* ♠ *
[ MUSE — butterflies & hurricanes ]
Чонвон боится даже взгляд поднять в спину Сонхуна. Пристыженно опустив голову, он идёт следом, не отставая больше, чем на один полноценный шаг. Считая их про себя. Глухой стук тяжёлой подошвы ботинок Сонхуна неприятно отдаётся от деревянных стен пустых коридоров, и Чонвон ёжится. Его словно на казнь ведут. И стыд охватывает с новой силой. Сбежал, так по-детски, от того, кто хотел ему помочь. А теперь что? Наверняка нажил себе проблем. Возможно, нажил себе врага. И что думает о нём Сонхун? Чонвон вспоминает разочарование в чароитовых глазах и поджимает губы, сцепляя пальцы за спиной так сильно, что ногти вонзаются в кожу. В тот же момент, Сонхун замедляет шаг, а затем оборачивается, шурша чем-то в своём кармане. Чонвон охает, когда ему протягивают обычную пачку влажных салфеток. — Ты не можешь появиться там в таком виде. — Спасибо, хён. Цепляя кончиками пальцев сразу пару салфеток, Чонвон быстро и тщательно вытирает кожу на подбородке, губы и щёки, и поднимает после личико повыше, чтобы Сонхун проверил. Молчаливый кивок всё, что Чонвон получает, и они продолжают свой недолгий путь. Как только они оказываются у кабинета, до их слуха доносится разговор двух негромких голосов. — Чимин, ты ведь знаешь, что твоему парню наша Академия не нужна, — один из которых принадлежал явно Тэхёну. — Знаю. В том и дело, что знаю, но он грезит побывать здесь. А ты знаешь его. Ты знаешь, что ему будет не трудно выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы загреметь сюда не через связи, а по прямому назначению, — этот голос Чонвон не знает. Но назвали его Чимином. Но Чимин ведь… — Идём, — зовёт его Сонхун, дёргая на себя дверь и чуть подталкивая его под локоть. Касание едва ощутимое. Такое, будто ему необходимо, но совсем неприятно это делать. Чонвон сникает. Кажется, все оставшиеся двадцать дней здесь, он проведёт, не поднимая головы и все трещинки в полах изучит. — День добрый, Чонвон-и, — слегка встревоженно зовёт его Тэхён со своего места. И поднять голову всё-таки приходится. Но Чонвон жалеет об этом в ту же секунду. Потому что острый взгляд сияющих аметистовым глаз пронзает его до лёгкой боли в затылке. Голова незнакомца резко клонится в сторону, словно у ворона, и кудрявая синяя чёлка спадает на лицо, прикрывая один глаз. Чонвону от этого лишь ещё больше не по себе. Бывают ли среди способностей смены сущности? И может ли брат Сонхуна быть, например, да тем же вороном? Чонвон невольно делает шаг назад, но наталкивается спиной на Сонхуна, тут же положившего ладонь ему между лопаток. Страх не успевает подобраться к самому позвоночнику, врезаясь острыми иглами в кожу. И всё лишь потому, что Чонвон, машинально втягивая носом воздух, вдыхает успокаивающий амариллис. Успокаивающий и пугающий теперь вдвое больше. Потому, что теперь он точно знает его на вкус. — Так это ты? — низко рычит Чимин, наступая и поднимая уже руки к испуганному лицу Чонвона, но Сонхун сжимает запястье брата. — Не сейчас. Он расскажет всё сам. — Да нужны мне его рассказы? Если я могу узнать напрямую и без лжи… — Ты знаешь, что мне он не солжёт, Чимин. Чонвон сглатывает. Запах уже не помогает, кажется, неожиданно начиная его душить. — Может, — окликает всех Тэхён, на которого тут же резко оборачивается Чимин, — присядем все? Атмосфера…неприятная, вам не кажется? Хмыкая, Чимин дёргает плечом, облачённым в шёлковую чёрную блузку и падает на тот самый диванчик, напротив письменного стола, на котором в первый день очнулся Чонвон. Глаза его, вновь обращённые на брата, больше не светились бешено, но и заволочённые чёрным, пугали не меньше. Сонхун подталкивает Чонвона ближе к двум винтажным креслам возле стола, и тому приходится переставлять ноги, чтобы начать двигаться, а не стоять столбом. — Как ты, Чонвон? — Тэхён с волнением протягивает через стол свою руку, стоит только всем усесться на свои места. Но Чонвон не торопится коснуться тонких пальцев. Не сейчас, когда он знает способность Тэхёна. Когда не знает её границ и всех лазеек. — Не понимаю, — честно отвечает он, мотая головой. — Ничего не понимаю. Я не знаю, как я. — Он был у Джейка, когда я нашёл его, — Сонхун потирает пальцами переносицу, упираясь локтем в столешницу. — О, в самом деле? — внезапно багровых губ Тэхёна касается лёгкая и будто бы счастливая улыбка. — Вы познакомились поближе? Всё было хорошо? Он не напугал тебя? А то Джейк-и иногда может… — Тэхён-ши. Чонвон сжимает пальцами брюки на своих коленях и смотрит безумно то на директора, то на прерывавшего его Сонхуна, нахмурившего брови. — Ладно, да. Ты прав, милый, — поджимает губы Тэхён, хлопая Сонхуна по предплечью. — Мы поговорим об этом чуть позже. А сейчас… — Может я всё-таки просто прочту его мысли и дело с концом? — раздражённо бросает Чимин. Не контролируя себя, Чонвон резко дёргает головой в его сторону, распахивая глаза и вспоминая слова Джейка. » — А кто-то может читать мысли в этот момент. Но в стенах Академии этот вампир бывает не часто. Скорее возле. » Сонхуна. — Что смотришь так? — щурится Чимин, скрещивая руки на груди. — Боишься узнаю чего лишнего? — Наши способности были даны нам не для праздного интереса против воли, — твёрдо проговаривает Сонхун, даже не смотря в сторону брата, а буравя вместо этого Чонвона, ожидая, пока тот повернётся, наконец, к нему. — Ты мне это говоришь? Сколько раз ты уже приказывал этому мальчишке? — Его зовут Чонвон. — Прекрасно. Плевать невероятно, — закатывает глаза Чимин. — Что в нём такого кроме каннибализма, что ты так радеешь за скрытность его мыслей? Помнится мне, раньше такого не было. — Хватит! — рявкает Тэхён, ударяя ладонью по столу. Три пары глаз мгновенно взметаются к нему, но он неожиданно тушуется, опуская взгляд и нервно посмеиваясь. — Хорошая столешница, да? Вишнёвое дерево. Практичное и очень выносливое. В такие моменты — незаменимо… Чонвон чувствует, как начинает кружиться его голова от всего, что происходит в кабинете. От всего, что происходит за последние дни в жизни. Его сжимающих ткань брюк пальцев вдруг касаются чужие руки. Сонхун перехватывает его взгляд и осторожно подхватывает ладони, держа их в своих. Чонвон не знает, как это происходит, и может ли Сонхун это контролировать, но цветочный аромат его крови вновь окутывает тёплым облаком, в котором хочется спрятаться. Глаза его из ониксовых вновь постепенно становятся чароитовыми. » Сколько раз ты уже приказывал этому мальчишке? » Так способность Сонхуна — принуждение? — Чонвон? — мягко зовёт его Сонхун. — Скажи мне, что ты помнишь с той ночи? Губы размыкаются против воли. — Помню вас с Хисыном, — Чонвон морщится, бездумно сжимая широкие ладони. — Помню, как вы ругались, а потом, ты взял меня на руки и понёс куда-то наверх. На второй этаж дома, в котором…было много людей. Всё цветное, яркое…мне казалось, меня тошнит, а потом, — он облизывается, — твоя кожа. И шея…так близко… Чонвон издаёт слабый писк и приоткрывает рот чуть шире, являя всем удлиняющиеся клыки. — А потом темнота и я только…я помню только запах. Запах твоей крови, он…сейчас я тоже его чувствую. После того, что случилось в кухне особенно… — Что?! — Чимин подскакивает с места, замирая под пристальным взглядом чернеющих глаз Сонхуна. — После того, что случилось?! Хун, не вздумай сказать мне… — Он пил мою кровь. Чонвон выдёргивает свои руки из его и с самым настоящим страхом смотрит в упор. Он понимал, что они не смогут этого скрывать, так как это видел Джейк. А тот, в свою очередь, предупредил, что обо всём, что необходимо — докладывает Намджуну и Тэхёну. Но это было бы что-то только между ними. Что-то, что не касалось бы старшего Пака, который теперь так злобно смотрел на Чонвона, будто бы разорвать хотел. Слишком. Слишком много желающих разодрать его в клочья за один день. А он ведь даже ничего такого не сделал. — Тэхён, что вообще творится в твоей чёртовой Академии? — выплёвывает Чимин, сжимая пальцы в кулаки. — Становление вампиров разных рангов? — разводя руками, отвечает Тэхён, сочувственно оглядывая сжавшегося в комок Чонвона. — Не чуй я тебя, подумал бы, что ты человек. — Д-да, мне все это говорят, — бормочет тот, мечась взглядом от Чимина к Сонхуну, ожидая от кого угодно резких движений. — Академия это исправит. Твоя сущность это исправит. — Ты ведь знаешь правила, Хун? — шипит Чимин. — Каннибалы не могут пробовать первой кровью… — Он не сказал, что помнит, — цедит сквозь зубы Сонхун, встречаясь глазами с братом. — Он должен вспомнить сам. То, что ты сейчас делаешь… — Он уже пил твою кровь, ты сказал это! Даже, если он не вспомнит, он, надеюсь, не настолько дурак и сложит дважды два! Чонвон вздрагивает, когда чувствует прикосновение к плечу и оборачивается. Коротко кивая, Тэхён тянется к нему через стол и слабо сжимает его пальцами, пока радужка до этого чёрная плавно вспыхивает сиреневатыми искорками. Облегчение и успокоение накатывают мягкими волнами, и Чонвон, как никогда сейчас благодарен тому, что к нему применяют силу без спроса. Терпеть это напряжение не было уже никаких сил. Ему слишком хотелось сейчас понимания и утешения, а не свирепых взглядов и осуждения, которое он, к тому же, не до конца понимал. — Он не сказал… — Ты позволил молодому каннибалу раскрыть свою сущность твоей кровью, — неверяще мотает головой Чимин. — В кого ты такой идиот, Сонхун? — В тебя? — злобно усмехается младший. — Я, хотя бы, не тащу в дом людишек. — Не смей, — Чимин мгновенно оказывается у его кресла, впиваясь пальцами в подлокотники и нависая, словно ястреб над добычей. — Не вздумай даже заикаться о Юнги. — Если я всё верно услышал, мне уже скоро придётся проводить ему здесь экскурсию, — подтягиваясь повыше и едва не сталкиваясь с братом носами, рычит Сонхун. — Надеюсь, его блондинистая головушка не удостоится чести познакомиться с одной из стен нашей Академии… — Довольно, — устало выдыхает Тэхён, как только Чимин вцепляется в свитер Сонхуна на груди. — Спасибо за очередное представление братьев Пак, было, как всегда, скучно и не весело. А теперь, пожалуйста, давайте успокоимся, — протягивает он к Чимину руку, раскрытой ладонью вверх, — и всё-таки поговорим? И выслушаем друг друга. Нервно втягивая щёки, Чимин обходит стол и становится рядом с Тэхёном, игнорируя его руку и укладывая ладонь на плечо. — Действуй, пока я не оставил себя единственным сыном в семье. Накрывая длинными пальцами чужие, Тэхён, не медля, применяет к нему свою способность, смотря при этом на Чонвона. — Это правда? Ты пил и сегодня кровь Сонхуна? — тихо спрашивает он. — Да. Хён, он… — Он не кусал меня, — встревает Сонхун, закатывая глаза и одновременно рукав свитера. Он кладёт руку на стол, оголяя белоснежную кожу запястья. Гладкую и совершенно не повреждённую. — Я поранил себя, чтобы он мог прийти в себя, выпив моей крови. — Ты давал ему на пробу человеческую? — хмурится Тэхён. — Я решил проверить первым, — мрачнеет Сонхун, опуская чёрный рукав обратно и складывая руки на коленях. Его взгляд лишь на короткий миг встречается с Чонвоном. — Мне показалось странным то, как он дышал мной в комнате вчера. И сегодня в уборной, после стычки с Сону. — В самом деле… — Он был зол и напуган одновременно. А ещё, крайне голоден. Он не питался нормально с ночи вечеринки. Мне показалось, что лучше об этом узнаю первым я и расскажу вам. Чем, если он не сдержится и вцепится в кого-то. — Но я был с Хисыном с самого утра, — подаёт голос Чонвон. — После с Сону и со всеми остальными в классе. И мне не хотелось ни в кого…вцепиться. Ну…почти ни в кого. В основном, я чувствовал лишь твой запах. — Разве мы не можем сказать ему сразу? — цокает языком Чимин. — Он ведь уже всё вспомнил. Кроме самого факта…факта.[Kerim Konig, Mayuko Miyata & etc — Just One Second]
Тэхён и Сонхун переглядываются. Тянущее чувство в желудке Чонвона усиливается. Словно кровь, что Сонхун позволил ему выпить, свернулась в тяжёлый свинцовый шар и оседала теперь внутри него, становясь всё невыносимее. — Это всё лишь усложнит, если вы будете тянуть, — Чимин сжимает пальцы на плече Тэхёна, сверкая глазами. — Какая-то часть тебя проигрывает, Тэхён. И ты знаешь, что вторая права. — Прекрати читать мои мысли, негодник. — Это что-то настолько страшное? — шепчет Чонвон, нервно кусая нижнюю губу. — Для тебя — да, — обнажает клыки в оскале Чимин. Сонхун неожиданно хватает руку Чонвона, переводя на себя его внимание. Глаза его по-прежнему чёрные. — Ты совсем не помнишь, что было, когда я отнёс тебя наверх? — Ты не применяешь ко мне силу. — Ответь, Чонвон. Пожалуйста. — Нет, хён. Прости, если я…сделал что-то плохое. — Как он вообще умудрился выжить, будучи таким вампиром? — шепчет Чимин за спиной Тэхёна. — Чонвон, — вновь зовёт Сонхун, склоняя голову. Большим пальцем он осторожно оглаживает тыльную сторону ладони Чонвона, и это неожиданно действует даже сильнее, чем способность Тэхёна. — Дело в том, что обращённые каннибалы, чтобы завершить своё окончательное перерождение, должны выпить кровь вампира. Ты ведь не пил кровь вампира, что обратил тебя, верно? — Нет, — отрицательно мотает головой Чонвон. — Он пропал сразу после того, как бросил меня на дороге. Я надеялся, что умираю, — грустно усмехается он. — Я молил его убить меня, пока он пил кровь. А он…хмыкнул и исчез. И теперь я… — И ты остался сам по себе. И тебе повезло, что ты не кусал людей. Если молодой каннибал пробует первой после обращения кровь животного — он не знает, кто он. И может продолжительное время существовать, как обычный вампир. До тех пор, пока в его организм не попадает кровь человека или её заменитель. — Таблетка Хисына..? — Именно. Кровь животного — это что-то нейтральное для всех нас. Оно поддерживает жизнь, но не выделяет каких-то особенных инстинктов. Но, стоит только капле человеческой крови попасть в не завершивший обращение организм каннибала — это запускает процесс. — Обращения? — Ликвидации. Чонвон дёргается, оглядываясь на старших, напряжённо следящих за ними. Он будто ищет в их глазах отрицание. Хоть что-нибудь, что поможет ему понять: он ослышался. Но Тэхён и Чимин недвижимы. — Нужны всего сутки, чтобы такой вампир погиб от человеческой крови. Она действует, как яд, если каннибал не обращён до конца. И, как кислота, если обращение завершено, — голос Сонхуна становится тише, заставляя Чонвона напрячься, обращаясь в слух. — Если…когда каннибал пьёт человеческую кровь в своём завершённом и совершенном состоянии — его организм просто начинает отвергать её. Его банально тошнит. — Кухня… — догадывается Чонвон, вспоминая, как кровь действительно практически разъедала пищевод. — Да. Я дал тебе попробовать, чтобы проверить — прав я или нет. Это не убивает, но калечит прилично, пока каннибал не выпьет хоть немного вампирской крови, чтобы восстановиться. — Но таблетка? Таблетка, которую ты дал мне. Я чувствовал себя хорошо. — Это…[Being as an Ocean — Alone]
Сонхун замолкает, оборачиваясь теперь на брата. — Не смотри на меня так, — ведёт плечом Чимин. — Ты заварил всю кашу — тебе и расхлёбывать. — Тэхён-ши? — Раз уж мы начали, — кивает тот. — Не думаю, что Чонвон менее благородный, нежели Сону, и побежит спустя час рассказывать всем об этом. Если уж мой племянник смолчал… Чонвон хмурится. Стискивает пальцами крепче ладонь Сонхуна и пытается собрать всё воедино. Сонхун дал ему таблетку, от которой не было плохо и забрал такую же с собой. Он не ночевал с ним в одной комнате, но (Чонвон уже уверен) следил за ним. Он был весьма мягок, рассказывая о каннибалах в кухне. Не раздумывая, дал свою кровь, когда она нужна была Чонвону, пусть и сам спровоцировал плохое состояние, чтобы проверить свои догадки. Не притронулся к крови в пакетах сам. Он знает о каннибалах так много. — Хён? — Кровь для вампиров, — Сонхун бегло облизывает побледневшие губы, — пахнет ядовитыми растениями лишь тогда, когда они проходят обряд связывания. Как Сону и Джей. Как Тэхён-ши и Намджун-ши… Что? — Когда один вампир случайно, или намеренно, кусает другого. Это связывает безвозвратно. — Твоя кровь пахнет амариллисом, хён, — выдыхает Чонвон. — Я убью тебя, Сонхун, — бормочет Чимин. Но голос его пропадает в шуме крови в висках Чонвона. — Я не хотел, — бормочет он, мотая головой. — Хён, я не… — Я позволил тебе сделать это тогда, — прерывает его Сонхун. — Я не мог бросить тебя умирать в доме, полном пьяных человеческих подростков. — Благородный олень, — цыкает Чимин. — Ты молодец, Сонхун, — игнорируя реплику другого вампира, успокаивает Тэхён. — Ты поступил согласно законам. Ты не оставил вампира погибать, когда мог ему помочь. Только вот…в законах не прописано то, что ты ради этой помощи должен нарушать закон другой. — Я не думал об этом в тот момент, — ведёт плечом Сонхун, бездумно перебирая дрожащие пальцы Чонвона. — Поранил себя, как сегодня на кухне. Только не учёл того, что Чонвон был абсолютно не в себе и не мог себя контролировать при обращении. Я поздно понял, что он уже… — Хён, прости, — если бы Чонвон мог — он бы плакал, как ребёнок. — Прости, я не…я не знаю, как теперь. — Ты жив, благодаря Сонхуну, милый, — Тэхён сцепляет ладони в замок, упираясь в них подбородком. — И вы, оба нарушившие законы, сейчас здесь, чтобы исправиться. И больше никогда так не делать. — А лучше бы, — вклинивается Чимин, — в закон вернули казнь за подобное. — И тогда бы, ты был первым в очереди за то, что вы с Сонхуном творите временами. — Это бы того стоило. — Но связь, — глухо произносит Чонвон, глядя виновато на Сонхуна, — её нельзя оборвать? — Её можно лишь завершить, — не утешает тот. — Или держать рядом с тобой постоянный запас моей крови. Потому, что ты будешь чувствовать себя спокойнее, ощущая её запах. Чонвону хочется истерично рассмеяться. Потому, что даже сейчас, на расстоянии вытянутой руки, ощущая густой запах амариллиса и крови — ему ни черта не спокойнее. — Хён? — вспоминает он внезапно, окликая и вглядываясь в темноту грустных глаз. — Существуют ли таблетки с животной кровью? Но ответом служит лишь отрицательный кивок. Чонвон горько усмехается. — Каннибалы — не плохие, да? Это не выбор, а необходимость, да? — Да, Чонвон. Мне жаль, что ты узнал об этом…вот так. — Поэтому они зовут тебя Ледяным Принцем? Чимин прыскает смешком, как и Тэхён следом за ним. Сонхун заметно расслабляется. Уголки полных губ даже дёргаются в подобии полуулыбки. — И мне тоже придётся скрывать свою сущность ото всех, как и тебе? — задаёт следом вопрос Чонвон. — Держаться подальше? — В моём случае, о том, кто я, знают: Сону, Джей и Джейк. И преподаватели. В твоём же, могут знать все, кому ты посчитаешь нужным это рассказать. — Но всё равно, — машет рукой Тэхён, — лучше не распространяться сильно. Если бы…понимаешь, если бы ты просто был каннибалом — это одно. Но причина, по которой ты здесь — не даст никому спокойно к тебе относиться. — Потому, что я укусил Сонхун-хёна без разрешения? — Именно. — Даже несмотря на то, что я должен был предвидеть этот риск и пошёл на этот шаг первым, — подтверждает Сонхун. — Итог один: ты здесь за нарушение закона о связывающем укусе без прямого согласия. И не важно, знал ты о его существовании или нет. Помогал я в тебе в тот момент или нет. — Но разве мне не придётся однажды раскрыть причину своего наказания? — хмурится Чонвон. Хочется даже продолжить уточнение, но не хочется проблем с Тэхёном. Хотя на языке так и вертится: «даже, если я буду скрывать, кое-кто очень настырный по фамилии Ким обязательно всунет свой нос и докопается им до истины». Сонхун, кажется, либо понимает всё по одному лишь выражению лица, либо имеет не одну способность в своём арсенале. — С Сону я поговорю сам, — говорит он. — Ему лучше узнать о подобном от меня. — И что теперь? — кривится Чимин, складывая руки на груди. — Хэппи энд и золотые колокольчики? Алло, очнитесь, парнишка привязал себя к моему брату на веки вечные, являясь при этом чёртовым каннибалом. Никого вообще ничего не смущает? — Лично меня, — обращается к нему Сонхун, — смущает твоё здесь нахождение. Ты приехал только для того, чтобы поговорить о своём человеке? — Я приехал, чтобы забрать тебя опять для разговора с моим человеком. — У меня нет для него ново информации. Возьми с собой Тэхён-ши. — Теперь, — указывает ладонью на Чонвона Чимин, — у тебя дохрена информации. И для Юнги, и для меня тем более. И это не просьба. Поднимай задницу и поехали. Обсудим всё по дороге. Я доставлю тебя к твоей принцессе до полуночи. Чонвон дёргается от прозвища, сводя брови к переносице. В самом деле? Все действительно теперь будут называть его так по-идиотски? Пальцы Сонхуна оказываются на его запястье, чуть сжимая. — В первом ящичке стола — есть таблетки. Прими одну, как только вернёшься в комнату, хорошо? — Да. Спасибо, хён. С сожалением, Чонвон лишается прикосновения, когда Сонхун уходит из кабинета вслед за старшим братом, оставляя их с Тэхёном одних. — Голова кругом, да? — с сочувствием улыбается тот. — Мягко сказано, — прикладывая ладони к щекам, Чонвон прикрывает глаза. — Джейк-ши сказал, что каннибалов здесь не презирают, если только…он замолчал после этих слов. Не договорил. Но я, кажется, понимаю теперь. Нас не презирают, покуда мы не нарушаем закон о неприкосновенности? — Не то, чтобы прямо-таки презирают, милый. Но относятся крайне настороженно. Видишь ли, связать себя можно лишь с одним вампиром. Кусая после остальных — ты горазд лишь иссушить и попросту убить их. Соответственно, они будут бояться не того, что их настигнет нежеланная односторонняя связь. — А смерть. — Да, — согласно кивает Тэхён. — Ведь, если ты позволил себе укусить одного, не видя теперь преград, ты можешь кусать и дальше. Убивая налево и направо. — Но я не буду. — Но этого никто не может знать наверняка. Даже ты сам. Чонвон запускает пальцы в волосы и упирается локтями в колени. Даже он сам. В голову против воли лезут воспоминания о стычке с Сону. Они оба готовы были вгрызться друг в друга. Только один — из обычной вредности и злобы, а вот Чонвон…из-за одного ли гнева? Или внутри, что-то тёмное, о чём он до этих пор не знал, уже подталкивало его к страшному? К лишению другого вампира жизни просто потому, что он может? Потому, что ещё не до конца осознавая, но где-то в глубине чувствуя безнаказанность? Каким же монстром он может быть, если узнает себя больше? Узнает себя настоящего, скрытого внутри. — Завтра у тебя школьные занятия, — нарушает шум его мыслей Тэхён, шурша острием перьевой ручки о страницы, — с утра. Если хочешь, можешь посетить. А днём, исправительные с Хосок-ши. Чонвон открывает глаза, поднимая голову, как только слышит новое имя. — Преподаватель… — Тэхён вдруг скрывает улыбку, поджимая губы. — Ты узнаешь, что он преподаёт сразу. Но, при нынешних обстоятельствах, постарайся держаться ближе к Сонхуну на этом занятии. Хорошо? А есть ли у него теперь выбор?* ♠ *
[Hollow — Caterpillar]
Последний, кого бы Чонвон хотел видеть у двери в комнату — Сону. Но именно он стоит там, опираясь спиной о стену и пожирая мрачным взглядом исподлобья. — Переоденься. Мы собираемся с новичками в главной зале. — Мне нехорошо, Сону. Я хочу отдохнуть, — Чонвон пытается сделать свой голос более уверенным и серьёзным, но раздражение уже зудит под кожей, лишь укрепляемое чужим телом вставшим вплотную. — Это и не предложение, Чон-и, — шипит в самое ухо Сону, заставляя отклонить голову, чтобы увернуться от кровавого дыхания. Его тонкие пальчики болезненно впиваются в предплечье Чонвона, удерживая его на месте. — А ты можешь нападать только, если вокруг будет некому за меня вступиться? — Это что, чистосердечное признание в собственной никчёмности? — Отпусти. — За тобой зайдёт Хихи через десять минут. Будь готов и не расстраивай меня, Чон-и. Сону отталкивает его слишком сильно, даже не удостаивая взглядом. Но Чонвон невольно оборачивается сам, глядя вслед оглушительному стуку каблуков. Дёсны над клыками зудят неприятно. Чонвон морщится, встряхивая головой и пытаясь выбросить хоть ненадолго мысли о старшем. Пока он открывает дверь комнаты ключом, единственной идеей, как красной лампочкой, бьётся в голове: рассказать. Припугнуть Сону, клацнув зубами перед противным длинным носом. Но Чонвона передёргивает, когда он вспоминает, как Сону и сам делал подобное перед его лицом. И нет. Его таким не припугнёшь. Он хлеще любого каннибала, потому что тормозов и страха перед законом — у него нет абсолютно. А узнай он сейчас, что Чонвон — не такой, как большинство, так это и вовсе, скорее всего, раззадорит его лишь больше. Всё это ощущается, как тупик. Чонвон бьётся затылком о закрытую дверь комнаты позади себя и переводит усталый взгляд на кровать. На оставленную с утра кучу одежды. Принадлежащей Сону. Его парню. И Сонхуну. На вампирской скорости Чонвон бросается к кровати, перекапывая вещи. Он тщетно пытается по запаху отыскать что же принадлежит старшему, но, увы, все вещи пахнут обычным порошком и лёгким нейтрально-цветочным кондиционером. Оставалось лишь попытаться выбрать что-то методом исключения. Так, откидывая все шёлковые блузки, откровенные рубашки и кожу с кружевом, он оставляет перед собой лишь три толстовки, пару спортивных штанов и драные чёрные джинсы. О чём, интересно, Сону и остальные собираются говорить с новичками? Не будет ли это какой-то тупой проверкой или очередным издевательством? Как только он оказывается надёжно завёрнут в тёмно-синюю толстовку, Чонвон выбирает к ней джинсы и, пока надевает их, буравит взглядом ящичек стола. Тот самый, в котором Сонхун попросил его взять таблетку. Он так некстати думает о том, что может произойти, не выпей он её? Будет ли он злее? Будет ли гнев также бурлить под тонкой кожей? Будет ли его желание вонзить клыки в одну особо тонкую бледную шейку сильнее? Сопротивляясь вязким и тёмным мыслям, Чонвон всё-таки открывает ящичек, уставляясь на несколько десятков блистеров и парочку стеклянных бутыльков. Пустых. Он хмурится, беря лишь одну таблетку, и закрывает бедром ящик. Его просили взять лишь кое-что определённое, а не копаться внутри, так ведь? Едва таблетка ложится на язык, Чонвон вздрагивает от стука в дверь. — Эй, принцесса? — весело кричит из коридора Хисын. — Ты там одет? Я могу зайти? — Я сейчас! Оглядывая мельком комнату, Чонвон проходится пальчиками по своим волосам, и торопится к двери. Почему-то ему не хотелось, чтобы кто-то теперь входил в их комнату, как утром это сделал Сону. Теперь это место хотелось охранять и держать подальше от лишних глаз, когда их с Сонхуном объединяла одна на двоих тайна. Натягивая с трудом на себя улыбку, Чонвон выскальзывает из комнаты, тут же закрывая её на ключ. — Ну вот, — дует губы Хисын, осматривая его, — в блузке ты выглядел симпатичнее. — Вот уж спасибо, — фырчит Чонвон. — Значит, теперь всегда так буду ходить. Слышать смех Хисына — немного успокаивает. Чонвона, кажется, вообще может успокоить в этих стенах всё, что не касается старшего Пака и младшего Кима. Он на секунду задумывается, а точно ли между ними нет родства? Уж больно Чимин и Сону подходят друг другу в качестве братьев, нежели Сонхун и Тэхён им. Природа порой шутит не только над сущностью, видимо. — Вы такие наглые засранцы, — веселится Хисын, ведя их вперёд. — Ты сбежал, за тобой Сону. Потом подорвался Джей, и мы уже все обалдели. Но, когда за всеми ринулся Сонхун! — он хлопает Чонвона по спине слишком сильно для недавно обращённого. — Видел бы ты его глаза, принцесса. Он тебя будто из башни спасать торопился. Чего у вас там такое произошло, о чём я не знаю? — Ты много чего не знаешь, Хисын, — мягко улыбается Чонвон. — Да, дерьмо. Порой, я вижу, что Джейк знает что-то, чего не знаю я и…ощущается, как грёбаная пропасть между нами и… Чонвон приподнимает брови. — Ну, согласись, хреново же, когда твой друг что-то знает и молчит, ага? Прям паршивое чувство. Он кивает, якобы в согласии, а сам задумывается. Друг. А действительно ли у Хисына к Джейку дружеские чувства? Думать о чужих проблемах, очевидно приятнее, чем закапываться вновь с головой в тысячу своих. Но, увы, никто не спросит, топя в них намеренно. Например, когда, сидящий посреди залы на коленях Джея, Сону испепеляет багровыми глазами. Когда несколько пар незнакомых глаз обращаются к ним, вошедшим. Когда все сидящие в полукруг, кто на креслах, кто на диване, а кто на полу, неизбежно наталкивают Чонвона на мысль о рассказах на пижамных вечеринках. Хисын подталкивает его к свободной подушке на полу между Рики и неизвестным ему ещё, высоким, черноволосым парнем с неестественно ровной осанкой, а сам торопится занять подлокотник рядом с Джейком, что удобно откинулся на спинку дивана. Чонвон, слишком внимательно следя за ним, не замечает, как подушка из-под него ускользает в самый последний момент, а между вампирами прокатывается смешок. — Рики, — осуждающе зовёт ребёнка Джейк. Ну, конечно. Телекинез. — Прошу прощения? — забавляется блондин, тут же отворачиваясь к своей подруге Суджин и отбивая ей «пять». Чонвон оглядывает присутствующих, замечая, что некоторых из них он не видел на исправительных. Однако, на полу прямо рядом с креслом Джея и Сону, он натыкается на безучастно смотрящую в потолок двенадцатилетнюю Минсу. «Сонхва нашёл её буквально за пару минут до того, как она успела бы перегрызть целую семью невинных людей, » — вспоминается ему.[Life After Yoth — RIP YOUTH]
— Все на месте? — осматривается Сону, удобнее усаживаясь на коленях Джея и одёргивая кружевные манжеты блузы. — Ёын нездоровится, — слегка сиплым голосом отзывается парень по правую руку от Чонвона. — Ох, Сонхва, — дует губы Сону, хмуря бровки. — В её случае, «не здоровится» — совсем некорректная формулировка. Пусть расплачивается за то, что не смогла держать свои клыки при себе и тяпнула ни в чём не повинного Хонджуна, привязав свою бесполезную тушу к нему. Надеюсь, ненадолго. — Сону, ты… — Давайте начнём! — хлопает он в ладони, не давая Джейку сказать. — Будем мы ещё тратить время на бесполезных каннибалов, не умеющих себя вести. Осознание бьёт Чонвона больно. В самое его мёртвое сердце. Он бросает испуганный взгляд на Джейка, хмуро глядящего на него в ответ и едва заметно мотнувшего головой. Старается держать себя в руках, а сами руки под собой, сжимая пальцами подушку. Он едва ли слышит, как кто-то из незнакомых ему вампиров начинает что-то говорить. Всё сливается в сплошной белый шум. Уставляясь в точку на полу перед собой, Чонвон старается думать о таблетке, что недавно растворилась на его языке. О том, как она должна успокоить его голод и страх. Но страх не может успокоить ничто. Ни сейчас, когда Сону так открыто отозвался о схожем с его случаем. О ещё одном каннибале, который укусил другого вампира. Конечно, Чонвон не может знать, было ли это сделано ей намеренно, и тогда, возможно, злость Сону оправдана. Но, что будет, когда Сону узнает о том, что почти то же сделал Чонвон? Когда узнает, что он связал себя с его лучшим другом? Какими словами будет отзываться о нём, или вовсе, вместо слов, просто придёт однажды ночью и обезглавит? Колено накрывают длинные бледные пальцы, и Чонвон машинально дёргается в обратную от прикосновения сторону, едва не влетая в Рики. — Ты рычишь, — почти не слышно говорит ему Сонхва, сужая глаза с проблеском алого. — Что-то не так? Чонвон смотрит на ребят, внимательно слушающих рассказ Минсу, и с облегчением замечает, что Сону слишком занят чем-то, что говорит на ухо Джею, чтобы увидеть его состояние. — Трудный день, — также тихо отвечает Чонвон, опуская взгляд на чужую руку, всё ещё лежащую на его колене. — Не мог бы ты. — Да, прости. Привычка. — У тебя тоже способности? Сонхва мягко усмехается. — Нет. Просто слишком привык сдерживать некоторых, чтобы не началась драка. Считай, что рефлекс на чьё-то рычание. — О.[Fight the Fade — Eerything is fine?]
— Вот видите, — снова взрезает комнату высокий голосок Сону. — Сколько разных историй. Сколько разных нас. Кто-то, — он опускает руку и едва касаясь проходится ладонью по хвостикам Минсу, — от рождения просто не умеет контролировать себя и случайно нарушает дурацкие законы. Кто-то, — смотрит он на парня, сидящего рядом с Джеком на диване, — теряет голову, память и самоконтроль от некачественных таблеток. А кто-то… Его насмешливый взгляд, наконец, обращается к Чонвону, сжавшему челюсти. — Чонвон. — Что? — в ту же секунду, невольно огрызается тот. — Поведай нам свою историю, принцесса, — говорит ему уже Джей. — Или ты всё ещё не вспомнил, как и Хёндже? — И это странно, — тянет Сону, медленно склоняя голову. Радужка его постепенно наливается алым. — Мы точно знаем, что наши таблетки — качественные. И, если ты не солгал, и одну из них тебе на вечеринке дал Хисын, ты не мог потерять память. Школа не барыжит палёным дерьмом, Чон-и. — Я не… — Так в чём тогда дело, Чон-и? — нарочито сладко произносит его имя Сону. — Почему ты до сих пор не можешь вспомнить, за что ты попал сюда? — Может он помнит, — отзывается Джейк. Острый взгляд алых глаз мечется к нему. — Просто он не доверяет никому из нас, что правильно, и не торопится рассказывать. — А ты давно ли заделался в его защитники? — Я всегда был на нейтральной стороне, Сону-я. И ты это знаешь. — Да уж за столько лет, никак не забыть твоего пофигизма, братишка. Чонвон моргает, наблюдая за внезапной перепалкой. Братишка. Не хён. Сону назвал Джейка братишкой, но имел ли он в виду действительно это или это очередное язвительное прозвище, что они с Джеем так любят раздавать? — Умерь пыл, Сону, — понижает голос Джейк, поднимаясь с дивана. — Не я тот, на кого ты должен закусываться. — Да куда уж мне, — фырчит он ему вслед, вновь цепляясь глазами за Чонвона, непонимающе смотрящего на присутствующих. Но всем словно плевать, словно это происходит не впервые и в этом нет ничего необычного. — Так мне ждать от тебя ответ, Чон-и? Или ты будешь молчать, пока я сам обо всём не узнаю, а? Или это как-то связано с тем, что ты зачастил со встречами с моим дядей? Ну же, скажи нам, чего молчишь? А то многовато как-то защитничков на одну никчёмную вампирскую задницу, не считаешь? Чонвон срывается. Не выдерживая испытующего и разъедающего взгляда Сону, он подрывается с места и уносится прочь из залы. Сонхун чётко дал понять, что поговорит с ним сам. Не стоило даже поддаваться Сону, нужно было запереться в комнате или сбежать куда подальше, как он сделал это днём. Сбежать в кабинет к Тэхёну и пожаловаться, как маленькому ребёнку на то, что его обижают. Но он не мог. Как не мог больше терпеть находиться там, среди любопытных взглядов и ожидающих от него правды вампиров. Среди тех, кто мог осудить. Кто не смог бы понять. Кто возможно попытался бы испортить каждый последующий день его пребывания в Академии. Он лишь надеется, что дверь достаточно прочна, чтобы выдержать возможные удары Сону, если ему вздумается побежать следом. Надеется, что Сонхун приедет раньше, чем тонкие пальчики доберутся до шеи Чонвона. Надеется, что Сонхун сможет после разговора с Сону сдержать его и не позволить случиться непорпавимому. Падая лицом в постель Сонхуна, Чонвон лишь надеется, что окутывающий его безопасным коконом цветочный запах позволит ему уснуть ненадолго и забыть этот чёртов день, как страшный сон. Завтра он проснётся и всё будет иначе. Он надеется.