Коллеги с привилегиями

Не то, чтоб Антон её никогда не видел — видел. Трогал, мял, щупал. Трахался в неё. Но чтобы так... Чтобы вот так: когда она лежала открытая, в распахнутой упаковке из сбившегося под Арсением одеяла, закрывшего спину и ноги, но откинутого на самом интересном месте, — такой Антон её ещё не видел. Терморегуляция — отличная выдумка эволюции. Все подряд во время сна или полностью скидывали одеяло, или вытаскивали из-под него ногу-руку, чтобы телу проще дышалось. Но где обычные люди, а где Арсений Сергеевич. Арсений Сергеевич терморегулировал задницей. Видимо, как самым крупным органом в организме. Антон наблюдал за этим эволюционным коллапсом со своей кровати. Сдвигать их они не стали — смысл напрягаться, если вернутся за полночь, а на поезд подрываться в шесть утра. Они даже не трахались, настолько было не до этого. Вымылись (здесь хотя бы вместе, пусть Арсений Сергеевич и велел держать руки на губке и геле, а Антон послушался), свалились в хрустящие белоснежным бельём гостиничные койки и едва успели сказать друг другу «спокнчи», как его высочество повернулся спиной и очень немелодично всхрапнул. Антон ещё пару минут позалипал на одеяльный бугор, в котором скомочилась личинка графа, и тоже уснул. Чтобы в половине шестого утра проснуться с видом на белую в родинку жопу и стояком ровно на полдень. Терморегуляция, бессердечная ты сука. Антон ебланом не был, клювом не щелкал — щелкнул телефонной камерой, чтоб запечатлеть это произведение искусства в обрамлении изнасилованного одеяла. Жопа отличная, утро удалось — чем не повод для фото? Сам мессир бы оценил глубину отсылки... Антон бы ещё его жопу своим глубинометром измерил, раз всё так удачно повернулось к нему задом, но времени оставалось на пол-отсоса и почистить зубы. А хотя... Крадясь, как вор в ночи (и это белым утром в родном гостиничном номере да к родной заднице), он шагнул к соседней кровати, чуть потеснил Арсения Сергеевича и прилег рядышком, втираясь стояком между двух булочных половинок. Жопа его высочества искушала. Будто кто-то нагрузил огромный рюкзак, чтоб хватило на половину жизни, а тот не выдержал собственного веса и сполз пониже, приземляясь над бёдрами и вынуждая хозяина ходить с таким богатством. Арсений Сергеевич особенно никак эту часть тела не выделял: ну жопа, ну хороша, но в нём и без неё всё было И Д Е А Л Ь Н О, так зачем же зацикливаться на чём-то одном. А вот Антон Андреевич… Антон Андреевич не выделять эту часть тела не мог. Как-никак, а именно она и спровоцировала его гомогейские увлечения, к счастью, сконцентрировавшиеся только и исключительно на вечно летящем его высочестве Попове. Фамилия ещё эта. Говорящая. Антон презрел недовольные хмыканья из-за одеяльной кулисы, притёрся поближе, чувствуя, что буквально домой попал — настолько было хорошо одной напрягшейся части его тела в окружении мягко-упругих жополовинок. Жопа Арсения! Жопа Арсения как квинтэссенция идеальности и секса (особенно для Антона. Секс = жопа Арсения, аксиома и эта, теорема, как её… Пофиг). Антон уткнулся носом в высунутый из-за края одеяла тёплый затылок, пахнущий мятой и молоком, вдохнул полной грудью и поёжился от удовольствия. Потрахаться бы сейчас было отлично, но время неумолимо гнало вперёд. За стеной уже материли всё на свете Диман и Сирожа, прошуршали по коридорному ковролину колёсики чемоданов, а Арсений Сергеевич изволили возлежать в кровати и продолжали манить Антона и его член своим безобразно разнузданным поведением. Антон чуть сдёрнул трусы, втёрся между арсеньевских булок и проехался между ними насухую. Неприятно не было, но смазка бы не помешала, вот чёрт. — Съеби, — некуртуазно попросил граф, хотя больше это было похоже не на просьбу, а на “съеби”, и это Антона и его член совсем не радовало. — Ну я чуть-чуть, — обиделся Антон. Да как так-то? Он разве многого просил? Его высочеству жалко немного жопы для любимого мужчины? Она такая огромная, а Антон же много не возьмёт. — На полшишечки. — На пол твою шишечку, я сказал, — прохрипел Арсений, вот только, чума развратная, выпятил задницу и вставать не спешил. Антон тоже не пальцем деланый, на такие вещи не вёлся уже последние полгода — вырос, повзрослел. Регулярная гомоебля из любой шпалы сделает человека. Эволюция так и работает. Поэтому Антон вместо беспрекословного подчинения взял член в руку и пару раз шлёпнул по вздёрнутой кверху правой половинке, потом ещё проехался всей длиной ствола между ягодиц и правда на полшишечки ткнулся внутрь. Арсений Сергеевич изволили быть поутру расслаблены, поэтому ровно на половину и вошло. — Шаст, съеби, — снова велел Арсений. — Ещё сперму твою из задницы вымывать не хватало. — Я в ладошку кончу, — пообещал Антон. — Ну чо ты как этот? — Здоровый, блядь, детский эгоизм, — зло, но как-то обречённо вздохнул Арсений. — Ты кончишь, а мне что делать? И нам вставать не пора? Я будильник не слышал. — Вставайте, оба-ёба! — грохотнуло в дверь. Антон и Арсений в унисон заржали — из Матвиенко будильник вышел отличный, никогда сбоев не давал. — Всё, Шаст, отвали. Арсений попытался было подняться, но что-то у него всё выходило сегодня наоборот. Вместо того, чтобы ужом выскользнуть из-под Антона, он как раз под него и подполз, едва не спаиваясь кожей. Член Антона так и вовсе толкнулся глубже, головка целиком оказалась внутри. — Ну пиздец теперь. Антон ничего не собирался говорить на это. Арсений сжался, двигаться было невозможно, но на что ещё Антону эволюция дала руки, как не для этого? Сплюнув в ладонь и не двигаясь больше, чем нужно, он с таким воодушевлением принялся дрочить, параллельно расцеловывая Арсению затылок под линией роста волос, что долгожданный оргазм обрушился на него словно с неба. Сука, ну как же хорошо… Антон едва успел вытащить, чтобы сдержать обещание — и обкончал себе ладонь, зато на золотую жопу ни капли не попало. Ювелирная работа, чемпионский результат. Арсений, обернувшись, смерил Антона таким взглядом, что четыре дырки после вилки казались детским развлечением. Антон лыбился во всю ширь, обгоняя по мощности солнце, залившее номер из окна, а Арсений скривился. — Охуеть теперь, а мне что делать? Антон чуть повернул его с бока, заваливая на себя, и посмотрел на вполне крепко стоящий член. — Вам пососать, Арсений Сергеевич? — Отвали, сам справлюсь. Иди умывайся и вали, мне собраться надо. Антона на это уговаривать долго было не нужно, ещё и ладонь неприятно стягивало подсыхающей спермой, поэтому он резво ускакал в ванную, оставив Арсения наедине с проблемой. Которой тот, как выяснилось, заниматься и не собирался — вместо этого закидал вещи в сумку, оставив на кровати только косметичку (не игра слов) с мыльно-рыльными, а когда Антон вышел, скрылся в ванной и заперся там, ещё и напевая что-то безнадёжно отвратительное. Решив не мешать королевским сборам, Антон оделся и вышел из номера, уже заранее предвкушая, как его встретят внизу. Чтобы сразу не расстраиваться, он открыл на телефоне фотку арсеньевской жопы и минуту, что лифт вёз его на расправу, рассматривал в максимальном приближении идеальную красоту двух белоснежных полужопий. Ну и как в воду глядел. — Кто бы знал, как заёбывает вас ждать... — встретил Антона в холле злой голос Димы. — А на этот раз что? Вместо ответа Антон сунул ему под нос фотку, для приличия увеличив её так, чтобы всё было понятно, но ничего не видно. — Да бля-я-я-я, — Дима закрыл лицо руками, скрывая гримасу наигранного отвращения, — мне теперь что с этой информацией делать, пальцем из глаз выколупывать? — Могу головой об стену форматнуть,— дружелюбно предложил Антон и задумался вдруг — с непривычки аж в макушке зачесалось. — А когда вы вместе ночевали, он в трусах спал? — Я могу по пальцам одной руки пересчитать, когда мы вместе в номере оказывались. Он же сначала только с Серёгой был, а потом уже тебя оседлал. Антон обвёл глазами холл, обнаружил сидевшего на соседнем диване Матвиенко и задумался, да так, что не постеснялся девчонок с рецепции и в полный голос спросил: — Серый, а когда вы с Арсом вместе ночевали, он в трусах спал? — Не, не успевал надевать, — откликнулся с мразотцей в голосе Сергей, — а что? — Всеку тебе щас, вот что. Вместо того, чтобы испугаться безумной ревности Антона, Серёга заржал, пугая пыльные фикусы и дремлющих на ходу девчонок. Антон решил это запомнить на потом, а сейчас притормозил: из звякнувшего лифта выползло его голожопое высочество, к счастью, целиком одетое. Будто это как-то мешало Антону точно знать, что там под выёбистыми тряпками. Не только знать, но ещё и, сука, постоянно вспоминать. Ебись ты конём, Арсений Сергеевич, прямо в твою мясную жопу. Лишь спустя пару секунд Антон осознал, что это он сейчас не Арсения проклял, а себя. Благословил. За эти сраные недели, что они провели на гастролях, дорваться до вожделенной части Арсения ему выдалось всего трижды (включая сегодня), а для молодого растущего организма это было издевательством. Арсений, презрев страдания и недовольные возгласы ожидавших холопов, подошёл к стойке, привычно ослепляя невинных жертв своего обаяния широкой улыбкой, и стоял там, отклячив бедро, пока его выписывали. Антон глаз не сводил с обтянутой джинсой задницы, будто наяву видев все кокетливые поигрывания мышц. Что ты за жопа, Арсений Сергеевич, так и хотелось спросить Антону, но ответа он бы не дождался. Как, собственно, и самой этой жопы, принесённой ему на блюде: “Желаете ли выебать, Антон Андреевич?” Антон Андреевич, без сомнения, желал, о чём и сообщил Арсению в их чатике. Пролистнув сообщение, Арсений только пфыкнул себе под нос, но отвечать не стал. Как есть жопа, вдруг улыбнулся Антон сам себе. Ну что за жопа с короной! Не обманывая себя, он шёл за Арсением следом, чтобы втолкнуться в автобус, где кресла снова будут немилосердно жать на колени, и улыбался, как дурак фантику. Потому что, хоть это и была жопа, но, положа руку на сердце, всё равно самая любимая. А поебаться он себе и так завернёт. В одеяло. Тут уж Арсений Сергеевич не отмажется.