Босиком по лезвию ножа, пройти на поводу у чувств

Когда я снова почувствовала боль, я выдохнула от облегчения: еще никогда я не испытывала такой невероятной радости просто от того, что у меня адски болит голова. Конечно, я понимала, что это мое счастье может быть лишь ответной реакцией на боль и шок где-то там, в глубине моего сознания, но когда при попытке пошевелить рукой я ощутила, что запястья стянуты невероятно туго, из горла вырвался вздох облегчения - кажется, я начинаю понимать прелесть жизни. Легкий перестук колес поезда - о, кажется слух тоже на месте; покачивание вагона и достаточно удобное сидение - и это при том, что каждое движение отдавалось миллионами мелких иголочек по всему телу – вот оно счастье, и даже плевать, что сейчас я немного связанна и меня прожигает взгляд профессионального убийцы. Чего мне-то: ну убьют парой часов позже; не-е-е-т, такое уже проходила, и ситуация была до того забавной с моей стороны, что губы сами по себе разъехались в глупую улыбку, за что я сразу заслужила скептическое хмыканье - та-а-ак это уже очень интересно. Все, пора открывать глаза! Купе оказалось немного другим, хотя внешне оно было очень похоже на то, в котором я очнулась впервые, но все же от моего взгляда не укрылись немного более светлые шторы и наличие за окном звезд - интересно, во сколько вложилась моя предполагаемая «пара часов»? Но больше всего во всем интерьере меня заинтересовал сидящий с невероятно убийственным взглядом длинноволосый брюнет. Я оценивающе прошлась по нему взглядом и… решила, что рассматривать своего «соседа», перегибаясь через раскладной стол - это все-таки неудобно. Что ж, начнем восхождение… Впервые я так отчетливо осознала каждую косточку в своем теле, каждый мускул, каждую волну нестерпимой, но по-своему родной и, самое главное, такой реальной боли. Никогда не думала, что просто встать будет настолько тяжело. От первых весьма несмелых и осторожных движений к горлу подкатила тошнота, голова пошла кругом, а купе потонуло в глубине морской. Руки дрогнули, но тут же инстинктивно вцепились в твердую поверхность стола - вот тебе и сбегай от Ноев с такими-то успехами! По губам скользнула усмешка, но следующее движение выбило из головы все мысли, мир вокруг поплыл… Канда сверлил лежащую напротив девушку мрачным и убийственным взглядом. А все этот стручок виноват и рыжая девица! Никто из этих троих не вызывал у мечника достаточного восхищения, единственное, что давало гороховому стручку приоритет - так только то, что знакомы они дольше, да и доводить его иногда было своеобразным удовольствием, в чем мечник, естественно, никогда бы не признался. И если, сведя челюсть поплотнее, он еще был готов терпеть рыжую девицу, но эта… Взгляд профессионала остановился на алой металлической маске; интуиция вовсю голосила, что странную пособницу Ноев нужно убить безжалостно и прямо на месте, иначе… А интуиция Канду еще ни разу не подводила. И все бы было ничего, если бы этот объект, такой желанный для разрезания ее Мугеном, внезапно не очнулся. Раздражение Канды возрастало с катастрофической скоростью: не терпел мечник, когда его ТАК разглядывали, да еще и эта раздражающе-глупая улыбка… Внезапно японца прошибло: он вспомнил, ведь когда-то давно ему так уже улыбались - именно такой глупо-счастливой улыбкой… Точно, тогда его задел акума… Кажется, было одно из совместных заданий, и они еще дети… Кулаки Канды сжались покрепче: нечего вспоминать всякую чепуху, сколько времени прошло, тем более у него все еще есть цель и ему вообще никто не нужен, тем более тот, кто мог бы о нем, упаси Боже, волноваться! Однако это было ненормально с одной стороны, хотя, кажется, теперь японец начал догадываться, на что купился в той подворотне тупой гороховый стручок - теперь это было кристально ясно... Со стороны сидения послышался резкий выдох, что вернуло мечника в реальность. Канда вдруг с ужасом осознал, что потерял бдительность - пусть на несколько секунд, каких-то два десятка, но это могло бы стоить серьезных проблем. Девчонка же настырно пыталась встать - невооруженным взглядом было видно, как тяжело ей это дается: все ее тело тряслось, да и веревки сковывали движения. Кожа ее выглядела как снег на севере, а глаза лихорадочно блестели; еще секунда - и она лоб себе расшибет. Канда ухмыльнулся, подумывая, помочь ей или пусть помучается; желание прибить Это на месте все усиливалось. А девчонка-то проворной оказалась, как ни странно: она, лишь вцепившись в раскладной столик, упорно продолжала бороться с собственным телом и веревками Джин; это вызывало толику уважения. Ее пальцы скользнули по гладкой поверхности, издавая странноватый звук, от которого Канда мысленно сморщился, внешне все так же прожигая потенциальную жертву все тем же страшным взглядом, от которого половина ордена пыталась спрятаться как можно дальше. По губам пленницы скользнула усмешка, ломанная и слабая, но издевательская - предел был достигнут, сейчас уж точно на одного пассажира в поезде станет меньше… Аллен удивленно озирался, панически выискивая кого-то взглядом; сейчас юношу даже не волновал тот факт, что в купе десять на четыре метра спрятаться в принципе негде. Голова болела, а увиденные ранее факты никак не могли уложиться в мозгу… Он видел Линали… Он точно ее видел! Или нет? Только один человек мог дать ему ответы на все вопросы, хотя седовласый экзорцист сомневался уже в том, человека ли они там подобрали, но, увы, странной девушки в маске тут не наблюдалось. Аллен выдохнул: – Лави, а где… - начал, было, парень, обратившись к немного ошарашенному другу. Только рыжий историк открыл рот, чтобы ответить, как мимо него в буквальном смысле пронесся смертоносный вихрь. – Аллен-кун!!! – девушка от переизбытка эмоций сшибла предмет своего обожания и, напрочь забыв, в каком состоянии парень мог находиться после столь странных манипуляций союзников Тысячелетнего, стиснула бедного Волкера до хруста костей. – Я так волновалась… ты был такой бледный… и ничего не отвечал… а я звала тебя… Лави за спиной надзирательницы страдальчески закатил глаза, вспоминая тот концерт и истерику, которую закатила Рувелье, называя сейчас простым словом «звала». А девушка, похоже, впадала в очередную истерику: по ее щекам катились слезы, да и фразы стали более запутанными, Джин тряслась и, уткнувшись Волкеру в плечо, тихо шептала «Больше так не делай!» и «Я не переживу еще раз». Это вызвало у Аллена немного виноватую улыбку: впервые за все время их общения рыжая экзорцистка была сама собой, а не пыталась казаться кем-то другим. Юноша осторожно погладил ее по спине, как бы успокаивая, но Джин разревелась еще сильнее… Я чувствовала что лечу - так приятно и знакомо, будто бы всю жизнь летала, только, вспоминая предыдущий опыт, я слишком поздно подумала, что могу утащить соседа в свой внутренний мир. Неприятненько… Ладно, спокойно, ориентируюсь по ситуации, хотя этого я уже не успела, потому что напоролась на что-то живое… Ой-ей, да что же за день такой?! Второй раз - это уже неинтересно, ибо такими темпами я сама себя раньше убью, чем они довезут меня… А, собственно, куда меня везут-то? Я сдавленно хихикнула и услышала раздраженное «Тч», а может, мне показалось? Все же... – …Пора посмотреть в глаза своей новой «подушечке» или «матрасику», – "Ой, это, кажется, было вслух", - скользнула мысль, а я рискнула поднять взгляд и мгновенно потерялась. Синие глаза моего соседа потемнели и метали вполне осязаемые заряды молний, для полноты картины ему не хватало только зарычать. У меня аж челюсть отвалилась! Нет, я в шоке, правда, никогда ничего подобного не чувствовала - кажется, он готов меня растерзать! Я ему определенно не нравилась - это было видно по глазам; да что скромничать - он бы прибил меня на месте. Во рту пересохло, а сердце пропустило пару ударов. Я была полностью очарована, последней мыслью было что я, кажется… да что там кажется, когда тут такой красавчик! Эх, люблю я к таким приставать… Голова отключилась… – Неужели все было так страшно? – спросил Аллен, когда Джин более-менее успокоилась. - И где Ли? – Когда мы пришли, ты уже был без сознания, - тихо начала девушка, не дав историку и рта открыть. - Уж не знаю, что она с тобою сделала, но когда я применила к ней свою силу, ничего не произошло, – голос Джин дрогнул, показывая, что она до сих пор напугана. – Понимаешь, барьеры действуют на всех, даже на носителей Чистой силы; та техника, что я сплела - она подавляла силу любого, у кого был хоть какой-либо дар, а она даже не заметила! Ее это только разозлило, она поиздевалась надо мной, - как-то плаксиво сообщила Рувелье, - а потом она заставила свои браслеты исчезнуть, - рыжая замолчала, ее снова начало трясти, и Лави, наконец, смог продолжить. – После этого она отключилась, - историк был серьезен и сосредоточен, ему уже давно не нравилась эта ситуация. – С этого начались наши проблемы. Ты ведь видел стигмы на ее руках? Такие же, как у Ноев, но больше подобные тем, что получила Линали, – голос всего на секунду подвел мудрого не по годам историка. - Когда она потеряла сознание, ее стигмы начали кровоточить очень сильно, и, если верить моим наблюдениям, кровь у нее необычная - не знаю, что она сделала, но эта девочка полностью залечила твои раны. Все, – Аллен оторопел: странная она - сначала убить хотела, потом спасла, но как она связана с Линали? – Лави, я видел ее… - голос Аллена звучал глухо и пусто, в нем сквозила непередаваемая вина и острая боль. Единственный глаз историка расширился в невероятном подозрении, а Джин схватила седовласого в немой мольбе ни в коем случае не продолжать говорить дальше. – Не знаю, куда я попал, и как это вообще произошло, но я видел Линали, – лицо Волкера исказилось от душевной боли, а на глазах выступили слезы. Теперь он понимал, что просто так этого ему не перенести, да и то, в каком состоянии была ее душа - а он как видящий души знал это наверняка - просто разрывало сердце на миллионы маленьких частичек. – Лави… она была… – через силу проговорил Аллен; почему-то он чувствовал, что должен рассказать другу все. - Она даже не узнала меня… Она нас не помнит… Никого, даже Комуи… - историк смотрел на друга ошарашенно, в зелени его глаз проскальзывала такая же боль: сейчас он понимал Волкера, как не смог бы понять никто другой. Такие слова пугали: как вообще такое возможно? – Я хочу… - Аллен начал снова, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. - Хочу спросить у Ли, правда ли то, что я видел. Джин круглыми глазами смотрела то на Аллена, то на Лави; она злилась и была готова рыдать от безысходности, от того, что какая-то мертвая экзорцистка так много для них значит. Она завидовала… От девушки исходило слабое синее сияние; веревки, сплетенные Джин, лопнули с тихим звоном, а она, кажется, вообще не обращала на это внимания - все ее внимание поглотили глаза человека, сидящего перед ней. Девушка знала, что у каждого кристалла свое снятие печати, и сейчас ее целью было... Она осторожно оперлась чуть выше колен сидящего перед ней человека, она знала: он не сможет сопротивляться - кристалл подсказывал, что никто не мог. Она кошкой выгнулась, заглядывая в глубину глаз: было в его глазах столько всего завораживающего! Кристалл говорил, что этот человек близкий, и что ему позволено. По губам скользнула шкодливая улыбка, и девушка потянулась…. Канда пришел в себя от щелчка двери купе, хотя нет - мечник очнулся от гипноза, когда его губ коснулись чужие. Это было нежно и осторожно - так, будто бы эта странная девчонка совершенно не хотела навредить, но и на его реакцию ей, кажется, было наплевать: казалось, она просто получала удовольствие. Канда хотел ее оттолкнуть, но даже не смог пошевелиться; все, что оставалось суровому мечнику - только ошарашенно хлопать глазами… – Эй, Юу… - звук голоса Лави оборвался, как только открылась дверь, и трое экзорцистов стали свидетелями поистине уникальной сцены: их «пленница» преспокойно целовала опешившего Канду…