***
Голова раскалывалась, в ушах звенело, осознание того, что его глаза уже открыты пришло не сразу. Вокруг было темно хоть глаз выколи. Постепенно на фоне одной боли начала вырисовываться другая: ноющая боль от затекших конечностей. Он хотел посмотреть на свои руки, но неожиданно не смог это сделать. Связан. И довольно крепко. Он не знал, сколько времени уже так сидит. Но боль в мышцах, пустой желудок и пересохшее горло говорили о том, что должно быть довольно долго. Нужно попытаться восстановить события. Хёнджин, он точно видел его, а потом? А потом темнота. Он ничего больше не помнил. Воспоминания о том, как он оказался в этом месте полностью отсутствовали. Как и о, судя по всему, полученному удару по голове. Он хотел закричать, но и этого не вышло. «Ну да, это кляп, и как я сразу не заметил?» Прежде, чем снова потерять сознание, он успел подумать о том, придется ли ему ломать запястья, или это можно решить мирным путём?Десять часов назад.
— Какого чёрта ты творишь? — Его голос, подхваченный зимним ветром уносился вдаль с криками напуганных птиц. — Тот же вопрос тебе. Сынмин насупился. Он только что ударил прикладом какого-то паренька и, судя по всему, расшиб ему затылок. Но он был так зол. Его сосед вел себя совершенно безрассудно, подвергая себя опасности. — Господи, Джисон? — Хван подскочил к нему, пытаясь подсветить себе телефоном, чтобы рассмотреть его рану. Даже шапка не помогла Хану смягчить удар - на ней медленно начало проступать багровое пятно. Побоявшись его трогать, он убедился, что парень дышит, а его пульс вроде в порядке, после чего встал и со всей силы ударил Кима кулаком в плечо. От удара тот лишь пошатнулся и опустил взгляд: почему-то ему стало стыдно. Ветер завывал, заставляя скрипеть облезлые ветки деревьев, отросшие волосы Хёнджина развивались на ветру, постоянно попадая ему по лицу, однако, это не мешало ему сохранять крайне разъярённый вид. — Я тебя спрашиваю, какого чёрта ты творишь? А что, если бы ты убил его? — А что, если он бы убил тебя?! — Не унимался Сынмин. — Он поджидал тебя здесь один, ночью, а если у него нож в кармане? А если там копы за углом, чтобы схватить тебя? Он хотел спросить, почему Хван не думает о себе? Но вместо этого выпаливает очередную глупость. — Они бы и меня нашли следующим. — Так вот, что тебя волнует? И почему только я подумал о том, что ты волнуешься обо мне? — Он кусает губу и кажется старается не заплакать. — Хёнджин, я… — Нахрен иди! — Он вытирает рукавом слёзы, которые всё-таки проступили, а затем пытается взвалить на себя Джисона. Его хоть и маленькое тело, в бессознательном состоянии весит не мало. — Хёнджин. В ответ тишина, лишь легкое шмыганье носом, да крики ворон где-то сверху. — Хёнджин, подожди. — Он вешает свое ружье через плечо, и хватает Джисона за ноги, чтобы нести его вдвоем. — Я волновался не за себя. Я действительно волновался за тебя. Он по-прежнему ничего не отвечает, и продолжает демонстративно смотреть в другую сторону, идя при этом спиной вперед. — Ты ушёл ничего мне не сказав, один, ночью. «Я подумал, что ты решил оставить меня» — Это в слух он уже не добавляет. — Ты тоже много чего мне не говоришь! — Он всё ещё разговаривал на повышенных тонах. Им повезло, что уже было достаточно холодно, и ночью в парке не осталось алкашей или другого сброда, которые могли бы их заметить. — Нам лучше будет развернуться, иначе ты споткнешься, если продолжишь в таком духе. — Я сам знаю что нам лучше. — Сказал он, однако всё же позволил Сынмину вести. Так они и тащили бедного Хан Джисона, попутно несколько раз кладя его на землю, чтобы перевести дух и завести очередную словесную перепалку. Им оставалось два квартала до дома, когда Хван остановился, опустил парня вниз и сел с ним рядом прямо на снег. — Были бы сигареты - закурил бы. — Ты куришь? — Я же говорю, были бы - закурил. — Не сиди на земле, зад застудишь, ещё и труп этот заморозишь. — Он легонько пнул Джисона в бок. — Ну что ты делаешь, блин. Ты и так ему такую шишку поставил. — А ты кидаешь его на землю. — Я устал! А он тяжелый как скотина. Ещё какое-то время он сидел разглядывая свои ботинки. Сынмин хотел извиниться. Он честно хотел, но ощущал себя так, словно его язык прилип к качели зимой. Видеть Хёнджина таким злым и расстроенным было невыносимо. Он действительно боялся потерять его, после того, как встретил снова спустя столько лет. Пусть он изменился, совсем не помнит его, и вообще уже другой человек, но когда он улыбается, Сынмин видит в нём своего любимого друга детства и этого ему более чем достаточно. Иногда он задумывался, правильно ли это было, снова начать дружить с ним. С нуля, ничего не рассказывая. Но в детстве они были так близки. Поэтому он так зол на него. Так зол, что Хёнджин его совсем не помнит. Как он мог забыть всё это? Это была та самая наивная детская дружба «на века». Ловить лягушек вместе, или отбиваться от хулиганов, сбегать вдвоем из дома и ночевать в палатке в лесу, воровать жвачки в магазине, а потом огребать за это. Мерить лужи после дождя, кидать друг в друга грязью, гонки на велосипедах, мороженное до тошноты. У них всё это было, пусть недолго, но было. Как и обещания всегда быть друзьями. Он не так себе представлял их воссоединение. Не в такой ситуации. Они должны были быть подростками, тусить вдвоем на вечеринках и клеить одну девчонку, может снова воровать жвачки в магазине. Да что угодно, а не тащить вдвоем эту тушу, прятаться в пустом доме, и убегать от маньяков в лесу. — Что ты пялишься на меня? «И правда, смотрю слишком долго». Он молча отвернулся расстроенно хмыкнув. — Ты ведь действительно ничерта мне не рассказываешь. Взять хотя бы это. — Он принялся доставать что-то из кармана джинс, после чего протянул Сынмину свёрнутый листок с пожелтевшими краями. — Что это? — Он принял бумажку, которая оказалась сложенным надвое плотным листком. — У тебя надо спросить. Их детская фотография с одной из прогулок. Он даже не знал, что в доме ещё что-то осталось. Сзади была надпись, сделанная маминым почерком. Он нежно погладил её пальцем, а затем долго смотрел на фото. — Хёнджин… — Что Хёнджин? Это ведь мы на фотке? Я прав? — Да, это наше фото. — Он выдохнул и потёр переносицу. — Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — Спросил он явно намекая на Джисона всё ещё лежавшего на земле. — И я смотрю, ты не удивлён. Ты всё это время был в курсе, что мы были знакомы, но ничего не говорил об этом? — Ты тоже должен был знать об этом! Я был так зол, когда ты не узнал меня. — Ох, ты был зол? Знаешь, как стрёмно это выглядит? Ты, якобы случайно, находишь меня, весь такой спаситель, приводишь в пустой дом, якобы хорошее убежище. А потом выясняется, что всё это время ты знал, кто я такой, но почему-то молчал? Ты специально меня выследил? Может ты вообще на них работаешь, кто тебя знает, ничего не говоришь, что у тебя в голове вообще творится? — И что ты думаешь? Я выкрал тебя, а потом убил твоих родителей, что бы что? Зачем мне это сдалось? Ты не пуп чертовой вселенной. Я был так счастлив, что встретил своего друга снова, но ты просто обуза! Хлопок. Хёнджин постарался от души, чтобы вложить все свои силы в эту пощёчину. Сынмин схватился за свою покрасневшую щёку, не ожидая такого удара. — Я не просил тебя меня спасать. И уж точно, совсем не виноват в том, что не помню тебя. Я даже терпеливо молчал и ждал, когда ты сам расскажешь, потому что доверял тебе. И даже сейчас пытаюсь решить проблему, которую ты устроил. Так что бери ноги — Он указал пальцем на Джисона. — В руки — Указал на Сынмина. — И пошли!***
Минхо просыпается в одиночестве. Всё, что ему осталось - смятая с другой стороны постель. Минхёка уже и след простыл. В доме непривычно чисто, а разбитое окно прикрыто фанерой. «Наверное, он постарался. Нужно будет его заменить. А ещё лучше уехать отсюда как можно дальше» эту мысль он старается упрятать на задворки своего сознания. Он по привычке наполняет три миски кормом, его руки трясутся, когда две из них он выкидывает в мусор. Пахнет моющим средством, он ежится и ищет свитер потеплее. Хочется укутаться во что-то большое и мягкое. Может так он пытался компенсировать отсутствие тепла в своей жизни. Смутно он вспоминает, что ночью просыпался в истерике, и прижимался к старшему, в поисках хоть какого-нибудь утешения. Ему так хотелось, чтобы все это было сном. И не только вчерашнее, но и вся его жизнь вообще. Так хотелось стать маленьким, чтобы кто-то заботился о тебе, любил, оберегал, решал все проблемы. Минхёк был сильным, рядом с ним, в каком-то плане, он ощущал то, что хотел. С ним он был в безопасности, но при этом таким слабым и жалким. Мягкий голубой свитер дарил хоть немного тепла, но всё же не мог согреть его продрогшие конечности. Он налил себе стакан воды и молча смотрел в стенку, пока пил её. Его работа… Из-за неё вчера он потерял два маленьких дорогих ему существа. Его комочки счастья. Но он зашёл слишком далеко, чтобы сейчас повернуть назад. Если он всё бросит, то потеряет намного больше, чем просто коты. Всё ради брата. Он просто должен сделать это ради него. К чёрту этот дом, хочется переехать. Хочется домой, в его квартиру на пятнадцатом этаже, в которую в жизни никто не влезет. — Иди ты в жопу, Ли Минхёк, со своей работой. — Неожиданно громко, почти крича, говорит он, чем пугает Дори, после чего он извиняется перед ней и собирается на работу. Из зеркала на него смотрит чужое лицо. Опухшее, страшное, с огромными мешками под глазами, бледными искусанными губами, и красными прожилками в белках глаз. Он кое-как приводит себя в порядок и отправляется в школу. Ему ещё нужно извиниться перед Джисоном. Оставалось надеяться, что он не сильно обиделся. Если он ещё и его потеряет...Тьфу. Как же он ненавидел сближаться с людьми. Постоянно бояться их потерять. Какая же морока. Поэтому по дороге он забегает в кофейню, берет его любимый, отвратительно сладкий кофе, а потом пытается найти его глазами в школе, однако не находит. Уже за обедом ему удается высмотреть компанию его друзей. Хана среди них по-прежнему не было. С запоминанием имён у Минхо всегда было туго. Другое дело прозвища. Возможно потому, что в мире, который стал для него привычным, именем редко кто пользовался. Именно прозвища были больше в ходу. Поэтому и друзьям мальчика-белки он тоже дал свои прозвища. Девочка, Австралиец и Качок. Этого было достаточно, чтобы их различать, но недостаточно, чтобы к ним обратиться. «Так, ладно, ты взрослый, старше по статусу. Просто подойди и спроси. Это не сложно, всё нормально» Он делает вдох и подходит к столику, за котором сидели подростки. «Интересно, здесь работает тот же принцип что и с медведем? Нужно выглядеть больше, чем ты есть, и тогда они тебя не тронут? Может ещё постучать чем-нибудь?» Австралиец первым вскакивает, стоит ему только завидеть его. — Минхо-сонбэним. Вы случайно не знаете, где Хан? «Это что сейчас было?» Он много раз быстро моргает. Вообще-то, это была его реплика. — Просто, мы заметили, что вы сблизились последнее время, вы вроде как каждый день в парк ходите, он вчера ничего не говорил? — Мы не ходили с ним вчера. Я как раз хотел извиниться, за то, что не смог прийти. Подождите, а вы трое разве не вместе живёте? –Он ткнул на них пальцем, что вообще-то было неприлично для взрослого человека. — Почему вы меня спрашиваете? — О, ну… Мы с Бином ночевали у себя вчера, а сегодня Хан не пришёл в школу. Вот мы и подумали, может вы что-то знаете. Но раз вас вчера не было… — Простите, наверное, ему просто нездоровится. — Сказал качок. Видимо ему как и Минхо показалось, что это звучит как странный намёк. Хотя какие тут могут быть намёки, они с мальчиком-белкой не были в таких отношениях, чтобы он оставался у него на ночь. — Вот как, надеюсь, с ним всё хорошо и вы проведаете его после уроков. Хорошего дня. Он ушел, продолжая растерянно моргать, не до конца осознавая происходящее. Минхо почти был уверен, что с младшим всё нормально, но на душе все равно кошки скреблись и выли. Что, если он действительно ушёл вчера без него, и с ним что-то случилось. Стоило ли позвонить Минхёку, чтобы это выяснить? Нет. Определенно нет. Он не сможет смотреть ему в глаза ещё недели три, не меньше.***
— К чёрту эти уроки. — Чан психует. — Минхо не пришёл вчера, а вы же знаете Хана. Он наверняка упёрся ждать Хёнджина один. — Согласен. Все трое переглянулись и одновременно кивнули головой. Путь от школы до дома Ханов преодолели довольно быстро. Машины шерифа не было, а дверь оказалась не заперта. Чан продолжал накручивать себя всё больше и больше. — Джисон, ты дома? — Позвал Чанбин. — Джи? — Хан Джисон? В глубине души он надеялся, что найдёт Хана у себя в комнате мирно спящим в наушниках, под очередную попсу. Однако, его аккуратно заправленная постель выглядит так, словно он не ночевал дома. Его вещи на месте, рюкзак валяется возле стола, на стене собраны документы из дома Боны и даже появились новые заметки его почерком, но комната пуста. Записки нет, они осмотрели всё. — Дело дрянь. — Чанбин, не выражайся. Хотя я согласен, дело действительно дрянь. — Может он у отца? — Выдвигает своё предположение Соха. —Кто-нибудь знает как позвонить ему в кабинет? Но никто не знал, а значит оставалось только идти в участок пешком. — Он всегда приходит домой на ночь. В голове Криса рождались всё новые и новые ужасные мысли. На него могли напасть ночью, или он мог… Нет. Он не хотел думать об этом, однако состояние младшего в последние дни внушало беспокойство. Он вспомнил, как нашёл его на кухне забитым в угол, дрожащего, задыхающегося и в бреду. — Это я виноват, я должен был вернуться сюда вчера. — Успокойся, Крис, ты не виноват в этом. — Виноват, если бы я был здесь, то пошёл бы с ним вчера. Кто знает, на что он наткнулся. Я должен присматривать за ним. — Мы должны присматривать за ним. — Чанбин похлопал его по плечу. — Мы должны присматривать друг за другом. Тебе не нужно взваливать это только на себя, ты не наш отец, или что-то в этом роде. Полицейский участок встречает их непривычной суетой. Куча людей в форме бегают туда-сюда, перетаскивая бумаги, папки, оружие. Здесь пахнет кофе, а ещё почему-то оказывается довольно жарко. Крис снимает с себя шапку и неловко оглядывается. Он не помнит, когда последний раз был в участке: даже после произошедшего в школе их не пригласили для опроса, как обещали. Он не помнит, где кабинет отца Джисона. — Эй. Вы к кому? — Их окрикивает молодой парень за стойкой. Меньше всего в полицейской форме ты ожидаешь увидеть хипстера или панка. Из-под шапки «бини» в такую-то жару, торчит синяя чёлка, его лицо покрыто пирсингом, а глаза казалось бы подкрашены чёрной подводкой. Наверное, это один из новеньких, которых упоминал Джи. — Эм, здраствуйте. Мой отец здесь работает, шериф Хан, знаете его? — Он решает рискнуть, скорее всего, он не знаком с Джисоном и не знает как тот выглядит. — Знаю. Но его здесь нет. — Он как-то странно растягивает слоги, в несколько ленивой, но одновременно нервной манере. — Нет? — Нет. — Он тушуется, заламывает себе пальцы. — Вам лучше поговорить с кем-нибудь из старших. Зайдите в шестой кабинет, это прямо и налево. Крис кивает ему в благодарность, и они проходят в указанном направлении. Нужный кабинет находится без проблем. Деревянная дверь с большим матовым стеклом. Облезшая некогда золотая табличка с цифрой шесть. А снизу надпись «Комиссар Су». Именно из-за этой двери раздается громоподобный голос: «ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ! НАЙТИ! РАССПРОСИТЬ! ПРИВЕСТИ! СОБРАТЬ ВСЕХ! ВСЕХ Я СКАЗАЛ». Из кабинета как ошпаренный вылетает Минхёк. Он удивленно рассматривает подростков, столпившихся в коридоре, однако молча проходит мимо. — Что происходит? — Хотел бы я знать, Бин. Они стучат, а в ответ на их стук прилетает разъяренное «ЧТО?». — Здравствуйте, мы ищем Шерифа Хана. — Встаньте в очередь! Кричавший мужчина смутно напомнил ему начальника отдела Белых воротничков, из одноименного сериала. Он был стар, сух, его смуглая кожа была испещрена морщинами, а остатки волос давно приобрели цвет серебра. Однако держался он бодро, взгляд его был суров и остёр, костюм на нём был идеально выглажен, а красный галстук подколот блестящим зажимом. — Вы ещё кто такие? — Спросил он, указывая на ребят своей синей папкой. — Извините, мы друзья его сына, думали, может он здесь. — Уточнила Соха. Крис был ей благодарен, потому что сам он крайне растерялся от такого приёма. — Сына? — Он глубоко о чём-то задумался, видимо пытаясь вызвать нужный образ в своих воспоминаниях. — Этого мальчишки, Джисона? — Да. — Вы крайне не вовремя. — Он выдохнул и ударил кулаком по столу. — Хотя может оно и кстати. Передайте Джисону, что его отец пропал.***
Феликс простыл. Всё его тело горело, словно костёр. Он с трудом натянул на себя первую попавшуюся одежду, а когда спускался вниз, чуть не протёр собой лестницу. Ему казалось, что он кружится на карусели, а мир вокруг превратился в сплошную мешанину. Добравшись до кухни на ощупь, он сел на стул и взял ложку, однако еда в рот не лезла. — Дорогой, ты что-то плохо выглядишь. — Мать приложила руку к его лбу. — Ох, да у тебя жар. — Всё нормально. Мне нужно в школу пойти. — Да где нормально? Останешься дома сегодня. — Что-то ты размяк, сын. — Голос отца резал уши. Он звучал бодро. Видимо, отец с утра был в приподнятом духе. Он похлопал его по спине и занял стул напротив, при этом что-то ещё напевая себе под нос. — Почему бы тебе не взять сегодня выходной и не привести себя в порядок? — Ты сегодня так добр, отец. — Сказал Феликс и зашёлся сильным кашлем, отчего в груди моментально всё заболело. — В чём секрет твоего хорошего настроения? — Узнал интересную новость. В полицейском участке сейчас настоящий бардак. Шериф пропал, а комиссар скоро отойдёт в мир иной. Сестра Илу сказала, что у него рак на последней стадии, а метастазы пожирают то, что от него ещё осталось. — Он подцепил вилкой кусок сосиски. — Ещё немного и мы сможем в открытую проводить наши шествия, а не прятаться по лесам. Всё утро парень провёл досыпая в своей кровати, пока ближе к обеду дверь в его комнату не открылась, и из-за неё показался чей то любопытный нос. — Привет, Феликс, я зайду? Конечно же это был Кай. Последние дни Феликс разрывался. Он не мог понять, хочет ли ещё общаться с ним. В один момент, он ненавидит его до глубины души за веру и преданность Обществу, в другой, он вспоминает, что Кай был с ним на протяжении всего это времени. Именно Кай, не Кристофер, не кто-либо другой. — Что ты делаешь здесь? — Он с трудом поднимается на локтях и щурится, пытаясь рассмотреть гостя. — Ты не пришёл сегодня в школу, твоя мама сказала, что ты заболел. — Он садится на край кровати. — Я принёс тебе конспекты и домашку. Вот. — Парень вытаскивает кипу тетрадок из своего рюкзака, а вместе с ними какой-то пластиковый контейнер. — Это тоже тебе. Феликс принимает коробку, внутри которой лежит большой, покрытый розовой глазурью с посыпкой пончик. Он любит сладкое, всегда любил его. Улыбка невольно появляется на его измученном лице. Кай также сбегал вниз, чтобы принести Феликсу большую кружку горячего чая. Желудок, который не получил сегодня ни грамма еды за завтраком, отзывается с благодарностью. — Я составлю тебе компанию, если ты не против. Феликс покачал головой. В любом случае, ему не особо нужен был ответ, парень уже разлёгся на полу, на ковре, копаясь в ноутбуке Ликса и выбирая кино, которое можно посмотреть. Блондин спускается к нему с кровати, всё ещё кутаясь в одеяло. — Интересно, кто теперь кулёма? — Говорит Кай и берет со стола расчёску. Он садится сзади Феликса на колени и принимается расчесывать его спутанные после сна волосы, аккуратно зачёсывая их назад, поправляя пальцами выбившиеся прядки. — Ну и фильм ты конечно выбрал. — Спустя два часа говорит Ликс. — А что, я думал, будет интересно. Вроде наша тема. — Ага. Как группа сектантов сожгла мужика в соломенном чучеле. Офигеть какая наша тема. Кай заливисто смеется, откидывая голову назад, и стуча рукой себе по ноге. — Я знал, что тебе понравится, я знал. Феликс ложится и укладывает голову ему на бедра, и Кай начинает аккуратно перебирать его волосы прядка за прядкой. — Чем ты планируешь заняться, когда всё это закончится? Он замолчал и ещё какое-то время не отвечал, наверное, пытался подобрать слова, чтобы не расстроить Феликса. — Наверное, останусь здесь. В обществе. — Да ладно, скажи честно, не нужно щадить мои чувства. Чем ты хочешь заняться? Кай поджимает свои тонкие губы и шумно выдыхает. А потом выдыхает ещё раз, чтобы сдуть чёлку с глаз. После чего смотрит на друга, их взгляды сталкиваются, и Феликс пытается прочесть по нему хоть что-то. Но не получается. — Я бы хотел занять твоё место. Ты же знаешь это. Я бы так хотел. — Он сжимает кулаки. — Но если этому не суждено быть, наверное, я поеду дальше по миру и буду искать место, где пригожусь так же сильно, как ты здесь. Феликс берет его руку и круговыми движениями начинает её растирать, разминая костяшки и суставы на худых длинных пальцах. — Тебе не кажется, что это ужасно? — Нет. Я думаю, это поистине прекрасное чудо. Умереть за счастье других.***
— Что значит «Пропал»? — Недоумевает Чанбин. — То и значит. Пропал. Исчез. Ушёл с радара. Называйте, как хотите. — Комиссар выглядел уставшим. Он осел на свой стул, и промокнул пот со лба платком. — Шериф Хан зашёл вчера на ночное дежурство и не выходит на связь примерно с двух часов ночи. Машину его до сих пор не нашли, а последний адрес на который он выезжал — полностью пустой дом. Мы не смогли отследить телефон, с которого оттуда поступил вызов. С отслеживанием телефонов в нынешней ситуации - сами понимаете. Чёртовы технологии. Так что передайте это его сыну. — Мы бы с радостью. Да только не можем его найти. Он не ночевал дома и не пришёл сегодня в школу. — Наверняка торчит у какого-нибудь друга. Вы зря поднимаете панику, сейчас и так проблем хватает. — Но все его друзья здесь! — Пыталась возразить Соха. — А если он пропал вместе с отцом? — Поддерживал её Чанбин. — В таком случае, мы его найдём. Сегодня будет организован поиск с собаками. Мы собираем волонтеров. Если хотите, можете поучаствовать. Сбор в шесть в центральном парке. Уже уходя, они задались вопросом: а разве школьникам можно в этом участвовать? — Не хорошо это. — Чан от нервов начал прикусывать кожу на пальцах. — Что, если это не совпадение? — Может, их обоих похитили? — Выдвинул предположение Чанбин. — Логичнее было бы похитить Джи и просить выкуп или что им там ещё может быть нужно. — Перебила его девушка. — Может, он просто попал под горячую руку, когда похищали отца? Время. В данный момент для Чана оно словно остановилось. Болтовня друзей стала похожа на шум телевизора, когда ты засыпаешь. Шум ветра, скрип деревьев, шуршание пакетов мимо проходящей девушки, машинный гудок, лай собаки вдалеке. Из шумного участка они вышли на такую же оживлённую улицу. Но всё это не имело смысла. Он отчаянно пытался придумать хоть что-то. Возможно, именно сейчас Джисону была нужна их помощь. Неужели, он так и не сможет собраться и сделать хоть что-то для его поисков? — Я думаю, нам нужно осмотреть парк. — Неожиданно сказал он, привлекая внимание Чанбина с Сохой. — Мы точно знаем, что он пошёл туда вчера вечером. Возможно, там мы найдём какие-то подсказки к его теперешнему местоположению. Они все согласились, что это отличная идея. Чанбин взял Соху за руку, и это так яро бросилось Крису в глаза. Его кольнуло от зависти, но он старался отметать все эти мысли и сосредоточиться на поисках друга. — Вот и осмотрели парк. Они услышали шум уже на подступах. В разгар дня здесь, на удивление, было довольно людно. Множество невесть откуда взявшихся машин стояли в несколько рядов на парковке, а некоторые особо наглые водители даже заезжали на тротуар. — Что происходит? — Чанбин пытался встать на носочки, чтобы рассмотреть происходящее. — Хороший вопрос. Невдалеке он заметил мужчину с камерой, и судя по всему, местную ведущую новостей. Они снимали очередной репортаж на фоне толпы. Отовсюду раздавались крики, и чем ближе они подходили, тем проще было разобрать что именно они кричат. «МЫ ТРЕБУЕМ ПРАВДЫ!» «СВОБОДУ СЛОВА!» «ВЕРНИТЕ НАШ ИНТЕРНЕТ» Люди ходили, размахивая самодельными плакатами. Больше было молодежи, но Крис заметил несколько людей среднего и даже пожилого возраста. Некоторые размахивали значками инстаграма или твиттера, другие просто транспарантами с надписями. — О, смотрите, там мужик с плакатом «Даешь бесплатное пиво». — Чанбин указал пальцем на мужчину, который прыгал в толпе и кричал громче всех. Толпа обступала их со всех сторон, затягивая всё глубже в самый эпицентр. Людей было очень много. Они мелькали вокруг, сливаясь в единый поток. — Бин, надо убираться отсюда. Но ответа не последовало. — Бин? Крис оглянулся по сторонам, но не увидел никого, кроме незнакомых орущих людей. — Чанбин?! — Он пытался кричать, но общий шум заглушал звук его голоса. Неуправляемая толпа, состоящая на девяносто процентов из тинейджеров и на десять процентов из очень разъяренных взрослых, представляла собой страшную неудержимую силу, сравнить которую можно было разве что со стихией. Мощнейшее цунами, словно волной оно подхватило их, отделив друг от друга, и сейчас он дрейфовал совсем один. То и дело его пихали локтями в бок, наступали на ноги, норовили уронить, затоптать, выбить глаз палкой от транспаранта, оглушить девчачьими визгами или облить кока-коллой. Стараясь удержаться на ногах, он пытался пробраться обратно к выходу, надеясь что те двое поступят так же.***
Минхо смотрел на парк с другой стороны. Он наблюдал за толпой с расстояния, заняв удобную позицию на крыше одного из зданий. Плохие мысли лезли в его голову быстрее, чем первоклассники, бегущие к буфету на перемене. Он понимал, что всё это не к добру. У людей начали возникать мысли по поводу того, что происходит. А с мыслями приходит и недовольство. Это означало, что их проект вышел на вторую стадию. Что может быть лучше для препарата, усиливающего негативные эмоции, чем огромная разъяренная толпа? Наверняка в ней находятся и те, кому делали инъекцию. Сколько нужно времени для активации? У него не было точного ответа на этот вопрос. Люди, вновь решившие поиграть в бога, создали нечто. Основываясь на исследованиях ученых нейробиологов, они пытались найти способ избавить людей от эпилепсии. Но вместо этого, нашли способ превращать людей в монстров. Препарат, нарушающий работу лобной доли мозга, позволяет искажать сознание человека без потери когнитивных и моторных функций. Агрессия в чистом виде, вызванная ответной гиперреакцией на внешние раздражители. Даже в стрессовых ситуациях обычный человек придерживается моральным принципам и более-менее отдаёт себе отчёт в своих действиях. Он знает, что агрессия может послужить возникновению проблемы и часто намеренно сдерживает себя, потому что «Это может навредить мне» «За это меня посадят» и так далее. Но под воздействием этого препарата человек не контролирует себя, превращаясь в бомбу замедленного действия, и может убить тебя за то, что ты слишком громко дышишь или сербаешь чаем. Минхо затянулся очередной сигаретой. Толпа пришла в движение. По всей видимости, один из них действительно активировался. С высоты двухэтажного здания Ли легко мог его рассмотреть. Мужчина, около тридцати, довольно накаченный, в кожаной куртке, в военных ботинках. Такие сами по себе довольно агрессивны, а под влиянием препарата… Он только что сломал пополам один из транспарантов, и воткнул его в ногу стоящей рядом девушки, а вторую часть разломал об голову другого мужчины. Люди вокруг них закричали и принялись бежать, создавая при этом давку, чем ещё больше разозлили этого мужика. Он одного за другим вылавливал из толпы каких-то бедолаг, поднимал их вверх и швырял так, словно они ничего не весят. Недюжинная сила вызванная резким приливом адреналина. Минхо не хотел на это смотреть. Ему было жалко людей. Он видел, как они падают, но толпе было плевать. Люди, ведомые страхом, перестаю себя контролировать. Они побегут по головам - лишь бы спасти свою жизнь. А ведь некоторые из них даже не знают, от чего конкретно они бегут. Он пришёл сюда только убедиться, что Хана среди них нет. Он продолжал мысленно проговаривать, что всё остальное его не касается. Ему не важно, сколько людей сегодня погибнет. Послышалась полицейская сирена. — Да неужели? Эти идиоты решили-таки явиться. Небольшая полицейская машина. Всего одна. Видно, что они стараются подъехать как можно ближе к парку, но им мешают те, кто уже пытается оттуда уехать и просто оставленные стоять на дороге автомобили. Из машины выходят двое. Совсем молодой паренек, тощий, в очках, он боязливо держит рупор в руках, не решаясь проорать на всю улицу и привлечь внимание толпы. Рядом с ним идёт Минхёк. «Вот вам и здравствуйте» — думает Ли. «А что это он здесь забыл?» Толпа движется прямо на них и Минхёк долго не думая, вырывает из рук мальчишки рупор и забирается прямо на крышу служебного автомобиля. — Прекратите панику. — Его голос звучит слегка искаженно и, как казалось Минхо, недостаточно громко. — Перестаньте бежать. Помогайте тем, кто упал, и смотрите под ноги. Один из мужиков что-то прокричал ему и кинул какой-то небольшой предмет, попав Минхёку прямо в лицо. Его голос заглушил звук толпы, но судя по тому как оживился Минхёк, Ли догадывался, что это было что-то вроде «Ты что идиот, там людей убивают» К огромному сожалению Минхо, в толпе он-таки разглядел знакомые лица. Видимо, ему всё же придется спуститься.***
Чанбин не успел даже понять, как он оказался один в самом центре толпы. Он так крепко держал Соху за руку, но всё равно умудрился её потерять. Он всюду высматривал её розовую шапку с большим бомбоном, но ему по-прежнему недоставало роста, чтобы оценить всю ситуацию. Он стянул за рукав подростка с рядом стоявшей лавки. На вид парню было лет тринадцать, не больше, и Бин искренне не понимал, что тот здесь делает и куда смотрят его родители. Парень, конечно, тут же поднял бучу, но быстро успокоился, когда в карман ему сунули шелестящую купюру. Даже стоя на скамейке, Бин нигде не видел своих друзей. Становилось немного не весело. Мужик с плакатом за бесплатное пиво, бывший его ориентиром, тоже резко пропал из поля зрения. Чан наверняка двинется в сторону выхода. Но что будет делать Соха? Её ведь могут просто затоптать. Его внимание привлек крик. Казалось бы, ты стоишь в толпе орущих людей, что ещё ты ожидаешь здесь услышать? Но этот крик был другим. Кричали от боли. Он направился в сторону звука, про себя молясь чтобы это была не его девушка. Толпа резко пришла в движение, и, к его несчастью, противоположное от его цели. С той стороны буквально начали бежать, сбивая с ног всё вокруг. Молодая девушка, может на пару лет старше его самого. В салатовой дутой курточке, с яркой веселой шапкой. Она согнулась пополам и судорожно дышала, при этом завывая просто нечеловеческим криком. Он даже не сразу заметил, что из её ноги торчит палка. Первая мысль «Какого чёрта?» Он хочет подбежать, спросить в порядке ли она, но в этот момент она поднимает свои заплаканные глаза на него, и видимо собрав все свои силы кричит ему не подходить. — Почему я не… Но договорить он не успевает. Резком ударом из него выбивают весь воздух, и вот он уже летит в сторону асфальта, так и норовя разбить себе голову. Виновато ли его природное везение, или что-то ещё, но приземляется он на задницу, хоть и не хило отбив её, голова его всё же осталась цела. Мужик, выглядевший как байкер с помесью гориллы, накаченной наркотой, продолжал орать и крушить всё что видит. Он вырвал скамью, установленную в бетон, и швырнул её в один из ларьков. Послышался звон стекла, лязг металла, приглушенный криками продолжающей попытки бегства толпы. Осторожно, не привлекая внимания Чанбин попытался подползти к раненой девушке, которая уже начинала терять сознание. Её джинсы насквозь пропитались кровью, она просто лежала на земле словно тряпичная кукла. Он подхватил её под руки со спины и уже хотел унести отсюда, когда услышал этот нечеловеческий рык. "Недобайкер-перегорилла", заметил его нелепые попытки и направился в их сторону, яростно размахивая какой-то мощной металлической палкой. Возможно, это был подлокотник от скамьи. У Бина не было времени рассматривать, как и думать, что с этим делать собственно тоже. Он извиняется и кладет девушку обратно на землю. А сам делает то, от чем потом явно пожалеет. Если ещё будет чем жалеть. Он отскакивает в сторону, привлекая внимание амбала. — Эй, придурок. — Его ноги и поясница до сих болят от падения. Но он продолжает прыгать на одном месте. — Эй. Я с тобой разговариваю. Мужчина, завидев новую цель, оставляет девушку в покое. Он разбегается и яростно замахивается своей импровизированной дубинкой. В голове так не вовремя всплывает «Тролль в подземелье! Тролль в подземелье». Он действительно чем-то отдаленно напоминал тролля. Если бы тролли носили бороды и кожаные байкерские куртки. Он легко уворачивается от его удара, меняя свою траекторию движения и пытаясь увести его в противоположную от толпы сторону. Железяка со свистом пролетает у него прямо над головой, когда он вовремя пригибается и отпрыгивает в сторону. Когда-то из-за роста у него не сложилось в баскетболе, но умение вести мяч, уворачиваясь от соперников, сейчас ему очень пригодилось. Толпы вокруг них больше не было, вдалеке осталась кучка людей, которая, похоже, наблюдала за его попытками. Но ни одна тварь не вышла помочь. Среди них даже стояли журналисты, которые снимали всё на камеру, многие стояли с телефонами. Девушка продолжала истекать кровью, а он продолжал уворачиваться от ударов. Каждый из которых легко мог бы снести ему голову. Он оглядывается по сторонам. План рождается в голове как-то сам собой. Лишь бы ему повезло. Лишь бы ему повезло! Он делает несколько шагов назад, пока гориллоподобное орёт что-то нечленораздельное и брызжет слюной. Спиной Бин натыкается на неприметную тележку. Он ощущает тепло, которое от неё исходит, и надежда в нём разгорается с новой силой. Потому что если он не прав, если то, что он собирается сделать не получится, то он сам загнал себя в ловушку, не давая себе пути отхода. Нащупав ручку кастрюльки, оставалось только выжидать, когда мужик подойдёт ближе. Ему нужно было успеть и провернуть задуманное во время замаха Йети его железякой. Какие-то доли секунды, байкер замахивается и в это же время Чанбин выхватывает из-за спины кастрюлю, которая, о боги, оказывается тяжелой, а значит не пустой. Это был фургон яблок в карамели, он заметил его только мельком, когда бежал сюда. Не было никаких гарантий, что здесь кто-то работал сегодня, что в кастрюле будет эта сраная карамель и что она будет достаточно горячей. Но ему нужно было что-то сделать. Именно поэтому, сейчас он замахивается кастрюлей, в полете с которой падает крышка, и надевает её мужику на голову, так, словно бы это была шапка. Истошный крик, раскаленная карамель течет по лицу байкера, красная как кровь, дубинка падает из его рук, он в ужасе хватается и пытается снять с себя кастрюлю, но липкая, вязкая карамель не позволяет этого сделать. Она затекает в его глаза, стекает с его подбородка, он кричит и карамель затекает ему в рот. Чанбин шарахается. Он только сейчас осознает, что только что сделал. Его руки трясутся, ноги не слушаются, он отходит в сторону, и как только теряет опору, тут же падает. Он только что сделал что? Он. Сделал. Что. Кто-то подбегает к нему, ставит на ноги, щёлкает бледными пальцами у него прямо перед глазами. Пока на фоне продолжают раздаваться крики агонии. — Ты меня слышишь? Эй. — Продолжает щелкать. У Чанбина всё плывёт. — Что? — Слышишь меня говорю? — Там девушка, ей нужна помощь. — Он тычет пальцем в сторону, но сам даже не знает, куда именно он показывает. — Да, да, да. Пойдём, я твоих уже выцепил. — Чего? — Пошли, говорю. Его хватают под руку и тащат за собой. Голос говорившего кажется ему знакомым, но он никак не может прийти в себя. -Господи, ты живой. — Соха кидается ему на шею и он снова чуть ли не валится назад, однако чьи-то руки поддерживают его со спины не давая упасть. — Бин, ты как? Он не задел тебя? Взгляд проясняется и он видит обеспокоенного Чана. — Я убил его. В воздухе резко пахнет сигаретами. Дым летит ему прямо в лицо. Кто-то громко цыкает. — Дети. Главное, что ты живой. От того, что ты превратил его голову в яблоко в карамели он, скорее всего, не умрёт. Так что можешь выдохнуть. До него наконец-то доходит, где он слышал этот голос. — Минхо-сонбэ? Что вы здесь делаете? Он снова цыкает и выдыхает струю дыма. — По всей видимости, вас вытаскиваю.***
Неожиданно зажёгся свет. Хан поморщился: после долгого нахождения в темноте глаза болели. Судя по звукам, кто-то спускался по лестнице. Несколько человек. Он пытался осмотреть комнату, но ничего кроме того, что это какой-то подвал, он не уловил. Что делать в его положении тоже было неясно. — Хэй, ты пришёл в себя. — Хёнджин? — Он кое-как рассмотрел вошедшего. Хотя узнать его было довольно сложно. Его волосы отросли ещё больше, и он высветлил их до идеально белого. В его памяти Хёнджин был русым с короткой стрижкой. — Прости, что так вышло. — Он достал складной нож. — Хёнджин?! — Хан начал дёргаться, пытаясь вырваться из веревок. — Да не дергайся ты. Мы долго спорили, что с тобой делать. Мой друг очень не хотел тебя развязывать. Хан почувствовал как холодный металл коснулся его рук. И понял, что сосед лишь хотел перерезать его веревки. — Но я всё-таки настоял на своём. Он потёр наконец освободившиеся запястья, которые уже изрядно затекли. На руках остались следы от веревок. Хван убрал нож и протянул ему руку, чтобы помочь встать. Стоило ему подняться, как Хан заметил и второго вошедшего человека. Его узнать проблем не составило. — Ты! Это же ты! Это ты тогда… — Ударил тебя в живот и бросил в подворотне? Да, это он. Прости его за это. Джисон вопросительно смотрел то на Хёнджина, то на его «Друга». — Он что, держит тебя здесь? Он тебе угрожает? Хёнджин слабо рассмеялся и похлопал его по плечу. — На самом деле нет. Я здесь по своей воле, он помог мне. И если честно, он только выглядит страшно. Хан, это Сынмин, мой друг. Сынмин, это Джисон. Мой…- Он замялся, видимо не знал, как правильно представить Джисона, ведь формально другом он ему уже давно не был. — Мой друг детства и сосед по совместительству. Может, теперь мы пойдём наверх? — Нет. — Резко выпалил Сынмин. — Сказал, как отрезал, ну что ж, тогда. Он взял Джисона за плечи и усадил на диван. Сам же уселся на стол напротив. Сынмин остался молча стоять, лишь суровый взгляд из-под густых бровей прожигал Хана насквозь, и говорил намного больше, чем просто слова. — Я получил твоё странное сообщение. Хотя и до конца не был уверен, что оно адресовано мне. Очень интересный способ, нужно отметить. Я видел объявление в газете, но не понял, что оно адресовано мне. Принц, да? Долго же мне пришлось вспоминать. — Я не знал, как ещё мне тебя найти. Ты ведь что-то знаешь. Про Чонина. Ты говорил об этом, когда мы встретились в тот день. — Про Чонина? — Хван кусал губы. Они с Сынмином переглянулись. — Его подруга, Бона, может ты её знал, она мертва. — Мы не были знакомы, да и с Чонином не сказать, что были друзьями, в любом случае, мне жаль. Как это случилось? — Мой одноклассник, Марк, он… Он словно сошёл с ума. — Было тяжело вспоминать о том дне. Он сжал кулаки, стараясь отогнать от себя образы, которые приносили воспоминания. — Важно не это. Мать Боны оставила для меня странные вещи. Скажи, ты что-то знаешь о том, что происходит в городе? Дело ведь не в наркотиках, да? — Может, ты видел медицинский фургон, который появился к концу лета? — Это тот, где ставят прививки? — Да, он самый. Всё что я знаю, мои родители пошли туда, а через несколько дней попытались меня убить. — Он пожал плечами. Так словно это было что-то обычное. — Сначала были небольшие изменения в поведении. Они становились более агрессивными, странными. Я как-то разговорился с Чонином, мы ходили в один спортивный клуб. Он упомянул, что его родители сами не свои после прививки. Он считал, что она странно действует на них. Ему как раз в тот день тоже нужно было туда пойти. А дальше… Наверное ты примерно знаешь. Мои родители сходят с ума, пытаются меня убить, я сбегаю и они убивают друг друга. Я думаю, что с родителями Чонина была та же ситуация. Либо он сам сошёл с ума и убил их. Джисон резко вспомнил, что видел его тогда из окна класса. Он бежал. — Что, если он понял что что-то не так и сбежал не поставив вакцину? Возможно, дома на него напали и он защищался? Или они убили друг друга, а он не вовремя зашёл. Потому что я видел его за день до той новости. И сейчас он всё ещё жив, и я знаю, что он до последнего всё отрицал. — Чонин жив? — Да, его держат в лечебнице. Якобы сошёл с ума от нового наркотика. — Чонин в психушке, я в бегах. А как у тебя дела? — Это ты ещё не знаешь, что Чан теперь в секте. Хван присвистнул. — Супер. — Это долгая история. Местный священник сошёл с ума и приносит людей в жертву. Так что будьте аккуратнее. Хёнджин выгнул бровь. За каких-то пять минут разговора его выражение лица поменялось уже наверное раз пятьдесят. — Ты знал об этом? — Спросил он повернувшись к своему суровому другу. Он в ответ лишь покачал головой. — Я пытаюсь понять, какого чёрта вообще происходит? Мать Боны оставила очень странные бумаги, списки имён, чертежи, связку ключей. — Я ничего не знаю об этом. Мы просто ищем способ свалить из этого города, но всё огорожено блокпостами. Они свозят сюда технику, машины, собак. Сынмин кашлянул. Возможно это была не та информация, которой он хотел делиться. — Да успокойся ты уже, нам не помешают лишние руки. — Говоря это, он схватил его за локоть, и нежно огладил большим пальцем. Хан приметил, что этот жест был достаточно интимным. Видимо они были очень близки с этим парнем. — Ты знаешь, что-нибудь о том, как можно выбраться отсюда? — Я знаю, что под городом проложена сеть туннелей. Она связывает некоторые важные объекты. Например наши школы, больницу, психиатрическую лечебницу, и ещё много чего. И есть вероятность, что они могут простираться и дальше. Но я не уверен в этом. Мы только-только начали что-то понимать. Сынмин что-то прошептал Хвану на ухо, и глаза того расширились. — Ты думаешь? — Он снова прикусил губу, видимо, это уже входило в ряд его привычек. — Можем ли мы взглянуть на эти чертежи? — Сказал он уже обращаясь к Хану. -Что он тебе только что сказал? Я тоже хочу это знать. — Что думаешь, Мини? Возможно, нам бы пригодилась их помощь? Мини, как назвал его Хван, шумно выдохнул и сел рядом за стол, сложив ноги в ботинках прямо на диван рядом с Ханом. — Слушай, ты мне не нравишься. — Мой живот это уже понял. Как и затылок. — Но Хёнджин прав, и возможно нам действительно будут полезны ваши чертежи. — Он закатил глаза. — Мы в свою очередь тоже предоставили тебе некоего рода информацию, по крайней мере, теперь ты знаешь чуть больше. И я считаю, что будет честно, если ты дашь нам взглянуть. — Возможно, но ты ударил меня по голове - она кстати до сих пор болит - привязал в подвале чёрт знает на сколько, и я явно вижу, что ты знаешь больше, чем говоришь мне. Я тоже хочу знать эту информацию. — Туше. — Он с хрустом размял шею. — За городом находятся заброшенные шахты по добыче угля. Они давно не функционируют, часть из них завалена или затоплена водой из озера. Но несколько входов точно находятся за территорией города. Если ты говоришь, что эта сеть туннелей настолько обширная, велика вероятность, что они могут быть связаны с шахтами. — Я вообще ничего не знал об этих шахтах. — То-то и оно. Оцепление, которое расположено на границе города тоже может не знать о них. У нас есть шанс, свалить отсюда по-тихому.***
Минхо потратил ещё час на то, чтобы успокоить школьников и вернуть их домой к Хану. От них же он узнал, что домой младший так и не вернулся, и более того, его отец так же бесследно пропал. И сегодня вечером намечаются глобальные поиски. Минхёка он нашёл всё в том же парке. Уставшего, замученного и злого. Молодого полицейского нигде не было видно, видимо он отправил его писать отчёт о произошедшем. Минхо нужно было больше информации. Только поэтому он купил ему всратый сэндвич и чашку какого-то приторно сладкого кофе. Только поэтому. — Выглядишь отвратительно. На самом деле Минхо вовсе не хотел сюда приходить. Видеть его, после того, что было между ними ночью, было действительно сложно. В момент слабости Минхо сломался и жалобно просил помощи у него. Но сейчас он переживал за Хана, а другого источника информации у него попросту не было. Минхёк сидел на бетонном заборе и пытался массировать свой лоб. Услышав младшего Ли, он нехотя поднял голову, но оживился, когда увидел протянутую еду. — Что тебе нужно? — С чего ты взял, что мне что-то нужно? — Ты даже бомжу копейку не подашь. А тут целая чашка кофе. — Просто ты выглядишь хуже чем бомж. Что с тем мужиком? — Ха-х, которого твой школьник карамелью полил? — Он не мой школьник. — Минхо начинал раздражаться. -Ах, да, прости, друг твоего школьника. Не переживай. Ему ничего не будет. Ну, то есть да, он оставил ему ожоги третьей степени при самозащите. — Он отхлебнул кофе, сморщился и постарался скорее заесть его сэндвичем. — Тот мужик крепкий, и от таких ожогов он бы не помер. Остался без глаз, получил травму голосовых связок, возможно был бы полностью глух, но не помер бы, да. — Давай ближе к делу. — Поскольку он был нашим клиентом. Его сердце просто не выдержало. Бум. Я думаю на вскрытии будет очень интересная картина. — Он ухмыльнулся. — То есть официально да: дружок твоего школьника его убил. Вот что будет ясно при вскрытии. Умер от болевого шока, который развился на фоне большой плазмопотери. Наш препарат стимулирует выбросы адреналина, его организм в этот момент стимулирует выброс адреналина. Сердце не справилось с такими перегрузками. — Чёрт. Что теперь делать? — Ничего. В любом случае, у нас всё схвачено. Юридически ему ничего не будет. Но как ты прекрасно знаешь, наказание приносит не только Фемида. — А что на счёт шерифа? Это тоже часть нашей работы? Вы решили его убрать? — Не стоит во всех грехах винить меня. На этот раз я ни при чём. Я не знаю где он, и пока его исчезновение добавило мне только больше работы.***
Когда они расходились было уже темно. Мобильник разрядился и было сложно сообразить точно сколько сейчас времени. Лишь бы отец не заметил пропажи. В следующий раз договорились встретиться у него дома, он на самом деле был вовсе не прочь показать эти чертежи. Может свежий взгляд даст им больше ответов. Вопрос только в том, захотят ли они делиться этим своим свежим взглядом. Где-то вдалеке лаяли собаки и завывали полицейские сирены. Он шел по одному из проспектов. Сегодня, на удивление, было совсем не оживленно, хотя погода вроде позволяла. Он где-то потерял свою шапку, но даже без неё было достаточно тепло. В ушах по-прежнему звенело, а живот противно урчал. Он вдруг заметил довольно знакомый силуэт. Но глаза буквально отказывались фокусироваться. Пока этот кто-то не подошел чуть ближе. Полы его пальто развевались, а из-под воротника торчал пушистый голубой свитер. Ну кто ещё это мог быть? — Минхо-хён! Хан настолько обрадовался, что тут же поспешил к нему, однако до сих пор затекшие ноги его не слушались, и он буквально повалился на него. — Господи, Хан, где ты был? Мы все тебя искали. Он без проблем подхватил его, обнимая одной рукой где-то за талию, а Хан же уперся руками ему прямо в плечи. Как же чертовски он был рад его видеть. — Прости, что не пришёл вчера. Кое-что случилось у меня дома. Боже, неужели ты действительно пошёл туда один? Он дождался, пока Хан твёрдо начнёт стоять на земле и схватил его за щёки. Но не так как обычно. Он был так аккуратен, словно Джисон состоит из тонкого фарфора. В глазах Минхо, Джисон увидел столько тревоги и заботы, от чего тут же густо покраснел и отвёл взгляд. — Я всё тебе расскажу, Хён. Только сначала, может… ты угостишь меня ужином?