*два года и четыре месяца спустя после поступления*
— Всё! Можешь спускаться! Хватит на сегодня! — прокричала я ввысь уходим в небесный свод деревьям, где как раз прятался мой друг. Альфред появился так же внезапно, как и ушёл, спрыгивая с помощью моего УПМ ближайшего высоченного дерева. Я осмотрела парня, примечая все по прежнему раздосадовано, что мне придётся сильно потрудиться, чтобы вновь отрегулировать ремни под свои размеры. Но я сама подписалась на это. Ал много раз уговаривал меня украсть хотя бы один у солдат Горнизона, так как они почти все так или иначе ничего не делают да только и просиживаются с бутылкой вина на стенах, а тут нам на дело, как говорится, но я сразу же отказалась, несмотря на то, что Ал всякий раз убеждал меня, что воровать иногда для благого дела не так уж и плохо. Но я осталась непреклонной. — Ты отлично поработал сегодня. У тебя получается даже лучше, чем у меня, принимая к сведению то, что прошло лишь два месяца. — Спасибо, — причесал себя по волосам тот, что успели мощно так отрасти, и хмыкнул одним уголком губ. — Но причина вполне себе очевидная, Рита. Поскольку формально я старше тебя, по крайне ментально, моё тело… Словно помнит все те нагрузки, через которые я уже ранее проходил. Знаю, звучит супер круто! Самому не верится, но УПМ не такое уж и сложное приспособление, как все говорят. Да и к тому же мне попался хороший учитель. Я скромно заправила прядку волос за ухо, принимая комплимент. — Потому как у тебя с выносливостью все замечательно, — похвалила его. — Обычно много кому этого не достаёт на первых днях обучения, а ты превосходно справляешься. У тебя и с остальными дисциплинами полный порядок. Удивлена, что ты все еще помнишь, как стрелять из ружья. — Может так и есть, но, — Альфред примолк, приступая аккуратно растягивать свои ремни. — Я все так же не уверен, что он нам поможет. Как ни глянь, но такого ещё ни разу за всю историю не было, чтобы новобранцы просились в ряды кадетов посреди обучения да и считай под самый его конец. — Ну, как говорят dintv'erh, не попробуем — не узнаем, да и к тому же, как мне думается, никто из ведьм и колдунов так же не примыкал на военную службу Парадиза. Косвенно, мы можем считаться первыми, что тоже себе эдакое достижение, — я присела на колени прямо в траву, помогая своему другу отстегнуть военное приспособление. Он бы и без меня уже хорошо управился бы, но мне показалось, что лишняя подмога не повредит, да и мне так спокойнее. — Но будь готов к тому, что даже и ежели господин Шадис согласится взять тебя, то он устроит тебе очень суровое испытание на выносливость. Он будет давить на тебя как физически, так и морально. — На этот то счёт я и не беспокоюсь вовсе, — усмехнулся колдун, покончив со снятием снаряжением. Он бережно сложил мои опустевшие баллоны с газом под деревом, как и блоки для сменных клинков. — Поверь, подруга, он ещё слюнями подавится, когда меня увидит. Не помню досконально, но все же не зря же я когда-то был в военных рядах нашего короля. Сил у меня хоть отбавляй. И он не первый и не последний, кто сначала меня недооценивает. Мы присели с ним вместе под одну лиственницу. Пару листьев небрежно приземлились к нам в волосы, но у Альфреда они особенно в них запутались. Я не сдержавшись похихикала от такой милоты и заботливо вытащила те из вьющихся локонов. — Надо бы тебя подстричь. Нагрянем как-нибудь перед твоим поступлением в Трост к тому мужу цирюльнику в его салон? — А, ты про того дядьку, что охреневал с твоих длиннющих волос по колено? — посмеялся парень от нахлынувших воспоминаний. — Конечно, давай. Как ни крути, но в этом ты права, да и мне они как-то не особо к месту. Не перед кем же выпендриваться. — Ну, от твоих он тоже в ударе хватится, — пригладила тому его растрепавшуюся шевелюру, чувствуя приятную прохладу с его, наконец, чистых волос. — Не у каждого молодца, как у тебя, встретишь подобное. — Ну, что бы то ни было, ему новые впечатления и деньги, а мне облегчение с этого груза. — И тебе совсем не жалко с ними так просто прощаться? Ты говоришь об этом так спокойно. Я бы скорее подметила, что пренебрежительно. — Вообще ни капли, — Ал ненадолго приобрёл куда более серьёзное выражение лица, засмотревшись на прожилки красивого ярко-зелёного листика в его руках. — Не хочу, чтобы мне напоминало что-то о прошлом. То есть… Я прекрасно понимаю, что я остался прежним, но теперь то понимаю, что тягость именно к тем дням до того, как я умер и переродился, меня снова может погубить. Не знаю от чего, но я чувствую это. И теперь… Раз мне выпала такая возможность вернуться в мир Божий, то незачем же давать и повода прошлое настигать тебя, верно? Да и на сердце как-то легче, когда я намеренно стараюсь не думать об этом. — Но… Как же твои близкие? Мама? Папа? Сестры и братья? Всего сто лет прошло и вполне очевидно, что они все ещё могут быть живы и даже не подозревают о твоём возвращении. Они бы были очень рады увидеть тебя. — Я думал о этом… Но знаешь, я тут одним сном вспомнил кое-что и, наверное, эта вещь — единственное, что будет меня связывать с прошлым, как и поныне, так и до самого конца… Не хочу я снова ввязывать их в это. Пусть живут себе спокойно и верят, что я вместе со всеми давно обрел покой. — И что это за вещь? — осторожно поинтересовалась. Альфред опечалено уж больно вздохнул и с лёгкими нажимами помассировал себе напряжённый затылок, запутавшись своими пальцами в чёрных волнистый локонах. — Перед казнью… Я вспомнил свое обещание. И почему-то тогда мне показалось, что я только перед смертью осознал и принял свое Предназначение, — он разорвал листик на несколько частей, словно это помогало ему раскрываться куда более честнее. — Вся моя жизнь была посвящена военному ремеслу и, сколько помню себя, я всегда хотел только одного — добиться расположения короля. Я похал с самого детства, как тяговая лошадь, на тренировках под руководством своего отца. Я так же только недавно вспомнил его… Для меня он был самым возвышенным примером для подражания. И мне хотелось доказать не только ему, но и себе что я чего-то стою — что я ничего не боюсь, ни людей, ни смерти, ни титанов, что я готов продемонстрировать свои способности и засветиться своим талантом перед Его Величеством. И у меня это вышло спустя какое-то время, а затем… — парень горько улыбнулся от на сей раз нелицеприятных воспоминаний. — Помолвка с Аитрэдом, которая к слову, так и не состоялась, к глубочайшему сожалению. Но вот что я поклялся ещё до знакомства с Аитрэдом в своей преданности, и сейчас своим словам ни коем образом не уступаю, — Ал перевёл свой золотой ориентир с узкими зрачками прямо на меня, заглядывая чуть не ли в самые недра моей души. — Но имеет место быть ещё одному важному элементу — король сейчас со своей семьёй переводит дух далеко за пределами этих земель после войны. Пусть и прошло так много лет с тех событий их все равно знатно потрепало тогда… Они очень далеко и, буду надеяться, они никогда не встреться вновь лицом к лицу с ужасами войны. Пока что они в безопасности. Но вот ты… Прости, но я так не могу все оставить. И чтоб тебя обнадежить, дело уж то не только в чувстве долга и в моей клятве или даже в том, что я в прошлой жизни не смог уберечь твой клан… Но и включительно моей привязанности к тебе, — а вот теперь парнишка как прежде заулыбался, но вот сейчас его улыбка не была полна какой-то язвительности, а скорее обогащена некой нежностью. — Ты мой друг. И нет значения от клятвы, Предназначения или дружбы — я окончательно решил остаться на этом треклятом острове. И ежели мне суждено однажды вступить в бой с титанами, то будь что будет. Я буду готов. Даю слово. — Ал… — моя ладонь бережно вложила его кисть в мою другую, немного поглаживая едва уловимыми касаниями. Его слова так бурно тронули меня, что не оставили и сомнений в том, что у нас с ним ещё все впереди, что спровоцировало становление моих мокрых глазниц. — Это так… Трогательно и… Великолепно. Спасибо тебе. Через то, что ты прошёл сто лет назад… Это по истине ужасно. Ты не заслуживал ведь подобной участи, как и другие из нас. В войне… К сожалению, пришлось ответить. И то, как люди поступили с нами… Просто отвратительно. — Да… — он со взаимностью тоже погладил успокаивающе мою нежную кожу ладоней, концентрируясь на моих острых костяшках и слегка посиневших от последней тренировки по рукопашному бою. — Но так или иначе, я тоже бы мог подумать сначала, что по-другому не бывает, но прожив с тобой и этими всеми людьми под одной крышей… Мне вдруг стали понятно, что далеко не все люди одинаковы. Хотя коль помню в прошлый раз я думал совсем иначе, но в сравнении с динтвъерхами, я был тогда ещё юнцом — пятьдесят лет не так уж и много. И вот знаешь… Например, Марко. Он не такой. Я даже в какой-то степени разделяю его желание так отчаянно и добровольно служить королю во имя благо, вот только… — и вновь этот больной вздох в предостережении ничего хорошего. Ал рассеяно засмотрелся в одну точку. — В чем отличие то… Я то служил настоящему нашему королю. А этот… Простое идиотское подставное лицо для вида слепых горожан. Потомки то настоящего ублюдка где-то прячутся, паскуды… Как так можно с собственным народом было поступить и бросить их на произвол судьбы?.. — Ал остепенился от моего нового успокаивающего прикосновения к его плечу и тут же как очнулся. — Извини… Я просто яро ненавижу его. За всех тех, кто погиб из наших. Извини ещё раз за мой длинный язык. Ненависть же не должна порождать еще больше ненависти… — У тебя имеются все обоснования так полагать, в отличие от меня. Я ведь узнаю о грехах прошлого всех народов исключительно из исторических источников да и из чужих повествований, а ты все лицезрел наяву. Не пожелаешь никому через такое пройти… — Да и я завёл эту подоплеку то к чему, собственно? Да к тому, что все хочу спросить тебя — думаешь то ему рассказать правду? — Марко то?.. — Ну да. — Даже не знаю… Будет ли в этом хоть какой-то смысл, — прижала к себе колеи, накрепко приобнимая себя. — Да ну? — больно скептически отнёсся к моему неполному пояснению Альфред. Он прищурился и пододвинулся. — А мне кажется, тут дело явно в другом. Не говори мне, что ты не хочешь доложить ему обо всем как есть не потому что боишься, что он тебе не поверит, а только лишь потому как опасаешься разрушить его мечты и грандиозные планы, которые он так упорно строил, считай, всю свою жизнь? Альфред выдал все свои подозрения как на духу без единой запинки, что в некотором роде меня поразило до глубины души. — На самом деле, так и есть… — завороженно теребила складки под коленками от штанов, дабы придать себе немного храбрости перед важным разговором. — Видел бы ты как он улыбается и как счастлив, когда речь заходит об этом… Для него поступление в Военную полицию такой важный шаг к его будущему. И если бы не этот шаг, то мы бы и никогда не встретились. А так… Думаешь, будет правильным ломать человеку, как он, все его грёзы и мечтания, к которым он так упорно и долго шёл сквозь пот и кровь? — Так, — парень резко поменял свое расположение, разворачивая мой корпус напротив себя, прихватив осторожно за плечи, но с неким укором и напором посмотрел на меня, с чего я случайным образом даже сглотнула. — А теперь послушай меня. Может я и не самый лучший советчик, но кое-что все же смысл об окружающей действительности. Ты знаешь меня — я всегда топил и буду топить только за правду и только правду, кой бы печальной она не была. И запомни одну мудрую мысль, которую донёс до меня когда-то ещё мой отец — на лжи своего счастливого будущего не построишь, каким бы перспективным бы оно изначально не казалось. И я правда вижу, что ты переживаешь за его состояние, но пойми, что от неприятной правды все равно не сбежишь, как бы ты не старалась. Однажды у вас зайдёт разговор на эту тему и тогда отворачиваться будет некогда. — Даже если так, то что я ему скажу? — на малость тона повысила голос. — Прямо так: «Марко, булочка моя, слушай, тут такое дело. Тебя, ежели коротко, всю жизнь обманывали и ваш король и не король вовсе. И плевать, что у меня нет доказательств, просто поверь мне на слово только потому что я так сказала». Разве прямо так? Шутишь? Альфред по-доброму усмехнулся и отпустил мои плечи. — А мне кажется, что как раз-таки наоборот, — он свободно окинул макушку к небу, облокотившись о кору лиственницы. — Твоего слова будет вполне себе достаточно, уж поверь. И тем более, я же не вынуждаю тебя признаваться ему в этой неразбериха так сразу, а всего-то подготавливаю и оповещаю об очевидном. А так, конечное решение то будет за тобой, кто бы что не сказал. — Ну тогда… Мне придётся одновременно ему признаться в том, кто я есть, ибо других объяснений откуда мне известна эта истина заключается только в этом… — Так и есть, но… При худшем исходе, ты можешь всегда стереть ему память и попробовать снова. — Ну и шутки у тебя, — стукнула немного обидчиво того кулаком, на что тот посмеялся. — Мне и Даза с Конни хватило, ежели не забыл. — Да ладно. Я же прикалываюсь. Лучше давай тогда отправимся назад, а то скоро должен твой батя уже подоспеть с бумагами. Время у нас и без того поджимает. Брюнет с прекрасной шевелюрой галантно предложил мне руку, чтобы помочь подняться — это значительно подняло мне настроение после мучительных минут довольно сложного разговора. После чего я подхватила все свое снаряжение, а сам Альфред открыл нам портал на территорию Кадетского училища. Озы магии он так же вспоминает гиперстремительно, но на сей раз без моей помощи. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошёл с тобой? — остановился тот в шаге от портала. — Так я хотя бы смогу преподать твоему батьке взбучку, если он снова начнёт тебе грубить. — Браво, не нужно, — в качестве искренности своих намерений, я мягко улыбнулась, подходя следом за высоким парнем, которому я едва достаю до плеча, поближе к межпространственной сочащейся светом воронке. — В моих принципах разобраться со всем этим лично. В той или иной степени, данная инициатива была за мной и только мне её разгребать. — Ну, смотри, подруга. Если что кричи и зови на помощь. Я буду неподалёку, но по крайней мере постараюсь на это. Я не смогла сдержать новой улыбки с поддержки товарища, после чего мы уже вместе вошли в портал, оставляя после своего присутствия чисто мирные потоки покачивающего ветерка, словно тут в лесу и никого не было вовсе. Но слова и наставления Альфреда спровоцировали то, что я совсем иначе стала смотреть на глобальную в некотором роде проблему для всех мирных жителей Парадиза — на их незнание правды. И то, как они все из-за этого теперь медленно страдают. В том числе и Марко… Ведь Ал стопроцентно прав, что его мечта далеко мнимая, что не может огорчать меня по-особенному, но разбить его сердце так скоро?***
Я в ожидании похлопала себя по коленям, дожидаясь приезда отца. Теперь то основательно перестала называть его «папой», а уж тем более «папочкой», сама не ведая от чего вдруг, но этим я не шибко пеклась, ибо меня все вполне устраивало. Напрашивается, зачем вся эта столь важная встреча в принципе нужна? Все просто — у нас с Алом был чёткий план для дальнейшего его поступления, поэтому я попросила помощи своего отца в составлении документов для моего друга, поскольку Альфред не является полноправным гражданином Парадиза, мы решили избежать хотя бы долю проблем, пусть и не совсем законным методом, ведь его запланированные документы планируются, как нелегальные, но опустим это. Мне тоже далось это с трудом принять в самом начале, но по итогу я смирилась, потому как желание колдуна вступить в ряды Кадетского училища меня очень поразило и в некой степени восхитило. Да, составление документов не входит в прямые обязанности моего отца, так как он по совместительству торговец, но у него, как объяснил мне Ал, имеются связи. Мы были уверены, что ему по силам подобное провернуть. К главным воротам, под которыми я дожидалась, подъехал экипаж, с запряженными двумя лошадьми. Меня окатило сразу облегчение, что тот все же приехал ко мне, как и обещал. — Привет, — вежливо поздоровалась в соответствии своей привычки, подымаясь со своего места, когда из повозки вышел полноватый мужчина. Отец, по моим наблюдениям, ещё немного поправился. Извозчик только кивнул мне в знак приветствия и натянул шляпу пониже. — Угу, — по-лишнему не церемонясь, мой прямой родственник по своей излюбленной привычке достал любимую сигару с приторным тоном и закурил, взамен протягивая слабо завернутую в пергаментную бумагу худую папку. — Пожалуйста. Как и просила. — Спасибо, — немного волнуясь распаковала, вот самый краешек, и по первым строчкам наткнулась на новое временное имя Альфреда «Александр Черч Дуглас». — Ежели честно, то я и не думала, что вы и впрямь так здорово нас выручите. — Типа у меня был выбор? — выдохнул сигарный дым мужчина. По его тону с самого начала можно было определить, что сегодня его дух далеко не на высоте, а после, как он увидел меня, так и подавно. — Ты ж меня шантажировала, девчонка. Вот уж чего так и правда такого я не ожидал от такой соплячки. — И вовсе это был не шантаж… — осеклась я, заворачивая папку обратно в пергамент и прижимая к себе. Мне не понравилось, что с первых секунд новой встречи папа опять по новой начинает испускать свои издевки в мой адрес. — Я просто уточнила, что не соизволю поступать в Военную полицию при таком раскладе, ежели моя просьба будет отклонена. В моем понимании, шантажом это слабо считать, так как у тебя был бы и другой вариант — ты бы смог и без моей помощи возобновить поставки в Стохес. При таком раскладе ты бы мог и не помогать нам в малейшем случае. — Ну и глупая же ты девка, — усмехнулся мужчина среднего возраста, оглядываясь по сторонам, убеждаясь ненароком, что нас никто не подслушивает. — Я и без того полностью понимал, что ты так просто не бросишь свою затею отступить от должности среди полицаев. У тебя явно имеется какая-то магическая подоплека там, о которой множество херова дней упоминала старуха. Мне то все равно, но ты бы навряд ли так просто отступила, что выродков подобных тебе там быстро четвертуют при малейшем подозрении без военной службы да и то не факт. — Ошибаешься, — остепенила я того. — Если Ал не попадёт в Кадетском училище, то я ещё подумаю стоит ли туда идти. — Где ты вообще откопала этого… А впрочем, насрать, — бросил докуренный бычок на траву, туша его ботинком. — Мне и без того пора. Итак кучи времени потратил тут с тобой, мелкий выродок, — ус отца презрительно хмыкнул в осуждающей усмешке, а вот его повторяющиеся оскорбление меня в который раз опять подкосило, вынудив разочаровано спустить брови и ощутить некий спазм в области груди, но далеко не в физическом состоянии. Он вот-вот так быстро собирался взобраться на свою телегу, с которой Томсон нас определённо не слышал как и о чем конкретно мы толковали, но это было и не шибко принципиально для меня. Вдруг такой возможности уже не выпадет и я так и не узнаю причины его столь неприятного отношения ко мне? — Ответь, да в чем же кроется такая неприязнь твоя ко мне? — сделала неуверенный шаг вперёд, намеренно останавливаясь своим обомлевшим тоном широкую спину отца. — Почему все так? Почему всякий раз, как мы видимся, невзирая на столько лет разлуки, да и все моё младенчество, ты меня так недолюбливаешь? Скажи, в чем я виновата? Что мне сделать, чтобы исправить свою ошибку? Да и в чем конкретно моя совесть так провинилась перед тобой? — как на одном дыхании выложила гору вопросов перед ним, что лёгкие сперло. Но настоять хотелось. Правда хотелось. — Скажи… Пожалуйста почему? В чем я виновата?.. Мужчина с чёрными усами, как по приказу, стоял на месте, а уже затем медленно обратно повернулся ко мне, как по часовой стрелке. — «В чем виновата», говоришь? — испустил новую усмешку тот, надвигаясь с новым шагом все ближе ко мне. Меня значительно напрягли его действия, что нервы защекотали. — Видишь ли, это была не моя инициатива заводить каких-то мелких сосунков. А все ведь по вине этой треклятой бабки. Видите ли, раз мне срать на наше происхождение, то внуков ей подавайте. Сама то детей поленилась новых состряпать. Думаешь, я не стыжусь этого? — его сальное пухлое, но на вид очень молодое, невзирая на свой настоящий возраст, лицо нависло надо мной, под нависшими веками где в глазах сверкал огонь от негодования и отвращения. — Мне не сдалась эта похабщина в виде всякой колдовской параши. Здесь в этом чёртовом людском мире я есть тот, кто я есть, но при всем при том я каждый раз вскипаю при одном упоминании о тебе или о твоем безалаберном глупом братце, а уж когда вижу тебя, то и подавно. Но приходится терпеть же, потому как щас из кожи вон не лезь, так все в этом мире посылает меня нахер на работе, — я всем клетками тела ощущала, как трясусь с его прямолинейности, но он же оставался невозмутимым, будто это вовсе его забавляло, а того и расслабило от лишнего груза на сердце. Он отпрянул от меня, пока я продолжала дрожать, а на веках не скопились горки слезинок. — И уясни одно: я не хочу и слышать об одном упоминании о колдовстве и ничего связанного с ним. Хотя чего скрывать? Тебе и одного своего вида хватает, чтобы меня выбесить, — мой отец по имени Дуглас вкрай закончил свой монолог и, наконец, обратился к своему верному извозчику. — Томсон! Погнали отсюда! У меня все! — он почесал себя по животу, отворачиваясь. — Твою мать… Как камень с души… Он уехал. Вот так сразу. Разве что всунул мне снова маленькую горсточку монет. Но я была настолько под сильными впечатлениями, что совсем забыла подхватить те, как это делала это раньше, тканью своей одежды, чтобы понапрасну не контактировать с серебром, но в конечном счёте обычные ожоги все же остались. Но они быстро проходят, как и быстро появляются. Только вот ощущения максимально неприятные. Я сидела на одной коряге посреди леса и в размышлениях теребила свою малость обожженную ладонь, растирая совсем слабо небольшие покраснения. Совсем как обжечься кипятком, но только в том случае, если само количество серебра было не столь много, а монетки то маленькие как раз. В голове так и кружил рой мыслей и повторяющихся одних и тех же фраз моего отца, связанных с нашим семейным происхождением. И если мой отец намеренно не проходил Испытание Чудес в семилетнем возрасте, то Фарлан то как раз-таки проходил, но магией не захотел заниматься, списав это занятие максимально бесполезным на тот момент, ибо я тогда ещё даже не родилась, а мы жили в Подземном городе — нам нужны были больше деньги, а не магия. Но и к слову, как уже упоминалось мною, каждый клан имеет свою ключевую особенность. И у нас принято подразделять кланы на женские и мужские, то есть другими словами на тех, где преимущественно девочки рождаются с магическим способностями, а где-то мальчики, а поскольку кланов всего тринадцать, то бишь нечетное число, наш клан обделен так же тем, что у нас и мальчики и девочки владеют дарами Богов от роду. Но вот Фарлан и Дуглас стали исключениями, ибо сами от того отказались. Но его слова… Мне и с того дня, как он нашёл меня, уже не нравились они, но я старалась не придавать этому значения, оправдывая все больше тем, что все когда-нибудь обязательно наладится, а ему нужно время, чтобы свыкнуться с моим нахождение рядом. Но нет. — Боги, как же глупо и наивно… — я ухватилась за голову и вспомнив в очередной раз его взгляд, полный отвращения и пренебрежение, как меня пробила новая дрожь от осознания, что все было впустую. — Да что за ошка (бред)?.. — по моим щекам покатились дорожки блестящих слезинок. — Рита?.. Незапланированное появление постороннего человека заставило меня утереть незаметно свои слезы. — Райнер?.. — я обернулась. И за мной в действительности стоял блондин, пряча свои руки в карманах. Я же ещё несколько раз протерла свои веки. — А что… Что ты здесь делаешь? — Ну я как месяц сюда прихожу, чтобы побыть одному. А вот… Что ты здесь делаешь да и что случилось с тобой? Вот это мне не понятно, — Райнер подоспел осторожно присесть рядышком, и под его весом коряга ещё больше немного накренилась, но я не была сильно обременена его присутствием, скорее, лишь заставило почувствовать себя более уязвимо и чуть не ли голой перед ним со своими слабостями. Он с некой задумкой рассматривал мой профиль. — У тебя точно все хорошо? — Да, вполне… — измученно улыбнулась я, пряча папку под кителем военной формы. — Просто вымоталась после тренировок. — А белки красные тоже от усталости? — выдвинул точный акцент блондин, но определённо без настойчивости. Я растерялась, но Райнер и без того уяснил, что я вру, за что мне стало в каком-то роде даже стыдно. — Ясно… И извини, если навязываюсь. И да, ты наверняка, предположишь, что я не виноват и все в пределах нормы, но мне бы при любом раскладе все равно хотелось бы узнать, что у тебя случилось. — Не люблю я как-то перекладывать проблемы на других, — вымученно посмеялась. — Но чужие как перенимать так только в путь, да? И прости ещё в дополнении за грубость. Я просто… Обеспокоен. Не каждый день увидишь тебя в слезах. Обычно это ты всегда всех успокаиваешь, а тут нечто такое. Как думаешь не настал ли мой черёд, а? — Райнер сделал попытку отшутиться и с поддержкой подтолкнул меня в бок, что в самом деле немного способствовало моему облегчению. «Может… В самом деле ему правда довериться и немного поговорить? Заодно и спросить его мнение на этот счёт пускай и намёками? В конце концов… Это же сам Райнер Браун. Надежнее его никого больше не сыщешь. Ему то можно довериться да и с ним всегда мне так спокойно и умиротворительно» — Ну… — почесав кожу с внутренней стороны запястьев, я предугадывала как тактичнее будет начать изъяснять свою мысль и скажу так, что в голову пришла максимально банальная версия. — Несомненно я сверяюсь с тем, что ты посчитаешь этот вопрос немного странным, но все же… Кто в твоём понимании «выродок»? Начну, пожалуй, с этого. — И правда странный вопрос, — Райнер все-таки смог слабо улыбнуться, но сразу собрался с силами, чтобы ответить максимально серьёзно, так как, наверняка, сам подробно видел, что сейчас это для меня очень важно. — Если говорить совсем уж примитивно, то выродками же считаются те, кто обделен какими-то отрицательными качествами вне общества. — Другими словами, тот, кто сильно отличается от других? — Ну да. Так по крайней мере справочник бы сказал, — и снова эта очаровательная усмешка с его уст. И как у него это получается, что всегда помогает? — А так к чему ты это спрашиваешь? Неужто тебя обидел тот самый выродок? Или Эдди снова взялся за свое? Ты то хотя бы не молчи, а то можем прямо сейчас пойти надрать ему зад за это. — Проблема кроется не в нем, а в моём отце. Он мнит… — вытерла образовавшуюся испарину со лба и глубоко вздохнула. — Мнит, что я и есть выродок. И… Кто знает — гляди, он прав… Наверное… Браун внезапно сильно побледнел и перестал выдавать и намёка, чтобы пошутить. — С чего бы ему так считать?.. — то ли мне послышалось, но его голос сильно осип и приобрёл очень тихие нотки. — Это… Довольно сложно объяснить. Прости, но я не могу тебе речить (сказать), но ежели бы ты знал все, то возможно, и сам бы так подумал… — А вот и нет, — оборвал меня блондин, по большему счету одаривая своим полным уверенности взглядом. — И ты не выродок. Мой отец тоже мне когда-то сказал нечто похожее, но знаешь что? — я выжидающе сморгнула смоченными ресницами. — Плевать на них. Ничьи слова, даже если вас связывает одна кровь, не должны сломить тебя. Понимаю, сначала будет нелегко это принять, но со временем ты обязательно научишься. Главное, иметь к сведению, что ты сама думаешь о себе и как себя преподносить в этот мир. Да и… — Райнер вновь преобразился и широко заулыбался, хотя где-то глубоко внутри себя, судя по взгляду, почему-то тайно разозлился. По всей видимости, на моего отца. — Просто мужик, возможно, сам немного завидует своей дочке. Куда ему тягаться с такой милашкой, которая скоро станет таким отважным солдатом? — Ты вновь нарек меня «милашкой». Это и впрямь приятно. — Да… — блондин чарующе с чего бы-то засмущался и за чем-то потянулся, что прятались под корягой. — А на счёт… Твоего отца, то мне искренне жаль. Не знамово, что конкретно он тебе в тот день наговорил, но думаю, он был не прав. Таким сыном можно только гордиться, как ты. — Не переводи тему, милаха, — и вот Райнер опять издал усмешку и показал на видное место то, ради чего так упорно копался под тем, на чем мы сидели. Между его массивными пальцами кружился знакомый мне цветок лесной герани. Без лишних слов, он спокойно вдел мне в волосы красивое творение природы с миниатюрными фиолетовым лепестками. — Это чтоб ты не грустила из-за такого… Ну ты поняла. Так уж и быть, не буду ругаться. Он все-таки твой отец, как никак… Но без твоего присутствия я бы точно покрыл его матом, как только смог бы. И повторюсь напоследок: посчитать такую, как ты, выродком это ж каким дураком отмороженным надо быть? Никакой ты не выродок, а самая обычная, добрая, честная и отважная девушка из тех, кого я знаю. «Ты меня ведь совсем не знаешь…» — Спасибо за поддержку, — вставила подаренный цветок поглубже в блондинистые локоны. — Мне было нужно услышать это. Ты тоже очень хороший человек, Райнер. Всегда оказываешься там, где нужно. Без тебя здесь бы было значительнее тяжелее переносить все это… Греющая речь Райнера порадовала меня и ободрила полегче любого эликсира, но и мне самой было немного гордимво за саму себя, ведь мне так или иначе удалось поговорить по душам с ним на эту тему. У меня с Райнером с самого начала были тёплые отношения с самого того немного неуклюжего дня во время второй тренировки тренировки с УПМ, но сейчас мне вдруг показалось, что он понял меня с полуслова, как никто другой, хотя я говорила довольно скомкано и далеко не прямо, но Браун и без того все принял к сведению, будто его тоже когда-то в действительности считали кем-то не таким, каким хотели изначально видеть. И именно это нас объединило. «Неужели тебя, Райнер, тоже когда-то считали выродком? Почему? Это ли тебе говорил твой отец?»***
Хвала Богам, Шадис позволил пройти Альфреду через главные врата в лице обычного горожанина. Мы долго противились с охранниками, но в итоге пришли к общему соглашению, чтобы инструктор нас хотя бы малость выслушал. На такой случай мы успели за выходные привести Ала в порядок: подстричь его, подобрать на мои вырученные деньги от отца одежду да и разобрать перепутаны его новые документы для отчёта. Для всего этого мне пришлось отказаться от привычной поездки в Даупу с Сашей. Но не приятнее из всего этого было то, что Алу самому пришлось обрезать собственные уши, чего он захотел в принципе сам. И скажу одно — зрелище не из приятных было, что меня чуть было не стошнило. Разговор зашёл и до того, что он подметил, что мне нужно уже немного обрезать свои собственные, так как у всего народа tha'ne есть одно необычное свойство — в силу времени и постоянного использования настроек, зельев, мазей и эликсиров наши уши имеют свойство отрастать, как и любые раны заживать, за исключением утерянных конечностей. Они от природы у нас длинные, заостренные и немного выпуклые, что обычному человеку увидеть крайне неожиданно, но обрезать мы были вынуждены начать их лишь только тогда, когда нам было нужно влиться в общество людей, а так этой особой потребности у нас нет. Единственное, что смущает абсолютно любого каждого из нас это то, что никакие заклинания не под властью остановить этот процесс их роста, как бы мы не старились. Первое явление, которому мы пока что не можем найти объяснения. Но я пообещала Альфреду, что сделаю это так же сама без чье-либо посторонней помощи. В последний раз ещё при моем рождении мне обрезала их бабушка, сделав похожими на человеческие, а так я и представить себя не могу с настоящими, ибо не помню и в помине какими они были когда-то, но Ал точно признался, что те ухитрились немного вытянуться и вскоре это может навлечь на меня новые трудности. Но об этом позже. Мы стояли в хорошо освещенном кабинете господина Кита Шадиса, куда проникал преимущественно солнечный свет сквозь огромные окна из-под толстых тканей штор. Мне дозволили явиться вместе со своим другом, пока тот излагал свои личные помыслы на таком позднее сроке присоединиться к кадетам, а сам Шадис внимательно пробегал глазами по строчкам фальсифицированных документов и одновременно слушал его аргументацию. — Итак, вы, выходит, родственники? Я правильно вас понял? — все ещё слабо пораженно спросил лысый смуглый мужчина и перевернул лист. И говорил он наедине с нами в разы рассудительнее без лишних криков и приказов, как это он любит поворачивать на тренировках. «Вот уж как непривычно то. Но даже сейчас как-то на душе не спокойно. Опасаюсь, что он вдруг снова закричит своим излюбленным командным тоном» — Так и есть, сэр, — соврал не стесняясь брюнет. Теперь он выглядел невероятно славным и красивым с короткими угольными и волнистыми волосами, чёлка которых совсем немного попадала ему в глаза. — Двоюродные брат с сестрой, если можно так выразиться. После падения Марии мы все эти года не виделись, но до той поры, пока я не узнал, что моя сестра пошла к вам. Это вдохновило и меня в некотором роде стать солдатом в связи последними событиями. Сам то я с раннего детства был вовлечен во всю эту военную тематику и терзал себя изнуренными нагрузками. чтобы стать сильнее, но по молодости не особо грезил идти именно на службу, а всего-то мечтал отбиться от местных дворовых хулиганов. Осознание просто поздно явилось ко мне. Думается, сэр, вы меня, как никто понимаете к чему я, — Шадис лениво кивнул, не отрываясь от бумаг, пока Ал не продолжил с объяснениями. — Но я давал себе отчёт, что в моем возрасте уже поздно ждать следующего набора и поэтому я решил самостоятельно освоить все дисциплины, предназначенные для каждого солдата, — Шадис не скрывая того посмеялся, но мой друг оставался все прежде спокойным и хладнокровным на его язвительность, словно уже ему приходилось через такое проходить, когда в него не верили. Хотя чему я удивляюсь? Это ни коем чудом не поражает, если брать во внимание, что ему формально сейчас по крайней мере ментально, как и до того, как он умер, пятьдесят восьмой год. — В бумагах подробный отчёт откуда у меня были на то средства. Вы можете это увидеть сами. — Да, вижу. Некие родственники из Горнизона… Не совсем законно, конечно, но так уж и быть, опустим это, раз тех все равно уже нет в живых. И прими мои соболезнования, сынок. «Как и не было их изначально…» — И так вот, прошу ещё раз вашей милости, сэр, зачислить меня официально под ваше крыло в Кадетский корпус. Для меня не секрет, что вы не имеете на то права, но я прошу вас хотя бы посмотреть на меня и мои способности. Клянусь, господин, вы не прогадаете и не потеряете свое драгоценное время впустую. «Точно настоящий колдун… Обращение «господин» выдаёт», — незаметно от двоих на моих щеках дрогнула улыбка с подобных мыслей. Инструктор пока ничего не привёл в знак опровержения прошения Альфреда, следовательно, можно пока предположить, что дело в шляпе, и у нас ещё имеется надежда. Мужчина откинулся на стул, покончив читать неподлинную биографию некого Александра, и почесал себя по своей бородке, упрятав затуманенный взгляд куда-то в центр стола. Мы с моим братом случайно переглянулись в жесте мысленного обсуждения, что же значит на самом деле его реакция. Сомнения? Соглашение? Или все же неопровержимый отказ? — Хорошо. Мы оба не поверили в то, что услышали. Будь на то воля, то вместе бы завизжали и запрыгали от переизбытка чувств и эндорфина. — Будь на то ваша воля, но я лично посмотрю на тебя, — господин Кит поднял суровый непоколебимый ниц впритык на колдуна, но тому, похоже, было не так страшно, как это нам нынешним курсантам. Он то видел, наверное, куда злее военачальников и офицеров, чем Шадис. — И если ты и впрямь так хорош, каким себя описываешь, то так тому и быть — я возьму тебя. Нашим рядам будут полезные и умелые солдаты, какую бы подготовку и где именно они бы не прошли, — Шадис вновь о чем-то задумался. И почему-то с этого у меня сложилось впечатление, что он когда-то уже был в похожей ситуации. Так выходит, я ошибалась и уже принимали таким способом новобранцев? — Но я буду драть с тебя кожу вплоть до костей, чтобы вытрясти из тебя по-максимуму. И если ты готов прямо сейчас, то милости прошу. Но имей ввиду так же, что на поступление в Военную полицию у тебя крайне мало шансов. Не каждый в состоянии так быстро перегнать остальных ребят и набрать столько дюжины баллов. Твоя сестра, как никто другой, думаю, понимает насколько эта непростая задача. — Я что-нибудь придумаю, сэр, — уверенно расплылся в улыбке высокий брюнет и как бы с вызовом принял все вышепоставленные условия от господина инструктора. — По этому поводу можете не волноваться. — Ну тогда начнём твою проверку прямо сейчас. И сразу сегодня определим достоин ли ты стать солдатом. — Ох, ну само собой, достоин…***
Как и полагается, господин инструктор по правилам решил сначала разогнать как следует моего друга обычными нагрузками, как подтягивания, пресс, приседания, бег и тому подобное. Но даже в элементарном Альфред проявил себя во всей красе, сумев удивить даже меня. На подобное зрелище собралось абсолютно все училище, чтобы посмотреть. — А кто это с инструктором? — У нас что, новенький? — Да быть того не может! Под конец выпуска? Смеёшься что ли? — А мне кажется, что да. Ты только погляди, как он отлично справляется. — А как по мне, он какой-нибудь родственничек Шадиса. Вот он и по блату ему и даст. Не удивлюсь, если и баллов ему накидает вдобавок. Среди всех курсантов были глубоко обескуражены и мои друзья. Мы заняли места в первом ряду и с восхищением все вместе следили за новыми командами от господина Кита для некого «новенького». И когда черноволосый отжался с хлопками, свободно и ловко отпрыгивая от земли своим напряженным корпусом, чего встречаю впервые даже я сама, все ещё сильнее восторженно прокричали: — Во даёт! — А он крут! — Откуда у него такая подготовка то мне кто-нибудь ответит?! — Какой сильный! — И красивый к тому же… Среди толпы девчонок послышалось перешептывания и смешки, чего не унять и у меня. Я так гордилась им да и по изумленной гримасе самого Кита уже многое объяснимо — если Алу удастся успешно пройти последнее испытание на проверку его способностей с пространственным маневрированием, то инструктор навряд ли упустит такую возможность записать в ряды на первый взгляд способного ученика. «Видимо, он не часто встречает новобранцев, способных отжиматься с хлопками…» Мне на плечо легла чья-то мягкая, сочащаяся теплом, рука. И то ли от частых прикосновений я её узнала, то ли просто угадала кому именно она принадлежит. — Рита, а что происходит? — заметно, что Марко только вот-вот пришёл и ни о чем ещё не подозревает. Его подбородок навис надо мной, располагаясь нежно на плече. Удивительно как, но ему не тяжело со своим ростом было дотянуться до меня. Увидев его, мое сердце так и запорхало. — Марко! Привет! — вполне не странная реакция я считаю, ибо эти два месяца мы почти не пересекались, так как я была вовлеченно погружена обучением Ала с приводом, а ещё же нужно было уделять время для чародейства и повторения изученного материала, хотя и с этим последние дни я стала мало времени уделять магии, о чем, наверное, в последствие пожалею. И теперь даже совестно за то, что я так отступила от Бодта, ведь мне и ему так же внимание хочется уделять. Я припала к нему с такими сильными объятьями, вдыхая смешанный аромат лёгкого пота после тренировки, что меня никак не смущало, но сочетающимся так же с теми некими хлебобулочными изделиями. Это вполне себе объяснимо почему я от случая называю его булочкой, либо же солнышком из-за его такой же яркой и солнечной улыбки. Марко немного пошатнулся, что чуть не навалился на другого курсанта, но вовремя удержал баланс в равновесии. — И тебе привет… — парень почему-то задумался, но в макушку меня поцеловал. — Я все не могу тебе придумать милое прозвище. Вот уже сколько… А так в голову ничего и не приходит, — между тем решил вспомнить он, почесав себя по подбородку. — Ну, мне понравится любое. Даже если просто будешь обращаться ко мне по имени, — я задрала подбородок на встречу к Марко, пока мои руки кольцом продолжали обнимать парня за талию. Его карий ниц так согревал меня изнутри, что я осознала насколько сильно соскучилась по нему — по его объятьям, по его дурманящим мой рассудок поцелуям. — Булочка, — быстро подпрыгнув, чмокнула того, но промахнулась и лишь попала в щеку, но даже этого хватило, чтобы брюнет прелестно покрылся пунцом и широко улыбнулся — все то, как я люблю. «Какой же он все-таки прелестный…» Где-то за ним уныло закатила глаза Имир и громко цокнула языком, пока Крита не подтолкнула её в бок, явно напротив любуясь нами двумя, промолвив что-то на подобии «какие же они красивые». И если раньше меня сильно смущало подобное обращение в наш адрес и без разницы какое именно, что схоже с Имир, либо же с Кристой, то сейчас я стараюсь не зацикливаться на этом, так как сама с учётом наших совместных долгих месяцев с Марко уяснила, что глупо как-то обращать на это внимание. Если мне хорошо с таким человеком, то чужое мнение лишь помеха. Да и сам Ал не раз мне похожую суть вдалбливал. — И не правильно это все же… — приобнял меня покрепче Марко, на что я удовлетворённо посмеялась, утыкаясь ему в подмышку. — Но потом об этом. Лучше можешь пожалуйста сказать, что все это значит? И кто этот парень? Почему его инструктор проверяет? Я его раньше здесь не припомню… — А это… — немного отодвинулась от парня, чтобы было удобнее говорить. И как раз обнаружила своим взглядом, как Ала проверяют на выносливость и способность к подтягиванию на турнике и то, как все вновь ошарашенно завопили когда мой друг вместо обычного подтягивания продемонстрировал полный побъем всего корпуса на одних руках. По-моему такой вид подтягивания обычно называют «с выходом». — Клянусь, я хотела тебе сказать, но не знаю даже вот с чего начать… — Марко понимающе погладил меня по волосам, мысленно донося, что мне не за что оправдываться и он все прекрасно принимает к сведению. Возможно, он в какой-то степени уже начал подозревать, что мы длительный период почти не общались как раз из-за этого. — Видишь ли… Этот парень… Ой, даже как-то не по себе произносить подобное… Но… В общем, он мой брат. Сказать, что мой предмет воздыхания был в шоке, это мягко сказано. А то и настолько, что удивлённо приоткрыл рот, а его глаза округлились. — Ты только не пугайся, но мы двоюродные. Не родные. А вот теперь он хоть какую-то реакцию преподнёс помимо широкого недоумения — по крайней мере медленно покачал головой, переводя взгляд на парня, который в свою очередь как раз закончил отжиматься и его повели на последний этап проверки. — Даже так… — поговорил тот, не отрывая взгляда от парня, надевающего на себя ремни, и регулируя их. — Не знал, что у тебя есть ещё родственники. — Мы редко когда общались в детстве, так как я то родом из Шиганшины, а он из другого города в пределах стены Марии. Потом же когда всю территорию посеял мрак из титанов, и нас эвакуировали за Розу, мы и вовсе утратили связь. Вот совсем недавно и встретились как-то в Тросте. — И теперь?.. — И теперь он хочеши присоединиться к нам. И как мне чудится, ему удалось покорить даже Шадиса. У него вполне неплохие шансы, мягко говоря. Мне крайне стыдно врать Марко, но ничего более поделать не могу. Правда слишком невероятная, чтобы так скоро её принять. Аж нам с Кэсс потребовалось неделя, дабы переварить это, ибо никто из нас раньше с таким не сталкивался, а я так и в помине не представляла, что подобное бывает в мире магии. как и существование ренатъяров. Но Марко, похоже, поверил мне на слово, ибо как… Доверяет мне. «Боги, как же низко себя чувствую» Мы побежали всей гурьбой из сто четвёртого за инструктором и Альфредом для того, чтобы как следует не упустить ни одного важного момента из главной проверки Ала по управлению приводом. И когда тот свободно взлетел в небо от начала отсчёта господина Кита, всех поразило в одно мгновение подобно одним выстрелом стрелы: — Ничего себе! Он даже с приводом обращаться умеет! — Невероятно! — И откуда же, интересно, он этому научился? — Да какая разница, если это выглядит настолько охриненно?! — А как он двигается то! Овации и восторг со стороны однополчан за Ала радовали и меня. Самой не верится как, но тому удалось в считанные два месяца легко овладеть такой техникой убийства титанов. Он воевал, несомненно, но только с людьми, а никак не с титанами, хотя… Разница почти не меняется. Косвенно одно и то же. Гипотетически, разумеется, если учитывать правду возникновения титанов. Но он так быстро и умело передвигался по лесу, перерезая впервые в своей жизни куски шеи титанов, цепляясь все ловчее своими тросами за деревья, что его почти не было видно. Настолько не видно, что меня в определённый момент накрыли некие подозрения и сомнения. «Стоп. Он что… Пользуется магией?» А впрочем, какой дар у Ала? Мне и в голову как-то не приходило особо это из-за постоянных тренировок, но вот тут резко мне стало любопытно. Мне известно лишь только то, что он был чародеем и провидцем — мог образно предугадать самое ближайшее будущее, но что до особого таланта… И речи не заходило. Да и он сам отнекивался и утверждал, что не все до конца вспомнил. Не прошло и минуты, как Ал приземлился подле высокого господина инструктора, пока тот даже не успел отключить секундомер. Они о чем-то тихо разглагольствовали, пока все кадеты так и ломились, чтобы подслушать. — Да о чем они говорят? Дайте пройти и послушать! — под моим локтем и локтем Марко пролез Конни, пробиваясь в первые ряды к нам. — Да отсюда все равно ничего не слышно, — где-то откуда-то пояснил Жан. — Успокойся уже. Не одному тебе интересно, что это за парень такой. Те прекратили что-то обсуждать и после чего Кит вместе с Алом обернулись ко всему корпусу. Кадеты затряслись от грозного оскала господина Щадиса, а так после его приказного тона и помине поравнялись в линии. Я была в их числе, становясь на метр от Спрингера с Бодтом. — Курсанты, — объявил наш руководитель. — С сегодняшнего дня в наших рядах пополнение, — и пусть и многие предполагали такой исход, но тем не менее большая часть бесстыдно ахнула. — А ты, сосунок, так уж и быть, надо признать, чего-то да стоишь. Не то чтобы ты меня и впрямь удивил… Но пушечное мясо, по крайней мере, из тебя действительное слабоватое. — Благодарю, сэр, — дернул уголком своим губ Ал в усмешливом варианте. — Так вот, начиная с сегодняшнего дня к нам зачисляется новый поросенок. Прошу любить и жаловать — Александр Черч к вашим услугам. — Кто-кто ещё раз?.. — прошептал где-то рядом, прячась в рядах, Жан. — Народ, я же верно расслышал инструктора? Он сказал… — Конни машинально повернул голову в моём направлении, впрочем, как и многие другие кадеты, от чего я ощутила явно себя в не своей тарелке от стольких пристальных взглядов. Единственный, кто хоть как-то пытался меня визуально подбодрить это был Марко. Пусть он и был изумлен не меньше остальных, но хотя был вовлечен в обозначение ситуации на пару минут пораньше. Всё вновь зароптали друг с дружкой, а кто-то и напрямую обсуждал мою связь с новеньким. Я отвлеклась в тот миг, когда встретилась с восторженным по-детским солнечно-желтым взглядом Альфреда, а теперь и поныне прозванным уже Александром или же Алексом. Не могу сказать с уверенностью сколько именно нам придется играть свои роли, но пока все будет оставаться как есть. «Он повидал много чего, но тут так рад… И он постепенно вспоминает свою прошлую жизнь, но тут для него словно наступил новый этап. И он прямо сияет» Я смотрела на то, как он доволен собой. Что-то новое открылось для меня вновь, хотя мы с того дня падения стены в Шиганшине вместе. Но кто мог знать, что Ал на самом деле и не просто птица? И пусть, несомненно, многое уже начинает меняться, как и нечто между нами, я все равно наглядно вижу, что это все тот же Ал, как я уже говорила. Он оправдал свое желание пойти на такой риск клятвой преданности, но а вместе с ней своим чувством привязанности ко мне. Что радует — что с ним мне не страшно будет пройти многое и дойти до своей цели. Он помогает не только как советчик, но и как верный друг, оказывая все больше новых волн впечатлений и вдохновения. Уж чего, но этого у него не отнять. Так же он опомнился и дал понять, что память к нему ещё не до конца вернулась. И как только он вспомнит что-то связанное с нашим потомственным даром, то тут же прямым ходом сообщит мне. Но вот сейчас это не важно, поскольку нам вдвоём предстоит для начала объясниться перед всеми, с кем я в хороших дружеских отношениях, так как все ребята, наверняка, прямо сейчас только и хотят, что разобраться во всех не несостыковках. Но у нас уже имеется вымышленная короткая история, которую нам любезно придётся им всунуть в качестве объяснения. Её я и в вкратце поведала уже Марко. Ложь, которая, видимо, затянется надолго, а мы станем ее главными предводителями.***
Большая толпа окружила моего друга, а он этим воспользовался и затащил меня к себе в самый эпицентр, что заставило чувствовать себя вновь крайне непривычно, ибо мне не по душе, когда на меня столько посторонних так пристально смотрит. Мы размеренно ужинали и выслушивали тираду от курсантов, как их потрясла внезапная проверка новичка да и само его неожиданное появление. — Ну ты даёшь! — пропел Эрен, который сидел прямо напротив нас. Он весь вечер только и делал, что забавно восторгается Алом, увидев лишь малую часть его способностей сегодня. Но этого ему вполне хватило, чтобы записать того в себе идолы. — А как ловко ты маневрировал! Я даже не заметил, как ты сначала был в одном месте, а затем сразу уже в другом! Это ли не чудо?! — И за минуту сразу пятерых! — так же вдохновленно подхватил Томас. — Вот это круто! Только Микасе удавалось так же! — Братан, признайся честно в чем твой секрет? Поделись, ну пожалуйста! — Конни, как бы молясь, сложил ладони домиком и с мольбой в глазах склонился над парнем. — Как ты так быстро двигался? Должно же быть хоть что-то! Хотя бы какой-нибудь секретик! Я хочу так же научиться! Альфред поставил стакан с молоком на деревянный стол и с добрым посылом усмехнулся, на секунду прикрывая свои веки с длинными чёрными ресницами. Он обвел размякшим взглядом всех присутствующих, истинно притворяясь, что видит всех этих ребят впервые, хотя сам, как и я, знаком с ними уже давно как. Его худые пальцы, где очень часто можно встретить уйму родинок, с шалостью потрепали за голову Спрингера. Парень был немного обескуражен подобным ответом да настолько, что и не успел отодвинуться от навязчивого жеста. — Секрет прост — один только труд. Без него никаких успехов никогда никто не добьется. В военном деле так и подавно, дружище. Надо только постараться. Я так и считаю, что к таким вещам, если и впрямь хочешь чего-то добиться, нужно рвать, грубо говоря, задницу, а то иначе на всем готовеньком ты скорее первые минуты же сдохнешь, выйдя за стены в реальный мир. «А он бы нашёл общий язык С Райнером. Мыслит очень похоже» А ведь действительно в толпе блондин одобрительно закивал на наставления моего братца. — И все же… Сколько, выходит, ты тогда так упорно тренировался? — все по прежнему было интересно Конни. — Ты же наш ровесник на вид. Так как ты так быстро освоил все дисциплины? «А он ведь как-то сказал, что служил приблизительно с четырнадцати лет, следовательно, он в военном ремесле по крайне мере не меньше сорока лет… Ого» — Ты знаешь, — заговорщически поджал под себя губы рассказчик. — С детства всего-то научился основе — бег, прыжки в длину, отжимания, а дальше как-то само все закрутилось, но важнее из этого, скажу я вам всем, это дыхание. Без него мало что у вас получится. Оно даёт вам больше концентрации во время опасности, вы не так напуганы и обеспокоены обстановкой, из-за чего на трезвую голову так же становится легче думать. Научитесь правильно дышать — и перед вами все дороги станут открыты. А что же до УПМ, то тут немножко другой случай, — Ал запнулся, но нисколько не подал виду, что я как-то в этом замешана. Даже глаза не повёл в моем боку, чему я была ему несказанно благодарна. — Мои… Предки служили королю многими столетиями, но кто-то был выходцем из Гарнизона. Вот я и решил посвятить свое кредо тому же. Раньше я не понимал почему все мои деды да бабки пеклись по такой преданности, но потом с возрастом осознал, а столкнувшись вскоре лицом к лицу с опасностью… В лице титанов, я вдвойне осознал, что нашему народу не хватает былой безопасности перед столь мощным противником. И если одна моя жизнь хоть как-то способна что-то изменить, то я на все согласен. Ради благой цели. — Ты что же это собираешься тоже в Военную полицию? — немного разочаровано выдохнул Йегер. — Так выходит? — Но, братан, даже если тебя и взяли к нам, то как же ты успеешь так быстро кучи баллов набрать всего за пару месяцев перед выпуском, а? — поддержал снова Конни своего друга, наваливаясь подбородком о поверхность стола, смотря на Ала с диким нетерпением. — Это же практически невозможно. — Наивные же вы, ребята… — совсем слабо и не озлоблено усмехнулся брюнет, отодвигая свои маленькие смольные кудри назад к затылку. — Кто сказал вам, что чтобы быть верным своим родине и правителю обязательно переться по уставке к полицейским в пригретую столицу? Кто вам сказал такое, что проявить искренность своих намерений по иному никак? — все кадеты, не ожидая нечто подобной предъявы, только и смогли, что пооткрывать рты. — Да пусть я попаду и в Горнизон да хоть в Развед-корпус, я смогу проявить себя в любом подразделении. В Гарнизоне сделать все что угодно лишь бы предотвратить возвращения тех гигантских ублюдков, ведь под каким углом не посмотри — в столице в Военной полиции вам навряд ли всех удастся спасти да и не надолго. Не хочу никого из вас пугать, а уж чего хуже вселять ненужные сомнения и пристыдить, но это вполне очевидно — вероятность того, что если ничего не изменится и что Колосс с Бронированным не приволокут сюда свои зады снова, чтобы проломить оставшиеся две стены и не уничтожить последнюю цивилизацию, крайне высоки. И тогда назревает вопрос — куда вы пойдёте, когда последние стены падут? Куда пойдут ваши семьи? Куда пойдёт столица да и сам король, ежели все живое разом погибнет и уйдёт в последний свой кровавый закат? Куда? Куда, ежели все так и пойдут просиживать свои жопы в пригретое гнездышко, намереваясь отлынивать от своих обязанностей и наивно веря, что угроза не настигнет нас вновь? А? Слабо ответить? Я была остолбенела вместе с остальными. Все настолько внимательно слушали, что и дышать побоялись, от чего отчетливо можно было в лёгкую разобрать тяжёлое дыхание каждого. Но больше всех из присутствующих был крайне рад Эрен. По его округленным и распахнутым глазам с лёгкой полуулыбкой он словно так и показывал всем, что явно нашёл своего единомышленника, чему был всецело в восторге. «Вот это Ал, конечно, разогнался… Да и вдобавок в самый первый день» — И все же возвращаясь к вашему вопросу, я готов смело на него ответить, — отхлебнул было молоко мой друг, над верхней губой после чего у него закрасовалась смешная белая полоска над жидкой щетиной. — Мне не нужна должность в Полиции. Я остаюсь верен своему королю и без неё, — он сделал точный акцент на слове «своему», что свидетельствовало прямым намёком по крайней мере для меня и где-то рядом присутствующей Кассандре, что речь идёт далеко не о поддельной мешке Парадиза, а о нашем подлинном короле народа tha'ne. — Простите. Что-то я заболтался не по делу. Со мной такое бывает. «В этом то мы с тобой похожи» — улыбнулась я и сделала глоток из своей кружки. — И чтоб, так уж и быть, вас больше не смущать и не выгонять в краску с моего красноречия, я, пожалуй, лучше преподниму этот напиток, — Альфред усмешливо хмыкнул, принюхиваясь и вставая из-за стола вместе с кружкой. — Не пиво, конечно, но насрать. Так вот, преподниму этот чудесный напиток во благо нашей завтра совместной тренировке следующим прекрасным утром. Для меня честью будет служить с вами под одним знаменем, народ. — А повод то и правда серьёзный намечается, — усмезается Эрен и первым высказывает желание чокнуть свою наполненную кружку с Алом. — Жаль, конечно, что по-настоящему нам не суждено пока что выпить, но я все равно рад знакомству, Александр. Уверен, с тобой будет в разы интереснее на учениях. — О, я тоже не сомневаюсь. И прошу, браво, зовите меня просто Алекс. Я же не так закомплексован, как Шадис, чтобы требовать от вас формального обращения. Все разъяренно загоготали от шутки Ала, наполняя зал гулом. — За знакомство! — следующая очередь настала за Конни чокаться под мечтательным алкогольным напитком, которое могло бы быть на месте молока в его кружке. — Не могу пока судить, но так тому и быть — посмотрим, что ты дальше из себя представлять будешь, — Жан вызывающе осклабился, но согласился на соприкосновение стаканов с брюнетом, от чего белая жидкость после столкновения немного полилась за края. — Но не зазнавайся до поры от времени. — Можешь в этом не сомневаться, — так же с вызовом качнул головой Ал, хищно оскалившись. — Поверь, я верю, что с каждым из вас найдётся что обсудить. С тобой так и подавно, Жан. Ты мне больше всех нравишься, приятель. Парень обомлел сначала, что тот знает его имя, но вскоре совсем через десять минут об этом все позабыли и полностью подключились к процессу общения. Кто-то из кадетов ушёл, но большая часть осталась, особенно те, кому Ал выказывал наибольшее колличество своего внимания. Как оказалось, он настоящая душа компании. Ему удалось покорить в считанные минуты всех тех, кто с самого начала относился к нему скептически. Даже Жан невзначай заинтересовано слушал того, но пытался не подать виду, что он и прям вовлечен, но мимо меня и Марко это не ушло, ибо мы его слишком хорошо знаем, и он всегда так первоначально будет упрямиться. Какой же он все-таки забавный и малость предсказуемый. Дошло и до того, что с каждых шуток моих товарищей, смех их словно опьянал и раззодоривал. Поразительно, как наше руководство ещё не навестило нас от такого шума. Я предпочитала по большей молчать и только слушать, но от этого вечер был не менее интересным. Клянусь, запомнится нам он всем надолго, ведь уже сдаётся впечатление, что Ал напористо прорывает себе законное место в ряды всего сто четвёртого в круг моих друзей. Мой фальш брат во время своих росказней странных шуток периодически заключал меня в свои объятья и тискал у всех на виду, от чего вдруг все постепенно стали обращать на нас внимание и на то, как мы выглядит рядышком вдвоём. — Скажите, Александр, а вы что, в самом деле родственники? — между тем полюбопытствовала Саша, вытирая слезинки после минуты безудержного смеха. — Просто вы… Не так уж сильно и похожи. — Клянусь тебе всеми волосками моего прекрасного тела, что это чистая реальность! Этот ангел моя самая настоящая двоюродная сестра! — больно громко пояснил Альфред, теребя меня за щечки. — Эта упрямица ещё и не признает того факта, что с самого детства была той ещё красавицей. Серьёзно вам говорю. Как мы встретились спустя столько лет я с трудом её узнал. А нас, как видит кто, я сразу ему смело хвастаюсь своей прекрасной сестрой! Вот скажите мне, что я не вру? Как можно в себе так сомневаться? Она же просто великолепна! — Ты что делаешь?.. — спросила я шепетом и перетерпливая то, как мне скривили милую моську и потыкали в щеки с обеих сторон пальцами. Но не стану отрицать, что такие комплименты от Ала сами по себе очень приятны. — И правда прекрасна… И очень красивая… — Марко получил мой застеснявшийся взор и тут же сам залился краской. Альфред, благо, не стал зацикливаться на этом, наверняка, только потому что посчитал, что не все сразу в один вечер нам суждено разгрести. Я в этот момент была благодарна ему и просунув руку под стол переплела свои пальцы со своим предметом воздыхания, ощущая лёгкость после его признания. Марко ответил мне взаимностью и скрепил наши пальцы. Бодт часто делает мне комплименты, дарит милые подарки в виде цветов, стихотворений или же моих рисунков, но умудряется как раньше делать все это очень робко и очень мило. Мне это очень нравится. Хотя что меня беспокоит — его перемена настроения после завершенного монолога Ала касаемо преданности и желания служить своему королю. Почему-то Марко сразу переменился с этого, но как только в тайне от всей группы я спросила у него все ли у него в порядке тот сразу соврал, изъявив, что все в предалах нормы, после чего вымученно улыбнулся. Мне в груди что-то неприятно щёлкнуло после этого. Его эти слова Ала сильно подзадели... «А вдруг он неспроста заговорил об этом? Ведь не даром же мы недавно с ним обсуждали это... » Когда все закончилось, мы разошлись по своим казармам. Алу пришлось дальше справляться самостоятельно. Ему как раз перед сном предоставили свою личную военную форму с постельным бельём. Мы разошлись и пожелали друг другу спокойной ночи. Но я долго не могла уснуть, постоянно изворачиваясь из одного угла кровати в другой, так как отсутствие рядом Ала этому способствовало. Я привыкла, что на протяжении всех этих лет он спал всегда со мной, привыкла слушать его сопение, обнимать во сне, а теперь это исчезло, но он в этом никак не виновен. Это уже мои личные проблемы и только мне по силам в них разобраться. В итоге, я до поздна читала книгу заклинаний, так и не уснув почти до четырёх утра. И наверняка я об этом пожалею завтра на тренировке.