Кассандра молча продолжала курить, а после помогла мне переложить изготовленную смесь в миниатюрные контейнеры, которые чем-то напоминают женские глубокие пудреницы.

***

— Шадис приказал остановиться здесь на привал. Заодно мы тут и переоденемся. Дальше уже начнутся снегопады, — выдвинул лидер нашей группы Томас. — Хорошо, — дала понять, что распоряжения мне отчетливо ясны.       Томас мне учтиво кивнул и двинулся предупредить другие отряды о привале на обед. Как никак, но мы шествуем на север в направлении северной точки города Нидли уже как часа четыре, обогнав почти половину всей стены Роза.       Присев к разведенному костру нашего отряда, я засмотрелась на языки пламени, пляшущие друг с другом в неизвестном мне танце. Среди меня именно те ребята со сто четвёртого, с которыми я почти не общаюсь за исключением самого Томаса и плюс к нему Мины, но и на том спасибо, как говорится. Откупоривая консервы, мы с Альфредом разделили одну банку на двоих, но ворон, похоже, снова не наелся, как я успела уловить, но говорить об этом он не стал. Да и сам факт того, что я уговорила его последовать за мной крайне занимателен, ведь Ал сам ненароком молвил как не хочет смотреть на снежные перевалы, ибо не горит желанием попасть в буран, но ради меня все равно согласился. Но и если выражаться открыто, то я неспроста не напористо пыталась подстрекнуть его к этому, а все из-за Кэсс, ибо она сама мне поведала, что ей есть что-то, о чем она хочет нас вовлечь во внимание. И наверняка, эта её затея связана со странными снами моего друга. Как я могла упустить такой шанс?       Альфред, само собой, ни о чем не догадывается. Мне до сих пор в некотором роде стыдно и не по себе, что я втайне от него растрепала об этом, но как уже говорила — я намерена разобраться что с ним и помочь во чтобы то ни стало, даже если придётся пожертвовать каплей его доверия ко мне.       Сам процесс укутывания в зимнее одеяние тот ещё увлекательный, но однозначно легче, чем нацеплять на себя гурьбу ремней приспособленных для УПМ. Марко, что помогал мне одеться, встал с колен и поправил мой шарф. И пусть мы сейчас в разных группах, мы все равно посмели так пересечься и помочь друг другу одеться. — На вершине холоднее всего, — одернул мой капюшон поудобнее и расправил его как следует. — Лучше прикрой лицо как можно лучше, когда поднимаемся к склону — оставь только прорези для глаз, чтобы видеть. И ручки тоже береги. Не снимай лучше варежек. — Хорошо, — искренне заулыбалась, мило прячась за укутанным теплым шерстяным шарфом. Марко сам по себе так же выглядел изумительно хорошим и супер привлекательным, когда весь укутан в пуховик. Это очень мило. — Ты ведь… Никогда не видела снега раньше? — Ага. Это будет первый раз. — Вот как… Жаль тогда не разделю этот миг с тобой, — наклонился, чтобы соприкоснуться с моим лбом, на котором пока что ещё не было шапки, как и на нем. Марко все как раньше по-прежнему мило смущается всякий раз когда говорит мне какие-то умилительные вещи или комплименты, но все равно продолжает переступать через себя и так делать, чтобы порадовать меня. Это невообразимо приятно и трогательно. — Мы пойдём в ночь, так что, когда я буду смотреть на звёздное небо, то представлю, что ты рядом, — пыталась обнадежить парня, что расстаёмся мы всего где-то на несколько часов, ну, можно сказать, приблизительно уложимся в половину суток, но для меня это на самом деле уже кажется чертовски много. — Хорошо, если так, — просиял в улыбке брюнет, прикасаясь своим кончиком носа к моему, пока мои ладони легли на его предплечья, согреваясь через пуховый материал его куртки. — Ты, помню, как рассказывал в каком восторге был, когда выезжал со своей семьёй в горы, — напомнила было я, согревая нас обоим своим дыханием. — Именно поэтому я немного расстроен, — обвил меня вокруг спины руками. И пусть я выглядела толще на фоне с огромным слоем одежды, он все равно сделал это влегкую. — Хотелось бы увидеть твою реакцию на первый снег в своей жизни. — Я так и подавно не смогу увидеть твою, — одновременно разочарованно и смеясь отчеканила я, легонько чмокая Марко в угол сладких губ. Почти невесомое прикосновение, но не устану повторять и уверять себя, что слаще его губ никогда, кажется, больше не найду. Он задержал этот жест лишь на пару мгновений, но полноценным поцелуем это назвать было нельзя, как ни посмотри.       Где-то за спиной до меня донёсся чей-то бубнеж: — Конечно же… Куда без поцелуйчиков то, голубки?..       Альфред остаётся в своём репертуаре. Он всегда был только рад за меня, что мне очень комфортно и радостно вместе с Марко, но при этом никогда не упускал возможности подколоть нас. Впрочем, Кассандра частенько проделывает то же самое.       Я поскромничав, уткнулась в шею Бодта, так же полностью обвив его своими руками. Пусть мы и разделимся не сразу, а только когда доберёмся до подножия, где и начнётся наше испытание на гору, мне все равно не хотелось его отпускать.       «Он такой тёплый». — Ты сам уже готов? — отпрянула недалеко от парня, чтобы как следует оглядеть его. — Всё собрал? — Всё при мне. Не волнуйся за меня.       Где-то там совсем не церемонясь, громко выдохнул мой пернатый друг. Он что, ревнует? Или мне кажется? А то больно у него позывная реакция всякий раз когда он примечает меня с Марко.       «Но он в каком-то роде все же не критикует меня и принимает то, что мне хорошо с ним. Это так… Приятно осознавать».       Моя маленькая рука ловко вытащила на свет тот самый маленький контейнер в виде пудреницы и в процессе объятий всунула её в варежки Марко. Тот сначала даже и не понял, что конкретно я сделала и вручила ему. — Возьми. Это… Это специальная мазь на случай, если что-то отморозишь. Всякое может случиться и поэтому чтобы мне было спокойнее за тебя возьми её пожалуйста, — мои щеки озарила широкая улыбка. — Обещаю, эта отвратительно не пахнет.       Вдвоём посмеялись. И Марко вовсе не был уже удивлён моим таким способностям, а наоборот, относился к этому как к чему-то нормальному. Он забрал полученную порцию и поверил мне на слово.       Люди, как поговаривают, замерзают гораздо быстрее, чем мы — народ tha'ne. Значит, сейчас оно ему важнее, но тем не менее — я никогда не сталкивалась со снегом раньше и не в состоянии сейчас предугадать свои степени риска, поэтому и оставила себе хотя бы одну коробочку.       Мы прогулялись некоторое время по полянке, где курсанты взяли привал, но вскоре до нас дошли распоряжения, что пора выдвигаться. Моя группа под номером сорок два плелась в самом конце строя за остальными, тем временем как отряд Марко был впереди, следовательно нам пора расстаться ненадолго уже сейчас.       «С Кэсс бы ещё как-нибудь пересечься… Гляди, она успела уже что-нибудь разузнать. Двадцать шестая группа у неё вроде как».       Перед самым отправлением к подножию горы, я вырвала маленький листочек из своего дневника и нацарапала на нем короткую фразу: «Перед стартом сможем это обсудить?». Передала свернутую записку ворону, а карандаш вставила ему в клюв, чтобы тому было удобнее переносить содержимое. Тот сначала отпирался, ибо не особо горел желанием наталкиваться на Кассандру, но пренебрег собственными принципами вновь из-за меня. Даже совестно, что я заставляю его переступать через себя.       Когда Ал вернулся, то на обратной стороне мне высветился ответ с волнистыми буквами: «Рассказать успею, но дальше дело ваше как поступим».       «О чем это она?».       Времени раздумывать не было, потому как мы двинулись в дорогу, куда до подножия нам шастать ещё около часа на лошадях. Но сам Альфред уже походу начал о чем-то подозревать, что выдало мою спонтанную реакцию спрятать от него мой листок.

***

      Становилось все холоднее, но долгожданного мною снега все ещё не наблюдается. И у нас всего несколько минут перед отъездом. Я пообещала Томасу, что вернусь без промедлений. Но минуты четыре где-то у меня ушло, чтобы найти группу Кэсс — чего только пробитие сквозь гурьбу народа стоило и последняя предварительная подготовка. Альфреда, разумеется, взяла с собой для серьёзного разговора, а он обязательно таковым и будет, как подсказывает мне моё чутье. — Ну наконец-то! Что так долго? — с недовольством поставила руки себе на пояс девушка. — Прости… — побежала к ней вместе с вороном. — Слишком много людей. Так быстро не пробьешься. — С твоим то ростом и подавно, — на секунду примолкла ведьма, заправляя свои кудри за капюшон, наблюдая ещё как меняется моё лицо с её замечания. — Не серчай на меня, коротышка. Давай лучше приступим за тем, для чего мы собрались. Всего я рассказать в подробностях не успею, но образно, думаю, ты поймёшь. — Будь что будет. — О чем это вы? — не выдержал тяготившего напряжения ворон, встрепенув своими чёрными перьями и слетев на ветку рядом стоящей берёзы. — Знаю же, что вы что-то скрываете. Думаете, я не заметил? — Именно поэтому я тебя и взяла с собой, Ал, — оповестила я того. — Видишь ли… Не могу ведать простишь ли ты меня за это, но я не могла поступить иначе… — с нефальшивым сожалением и жалостью призналась я своему лучшему другу, проговаривая каждое слово как можно тише, чтобы не вовлечь посторонних в наши помыслы. — Твои кошмары… Оставляют желать лучшего. А Кэсс… Она ведь онейромант — это её предвидение. Я бы не смогла тебе в одиночку как-то помочь, а мне… Не хочется чтобы ты страдал. Забыл, как всякий раз ты просыпался с тряской после них? Не надеешься же ты, что я могла это оставить просто так? — И ты ей обо всем рассказала… — с утверждением признал скорее больше для себя тот. — Прости… — Потом выясните свои отношения. У нас вообще-то минуты на счету, — постучала по запястью рыжая в предупредительном жесте. — Это уже не моя проблема. Моей задачей было убедиться в своей теории и чтобы не трещать бестолку, скажу сразу, что я была права с самого начала, — ладно я, но Ал всерьёз забеспокоился на счёт того, что ему суждено услышать, что так же, подобно мне, не нашлось и слова вставить, чтобы лишний раз не перебивать Кэсс. — Прежде я с этим не сталкивалась, потому что явление само как бы редкое. Если мне не изменяет память, то случается подобная херь раз в пятьдесят или даже сто лет. Многие из нашего племени вовсе полагают до сих, что это простая тупая легенда. — Так что же с ним? — уже не выдержала и аккуратно подтолкнула ту излагать ход своих мыслей как можно быстрее. — Не могу с уверенностью утверждать, но похоже ты, бестолочь, ренастъяр, — уж слишком высокомерно и снисходительно обратилась она к ворону, на что тот изумленно сощурился. — Кто-то, нафиг? — а вот тут и сама птица вошла во вкус, намереваясь не упустить ни одного важного элемента. — Ренастъяр, блять, — повторила громче девушка, на что я потрясла руками в предупредительном знаке, что она перестаралась, так как кто-то нас может услышать, если уже не услышал. Но Фреман равнодушно отмахнулась. — Если вкратце, то с коумешского это дословно переводится как «перерождение». А если ещё короче, то… — Эй, Рита! — за деревьями, где мы прятались, меня окликнул было подоспевший Райнер. — Да ебаный в рот… — выругалась Кассандра и претенциозно фыркая.       «Соглашусь пожалуй. Не совсем вовремя». — Что такое? — я притворилась что все в порядке и учтиво помахала блондину, который успел нагнать нас. — Что-то случилось? — Ничего такого. Тебя просто Томас искал. Просил передать, что все уже выдвигаются, — перевёл взгляд на вторую ведьму в нашем окружении. — Тебе, Кэсс, тоже стоит вернуться. Жан же тебя тоже просил не задерживаться. — Он мог бы ещё подождать, — дерзко дёрнула плечом ведьма, проходя мимо Брауна и скрываясь за деревьями. — Да иду я уже! Не ори ты так! — явно бросила в адрес Жану, ибо для кого-то другого дойти это сообщение показалось бы странным.       «Мы ведь так и не поговорили…», — единственное о чем я могла думать, провожая ее вслед. — Судя по всему, я помешал вам, да? — наблюдательного подметил было высокий качок. — Да нет, что ты? Все в порядке. Поговорим по возвращению, а сейчас, — пригласила ворона усесться мне на плечо. На сей раз его когти так сильно не ощущались из-за плотного материала одежды. — Нужно сосредоточиться на миссии. Я же правильно говорю? — Ещё как, — улыбнулся мне Райнер, и мы вместе, перешагивая через торчащие корни деревьев, вернулись к стоянке с остальными. — В тебе говорят качества уже будущего солдата. Это достойно уважения. — Думаешь, у меня получится? — натянула капюшон из-за возникшего порыва ветра. Холодает ещё сильнее. — Ну, я имею ввиду, стать солдатом? — Несомненно получится, — без ожидания подал ответ мне Райнер. — Если ты уже способна расставлять правильно приоритеты, то дальше твои дела пойдут только в гору в военной службе. И даже сейчас это звучит чрезмерно буквально, — метнул в сторону уходящей скалистой вершине, скрывающейся за горизонтом, что постепенно перерастает в закат. — И правда, — слабо улыбнулась, заглядываясь на красивые небесные оранжево-голубые переливы. — Спасибо тебе. И… Желаю тебе удачи.       Райнер по-доброму усмехнулся, напоследок хлопнув меня по плечу в знак взаимного пожелания.

***

      Когда наш отряд, наконец, вышел на возвышенность, где царили, так называемые снежные белые сугробы, у меня будто дар речи пропал. Мне так хотелось остановиться и рассмотреть их получше, но чтобы не задерживать строй своим опозданием, пришлось пренебречь своими хотелками. Тем более, Райнер сам похвалил меня перед отходом, что я способна здраво выбирать приоритеты — не хватало бы ещё противоречить его комплименту уже сейчас.       Но они такие… Мягкие и воздушные с виду. Совсем как облачки. Самые пушистые облачки, которые к тому же способны отсвечивать последние лучи солнца — от этого они кажутся ещё прекраснее.       «Интересно, а какого это прыгнуть в сугроб?». — И правда красивый, — все не слезал с меня Альфред, а лишь наоборот, покрепче ухватился своими острыми коготками за материал моего зимнего пуховика. Я с досадой повернула свою голову к нему, жалея, что нам так и не удалось толком разобраться, хотя Кэсс определённо знала что-то путнее. — Хрен знает от чего, но почему-то у меня сдаётся впечатление, что я уже его где-то видел… Хотя, как и ты, совершенно впервые в подобной местности.       Я промолчала, делая шаг за шагом. Снег вполне себе ещё не столь глубок, что смотивировало меня думать и дальше, что все пройдёт и дальше так благополучно. — Да, ты не можешь говорить со мной на людях — не боись, я не забыл. И раз на то пошло, может, я впервые в жизни рад этому — теперь то тебе не придётся оправдываться за то, в чем ты толком не виновата, как ни посмотри, — я удивлённо запорхала веками, но Альфред все ещё не намеревался подводить к завершению свою тираду. — Знаю, знаю, ты сейчас по любому отпираешься внутри себя и как всегда готова обвинить себя чуть не ли во всех грехах этого мира, но чтоб ты понимала, я вовсе не сержусь на тебя. А того и глянь, возможно, даже втайне рад, что ты рассказала этой мегере про мои последние кошмары, пусть я её и недолюбливаю, — усмехнулся и встряхнул своим оперением после поднявшегося лёгкого ветерка. Несколько снежинок полетело к нам в глазницы. — Забавно, да? Но мне… Почему-то многое теперь кажется каким-то… Знакомым. Куда не посмотри, но я словно уже повидал, что только мог, хотя одновременно все совсем и не так вовсе. А тут и подавно… Если интересно, то накрыло меня как-то одно то ли воспоминание, то ли навязчивые мысли. И я скорее склоняюсь больше ко второму варианту. Да так вот, привиделось мне буквально несколькими часами ранее, как я шёл по полю, залитому и пропитанному кровью. Оно было все утыкано мечами, а затем я говорил о чем-то… С твоей бабушкой…       «Почему он в своих видениях часто видит мою бабулю?», — подумала я про себя и настолько углубилась в затворки своего подсознания, что оступилась в неглубокую ямку, которую так сразу не разглядишь из-за слоя снега. Благо, один из курсантов, что был в нашей группе помог мне подняться. — «Я начинаю все больше запутываться… Аж голова гудит от переизбытка мыслей». — …и если говорить от обратного, то она почему-то тогда мне говорила о какой-то бессмыслице, связанной с войной или про то, что все, что мы любим рано или поздно потонет в огне, — на ходу он пытался вспомнить ещё что-то, словно неуловимую деталь, которая ускользала от него всякий раз, когда он пытался заговорить об этом. — О, вспомнил! Как я мог забыть то?! Что меня так смутило при этом это то, что твоя бабушка выглядела уж слишком молодо в моих грезах, — я с любопытством прикусила верхнюю губу, не переставая внимательно слушать ворона. — Я её и никогда не видел молодую, но почему-то сразу узнал. Если прикинуть, то на вид двадцать пять или же тридцать лет смахивала, хотя в тот день в Шиганшине я отчетливо запомнил её обычной старушкой…       «Я, конечно, поведала Алу, что моей бабуле так же пришлось ненадолго распроститься намеренно со своей молодостью, что в принципе являлось ее способностью при жизни, а то так бы она взаправду сейчас могла выглядеть чуть старше меня, но… Это же никакого отношения к его образам не имеет. Тогда откуда ему знать? Ничего не понимаю… ". — А так… Больше ничего существенного такого не могу вспомнить. Всё как в тумане.       «Буду надеяться, по возвращению Кэсс все же поможет как-то нам разрулить эту ситуацию, потому что сама я и правда не могу и предположения выдвинуть, но… Это слово. «Ренатъяр»… Она говорила, что Ал как-то связан с ними. Но кто это?», — пока думала, одновременно переступала через скрытно прячущиеся впадинки и ямки в земле по пути на склон горы. С каждым шагом ветер становился сильнее, а солнце все быстрее уходило за горизонт. — «Перерождение… Это она имела ввиду про душевную составляющую? И если предположить, что Ал — это уже когда-то жившее создание, то мог ли он тогда, будучи так же в теле птицы, уже жить раннее?».       Каждая подобная мысль пугала меня и заставляла все больше сомневаться в самой себе, лишь подначивая к тому, что я просто слишком запуталась и начинаю придумывать себе всякое и всяких прочих небылиц. В конце концов, перерождение не обязательно должно быть связано с душой, правильно? Логичным будет брать в счёт и другие версии.       Но таковых не было более. Разгадывать столь необъяснимую головоломку становилось все труднее с каждым пройденным метром от земли. Я погладила ворона, хотя на душе все равно чувствовала выедающую меня изнутри вину, что я столь похабно нарушила его просьбу, хотя и в то же была несказанно рада, что он так поделился со мной всем чем только мог, пусть и сам сомневался в адекватности происходящего. Пока я гладила его оперение сквозь голые ладони, я мысленно пыталась донести, что чтобы не произошло с ним, я всегда готова поддержать его.       Больше он не заговаривал со мной — только сидел и о чем-то упорно рассуждал. Я ему не смела мешать, да и не могла в чужом присутствии.       Так прошло приблизительно четыре часа и мы навернули огромный полукруг, поднимаясь все выше. И только сейчас я вспомнила о просьбе Марко надеть рукавицы, к чему я приступила и прислушалась. Данный процесс сподвигнул меня к мысли, как же сейчас там ребята? Они тоже уже так же успели вымотаться, как я? Все-таки одно дело пройти дистанцию по обычной земле, траве или даже грязи, но другое вот по снегу. Каким бы он не был красив, но сопротивление он даёт знатно, из-за чего передвигаться и ступать очень мощная нагрузка на все тело.       Томас, наконец, разрешил нам остановиться передохнуть, потому как смог прогнозировать, что вскоре может подняться буран, а мы где-то только половину пути прошли, а для остального нужно восстановить силы.       Наш лидер посреди наплывших сумерек развёл огонь. Не то чтобы я замёрзла, ибо повторюсь, что мой иммунитет намного лучше чем у динтвъерхов, но отказываться, разумеется, не стала. Будь у меня возможность, то я и вовсе бы испытала какого это ходить голыми стопами по мягкой подушке в виде снега. — Аитрэд… — Что? — переспросила я, пока рассиживалась на поваленном дереве возле костра. Как и говорилось, я все равно далековато ото всех, так что навряд ли бы кто-то что-то расслышал. — А?.. — ворон поблек на фоне сам от того, что произнес и виновато потупил взгляд. — Извини… Сам не знаю, что в голову мне взбрело. Уже рандомные имена лезут ни к месту. Не зацикливайся лучше. — Но… Это не рандомное имя. Народу tha'ne не дают никогда повторяющиеся имена. Ты же сказал… «Аитрэд»? — Ну да… — Альфред будто сам был не уверен в своей правоте. — Бабушка, когда у нас зашла речь о подвигах моих предков, как-то обмолвилась об одном Аитрэде. И если мне все ещё верно подсказывает моя память, то это был её племянник, а косвенно мой троюродный брат или что-то в этом роде. Но… Он погиб ещё как сто лет назад. По её словам, именно он был, — осмотрелась, чтобы удостовериться, что нас никто не подслушивает, а затем продолжила. — Последним носителем Балансирующего титана прежде чем… Король забрал и передал силу собственному сыну. — Погоди, а это разве не сразу было после Титаническрй войны, разве нет? — Так и есть. Ровно сто лет назад. Но тогда почти вся наша семья погибла — кто во время сражений, а кого сожгли заживо уже элдийцы. Бабуле одной из немногих кому удалось вырваться из западни людей, — я как-то с грустью повела губой. — И знаешь… Пусть я и никогда в помине не знала и не встречала их, но все равно как-то… Колеблет само осознание, что мало кто ушёл живым отсюда с этого острова. И впрочем… — решительно посмотрела на свое плечо, откинув ненадолго капюшон, чтобы было лучше видно мне своего пернатого друга. — Ты знал Аитрэда? — Как я могу о нем знать, если я всего четыре года как по этой земле хожу? Ты же и без того сама знаешь. Зачем задавать… Такой странный вопрос?.. — Не стану отрицать, что он странный. Но повторюсь, имена не «всплывают» рандомно, а тем более наши. Повторений не бывает в априори. Аитрэд был самым младшим принцем в нашей династии на тот момент. Коль мне помнится, ему от роду на тот момент всего восьмой десяток был прежде чем он канул. Или же… Какова вероятность, что я не рассказывала тебе об этом раньше? — Такой расклад мне кажется вполне логичным, но а вообще… Странно все это. Я просто хочу уже разобраться с этим и покончить этим дерьмом, чтобы перестать голову ломать и нормально поспать. И если же твоя эта мегера нам хоть как-то в действительности поможет, то я сам готов поверить во что угодно и буду на готове ей пятки целовать, лишь бы башка перестала трещать и я смогу наконец-то не подскакивать о кошмаров посреди ночи.       «Версия, что ренасъяры связаны как-то с возвращение души становится все убедительнее… Он не смог бы назвать случайно имя Аитрэда просто так… Здесь точно что-то не так».       Нам не суждено было поразглагольствовать и далее, ибо ко мне подкрался Томас, предложив чашку горячего чая перед тем как мы возобновим свой долгий путь. Он присел рядом, после чего он показал мне как правильно люди чокаются и под его улыбку от моего незнания что значит «чокаться» мы вместе выпили наш горячий чай и глупо смеялись.

***

— Боги, как же ноги то трещат по швам… — промычала истошно я, делая последние шаги, чтобы подняться на гору, переваливаясь широкими шагами через обнесенную тропинку глубоким слоем снега.       «Ещё и низкая ростом как назло… Остальным то повезло. Если им то и икры не перекрывает, так мне по самые колена».       Томас с поддержкой протянул мне свою руку, за которую и то тяжко было цепляться. — Да… Я тоже устал, — тяжело дохнул блондинистый парень, на висках которого под капюшоном красовался смачный пот. — Осталось всего пару метров. Мы сможем… — Томас помог забраться остальным участникам группы.       И какое счастье, что нас уже на вершине дожидались смотрители. Ветер отчаянно трепал торчащие волосы, что препятствовало тому, чтобы рассмотреть что находится прямо перед лицом, но мы все равно продолжали двигаться только вперёд. — Давайте, курсанты! Поднажмите ещё чуть-чуть! — подначивал нас один из наблюдателей в образе мужчины с путевым журналом в руках, чтобы мы двигались быстрее. — Вот же прямо перед вами финишная черта.       Кто-то из кадетов окончательно выдохшись завалился прямо вниз сразу как пересек черту, глубоко и пуская последние глотки воздуха. И если на то пошло, то мне хотелось проделать то же самое. — Время: девять часов двадцать шесть минут, — отчеканила женщина, которая являлась вторым наблюдателем. — Весьма неплохо, учитывая неблагоприятную погоду. — Ты ведь лидер этой группы? — поинтересовался мужчина у Вагнера и под диктовку сохранил наше пройденное время. — Да, сэр. Томас Вагнер — лидер сорок второй группы. — Доложишь нам тогда обо всем в потребностях, а все остальные могут быть свободны, — обвела взглядом женщина всех нас, кивая в направлении деревянных хижин. Под таким бураном и крыши то толком их заметишь с такого расстояния — горящие окна сочившиеся светом только их выдают.       «Во имя Веледары, как же хорошо, что все закончилось!». — Зараза… Я ног не чувствую. Обойти пятьдесят с лишним километров — это же уму не постижимо… — сбросила рюкзак со снаряжением, который всю дорогу оказывал лишь специальную дополнительную нагрузку на весь организм, и вместе с остальными кроме самого Томаса отправилась в хижину, волокя за собой тот самый рюкзак. — Замёрз? — обратилась к Альфред, который и звука издать не успел по прибытию. — Да не сказать, чтоб уж прям, — повёл крыльями. — Скорее, чуть-чуть будоражит, а так вполне себе отлично себя чувствую. Но вот от вкусного ужина я бы не отказался. — В этом весь ты, — умилительно почесала его по миниатюрному загривку. — Я бы тоже сейчас не отказалась от чего-нибудь вкусненького.       А ведь правда — в моем желудке уже, наверное, могут плавать стаи… Китов их вроде как называют. Говорят у них настолько громкое пение, что за большущее расстояние можно распознать. Вот мой живот, должно быть, урчит примерно так же.       Забредя в хижину, меня так словно окутало теплом, но вместе с этим снег, что прилип к моим волосам начал интенсивно таять и стекать с волос моих. Стянув свою шапку, я измученно облокотилась об стену. Альфред покинул моё плечо, перелетая на подоконник. И только разлепив слипшиеся веки, я обнаружила как в конце самом помещения сидела группка моих друзей, а в самом её эпицентре был Даз, наглухо укутанный по самые уши тёплым одеялом. Сам парень весь дрожал и беззвучно скрипел зубами, наряду с этим пытаясь что-то донести товарищам своими рассказами.       «Бедняжка…», — пронеслось в моей голове. — «Он настолько сильно замерз на учениях?»       Ворон подлетел к окружению моих однокурсников поближе, чтобы самому попасть в колею. Он приземлился рядом с Марко, вовлекая его внимание на себя. Брюнет сначала потрепала птицу по головке, на что тот удовлетворённо что-то пробурчал, а затем перевёл взгляд в самый конец зала, явно желая удостовериться, что с появлением ворона обязательно должна возвратиться и я.       Марко поднялся с дивана и направился ко мне, пока я из последнего вздоха старалась тщательно стряхнуть с себя остатки снега. — Что у вас тут случилось? — поспешила я задать вопросы сразу как только Марко смог подойти. — Криста, Имир и Даз отстали от своего отряда и затерялись в буране, — отчеканил было тот, подходя ближе. — Буквально за минуту до твоего появления вернулись. Самой Кристы ещё нет, но Имир пообещала, что с ней все в порядке, и она непременно скоро тоже появится. Она привела только одного Даза почему-то. — О, Боги… — перестала вдруг на секунду стряхивать с себя все ненужное от осознания, что навряд ли от этого сейчас будет уже прок. — Может… Нам стоит все-таки сходить за ней и самим убедиться в этом? — Мы собирались, но Имир нас отговорила. Сказала, что сама её снаружи подождёт. — Слабое утешение, конечно же, но я, пожалуй, поверю тебе на слово, — сняла с себя мокрый капюшон и такую же до нитки шерстяную шапку, из-за чего липкие волосы обрамляли моё запотевшее и красное лицо. — Но если что, то я готова пойти за ней, ежели она не вернётся ближайший час… — Но, Рита, ты и сама еле стоишь на ногах, — Марко принялся помогать обтряхать меня вплоть от плеч и спускаясь к моим зимним сапогам. — Не пойми меня неправильно, но сейчас ты в не самом выгодном положении, чтобы куда-то идти. Тебе тоже надо отдохнуть.       Мне ничего не нашлось в качестве чего можно вручить ему свое мнение. Вместе этого я продолжила раздеваться, расстегивая сначала пуговицы на огромном пуховике. Парень мне всячески помог в этом, немного склоняюсь для удобства. — Извини если же спрашиваю очевидное, но на самом деле как себя чувствуешь? Сильно устала? — он ловко вытащил мою последнюю пуговицу из петлички, а затем одним быстрым движением помог мне расстегнуть молнию куртки. — Идти хотя бы сможешь?       Мне в голову пришла одна идея в образе одной маленькой шутекйки, поэтому я ничего пока что не ответила, но лишь до того момента, пока с меня не упал пуховик. Остались только утеплённые несколько штанов и два свитера на пару с обувью. — Нет, не смогу, — широко улыбнувшись, украшая тем самым свои разгоряченные щеки из-за погоды, я упала на Марко, утыкаясь лбом ему в плечо. Мои руки, как неживые, свободно болтались, пока его попридержали меня в необходимый момент. — Неси меня.       Марко по-доброму заулыбался, приобнимая и помогая мне усесться на скамейку, чтобы помочь разуться. И если признаться, то меня накрыли непонятные ощущения когда он встал на колени для того, чтобы помочь мне это сделать. Да, он и раньше мне помогал одеваться, но до обуви никогда не доходило. И почему-то именно здесь я почувствовала себя неважно при виде как он на коленях выполняет за меня такую работу.       И чтобы не заставить чувствовать его себя ущемлено, я потянулась хотя бы за вторым ботинком, расслабляя шнуровку. — Расслабься. Я сам все сделаю, — остановил меня Бодт и совсем аккуратно убрал мои вспотевшие ладони от обуви. — Отдыхай. — Мне просто совестно с того, что я на тебя свои обязанности взваливаю. И того мои элементарные потребности. — И вовсе это не так, — улыбнулся брюнет, снимая так же с меня ряд из двух пар носков с мокрой ноги, оставляя только голую стопу. Своими слегка мозолистыми пальцами он стал потирать мою кожу на них, из-за чего я немного засмущалась, но ощущения по правде говоря те ещё приятные. Таким образом он проверял не замерзли ли мои ноги. — Мне нравится за тобой ухаживать. А сейчас так тем более образовался повод. — Тогда сочтемся на том, что я тебя буду кормить? — все ещё краснея, вдруг и смеясь для интереса спросила я у него. — Я был бы не против, — настала очередь Марко прелестно заливаться краской, но мнения он своего так и не скрыл, как и своей прекрасной улыбки, освещая своими веснушками всю комнату, делая её тем самым ещё ярче, чем она есть. До сих пор любуясь им сколько бы вместе мы не были у меня кружится голова от одной лишь мысли о нем, а когда он рядом так и подавно.       Парень так же подсадил меня во все остальном — со штанами, где я осталась в одних рейтузах, и с одним длинным свитером почти достающим до колен. В уборной я смогла переодеться в свежий и наиболее комфортный сухой вариант гардероба, а когда вышла, Марко подхватил меня неожиданно на руки, на что я рефлекторно взвизгнула. — Ты чего это? — с нежданным смешком загляделась я на брюнета и его милые щёчки, цепляясь как клещ за его напряженную шею, на которой так же красовался рой веснушек. — Ты же сама сказала тебя понести. Вот я и решил. — Я же пошутила, Марко… — сквозь пелену смеха пыталась я слезть, но Марко мне не позволил. — Разве? — в шутку уточнил парень и притворился, что не понял моего намёка, приступая вместе со мной хохотать от глуповатой ситуации.       Так Марко донёс меня до столпотворения всех наших знакомых, после чего отпустил со своих крепких рук и где мы все вместе пили горячий какао под разговоры и обсуждения нашей последней сложной миссии. И этот уединенный момент со своими товарищами был одним из самых запоминающихся в моей жизни.

***

      Не знаю сколько времени. Но точно только вот рассвет должен наступить, но даже сквозь такую рань мне пришлось разомкнуть сонные веки и протяжно зевнуть по причине того, что Альфред как-то странно волочился во сне, а под конец и вовсе подскочил с кровати с учащенным дыханием. И это уже не в первый раз. — Что с тобой?.. — ещё в полусонном состоянии решилась спросить, обеспокоено следя как слишком интенсивно вздымается грудь ворона. Ещё удивительно, как остальное женское отделение не проснулось. — Да так… — ворон испуганно потер себя по клюву своим крылом, как бы смахивая напряжение. — Кошмар приснился… Не бери в голову. — Как же это не брать? А ну-ка… — разогнувшись как поломанная кукла, я отогнала от себя запутанную копну волос, чтобы лучше видеть своего друга, хотя не скажу уж прям, что это помогло, ибо ото сна я не до конца отошла. — Рассказывай давай. Сам вынуждал меня делиться своими терзаниями теперь настал твой черёд.       Ворон будто сам не понял в то что видел или же он ещё визуально словно был в том самом сне. И ежели судить по его встревоженному лицу, на сей раз у него припаслось в его грезах что-то новое не только для меня, но и для себя самого. — Время четыре утра… — как бы напомнил совсем шёпотом, восстановив наконец свое дыхание. — Ты же не всерьёз? Вот прямо сейчас?       Я собиралась было ответить, но меня потревожил какой-то посторонний тон, подкравшийся максимально незаметно. — Пс-с! — чья-то рука облокотилась об мой матрас, из-за чего тот провалился, и слегка заскрипели старые пружины в нем. — Прекрасно, что не спите, — мне в лицо полетели мои зимние вещи что ранее были аккуратно ещё сложены на рядом стоящем деревянном стуле. — Одевайся. Нам пора. — Ты то каким боком тут? — озвучил мой вопрос за меня Ал. Он, как и я, настолько был в неведении от этой встречи, что моментально пробудился и словно позабыл о недавнем кошмаре. — Да и ещё в такой час? — Нет времени объяснять, пернатый, — Кэсс поспешно и одновременно бесшумно пыталась натянуть на себя штаны. — Между прочим, я твою жопу добровольно могу прямо сейчас выручить. Поэтому без лишних вопросов просто волоките свои туши на выход.       Я сразу догадалась к чему все это шло, примечая тот аспект, что девушка так и не объяснила вчерашним вечером кто такие ренастъяры. — Но, Кэсс, а как же часовые? — и тем не менее я прислушалась к ведьме, поспешив надеть на себя первым делом запасной колючий свитер.       Ведьма с моего вопрошения укоризненно фыркнула. — Будто это какая-то проблема. Портанемся здесь, а там проскочим поглубже в лес, заодно по дороге расскажу что да как. А вообще, — она указала пальцем на мой пуховик, что висел на спинке стула и высыхал, почти не сбрасывал с себя капли растаявшего снега. — Не заморачивайся так же со шмотками. На легке пойдём. Да и обувь не напяливай лучше.       «Обувь?».       Я неосознанно засмотрелась на запотевшее окно, которое было полностью покрыто распрекрасными разветвляющимися узорами. От него даже с такого расстояния веялось прохладой и зимней свежестью. Потом же я перевела затуманенный и нерешительный взгляд на свои босые ноги.       «Одно дело ходить босиком по траве или по земле, но это… Я же впервые сталкиваюсь со снегом, да и Кэсс тоже. Да и наши предки тоже подходят к этой процедуре привыкания довольно серьёзно, подготавливая свой организм к таким климатических условиям. Так просто это не даётся же, разве не так?».       Смирившись со своими сомнениями, я потянулась к остаткам своей мази, что была в кармане моей куртки с самого начала, и приступила намазывать последнее содержимое вдоль всех своих ног. Эффект трав и многих других примесей придал моей коже вновь ощутимо лёгкое покалывание и некое тепло изнутри.       Собравшись мигом, как и было велено, на легке за три минуты, вторая ведьма в наших рядах открыла портал, иже уже определилась куда конкретно мы отправимся — за пять километров от нашей базы посреди снежных гор. И почему-то этим незапланированным выездом я была сильно взволнована. Кэсс тем же была как-то на удивление слишком сосредоточена и то и дело о чем-то слишком сконцентрированно размышляла. Ал же тоже как-то излишне ушёл в себя и лишь позже пообещал, что расскажет о своих подозрениях. И только я осталась в неведении от происходящего. А это, скажу я вам, не самое приятное чувство, но здравое мышление подсказало мне, что не стоит пока торопиться события — ответы со временем явятся ко мне непременно.       Выйдя из портала прямиком в глубокий снег прямо-таки босая, я чуть ойкнула и ухватилась за предплечье онейромантки, на что та без промедления заулыбалась. — Ну и как тебе ощущения? — она самостоятельно потопалась на месте, как бы демонстрируя всю нашу свободу воли без чьего-либо ограничения. — Однозначно лучше чем с обувью же? — И правда, — яркая улыбка под зенитами нахлынувшего ярко-розового рассвета сама по себе появилась на мне. Кружась вокруг своей оси, я делала шаг за шагом, переступая из одной мягкой снежной кучки в другую. — И совсем не холодно! — А я о чем?       Альфред же тем придумал себе развлечение повеселее и раз на то пошло, то целиком закопался в сугроб, а когда вылез, то посмеялись уже мы вдвоём вместе с Фреман от миловидного выражения птицы, которое все было испачкано. Но пока я смеялась, ворон сумел схитрить и пролетая надо мной намеренно стряхнул весь снег с его перьев прямо мне на волосы. — Эй! — все по-прежнему заливисто смеясь, не беспокоясь, что нас кто-нибудь услышит или чего хуже накроет лавиной, я начала стряхивать с себя сверкающие снежинки. Но потом мне в спину прилетело что-то, что в последствие при столкновении рассыпалось. — Что это было? — Это, как я помню, называется у людей «снежок», — выдвинул вдруг полноценное утверждение Альфред, нежели чем предположение. — Они лепят такие шарики из снега и по итогу швыряют в друг друга. Для них это такое себе развлечение. — О, так ну нас тоже такое есть, — я прихватила ладошками без варежек горстку снега под своими ногами, через которую так и не ощущалась той холодрыги, а скорее простой освежающий порыв как после душа. — Бабушка говорила, что только ведьмы и колдуны обычно используют сразу целую обойму и только с помощью магии левитации бросают, но а иногда просто руками. Если мне не изменяет память, то бабуля говорила, что в народе их нарекли «вирбанумами». — О, да, я тоже слышала. Однако, «снежки» звучит куда приятнее для ушей, — подметила рыжевласая, после чего кинула в меня очередной так называемый «снежок». — А внимательнее быть надо! — придала себе максимально невинный вид девушка с моего оцепенения на очередной внезапный удар. — Что, когда подкрадется титан так же будешь невинно глазками хлопать? — Ах, так! — прелестно и искреннее смеясь, у меня получилось слепить шарик из мягковатого снега и прицелиться в Кассандру, но тот упал мимо, так как та ловко увернулась, а затем использовала свою способность к невидимости. — Эй, так нечестно! — возмущённо отозвалась я, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни Фреман, пока не приметила для себя образовавшиеся ямки от следов его ног. Уж что, но по снегу передвигаться куда более рискованнее и проблематичнее, чем мы могли себе обе признать. — Эй! — Кэсс не смогла по-новому увернуться, но тут же сообразила, как я её вычислила, затем покраснела, то ли от погоды, то ли от звонкого счастливого гогота, пытаясь бросить в меня новый ком, но я благополучно вовремя сумела телепортироваться, использовав так же, как и она, свою способность. — Да в смысле?! Так тоже же нечестно! От меня то хотя-бы следы остаются, ты, блять, э! Жульничаешь! Причем так нагло!       Ещё никогда я не видела Кассандру такой счастливой. Обычное ребячество так умело подняло её дух, что даже без мази могло бы привидеться, что стало бы значительно теплее от её незабываемой улыбки. А она, между прочим, заражала своим неистовым смехом и меня.       Наш бой между тремя в снежки затянулся на десять минут до той поры, пока мы все трое не признали, что немного выдохлись и заигрались. Без новых промедлений, девушка повела нас куда-то в самую глубь леса у уступа горы за некой травкой, которая нужна нам именно в этот период года для дальнейшего обряда. Само слово «обряд» заставило меня поежиться, ибо раньше мне с этим не приходилось сталкиваться. — Короче, — вспомнила вдруг ведьма, делая широкий шаг через поваленное бревно, прячущееся под слоем белого и пушистого покрова. — Ренастъяры — это такие, как бы грубо не прозвучало, в общем избранные души, переродившееся по какой-то причине. По легенде из сборника легенд Торхильды Валборг поговаривают, что Боги сами выбирают кого вернуть в мир живых. А как уже говорилось, напомню-ка я тебе, такое случается вполне себе редко — раз в пятьдесят, а того и сто лет. — И с чего бы тебе взять, что я именно ренастъяр? — встречный вопрос задал Альфред, все ещё как-то с мнимым подозрением относившийся ко всему этому. Будто он уже догадывался о чем конкретно говорит девушка, хотя втайне боялся себе в этом признаться. — С того, что ренастъяров по природе легко вычислить. Колдуны и ведьмы принимают именно тот облик от рождения, кем были по версии, конечно же, на самых ранних стадиях до встречи с Веледарой. В твоём случае раз ты ворон, то герб твоего клана, наверняка, как раз он и есть. — Но… — я в лёгком шоке прилизала свои вспотевшие волосы из-за активной недавней игры за ухо. — Это же клан Тирашах… Только у него такой фамильный герб. — Другого варианта я тоже не вижу, — пожала плечами ведьма, чья спина все быстрее устремлялась вдаль впереди нас с вороном. — Очевидно одно, что как раз-таки воспоминания зачастую из прошлой жизни возвращаются постепенно, уж какое совпадение, именно во снах. Как раз и поэтому онейромантам легко это определить. Но сны имеют свойство расслаиваться — показывать события прошлого довольно сумбурно или какими-то известными всеми образами. Ну помимо снов ренастъяры так же способны постепенно возвращать себе былые черты характера, какие-то, короче, последние упоминания их прошлой жизни — воспоминания о любви, принципы, жизненные цели и прочее. И если уж напрямую выражаться, у них какое-то зачастую особое предназначение раз Боги на то смилостивились, чтобы вернуть их, да и вдобавок возвращают именно в ту локацию, где предположительно они скончались в последний раз. И если ты и впрямь он, то, — так и не оборачиваясь к нам, девушка того не скрывая, снисходительно усмехнулась. — Не могу и представить какое предназначение привело тебя в этот мир. — И что с этим делать? — снова задал вопрос ворон. — Зачем-то же мы сейчас куда-то премся в такую рань? Трава тебе зачем какая-то? — Ну, как зачем? В книге написано, что тебе вполне себе, как и твоему телу, можно вернуть воспоминания, связанные с твоей второй оболочкой, — Кэсс помахала толстым томом с твёрдым деревянным перелётом, покрывшимся уже какими-то пятнами. — Одна проблема — этой херней, связанной с реинкорнацией занимаются либо некроманты, либо шаманы, а никто из нас присутствующих этим не обделен, поэтому вероятность того, что у нас что-то получится крайне мала. Я лишь, как онейромант, смогла определить лишь источник твоих бед. — Иногда же необязательно следовать предписанным инструкциям, — предположила я, нагоняя девушку. — Можно изучить сам процесс обряда и подстроить под свои возможности. Достаточным аргументом того, что магия всесильна и безгранична, следовательно, преобразить её под себя и немного поэкспериментировать мы тоже в состоянии. — Вот уж от кого, но подобного услышать от тебя я все же не надеялась, — присвистнула Кэсс, протягивая мне свою книгу, что пряталась все эти года у неё дома. — В любом случае, ты здесь наверняка и сможешь помочь. С твоей головастостью то, блин, поди не прогадаем. — Но… Почему я? — мне в руки принужденно впихнули толстую книгу, и мы остановились посреди некой лесной поляны. — Я просто предположила… Это же не значит, что я смогу… — Хей, — Альфред со знакомым рвением обнадежить меня и внушить уверенности, приобнял за шею своим крылом, перья которого приятно убаюкивали. — Ты справишься. Главное, сосредоточься и помни сама свои слова, а мы тогда пока найдём че там нужно для этого обряда. Так быстрее и управимся.       Я засмотрелась в крохотные глаза-бусинки ворона, которые так и кричали мне и внушали, что он всецело мне доверяет, что бы я не предприняла, по-настоящему все ещё не веря, что где-то там внутри все эти четыре года скрывался самый настоящий колдун. Как такое возможно? О ренастъярах я впервые слышу, да и бабушка, коль помню, ни разу о них не заговаривала. И как-то в моей голове это прям-таки не вяжется. То есть в тот день я спасла не просто вороненка, моего прямого соплеменника? Разве… Такое возможно? Или же и здесь Предназначение постаралось? Но тогда почему нам суждено было встретиться? Почему именно он?       Альфред с Кэсс ушли колесить вдоль леса в поисках неких добавок для некого зелья, которое онейромантка уже смогла выучить наизусть. Остальные примеси, она сказала, мы можем позаимствовать из других эликсиров, что у нас имеются под рукой. Все так запутанно и сложно, что вместить себе в голову самое настоящее испытание. Но я правда постаралась больше сконцентрироваться на небольшом тексте, перечитав его множество раз, пока тех не было, оперившись об рядом стоящую пихту. Буквы мельтешили перед моими глазами, дав шанс немного восстановить встревоженное дыхание от узнанного о своём верном друге, но иногда череда новых вопросов затмевали мой рассудок по новой.       «Он все эти года был одним из нас… А я узнаю об этом только сейчас… Это ли не объяснение тому, от чего он будучи ещё совсем крошечный птенцом так хорошо разбирался в людях и адаптировался в мире? А сколько он ел все это время? Уж точно не порциями под стать его размерам. Выходит, уже тогда в нем начинала просыпаться его настоящая личность из прошлой жизни… Но… Вот что ещё меня беспокоит это то, как тогда он умер? Кэсс обмолвилась, что ренастъяры возвращаются в свет раз в пятьдесят или сто лет… А место возрождение именно там, где когда-то кто-то умирает из tha'ne… Но… Выходит тогда в Шиганшине Альфреда и убили? Но кто? Или же… Сто лет назад как раз закончилась война и всех нелюдей элдийцы заживо и посмертно приговорили к смерти. Ал что это, воевал, так получается? Боги, как же сложно… Но тогда каково его настоящее имя? Помнит ли он его? А что же до Аитрэда? Как они связаны? Неспроста же он его вспомнил в конечном итоге? Почему именно Аитрэд? Не потому ли, что он был последним носителем титана?».       Голова начинала закипать от переизбытка информации, но время — дело. Нам нужно успеть до подъёма всех курсантов и вернуться желательнее бы пораньше. Я вчитывалась в содержание и со всеми теми же сомнениями пыталась добавить какие-то изменения в инструктаж для обряда по возвращению Альфреду его тело, или же как его звать в действительности, который предназначен преимущественно для шаманов. Для них источником магии обычно, а отличие от нас чародеев, являются элементами живой природы, такие как, камни или дерево, именно по этой причине они воспроизводят магию через посохи, которые способны создать из чего угодно. Поскольку мы и не шаманы, то и поступим по-другому. Но и источник нужен побольше, чтобы наделить его магией. Осмотревшись по зимней окрестности, я приметила для себя одно высокое дерево чуть вдали от поляны.       «Если мы сможем напитать его, то под действием жизненной силы мы в обмен сможем заставить вспомнить тело Ала его человекоподобный облик… Во имя Веледары, хоть бы моя версия была правдивой. Если же напортачу, то неизвестно же всем чем все закончится».       Конечно же, я подписала сверху карандашом, что был вложен в качестве закладки в книге, некоторые изменения в словах в заклинаниях, которые показались мне уместными на первый взгляд. Это же не противозаконно, правильно? Смысл то толком не поменялся же. Да и сам обряд на удивление не так сложен, как кажется на первый взгляд.       Кассандра вернулась с вороном очень скоро. Они смогли набрать кучу лишайника, брусничного листа и шишек ольхи. Первые два элементы, насколько я знаю, больше вяжутся больше с противовоспалительными свойствами, где применяются почти везде преимущественно в лекарствах, тем как шишки ольхи больше нацелены на обезболивающий эффект — отвары и настойки с ними помогают так же снять стресс. — Есть одна проблема, — предупредила Кэсс, осматривая все те травы и колбы с эликсирами, что у нас были на руках, и отряхивая свои ладошки от снега. — Нам нужен живой источник. Как говорится, за такую серьезную магию приходится что-то отдавать взамен. — Я как раз думала над этим и подумала, что раз времени на охоту у нас катастрофически нет, то вполне себе может подойти другая живая сущность, как например, это дерево. Оно само при таком исходе погибнет, но… — огорченно испустила воздух, параллельно прочерчивая круг. — Идея сама по себе неплохая, но одной жизненной силы может не хватит, — остановил меня Альфред, прежде чем я смогла дорисовать пентаграмму. — Лучше на запасной вариант взять еще одно дерево, а того и три. — Верно подмечено, комок перьев, — Ал раздражительно показал язык Кассандре, что у той в свою очередь вызвало только мимолетную улыбку. — Как ни глянь, но на обычного человека бы хватило и правда только одного, а так ну на хер. Мы же не хотим не дай Богам разнести пол острова к чертям своей импровизацией? — сложив свои руки на поясе в лидерском жесте, Фреман предупредила меня обо следующим. — Свинка, эти две ели захвати-ка лучше. Они то побольше будут. И по-аккуратнее рисуй! — Так точно, капитан! — на удивление мне удалось найти время для шуток, невзирая на ту напряженную пору, в которой мы все сейчас находились. — А мне в принципе нравится, — подмигнула мне Кэсс. — Но было бы лучше звания и повыше мне прибавить. — Может, мы на деле сосредоточимся? — внезапно выпалил ворон.       «Никогда я не видела его еще таким серьезным…».       Когда дело дошло до смешивания эликсиров, то тут то у меня конкретно затряслись руки от волнения. Боясь все разлить во все стороны, к чертовой матери, я пыталась определить на глаз какую порцию обезболивающего ему дать и в конце концов Ал сам попросил дать ему поменьше. Первоначально я сомневалась в этом, но тому удалось меня переубедить, объявив, что так будет лучше, чем в избытке. Он даже отшутился, что не хочет всю оставшуюся жизнь проспать, а хочет много чего еще со мной повидать. Как оказалось, у него уже имелись какие-то свои жизненные планы, о которых, он сообщил, что оповестит меня чуть позже. — Ты готов? — заботливо поинтересовалась я, склонившись к ворону, что лежал на снегу в самом центре пентаграммы между тремя деревьев. — Я то да. Это ты зря волнуешься, — улыбнулся обнадеживающе тот, глядя на меня снизу вверх. — Я просто беспокоюсь, чтобы с тобой ни случилось. — А вот это излишне. У тебя всегда неплохо получались практики с магией. Да, не сразу и сначала не выходило, но ты стараешься. Вот и на данный момент я ничуть не сомневаюсь, что у тебя все выйдет. Ручаю тебе всецело всю мою жизнь в твои руки.       Меня так тронули его слова, что еще бы чуть-чуть и можно было бы расплакаться, но я сдержалась, чтобы показать ему, что так же буду верить в свои силы или хотя бы делать вид. Мы заняли каждый свои позиции и готовы были начать, но перед этим Кэсс вновь решила повторить: — Говорю еще раз и последний: я погружу тебя, пернатый, в глубокий сон, во время которого мы со свинкой будем поддерживать твое ментальное тело колдовством, чтобы ты не подох… — Ты так любезна. — Еще бы. Это, короче, начальный этап процедуры. Во время него ты подсознательно свяжешься со своей настоящей сущностью, а затем когда проснешься, то вроде как, должен почувствовать сильную боль — это как раз-таки хороший сигнал, значит, все пройдет как по маслу, но эликсиры, которыми тебя напоила свинка, должны как бы немного облегчить ощущения. И тем не менее, дальше уже все будет завязано на мне. Это вам знать не обязательно, но важно помнить, что я ничего не смогу сделать, если Рита прекратит поддерживать твой тонус магией. — Я все сделаю и не буду отвлекаться. Будь уверена. — Умница. В таком случае, мы можем приступать. А тебе, — Кассандра присела на одно колено перед Альфредом, где много снега уже было нами растоптано. Она наставила перед ним ладони. — Пожелаю лишь не помереть, хотя смерть во сне максимально безболезненна. Следовательно, ты немного потеряешь. — Ой, да заткнись уже. Меньше слов — больше дела.       Цокнув языком, девушка все же приступила и нашептав пару фраз на древнем языке, смогла погрузить птицу, а в последствие истинного колдуна, в глубокий транс. Подав сигнал лишь одним кивком, я приступила к тому, чему была назначена. Изначально я читала текст заклинания прямиком из книги, но позже слова мне удалось запомнить уже без неё. — И сколько он так будет спать? — моя рука свободно левитировала, сохраняя и не отпуская душу Ала, пока тот не очнется. — Около получаса, так что тебе придется знатно попотеть. — И пусть. Если это того стоит, то пойдем напрямик до конца. — Да сто пудов сработает. Вопрос то в другом — че изменится то после полноценного возвращения того чувака, который жил еще дофига лет назад до нас? Ты об этом то подумала? — У меня проскользнуло как-то пару мыслишек, но… Я приму любой исход, кой бы он не принял. Захочет вернуться домой — добре. Его родные, наверняка, еще должно быть, живы. Или хотя бы кто-нибудь из них. — Даже как-то волнительно это все… Если по твоим словам, ты застала его родившегося в Шиганшине не значит ли это, что он и умер тогда? По книге легенд, вроде бы все так и должно и быть. — Ежели на чистоту, то я верю в эту версию, но… Допустимость того предположения, что его когда-то могли сжечь заживо… Меня приводит в тряску от осознания. — Кстати, неплохая такая теория, но как бы сразу после постройки этих стен много кого из tha'ne успели еще казнить. Допустимо и гипотеза, что его могли прикончить уже после войны. — Да, наверное… Но почему же он тогда назвал имя Аитрэда?.. Вот что еще для меня загадка. — Аитрэд? Это ли не тот, который твой предок? И не он ли последний владелец титана, что в одиночку смог разнести к херам центральную крепость Парадиза без силы титана, судя по историческим справкам? — Да. Именно он. Ал почему-то назвал его имя, когда мы шли группой еще в горах. — Ну, он же королевский сыночек. Логично же, что его много кто знает. Так или иначе… Умереть такой смертью, как он, никому не пожелаешь. — И правда…       Прошло действительно около двадцати семи минут, из-за чего мои руки медленно, но верно начали затекать от постоянного нахождения в одном положении, но я старалась терпеть как могла. Но окончательно пробудить меня ото сна смог необычайно свирепый крик, будто кого-то наглядно пытали прямо сейчас передо мной. это был проснувшийся Ал. — Стой на месте и не прерывай заклинание! — отдала мне приказ Фреман и со всех ног побежала к ворону.       Поднялся ветер, что почти что сносил меня с ног, и некий инородный шепот. Совсем как тот, когда я только училась налаживать контакт с природой, но отличие лишь единственное по сравнению с тем разом — сейчас его слышу не только я. — Cva'er doihne fli'wirt hamar lar berne'ight so mern tirt'arh, — светящиеся руки и низкий тембр голоса рыжевласой пытались подавить крики и извернутое чуть не ли наизнанку тело Альфреда. Мое сердце предательски защемило от увиденного, но надо держаться — остановлю весь процесс и тогда точно всему настанет конец. — Eom'er dri'gright qlermin'yart ver tiof... — голос девушки стал громче, схожим с потоками молний и грома в грозовых тучах, из-за чего пурга усилилась т значительно похолодало. Из-за свиста в ушах крика ворона почти было не разобрать.       Внезапно все так же быстро закончилось, как и началось. Мои волосы растрепало, как воронье гнездо, в принципе, как и у самой Кассандры, но на моем лице так и светился вопрос «все ли уже?». — Эй? — почему-то онейромантка наклонилась. Зачем? Она что, вслушивается в пульс? — Эй?! Ты с ума сошел?! Я для кого тут распинаюсь?!       «Нет… Он что?..».       Ужасаясь от той мысли, что я могу произнести про себя, я собиралась было перешагнуть через контур на снегу пентаграммы, но потом одумалась и заставила себя поверить, что ничего еще не кончено. И не прогадала, так как чья-то хрипотца совсем тихая отозвалась из самого центра пентаграммы: — Coale... tan tie'arh... var comiatad… — то ли мне померещилось, но то ли это в самом деле был голос Ала, но звучал он уже не так, как прежде.       Кассандра не растерялась и смело повторила строчки: — Coale tan tie'arh var comiatad, var comiatad!       Огромное фиолетовое свечение посносило меня вместе с девушкой, заставив выдать немой крик как только можно. Снег, благо, смягчил падение. И головой никто из нас не ударился, но где-то все же пробегали цветные пятна от сильного выплеска магии. — Кэсс! — я на ватных ногах подбежала к девушке, что валялась в сугробе дальше ото всех. — Ты как? Сильно больно? — Да все пучком, — грозно сожмурившись та потрясла головой, чтобы вытряхнуть остатки снега из своего уха. — Не ссыкуй ты так. — Может, тогда я лучше для тебя… — я не успела договорить свое предложение, ибо мое внимание всецело переключилось на три иссохшихся в корень дерева, чьи жизненные силы были полностью поглощены.       Но под самыми недодеревьями, что остались теперь от них лишь блеклые копии, было тело. Не ворона, кой мы с девушкой запомнили, а самое настоящее человекоподобное. Он скукожился в позу эмбриона, а затем почти не двигаясь попробовал расправить свои широкие плечи, усыпанные родинками и проползти несколько метров на четвереньках, видимо, так как не помнил как именно передвигаются с помощью ног. Я на пару с другой ведьмой застыли в немом шоке, не смея даже переглянуться друг с другом. Кэсс даже молча так просто вцепилась в мою руку помощи, но все продолжала ровно сидеть на холодном снегу, застыв подобно мне, как от парализующего заклятия.       Из-под густой копны черных и грязных вьющихся волос, что небрежно свисали до плеч, торчали длинные заостренные уши. Мы сразу поняли, что ошибки быть не может, находясь все по прежнему в шоковом состоянии.       Парень с изучением рассматривал свои грязные ладони с пятью пальцами вместо привычных когтей с перьями и попытался на сей раз подняться. И какого же мне стало одновременно неловко и стыдно за то, что я только сейчас обнаружила, что колдун то абсолютно без единого куска ткани на теле. — Вот холера! Надо же было так проколоться и не захватить элементарно штанов… Ал, ты же сейчас замерзнешь!.. — Кассандра приостановила меня за руку, что по прежнему держала в крепком захвате своими тонкими пальцами. — Ну вы гляньте на него… — присвистнула онейромантка, а после еле как поднялась из сугроба и то с моей помощью. — Эй, пернатый! Классная задница! Да и сам ты ничего такой. — Ну не для тебя такой долбанутой же росла, — так же в шутку отвертелся Альфред, вспоминая при том как делаются шаги. И когда он развернулся, то мне вдвойне стало неловко. Кэсс то лыбилась во всю ширь, а я стыдливо отвернулась.       «Нет, это точно он… Это определенно его голос». — Как же охриненно себя чувствую… — я выглянула из-за плеча, все еще глупо краснея подобно наливной спелой помидорке и примечая, как новоиспеченный колдун подхватил горсть снега и зажал ее в своей кисти, пока вовсе не отбросил. — Ау! Жжется! — А ты на что рассчитывал придурок? — усмехнулась моя напарница. — Это тебе не птичья шкура. — Так странно… — прошептал он, делая еще несколько поспешных шагов к нам на встречу. Он подошел к нам впритык, а уже следом без лишней надобности развернул меня к себе, приобнимая своими вернувшимися руками меня за предплечья. — Рита, это я. Узнаешь же?       Меня встретила очаровательная улыбка с белоснежными зубами, где немного ярко выражены клыки, совсем как у Эдди, что придает по своей сути ему еще больше загадочности. Глаза с хитрым прищуром, где прячутся золотые солнечные диски на месте их цвета. Это его глаза. Ни с какими не спутаешь. И Альфред был так взволнован, что готов прыгать от восторга, словно почти все что с ним было, он смог увидеть во сне. — Ал, тебе стоит либо обернуться обратно, либо мы поспешим домой… — коснулась его подтянутого и слегка подкаченного плеча, боясь спустить смущенный взгляд ниже, но кожа его на мое изумление была очень горячей. — Ты еще не готов к такому климату… — Рит, подруга, какое сейчас это имеет значение? — улыбнулся мне мой друг с неминуемой надеждой одаривая меня своим солнечным взглядом. — Если ты уже с завтрашнего дня поможешь мне освоить УПМ? — Что, прости?.. — Это именно то, что я давно хотел тебе сказать. А теперь взгляни на меня сейчас. И что же мне теперь в этом помешает? Раз у меня появился на то шанс, значит, я теперь хочу вступить в Кадетский корпус!

FLASHBACK

*ровно сто лет назад*

      Это был прекрасный вечер, близившийся постепенно к ночи. Небо сочилось красными тонами и отблесками яркой желтизны, придавая всей земле, что ещё неделю назад потерпела сокрушительное, а может, и последнее кровопролитное сражение — необычайно жестокий вид, но не менее прекрасный.       Титаническая война не только между людьми, но и также с участием нелюдей, завершилась полноправной победой первых. Ровно семь дней и семь ночей прошло с ее окончания, но кровь так и не смогла пропитаться в грунты с водами до конца. И территория всеми известного государства последнего поражения славилась своей алчностью и великой жестокостью не только к своим собратьям, но и к тем, кто, скажем так, сильно отличался от них. — Да что так медленно, сволочи?! Быстрее! — тяжелый кожаный кнут офицера встретился с изогнутой и истощенной спиной от постоянных побоев одного колдуна.       Парень, что шёл в самом начале всей колоннады в оковах, которые приносили ему самые неприятные ощущения от постоянного жжения кожи, скорчился изнеможденно на коленях. Взгляд его был пуст от усталости, но оставался по прежнему невозмутимым. Он без помощи на трясущихся худых коленках поднялся с земли, пока в него не попал прилетевший камень, разбив ему локоть в кровь. — Сжечь выродков! — с привычной жестокостью людского мира нелюдям пришлось всей колоннадой выслушивать оскорбления и пожелания скорой кончины в свой адрес. И юноша был из тех, кому пришлось так же со всеми все это терпеть под внушительной дрожью всего тела. — Убейте всех до единого! — Искоренить всех чудищ! — Никакой пощады для них! — Изгнать всех еретиков в пучины ада!       Горожане продолжали забрасывать чем только могли введённых на главную улицу военнопленных, начиная теми же помидорами, яйцами, заканчивая теми же кирпичами и камнями. Но это не страшное — страшнее было пережить те все семь дней в глубокой, тёмной и сырой темнице для каждого нечеловека. Все до единого были побиты вплоть до открывающихся ошмётков и кусков мяса, вырванных зубов с ногтями или языками, отрезанные уши, выколотые глаза — и это лишь малая участь, через которую тем пришлось пройти. Здесь были многие, но не все — ведьмы, колдуны, краснолюды, допплеры… И все были выходцами из выродков и нечестивой сущности, не имеющих права на жизнь. Но так полагал исключительно народ людей.       Юношу с когда-то прекрасными блестящими волнистыми чёрными, как уголь, добываемый лучшими и умелыми добытчиками полезных ископаемых и кузнецов среди гномов, посадили на колени принудительно вместе с остальными к подмосткам на эшафоте, пнув тех под колени. Это была вершина невысокого холма, куда обычных горожан уже не пускали. Допускалось им следить за дальнейшим ходом казни преимущественно только снизу. — Я не слышу твоих измученных криков, щенок, — пригрозил офицер, нагибаясь к юному колдуну, но весьма опытному, увидевшему многое на своём пол веке пройденной жизни, хотя вот-вот его жизнь рискует так плачевно оборваться. — Всё не уймешься со своей гордостью? А зря. Все равно напоследок мог бы и один хоть писк своим поганым ртом извлечь, дабы порадовать меня да моих парней.       Остальные офицеры смехом поддержали его. Парень не знал и имени его, но был точно уверен, что оно ему и не понадобится. Он ничего не сказал, на что полноватый офицер, провожающий его до самого эшафота как-то удрученно вздохнул. — Нет нужды быть таким упрямым, — со скучающим видом в ожидании чего-то столичный офицер самовольно чиркнул дорогой зажигалкой, зажгя при этом свою дурно розящую сигару. — До вашей казни есть ещё пару минут. У тебя еще имеется шанс покаяться в своих грехах раз все равно стоишь передо мной на коленях, — испустил густой клуб дыма, от чего в голове ранее красивого колдуна так и пронеслось «как в его лёгких столько уместилось, хотя с такой то тушей вполне себе очевидно». — «Покаяться», говоришь? — с несломимым самомнением встряхнул своей головой тот, нагло усмехаясь своему будущему палачу. — Пожалуй, есть в чем бы я хотел покаяться перед своими Богами. За вашу глупость и непростительность, ибо не ведаете чего сами творите и чего сами того жаждите. — А чего тут не понимать? — как-то с предвзятым недопониманием отнёсся к комментарию своего пленника человек с густыми каштановыми усами, где уже местами проскальзывала седина. От них пахло исключительно самым высшим сортом табака. Уж что, но как парень успел уяснить, на Парадизе столичные полицейские имеют при себе большой кошель. — Такие, как вы, не достойны жизни. Мы делаем лишь то, что должны — избавляем этот мир от низшей ереси. В конце концов, это исключительно ваша воля не быть с нами в одном ряду. — Не быть с вами в одном ряду, а скорее позволять вам самонадеянно эксплуатировать наши способности и дары во имя вашей прихоти? Это ведь ты имел ввиду? — черноволосый колдун больно откашлялся. Всё-таки недельные пытки оставили свой след, из-за чего из уст его вылетел сгусток крови прямо под его согнутые коленями. — Или, как вариант, рожать насильно от вас детей? Кто добровольно пойдёт на прислужничество? — Иногда, как ты там выразился, твоё «прислужничество» способно изменить ход времени. Вы могли бы сейчас не стоять так жалобно на коленях, моля о скорой смерти, а пили бы где-нибудь сейчас с нами дорогое вино. Это ли не удачный вариант? — Больно надо брать ваши подачки, дрянной ты dintv'erh… — чей-то ботинок безжалостно впечаталась в скулу парня. Его и до этого так били, но кажись, пройдя бы ещё одна неделя, от его лица бы точно живого места не осталось. — Стой, — спокойно притормозил офицер другого, не спеша докуривая свою любимую сигару. — Но, сэр, этот выродок посмел вас оскорбить, — с недоумением обратился солдат элдиец к своему начальнику. — Да плевать. Ему все равно недолго осталось, а так хоть поговорить, может, смогу в последний раз с этим уродцем. А ты возвращайся на свой пост лучше-ка. — Как прикажете, — отдав честь, солдат двинулся, оставив офицера с выходцем из народа tha'ne.       Пока колдун, чьего имени офицер так же не знал кого сам пытал, пытался самостоятельно оторвать свинцовую и избитую голову со слипшимися от смеси пота с кровью волосами от земли, тучный мужчина легко прохаживался по подмосткам. Он остановился в последний миг, становясь к колдуну, которому ему суждено сегодня прилюдно казнить, загляделся на проспект своего родного края острова Парадиз. — Знаешь, — начал было офицер, бросая бычок на землю и туша его носком от ботинка. — Говорят, что король планирует построить зачем-то здесь три концентрических стены. Для чего, если честно, мы и сами толком не знаем, но есть версия, что это лишь чтобы закрыться навсегда от внешнего мира, — колдун, что по первости и вовсе не желал слушать человеческого урода, внезапно вдруг преобразился: его зрачок, обрамляемый золотым диском, вдруг сузился, но из уголка губ все продолжала стекать алая жидкость. Чего так парень не смог понять — зачем сейчас ему этот офицер так свободно раскрывает свои планы. — Единственное, наверное, о чем я жалею, если же такое случится по его задумке на самом деле это о том, что твои сородичи не увидят больше нашей великой силы. Элдийский народ всегда был на вершине, а ваш только и способен, что прятаться да сбегать с поля боя, — мужчина с вызовом обернулся к пострадавшему, что невозмутимо просверливал полицейского взглядом, явно мысленно не соглашаясь с ним. — Скажи, какого это? Какого чувствовать себя брошенным своими родными? Они ведь сейчас, наверняка, отдыхают себе и восстанавливают силы после того, как мы их знатно потрепали. Неужели тебе не обидно? — чародей отвергнуто промолчал, что спровоцировало слабую ухмылку на пухлых щеках высокого и тучного мужчины с короткой шевелюрой. — А впрочем, скоро должен явиться сам Его Величество со своей свитой. Вот так не повод для гордости, что сам король выказал желание посмотреть как мы вас поджарим заживо, не правда ведь? И как ни посмотри, перед его приходом у тебя есть ещё шанс изменить свое решение и начать молить о пощаде. Я же уже говорил тебе и не раз об этом.       Ни для кого из присутствующих нелюдей не секрет, что это своего рода хитрая уловка, чтобы потешить собственное самолюбие. И безымянный парень отчетливо видел этот подвох, но даже не будь он сейчас здесь, брюнет никогда бы не позволил изменить своим принципам и приоритетам. — Я служу только своему королю, а ваш… Для меня никто.       Клан Тиршах всегда славился помимо своих военных способностей так и своей несравнимой преданностью своим покровителям, как к королю, так и к его наследникам. И даже в такой трудный час один из них не менял своего авторитета перед всем кланом. — Это достойно уважения, пожалуй, щенок, но боюсь, зря стараешься. Никто здесь этого не оценит. И раз… Ты уж так и быть заговорил о вашем короле, то не стану скрывать, что у меня для тебя лично припасен небольшой подарочек. Он, как раз, совсем скоро должен прибыть, если уже не явился. — Что ты, черт возьми, такое несёшь? — нахмурился юноша с разбитой бровью. — Скоро сам все увидишь, — всунул свои пухлые руки с короткими пальцами мужчина по карманам военного темно-зеленого мундира, прохаживаясь от скуки взад и вперёд от ожидания, пока парень был ярко встревожен и отныне немного впервые обеспокоен словами полицейского. — Кстати, раз у нас остались считанные секунды, может, хотя бы ты объяснишь, что означает это ваше Предназначение? — между тем решил поинтересоваться полный офицер. — Это же не просто для вас какое-то там дурацкое слово, не имеющее своего контекста, ведь так? — Тебе незачем это знать, хотя… — юнец коварно рискнул улыбнуться, но с разбитым лицом почти что вдребезги ему сделать это получилось с трудом. — Твоё так, допустим, Предназначение, я думаю, это умереть жалкой собачьей смертью, когда на руках не будет ни одного и говяного гроша, как и любимой жены с ребятенком. — Поприкуси-ка свой язык, сученыш, — не удовлетворил так точно ответ колдуна его. — Я тут между прочим провожаю твои последние секунды жизни отброса. Будь так добр быть повежливее. — Звучит так, будто ты делаешь мне одолжение. Почему-то как убить моего отца с братьями ты об этом не задумался, dintv'erh. — Пф, а мне должно быть дело до нечестивой нечисти? — пнул рядышком лежащий камешек под своим сапогом мужчина. — Брось, ты преувеличиваешь. Что же до твоей родни, то хотя бы порадуйся да помолись, чтобы хоть кто-то сбежал. Считай, ты меня благодарить за это должен. И тем более, это разве и не есть ваше предназначение — как ты там сказал, собаке собачья смерть? А что же до тебя… То все в голове не укладывается как ты мог занимать место генерал-майора вашей трухлявой королевской стражи, если же сейчас ты в таком бедственном положении, но а в целом, — мужчина как-то с жутковатой ухмылкой почесал свой жесткий ус, выглядывая за спину парня. Офицер был одним из тех кому, в какой-то степени, был интересен народ tha'ne — поближе бы узнать их привилегии, секреты он был бы не прочь, но только если это не перечит его прямым обязанностям как солдата. Тогда то он отбрасывал свои тайные желания разузнать о нелюдях побольше. — Кажется я могу выдвинуть предположение от чего ты так легко смог пробиться в военной службе. Но сам то ты без своего ублюдка хоть кого-то из себя представляешь? — Да как ты смеешь такое!..       Паренёк удивлённо моргнул одним уцелевшим глазом, а потом попробовал выглянуть через свое плечо, но скованные запястья на спине добавляли только дополнительные мучения. И тем не менее то, что он смог разглядеть, повергло его в ужас. — Это же… — чернявый чародей и предсказатель в ошарашенном состоянии проглотил образовавшиеся кровавый ком в горле. Он уже понимал, что без эликсиров при таких побоях уже медленно умирает и что время его на исходе, но попытался переступить своими коленями по древку эшафота, обдирая те ещё сильнее. Офицер как-то с удовольствием следил за возрастающей паникой в глазах паренька. — Но вы… Вы не можете и их тоже… — С какой такой стати? Они такие же выродки, как и вы. Никаких поблажек ни вы, ни они не дождётесь, а на вашу иерархию нам ни горячо ни холодно. — Альмронд?.. — это сказал другой подоспевший красивый белокурых юноша с голубыми, как голубое прозрачное и самое прекрасное море, глазами, белки которого были красными от слез. Его вели в строю под руководством другого офицера, а вместе с блондином была почти что вся его семья отдельно от остальных кланов — как и он и они, они были потоками королей народа tha'ne. После того как прозвучало из его уст наконец имя первого колдуна, палач брюнета дал одним жестом руки разрешение, что те пока что могут поговорить.       Альмронд смотрел снизу вверх на наследника короля и строй из его семьи, которые были так же немощно истощенные и выдохшиеся. С открытым неверием он не мог принять тот факт, что видит перед собой именно их. — Но как же… Как же ву тут… Оказались? Вы же сбежали! Я… Я же сам видел…       Белокурый парень приземлился на колени рядом с тем, с кем ещё две недели назад был помолвлен, да и сейчас не будь они здесь, то давно бы уже сыграли прекрасную свадьбу.       Альмронд начал горестно рыдать одним только глазом, когда запечатлел в своей памяти улыбку принца, которую, возможно, видит в последний раз в своей жизни. Один из офицеров напрягся, когда принц подполз ближе и попытался обнять второго, но зафиксированы руки ему помешали это сделать, поэтому они просто уткнулись друг другу в шею. Усатый полицейский кивнул и объявил, что все в порядке, мол, пусть голубки так уж и быть попрощаются. — Прости… — брюнет, наплевав на последние капли собственного достоинства, разрыдался как какой-то ребенок, вдыхая знакомый, любимый и сохранившийся, невзирая на кровь, запах свежей лесной пихты. Альмронд мог позволить себе такую слабость лишь когда до него дошли слухи десять лет назад, как люди изнасиловали его сестру и так же жестоко убили, оставив после неё лишь вырезанные её длинные заостренные уши. — Прости, Аитрэд… Я не смог… Стать твоим преемником… — не унимался хныкать Альмронд Тиршах, смачивая оголенное плечо принца своими горьким слезами. — Я… Плохой военачальник… Я подвёл вас… Если бы я не завёл нас в эту… — Вовсе нет, — блондин с жалостью и с той же уставшей улыбкой поглядел на свой заплаканный предмет воздыхания. — Я здесь не по твоей вине, как и они, — указал своим голубым ориентиром на свою семью, что стояла все так же в оковах позади него. — Никто не виноват. Мы сделали все что могли, как и ты смог за нас. Отец не зря выбрал именно тебя, как и дозволил Предназначению избрать только тебя для меня мне в мужья, Альмронд, сын Хьярворда, — блондин чувственно поцеловал своими сухими и все так же прекрасными, несмотря на трещины, губами Тиршах-младшего. После он подтолкнул курчавым своим носом паренька поглядеть в его глаза, дабы потолковать напрямую. — Послушай меня, после нас будут и другие. Что твой клан Тиршах, что мой Девиер, что все оставшиеся одиннадцать кланов — они обязательно не отступят. Нами история не закончится. И ни у кого другого не закончится. Земля продолжает жить до того момента, пока Боги не прекратят одаривать её своей благодатью для всего живого. А люди… — принц как-то с разочарованием обвел двух офицеров, как и огромную толпу внизу холма. — Не серчай ты на них, мой вороненок. Однажды и им истину Боги пошлют, а так единственное о чем я сейчас сожалею это то, что я не в силах сейчас исцелить твои раны, дабы хоть как-то облегчить тебе твои страдания, милый… — Да как ты можешь оставаться все таким же снисходительным к ним и сейчас? Особенно после того, что они с нами сделали и продолжат делать? Да и зачем ты думаешь обо мне, когда сейчас сам вот-вот умрешь, придурок?! Когда ты, наконец, хотя бы разок задумаешься о себе, а?! Как же ты бесил меня всегда этим!       Принц Аитрэд был одним из тех, кто наделён самыми добрыми качествами, такими как, милосердие, сострадание, понимание, бескорыстность, верность, храбрость, а самое главное жизнерадостность. Аитрэд считал, что последнего много кому не достаёт, а уж тем более во время войны можно всегда отыскать собственный луч света. И сейчас его личный свет стоял на коленях перед ним, с которым им навряд ли удосужено когда-то по-настоящему распрощаться, но это было лишь только в его понимании так. Чернявый перестал плакать, на что блондин ещё шире заулыбался, но на его вопрос сын короля так и не ответил, потому как посчитал, что это не будет иметь хоть какого-то смысла.       Младший сын короля, который успел разменять только пожалуй восьмой десяток, что в общем-то очень мало для жизни ведьм и колдунов, крепко прижался всем корпусом в одной продранной рубашке и таких же штанах к возлюбленному и сам по итогу пустил слезу. Он как знал, что время на переговоры у них уже на исходе. — Vab'her ger, ma larn'iete, — слабо нашёл скулу колдуна и поцеловал её, проведя дорожку поцелуев к самому уголку губ, ощущая металлический привкус засохшей крови в своем рту. — Faer birn'ighte, vier qivn'iert es da mir.       Офицер, что привёл королевскую семью, насильно оторвал от Альмронда принца, поднимая того на ноги. Парни долго не могли перестать плакать и прекратить таращиться друг на друга, практически не проморгав. — Эй… — черноволосый пятидесятилетний ещё совсем юноша недоумевающе провожал колоннаду из наследников, братьев короля, подсчитав их где-то около двадцати персон и то кажется много ещё погибло на поле боя или же в тюрьме. И до него только сейчас дошло, что среди них не было ни одной женщины.       «Может, они все вырвались и вернулись в целости и сохранности?», — мысленно подумал про себя отчаянно парень, пока не осознал, что его надежды так же пусты и ничтожны, как сейчас у него на душе от скорой разлуки со своей семьёй, как и с любимым. Ведь, как уже упоминалось, Аитрэд был в меньшинстве, которые на полном серьезе верили, что на том свете и вправду имеется другая сторона.       В народе tha'ne заведено одно строгое правило, дабы обезопасить свой последующий род от грязнокровия. Когда люди насильно пытались заделать с ними детей, чтобы впитать магию в свои последующие поколения, все женщины обязаны были кончать с собой без промедления, чтобы не допустить подобного и наглого смешения крови. Таким образом ведьмам удавалось спасти свой род от людей. И до Альмронда дошло, что наверняка все женщины, которых dintv'erh успели изловить уже все как мертвы, а если и кто-то остался в живых, то их очень мало сохранилось. — Но вы не можете! — готов был разорвать свою глотку колдун от крика. — Они же представители знатного рода! Вы не имеете права!       Усатый надзиратель издевательски похлопал себя по животу от смеха, доставая новую сигару из табакерки внутреннего кармана. — Так в этом и вся ирония, выродок. Но не переживай — твоему ублюдку положена куда более величественная смерть, как полагается всем героям, — слово «герой» как-то уж больно саркастично вылетело из уст столичного полицейского. — Сам посмотри, — он махнул на гурьбу из охранников и королевской знати Парадиза, в центре которого шёл король острова. Это было далеко, в метрах ста от них, но разобрать вполне себе было возможным. — Я же не шутил, когда говорил, что Его Величество сам навестит ваши ублюдские рожи перед смертью. — Ты меня за дурака держишь? — огрызнулся Альрмонд, наблюдая как только Аитрэда ведут как можно дальше ото всех на встречу с сыном короля Парадиза. — Что происходит на самом деле? Да я ни в жизнь не поверю, что он только из собственной прихоти притащил сюда свой зад, чтобы поглядеть на нас. — А ты проницательный да хоть куда, — офицер сделал вид, что вовсе не распознал оскорбления в адрес Фрица. — У нашего короля нет из дочерей наследников, а раз заделать общего ребёнка мы не в силах, то придумали-ка другой план, — на сей раз Альмронд не был поражён откровением полицейского. — Если же этот ваш и Аитмеэ… Аидтл… Тьфу! Что за имена у вас бредовые?! — не смог повторить имя принца. — Я о том, что если же этот пацан обладает силой вашего титана, то мы всего-навсего скормим его сынку Фрица и дело с концами.       В голове Тиршах будто прозвенели раскаты грома, а на веках образовались новые потоки слез от нахлынувшей истерики. — Вы что… С ума сошли?! Да какой вам от этого прок?! Силой Балансирующего титана могут обладать только наследники Веледары! Аитрэд вам ничем не поможет! Это не в его силах! — парень будто таким методом сквозь крики пытался умолять пощадить принца, но где-то внутри себя дословно понимал, что это далеко бесполезно. — О, так мы в курсе, но знаешь, насколько мы уверены из-за какой-то там вашей колдовской херни ваша сила титанов передаётся тем, кто имеет на данный момент кровное родство с кем бы то ни было. А раз наша теория верна, и отныне она будет передана семье Фрицов, то и беспокоиться не о чем, что она к вам когда-нибудь вернётся, ведь «кровь последует за кровью», верно? Заодно, оставив бы мы её у вас, чтобы вы повоскрешали потом там своих отпрысков? Ага, как же! А что же до силы, то Фрицу плевать-ка на неё, так как у него имеется своя. Ему просто, как я уже сказал, нужна лишняя подстраховка, чтобы наконец ограничить размножение вашей ереси с этой земли, а то представь скольких бы он, полюбому, вернул ваших, если бы сбежал от нас.       Альмронд не мог поверить своим ушам. Прямо сейчас на его глазах народ Элдии посмеет, возможно, навсегда забрать их великий дар, созданный ещё далеко за две тысячи лет. Если дар Возвращения канет в небытие, их народ же понесёт большие потери и рискует навсегда исчезнуть с географических карт, как и из исторических энциклопедий. У парня настолько поблек в страхе зрачок глаза, а голос сорвался, что он и не знал как реагировать. Не знал, что делать. Но он ведь командовал правым флангом отряда, он военачальник — он должен же сделать хоть что-то. Но только вот он не знал, ибо уже давно был готов смириться со своей смертью, но со смертью Аитрэда… Это для него был удар ниже пояса.       Чародей склонил голову к прогнившим доскам эшафота, соприкасаясь с ними лбом. Он никогда не чувствовал себя таким жалким и беспомощным. И вот он, пока истошно рыдал, то смог напоследок признать, что Элдийская империя окончательно победила. — Ой, да не ной ты. Хоть я этого и ждал, это уже начинает как-то бесить уже с первых секунд, — мужчина с лёгкостью в руках потянул парня за волосы, но тот почти не чувствовал боли. Они ничего не чувствовал кроме как сожаления, терзающего его душу. Офицер вскоре отдал приказ, и всех нелюдей повязали к деревянным столбам. Все из королевской знати, кроме Аитрэда, были наравне привязаны рядом с остальными. — Лучше оглянись вокруг да посмотри напоследок на чем свет стоит. Так уж и быть у вас имеется ещё пару секунд запомнить хотя бы что-то прежде чем отправиться на тот свет.       Альмронд боялся поднять голову и подсмотреть как его любимого будут буквально сжирать заживо, но потом вдруг встрепенулся, списав на то, что после смерти будет только причислен к лику трусов, которые не способны заглянуть в глаза самой смерти. Но прежде чем торжественная казнь началась с правого его бока, где был привязан младший брат его короля по имени Морохир, раздалась песня. И тут то Альмронд все понял, подхватывая еле ропча, самые первые строчки песни:

— Да, все в крови наши плечи, Мелкий пот жжёт белки наших глаз. Но, Боги наши, с высоты Наши стоны слышишь вы. В сложный час Не оставь нас.

Избави нас от невзгод! Избави нас! О, Боги, В несчастье нашем нас не оставляйте! Откройте путь в свой обетованный край! Откройте путь и надежду дай!

Откройте нам путь! Избавьте и обитель всем нам дайте! Дайте путь узнать в свой волшебный край! Обетованный счастливый край! Откройте путь и надежду дайте!

      Таким образом, преимущественно колдунов поддержали и остальные нелюди, которые по счастливой случайности лишь немногие примкнули к их стороне во время сражения, такие как гномы и допплеры. Все так внушительно запели и настоль громко, что толпа внизу из мирных горожан неожиданно притихла, а сама семья Фрицев с интересом на другом помосте совсем далеко даже оттуда смогла услыхать что-то.       Инъекция была вколота, пронося огромную искрящуюся молнию по всем небесам, после чего наследник короля Элдии превратился в глупое и неразумное чудище. В некотором роде глупо было так превращаться совсем близко к городу и гражданским, но чтобы безинтеллектуальное существо не смогло пробиться к большому скоплению людей, ему сразу подсунули принца. И тот плакал. Плакал, но не истерил когда лапы титана схватили его одним ловким движением. Альмронд следил без оглядки, пообещав себе, что справится с этим и даже с такого огромного расстояния, что разделяет их, они посмотрят друг на друга в последний раз. И пусть брюнету было невыносимо лицезреть подобное зрелище, как и блондину перемалывали кости гигантские зубы, он держался. Держался только потому что принимал очевидное, что ему надо немного потерпеть и тогда вскоре он отправится вслед за Аитрэдом. И вот тут он неожиданно сам начал верить в существование другой стороны.       Принц никогда и не думал претендовать на трон, но само Предназначение решило, что ему суждено владеть силой титана, ведь ни для кого ни секрет, что для них, в отличие от Имирого племени, нет нужды скармливать друг друга для передачи силы. Они, как и положено, ждали своей кончины, чтобы неведая, разузнать кому же из потомков Девиер достанется этот дар. В прошлом выбор пал именно на Аитрэда, но сегодня его путь и его собственное предназначение подошло к своему завершению.       Но произошло ещё кое-что интересное. Что-то значимое. После того, как принц был съеден и официально объявлен погибшим, а туша титана вскоре завалилась, задымившись, по всей плодородной земле пронеслась волна космических масштабов — это был большущий магический импульс. Задрав в этот момент голову, где как раз пролетал беззаботно один из драконов, что связано по причине скорой зимовки, его тело так просто у всех на глазах растворилось в воздухе. — Проклятие Создания… — все ещё хныча от слез произнёс Тиршах, не двигаясь, да и собственно, ему не оставили шанса пошевельнуться. — Оно исчезло.       Это не входило в планы людей, так как они сами того не подозревали, что чудища, что были созданы народом tha'ne так просто испаряться, по причине их привязанности магической той самой кровной печати на клан Девиер, которая не только давала им неограниченное использование власти титана, но и так же поддерживала жизни всех призраков, драконов, трупоедов, проклятых и прочей нечисти. И все это теперь исчезло. Для людей праздник, но вот для племени Веледары самое настоящее горе, как и для остальных нелюдей по всему свету.       Всё полицейские дружно захлопали и восторженно просвистели вместе со своими подданными. — Теперь ваша очередь, — обратился полицейский, поднимаясь к колдуну повыше и переступая через поленницы. Он издевательски похлопал того по щекам. — Не загоняйся ты так. Скоро ты увидишься в аду со своим недолюбовником.       Пусть и чародей был без сил и вовсе не смог бы произнести и крохотельное заклинание, ему все же хватило не только сил, но и мужества так похабно харкнуть в сальную физиономию толстого полицейского. — Никто не смеет оскорблять нашего короля и его наследников, — с нескрываемой угрозой прошипел чернявый, скалясь то ли от физической боли, то ли от истинной злобы. — Вот увидишь. Аитрэд верно сказал: однажды мы вернёмся. А от своего имени добавлю, что тогда то мы вам задницы надерем, упырь. Клянусь тебе. — Не терпится посмотреть на это, выродок, — стряхнул с себя слюну Альмронда офицер, но при этом не принял во внимание гневные возгласы своих подчинённых на наглое обращение в его персону. — Продолжай зазнаваться и дальше.       Облив чем-то вонючим и инородным всех нелюдей, элдийцы отчетливо дали понять, что вот оно — время пришло. Но те прежде чем закашлять от дурманящей жидкости утопили свои крики в огне, так как все офицеры закинули факелы прямо под полена костров. Огонь разрастался стремительно, опаляя сперва стопы их рабов, по мнению людей. — Прощай, Альмронд, сын Хьярворда, — усмехаясь в последнюю секунду, проговорил и зажёг об языки пламени свою очередную сигару. Последнее время этот мужчина все чаще курил и с чем это было связано никому не было ясно.       Но столичного солдата поразил последний взгляд, который он смог запомнить, гляди, на всю свою оставшуюся жизнь — тот же самоуверенный, напыщенный и решительный взгляд, каким он помнил его, пока пытал в катакомбах всю считанную неделю. Этому, пожалуй, усач в действительности был поражён, но попытался скрыть этот момент с глаз своих подчинённых.       «Я предан только своему королю…» — только и мог разве что думать перед смертью и разжигающими его нутро языками пламени заживо. — «Вот моё Предназначение»       А внизу тем временем творилось своя суматоха. Пока прохожие не переставали восторженно горланить и в открытую радоваться смерти выродков, несколько выживших нелюдей под снастями капюшонов прятались среди них, и почти все отчаянно и скрытно плакали, намереваясь скрыть это от окружающих. Они привыкли видеть и провожать в далёкий путь на тот свет своих близких из-за жестокости людей, но сегодняшний день стал для них полной разрухой.       И средь мало оставшихся tha'ne, остальные которые уже давно вернулись на родные недавно освоенные острова в Теприфоль и Эль-на-Риам, стояла, пряча свой лик под тем же капюшоном сестра Его Величества и из известных ворожеек по имени Сванхильда. Своих детей у неё никогда не было, разве что уйма племянников, несмотря на то, что ей на данном этапе уже за сто пятьдесят лет, но это не отменяло того факта, что в её душе так же было паршиво, ведь лицезрея за подобным, она не могла хоть как-то помочь им, а только смотрела и от этого на сердце становилось невыносимо. Но война её так же сильно потрепала, а на её ум этим же часом возложилась другая миссия, о которой она уже успела оповестить своего братца правителя, отправив тому письмо — как-то умудриться вернуть Балансирующего титана любыми силами. Но для этого что нужно? Правильно — слиться с людьми, почти позабыть о колдовстве, а самое важное — это обрезать уши, чтобы внешне так же не отличаться от dintv'erh. А дальше… А дальше только придётся быть с ними наравне. Быть с теми, которые всегда таких, как Сванхильда, презирали и ненавидели, хотя втайне желали уже наконец вечного мира, дабы это скотобойня подошла к концу.       Через месяц выяснилось, что того офицера, который казнил Альмронда загрызла свора собак в подворотне за баром, где он периодически выпивал вечерами. Собаке была настигнута собачья смерть. Даже раньше, чем было предвидено Альмрондом.