Чувство и очарование

      Марианна Дэшвуд сидела в спальне на скамеечке под окном, глядя на деревья, которые танцевали из-за легкого ветра снаружи. Её глаза не сосредотачивались на чём-то одном, она держала колени под подбородком, мягко покачиваясь.       Элинор села на кровать и попыталась завести с сестрой разговор, но всё было напрасно. Хотя Элинор и была замужем всего две недели и уже успела навестить Бартон, она решила навестить мать и сестёр особенно потому, что Марианна плохо себя чувствовала. — Марианна, дорогая, мне немного одиноко здесь. — Прости меня, Элинор. Что ты только что сказала? — Марианна очнулась от своего оцепенения. — Не обращай внимания. Ты выглядишь озадаченной. Есть ли что-то, о чём бы тебе хотелось поговорить? — Нет, я в полном порядке. — Я же вижу, что это не так! Я буду переживать за тебя. Умоляю, поговори со мной, милая. — Как я могу, если сама этого не понимаю? — в глазах Марианны промелькнуло отчаяние. Беспокойство Элинор лишь возросло. — Я... В последнее время я... чувствую себя иначе. По отношению к полковнику Брэндону. Рядом с ним. Думаю в нём всё дело, но я не уверена. — О, я вижу, — Элинор сдержала свою улыбку. — Насколько иначе, милая? — Я не знаю, не могу объяснить. Я чувствую, будто внутри всё скручивается в тугой узел, руки холодеют, но в то же время я горю и краснею. Словно я чего-то боюсь. Но мне так спокойно с ним. Всё очень запутанно. Наверное, я снова заболеваю. Лихорадка, она возвращается.       Элинор усмехнулась, придвигаясь к Марианне, и убрала локон с её лица. — Дорогая! Ты знаешь, я не самый подходящий человек, чтобы анализировать это, потому что, как ты часто указываешь мне, я слишком сдержана в своих эмоциях, но я верю, то, что ты описала, - это метания души влюблённого человека. — Нет! Этого не может быть. Это совсем не похоже на то, что я чувствовала рядом с Уиллоуби. Я никогда не чувствовала такой безысходности. Нет, это не любовь.       Элинор молча наблюдала за Марианной. Если та не признается себе, что влюблена, Элинор не сможет заставить её это понять. Хотя она могла бы указать на всё то время, которое они с полковником провели вместе, и что Марианна явно скучала по нему, когда он не мог навестить её, но Элинор знала, какой упрямой могла быть её сестра. Она просто стала бы искать оправдания и ещё больше ограждать себя от правды. Марианне нужно прозреть самой. — Кроме того, что бы это обо мне сказало, если бы я снова влюбилась? И так скоро! Любовь не может повторяться. Нельзя так быстро преступить через свою истинную и первую любовь и позволить сформироваться второй привязанности. Ненастоящей, бессмысленной. Я поклялась больше не интересоваться подобными вещами. Теперь, когда тебя здесь нет, я должна посвятить себя учёбе и заботе о маме. — Марианна, по моему скромному мнению, это только сделает тебя разумным человеком. Преодолеть что-либо или кого-либо, глубоко ранившего тебя, и двигаться дальше. К чему-то лучшему. Это естественно и ожидаемо, — она надеялась, что сестра поймет намёк. — Ох, Элинор, я лишь обреку себя на очередные сожаления. И на этот раз мне некого будет винить, кроме себя. Полковник Брэндон никогда бы не заинтересовался такой глупой девчонкой, как я.       Элинор улыбнулась сестринскому отсутствию проницательности. — Дорогая, этот человек влюбился в тебя с первого взгляда! Ты просто глупышка, если не замечаешь этого. — Элинор! Ты позволила выдумкам миссис Дженнингс прокрасться к тебе в голову. — Уверяю тебя, она на чём-то основывает свои выдумки. Они не образуются из воздуха. — Нет, полковник Брэндон всего-навсего друг. И, вероятно, больше твой друг, чем мой. — О да, милая, из-за его дружбы по отношению ко мне он занимает так много времени из своего графика, обязанностей в Делафорде и других дел, чтобы прийти и посидеть с тобой, почитать тебе, хотя сейчас ты в добром здравии и можешь читать самостоятельно, и берет тебя на долгие прогулки и на прогулки верхом. И ещё потому, что он такой хороший друг, он приносит тебе цветы почти каждый день, — Элинор оглядела комнату Марианны, в которой просто не было места для очередной вазы. Она не думала, что в доме вообще остались вазы. Её позабавило, что многие цветы уже увяли, но Марианна отказывалась от них избавляться. — Он даже купил тебе фортепиано! Видела ли ты когда-нибудь такого хорошего друга? Полковник Брэндон - замечательный человек и бесценный друг, но я не вижу, чтобы он оказывал сэру Джону столько знаков внимания, — рассмеялась Элинор. — Хотя он был его другом гораздо дольше, чем любой из нас. — Ты действительно так думаешь? — Марианна озадаченно просмотрела на неё. — Боже мой, эта лихорадка, должно быть, ослепила тебя. Дорогая, я это знаю. Возможно, ты никогда и не замечала, но я видела боль в глазах полковника, когда он видел тебя вместе с Уиллоуби. Это была боль влюблённого человека. Он любит тебя, я уверена.       На глазах Марианны выступили слёзы. Когда она больше не смогла их сдерживать, они побежали по её лицу, как капли дождя по оконному стеклу в ненастную ночь. — О Элинор! Я никогда не хотела причинить ему боль, — всхлипнула она. — Я знаю, дорогая. И он тоже знает, — Элинор стёрла некоторые её слёзы и с удивлением обнаружила, что Марианна достала платок, чтобы вытереть остальные. Он принадлежал полковнику Брэндону. "Марианна скоро поймет", - подумала старшая из сестёр. — Если это правда, Элинор, то тем больше у него причин больше не интересоваться мною. — Думаю, ты поймёшь, что любовь может быть более великодушной, — больше Элинор было нечего сказать. Марианна либо поймёт это, либо нет. Элинор надеялась, что для блага Марианны и полковника она это сделает. — Он должен прийти завтра. Думаю, я обязана поговорить с ним. Я не могу чувствовать эту безысходность больше. — И как ты поступишь, если он заявит о своих чувствах? — Я... я не знаю. — Ох, дорогая, если уж ты собираешься отвергнуть бедного полковника, умоляю, оставь всё как есть. Ничего не говори ему тогда. — Но я не могу так жить, Элинор. Я должна сказать хоть что-то. Должна знать.