Безвременье.

В наркотике ли было дело, или в чем-то ещё, но чай пах просто изумительно, на вкус был прекрасный да и вообще творил просто чудесные вещи. Священник только улыбался, подливая ему горячего из чайника. Чан словно принял хорошую такую таблетку трамадола. Его голова наконец перестала болеть и начала более-менее ясно соображать. Они обсуждали его вступление в общество, старший Ли рассказывал, как сам прошел через этот ритуал и как было тяжело, рассказывал про предыдущего настоятеля храма и о том, что он так же отпаивал его чаем. В этот момент на кухне появился Феликс. Он замер в проходе, увидев их двоих за одним столом. А у Чана кажется замерло сердце. Ему ещё не доводилось видеть его таким домашним. Как цыпленок, который только вылупился. Его светлые волосы были взъерошены, а белая футболка напоминала скорлупу. Несмотря на всё это, он выглядел ничуть не менее прекрасным. — О, Феликс, почему бы тебе не пригласить Чана к себе, раз он уже здесь. Покажешь ему свою комнату. Его отец стал явно лояльнее после посвящения и их разговора. И Чан знал, что не должен расслабляться и забывать, где он находится и с кем сидит рядом, но всё это становится таким незначительным, когда их взгляды встречаются и все внутренности начинают гореть. Он словно пружина вскакивает со стула, совершенно неловко, чуть его не уронив. Священник лишь посмеивается, видя его порыв. Только дьяволу известно, что творится у него в голове на самом деле, и что он обо всём этом думает. Чан боится, что сейчас Феликс оттолкнет его, но тот аккуратно тянет его за рукав кофты в сторону лестницы. Молча, но и без слов всё понятно. Интерьер комнаты он рассмотреть не успевает, губы Феликса, горячие и слегка сухие тут же накрывают его, и он закрывает глаза, позволяя себе отпустить все лишнее и утянуть себя в поцелуй. — Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Ликс, тяжело дыша. — Ищу ответы. — О, это последнее место, где ты можешь их найти. — Он притягивает его ближе, зарывается рукой в волосы и слегка оттягивает их. Рядом с ним Крис чувствует себя так, словно он облит бензином и стоит посреди сухой листвы. Ещё одна искра между ними и он сгорит так, что и костей не найдут. Они с трудом отрываются друг от друга, понимая что это не то место и не то время. Феликс показывает ему свою комнату, всякие безделушки, расставленные на полках, у него много книг, самых разных, компьютер со всякими играми, много всего. Как у обычного подростка, да у Чана была такая же комната дома. Ничего необычного. Но сам Феликс был необычным. Кровь Криса буквально кипела, когда он смотрел на него. Когда обводил пальцами его веснушки на щеках. — Смотри, снег пошёл. Почему бы нам не прогуляться. Может хоть это сможет остудить его разгоряченный разум. Они выходят из дома, и Ликс ведёт его куда-то в лес, видимо, по своей обычной тропе для прогулок. На улице холодно, Чан прячет в карман их сцепленные руки, идти так не очень удобно, но кого это волнует. Снег белый, чистый и такой блестящий, что переливается в свете фонарей всеми цветами радуги, хрустит под ногами. А воздух морозный и на улице дышится, они выдыхают пар, когда разговаривают. Крис присматривает сугроб, который выглядит наиболее мягко, и неожиданно подхватывает парня на руки. Тот визжит, пытается вырваться, дёргается, но в итоге всё равно оказывается в снегу. Надутый и злой. Его щеки покраснели не то от холода, не то от смеха. Крис и сам звонко смеётся над ним. Чего он не ожидал, так это того, что Феликс неожиданно больно пнет его по ногам, и сам Чан уже падает следом прямо на него. Они больно ударяются лбами, даже через шапку удар ощутимый. А потом снова целуются и смеются уже вместе, продолжая лежать рядом в этом сугробе. — Ну ты и придурок. — Ворчит Ликс. — Я знаю. Какие у тебя планы на новый год? — Не знаю, ужин с семьёй, наверное, а у тебя? — Моя семья в Австралии. У меня здесь нет никого, кроме тебя, Чанбина и Хана. Наверное, я отпраздную с ними. И с шерифом. — Он не сомневался, что шериф обязательно очнётся и придет в себя, и тогда они обязательно отпразднуют все вместе. — Ты скучаешь по ним? — Каждый день. И по самой Австралии тоже. Я скучаю по океану. Твой отец, он ведь тоже долгое время жил в Австралии. Ты был там? — Нет, я родился уже здесь. Иногда я задумываюсь, что было бы, если бы отец действительно навсегда покинул общество, если бы не возвращался сюда. Мы бы жили в Австралии? Были ли мы более счастливыми? Могло ли всё сложиться иначе? — У вас в школе будут зимние каникулы? — Он попытался отвлечь его на что-нибудь более интересное. — Мм, да. — Он ответил как-то неуверенно. Чан услышал, как его голос изменился, словно надломился. — У нас всё как у белых людей, знаешь ли. Он пихнул его в бок. — Тогда, что ты планируешь на эти каникулы? Мы могли бы устроить ночёвку. Я бы познакомил тебя с друзьями. Можно было бы покататься на коньках на озере? Ты катаешься? Или привязать санки к машине Чанбина. Знаешь, как круто… Чан заметил, что Феликс его не слушает. Он встал и отряхнулся, а затем продолжил молча стоять спиной к нему, вглядываясь куда-то вглубь леса. — Что такое? — Крис поднялся следом. Он попытался заглянуть ему в глаза, но парень словно виновато отводил взгляд. — Я не смогу понять, если ты не скажешь мне. — Всё немного сложно. Я не уверен, что конкретно у меня будут эти каникулы. — Он нервно пинал снег ботинком. — Что ты имеешь в виду, это из-за твоего отца? Давай я поговорю с ним? — Это не только из-за отца. Отчасти из-за него. Отчасти… — Он начал шмыгать носом. И Крис понял, что тот плачет. — Я скоро умру, Крис. Я умру. Мне осталось совсем недолго. — По нему было видно, что эти слова долго ели его изнутри. Стало вдруг понятно, почему он иногда так вёл себя и нервничал. Всё потихоньку вставало на свои места. — Что это значит? — Мы уже говорили об этом. Большой обряд, к которому мы готовимся всем обществом. Первенец, который должен умереть. Это я. Я должен умереть, Крис. Такова жертва за счастливое будущее. — Какая к черту жертва? Что ты такое говоришь? — Он попытался взять его за руку. — Посмотри на меня. Пожалуйста, Ликси, объясни мне всё по-человечески. — Я агнец. Мне суждено умереть, чтобы этот мир мог жить дальше в гармонии. И я был готов к этому. Да черт возьми, меня с рождения к этому готовили. — Он вытер слезы рукавом своей куртки. — Я знал свою судьбу и ни в чем никогда не сомневался. Так почему в моей жизни появился ты, и теперь всё катится кубарем с неведомой скоростью? Ты делаешь меня уязвимым, заставляешь бояться смерти. Я больше не знаю, что мне делать дальше. — Он уткнулся ему в плечо и продолжил плакать, а Чану только и оставалось, что ошарашенно гладить его по голове в попытке успокоить.

***

Хёнджин несётся на всех порах. Он бежит в больницу и даже не замечает, что всё это время крепко держит Сынмина за руку. И тот даже не возмущается, а лишь молча следует за ним. — Ты думаешь, он будет там так поздно? — Дома его нет, девушки, к которой он мог бы пойти, у него тоже нет, друзья живут у него, значит, он в больнице, больше ему негде быть. — Ого, да он самый настоящий хикка. — Не говори так о нем. Хотя, возможно да. Они сталкиваются с неожиданной проблемой в виде женщины в регистратуре. — Мы к шерифу Хану. — Бормочет Хенджин, надеясь, что у нее это не вызовет лишних вопросов, и что она не попросит снять маску и показать лицо, это сейчас последнее, что ему было нужно. — А вы ему собственно кто? — Мы его дети. — Выдает он, особо не думая, и буквально затылком чувствует, как Сынмин прожигает его взглядом. — Что? И вы тоже? А не многовато ли у него детей? — Она смотрит на него подозрительно. Ее вопросы явно говорят о том, что Хан действительно здесь, а это было просто отлично. — Мы от первого брака. — Подал голос Сынмин. Она неоднозначно хмыкает, ещё раз окидывает их взглядом с ног до головы, но всё-таки машет рукой, мол, проходите. Они быстро находят нужную палату, ведь она совсем недалеко от регистратуры, и самого Хана. Но ситуация оказывается странной. Хёнджин не сразу узнает Чанбина, который рыдает на плече у Джи и просит у того прощения. Рядом стоит какая-то девушка и парень, которого он видел впервые. Чертовски симпатичный, горячий парень кстати, но он понимает, что ситуация совсем не располагает к такой оценке, однако взгляд от него всё же оторвать трудно. «Интересно, что здесь вообще происходит?» Он уже хочет окликнуть Хана, когда слышит из регистратуры: «Ни за что бы не подумала, что наш шериф такой дамский угодник, столько детей и все от разных женщин». Его чуть не сбивает с ног Чан, который забегает буквально следом за ними. Они удивлённо встречаются взглядами, и за секунду до их столкновения телами, Сынмин притягивает его к себе, тем самым уберегая от удара. Всё происходит быстро и, не успев сообразить, они одновременно выпаливают «Хан, нам нужно поговорить». Дверь в палату Шерифа открывается, из нее выходит медсестра. — Кто из вас Хан Джисон? — Эм, это я. — Ваш отец хочет видеть вас, вы можете зайти. Но только вы. — Взгляд у нее суровый, явно не терпящий возражений. Он кивает, Чанбин отпускает его и соскальзывает по стенке на пол, «горячий парень» что-то шепчет Хану на ухо, его лицо расслабляется, он перестает хмуриться, расплывается в улыбке и одаривает его таким теплым взглядом, что Хенджину становится неловко. Он резко осознаёт, что всё ещё прижат к Сынмину, и отстраняется от него держа дистанцию. — Ребят, подождите меня. Я проведаю отца и мы все поговорим. Он исчезает в палате, а все остальные остаются стоять в полной тишине. Красавчик подошёл к Чанбину и помог ему пересесть на скамью, девчонка села рядом и взяла того за руку. Он также справился у Чана впорядке ли он, видимо они все были знакомы. — А вы двое? Друзья Хана? — Он посмотрел на них с небольшим подозрением. Хван молча кивнул. — А, ты наверное Х… — он застыл на полуслове, а потом словно что-то вспомнил. — Принц, да? Хёнджин удивлённо пискнул. Кто этот парень? Откуда он знает про него, почему крутится возле Джи? Сынмин вышел вперёд, прикрывая его собой. «Так вот что значит как за каменной стеной» — пронеслось в голове. — А ты, значит, приложил его по голове. — Взгляд у этого парня резко стал холодным и яростным. Он больше не выглядел, как «парень-красавчик», а скорее как очень опасный человек, от которого лучше держаться подальше. Кровь в жилах стынет от того, как он смотрит на Сынмина, а тот знай себе стоит и так же пялит в ответ, даже не шелохнувшись. — Я защищал своего друга. Если бы ты знал, что это такое, был бы с Ханом в тот вечер. — Ты, видимо, из тех, кто сначала бьёт, потом разбирается. — В его словах чувствовалась желчь. Видимо слова Сынмина задели его за живое. Похоже, этот парень искренне переживал за Хана. «Он выглядит старше, интересно кто он? Не припомню, чтобы у Джи были старшие братья».

***

Хан не понимает, он смотрит на серьгу в руках друга и не может понять. Хотя точнее будет сказать, что он уже понял, ещё по первой сережке, которая показалась ему знакомой. Пазл прекрасно сошёлся, но он не хочет в него верить. Его мозг словно отвергал эту мысль всё это время. Но сейчас, видя плачущего друга, продолжать вести себя так, словно ничего не произошло, было просто невозможно. Он должен что-то сделать с этим. Должен… — Джисон, прости, мне очень жаль. — Он утыкается ему в плечо, продолжая лить горькие слезы, Чанбин ищет в нем поддержку и прощение, но Хан не может даже пошевелиться. Он видит краем глаза, как в коридоре появляется Хёнджин и Сынмин. Следом влетает Чан. Они зовут его. Медсестра зовёт его. Хан. Хан. Хан. Со всех сторон. Земля словно вот-вот уйдет у него из-под ног. Чанбин отстраняется от него, не получив желаемого. Больно видеть его таким, аж в груди ноет. Кто-то приблизился к нему очень близко, дыхание обожгло ухо. — Хэй, мальчик-белка, я присмотрю за твоей беличьей свитой. Иди поговори с папой. — Он мягко погладил его по спине. Всего несколько слов и простой жест, но окружающий шум, который давил на него, словно вдруг отступил. Как будто их двоих накрыли одним большим стаканом. Толстое стекло не пропускало внутрь ни чужой плач, ни шум, ни проблемы. Минхо был его мостиком в адекватность. Его безопасным местом. Он делает вдох и входит в палату. Неуверенно, стараясь не шуметь. — Папа? — Хэй, сынок. — Его голос хриплый и слабый. Он пытается сесть, но Джисон подскакивает и останавливает его. Отец всё ещё выглядит бледно, к нему подключена капельница и аппарат, который пищит, измеряя его пульс и давление. — Со мной всё в порядке. — Что вообще случилось? Расскажи мне. — Хан садится рядом, и берет его за руку. — Ничего серьёзного, просто небольшая стычка. — Это была мама Чанбина? — О, так значит ты догадался. Я знал, что у меня умный сын. — Нет, совсем нет. Чанбин сейчас принес мне вторую. Думаю, я на самом деле сразу понял, но я не хотел думать об этом. Прости, я должен был сразу сказать Чхве об этом. — Я просил отдать ее тебе не для того, чтобы ты сдал мать своего друга. — А для чего? Она пыталась убить тебя, и у нее бы это получилось. Но, сейчас, когда мы потратили столько времени, она должно быть уже сбежала отсюда. — Ей всё равно не уйти из города. Больше никто не сможет его покинуть. Они укрепляют посты на границе. Скоро это место превратится в самый настоящий Алькатрас. Если не уже. — Но… — начал Джисон, но отец продолжал свою речь. — Чанбин ни в чем не виноват. Ты ведь это понимаешь? Сейчас тот самый момент, когда всё что у тебя есть — это люди, которые тебя окружают. Люди — это самый ценный ресурс, который только может быть. Я верю, что ты примешь правильное решение. А теперь помоги мне встать. — Он снова попытался сесть. — Что ты такое говоришь? Куда ты собрался, ты должен лежать. — Он пытался остановить отца, но боялся трогать его и сделать больно. — Если мы не можем выбраться отсюда, нам нужно разобраться с этим изнутри. Ты был прав на счёт Чонина. Хан уже совсем запутался, он не понимал совершенно ничего. Неужели отец бредит? Или он тоже знает про ту организацию? Сколько он знает? Стоит ли ему рассказать о том, что знают они? — Нам нужно вытащить твоего друга, но боюсь, легальными путями мы этого не сделаем. Придется придумать что-то ещё, но сначала мы должны поесть. Он всё же встал, и Хану оставалось только поддержать его и помочь надеть куртку. — Больничная еда — те ещё помои. — Вот теперь он его узнавал. Отец был бы не отец, если бы не ворчал. Они вышли в коридор и замерли под взором всех друзей Джисона. — Напомни-ка мне, когда я успел стать многодетным отцом? — Шепнул он. — Видимо, нам понадобится больше еды, чем я думал. — Он огляделся, с удивлением рассматривая пришедших. И его можно было понять, компашка собралась та ещё. Школьный лаборант, беглый преступник, сын виновной в нападении на него. Минхо подскочил и подставил плечо Шерифу, чтобы тот мог опереться и на него тоже. — Ли Минхо, я ещё позже спрошу вас о том, что вы здесь делаете, но сейчас скажите, вы на колесах? Минхо поморгал глазами и с удивлением на лице ответил: — Не употребляю, сэр. Пришло время шерифа удивленно посмотреть на него в ответ. — Я имею в виду, машина у вас есть? Вы водите? — А-а, — наконец-то понял вопрос Ли. — К сожалению, нет. — Я приехал на машине. — Неуверенно сказал Чанбин. — Я так и подумал, сынок, но боюсь, одной машины будет мало для такой толпы. А я думаю, нам стоит собраться всем… И хорошенько покушать. Пфф. Кто-то из ребят прыснул от смеха. Чанбин удивлённо хлопал глазами в такт Минхо, который видимо вообще не понимал ситуацию. Хоть Хан и успел ему рассказать о происходящем, когда они ужинали у старшего дома. Слишком много событий для одного вечера думал он. — Хан! Старый ты засранец! — Джисон вздрогнул, пока не понял, что обращаются не к нему, а к его отцу. — Какого черта тут происходит? — Чхве шел по коридору, также удивлённо рассматривая собравшихся. На прячущемся за Сынмином Хенджине, он задержал взгляд. — Чхве, надеюсь ты не на служебной. Подбросишь? — Я знал, что ты долго тут не задержишься, но вот так? Серьезно? И кто все эти дети? Хан заметил, что Хёнджин и Сынмин на быстром старте. Они готовы сорваться и бежать отсюда в любой момент. И видимо это и произошло. Однако громогласное «Стоять» из уст шерифа остановило их. — А это случайно не… — Мой племянник? Да, он самый. — Они двинулись в сторону выхода. Теперь отец опирался на своего коллегу, а Джисон и Минхо просто шли следом. — Сейчас мы все рассядемся по машинам и поедем за едой. — Какой ещё племянник, я хотел сказать что… — Что он вырос таким красавчиком, да? Удивительно, и это от моего-то братца. — Да кто мог вообще от твоего брата родить, он же… Но отец не давал ему и слова вставить. — Он мужчина в самом расцвете сил, да, у нас все в семье такие красивые. — Да только расцвет у него вполне себе радужный, откуда у него мог взяться сын. — Тшш. — шикнул он на него. — Ничего не знаю. Мы с Чанбином, его девушкой и племянниками поедем покупать еду. Чхве, будь другом, отвези остальных ко мне домой. «Племянники», они же Сынмин и Хёнджин, смотрели на Хана с немой просьбой о помощи во взгляде. У Чанбина взгляд был не лучше. И только Соха сохраняла полное спокойствие. Хан показал им два больших пальца вверх и подозвал к себе Чанбина. Он подошёл к нему и вдруг показался Хану таким маленьким, таким расстроенным. Это совсем на него не походило. Он привык видеть Чанбина весёлым, с улыбкой в любой ситуации. Но сейчас… Джисон крепко сжал его плечо и заглянул ему в глаза. Слова были излишне. Бин и так его понял. Они обнялись, похлопав друг друга по спине, и так же молча разошлись по машинам. Чхве подвез их домой и Хан активно начал зазывать его на ужин. В такой час работали только несколько магазинов и одна круглосуточная забегаловка, не весть что, но вполне неплохо. Однако полицейский наотрез отказался, ссылаясь на ночное дежурство. — А что вы имели в виду, когда говорили про моего дядю? — Хан никогда его не видел, тот ещё молодым уехал из города и больше не возвращался. — Радужный расцвет? — Ну, знаешь… — Он слегка рассмеялся. — Лучше тебе у отца спросить. Хан ещё немного посмотрел ему вслед, пока машина не скрылась за поворотом. Он задумался, был ли отказ Чхве на самом деле связан с дежурством. А если да, то почему на дежурство он уезжает не на рабочей машине. Но его поток мыслей перебили. — Я думаю, он имел в виду, что твой дядя нетрадиционной ориентации. — Неожиданно выдал Минхо. Джисон от такой информации аж воздухом подавился и покраснел до ушей. — Ты думаешь, он это имел в виду под радужным расцветом? Минхо в ответ лишь пожал плечами.

***

Чан явно нервничал. Он словно места себе не находил, нарезал круги от кухни и до гостиной. От этого мельтешения голова у Джисона начинала кружиться. Глаза слипались, спать хотелось безумно. Он лишь на секунду прикрыл их и уронил голову Ли на плечо, как услышал звуки открывающейся двери. Впереди шел отец, Хёнджин слегка придерживал его. Сынмин с Чанбином о чём-то активно переговаривались. Хан прислушался. — В Чачжамен нужно добавить жареное яйцо. — Бубнил Чанбин. — Ага. — Но только такое, чтобы желток был жидким. — Я понял. — Сынмин внимал каждому его слову. — Мешаешь его с лапшой и… — Он закатил глаза, чтобы наглядно было понятно, насколько это вкусно. — Так и сделаю. — Он ударил кулаком по раскрытой ладони. Хан только успевал удивляться, как они так быстро нашли общий язык. И почему это они так хорошо общаются, в то время как самого Хана этот тип пока только избивал. Вот шустрые. Они принесли с разных частей дома дополнительные стулья и собрались вокруг стола на кухне. Еды было вдоволь. Лапша, курочка, кимпабы. Все проголодались и ели молча. Размышляя о своём, Джисон не заметил, как его нога начала трястись. Дурацкая привычка, от которой он никак не мог избавиться. Стучать ногой, когда нервничаешь или о чем-то думаешь. Минхо незаметно для остальных положил руку ему на коленку и слегка погладил. Он сделал это даже не глядя. А Джисон от неожиданности чуть палочки не уронил. Но его прикосновения в очередной раз помогли ему успокоиться. — Я думаю, нам стоит обсудить несколько вещей. — Сказал Шериф, когда основная часть еды была уже съедена. Он больше не выглядел таким уж бледным, а в глазах его снова появился блеск. Вот что с людьми делает хорошая еда. — Сын. — М? — Отозвался Джисон. — Я предложил Хенджину и Сынмину остаться у нас. Мне кажется, это намного удобнее, чем тот дом, в котором они живут сейчас. Ты не против, если они займут гостевую комнату? Хван вопросительно смотрел на него, Сынмин, на удивление, не выказал никакого протеста. Поймав его взгляд на себе, он сказал. — Я думаю, дом Шерифа — отличное прикрытие. Вряд ли его станут искать здесь. — Он показал на Хенджина. — А мне, в принципе, без разницы. — Х-хорошо, да, почему бы вам не остаться. Я тоже думаю, что это отличная идея. — Ну, вот и отлично-отлично. И второе, — он отложил палочки. — Ли Минхо. Джисон почувствовал, как напряглась рука старшего, которая всё ещё лежала у него на коленке. Он осмелел настолько, что накрыл его руку своей. — Спасибо, что присматриваете за моим сыном. Минхо выдохнул. — О, что вы. Никаких проблем. — Вы останетесь сегодня на ночь? — К сожалению нет, дома остались кошки, я должен их покормить, так что буду вынужден вас покинуть. Да и ночь чисто символическая, через три часа я должен быть в школе. Кажется, отца более чем удовлетворил такой ответ, и больше он ни о чем не спрашивал. Остаток ужина провели молча.

***

Они попрощались с Минхо, и Хан почувствовал острую необходимость обсудить произошедшее. Отца он нашел в его комнате. — Ты ещё не спишь? — Нет, ждал когда ты поднимешься. Хан прикрыл дверь, комнату освещал неяркий свет от торшера с прикроватного столика. Он уселся в большое отцовское кресло, забравшись туда с ногами. — Мой дядя был геем? Отец рассмеялся. — Так вот, что тебя беспокоит? — Да? Нет? Не совсем? Я не знаю. — Да. Он был геем. Он был самым гейским геем в этом городе. Руку даю на отсечение, ты не найдешь второго такого же как он. Наш отец, он ведь тоже был шерифом. Это был такой позор для него. Сердце Хана сжалось в комок. «Сын гей — позор для отца шерифа?» — Я давно не видел брата. Он дал обещание себе, да и всем остальным никогда сюда не возвращаться. И это хорошо. — Хорошо? — Да. Для него это хорошо. Люди в любое время не поймут такого как он. — Такого как он… — Повторил Хан. «Люди не поймут таких как мы? " — Ты тоже? — Тоже гей? Был бы я геем, вряд ли бы ты меня об этом спрашивал. — Он снова рассмеялся. — Я имею ввиду… Ты тоже его не понимаешь? — Нет. И никогда не пойму. Слезы начали скапливаться в уголках глаз. Вот значит как? — Но это не важно. Ты никогда не сможешь до конца понять человека, и это не зависит от его ориентации. Он мой брат, в любом случае, не важно, нравится ему спать с мужиками или с женщинами. Понять не пойму, но принять это как факт — совсем другое дело. — А если бы это был не твой брат, а твой… — он замялся. — Мой сын? Знаешь, жизнь странная штука. В ней столько всего происходит, и хорошего, и плохого. Если кто-то делает тебя счастливым, какая разница кто это. Я приму любой твой выбор. Джисон рассмеялся сквозь слезы и вытер их рукавом. — Спасибо. В этот момент в дверь постучали. — Открыто. Из-за дверей показалась рыжая голова Чана. — Я не вовремя? — Всё нормально, заходи. — Я только что рассказал Чанбину о том, что узнал в церкви, он тоже кое-чем поделился. Я хотел, чтобы он сам пришел сюда, но… В общем, сошлись на том, что ему лучше лечь спать. Он начал с рассказа о наркотике, которым они его напоили, а потом рассказал про мать Чанбина и о том, что она этот наркотик и выращивала. — Да, об этом я уже знаю, — сказал шериф. — Миранда искала способ как ей выехать из города. Но как оказалось, я знаю ещё меньше, чем она. — Это не всё. Феликс, мой друг из общества, рассказал мне об их планах. Они называют это ритуалом. Он сказал, что они принесут его в жертву. Я не знаю, когда точно это произойдет, но склонен думать, что где-то под рождество. Это какое-то безумие, мы должны с этим что-то сделать. — Он так активно жестикулировал, что Джисон сидящий рядом только и успевал уворачиваться.- Ему тотально промыли мозги. Он говорит, что его с рождения к этому готовили и что это якобы высшее счастье, к которому он стремится. — Известно, почему именно Феликса выбрали? — Он говорит, что жертвой должен был стать первенец, рожденный на границе прошлого и будущего. Или что-то такое. Хан слушал их разговор с изумлением, какая же дикость там творится в этом обществе, если ребенка с рождения готовили на смерть. — Ты знаешь, когда у него день рождения? Он назвал дату. — Ого, у него день рождения всего на день раньше меня.— Сказал Джисон. Лицо шерифа помрачнело. Что-то среднее между удивлением и испугом. — Что такое? — Ему стало как-то не по себе. — Думаю, пришло время рассказать тебе, почему это дело так важно для меня. Крис сел рядом с Джисоном на подлокотник кресла. — Когда я познакомился с твоей матерью, я удивился, насколько набожной она была. Джисон вспомнил слова священника в ту ночь в лесу. «Мне кажется, я видел вашу мать в числе прихожан». Нехорошее ощущение пробиралось в глубь его сердца. Они должно быть были ровесниками. Общались ли они? Может, даже были друзьями? Тьфу. — Она ходила в церковь каждые выходные, молилась на ночь и перед каждым приемом пищи. Мы сыграли свадьбу, и всё было просто замечательно. Пока она не забеременела. Джисон начал догадываться, к чему отец ведёт. — Она всё плакала и говорила, что ещё слишком рано. Что она не планировала. Я тогда уже работал в полиции, не шерифом конечно, но платили неплохо. От родителей мне остался этот дом. И я не видел ничего страшного в этом, мне казалось, что это замечательно. Я успокаивал ее и был уверен, что это просто стресс на фоне выброса гормонов. Я думал, она успокоится. Но становилось только хуже… На раннем сроке она со скандалом порвала все отношения со своей семьёй. Джисон слушал, затаив дыхание. Отец мало говорил о матери, тем более о ее прошлом. Он не знал своих бабушку и дедушку по материнской линии. Он не знал, что его мать ходила в церковь, она тоже никогда об этом не рассказывала. — Я думал, это из-за беременности. Сейчас я понимаю, что тогда она даже не сказала им об этом. Она сбежала от них, заперлась в доме и всю беременность даже не выходила. А когда ты родился, она слёзно умоляла меня подправить дату твоего рождения. — Что? — Её подруга тогда была на сносях и тоже должна была вот-вот родить. Мы дождались ее родов и записали тебя днём позже её сына. — Как такое вообще может быть? Что ты пытаешься сказать этим? — Она сбежала из общества, чтобы спасти тебя. Ты первенец, который должен стать жертвой. Вот как всё было, потом она начала терять рассудок, и я ничего не мог с этим сделать. Наркотики в малых дозах с самого детства прожигали ее, и когда она перестала их принимать, ее разум стал слабеть. Она держалась изо всех сил, но это оказалось сильнее её. — Но если Феликс не первенец, значит, они не могут принести его в жертву? Я должен сказать ему об этом. — В глазах Чана промелькнула надежда. — Тогда это поставит под удар Джисона. Его отец может переключиться на него. — Но Феликс говорит, что его готовили особым образом с самого рождения. Джисона никто не готовил, возможно ли, что он не подойдёт для ритуала, но и Феликс не подойдёт, так как не является первенцем. И тогда они оба останутся живы, а общество будет ждать до следующего «стыка». — Да, но нельзя исключать и другой вариант. Ты не до конца понимаешь, как работают такие общества. Стать жертвой — это великое благо для них. Цель. Для отца Феликса — счастье, что его сын будет принесен в жертву. — Счастье? Как смерть сына может быть счастьем? — спросил Крис. — Эти люди больны, они думают не так, как мы. Хан продолжал слушать их, но уже в пол уха, информация о матери поразила его. Получается, она не сама по себе сошла с ума. Всему виной эти проклятые сектанты. Какой-то сюр. Он ощущал себя персонажем глупого подросткового сериала. Такое просто не могло происходить с ним. — Для него это великая честь, что именно его сын стал избранным. Если, как ты говоришь, он ещё и считает себя пророком божьим, уверен, он не представляет, как может быть иначе. Что это может быть кто-то ещё, кроме его сына. — Я всё равно не до конца понимаю, к чему вы клоните. — Узнай он, что кто-то другой, а не его сын на самом деле избранный, разве не захочет он его устранить? Что, если он просто по-тихому попытается убить Джисона? Такая опасность создает большие проблемы и сильно сковывает нам руки. Тогда спасать и защищать придется не одного человека, а двух. За одним Феликсом куда проще уследить. — Да, думаю, вы действительно правы. — И хоть он согласился с доводами шерифа, уходил он в крайне расстроенных чувствах.

***

На следующий день, когда все хорошо выспались, они обсудили всю информацию, которая у них накопилась. Парни поделились с шерифом найденными документами, и он на полдня пропал в комнате сына, изучая каждый листок, каждый список. С его допуском к базе они могли бы узнать больше. Они обсудили и вырытые ямы в лесу. Все понимали, что тянуть дальше некуда. Шериф утверждал, что Миранда упоминала Чонина, по всей видимости, у того были какие-то договоренности с матерью Боны. Видимо, он следил для нее за фермой. Во всяком случае, он явно обладал намного большей информацией, чем они могли себе представить. Его нужно было срочно вытаскивать. И делать это нужно тайно. В чем им должны были помочь туннели, ведущие из школы, и ключи, которые достались Джисону. Все понимали, насколько это рискованно, но также и осознавали, что возможно это их единственный выход. Сынмин также изучал карту туннелей, и к вечеру они ушли с Хенджином в местный архив, чтобы найти что-то ещё. Соха вернулась домой, ее отец приходил в ярость от того, что она пропадает целыми днями не весть где. Чан ушел к Феликсу. Шериф вернулся на работу. В доме остались только Хан и Чанбин. Разговор между ними обязан был случиться рано или поздно. — Это ужасно. — Что именно? — спросил Хан. — Я убийца, сын наркодилера и, возможно, убийцы тоже. Она напала на твоего отца, кто знает, на кого она нападала до этого. — Это не одно и тоже. — Хан сел на диван, и потянул на себя Чанбина, чтобы он лег головой ему на колени. Он начал перебирать ему волосы. — Ты защищал себя, своих друзей. Ты принял такое сложное решение. Отказался от матери в мою пользу. Я представить себе не могу, как тебе было тяжело. — Он говорил почти шепотом и все гладил и гладил его по голове. — Ты очень сильный, ты знаешь? Намного сильнее, чем мы. Ты замечательный друг. Я так рад, что у меня такой друг как ты. Чанбин тихо заплакал. Уже который раз за эти несколько дней.

***

— Этот парень не показался тебе странным? — Спросил Хван, сидя на столе и покачивая ногой. Он просматривал книгу по истории города. Не самое интересное чтиво в его жизни. — Какой именно? Они все странные. — Сынмин ответил, даже не отрываясь от чертежей, которые рассматривал. — Да, думаю, та женщина действительно взяла чертежи отсюда. Они сходятся, судя по тому, что я могу видеть. — Ну тот, который тусуется с Ханом. — Обсуждать такие вещи было явно интереснее, чем тусоваться в архиве. — Они все тусуются с Ханом. — Подметил Мин. — Ну, тот, который красивый. Сынмин наконец оторвал глаза от чертежа и посмотрел на него снизу вверх. Сложно было понять, что выражает этот взгляд, но явно не что-то хорошее. — Тот, что постарше. Как думаешь, в каких они отношениях? — Мне кажется, это очевидно. — Он явно потерял интерес и вернулся к изучению. — Очевидно? — Однако этот вопрос продолжал волновать Джини, ему-то очевидно не было. — Они любовники. — Пфф. — Он рассмеялся. — Хан? И тот парень? Да ты шутишь. — Разве ты не видел, как они друг на друга смотрят? — И как же? Он закатил глаза. — Мне кажется, здесь не хватает деталей. Словно эти чертежи неполные. Хёнджин отложил книгу и наклонился в сторону изучаемых бумаг. — Чертежи как чертежи. — Он ничерта в этом не понимал. Линии и полосы. Полосы и линии. Он пытался наложить картинку на примерный план местности, который был у него в голове, но получалось, мягко говоря, хреново. Поэтому он пожал плечами. — Вот, посмотри. Это школа Хана. — Хван кивнул. — Здесь больница. Это, кажется, церковь. — И? — Пока он всё равно не понимал. — Вот отсюда начинается лес, и здесь же заканчиваются туннели. — Значит, их туда просто не прокладывали. — Но в той стороне шахты. — Может, побоялись, что от работ туннели обрушатся? Это было бы логично? — Тогда что это? — Он указал пальцем на туннель, идущий от церкви и обрывающийся с концом страницы. — Посмотри, здесь везде рамки. Снизу, сбоку, но сверху нет. Здесь чертеж просто заканчивается, обрывается. Да и посмотри, бумага старая, обветшалая по краям. Но верхний край ровный. Словно кто-то отрезал эту часть. — Эти твари всё предусмотрели. Они не оставляют нам ни шанса. — Он прицокнул. — Я не думаю, что это они. Вряд ли они вообще знают об этих шахтах. — Тогда кто? Он тыкнул пальцем в то место, где на чертеже была церковь. — Вот где нам нужно искать вторую часть.

***

Хан чувствует подступающий приступ удушья. Тревога цепкими лапами хватает его за шею, перекрывает его дыхание, проникает в легкие вместо воздуха, отравляет его кровь кортизолом и адреналином. Его сердце бьется так, что в ушах слышно. План был простой, войти в школу с гордо поднятой головой так, словно ничего не случилось. Обступить Чанбина со всех сторон, чтобы не дай бог к нему никто не подошел. Но как всегда, всё пошло через одно место. Джисон прекрасно знал, что в этом плане он был слабым звеном. Его тревожность не даст ему вот так спокойно пройти сквозь толпу шепчущихся подростков. Люди давят. Их присутствие напрягает. Каждый шепот звучит в сто раз громче, словно они шепчут ему прямо в уши. Но он постарается, ради друга он постарается. Они должны выглядеть так, чтобы каждый понял, одно слово и они порвут им глотки. Чан шёл впереди, как и полагается лидеру. Стоило им появиться в коридоре, все резко затихли. И это даже немного радовало. Не ясно было, как к ним теперь будут относиться. Будут гнобить? Будут бояться? Видимо, остальные пока тоже не знали, что они должны делать. Стоило им пройти людный коридор и оказаться в пока ещё пустом классе, как из коридора тут же послышался гул. Школьники начали перемывать им кости, стоило только исчезнуть с их глаз. — Это было… — Стрёмно. — Закончила за Хана Соха, и они нервно рассмеялись. — Что-ж. Начало положено, и я думаю вполне удачно. — Чан похлопал Бина по плечу. Уроки прошли быстро. Остальные явно выбрали тактику избегать их. И это было даже на руку. Последним уроком была химия. За ту неделю, что он торчал дома, Джисон впервые задумался о том, что скучал по школе. Сейчас, когда они с Минхо так сблизились, он не мог не пялиться на него с тупой блаженной улыбкой. Старший в этом халате всегда вызывал в нем какие-то странные, не особо понятные чувства. Вот и сейчас, когда он видел его, внутри словно всё переворачивалось. И хоть Минхо и делал вид, что не замечает его, он незаметно погладил его по руке, когда раздавал нужные пробирки. — Я смотрю, Хан Джисон, вы наконец-то начали проявлять интерес к химии. — Сказал их старик-учитель, когда урок уже подходил к концу. Минхо, что стоял позади него, тихонько усмехнулся. — Что-ж, это похвально, похвально. Я рад, что небольшой отдых пошёл вам на пользу. — Ээм, да, спасибо, учитель. — О да, у Хана очень большой интерес к химии. — Хихикал Чан с задней парты. Они договаривались с ребятами осмотреть вход в туннель и пройти так далеко, насколько это возможно. В его портфеле лежали фонарики, план и ключи, которые он взял на всякий случай. Кто знает, как далеко они зайдут сегодня, но он всё равно не мог не задержаться в классе, когда все уже разошлись. — Ждите меня внизу, — шепнул он друзьям. — Сонбэ, давайте я помогу вам с этим. — Обратился он уже к Минхо, забирая у него из рук коробку с оборудованием. — Сонбэ? — Спросил он, подняв одну бровь, когда они зашли в лаборантскую. — Я же не могу звать тебя хёном прямо при учителе. Минхо рассмеялся. — Да, наверное, так будет правильнее. Они расставили по местам всё оборудование, навели порядок, и тогда Минхо спросил: — Ну, что, хубэ, придёшь сегодня на ужин? Я приготовлю кимчи чиге. — Спросил Минхо, стягивая с себя халат и вешая его на плечики. — Боюсь, что у меня уже есть планы на сегодня, и я не уверен, что освобожусь к вечеру. Хан так и не рассказал Минхо о Чонине. Он также держал его в неведении касательно всего остального. Минхо очень нравился Хану. Так нравился, что сердце при виде него билось как сумасшедшее. Но это не отменяло того факта, что он был братом Ли Минхёка, который явно замешан во всём этом дерьме. И он знал, что просто оттягивает тот момент, когда им придётся об этом поговорить. Но для себя решил, что будет оттягивать его так долго, насколько возможно, просто наслаждаясь его обществом. Возможно, это было глупо и эгоистично, а ещё совершенно нечестно. Ведь получалось, что их взаимоотношения построены на лжи, но он был доволен тем, что у него есть, хоть и сжимался в страхе от мысли, что всё это рано или поздно рухнет. — А ты, я погляжу, очень занятая белка. — Такие дела. Колесо само себя не покрутит, знаешь ли. Они стояли в тесной лаборантской друг напротив друга. И всеми фибрами души ему хотелось сократить то ничтожное расстояние, что сохранялось между ними. Они смотрели друг другу в глаза, и Хан пытался по его взгляду прочитать, а хочется ли ему того же? Тянет ли Минхо к нему так же, испытывает ли он это чувство внутри, когда хочется просто протянуть руку и дотронуться, прикоснуться хоть кончиками пальцев. Повинуясь этому порыву, совсем осмелев, он делает несколько шагов вперед и аккуратно, почти невесомо дотрагивается до его щеки. Глаза Минхо раскрываются от удивления, и до того, как он успеет что-то сказать, Хан проводит пальцем ему по щеке. — У тебя мел на лице. Ха-ха. — Он нервно смеется и тут же отстраняется от него. — Ха-ха. Ну что-ж, я пойду, ешьте свой суп в одиночестве, сонбэ, ха-ха. — С этими словами он выбегает из класса, пока Минхо не успел опомниться и спросить, что это вообще было. Он встретился с ребятами внизу на первом этаже, как и договаривались. — Ну наконец-то. — Выдохнула Соха. Она встала со скамьи и сделала вид, что разминается после долгого ожидания. — Меня не было минут пять. — Вы что там, целовались? Ты такой красный. — Мы с Минхо не в таких отношениях. — О, ну да, ну да. — Она продолжала его подкалывать. — Так, ладно, ребята, мы просто зайдём и посмотрим, да? — Спросил Чанбин, оттягивая Соху от Хана и сгребая её в объятия. — Приключение на двадцать минут, вошли и вышли. — Процитировал Хан героя одного из мультфильмов, который они так любили смотреть. — Ага, напомни мне, чем там дело кончилось? Оказалось, что один из входов в туннель всё это время находился на лыжном складе прямо за стеллажом. Благо, на улице уже вовсю лежал снег. Им не составило особого труда убедить учителя физкультуры в том, что им нужно привести в порядок свои лыжи, и сделать это они хотят заранее. Поэтому она с удовольствием одолжила им ключ. Чан и Чанбин с легкостью отодвинули стеллаж, за которым на самом деле была обычная дверь. Хан боялся, что её давно замуровали наглухо, тогда бы им пришлось искать другой вход или ломать стенку, что представлялось крайне затруднительно. Они дернули за ручку. Заперто, ну конечно. Пришло время достать связку ключей из портфеля. После нескольких попыток замок всё же поддался, а вот сама дверь открылась не сразу. Петли давно не смазывали, и шла она очень туго. Они посветили фонариком в проход. — Жутковато, не находите? — Спросил Хан. — Довольно-таки да. — Поддержал его Чанбин. — Да ладно вам, не страшнее, чем в местной поликлинике. Из коридора тянуло затхлостью, сыростью и ещё чем-то. По углам раскинулась паутина. Хан не любил пауков. Они оставили Соху как прикрытие, она задвинула за ними стеллаж и потом так же должна будет отодвинуть его обратно, когда они вернутся. А если придёт учитель, то она просто скажет, что они отошли в туалет, а сама будет натирать лыжи парафином. — Не задерживайтесь там. Дверь за ними закрылась с таким же скрипом, и послышался звук двигающейся мебели. Хан шёл впереди и держал фонарик, Чан сверялся с планом. Туннель выглядел заброшенным, по углам можно было увидеть паутину, большая часть ламп на потолке была разбита, а выключателей и вовсе не было видно. Не было похоже, что кто-то регулярно пользуется этими туннелями. И сложно было сказать, для чего их вообще построили. Проход был достаточно широким, чтобы они шли втроем, но не больше. Они прошли уже не одну развилку и, судя по плану, должны были быть где-то под одной из оживлённых улиц города. Сложно ориентироваться, когда ты под землёй. — Сколько мы уже идём? — Спросил Джисон. — Минут десять. — Ответил Чанбин. — А сколько ещё идти? — Сложно сказать. Я думаю, мы прошли где-то половину пути. Идти под землей намного быстрее, потому что тебе не приходится обходить всякие здания и прочее. Ты просто идешь напрямик. — Вставил свой комментарий Чан. — Держи фонарь ровнее. И действительно, ещё через пятнадцать минут они уперлись в первое препятствие, которого конечно же не было на плане. Решетчатая дверь с навесным замком с другой стороны. Хан подергал ручку, но, разумеется, она не поддалась. Он осмотрел замок, тот не выглядел старым или ржавым. Он просунул руку между прутьями и попробовал достать до него. Неудобно, но возможно. — Если здесь стоит замок… — Да, судя по всему, мы подходим к клинике. Возможно, дальше идут их рабочие туннели. Вспомните переходы под городской больницей. Они довольно активно ими пользуются. Возможно и здесь так же. — Есть! — Хан подобрал ключ. Они открыли дверь осторожно, чтобы не шуметь. Замок было решено забрать с собой. У них был только один отходной путь, тот же, через который они пришли. И отрезать его себе было бы неразумно. — Мы должны решить, что делать. — Остановил их Крис. — Идём дальше или остановимся на этом? Должны ли мы позвать твоего отца? — Я думаю, что мы можем ещё немного пройти вперед. — Выдал он слегка неуверенно. Ему было очень страшно, что их могут поймать здесь. Всё-таки это подвалы психиатрической клиники. Кто знает, за кого их примут и что из этого выйдёт. Он вдруг вспомнил того жуткого садовника, который называл неудавшихся самоубийц консервными банками, и поежился. Они не надевали куртки, потому что не рассчитывали, что тут будет холодно, и сейчас он сильно жалел об этом. — Все согласны продолжить идти? — Спросил Крис. Хан и Чанбин кивнули, и они двинулись дальше. Вскоре они увидели «свет в конце туннеля». Это была обыкновенная лампочка, но теперь стало очевидно, что они вошли в рабочие коридоры. Теперь был велик риск наткнуться на людей. Им нужно было быть крайне аккуратными и рассчитывать на одно только везение, ибо спрятаться здесь будет негде. Они сильно рисковали, и Хан надеялся, что это будет стоить того. На кону стояло намного больше, чем просто штраф за хулиганство. Если Минхек узнает, это может поставить под удар все их планы. — Здесь направо, быстрее, — подгонял их Чан. — Налево. Ещё немного… Мы пришли. — Мы что? — Спросил Хан. Потому что они упёрлись в очередную дверь. И в этот раз не было никакой надежды открыть её ключом, ибо рядом с дверью висел электронный замок. — Чёрт. Это плохо. Это очень плохо. — Джисон вдруг вспомнил один из комментариев на записях матери Боны. Точно, он ведь видел это там. Красная надпись «Электронный замок?». Он уже знал, что так будет, и всё равно сунулся сюда. Вот идиот. Он осмотрел табло. На нём были выпуклые кнопочки с цифрами. И четыре из них практически стёрлись. — Смотрите, мы можем попробовать подобрать пароль. — Он наугад набрал четыре цифры, но они не подошли, поэтому Хан попытался ещё раз. Он уже собирался ввести пароль в третий раз, когда Чанбин остановил его. — Подожди, у нас дома был похожий. Если три раза ввести неверный пароль, срабатывала сигнализация. Что если и здесь так же. Нам нужно вернуться и придумать другой путь. Они развернулись и уже собирались уходить, когда услышали звук приближающихся шагов и разговоры. — Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Они начали в панике осматриваться в поисках места, где можно было бы спрятаться, но здесь были только голые стены, ни одного ответвления, закуточка, колонны, ничего. А голоса тем временем были всё ближе и ближе. Необходимо было сделать хоть что-то. И Хан принял самое дурацкое решение в своей жизни. — Уберите это всё. — Он сунул им фонарь, а сам вытащил из рюкзака первую попавшуюся тетрадь и кинулся вперед. — Что ты делаешь? — Пытался остановить его Чан. Но Хан уже выпрыгнул за угол прямо на женщин, которые там шли. — Господи, нуны, слава богу вы здесь, помогите нам пожалуйста, мы с одногруппниками попали в такую дурацкую ситуацию. — Он начал говорить очень быстро и сбивчиво, пока они не успели сообразить, что происходит. — Мы практиканты из местного медицинского колледжа, вы наверное слышали, у нас сегодня практика в гериатрическом отделении. — Он нёс какую-то чепуху, которую возможно слышал где-то в сериале, он вообще не знал, что такое гериатрическое и есть ли вообще такое отделение в психиатрической клинике. — И вы знаете, нам сказали, что в подвале склад, где мы можем взять себе халаты. Но мы сегодня первый день, мы вообще не знаем, где у вас что. Мы спустились сюда, но не можем найти нужную комнату, а нам чертовски нужны эти халаты. Знаете, нас не предупредили, что нужны будут халаты. — Он продолжал бубнить. — Мы думали, мы только писать будем. А халат вот нужен, да, нас не пускают на практику, а нам ой как балы эти нужны, нуны подскажите, где халаты у вас? Девушки только непонимающе хлопали глазами. — Практиканты? Я не помню, что бы нас о вас предупреждали. — А вроде что-то говорили, да? Ещё просили подготовить ту аджосси. Ну, у которой деменция. — Да, да, деменция. Мы как раз должны были её изучать сегодня, деменция, альцегеймер, паркинсон, диуризм. — Энурез, вы имеете в виду? — И его тоже. Да. Так что, нуны, подскажите, где мы можем халаты взять? — Он состроил самое невинное выражение лица. — Ну пойдёмте, я вас провожу. Только они у нас не в подвале находятся. Какой врач вас сюда отправил? — О, это был не врач, это был наш куратор-старшекурсник. — Ну, видимо, он так решил подшутить над вами. — Она уже и сама начала смеяться. Как только они могли поверить в эту чушь. Хан сам себе удивлялся. Она провела их прямо к двери и набрала код. Хан запомнил. Оставалось только надеяться, что они его не меняют. Хотя это-то уж вряд ли. Они без происшествий дошли до местного склада, и она сама же выдала им халаты, обеспечив тем самым довольно эфективное прикрытие для перемещений по больнице. — Твою мать, Джисон. Да ты просто гений! — Шепнул ему Чан. В больнице на удивление было тихо. Они больше не встретили никого из персонала, кроме уборщика. Даже в отделение, которое предназначалось для особо опасных пациентов, в котором, как оказалось, держали Чонина, они прошли без каких-либо проблем. — С безопасностью у них действительно хреново. — Возмутился Чан. Никто не задержал их на пути и не досматривал. Видимо, все эти процедуры производятся раньше, на входе в клинику. Они просто не задумываются, что сюда кто-то может вломиться буквально изнутри. Крайне глупо с их стороны, но крайне удачно для них. Отец примерно описал, куда они перевели Чонина, но Хан и так довольно ловко ориентировался в этой клинике. Когда-то его мать здесь лежала, он проводил здесь много времени и чувствовал себя почти как рыба в воде, поэтому он так уверено вел парней за собой. Через маленькое окошко на двери сложно было что-то разглядеть. Не было видно, действительно ли в этой палате находится Чонин. Палаты были просто пронумерованы, никто не вывешивал здесь имя пациента. Наверное, это происходило потому, что в этом отделении не навещали больных. Работники больницы сами знали кто где лежит, а больше здесь некому было находиться. Поэтому он немного опасался, когда проворачивал в замке ключ. Что, если это не та палата? Что, если там за дверью какой- нибудь маньяк каннибал. Чанбин остался стоять на шухере. Крис и Хан тихонько зашли внутрь. В комнате только голые стены, кровать, да унитаз. На окнах металлические решетки. Всё выкрашено в белый, атмосфера была что ни на есть гнетущая. На кровати, закутавшись в одеяло кто-то лежал. — Чонин? Чонин, это ты? — Позвал его Хан, но ответа не последовало. — Ян Чонин? Йена? Нечто в одеялах зашевелилось. Человек с протяжным стоном сел, скинув одеяло с себя. И они увидели, что это действительно Чонин. Совершенно изможденный и похудевший. Его щеки впали, кожа побледнела. Губа была разбита. Взгляд затуманенный. Видимо, он был накачан какой-то дрянью. Его нога была привязана к спинке кровати, тощая лодыжка покраснела и опухла под веревкой. — Какой кошмар. Что они сделали с тобой? — Он принялся отвязывать веревку от его ноги. Сделать это оказалось не так-то просто. — Чонин, ты помнишь меня? Я Кристофер. Кристофер Банчан. — Кристофер. — тупо повторил Чонин, уронив голову набок, не в силах держать её прямо. — Кристофер. Ты тот самый друг Джима, да? У тебя говор такой-же. Я сразу тебя узнал. — Что ты такое говоришь? Какой Джим? Хан, кажется он не в себе. — Всё возможно. — Он наконец-то справился с веревкой. И стоило только ему убрать её, как Чонин попытался встать на ноги. — Всё нормально. Я всё понял. Я всё сделаю. — Залепетал он. — Ты ведь дашь мне конфету, да? Если да, то я всё сделаю. Обещаю. — Он неожиданно рухнул на колени прямо перед Чаном. Было слышно, как его острые коленки ударяются о кафельный пол. — Я всё сделаю. — Что ты сделаешь? Пойдём, пора уходить отсюда. Но Чонин не слышал его. Он вдруг потянул руки к пряжке на джинсах Кристофера и попытался её растегнуть. — Какого хрена? — Он схватил его за руки. — Эй, посмотри на меня. Мы пришли чтобы вытащить тебя отсюда. Вставай. Он рывком поднял его на ноги, парень словно безвольная кукла поднялся за ним, даже не в силах сопротивляться. Он как будто совсем ничего не весил. Чан только сейчас заметил, насколько же легко одет парень. На нем был лишь тонкий костюм, напоминающий пижаму, а ещё он был босой. Крис выругался. Он снял с себя кофту и попытался натянуть её на парня. Тот тут же в ней утонул. Настолько она была велика ему. — Хан, помоги мне. — Они закинули Чонина Крису на спину. Заставив обхватить его руками за шею и ногами за талию. А потом вышли из палаты. Чанбин смотрел на это круглыми глазами. — Я предполагал, что всё будет плохо, но что бы настолько… — Нужно выбираться отсюда как можно быстрее. — Они заторопились обратно к двери с кодовым замком, когда сзади их окрикнули. — Эй, вы там, какого хера? Хан успел отметить, что кричали с акцентом. — А вот и Джим. — Протянул Чонин. — Джим даёт мне конфеты. — А нам он сейчас даст пиздюлей, если догонит. — Выругался Чанбин. Им повезло, что тот самый Джим оказался на редкость толстым и неповоротливым, что было им только на руку. Они не учли, что у него с собой подобие тревожной кнопки. Во всем здании тут же сработала сигнализация, но, видимо, пост охраны был достаточно далеко. Хотя они-то уж точно бегают быстрее, а ещё у них наверняка есть какая-то дрянь, которую можно вколоть им в задницы, чтобы они не бегали. Хан вспомнил плевательные трубочки с дротиками. Да ну, нет. На удивление, при работающей сигнализации не блокировалась дверь с кодовым замком. Наверняка это была какая-то неполадка в системе. Хан впервые радовался, что в этом городе все работает через одно место. Но вот с чем они не ожидали столкнуться, так это с тем, что Соха попросту не откроет им дверь в школу. Они колотили в неё добрые десять минут, прежде чем за ней наконец-то послышался звук отодвигаемого стеллажа. — Я думал, я умру в этом чёртовом туннеле, и мой труп останется там гнить до скончания веков. — Хан просто упал на пол и продолжал тяжело дышать. — Вас не было больше часа! Учительница пришла и заподозрила неладное. Оказывается, люди не могут целый час сидеть в туалете. Она вывела меня отсюда, и я только чудом пролезла обратно. — Как ты зашла? — Я оставила открытым окно. Поэтому просто вышла на улицу и залезла внутрь. — Супер. — Сказал Чанбин. — Умница, Соха. — Ну что ж, похоже, мы сделали это. — Чан поставил Чонина на пол и уже хотел придержать, как тот вдруг без сил осел на пол и начал биться в конвульсиях.