«Вообще-то в нём есть что-то особенное – он как-будто немного святой.
Но полный мудак»
Людмила Улицкая «Искренне ваш Шурик»
Гермиона услышала громкий взрыв поздравлений и звон соприкасавшегося стекла, что донёсся до их компании сквозь грохочущую музыку. Вскинув голову, она увидела расположившихся у противоположной стены слизеринцев, поднимавших стаканы с огневиски и чествовавших закинувшего ноги на ярко-жёлтый пуф Теодора Нотта. Брюнет довольно улыбался, потягивая жидкий янтарь из стакана, и совсем не походил на сына одного из опасных Пожирателей смерти. Нотт-старший входил в список первых и самых известных приспешников Волдеморта наравне с Люциусом Малфоем и Макнейром, однако, исходя из слухов, не являлся самым преданным. Гермиона вообще сомневалась, что хоть кто-то из Пожирателей, за исключением Беллатрисы Лестрейндж, был предан Тому Реддлу по-настоящему. Большинство оставалось с ним из-за страха, а не из-за искренней веры в идеалы мира без магглов и магглорождённых. Присоединяясь к Волдеморту, они жаждали власти. А Реддл определённо не был тем, кто готов делить её с кем-либо. — Так, значит, вы просто скитались по лесам и искали зацепки? — раздался рядом голос Сьюзен Боунс и Гермиона отвела взгляд от хохотавшей компании, переведя его на однокурсницу. Гарри пожал плечом даже не посмотрев на девушку. — В целом – да, — ответил сухо. Сьюзен подпёрла подбородок ладонью, уперевшись согнутым локтем в подлокотник ультрамаринового дивана. Они перебрались в более тихое место недалеко от бара, устроившись вокруг низкого столика из гладкого тёмного дерева, собравшись компанией тех, кто успел наладить тесные дружеские связи за время летней реконструкции Хогвартса. Пуффендуйка придвинулась ближе, желая разузнать как можно больше подробностей. — А как же вы тогда... — Мерлин, не могу поверить, что всё, о чём вам интересно разговаривать – это война, — почти простонала Джинни, откинув голову назад в отчаянном жесте. — Мы здесь уже час, а вы только и делаете, что спрашиваете Гарри о крестражах. У вас что, жизней нет? Вот ты, Эрни, — она указала на Макмиллана, сидящего на одном диване со Сьюзен и Ханной, — ты уже решил, чем займешься после школы? Куда пойдёшь? А ты, Терри? Дин? Однокурсники на мгновение притихли, удивлённые выпадом младшей Уизли. Гермиона услышала, как Рон, который прижимался к её правому боку, издал тихий смешок. — Ну... — протянула неуверенно Ханна, бросив короткий взгляд на Сьюзен. — Мы со Сьюз планируем поступать в Академию целителей. — Правда? — удивился Невилл. Его отросшие за лето волосы постоянно лезли в глаза, вынуждая гриффиндорца поправлять их каждую минуту. — Я слышал, что Мунго в этом году требуются целители на третий этаж. — На третий? — фыркнул Рон. — По-моему, они требуются на все, даже в буфет на шестом. — Мы с Дином пойдём на курсы подготовки авроров, — сказал Симус, сделав глоток сливочного пива. — Говорят, что тем, кто участвовал в битве с Волдемортом будет отдаваться предпочтение. Гермиона заметила, как Гарри усмехнулся, потянувшись за стаканом. — Что насчёт тебя, Рон? — спросил Невилл. — Ты тоже пойдёшь в Министерство? Уизли пошевелился, устроившись удобнее, и его ладонь скользнула по обнажённому бедру Гермионы у края платья. — Если честно, то я планирую стать совладельцем магазина с Джорджем, — пожал плечом Уизли. — Он предложил мне войти в долю и... я не знаю. Джорджу тяжело справляться одному, а карьера в Аврорате не совсем то, чему я бы хотел посвятить жизнь. — Я всегда знал, что Министерство магии не для тебя – там слишком скучно, — хохотнул Терри, ловя согласные смешки. — А что ты, Гермиона? Грейнджер моргнула, мысленно вздыхая и отсчитывая до пяти. На этот вопрос она отвечала так часто, что ей казалось, что каждый раз, когда кто-то спрашивал её об этом, у неё начинал дёргаться глаз. Она была уверена, что и Терри, и Ханна, и Невилл, и все старшекурсники в этой комнате знали, с чем именно будет связано её будущее. Гермиона говорила об этом с третьего курса. Мечтала. Планировала. Она, чёрт возьми, училась ради этого. И всё равно каждый раз слышала один и тот же вопрос. Словно память о её ответе хранилась в их головах не дольше, чем у аквариумных рыбок, которых так любила Грейнджер в детстве. — Я хочу работать в Отделе тайн, — произнесла она спокойным взвешенным тоном. — Невыразимцем. В воздухе на мгновение повисла тишина (если можно так выразиться о комнате с несколькими десятками людей и бьющей по барабанным перепонкам музыкой). На лицах однокурсников застыло одинаковое выражение, нечто среднее между интересом, опасением и непониманием. Вот оно. Одна и та же реакция. Сейчас кто-нибудь из присутствующих скажет, что это очень интригующе. Скажет, что они видели Гермиону министром магии или, может, работником Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Или целителем. Они спросят, почему именно Грейнджер решила выбрать такую таинственную профессию, ведь это же так... сложно. Непонятно. Долго. Невыразимцем не стать за один год. Это долгий путь. Проблемный. Возможно, ей придётся потратить полжизни, переходя из отдела в отдел, чтобы попасть туда. Они спросят, не боится ли Гермиона неизвестности выбранного пути. А она ответит: — Возможно. Но это то, чего я хочу. Это важно. Я хочу быть полезной этому миру, хочу быть причастна к чему-то большему. Невыразимцы не просто работники Министерства с загадочным названием. Они – исследователи. Изобретатели. Первооткрыватели. И я хочу быть одной из них. Беседа понемногу перетекла в более приземлённое русло – на школьные сплетни и незначительные новости. Гермиона редко любила поддерживать подобные разговоры, а потому откинулась на стёганую спинку дивана, поднесла к губам бокал с вишнёвой содовой и, потягивая через трубочку сладкий напиток, принялась осматривать Комнату. Её глаза слипались – день выдался довольно насыщенным, особенно с учётом вечернего патрулирования, и девушка старательно отгоняла дрёму, сосредотачивая внимание на каждой детали вокруг. Сейчас, когда большинство танцующих разбрелись по диванам и пуфам, чтобы перевести дух и дать несколько минут отдыха гудящим ногам, Гермиона заметила, что помещение имело своеобразное деление по зонам, которого негласно придерживались все присутствовавшие. Ультрамариновые диваны располагались по периметру, очерчивая яркими красками контур комнаты: справа на них устроились ученики из Когтеврана и Пуффендуя – группки весёлых и самых танцующих старшекурсников, подливавших друг другу сливочное пиво и вишнёвый сироп; в окружении Гермионы на соседних диванах отдыхали преимущественно гриффиндорцы, за исключением нескольких студентов с соседних сине-жёлтых факультетов; у оставшейся стены с минимальной освещённостью и низкой проходимостью сидели слизеринцы – максимально отдалённые от танцпола, что выделялся насыщенно-синим мазком на квадратных плитках, с бутылками огненного виски на низких столиках и особой, будто своей атмосферой. Гермиона скользнула глазами по компании слизеринцев, расположившейся на центральной группе диванов, прямо напротив её взгляда. Как удобно. Почти мистически удачно. Он всегда оказывался именно там, куда смотрела она. Это было бы забавно, а возможно, даже знаково, если бы Гермиона не знала, что именно к этому магия никогда не была причастна. Эту простую истину она усвоила ещё на шестом курсе. Ей нравилось наблюдать за ним. Расслабленным. В кругу своих. Гермиона видела Малфоя не таким всего несколько раз, когда незапланированно становилась свидетелем того, чего не должна была видеть ни при каких обстоятельствах. Когда наблюдала, как он хохотал на Святочном балу в компании Паркинсон и Нотта, совершенно точно насмехаясь над кем-то в толпе танцующих; когда украдкой заметила, как чётко очерченные губы медленно растянулись в мимолётном восхищении, что отразилось на его лице при виде фейерверков Фреда и Джорджа на сорванных С.О.В.; когда незаметной тенью подсматривала за тем, как бережно и мягко он успокаивал Нарциссу после вынесения приговора на первом и единственном слушании по делу Люциуса Малфоя. Когда смотрела, забыв об окружающих её людях и зажатой между губами трубочке, на бледные музыкальные пальцы, ныряющие в сплетение серебристого шёлка на макушке, сгребающие пряди в ладонь, а затем отпускающие назад ленивым беспорядком. Каково это, прикасаться к его волосам? К нему. Наверное, потрясающе. Иногда ей так хотелось сделать это. Ненавязчиво поправить упавшие на глаза пряди, а затем скользнуть подушечками пальцев по прохладной коже скулы. Очертить линию челюсти, чуть выше – изогнутых губ и прямого носа. Поймать кожей движение светлых ресниц, когда он прикроет их, наслаждаясь тёплой лаской. Гермиона никогда не считала себя чересчур романтичной натурой. Но, кажется, это было до того, как её сердце начало капризничать каждый раз, когда холодные осколки серых радужек покрывали её кожу, будто сахарной крошкой. Один неосторожный залп – и она уже дрожит, собирая губами ледяной пепел, словно вокруг внезапно разыгралась вьюга, а на ней лишь тонкое летнее платье. Рядом с ним никогда не бывает тепло. — ...против? — услышала Гермиона высокий голос, врезавшийся в сознание звоном монеты о мраморную столешницу. Грейнджер моргнула, вынырнув из пучины собственных мыслей, и посмотрела на застывшую около дивана Полумну Лавгуд. Девушка мягко улыбалась, держа в руках бокал с ярко-оранжевым напитком (предположительно тыквенным соком) и глядела на гриффиндорку жемчужно-серыми глазами. — Что? — переспросила Гермиона, осознав, что пропустила практически всю фразу, обращённую к ней. — Не против, если я присяду рядом? — невозмутимо повторила Луна. — О, конечно! Грейнджер встрепенулась, придвинувшись ближе к Рону, который был занят разговором с Гарри с соседнего дивана. Почувствовав движение, Уизли, не глядя, протянул руку и опустил горячую ладонь на колено девушки, пройдясь большим пальцем по нежной коже. Гермиона пересилила в себе желание плотно свести колени, предотвращая продвижение его руки. И облегчённо выдохнула, когда Рон вновь погрузился в обсуждение ближайших матчей по квиддичу, забыв о сидящей рядом Грейнджер. Полумна опустилась на жестковатую стёганую подушку рядом с гриффиндоркой и улыбнулась уголками губ, поставив стакан на ладонь перевёрнутой руки. — Здесь довольно мило, — меланхолично произнесла когтевранка, обведя пространственным взглядом помещение. Невилл, который сидел на низком ярко-жёлтом пуфе, побледнел. Подняв руку, он принялся старательно расчёсывать волосы пальцами, пытаясь привести их в более аккуратный вид. Гермиона кивнула. — Да, — согласилась вежливо. Полумна повернула голову, и Грейнджер заметила маленькие самодельные серёжки в виде крохотных конусовидных шляп. — Я не знала, что ты тоже на вечеринке. — О, я пришла одной из первых, — поделилась Лавгуд, улыбнувшись лёгкой, почти невесомой улыбкой. — Хотела понаблюдать, влияет ли музыка на деятельность мозгошмыгов, но из-за освещения мои спектрально-астральные очки ничего не показывают, — печально сообщила девушка, дотронувшись до дужек зацепленных за ворот цветастого платья очков. — Но это не страшно. Папа говорит, что чем громче звуковые колебания, тем активнее взаимодействуют мозгошмыги. Думаю, завтра утром нам всем будет нехорошо. Гермиона скептично выгнула бровь, задумавшись, была ли Полумна в курсе, что то, что, по её мнению, являлось следствием активного взаимодействия мистических мозгошмыгов, на самом деле называлось похмельем. — У тебя сегодня шампанский день, — вдруг сказала когтевранка высоким воодушевлённым голосом. — Это хороший день. Грейнджер нахмурилась, посчитав, что ослышалась. Переведя взгляд на бокал с вишнёвой содовой, она вспомнила все напитки, которые пила за вечер, и в этом списке определённо не было шампанского. Гермиона вообще не была уверена, что в баре разливали шампанское. — Прости, что? — переспросила она Полумну. — Шампанский, — невозмутимо повторила Лавгуд. — Его ещё называют Золотой – день, когда дата рождения совпадает с возрастом. Ты разве не знала? — её прозрачно-серые глаза мечтательно блеснули. — Мой Шампанский День Рождения был в тринадцать. Славный получился праздник, на ужин подавали мой любимый шоколадный пудинг, а профессор Спраут начислила мне десять очков на травологии. — О, это... здорово! — ответила Гермиона, мысленно удивляясь тому, что даже после войны однокурсница не растеряла своей чудаковатости. Полумна кивнула, переведя взгляд на танцпол, и принялась крутить в пальцах правой руки ожерелье из пробок от сливочного пива. Гермиона прижалась спиной к стёганой спинке дивана, осторожно посмотрев на девушку. Беседы с Лавгуд всегда оставляли после себя непонятный осадок – Полумна была единственным человеком, который вызывал в ней чувство полнейшего замешательства. Сотрясающийся от громкой музыки воздух внезапно разрезал звук заливистого девичьего смеха, доносившийся с противоположного конца комнаты. Гермиона стиснула зубы, мысленно проклиная себя за то, что согласилась на уговоры Джинни и пришла на эту чёртову вечеринку. Выдохнув, она принялась вспоминать рецепт приготовления Оборотного зелья, чтобы отвлечься от навязчивого звука. Сначала положить в котёл три пучка водорослей, затем добавить два пучка спорыша и помешать три раза по часовой стрелке... Смех повторился вновь, уже чуть тише, превратившись из весёлого в откровенно кокетливый. Взмахнуть волшебной палочкой и оставить зелье настаиваться 60-80 минут, а затем добавить в котёл четырёх пиявок... Гермиона обхватила губами трубочку и сделала резкий глоток. Сахарно-вишнёвая жидкость скользнула по языку, заполнив рот, и девушка почти подавилась ей, не рассчитав силу глотка. Сморщившись, – от сладости напитка, а не от нового раската смеха, разумеется – Грейнджер упёрлась взглядом в ладонь Рона, что покоилась на её правой коленке. Добавить в ступку две меры сушёных златоглазок, измельчить их до состояния мелкого порошка, добавить в котёл... Она услышала перезвон стекла и взрыв банально-приятных тостов. Сжала на трубочке уже зубы. Нагревать котёл тридцать секунд на среднем огне, взмахнуть волшебной палочкой – и первый этап завершён... Она честно пыталась не замечать. Пробивавшийся сквозь удары музыки звук раздражал барабанные перепонки, словно скрежет стальной спицы по стеклу. Она терпела. Пыталась не обращать внимание, но этот смех... Гермиона подняла глаза, моментально выцепив взглядом женскую фигуру, что обвивалась вокруг Малфоя подобно мартовской кошке. Астория Гринграсс, которая буквально десять минут назад поднимала тост за здоровье Нотта, теперь сидела рядом с Драко на аквамариновом диване и кокетливо щебетала, накручивая тёмные блестящие локоны на пальцы. Миниатюрная ладонь будто ненавязчиво провела по плечу слизеринца, обтянутом тёмно-зелёной – серьёзно, Малфой? – тканью водолазки, огладила трапециевидную мышцу. Мягко царапнула кончиками бледно-розовых миндалевидных ногтей, оставив едва заметные полосы. Замерла, удобно устроившись. И неуверенно сползла вниз на диван, когда Драко дёрнул плечом, опалив девушку холодным, предостерегающим взглядом. Астория на секунду затихла, взмахнув пушистыми ресницами; на миловидном узком лице застыло выражение растерянности. Однако длилось её замешательство недолго. Моргнув, она растянула пыльно-розовые губы в улыбке и, положив руку себе на бедро, вновь возобновила разговор, словно ничего не произошло. Гермиона задумчиво прикусила губу, остановив взгляд на аккуратных пальцах девушки, покоящихся на чёрной узкой юбке. Слизеринка была красивой, аристократически утончённой, Гермиона прекрасно осознавала все её достоинства, в которые помимо внешности входили безупречное воспитание и, исходя из шепотков пятикурсников, достойный магический потенциал. Астория была известна своей фамилией, мнения о младшей Гринграсс у Гермионы не было, да и, если честно, составлять его ей не хотелось. Если говорить откровенно и не брать в расчёт свербящее в груди раздражение, сама Астория не вызывала у неё эмоций. Никаких. Раздражало Грейнджер совсем другое. — Тебе стоит быть осторожнее, Гермиона, — сказала вдруг Полумна будничным тоном, вновь вытянув Гермиону из собственных мыслей обратно за шумный стол. Грейнджер повернула голову на когтевранку и наткнулась на неожиданно серьёзный и прямой взгляд, что никак не сочетался с её высоким и слегка легкомысленным голосом. На какое-то мгновение у девушки перехватило дыхание от мысли, что она позволила себе беспечно глазеть – опять, Гермиона – на вражескую территорию, совершенно забыв о том, что находится в компании однокурсников, которые могли истолковать её внимание неправильно. Истолковать именно так, как оно есть. Гермиона бегло оглядела сидевших вокруг неё друзей и, убедившись, что кроме Полумны на неё никто не смотрел, вернула взгляд на лицо когтевранки. — Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила она. Светлые, почти бесцветные брови Луны слегка изогнулись в выражении мягкого участия. — Твоё сердце, — произнесла она почти певуче, — тебе следует его беречь. Оно не любит, когда им пренебрегают. Это опасно. Если ты не будешь осторожна, оно не сможет сопротивляться, — её большие жемчужные глаза блеснули, когда она наклонилась ближе. — Я уже вижу это в тебе. Гермионе почудилось, что происходивший между ними диалог был будто вырван из контекста, о котором она не знала. Словно Лавгуд начала разговор с кем-то другим и забыла посвятить девушку в суть темы. — Видишь во мне что, Полумна? Кончики розовых губ Луны скользнули вверх в снисходительной улыбке. — Как твоё сердце бьётся, разумеется, — её тон был таким, словно она разъясняла первое правило волшебства первокурснику. Порой Гермионе казалось, что между ней и когтевранкой очевидное двустороннее нарушение коммуникационного обмена. Потому что она не понимала ни слова из того, что говорила Полумна. Как в испорченном телефоне, когда первый в цепочке загадал «печенье», а последний отгадал «козу». Гермиона хотела ответить Лавгуд, что её фразы не несут в себе смысла, если она заведомо поставила Грейнджер в позицию замыкающего звена, но когтевранка туманно улыбнулась и, пожелав не попасться проказникам-нарглам по пути в башню, отошла к соседнему столу, оставив девушку с нелепо открытым ртом. Вдо-ох. Гермиона сжала в руках бокал с содовой и в сознании внезапно промелькнула мысль о том, что её голова уже не кажется такой лёгкой, как после первых двух шотов. День рождения – Золотой, Мерлин! – нужно отпраздновать как следует. Пошевелившись, Грейнджер предприняла попытку подняться с дивана, но была остановлена сжавшейся на её колене рукой. Рон повернул к ней голову, прервав разговор с Гарри, и заглянул в лицо. — Куда ты? — Отойду к бару, хочу обновить напиток, — ответила она, приподняв пустой бокал. — Тебе что-нибудь взять? Рон на мгновение будто задумался, а затем улыбнулся, покачав головой. — Нет, не нужно. Гермиона кивнула, вернула ему ответную улыбку, когда Уизли наклонился, оставив на её щеке поцелуй, улыбнулась Поттеру и осторожно прошла через выпрямленные ноги друзей, выскользнув на открытое пространство. Она направилась в сторону бара, наблюдая, чем занимались остальные факультеты, но не увидела ничего нового: кто-то пил, кто-то общался, кто-то отплясывал среди слегка поредевшей толпы на танцполе. Музыка казалась Гермионе чересчур энергичной, а потому желания танцевать у неё не было. А может, она просто была недостаточно пьяна для подобного рода веселья... Несмотря на недавнее желание отпраздновать девятнадцатилетие не за бокалом содовой, идея взять себе что-то алкогольное испарилась так же шустро, как и появилась, стоило Грейнджер дойти до стойки. Алкоголь и любые увеселительные субстанции никогда не манили гриффиндорку ни вкусом, ни оказываемым эффектом. До этого дня Гермиона пробовала что-то крепче сливочного пива и пунша лишь раз и этот опыт оставил в её памяти довольно негативные впечатления. Она не осуждала тех, кому нравилось пить, но сама не была к этому склонна. Поэтому, когда всё тот же Дастин – который, по всей видимости, был ответственен за разлив напитков этой ночью, так как кроме него за баром больше никто не появлялся, – спросил, что она будет, Гермиона слегка растерялась. — Эм... я, наверное, просто содовую. Или сок. Что-нибудь неалкогольное, пожалуйста. — Уверена? — улыбнулся пуффендуец, склонив голову набок. — Если боишься быстро захмелеть, то могу намешать тебе «Янтарную Леди» или, если хочешь чего-то менее сладкого... — О, нет я... — Не слушай этого дилетанта, Грейнджер, — раздался за её спиной бархатный, чуть нахальный голос, — он же явно шарит только в соках. Гермиона обернулась и увидела приближавшегося к барной стойке Теодора Нотта. Белозубая ухмылка сверкала ярче, чем её платье в свете неона, а в руках он держал пустую бутылку от огневиски. Если верить подсчётам Грейнджер (а они всегда точны), это была третья тара за вечер, распитая в их небольшой компании. Остановившись рядом с девушкой, Нотт со стуком поставил бутылку на гладкую поверхность стойки и небрежным жестом откинул завитки тёмных кудрей со лба, задев кончиком пальца едва заметный вертикальный шрам, что пересекал его правую бровь и, не затрагивая глаз, уходил на щёку. Он был высок и немного худощав, однако не выглядел тощим; правильно подобранный крой рубашки и качественный пошив брюк скрывали все недостатки фигуры. Лукавые зелёные глаза смотрели с лёгким прищуром, чётко очерченные губы были изогнуты в усмешке, а узкое скуластое лицо притягивало взгляд остротой и тонкостью черт. Гермиона могла сравнить Теодора Нотта с лисом. С чертовски обаятельным и нахальным лисом. — Бери огневиски, — он облокотился бёдрами об кожаную подушку барного стула и взглянул на девушку, слегка приподняв брови. — Разбавляй содовой, но не понижай градус, и будет тебе лёгкая, но не слишком светлая голова. — Боюсь, все запасы огненного виски были израсходованы на вашу компанию, — повела плечом Гермиона. — Твоё недоверие режет мне сердце, Грейнджер, — Тео приложил раскрытую ладонь к левой стороне груди, словно затыкая рану, что нанесли её слова. — Неужели ты полагаешь, что я планировал в свой День Рождения остаться трезвым и не подготовился? Ради благого дела я даже готов поделиться парой бутылок с вашим тухлым факультетом, при условии, что ты позовёшь меня, когда Уизли полезет на стол. Гермиона закатила глаза, покачав головой. — Зачем же ждать так долго? Вернись к своим и наслаждайся клоунадой со сцены. Тонкие губы Нотта растянулись в улыбке, как у Чеширского кота. — Милая попытка, Грейнджер, я почти засчитал её, — протянул он сладким, словно карамельная тянучка, голосом. — Удивлён, что ты вообще появилась здесь. Думал, что такие правильные девочки, как ты, в клубы ходят исключительно книжные. — Не только слизеринцы любят отмечать с друзьями, Нотт, — снисходительно заметила Грейнджер. — К тому же на входе, насколько я заметила, не стоял фейс-контроль, сюда могли войти все желающие. — О, это большое разочарование для некоторых, — хмыкнул Тео, повернувшись к Дастину. Гермиона нахмурилась, почувствовав, как в груди стало больно, словно острая ледяная иголка кольнула её между рёбер. «Не опускайся до этой грязи». Сомневаться в том, кто именно был разочарован её присутствием на вечеринке, Грейнджер не приходилось. — Что за дичь здесь играет? — услышала она недовольный голос Нотта, который буравил взглядом стоявший на одной из барных полок радиоприёмник, из которого доносилась музыка, магией заполнявшая каждый угол помещения. Поджав губы, Теодор взмахнул вытащенной из кармана палочкой и радиостанция со щелчком переключилась, сменив громкие энергичные басы на нежный голос Селестины Уорлок. Старшекурсники на танцполе негодующе заныли. Скривившись, Нотт взмахнул ещё несколько раз, сосредоточенно отбрасывая каждую новую мелодию до тех пор, пока, наконец, не остановился на начальных аккордах знакомой Гермионе песни. Девушка изумлённо покосилась на слизеринца, который с удовлетворённым выражением на лице спрятал древко обратно. — Серьёзно? — её голос прозвучал чересчур недоверчиво. — Depeche Mode? Тео вздёрнул бровь. — Знаешь её? — Разумеется, — Грейнджер едва удержалась от желания снисходительно вздохнуть. — Это маггловская группа. И, очевидно, маггловская радиостанция. — Хм, — он сощурился, прислушавшись к глубокому баритону Дэйва Гаана. — Недурно. Гермиона моргнула. Эта ночь определённо войдет в список самых странных. Дастин достал из-под барной стойки две запечатанные бутылки огневиски и Тео, толкнув одну из них в сторону гриффиндорки, покосился куда-то за её спину. — Твои преданные пудели спешат на помощь, — узкие губы изогнулись в ухмылке, когда он вернул взгляд на лицо Гермионы. — Не разочаровывай их – скажи, что я тебе угрожал. Гермиона обернулась и увидела продирающихся сквозь танцующую толпу Гарри и Рона. На лицах друзей была написана решительность, они уже явно составили сценарий, в котором распределили роли того, кто будет держать, а кто – бить. Нотт послал гриффиндорцам колкий, насмешливый взгляд и, захватив оставшуюся бутылку, пошёл в сторону своего стола. Гермиона проследила за тем, как он сделал несколько шагов и, не успев подумать, зачем говорит это (ведь ему, очевидно, всё равно), выпалила: — С Днём Рождения! Тео обернулся, продолжив отступать спиной; на его губах заиграла шальная, чуть ассиметричная улыбка. Лис. Самый настоящий. — Будь хорошей девочкой, Грейнджер, — протянул он, — и напейся хотя бы сегодня. Ей было приятно общаться с Ноттом. Разговор с ним был лёгкий, ненавязчивый и почти нормальный. Гермиона почувствовала, как кончики губ скользнули вверх в улыбке, прежде чем Теодор затерялся среди учеников, а Гарри и Рон вывалились из толпы танцующих, сходу набрасываясь с вопросами. — Что ему было нужно? — Нотт тебе что-то сказал? — Гермиона, если он... Грейнджер замотала головой, подняв руки в успокаивающем жесте. — Всё в порядке, — заверила она, мягко улыбнувшись. — Мы просто постояли рядом две минуты, не разводите панику из ничего. — Но... — открыл было рот Гарри, чтобы возразить, однако был перебит восторженным воплем, что донёсся откуда-то сзади. Джинни выскочила из-за спины брата, улыбаясь во все тридцать два. — Вы слышите? Слышите? Мерлин, обожаю эту песню! — завизжала рыжая, едва ли не прыгая на месте. — Танцевать! Мы идём танцевать, сейчас же! Уизли схватила Гермиону и Гарри за запястья, не слушая их вялые протесты, поманила Рона кивком головы и потащила всех на насыщенно-синие квадраты в центре. Дэйв Гаан, вокалист любимой маггловской группы Джинни, запел припев песни, и Грейнджер не заметила, как начала двигаться в такт гитарного риффа, перенимая настрой подруги и отдаваясь во власть музыки. Слова совершенно бессмысленны, Они могут лишь приносить вред.***
— Кажется, шоу начинается раньше, чем мы рассчитывали. Драко повернулся на голос Пэнси, отвлёкшись от разговора с Блейзом, и вопросительно выгнул бровь. Слизеринка приподняла подборок, указав в сторону танцпола; по ярким пухлым губам скользнула усмешка. — Только посмотрите на это, — надменно произнесла она, скривившись. — Будь здесь Скитер, я бы заплатила ей за статью в её колонке со «сплетнями». Малфой проследил за направлением её взгляда. На синих квадратах в центре отплясывали ученики, отбивая ногами ритм ударных в сменившейся песне. Странной и незнакомой Драко песне. Вокалист пел про бессмысленность и жестокость слов, а девушка в люминесцирующем белом платье подпрыгивала на месте, поднимая вверх руки и совершая повороты. Чёртово платье. Грейнджер, в компании дёргающихся однокурсников, танцевала на краю очерченного танцпола, подпевая глубокому баритону. Драко мысленно закатил глаза. Неудивительно, что он не знал эту песню – исполнитель наверняка был магглом. — А я думал, что не доживу до момента, когда увижу не-Грейнджер, — хмыкнул Блейз. — Салазар, две минуты, Драко, — послышался язвительный смешок. — Две минуты меня не было, а ты уже подался в дизайнеры интерьеров. Малфой обернулся на голос, наткнувшись на насмешливую ухмылку Нотта, который приземлился на соседний диван, забросив ноги на чернильно-чёрный пуф и опустив на стол бутылку. Драко невозмутимо склонил голову чуть вбок, прокрутив в пальцах древко палочки. — Этот отвратный цвет меня вымораживал. — Разве есть что-то в этом мире, что тебя не вымораживает? — скептично поинтересовался друг. Драко фыркнул. Конечно, но в этот короткий список не входит ебучее белое платье Грейнджер. Малфой ненавидел белый цвет. Всё, что я когда-либо желал, Всё, в чём я когда-либо нуждался, Здесь, в моих руках... — Что это за песня? — спросил Драко, поднеся к губам стакан с огневиски. Обычно при опьянении окружающий мир должен восприниматься, словно сквозь розовые очки полоумной Лавгуд, но Драко почему-то казалось, будто ему в глаза раскрошили стёкла тех самых очков. Тео неопределённо дёрнул плечом. — Понятия не имею. Какая-то маггловская группа. В любом случае это лучше, чем заунывные песни Уорлок и заезженные пластинки «Ведуний», — закинув руку на спинку дивана, он несколько секунд молчал, будто вслушиваясь. — Звучит вполне сносно. Драко вновь вернул взгляд на танцующую девушку, что светилась ярче тройного Люмоса в тёмной комнате. Грейнджер легко подпрыгнула на месте и её каштановые кудри упруго колыхнулись вслед за хозяйкой, опав на обнажённые плечи и спину. Её движения были куда менее конвульсивными, чем у дёргавшихся рядом Поттера и Уизли, но всё равно выглядели странно. Драко отстранённо подумал о том, что, возможно, Грейнджер просто не привыкла к подобного рода развлечениям, а потому выделялась сильнее других. Или потому, что от малейшего резкого движения юбка её бесячего платья приподнималась, словно от ударившего по ней ветра, обнажая стройные ноги и бёдра. Малфой склонялся к первому варианту, потому как думать о втором в ключе Грейнджер он старательно избегал. — Слушай, а недурно ведь, — негромко протянул сидевший рядом Блейз. — Надо подать прошение об отмене школьной формы – такие ножки грех держать сокрытыми от взглядов. Драко услышал, как хрустнули позвонки на его шее, когда он повернул голову к другу, увидев, что итальянец смотрит туда же, куда и он. Дафна, которая сидела на соседнем диване с Тео, оторвалась от разговора с сестрой и опалила Забини внимательным, тяжёлым взглядом. Малфой был уверен, что она расслышала каждое слово. — Чего? — переспросил он, кривясь. Забини сощурился, продолжив невозмутимо глазеть на танцпол. — А что? — вскинул он брови. — Уизли всегда была хороша. Факт, что она якшается со всякими неоднозначными личностями, вроде Поттера или Лонгботтома, не перекрывает того, что задница у неё выше всяких похвал. Малфой на секунду выпал из разговора, задумавшись, кто из них двоих был пьян больше – Блейз, который говорил о заднице младшей Уизли, не стесняясь гнева пыхтящей от негодования Гринграсс, или же сам Драко, который с какой-то стати решил, что подобное высказывание могло быть в сторону Грейнджер. Определённо он. Взглянув на танцпол, Драко увидел, что рядом с гриффиндоркой действительно крутилась Уизли-младшая, обтянутая тонкой тканью чёрного платья, словно второй кожей. Край её юбки доходил до середины бедра, открывая длинные ноги в босоножках на каблуке. Несмотря на очевидно провокационную длину платья, рыжая не выглядела в нём вульгарно. Скорее... эффектно. Если бы глаза не рябило от светящейся белой материи, что раз за разом появлялась в поле его зрения, Драко даже восхитился бы формами охотницы команды Гриффиндор. Песня закончилась, и все танцующие, наконец, остановились, взяв короткую паузу до начала следующей мелодии. Грейнджер подхватила копну волос у макушки, скрутила в импровизированный пучок и принялась обмахивать раскрасневшееся лицо ладонью, улыбаясь в ответ на фразы Поттера. Уизли, который всю песню демонстрировал просто возмутительную для вратаря неповоротливость, внезапно наклонился к ней, согнувшись, – Драко никогда не замечал, насколько девушка была миниатюрной – и, притянув к себе за поясницу, крепко поцеловал, положив вторую ладонь на изгиб тонкой шеи. Тео присвистнул, очевидно, увидев ту же картину, что и Малфой. — А вечер перестаёт быть томным, господа! — прыснул друг, сделав глоток огневиски. — Хоть у кого-то здесь есть личная жизнь, а то я уж было подумал, что перед входом в комнату дают обет целомудрия – все такие порядочные, что аж тошно. — Неожиданно, — вскинул брови Блейз. — Я ставил на Поттера. — Ну, перепих на троих ещё никто не отменял, не так ли? — невинно дёрнула плечом Пэнси, изящно смахнув со лба чёрную чёлку. — Я же говорила вам, что она с ними явно не в качестве переносного справочника моталась. — Боже, Пэнс, — скривилась Дафна, — меня сейчас стошнит. Драко был с ней солидарен. Ему захотелось плеснуть себе в глаза огневиски, чтобы смыть с сетчатки изображение вытянувшейся на носочках Грейнджер, прижатой к телу Вислого. Мерзость. — Хэй, народ! — раздался бойкий голос откуда-то справа. Драко повернул голову и увидел приближавшихся к их компании Майлза и Вейзи. — Мы собираемся сыграть во что-нибудь, вы с нами? — спросил Блетчли, упав на свободный диван, который раньше занимал Гойл. Куда делся этот идиот? — Какие предложения? — Дафна закинула ногу на ногу, откинув за плечи белокурые волосы. — Насколько я знаю, эта хрень, — Майлз выразительно обвёл взглядом комнату, — способна материализовать всё, что угодно. Может, бильярд? — Ох, нет, — закатила глаза старшая Гринграсс, — давайте что-нибудь, во что умеют играть все. — Покер? — Чтобы Драко обобрал нас до нитки? — фыркнул Нотт. — Я точно пас. Малфой усмехнулся, снисходительно протянув: — Я не играю на деньги, Тео, ты в курсе. Мне это ни к чему. — Скажи это моим фамильным часам, которые ты отжал два года назад, — Тео бросил в него пробку от бутылки, целясь в голову, но Драко вовремя увернулся, рассмеявшись. Подобрав её с сиденья, он вернул бросок отправителю. — Окей, — Вейзи откинулся на стёганую спинку дивана, задумавшись. — Тогда «Я никогда не...»? — Скучно, — надула губы Пэнси. — Мы все и так знаем, кто и что из нас никогда не делал. — Котелки? — Ага, а сразу после них толкунчики, — прыснул Блейз. — Заебали, — вспыхнул Майлз, ощетинившись. — Предлагайте сами, раз дохуя умные. Дафна и Астория захихикали, переглянувшись. Тео начал озвучивать варианты настолок с алкоголем, и Драко подумал, что если они согласятся на подобное, то друг всегда будет болтаться в проигравших, лишь бы сделать лишний глоток. Блейз покачал головой, пробормотав что-то про сборище детей, а Малфой, обведя глазами собравшихся, вдруг предложил: — Как насчёт дартс? — и, подождав, пока друзья обратят на него взгляды, уточнил: — Магического, разумеется. Блейз нахмурился, посмотрев на Драко внимательно и настороженно. — Немного опасный выбор, с учётом того, сколько мы выпили. — Брось, — хмыкнул Драко. — Не опасней виски-понга. Тео напьётся и начнёт петь серенаду Булстроуд, как это было на Рождество на пятом курсе. — Блять, Малфой, — Тео вновь запустил в друга несчастной пробкой, и на этот раз бросок достиг цели с глухим шлепком. — Я же просил не вспоминать. Эта ебучая ночь преследовала меня в кошмарах больше месяца. Драко расхохотался, глядя на насупившегося Нотта и потирая ладонью ушибленное плечо. — Это и в самом деле опасная игра, — негромко сказала младшая Гринграсс. — А если промахнуться? В магический дартс сложно играть без определённых навыков... — Тогда не играй, — пожал плечом Малфой, отсмеявшись, и смерил девушку равнодушным взглядом. — Я не стану тащить тебя в круг против воли, Астория. Высокие скулы слизеринки покрылись румянцем, когда она отвела глаза. Вейзи хлопнул в ладоши, приподнявшись с дивана. — Значит, единогласно. Играем в дартс, — пробасил он с ухмылкой. — Кто-нибудь знает, как работает исполнение желаний в этой чёртовой Комнате?